Книга Экклесиаста

Перевод Э. Г. Юнца.
Перевод «Книги Экклесиаста» публикуется по электронному варианту, предоставленному Э. Г. Юнцем в 2001 г. и впервые был издан в журнале «Вопросы философии» (1991, № 8). Перевод заново просмотрен автором, и является окончательной его версией. Использование перевода разрешается только со ссылкой на источник публикации и указанием имени автора перевода, без права вносить какие-либо изменения.
Перевод выполнен с древнееврейского по изданию: Der Prediger. Hebraisch und Deutsch von R. Kroeber. Berlin. 1963. Книга Экклесиаст. Перев. И. Дьяконова. В кн. Поэзия и проза древнего Востока. М. 1973. Vetus Testamentum Graecum iuxta Septuaginta interpretes. Ed. L. van Ess. Lipsiae. 1924. Biblia Sacra iuxta Vulgatam Clementinam. Edd. A. Colunga, L. Turrado. Ed. 4-a. Matriti. 1965.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

Пред­и­сло­вие.

О вре­ме­ни и месте напи­са­ния Кни­ги Эккле­си­а­ста досто­вер­ных сведе­ний прак­ти­че­ски нет. Мож­но лишь доста­точ­но уве­рен­но утвер­ждать, что это — одна из позд­ней­ших вет­хо­за­вет­ных книг. На это ука­зы­ва­ет и язык Эккле­си­а­ста, насы­щен­ный ара­ме­из­ма­ми и сло­ва­ми, не встре­чаю­щи­ми­ся в дру­гих частях Вет­хо­го Заве­та, — язык более близ­кий к язы­ку пер­вых ком­мен­та­ри­ев Биб­лии («Миш­на», II в. н. э.), чем к клас­си­че­ско­му еврей­ско­му эпо­хи неза­ви­си­мых царств. Об этом свиде­тель­ст­ву­ют и име­ю­щи­е­ся в тек­сте адми­ни­ст­ра­тив­ные тер­ми­ны ахе­ме­нид­ской эпо­хи. Извест­ную хро­но­ло­ги­че­скую опо­ру дает Кни­га Иису­са Сира­хо­ва, кото­рая надеж­но дати­ру­ет­ся 190—180 гг. до н. э. и автор кото­рой явно зна­ком с нашей кни­гой. О ее суще­ст­во­ва­нии и широ­ком рас­про­стра­не­нии уже ко II в. до н. э. свиде­тель­ст­ву­ет то, что она успе­ла вой­ти в древ­ней­ший пере­вод Биб­лии на гре­че­ский язык, так назы­вае­мую Сеп­ту­а­гин­ту. Доба­вим, нако­нец, что ново­най­ден­ные фраг­мен­ты Кни­ги Эккле­си­а­ста из Хир­бет-Кумра­на палео­гра­фи­че­ски дати­ру­ют­ся II—I вв. до н. э. Итак, веро­ят­нее все­го, кни­га напи­са­на во вто­рой поло­вине III в. до н. э.

Еще мень­ше извест­но об авто­ре кни­ги. Гре­че­ское «Эккле­си­аст» есть бук­валь­ный пере­вод доволь­но тем­но­го по зна­че­нию древ­не­ев­рей­ско­го сло­ва «Кохе­лет», кото­рое услов­но мож­но пере­ве­сти как «Про­по­ве­дую­щий в собра­нии» или «Зако­но­учи­тель». Под этим псев­до­ни­мом скры­ва­ет­ся неиз­вест­ный муд­рец, био­гра­фи­че­ские дан­ные о кото­ром исчер­пы­ва­ют­ся его соб­ст­вен­ны­ми сло­ва­ми «Я, Кохе­лет, был царем над Изра­и­лем в Иеру­са­ли­ме» (1, 12) и ремар­кой, назы­ваю­щей его «сыном Давида» (1, 1). Сло­ва эти сле­ду­ет пони­мать мета­фо­ри­че­ски: как не было муж­ско­го име­ни «Кохе­лет», так не суще­ст­во­ва­ло и царя с таким име­нем. Упо­ми­на­ние Иеру­са­ли­ма — обыч­ный штамп, свя­зы­ваю­щий поня­тие «царь» с рези­ден­ци­ей вла­дык еди­но­го Изра­иль­ско­го цар­ства. Опре­де­ле­ние «сын Давидов» сино­ни­мич­но тому же поня­тию «царь», ибо в созна­нии древ­них евре­ев проч­но уко­ре­ни­лось пред­став­ле­ние о потом­ках Давида как един­ст­вен­ной леги­тим­ной дина­стии. Все вме­сте, таким обра­зом, есть лите­ра­тур­ная фик­ция, такая же, как упо­мя­ну­тый в Кни­ге Притч (31, 1) мифи­че­ский «царь Лему­ил». В умах чита­те­лей нра­во­учи­тель­ные кни­ги проч­но ассо­ции­ро­ва­лись с име­нем Соло­мо­на, муд­рей­ше­го из царей и про­об­ра­за всех муд­ре­цов-сочи­ни­те­лей, а поэто­му ано­ним­ные соби­ра­те­ли притч назы­ва­ли себя, по ана­ло­гии с Соло­мо­ном, «царя­ми». Неуди­ви­тель­но, что и Кни­га Эккле­си­а­ста, уже вско­ре после ее созда­ния, ока­за­лась при­пи­сан­ной ему же. Исти­ны, вло­жен­ные в уста муд­рей­ше­го из монар­хов, долж­ны были зву­чать куда убеди­тель­нее, чем если бы их сооб­ща­ли от лица живых, но не столь име­ни­тых авто­ров. Фик­тив­ное автор­ство Соло­мо­на при­да­ва­ло ано­ним­ным сочи­не­ни­ям авто­ри­тет и вес, при­об­щая к тра­ди­ции, освя­щен­ной древ­но­стью.

Наряду с кни­га­ми Притч, Пре­муд­ро­сти Соло­мо­но­вой и Пре­муд­ро­сти Иису­са Сира­хо­ва, нашу кни­гу обыч­но отно­сят к дидак­ти­че­ско­му, поучи­тель­но­му жан­ру. Такое опре­де­ле­ние в извест­ной мере оправ­да­но, так как при­мер­но поло­ви­ну кни­ги состав­ля­ет кол­лек­ция назида­тель­ных изре­че­ний, или «притч». В боль­шин­стве их пре­об­ла­да­ет сжа­тая фор­ма дву­сти­шия, где вто­рая поло­ви­на дуб­ли­ру­ет первую, повто­ряя ту же мысль ины­ми сло­ва­ми: «Алч­но­му все­гда не хва­та­ет денег, и стя­жа­те­лю кажет­ся, что при­быль мала» (5, 9). Дуб­ли­ро­ва­ние обыч­но быва­ет непол­ным: после­дую­щая поло­ви­на повто­ря­ет преды­ду­щую, но с лег­ким сме­ще­ни­ем смыс­ло­вых акцен­тов: «Сло­ва муд­ре­ца подоб­ны стре­ка­лу, и его изре­че­ния — слов­но вби­тые гвозди» (12, 11). Если пер­вое полу­сти­шие наме­ка­ет на дидак­ти­че­скую цен­ность притч, кото­рые под­стре­ка­ют, сти­му­ли­ру­ют чита­те­ля к пра­вед­ным поступ­кам, то вто­рое ука­зы­ва­ет на их солид­ную проч­ность, при­даю­щую им харак­тер непре­хо­дя­щих истин. Вто­рая поло­ви­на часто дает анти­те­зу, отте­ня­ю­щую и раз­ви­ваю­щую содер­жа­ние пер­вой: «Гла­за муд­ре­ца все­гда при нем, а глу­пец вынуж­ден всле­пую бро­дить» (2, 14). Дву­сти­шие может, сохра­няя смыс­ло­вой парал­ле­лизм, раз­рас­тать­ся до чет­ве­ро­сти­шия: «Не смей даже в мыс­лях хулить царя, и даже в спальне бра­нить бога­то­го, ибо пти­ца небес­ная доне­сет на тебя, и кры­ла­тая пере­ска­жет твои сло­ва» (10, 20). Ино­гда это — целый рас­сказ в мини­а­тю­ре, завер­шае­мый эффект­ной резю­ми­ру­ю­щей сен­тен­ци­ей. Тако­ва исто­рия о могу­ще­ст­вен­ном царе, оса­ждав­шем малень­кий, без­за­щит­ный город (9, 13—16).

