История

Речь консула Лепида к римскому народу

Марк Эми­лий Лепид, отец одно­имен­но­го три­ум­ви­ра 43 г., в 86 г. был эди­лом; впо­след­ст­вии при­мкнул к Сул­ле и раз­бо­га­тел в 82 г., во вре­мя про­скрип­ций; в 81 г. был про­пре­то­ром в Сици­лии и раз­гра­бил про­вин­цию. После отка­за Сул­лы от дик­та­ту­ры (79 г.) Лепид, кото­ро­му гро­зил суд за лихо­им­ство (de re­pen­tun­dis) в Сици­лии, пере­шел, чтобы изба­вить­ся от него, на сто­ро­ну попу­ля­ров. В 79 г. он выста­вил свою кан­дида­ту­ру в кон­су­лы на 78 г. и, несмот­ря на про­ти­во­дей­ст­вие Сул­лы, при под­держ­ке моло­до­го Гнея Пом­пея был избран в кон­су­лы вме­сте с опти­ма­том Квин­том Лута­ци­ем Кату­лом. Лепид дол­жен был стать про­кон­су­лом Нар­бон­ской Гал­лии, Катул — про­кон­су­лом Цис­аль­пий­ской Гал­лии. Рез­кость речи, кото­рую ему при­пи­сы­ва­ет Сал­лю­стий, дает осно­ва­ние отно­сить ее ко вре­ме­ни после смер­ти Сул­лы или, во вся­ком слу­чае, после его отка­за от дик­та­ту­ры.

Речь вхо­дит в состав I кни­ги «Исто­рии» (I, 55, 1—27).

(1) Мило­сер­дие и чест­ность ваши, кви­ри­ты, кото­рые дела­ют вас столь вели­ки­ми и слав­ны­ми сре­ди дру­гих наро­дов, вну­ша­ют мне вели­чай­ший страх перед тира­ни­ей Луция Сул­лы¹: как бы вы, не веря, что дру­гие спо­соб­ны на то, что сами вы счи­та­е­те пре­ступ­ным, не ста­ли жерт­вой обма­на, осо­бен­но пото­му, что у него вся надеж­да на зло­дей­ство и веро­лом­ство и он чув­ст­ву­ет себя в без­опас­но­сти лишь тогда, когда под­ло­стью и бес­чест­но­стью пре­взой­дет худ­шие ваши опа­се­ния, чтобы вы, охва­чен­ные ими, в сво­ем бед­ст­вен­ном поло­же­нии отка­за­лись от стрем­ле­ния отста­и­вать сво­бо­ду, а вер­нее, чтобы вы, если буде­те насто­ро­же, ско­рее ста­ра­лись убе­речь­ся от опас­но­стей, чем мстить. (2) Что каса­ет­ся его при­спеш­ни­ков, людей с гром­ки­ми име­на­ми, чьи пред­ки оста­ви­ли вам пре­крас­ные при­ме­ры, то не могу в доста­точ­ной сте­пе­ни выра­зить свое изум­ле­ние тем, что они за свое вла­ды­че­ство над вами долж­ны быть в раб­стве и необос­но­ван­но пред­по­чи­та­ют и то и дру­гое сво­бод­но­му суще­ст­во­ва­нию при пол­но­пра­вии. (3) Досто­слав­ные потом­ки Бру­тов, Эми­ли­ев, Лута­ци­ев², рож­ден­ные, чтобы уни­что­жить все, что их пред­ки созда­ли сво­ей доб­ле­стью! (4) Ибо что защи­ти­ли мы от Пир­ра, Ган­ни­ба­ла, Филип­па и Антио­ха³, как не сво­бо­ду и не свои домаш­ние оча­ги, какие пра­во под­чи­нять­ся одним лишь зако­нам? (5) И все захва­тил этот горе-Ромул⁴, слов­но отнял это у чуже­зем­ных пле­мен, не насы­тив­ший­ся гибе­лью столь­ких сол­дат, кон­су­ла и дру­гих граж­дан, пав­ших из-за измен­чи­во­го бое­во­го сча­стья. Но он еще более жесток, ибо боль­шин­ство людей, добив­шись успе­ха, сме­ня­ет гнев на милость. (6) Более того, он, на чело­ве­че­ской памя­ти един­ст­вен­ный, при­ду­мал каз­ни для буду­щих поко­ле­ний, кото­рым бес­пра­вие было опре­де­ле­но рань­ше, чем жизнь⁵, и — о вели­чай­ший позор! — из-за тяже­сти сво­их зло­де­я­ний он до сих пор чув­ст­во­вал себя в без­опас­но­сти, если вы в стра­хе перед еще более тяж­ким раб­ст­вом даже не стре­ми­тесь вер­нуть себе сво­бо­ду.

