Эпитомы

Книга I

XXXVI. Югур­тин­ская вой­на

III. 1. Тако­вы были собы­тия на восто­ке. Отнюдь не так спо­кой­но было на юге. Кто бы мог поду­мать, что после Кар­фа­ге­на в Афри­ке воз­никнет какая-либо вой­на! (2) Одна­ко осно­ва­тель­но вско­лых­ну­лась Нуми­дия, а в ее царе Югур­те было нечто такое, чего после Ган­ни­ба­ла сле­до­ва­ло опа­сать­ся. Изво­рот­ли­вый Югур­та начал дей­ст­во­вать на рим­ский народ, непо­беди­мый на поле боя, сво­и­ми богат­ства­ми. Судь­ба допу­сти­ла, хотя ни у кого не было надеж­ды на это, чтобы царь, изощ­рен­ный в обмане, обма­ном и был пле­нен. (3) Внук Маси­ни­сы и при­ем­ный сын Миципсы, он, охва­чен­ный стра­стью к цар­ско­му пре­сто­лу, решил убить сво­их бра­тьев. Так как он боял­ся их не менее, чем сена­та и рим­ско­го наро­да, под покро­ви­тель­ст­вом и в зави­си­мо­сти от кото­рых нахо­ди­лась Нуми­дия, то совер­шил пер­вое пре­ступ­ле­ние с помо­щью интриг. (4) Овла­дев голо­вой Гием­пса­ла, он устре­мил­ся на Адгер­ба­ла, бежав­ше­го в Рим, и отпра­вил через послов день­ги, чтобы скло­нить на свою сто­ро­ну сенат. (5) И это была его пер­вая победа над нами. Затем он так­же посту­пил и с посла­ми, кото­рым пору­чи­ли разде­лить цар­ство меж­ду ним и Адгер­ба­лом. И, нако­нец, в лице Скав­ра¹⁹⁰ он одо­лел сами нра­вы Рим­ской импе­рии, дер­зост­но завер­шив заду­ман­ное свя­тотат­ство. Но пре­ступ­ле­ния недол­го оста­ют­ся скры­ты­ми. (6) Неза­кон­ные дей­ст­вия под­куп­лен­но­го посоль­ства обна­ру­жи­лись, и убий­цу роди­чей реши­ли пре­сле­до­вать вой­ной. (7) Пер­вым в Нуми­дию напра­вил­ся кон­сул Каль­пур­ний Бес­тия¹⁹¹, но царь, убедив­ший­ся на опы­те, что про­тив рим­лян золо­то надеж­нее меча, купил мир. (8) Сенат вызвал его как обви­ня­е­мо­го в этом пре­ступ­ле­нии, дав ему гаран­тии без­опас­но­сти. Югур­та про­де­мон­стри­ро­вал дер­зость как фак­том сво­его при­бы­тия, так и тем, что, подо­слав убий­цу, лик­види­ро­вал Мас­си­ву, кон­ку­рен­та на пре­стол. (9) Это была допол­ни­тель­ная при­чи­на вой­ны про­тив него. На этот раз мще­ние воз­ло­жи­ли на Аль­би­на¹⁹². К наше­му сты­ду, его брат¹⁹³ настоль­ко раз­вра­тил вой­ско, что нуми­ди­ец победил и овла­дел лаге­рем в резуль­та­те бег­ства рим­ских вои­нов. И вот — как пла­та за их спа­се­ние — позор­ный дого­вор, по кото­ро­му Югур­та рас­пу­стил вой­ска, кото­рые преж­де под­ку­пил. (10) Нако­нец, месть — не столь­ко за импе­рию, сколь­ко за честь рим­ско­го наро­да — взял на себя Метелл¹⁹⁴, кото­рый очень лов­ко напал на вра­га, увер­ты­вав­ше­го­ся и моль­ба­ми, и угро­за­ми, и бег­ст­вом, то при­твор­ным, то насто­я­щим. (11) Не удо­вле­тво­рив­шись опу­сто­ше­ни­ем полей и сел, Метелл обру­шил­ся на сто­ли­цы Нуми­дии. Он напал на Заму (и напрас­но), раз­гра­бил Фалу¹⁹⁵, бога­тую ору­жи­ем и цар­ски­ми сокро­ви­ща­ми. (12) Затем стал пре­сле­до­вать царя, лишен­но­го горо­дов, бегу­ще­го из сво­их пре­де­лов и от пре­сто­ла через Мав­ри­та­нию и Гету­лию. (13) В кон­це кон­цов на Югур­ту напал Марий. В соот­вет­ст­вии с неяс­но­стью сво­его про­ис­хож­де­ния он при­вел к воин­ской при­ся­ге неиму­щих и тем самым зна­чи­тель­но уве­ли­чил чис­лен­ность сво­их войск. Хотя силы царя уже были рас­се­я­ны, а сам он ранен, победа далась Марию не лег­че, чем если бы тот был цел и невредим. (14) Кро­ме того, Марий уди­ви­тель­но удач­но захва­тил осно­ван­ный Гер­ку­ле­сом в цен­тре Афри­ки город Кап­су¹⁹⁶, защи­щен­ный жаж­дой, зме­я­ми и пес­ка­ми; при помо­щи неко­е­го лигу­рий­ца он про­ник по обры­ви­сто­му, непро­хо­ди­мо­му уще­лью в Молу­ху¹⁹⁷, город у под­но­жия ска­ли­стой горы, (15) и вско­ре у горо­да Цир­ты нанес тяже­лое пора­же­ние не толь­ко Югур­те, но и Бок­ху, царю Мав­ри­та­нии, всту­пив­ше­му­ся за нуми­дий­цев как еди­но­кров­ных. (16)^[1] Послед­ний, отча­яв­шись, отку­пил­ся Югур­той за мир и друж­бу с рим­ля­на­ми. (17) Так ковар­ней­ший из царей, завле­чен­ный в заса­ду ковар­ст­вом сво­его тестя, был пере­дан в руки Сул­лы. Нако­нец-то рим­ский народ во вре­мя три­ум­фа Мария увидел Югур­ту в око­вах. (18) Но и он, прав­да, побеж­ден­ный и зако­ван­ный, узрел город, о кото­ром лжи­во пред­ре­кал, буд­то тот, про­даж­ный, не усто­ит, если оты­щет­ся поку­па­тель. Посколь­ку Рим уже имел поку­па­те­ля, но ускольз­нул от него, ста­ло ясно, что он усто­ит.