Непо­сто­ян­ству фор­мы и объ­е­ма соот­вет­ст­ву­ет доволь­но пест­рое содер­жа­ние притч. Здесь и бла­го­че­сти­во-нрав­ст­вен­ная тема­ти­ка: при­зы­вы неукос­ни­тель­но соблюдать запо­веди (8, 5), испол­нять обе­ты (5, 3—5), помо­гать бед­ня­кам (11, 1—2). Здесь и такие тра­ди­ци­он­ные моти­вы, как вос­хва­ле­ние муд­ро­сти (7, 11. 7, 19. 8, 1), пори­ца­ние глу­по­сти (10, 2—3. 10, 12—15) и лени (10, 18), обли­че­ние жен­щин (7, 26), сове­ты при­двор­ным (8, 2. 10, 20), сето­ва­ния на при­тес­не­ния бед­ня­ков (5, 7), про­цве­та­ние невежд и про­зя­ба­ние достой­ных (10, 6), гоне­ние пра­вед­ных и почет нече­сти­вым (8, 10), неспра­вед­ли­вость в рас­пре­де­ле­нии даров судь­бы (9, 11). Вся эта арха­и­че­ская пре­муд­рость удру­чаю­ще баналь­на и не сто­и­ла бы упо­ми­на­ния, если бы в ней, наряду с трю­из­ма­ми, не встре­ча­лись под­лин­ные жем­чу­жи­ны, такие, как герак­ли­тов­ской глу­би­ны изре­че­ние о скры­тых про­цес­сах в мире, порож­дае­мых твор­че­ской энер­ги­ей Бога (11, 5). Поз­во­ли­тель­но пред­по­ло­жить, что такие отрыв­ки, явно автор­ские, при­над­ле­жат соб­ст­вен­но Эккле­си­асту, тогда как сопут­ст­ву­ю­щая им рас­хо­жая мораль щед­ро раз­бав­ле­на позд­ней­ши­ми встав­ка­ми ано­ним­ных редак­то­ров и пере­пис­чи­ков кни­ги. Само нали­чие вста­вок несо­мнен­но хотя бы пото­му, что интер­по­ля­ци­ей явля­ют­ся ввод­ная фра­за к кни­ге и ее эпи­лог. Да и в самом рас­по­ло­же­нии притч, где явно про­сле­жи­ва­ет­ся мне­мо­ни­че­ская систе­ма, чув­ст­ву­ет­ся позд­ней­шая редак­тор­ская рука. Разу­ме­ет­ся, нель­зя с уве­рен­но­стью объ­яв­лять под­лож­ным любой три­ви­аль­ный пас­саж, вро­де изре­че­ний о поль­зе кол­лек­ти­виз­ма (4, 9—12), но с такой веро­ят­но­стью надо счи­тать­ся.

Рез­кий кон­траст дидак­ти­че­ской части, с ее без­ли­ко-тра­ди­ци­он­ной мора­лью, состав­ля­ет фило­соф­ская, вызы­ваю­ще необыч­ная и отме­чен­ная печа­тью ост­рой инди­виду­аль­но­сти. Она-то и при­нес­ла Эккле­си­асту сла­ву шедев­ра, уни­каль­но­го в древ­не­ев­рей­ской сло­вес­но­сти и зани­маю­ще­го почет­ное место в кру­ге памят­ни­ков миро­вой фило­соф­ской мыс­ли. Соб­ст­вен­но фило­соф­ские пас­са­жи в кни­ге пере­ме­ша­ны с дидак­ти­че­ски­ми, но отчет­ли­во выде­ля­ют­ся поэ­ти­че­ской и эмо­цио­наль­ной окрас­кой. Уже в пер­вых стро­ках кни­ги рез­ко, без пред­и­сло­вий, заяв­ле­на фило­соф­ская пози­ция авто­ра: «Ник­чем­но всё, — ска­зал Кохе­лет, — Напрас­но всё и бес­цель­но всё. Что поль­зы чело­ве­ку в трудах его, кото­ры­ми трудит­ся он под солн­цем? Поко­ле­ния при­хо­дят, и поко­ле­ния ухо­дят, а зем­ля, как была, оста­ет­ся преж­ней. Вос­хо­дит солн­це, захо­дит солн­це, и в том же месте сно­ва вос­хо­дит. Идет на юг, сво­ра­чи­ва­ет на север, кру­жит, кру­жит в пути сво­ем ветер, и на кру­ги свои воз­вра­ща­ет­ся ветер. Все реки текут неиз­мен­но в море, но не пере­пол­ня­ет­ся море, а реки воз­вра­ща­ют­ся вспять, к исто­кам, чтобы оттуда сно­ва течь. Непо­зна­вае­ма суть вещей. Не выра­зить ее ника­ки­ми сло­ва­ми. Не может глаз ее рас­смот­реть. Не может ухо ее рас­слы­шать» (1, 2—8). Как видим, цик­ли­че­ские про­цес­сы в при­ро­де, устой­чи­вая раз­ме­рен­ность зако­нов миро­зда­ния, в кото­рой гре­че­ские фило­со­фы усмат­ри­ва­ли выс­шую гар­мо­нию, для Эккле­си­а­ста — лишь бес­смыс­лен­ное, бес­цель­ное вра­ще­ние по кру­гу, безыс­ход­ный тупик. Ничтож­ность и сует­ность чело­ве­че­ско­го бытия он под­чер­ки­ва­ет, настой­чи­во повто­ряя энер­гич­ное и корот­кое сло­во «хевель», «бес­смыс­ли­ца, неле­пость, вздор, чепу­ха». Скеп­ти­цизм его рас­про­стра­ня­ет­ся на все сфе­ры чело­ве­че­ской дея­тель­но­сти: богат­ство (5, 10), власть (4, 16. 8, 9), рав­но как и созида­тель­ный, твор­че­ский труд (2, 21. 4, 4) для него бес­смыс­лен­ны. Даже муд­рость не дает пре­иму­ще­ства перед глу­пым, ибо память о муд­ре­це все рав­но не сохра­нит­ся (2, 16). Суще­ст­во­ва­ния Бога Эккле­си­аст не отри­ца­ет, но воз­дер­жи­ва­ет­ся от суж­де­ний о нем, так как Бог запре­де­лен и прин­ци­пи­аль­но непо­сти­жим (11, 5). В избран­ность чело­ве­ка как суще­ства разум­но­го и в загроб­ное суще­ст­во­ва­ние он тоже не верит: «Участь людей и живот­ных — одна. Как те уми­ра­ют, так уми­ра­ют и эти. Одна душа у тех и дру­гих, и чело­век не луч­ше бес­сло­вес­ной тва­ри. Все идет к одно­му кон­цу. Все вышло из пра­ха, и в прах воз­вра­тит­ся. Кто зна­ет, воз­но­сит­ся ли душа чело­ве­ка вверх, и спус­ка­ет­ся ли душа живот­но­го в зем­лю?» (3, 19—21). На посмерт­ное возда­я­ние рас­счи­ты­вать тоже не при­хо­дит­ся: «Один конец ожи­да­ет всех. Оди­на­ко­ва участь пра­вед­ни­ка и греш­ни­ка, доб­ро­го и зло­го, чисто­го и нечи­сто­го, при­но­ся­ще­го жерт­вы и не при­но­ся­ще­го их, доб­ро­по­рядоч­но­го и него­дяя, чест­но­го чело­ве­ка и клят­во­пре­ступ­ни­ка» (9, 2). «У живых есть хотя бы надеж­да: даже псу живо­му луч­ше, чем мерт­во­му льву, ибо живые зна­ют хотя бы то, что умрут, а мерт­вые уже ниче­го не зна­ют» (9, 4—5). Пол­ное бла­го­че­стие вряд ли дости­жи­мо: «Нет на зем­ле тако­го пра­вед­ни­ка, кото­рый ни разу не согре­шил бы» (7, 20).

Тако­го рода выска­зы­ва­ния не мог­ли не шоки­ро­вать чита­те­лей, осо­бен­но бого­сло­вов, но от пол­но­го запре­та кни­гу спас­ло нали­чие в ней про­ти­во­по­лож­ных пас­са­жей. Так, сло­вам о живой соба­ке, кото­рая счаст­ли­вее мерт­во­го льва (9, 4), мож­но про­ти­во­по­ста­вить тезис о том, что луч­ше на свет вооб­ще не родить­ся и что покой­ник счаст­ли­вее всех живых (4, 2—3), а утвер­жде­нию: «Нет у чело­ве­ка боль­ше­го бла­га, чем есть, пить и пре­да­вать­ся весе­лью» (8, 15) мож­но дать про­ти­во­ве­сом сло­ва: «О сме­хе ска­зал я: Какая глу­пость! и о весе­лье: Неле­пость и вздор!» (2, 2). Осо­бен­но вызы­ваю­щи­ми каза­лись сло­ва: «Весе­лись, юно­ша, покуда ты молод, и спе­ши вку­сить от всех наслаж­де­ний. Делай все, что жела­ет твоя душа, и все, чего про­сят гла­за твои» (11, 9), но и здесь дело спа­са­ла бла­го­че­сти­вая, воз­мож­но, и не при­над­ле­жа­щая Эккле­си­асту, при­пис­ка: «Толь­ко знай, что за все с тебя взы­щет Бог». Неуди­ви­тель­но, что эту кни­гу, сомни­тель­ную с точ­ки зре­ния рели­ги­оз­ной орто­док­сии, дол­го не реша­лись вклю­чить в канон, и лишь ко II—III вв. н. э. она была окон­ча­тель­но при­зна­на кано­ни­че­ской.