(7) Дей­ст­во­вать надо, то есть высту­пить про­тив это­го, кви­ри­ты, дабы сня­тые с вас доспе­хи⁶ не оста­ва­лись в руках этих людей; нель­зя меш­кать и давать обе­ты, при­зы­вая богов на помощь, раз­ве что вы наде­е­тесь на то, что Сул­ла уже испы­ты­ва­ет отвра­ще­ние к сво­ей тира­нии или сты­дит­ся ее и пре­ступ­ным обра­зом при­об­ре­тен­ную власть наме­рен сло­жить с себя с боль­шим риском, чем тогда, когда ее при­об­ре­тал. (8) Но он пал так низ­ко, что счи­та­ет досто­слав­ным толь­ко то, что без­опас­но, а все, что обес­пе­чи­ва­ет ему гос­под­ство, — чест­ным. (9) Поэто­му пре­сло­ву­то­го спо­кой­ст­вия и досу­га при сво­бо­де⁷ — того, что мно­гие чест­ные люди пред­по­чи­та­ли трудам, свя­зан­ным с поче­стя­ми, — боль­ше не суще­ст­ву­ет; (10) ныне, кви­ри­ты, надо быть рабом или повеле­вать, испы­ты­вать страх или вну­шать его!

(11) Чего еще нам ждать? Какие чело­ве­че­ские зако­ны уце­ле­ли⁸, какие боже­ские не оскорб­ле­ны? Рим­ский народ, еще недав­ний пове­ли­тель наро­дов, теперь, лишен­ный вер­хов­ной вла­сти, сла­вы, прав, воз­мож­но­сти суще­ст­во­вать и пре­зи­рае­мый, боль­ше не полу­ча­ет даже пищи, поло­жен­ной рабам. (12) Боль­шин­ство союз­ни­ков и лати­нян, кото­рым за мно­гие выдаю­щи­е­ся заслу­ги были вами даро­ва­ны граж­дан­ские пра­ва, лиши­лись их по воле одно­го чело­ве­ка, и домаш­ние оча­ги ни в чем не винов­но­го наро­да несколь­ко его при­спеш­ни­ков захва­ти­ли в каче­стве пла­ты за свои пре­ступ­ле­ния. (13) Во вла­сти одно­го чело­ве­ка зако­ны, пра­во­судие⁹, государ­ст­вен­ная каз­на, про­вин­ции, цари — сло­вом, пра­во жиз­ни и смер­ти над граж­да­на­ми. (14) В это же вре­мя вы виде­ли людей, при­не­сен­ных в жерт­ву, и моги­лы, осквер­нен­ные кро­вью сограж­дан¹⁰. (15) Что еще оста­ет­ся мужам, как не покон­чить с про­ти­во­за­ко­ни­ем или с честью уме­реть, пото­му что при­ро­да опре­де­ли­ла один конец всем смерт­ным, даже тем, кто защи­ща­ет­ся с ору­жи­ем в руках, и никто, кро­ме тех, у кого бабья нату­ра, не ждет без­ро­пот­но сво­его послед­не­го часа.

(16) Но если послу­шать Сул­лу, то я мятеж­ник, раз осуж­даю награ­ду тем, кто учи­нил сму­ту, и сто­рон­ник вой­ны, посколь­ку тре­бую вос­ста­но­вить пра­ва мир­но­го вре­ме­ни. (17) Если верить ему, то вам обес­пе­че­ны непри­кос­но­вен­ность и без­опас­ность при осу­щест­вле­нии сво­ей вер­хов­ной вла­сти толь­ко в том слу­чае, если пице­нец Вет­тий¹¹ или пись­мо­во­ди­тель Кор­не­лий¹² будут тра­тить захва­чен­ное ими чужое иму­ще­ство, если вы одоб­ри­те все про­скрип­ции, обру­шив­ши­е­ся на невин­ных людей, постра­дав­ших из-за сво­его богат­ства, жесто­кие каз­ни зна­ме­ни­тых мужей, без­лю­дье в Горо­де после бег­ства и рез­ни, рас­про­да­жу и разда­ри­ва­ние иму­ще­ства несчаст­ных граж­дан, слов­но это добы­ча, захва­чен­ная у ким­вров¹³.