Осо­бен­но тер­за­ет Эккле­си­а­ста невоз­мож­ность рацио­наль­но­го осмыс­ле­ния мира. Если бла­го­че­сти­во­го стра­даль­ца Иова мучи­ла царя­щая в мире неспра­вед­ли­вость, Эккле­си­аст как чело­век интел­лек­ту­аль­но­го скла­да уязв­лен царя­щей повсюду бес­смыс­ли­цей. Все окру­жаю­щее для него как бы отрав­ле­но сво­ей непо­нят­но­стью. Кто-то уми­ра­ет, не успев пополь­зо­вать­ся богат­ст­вом (6, 2) или не оста­вив наслед­ни­ка (4, 8); бога­ча разо­ря­ет неудач­ная сдел­ка (5, 13); вер­но­под­дан­ная тол­па отво­ра­чи­ва­ет­ся от став­ше­го неугод­ным ей вла­сте­ли­на (4, 16). В чело­ве­че­ском плане это, конеч­но, горе, но для Эккле­си­а­ста — преж­де все­го неле­пость. Заме­ча­тель­но, одна­ко, что, раз­мыш­ляя о брен­но­сти и бес­смыс­лен­но­сти чело­ве­че­ской жиз­ни, Эккле­си­аст при­хо­дит к опти­ми­сти­че­ским выво­дам. Раз смерть и после­дую­щее небы­тие неиз­беж­ны, оста­ет­ся как мож­но луч­ше исполь­зо­вать отпу­щен­ный нам корот­кий срок жиз­ни, а тогда обре­та­ют смысл и богат­ство, и любовь, и муд­рость, и твор­че­ский труд: «Так иди же, весе­ло ешь хлеб, и пей с без­за­бот­ным серд­цем вино, так как Бог пред­ре­шил дела твои. Наслаж­дай­ся сча­стьем с люби­мой женой все дни бес­цель­ной жиз­ни тво­ей, кото­рую дал тебе Бог под солн­цем. Любое дело, кото­рое ты най­дешь себе, ста­рай­ся делать как мож­но луч­ше, ибо в моги­ле, куда ты сой­дешь, ты не смо­жешь боль­ше тво­рить и мыс­лить» (9, 7—10).

Впро­чем, и этот вывод не окон­ча­те­лен. У авто­ра нет гото­вых отве­тов: он ищет и дума­ет, и на стра­ни­цах его кни­ги запе­чат­лен про­цесс этих мучи­тель­ных поис­ков. Исти­на от него оста­ет­ся сокры­той, но, всмат­ри­ва­ясь в таин­ст­вен­ный про­цесс зарож­де­ния жиз­ни в глу­би­нах мате­рин­ско­го чре­ва, в пути, кото­рые боже­ст­вен­ной волей пред­пи­са­ны при­хот­ли­во­му вет­ру, в кру­го­во­рот воды, непо­сти­жи­мым обра­зом веч­но питаю­щий реки и море, Эккле­си­аст чув­ст­ву­ет во всем этом выс­шую целе­со­об­раз­ность, и это его при­ми­ря­ет с дей­ст­ви­тель­но­стью.

С фор­маль­ной сто­ро­ны Кни­га Эккле­си­а­ста пред­став­ля­ет собой прозо­по­э­ти­че­скую смесь, полу­сы­рую сти­хо­об­раз­ную мас­су, где сво­бод­ный четы­рех­стоп­ный раз­мер про­яв­ля­ет­ся с боль­шей или мень­шей отчет­ли­во­стью, по мере эмо­цио­наль­ных подъ­емов и спа­дов. В наи­бо­лее поэ­тич­ных местах и там, где автор чека­нит отдель­ные афо­риз­мы, ритм слы­шен осо­бен­но ясно. В менее важ­ных смыс­ло­вых местах дик­ция ста­но­вит­ся менее чет­кой, и эту осо­бен­ность, по мере воз­мож­но­сти, мы поста­ра­лись отра­зить в сво­ем пере­во­де. Чару­ю­щая зву­ко­пись и богат­ство алли­те­ра­ций ори­ги­на­ла в пере­во­де, есте­ствен­но, усколь­за­ют. Калам­бу­ры, осно­ван­ные на созву­чии слов и тоже непе­ре­во­ди­мые, отме­че­ны в ком­мен­та­рии. Тем­ные места, пло­хо под­даю­щи­е­ся истол­ко­ва­нию (а таких в Эккле­си­а­сте око­ло соро­ка), пере­веде­ны с опо­рой на кон­текст, — един­ст­вен­но воз­мож­ный в таких слу­ча­ях метод, хотя, разу­ме­ет­ся, не абсо­лют­но надеж­ный.

Пере­вод выпол­нен с древ­не­ев­рей­ско­го по изда­нию: Der Pre­di­ger. Heb­rai­sch und Deutsch von R. Kroe­ber. Ber­lin. 1963. Кни­га Эккле­си­аст. Перев. И. Дья­ко­но­ва. В кн. Поэ­зия и про­за древ­не­го Восто­ка. М. 1973. Ve­tus Tes­ta­men­tum Grae­cum iux­ta Sep­tua­gin­ta in­terpre­tes. Ed. L. van Ess. Lip­siae. 1924. Bib­lia Sac­ra iux­ta Vul­ga­tam Cle­men­ti­nam. Edd. A. Co­lun­ga, L. Tur­ra­do. Ed. 4-a. Mat­ri­ti. 1965.

Пере­вод.

I. Сло­ва Кохе­ле­та, сына Давида, царя в Иеру­са­ли­ме:


2 Ник­чем­но всё, — ска­зал Кохе­лет, —
Напрас­но всё и бес­цель­но всё.
3 Что поль­зы чело­ве­ку в трудах его,
Кото­ры­ми трудит­ся он под солн­цем?
4 Поко­ле­ния при­хо­дят, и поко­ле­ния ухо­дят,
А зем­ля, как была, оста­ет­ся преж­ней.
5 Вос­хо­дит солн­це, захо­дит солн­це,
И в том же месте сно­ва вос­хо­дит.
6 Идет на юг, сво­ра­чи­ва­ет на север,
Кру­жит, кру­жит в пути сво­ем ветер,
И на кру­ги свои воз­вра­ща­ет­ся ветер.
7 Все реки текут неиз­мен­но в море,
Но не пере­пол­ня­ет­ся море,
А реки воз­вра­ща­ют­ся вспять, к исто­кам,
Чтобы оттуда зано­во течь.
8 Непо­зна­вае­ма суть вещей.
Не выра­зить ее ника­ки­ми сло­ва­ми.
Не может глаз ее рас­смот­реть.
Не может ухо ее рас­слы­шать.
9 Что было в про­шлом, то и теперь,
И что дела­лось преж­де, то про­ис­хо­дит и ныне.
Ниче­го под солн­цем ново­го нет.
10 Ино­гда гово­рят: Смот­ри, что-то новое!
Но это уже было дав­ным-дав­но,
В веках, минув­ших задол­го до нас.
11 Никто не пом­нит жив­ших преж­де,
Но и наших потом­ков не будут пом­нить
Те, кто при­дет на сме­ну им.

12 Я, Кохе­лет, был царем над Изра­и­лем в Иеру­са­ли­ме. 13 Заду­мал я охва­тить умом и понять все, что про­ис­хо­дит под небом. Тяж­кую зада­чу задал Бог сынам чело­ве­че­ским, чтобы они ею тер­за­лись! 14 Видел я все, что тво­рит­ся под солн­цем. Так вот, все бес­смыс­лен­но, как пого­ня за вет­ром.


15 Того, что кри­во, все рав­но не испра­вить,
И того, чего нет, нель­зя сосчи­тать.

16 И поду­мал я: Стал я мудр и пре­взо­шел зна­ни­я­ми всех, кто до меня пра­вил Иеру­са­ли­мом. 17 Я жаж­дал муд­ро­сти и обшир­ных зна­ний, но понял, что и это тоже ник­чем­но, 18 ибо вся­кая муд­рость отрав­ле­на горе­чью, и обшир­ные зна­ния лишь умно­жа­ют скорбь.

II. Тогда решил я пиро­вать и раз­влечь­ся, чтобы узнать, нако­нец, в чем бла­го. Но и это ока­за­лось напрас­ным.


2 О сме­хе ска­зал я: Какая глу­пость!
И о весе­лье: Неле­пость и вздор!

3 Пытал­ся я и вином угож­дать сво­ей пло­ти так, чтобы, не теряя окон­ча­тель­но голо­вы, испро­бо­вать и глу­по­сти, пока не узнаю, что людям сто­ит делать под небом в счи­та­ные дни жиз­ни сво­ей.

4 Зате­ял я боль­шие работы: постро­ил себе дома, наса­дил вино­град­ни­ки, 5 раз­бил сады и пар­ки, наса­дил пло­до­вых дере­вьев, 6 устро­ил пруды, чтобы водой из них поли­вать иду­щие в рост посад­ки, 7 обза­вел­ся домо­ро­щен­ны­ми и покуп­ны­ми раба­ми, а скота у меня было боль­ше, чем у любо­го из когда-либо жив­ших в Иеру­са­ли­ме.

8 Нако­пил я золота, сереб­ра, дра­го­цен­но­стей от царей и обла­стей, завел пев­цов, певиц и налож­ниц, радую­щих серд­це муж­чи­ны. 9 Я стал бога­че любо­го из моих пред­ше­ст­вен­ни­ков в Иеру­са­ли­ме, и муд­рость моя оста­ва­лась со мною. 10 Я не отка­зы­вал гла­зам сво­им ни в каких зре­ли­щах, и не удер­жи­вал серд­це ни от какой радо­сти, ибо серд­це радо­ва­лось о трудах моих, и это мне было за труды награ­дой.


11 Но взгля­нул я на все, что сде­ла­ли мои руки,
Все, над чем я тяж­ко трудил­ся,
И понял: это бес­смыс­лен­но, как пого­ня за вет­ром,
И нет от это­го поль­зы под солн­цем.

12 Взгля­нул я на муд­рость и на глу­пость с безу­ми­ем, и ска­зал себе: Что может сде­лать иду­щий вслед за Царем? Не боль­ше того, что дав­но уже сде­ла­но! 13 Я понял, что муд­рость настоль­ко же пре­вос­хо­дит глу­пость, насколь­ко свет пре­вос­хо­дит тьму. 14 Гла­за муд­ре­ца все­гда при нем, а глу­пец вынуж­ден всле­пую бро­дить. Но узнал я и то, что один конец ждет их, 15 и поду­мал: Если участь глуп­ца даже меня постигнет, к чему мне тогда вся моя муд­рость? И ска­зал я себе: Это тоже пустое. 16 И муд­ро­го, и глу­по­го дол­го не будут пом­нить. Со вре­ме­нем будут забы­ты оба. Как и глу­пый, умник тоже умрет.

17 Воз­не­на­видел я жизнь, и в тягость мне ста­ло все, что дела­ет­ся под солн­цем, ибо все бес­смыс­лен­но, как пого­ня за вет­ром. 18 Воз­не­на­видел я труды, кото­ры­ми трудил­ся под солн­цем, пото­му что при­дет­ся оста­вить их чело­ве­ку, кото­рый будет жить после меня. 19 Кто зна­ет, мудр будет он или глуп? А ведь имен­но он будет рас­по­ря­жать­ся работой, в кото­рую я вло­жил столь­ко сил. Ста­ло быть, и это пустое. 20 Начал я при­хо­дить в отча­я­ние от трудов, кото­ры­ми я трудил­ся под солн­цем. 21 Ведь как бы чело­век уме­ло и доб­ро­со­вест­но ни трудил­ся, пло­ды трудов сво­их он остав­ля­ет тому, кто в них не участ­во­вал. Это тоже бес­смыс­лен­но и неле­по.


22 Что поль­зы чело­ве­ку от всех трудов
И забот, кото­рые его тер­за­ют под солн­цем!
23 Днем его мучит зло­ба и зависть,
И ночью душа его не зна­ет покоя.
Это тоже неле­по.

24 Един­ст­вен­ное бла­го, кото­рое есть у людей, это — еда, питье и удо­вле­тво­ре­ние от работы. Но и это, как узнал я, зави­сит от Бога. 25 Ведь даже еда не име­ет вку­са, если на то нет воли его. 26 И толь­ко к кому бла­го­скло­нен Бог, тому он дает и успех, и муд­рость, а неугод­ных застав­ля­ет напрас­но копить, чтобы доб­ро их доста­лось его любим­цам. Это так же бес­смыс­лен­но, как лов­ля вет­ра.


III. Все­му свое вре­мя, и своя пора
Назна­че­на каж­до­му делу под небом:
2 Вре­мя рож­дать­ся и вре­мя уми­рать,
Вре­мя насаж­дать и вре­мя иско­ре­нять,
3 Вре­мя уби­вать и вре­мя лечить,
Вре­мя ломать и вре­мя стро­ить,
4 Вре­мя пла­кать и вре­мя сме­ять­ся,
Вре­мя горе­вать и вре­мя пля­сать,
5 Вре­мя раз­бра­сы­вать кам­ни и вре­мя соби­рать кам­ни,
Вре­мя обни­мать и вре­мя избе­гать объ­я­тий,
6 Вре­мя при­об­ре­тать и вре­мя терять,
Вре­мя хра­нить и вре­мя выбра­сы­вать,
7 Вре­мя рвать и вре­мя сши­вать,
Вре­мя мол­чать и вре­мя гово­рить,
8 Вре­мя любить и вре­мя нена­видеть,
Вре­мя войне и вре­мя миру.

9 Так в чем же смысл трудов чело­ве­ка? 10 Понял я зада­чу, кото­рую задал Бог сынам чело­ве­че­ским, чтобы они тер­за­лись ею:


11 Все создал он пре­крас­ным в свое вре­мя,
И веч­ность вло­жил он в серд­ца людей,
Толь­ко не смо­гут они постичь
Во всей пол­но­те тво­ре­ние Божье.

12 Я понял, что одно хоро­шо для людей: быть счаст­ли­вы­ми и тво­рить доб­ро, пока они живы. 13 Но спо­соб­ность есть, пить и радо­вать­ся рабо­те лишь от Бога дает­ся. 14 Все, что дела­ет Бог, пре­будет вовек. Ни при­ба­вить к это­му ниче­го, ни уба­вить, а сде­лал так Бог, чтобы чти­ли его.


15 Что было рань­ше, то и теперь,
И то, что будет, уже было преж­де,
А преж­нее сно­ва Бог при­зо­вет.

16 А еще я видел под солн­цем такое: где место суда, там царит без­за­ко­ние, и где место спра­вед­ли­во­сти, там про­из­вол. 17 И поду­мал: Бог рас­судит и пра­вед­ни­ка, и греш­ни­ка, и каж­до­му воздаст по его делам. 18 А еще я поду­мал: Так дела­ет Бог, чтобы пока­зать людям, что они не луч­ше живот­ных.


19 Участь людей и живот­ных — одна.
Как те уми­ра­ют, так уми­ра­ют и эти.
Одна душа у тех и дру­гих,
И чело­век не луч­ше бес­сло­вес­ной тва­ри.

Поис­ти­не, все ничтож­но.


20 Все идет к одно­му кон­цу.
Все вышло из пра­ха, и в прах воз­вра­тит­ся.
21 Кто зна­ет, воз­но­сит­ся ли душа чело­ве­ка вверх,
И спус­ка­ет­ся ли душа живот­но­го в зем­лю?

22 И понял я: Нет у чело­ве­ка боль­ше­го бла­га, чем нахо­дить радость в рабо­те, ибо в этом и состо­ит награ­да его. Ведь никто ему не ска­жет, что будет после него.

IV. А еще огля­нул­ся я и увидел, сколь­ко неспра­вед­ли­во­стей тво­рит­ся под солн­цем. Угне­тен­ные пла­чут, а уте­шить их неко­му. При­тес­ня­ют их, и нет им под­держ­ки. 2 И ска­зал я:


Покой­ник, кото­рый уже в моги­ле
Счаст­ли­вее тех, кто остал­ся жить.
3 Но еще луч­ше тому, кто вооб­ще не родил­ся
И не видел зло­де­я­ний, тво­ри­мых под солн­цем.

4 А еще понял я, что талант и уда­ча в трудах вызы­ва­ют у ближ­не­го зависть. Это тоже бес­смыс­лен­но, как лов­ля вет­ра.

5 Глу­пец сидит сло­жа руки и разо­ря­ет­ся. 6 Но луч­ше малая горсть покоя, чем пол­ные при­горш­ни труда и хло­пот.

7 Увидел я и дру­гой при­мер того, как бес­смыс­лен­но все под солн­цем. 8 Иной чело­век совсем оди­нок, и нет у него ни сына, ни бра­та, а он изну­ря­ет себя трудом, одер­жи­мый нена­сыт­ной жаж­дой богат­ства, и не ска­жет себе: Для кого я тру­жусь и лишаю себя радо­стей жиз­ни? Это тоже неле­по.

9 Дво­им луч­ше, чем одно­му. Так им лег­че зара­ботать на жизнь. 10 Если один из них упа­дет, то дру­гой все­гда помо­жет това­ри­щу встать. Но горе одно­му, если он спо­ткнет­ся и неко­му будет его под­нять.