(18) Сул­ла обви­ня­ет меня в том, что я завла­дел иму­ще­ст­вом жертв про­скрип­ций. Пра­во, наи­боль­шее из его пре­ступ­ле­ний — в том, что ни я, ни кто-либо дру­гой не чув­ст­во­ва­ли себя бы доста­точ­но без­опас­но, если бы посту­па­ли чест­но¹⁴. Но то, что я тогда при­об­рел в стра­хе, опла­тив его, я, пол­но­прав­ный соб­ст­вен­ник, все же воз­вра­щаю, и наме­ре­ние мое — не допус­кать, чтобы иму­ще­ство граж­дан было чьей-либо добы­чей. (19) Доволь­но и того, что мы пре­тер­пе­ли и навлек­ли на себя сво­им безу­ми­ем, — что рим­ские вой­ска были втя­ну­ты в меж­до­усо­би­цы и что ору­жие было направ­ле­но про­тив нас самих, а не про­тив чуже­зем­цев. Да будет пре­дел всем пре­ступ­ле­ни­ям и оскорб­ле­ни­ям! Ведь Сул­ла настоль­ко далек от рас­ка­я­ния в них, что счи­та­ет их делом сла­вы и с ваше­го доз­во­ле­ния готов их совер­шать с еще боль­шей дер­зо­стью.

(20) И я теперь боюсь не ваше­го мне­ния о Сул­ле, но вашей нере­ши­тель­но­сти, как бы вы, каж­дый ожи­дая, что начнет дру­гой, зара­нее не ока­за­лись не столь­ко в его вла­сти, нестой­кой и подо­рван­ной, но в пле­ну соб­ст­вен­ной нера­ди­во­сти, кото­рая и поз­во­ля­ет ему гра­бить и, в меру его наг­ло­сти, казать­ся счаст­ли­вым. (21) Ибо кто, кро­ме его запят­нан­ных пре­ступ­ле­ни­ем при­спеш­ни­ков, под­дер­жи­ва­ет его, кто не хочет вся­че­ских пере­мен с сохра­не­ни­ем одной лишь победы? Не сол­да­ты ли, чьей кро­вью добы­ты богат­ства Тару­лы и Сцир­та, худ­ших из рабов? Или граж­дане, кото­рым при выбо­рах маги­ст­ра­тов пред­по­чли Фуфидия, гнус­ную слу­жан­ку, позо­ри­ще для всех долж­но­стей?¹⁵ (22) Вели­чай­шую уве­рен­ность поэто­му вну­ша­ет мне победо­нос­ное вой­ско, кото­рое за свои мно­го­чис­лен­ные раны и труды не полу­чи­ло ниче­го, кро­ме тира­на, (23) раз­ве толь­ко что вой­ска наши высту­пи­ли, чтобы ору­жи­ем нис­про­верг­нуть власть три­бу­нов¹⁶, добы­тую их пред­ка­ми, и самим вырвать у себя пра­ва и пра­во­судие¹⁷, разу­ме­ет­ся, за пре­вос­ход­ную пла­ту — ведь они, сослан­ные на болота и в леса¹⁸, пони­ма­ют, что оскорб­ле­ния и нена­висть доста­ют­ся им, а награ­ды — куч­ке людей.

(24) Поче­му же Сул­ла шест­ву­ет в сопро­вож­де­нии такой боль­шой тол­пы¹⁹ и столь уве­рен­но? Пото­му что бла­го­по­лу­чие пре­вос­ход­но скры­ва­ет поро­ки. Когда оно пошат­нет­ся, Сул­лу ста­нут пре­зи­рать так же, как его преж­де боя­лись, раз­ве толь­ко он рас­счи­ты­ва­ет на мни­мое согла­сие и мир, как он назвал свои зло­де­я­ния и пар­ри­ци­дий²⁰. По его сло­вам, государ­ство будет суще­ст­во­вать и вой­на окон­чит­ся толь­ко в том слу­чае, если народ будет согнан со сво­ей зем­ли, отня­тая у граж­дан добы­ча рас­пре­де­ле­на меж­ду раба­ми, выс­шее пра­во и пра­во­судие в отно­ше­нии все­го, что при­над­ле­жит рим­ско­му наро­ду, будут нахо­дить­ся в руках Сул­лы.

(25) Если вы счи­та­е­те это миром и согла­си­ем, то одоб­ряй­те вели­чай­ший пере­во­рот в государ­стве и раз­ру­ше­ние его усто­ев, утвер­ждай­те навя­зан­ные вам зако­ны, мири­тесь со спо­кой­ст­ви­ем при раб­стве, и пода­вай­те потом­кам при­мер, как уни­что­жить государ­ство ценой его же кро­ви. (26) Что каса­ет­ся меня, то, хотя я, достиг­нув этой выс­шей долж­но­сти²¹, доста­точ­но воз­вы­сил имя сво­их пред­ков и защи­тил его, у меня все же не было наме­ре­ния зани­мать­ся част­ны­ми дела­ми и свя­зан­ную с боль­шим риском сво­бо­ду я пред­по­чел спо­кой­но­му раб­ству. (27) Если вы соглас­ны со мной, то вос­прянь­те духом, кви­ри­ты, и, с доб­рой помо­щью богов, сле­дуй­те за Мар­ком Эми­ли­ем, кон­су­лом, пол­ко­вод­цем и руко­во­ди­те­лем в деле вос­ста­нов­ле­ния сво­бо­ды.