11 Если двое вме­сте лежат, то теп­ло им, а в оди­ноч­ку невоз­мож­но согреть­ся.


12 Одно­го все­гда одо­леть нетруд­но,
Но двое суме­ют посто­ять за себя,
И трой­ная нить не ско­ро порвет­ся.

13 Луч­ше быть бед­ным, но умным юно­шей, неже­ли ста­рым, но глу­пым царем, уже неспо­соб­ным при­слу­ши­вать­ся к сове­там, 14 ибо тот и из тем­ни­цы вый­дет в цари, а рож­ден­ный цар­ст­во­вать станет нищим. 15 Видел я, как все живое, ликуя, встре­ча­ет юно­шу, заняв­ше­го место царя. 16 Несмет­ная тол­па окру­жа­ет его, но она же позд­нее разо­ча­ру­ет­ся в нем. Это тоже бес­смыс­лен­но, как пого­ня за вет­ром.

17 Отправ­ля­ясь в храм Божий, сту­пай осто­рож­но. Луч­ше прий­ти в послу­ша­нии, чем при­но­сить жерт­вы, подоб­но глуп­цам, кото­рые сами не веда­ют, что гре­шат.

V. При­дер­жи язык и не поз­во­ляй себе опро­мет­чи­вых выска­зы­ва­ний перед Богом. Ведь Бог на небе, а ты на зем­ле, и пото­му пусть речи твои будут крат­ки. 2 От избыт­ка забот — бес­по­кой­ный сон, а от избыт­ка слов — глу­пая речь.

3 Если ты дал Богу обет, поста­рай­ся его ско­рее испол­нить. Худо при­дет­ся тому глуп­цу, кото­рый обет не испол­нит. 4 Луч­ше вовсе не обе­щать, чем обе­щать, но так и не сде­лать. 5 Не давай язы­ку вво­дить тебя в грех и не уве­ряй свя­щен­ни­ка, что дал обет по ошиб­ке. Сто­ит ли ложью гне­вить Бога, обре­кая на гибель свои труды? 6 Лиш­них слов избе­гай пуще лиш­них забот, а глав­ное, бой­ся Бога.

7 Если увидишь, как на местах при­тес­ня­ют бед­ня­ков, попи­рая спра­вед­ли­вость, не удив­ляй­ся. Ведь один началь­ник при­кры­ва­ет дру­го­го, а его — еще более высо­кое началь­ство. 8 Уже и то хоро­шо, что есть царь, пеку­щий­ся о стране в целом.

9 Алч­но­му все­гда не хва­та­ет денег, и стя­жа­те­лю кажет­ся, что при­быль мала. Это тоже неле­пость.

10 Где мно­го богатств, там и едо­ков мно­го. А само­му вла­дель­цу какой от них прок? Раз­ве что любо­вать­ся ими.

11 Тру­же­ни­ку все­гда слад­ко спит­ся, даже если он несыт­но поел, а бога­чу не спит­ся из-за богат­ства.

12 Быва­ет под солн­цем и такое несча­стье: богат­ство вдруг пре­вра­ща­ет­ся в бед­ность. 13 Разо­ря­ет бога­ча неудач­ная сдел­ка, и сын его оста­ет­ся ни с чем.


14 Нагим он вышел из мате­рин­ско­го чре­ва,
Нагим и воз­вра­тит­ся туда,
Так ниче­го и не полу­чив за труды.
15 Вот уж поис­ти­не жал­кая доля:
С чем он при­шел, с тем и ухо­дит.
И зачем толь­ко он трудил­ся на ветер!
16 А ведь он всю жизнь свою ел впотьмах,
От забот и тягот не зная покоя.

17 Самое луч­шее, как я убедил­ся, это — есть, пить и нахо­дить радость в рабо­те, кото­рой чело­век занят под солн­цем в счи­та­ные дни жиз­ни, кото­рую дал ему Бог, ибо в этом и состо­ит его доля. 18 Вся­кий, кому Бог пошлет богат­ство и даст воз­мож­ность рас­по­ря­жать­ся им, вво­лю жить и наслаж­дать­ся работой, пусть это при­мет как дар Божий, 19 и пусть забудет о крат­ко­теч­но­сти жиз­ни бла­го­да­ря сча­стью, кото­рое дал ему Бог.

VI. Видел я под солн­цем и дру­гой при­мер невы­но­си­мо тяж­ко­го горя. 2 Ино­му Бог дает столь­ко богатств и поче­та, что хва­тит для испол­не­ния любой при­хо­ти, но лиша­ет воз­мож­но­сти рас­по­ря­жать­ся этим, так что поль­зу­ет­ся богат­ст­вом чужой. Какая бес­смыс­ли­ца и неле­пость! 3 Пусть он родит хоть сот­ню детей и про­жи­вет сколь угод­но дол­го, но если от жиз­нен­ных благ он не вку­сит и если оста­нет­ся непо­гре­бен­ным, то поис­ти­не хуже ему, чем недо­нос­ку.


4 Напрас­но рож­ден­ный, во мрак тот ухо­дит,
И имя его покро­ет­ся мра­ком.
5 Ни разу не видел он све­та солн­ца,
Но все же луч­ше ему, чем тому,
6 Кто про­жил два­жды по тыся­че лет,
так и не насла­див­шись жиз­нью.
Один конец всем угото­ван!

7 Чело­век тра­тит все силы, чтобы напол­нить желудок, но душу его невоз­мож­но насы­тить.

8 Умный ничуть не луч­ше глуп­ца, и ни к чему про­сто­люди­ну учти­вость.

9 Луч­ше брать то, что перед гла­за­ми, чем о недо­ступ­ном меч­тать. Это так же бес­смыс­лен­но, как гнать­ся за вет­ром.

10 Порядок вещей дав­но уста­нов­лен, и назна­че­но, кем дол­жен быть чело­век. Поэто­му пусть не пыта­ет­ся он спо­рить с Тем, кто силь­нее его. 11 Бес­смыс­лен­ны здесь длин­ные речи, и пре­пи­ра­тель­ство тут не помо­жет. 12 Да и кто зна­ет, что хоро­шо для чело­ве­ка в бес­цель­ной и крат­кой жиз­ни его, напо­ми­наю­щей блед­ную тень? Кто рас­ска­жет ему, что после него будет под солн­цем?

VII. Доб­рое имя доро­же елея, и день смер­ти луч­ше дня появ­ле­нья на свет.

2 Луч­ше пой­ти на похо­ро­ны, чем на уго­ще­нье. Там неволь­но вспом­нишь, какой конец ждет нас, а пораз­мыс­лить над этим каж­до­му сто­ит.

3 Луч­ше горе­вать, неже­ли весе­лить­ся. Чем печаль­ней лицо, тем душа чище.

4 Серд­це муд­рых — в доме, где пла­чут, а серд­це глу­пых — там, где весе­лье.

5 Луч­ше услы­шать от муд­ро­го пори­ца­нье, чем упи­вать­ся хва­лою глуп­ца.

6 Что треск колю­чек в огне под кот­лом, то смех глуп­ца. Это тоже неле­пость.

7 Даже муд­ро­му взят­ка помра­ча­ет ум, и под­куп ему рас­тле­ва­ет душу.

8 Лег­ко начать дело, но завер­шить труд­но. Луч­ше тер­пе­ние, чем поспеш­ность.

9 Если ты раздо­са­до­ван, не пока­зы­вай виду, ибо толь­ко глуп­цы не вла­де­ют собой.

10 Не спра­ши­вай, поче­му рань­ше жилось луч­ше. Не от боль­шо­го ума такие вопро­сы.

11 Муд­рость столь же цен­на, как богат­ство, и даже цен­нее для видя­щих солн­це: 12 и муд­рость, и день­ги нам слу­жат под­спо­рьем, но муд­рость дару­ет жизнь чело­ве­ку.

13 Взгля­ни на дела Бога: кто может выпря­мить то, что он согнул?

14 В счаст­ли­вый день наслаж­дай­ся сча­стьем, а в неудач­ный — вспо­ми­най, что и он тоже от Бога, и оста­ет­ся толь­ко сми­рить­ся с этим.

15 Вся­кое видел я в ничтож­ной жиз­ни сво­ей. Иной пра­вед­ник гибнет при всей сво­ей пра­вед­но­сти, а нече­сти­вец живет дол­го, несмот­ря на нече­стие.

16 Не будь черес­чур пра­вед­ным, и не очень умни­чай: сто­ит ли этим губить себя? 17 Но не слиш­ком гре­ши, и не будь глуп­цом: зачем тебе уми­рать рань­ше сро­ка? 18 Хоро­шо при­дер­жи­вать­ся того и дру­го­го, но обе­их край­но­стей сле­ду­ет избе­гать.

19 Ум дела­ет муд­ре­ца более могу­ще­ст­вен­ным, чем деся­ток гра­до­на­чаль­ни­ков.

20 Нет на зем­ле тако­го пра­вед­ни­ка, кото­рый ни разу не согре­шил бы.

21 Не при­ни­май близ­ко к серд­цу каж­дое сло­во, и если даже раб твой клянет тебя, 22 вспом­ни, что и тебе само­му не раз слу­ча­лось бра­нить дру­гих.


23 Мно­го раз­мыш­лял я над сутью вещей,
Но постиг­нуть ее ока­зал­ся не в силах:
24 Дале­ко скры­та исти­на и глу­бо­ко,
Так глу­бо­ко, что в нее не про­ник­нуть.

25 Заду­мал­ся я, желая понять, что пред­став­ля­ет собою разум, и понял, что глу­пость хуже кощун­ства, и лег­ко­мыс­лие хуже гре­ха.

26 Узнал я, что жен­щи­на гор­ше смер­ти. Ее внеш­ность — ловуш­ка, серд­це — кап­кан, и западне ее руки подоб­ны. Угод­ный Богу от нее ускользнет, но греш­ник станет ее добы­чей.


27 Вот что нашел я, — гово­рит Кохе­лет, —
В дол­гих и труд­ных поис­ках исти­ны.
28 Вот что душа моя про­дол­жа­ет искать,
И чего до сих пор мне най­ти не уда­ет­ся:
Нашел я одно­го муж­чи­ну из тыся­чи,
Но жен­щи­ны не нашел ни одной.

29 Вот един­ст­вен­ное, что я узнал досто­вер­но: Бог создал чело­ве­ка пря­мым, но люди пошли путем извра­ще­ний.

VIII. Толь­ко муд­рец о вещах судит здра­во. Муд­рость про­яс­ня­ет чело­ве­ку лицо и вно­сит уми­ротво­ре­ние в душу.

2 Вот мой совет: Пови­нуй­ся царю, ибо ты давал ему клят­ву пред Богом. 3 Будь осто­ро­жен, ухо­дя от него, и не участ­вуй в небла­го­вид­ном деле. Это он волен делать все, что угод­но. 4 Послед­нее сло­во все­гда за царем, и воз­ра­жать ему никто не посме­ет.

5 Соблюдаю­щий запо­ведь не узна­ет горя, ибо муд­рый пом­нит о пред­сто­я­щем суде. 6 Ведь каж­дый посту­пок там будет рас­смот­рен, и горе тому, над кем тяго­те­ет вина.

7 Пред­видеть буду­щее чело­век не в силах. Кто ска­жет ему, како­во оно?


8 Никто не может про­длить себе жизнь,
И никто не вла­стен над смерт­ным часом.
Неот­вра­ти­ма вой­на для людей,
И пороч­ность в людях неис­тре­би­ма.

9 И еще понял я, заду­мав­шись над дела­ми, кото­рые тво­рят­ся под солн­цем: Быва­ет так, что чело­век власт­ву­ет над чело­ве­ком себе же во вред.

10 Видел я так­же, сколь пыш­ной гроб­ни­цы удо­ста­и­ва­ет­ся иной нече­сти­вец, а пра­вед­ни­ка сограж­дане гонят вон, и в свя­том месте пре­да­ют забве­нью. Это тоже неле­пость.

11 Кара не сра­зу постигнет винов­ных, а поэто­му люди не боят­ся гре­шить. 12 Но даже если закос­нев­ший в гре­хах нече­сти­вец про­жи­вет дол­гие годы, я твер­до знаю, что счаст­лив будет лишь тот, кто чтит и боит­ся Бога. 13 Нече­стив­цу и греш­ни­ку сча­стья нет, ибо как тень недол­го­ве­чен тот, кто не испы­ты­ва­ет пред Богом долж­но­го стра­ха.

14 Бес­смыс­лен­но то, что на зем­ле про­ис­хо­дит. Есть пра­вед­ни­ки, кото­рых пре­сле­ду­ют неуда­чи, слов­но они нече­стив­цы, а есть нече­стив­цы, кото­рым, наобо­рот, выпа­ла участь, достой­ная пра­вед­ных. И ска­зал я себе: Это тоже неле­пость.

15 И вос­хва­лил я радо­сти жиз­ни, ибо нет для чело­ве­ка боль­ше­го бла­га, чем есть, пить и пре­да­вать­ся весе­лью. Толь­ко в этом пла­та ему за труды в жиз­ни, кото­рую дал ему Бог под солн­цем.


16 Я жаж­дал муд­ро­сти, чтобы понять
Все то, что на зем­ле про­ис­хо­дит,
Где людям нет ни сна, ни покоя,
Где трудят­ся они, не смы­кая глаз.

17 И убедил­ся я, что чело­век до кон­ца не смо­жет постичь тво­ре­ние Божье. Сколь­ко бы чело­век ни бил­ся над этим, ему все рав­но не най­ти отве­та, и если даже муд­рец возь­мет­ся за это, то и он не суме­ет это­го сде­лать.

IX. Дол­го я раз­мыш­лял, и понял, что и пра­вед­ник, и муд­рец во вла­сти Божьей, и не дано чело­ве­ку знать, люб­ви или нена­ви­сти он досто­ин.


2 Один конец ожи­да­ет всех.
Оди­на­ко­ва участь пра­вед­ни­ка и греш­ни­ка,
Доб­ро­го и зло­го, чисто­го и нечи­сто­го,
При­но­ся­ще­го жерт­вы и не при­но­ся­ще­го,
Доб­ро­по­рядоч­но­го и него­дяя,
Чест­но­го чело­ве­ка и клят­во­пре­ступ­ни­ка.

3 В том-то и состо­ит самое худ­шее из всех зол, тво­ри­мых под солн­цем, что один конец угото­ван людям. К тому же, душа их в тече­ние всей их жиз­ни пол­на и зло­бы и глу­по­сти.


4 У живых есть хотя бы надеж­да.
Даже псу живо­му луч­ше, чем мерт­во­му льву.
5 Живые зна­ют хотя бы то, что умрут,
А мерт­вые уже ниче­го не зна­ют.

Нет им боль­ше доли ни в чем, ибо даже память о них истер­лась. 6 И любовь их, и нена­висть, и рев­ность исчез­ли. Нико­гда боль­ше не смо­гут они участ­во­вать в про­ис­хо­дя­щем под солн­цем.

7 Так иди же, весе­ло ешь хлеб, и пей без­за­бот­но вино, так как Бог пред­ре­шил твои поступ­ки. 8 Не сни­май бело­снеж­ных одежд и не жалей бла­го­во­ний. 9 Наслаж­дай­ся сча­стьем с люби­мой женой все дни бес­цель­ной жиз­ни тво­ей, кото­рую дал тебе Бог под солн­цем, все напрас­ные дни твои, ибо это един­ст­вен­ная награ­да за все твои тяж­кие труды под солн­цем.


10 Любое дело, кото­рое ты най­дешь себе,
Ста­рай­ся делать как мож­но луч­ше,
Ибо в моги­ле, куда ты сой­дешь,
Ты не смо­жешь боль­ше тво­рить и мыс­лить.

11 Вот что еще я заме­тил под солн­цем: Не все­гда доста­ет­ся награ­да быст­ро­но­го­му, победа храб­ро­му, про­пи­та­ние муд­ро­му, богат­ство уче­но­му и почет уме­ло­му, но все зави­сит от при­хо­ти слу­чая.


12 Чело­век не зна­ет сво­ей судь­бы,
И как рыба, попав­шая в зло­по­луч­ную сеть,
Как пти­ца, запу­тав­ша­я­ся в сил­ках,
Люди бес­по­мощ­ны в час беды,
Вне­зап­но обру­шив­шей­ся на них.

13 А вот еще поучи­тель­ный при­мер, кото­рый дове­лось мне видеть под солн­цем. 14 Могу­ще­ст­вен­ный царь обло­жил оса­дой малень­кий, без­за­щит­ный город. 15 Но нашел­ся в горо­де умный бед­няк, кото­рый сво­ей наход­чи­во­стью спас сограж­дан. Тем не менее, бед­ня­ка это­го быст­ро забы­ли. 16 И ска­зал я себе: Муд­рость луч­ше, чем сила, но муд­ро­го бед­ня­ка пре­зи­ра­ют и не при­слу­ши­ва­ют­ся к нему.

17 В тихой речи умно­го чело­ве­ка смыс­ла боль­ше, чем в кри­ке вель­мож­но­го дура­ка.

18 Муд­рость силь­нее осад­ных орудий, но одна оплош­ность может испор­тить все.

X. Как муха, попав в сосуд с бла­го­во­ни­ем, дела­ет его непри­год­ным, так малей­шая глу­пость сво­дит на нет уси­лия муд­ре­ца.

2 Ум муд­ре­ца направ­лен на доб­рое, а ум дура­ка скло­ня­ет­ся к зло­му. 3 Даже когда он про­сто гуля­ет по ули­це, про­хо­жим вид­на глу­пость его.

4 Если началь­ник рас­пе­ка­ет тебя, сдер­жи свои чув­ства и изъ­яви покор­ность: само­об­ла­да­ние удер­жи­ва­ет от невер­но­го шага.

5 Видел я и дру­гое зло, кото­рое слу­ча­ет­ся по недо­смот­ру вла­сти­те­ля: 6 Невеж­ды сидят на высо­ких постах, а достой­ные вни­зу про­зя­ба­ют. 7 Я видел рабов, разъ­ез­жав­ших вер­хом, и кня­зей, ходив­ших пеш­ком, как рабы.

8 Кто копа­ет яму, рис­ку­ет в нее сва­лить­ся, и кто лома­ет изго­родь, будет ужа­лен зме­ей. 9 Кто тас­ка­ет кам­ни, может и надо­рвать­ся, а кто колет дро­ва, тот рис­ку­ет пора­нить­ся.

10 Если лез­вие топо­ра зату­пи­лось, и нет осел­ка, чтобы его нато­чить, работа ста­но­вит­ся невы­но­си­мой, но тот, кто запас­лив, горя не зна­ет.

11 Если вне­зап­но ужа­лит змея, то и искус­ство закли­на­те­ля не помо­жет.

12 Сло­ва муд­ре­ца вну­ша­ют к нему ува­же­ние, а глуп­ца губит его же язык. 13 Начи­на­ют­ся его речи с неле­по­сти, а кон­ча­ют­ся опас­ным кощун­ст­вом. 14 Но он не пре­кра­ща­ет сво­ей бол­тов­ни: несчаст­ный не пони­ма­ет, что его ждет, и никто ему не под­ска­жет это.

15 Глуп­цу любая работа труд­на: он даже не зна­ет доро­ги в город.

16 Горе стране, где у вла­сти холоп и вель­мо­жи кото­рой спо­за­ран­ку пиру­ют. 17 Бла­жен­на стра­на, царь кото­рой зна­тен и кня­зья кото­рой обеда­ют скром­но.

18 У без­дель­ни­ка про­те­ка­ет кры­ша, и где празд­ны руки, там рушит­ся дом.

19 Чтобы раз­влечь­ся, люди пиру­ют, и на радость им суще­ст­ву­ет вино, но удо­воль­ст­вия эти тре­бу­ют денег.

20 Не смей даже в мыс­лях хулить царя и даже в спальне бра­нить бога­то­го, ибо пти­ца небес­ная доне­сет на тебя, и кры­ла­тая пере­ска­жет твои сло­ва.

XI. Пус­кай свой хлеб по тече­нию вод, и спу­стя мно­го дней он вер­нет­ся к тебе. 2 Помо­гай семе­рым, и вось­ме­рым не отка­зы­вай: ведь неиз­вест­но, что может слу­чить­ся зав­тра.

3 Если сгу­сти­лись гро­зо­вые тучи, они непре­мен­но про­льют­ся дождем. На юг ли, на север ли пада­ет дере­во, куда-нибудь оно все рав­но упа­дет.

4 Кто выжида­ет вет­ра, тот не посе­ет, и кто смот­рит на тучу, тот не пожнет.

5 Как скры­то от тебя дви­же­ние вет­ра и зарож­де­ние жиз­ни в мате­рин­ском чре­ве, так же мало дано тебе знать о том, как Бог созида­ет мир.

6 Начи­най сеять пря­мо с утра, и вече­ром не пере­ста­вай трудить­ся. Неиз­вест­но, какой посев ока­жет­ся луч­ше; а может, хорош будет и тот, и дру­гой.

7 Поис­ти­не, сла­до­стен свет, и видеть солн­це отрад­но гла­зу. 8 И если чело­ве­ку суж­де­но про­жить дол­го, пусть он раду­ет­ся каж­до­му дню, но пусть пом­нит и о днях печа­ли, кото­рых у него будет нема­ло, и о том, что буду­щее ничтож­но.

9 Весе­лись, юно­ша, покуда ты молод, и спе­ши вку­сить от всех наслаж­де­ний. Делай все, что жела­ет твоя душа и чего про­сят гла­за твои, толь­ко знай, что за все с тебя взы­щет Бог. 10 Отринь от серд­ца мрач­ные мыс­ли и не дай болез­ни кос­нуть­ся тебя, ибо моло­дость и здо­ро­вье не веч­ны.


XII. Вспо­ми­най, юно­ша, о Создав­шем тебя
До того, как наста­нут тяж­кие дни
И при­бли­зят­ся безот­рад­ные годы,
2 До того, как померк­нут солн­це и свет,
Луна и звезды, и вслед за дождем
Небо затя­нут чер­ные тучи,
3 Когда задро­жат обхо­дя­щие дом,
И дрях­лы­ми стар­ца­ми силь­ные ста­нут,
Когда пере­ста­нут молоть жер­но­ва,
Пото­му что их мало, и потуск­не­ют окна,
4 Когда запрет­ся вход­ная дверь
Под умол­каю­щий скрип зер­но­тер­ки,
Когда не слыш­но станет щебе­та птиц,
И голо­са пою­щих деву­шек стих­нут,
5 Когда стра­шен в гору подъ­ем,
И на доро­ге под­сте­ре­га­ет опас­ность,
Когда зацве­та­ет мин­даль,
И саран­ча, объ­ев­шись, взле­теть не может,
И каперс боль­ше не воз­буж­да­ет жела­ний.
Тогда чело­век отхо­дит в свой веч­ный дом,
А тол­па вокруг него при­чи­та­ет.
6 Тогда лопнет сереб­ря­ный шнур,
И обо­рвет­ся нить золотая,
И разо­бьет­ся кув­шин у клю­ча,
И сло­ма­ет­ся ворот коло­д­ца,
7 И прах вер­нет­ся в лоно зем­ли,
А душа воз­вра­тит­ся к сво­е­му источ­ни­ку, Богу.

8 Ничтож­но все, — ска­зал Кохе­лет, — Напрас­но все и бес­смыс­лен­но все.

9 Кохе­лет не толь­ко сам отли­чал­ся муд­ро­стью, но и охот­но настав­лял дру­гих, сла­гая мно­го поучи­тель­ных притч. 10 Он ста­рал­ся сочи­нять изящ­но, но все, что напи­са­но им — чистая прав­да.


11 Сло­ва муд­ре­ца подоб­ны стре­ка­лу,
И его изре­че­ния — слов­но вби­тые гвозди.

12 И сверх это­го, сын мой, ниче­го не ищи. Всех книг все рав­но не про­чтешь, и ум напря­гать — себя толь­ко мучить. 13 Хва­тит! Глав­ное ты уже слы­шал: Бой­ся бога и соблюдай его запо­веди. Вот все, что тре­бу­ет­ся от чело­ве­ка. 14 Ведь Бог будет судить каж­дый посту­пок, в том чис­ле тай­ный, и пло­хой, и хоро­ший.

Бесплатная консультация юриста по банкротству физических лиц

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1, 1 Кохе­лет — сло­во нигде боль­ше не зафик­си­ро­ван­ное. По фор­ме — это при­ча­стие гла­го­ла кахаль «соби­рать, созы­вать» и обыч­но тол­ку­ет­ся как «веду­щий собра­ние, ора­тор­ст­ву­ю­щий перед пуб­ли­кой» или «про­по­ве­дую­щий в собра­нии, поучаю­щий народ». Под «собра­ни­ем» разу­ме­ет­ся сход­ка пол­но­прав­ных граж­дан, т. е., в рас­ши­ри­тель­ном зна­че­нии, весь еврей­ский народ. С такой интер­пре­та­ци­ей свя­за­ны две труд­но­сти. Во-пер­вых, гла­гол кахаль в сво­ей исход­ной фор­ме не суще­ст­ву­ет, а в кау­за­тив­ном зна­че­нии «соби­рать, созы­вать» исполь­зу­ет­ся лишь поро­да «хифиль». Полу­ча­ет­ся, что кохе­лет — при­ча­стие от несу­ще­ст­ву­ю­ще­го гла­го­ла. Впро­чем, в поэ­ти­че­ском язы­ке (а мы име­ем дело с поэ­ти­че­ской кни­гой) такое воз­мож­но. Во-вто­рых, кохе­лет — при­ча­стие жен­ско­го рода, что явно не соот­вет­ст­ву­ет полу авто­ра. Но если вспом­нить, что абстракт­ные поня­тия в древ­не­ев­рей­ском, как пра­ви­ло, жен­ско­го рода, кохе­лет мож­но истол­ко­вать как поучаю­щая пре­муд­рость. Такая гор­де­ли­вая само­оцен­ка хоро­шо согла­су­ет­ся с высо­ким само­мне­ни­ем наше­го авто­ра. Хит­ро­ум­но скон­струи­ро­ван­ный псев­до­ним, как видим, содер­жит в себе эле­мент голо­во­лом­ки, харак­тер­ный для тра­ди­ци­он­ной восточ­ной муд­ро­сти.
  • 1, 2 напрас­но все — или «суе­та сует», хавель хава­лим. Эта фор­му­ла, откры­ваю­щая и замы­каю­щая кни­гу, есть экс­прес­сив­ное удво­е­ние сло­ва хевель, «выдох, лег­кое дуно­ве­ние» или, в пере­нос­ном зна­че­нии, «несу­ще­ст­ву­ю­щее, пустое». Уси­лен­ное повто­ром, оно озна­ча­ет «совер­шен­ней­шую иллю­зию, пол­ное ничто». Ср. такое же удво­е­ние в обо­ротах мелех мла­хим «царь царей» (Иез. 26, 7); шир хаш­ши­рим «песнь пес­ней» (Песн. 1, 1); эло­хей хаэ­ло­хим «бог богов» (Втор. 10, 17).
  • 1, 6 на кру­ги свои — свое­об­раз­ное пред­став­ле­ние, по кото­ро­му ветер дви­жет­ся не хао­тич­но, но упо­рядо­чен­но, невиди­мым коль­це­вым марш­ру­том. Ср. дерех хару­ах «путь вет­ра» (11, 5).
  • 1, 8 непо­зна­вае­ма суть вещей — тем­ное место, ввиду мно­го­знач­но­сти сло­ва давар. Досл. «Все вещи (два­рим) уто­ми­тель­ны, труд­ны (для пони­ма­ния). Чело­век не может (их) обо­зна­чить речью», или: «Все сло­ва (два­рим) скуч­ны, надо­е­ли. Чело­век не может ска­зать (ниче­го ново­го)». Пер­вое тол­ко­ва­ние луч­ше согла­су­ет­ся с содер­жа­ни­ем 1, 5—7; вто­рое пред­став­ля­ет­ся слиш­ком баналь­ным по мыс­ли.
  • 1, 13 Бог — при­ме­ча­тель­но, что автор назы­ва­ет Бога не ина­че, как Эло­хим, избе­гая тер­ми­на Адо­най. При­чи­на, веро­ят­но, в том, что Эло­хим — пре­дель­но отвле­чен­ное обо­зна­че­ние боже­ства, тогда как Адо­най менее абстракт­но, ибо ука­зы­ва­ет на функ­цию силы и вла­сти.
  • 1, 14 пого­ня за вет­ром — пого­во­роч­ное выра­же­ние, мно­го­крат­но повто­ря­е­мое на про­тя­же­нии всей кни­ги. Ср. Ос. 12, 2: «То, что дела­ет Эфра­им — это пого­ня за вет­ром».
  • 2, 8 налож­ниц — неяс­ное выра­же­ние, шид­да вешид­дот. Сеп­ту­а­гин­та: «вино­чер­пи­ев и вино­чер­пиц», Вуль­га­та: «куб­ки и чаши для раз­ли­ва вина».
  • 2, 12 иду­щий вслед за Царем — тем­ное место. Под Царем, веро­ят­но, под­ра­зу­ме­ва­ет­ся Бог, пре­взой­ти кото­ро­го чело­век бес­си­лен.
  • 2, 26 напрас­но копить — ср. Сир. 14, 4: «Кто копит, отни­мая от себя, тот копит для дру­гих, и доб­ром его будут наслаж­дать­ся дру­гие».
  • 3, 11 веч­ность — или «мир, все­лен­ную», хао­лам. Веро­ят­но, намек на внут­рен­ний мир чело­ве­ка как под­лин­ный мик­ро­косм, все­лен­ную в мини­а­тю­ре.
  • 3, 15 преж­нее сно­ва Бог при­зо­вет — тем­ное место. Смысл, веро­ят­но, тот, что при­род­ные цик­лы, несмот­ря на свою повто­ря­е­мость, вся­кий раз совер­ша­ют­ся как резуль­тат непо­сред­ст­вен­но­го вме­ша­тель­ства Бога. Ср. 2, 25: «Даже еда не име­ет вку­са, если на то нет воли его».
  • 3, 17 каж­до­му воздаст по его делам — досл. «каж­до­му делу и поступ­ку там вре­мя», несо­мнен­ный намек на загроб­ное возда­я­ние. Ср. 8, 6: «Каж­до­му делу есть срок и при­го­вор».
  • 3, 18 что они не луч­ше живот­ных — место не вполне ясное грам­ма­ти­че­ски, но заме­ча­тель­ное богат­ст­вом алли­те­ра­ций: шхем бхе­ма хем­ма лахем.
  • 4, 4 уда­ча в трудах — при­ме­ча­тель­но, что ст. 4—9 объ­еди­ня­ет сквоз­ная тема труда, а ст. 8—12 свя­зы­ва­ет мотив оди­но­че­ства. Такая же тема­ти­че­ская пере­клич­ка наблюда­ет­ся ниже, во мно­гих сосед­ст­ву­ю­щих друг с дру­гом изре­че­ни­ях: «тер­пе­ние» 7, 8 и «выдерж­ка» 7, 9; «слу­чай» 9, 11 и «судь­ба» 9, 12; «пиру­ю­щие вель­мо­жи» 10, 16 и «без­дель­ник» 10, 18; «кто выжида­ет вет­ра, тот не посе­ет» 11, 4 и «начи­най сеять пря­мо с утра» 11, 6. Часто при­мы­ка­ние быва­ет фор­маль­ным, по нали­чию одно­го и того же сло­ва или поня­тия: «змея» 10, 8 и 10, 11; «колоть дро­ва» 10, 9 и «лез­вие топо­ра» 10, 10; «тучи» 11, 3 и 11, 4; «ветер» 11, 4 и 11, 5. Чис­ло подоб­ных при­ме­ров лег­ко умно­жить. Как видим, отдель­ные изре­че­ния нани­зы­ва­ют­ся одно на дру­гое по ассо­ци­а­тив­но­му прин­ци­пу, через свя­зу­ю­щее клю­че­вое сло­во, или груп­пи­ру­ют­ся вокруг тако­го сло­ва, обра­зуя смыс­ло­вое гнездо, или куст. Нетруд­но дога­дать­ся, что тот и дру­гой спо­соб орга­ни­за­ции мате­ри­а­ла (выст­ра­и­ва­ние ассо­ци­а­тив­ных цепо­чек и фор­ми­ро­ва­ние смыс­ло­вых кустов) есть мне­мо­ни­че­ский при­ем, при­зван­ный облег­чить заучи­ва­ние кни­ги наизусть. Такое рас­по­ло­же­ние удоб­но еще и тем, что поз­во­ля­ло позд­ней­шим про­дол­жа­те­лям Эккле­си­а­ста попол­нять кол­лек­цию афо­риз­мов, под­стра­и­вая к тому или ино­му сло­ву новые изре­че­ния.
  • 4, 5 разо­ря­ет­ся — воз­мо­жен иной пере­вод: «гло­жет себя (зави­стью к бога­тым)».
  • 5, 3 ско­рее испол­нить — ср. Втор. 23, 22: «Если ты дал Гос­по­ду Богу тво­е­му обет, поста­рай­ся его ско­рее испол­нить». При­ме­ча­тель­но, что Эккле­си­аст, почти дослов­но цити­руя Пяти­кни­жие, заме­ня­ет соче­та­ние «Гос­подь Бог» (Адо­най Эло­хим) на «Бог» (Эло­хим). Ср. прим. к 1, 13.
  • 5, 5 свя­щен­ни­ка — досл. «послан­ни­ка», малах, в кото­ром неко­то­рые ком­мен­та­то­ры видят хра­мо­во­го посыль­но­го, явив­ше­го­ся за обе­щан­ным пожерт­во­ва­ни­ем. Ско­рее, одна­ко, речь идет о свя­щен­ни­ке как пол­но­моч­ном «после» и пред­ста­ви­те­ле Бога. Ср. Мал. 2, 7: «Уста свя­щен­ни­ка — источ­ник зна­ния. Из его уст сле­ду­ет искать настав­ле­ний, ибо он — послан­ник Вла­ды­ки Воинств».
  • 5, 14 нагим и воз­вра­тит­ся туда — ср. Иов 1, 21: «Нагим я вышел из мате­рин­ско­го чре­ва, нагим туда и вер­нусь».
  • 6, 10 спо­рить с тем, кто силь­нее его — т. е. с Богом — харак­тер­ное для Эккле­си­а­ста осто­рож­но-почти­тель­ное избе­га­ние Божье­го име­ни. Ср. прим. к 2, 12 и к 9, 9.
  • 7, 1 доб­рое имя доро­же елея — игра слов: шем «имя», и шемен «елей, бла­го­вон­ное мас­ло».
  • 7, 6 треск колю­чек в огне под кот­лом — игра омо­ни­ма­ми: сир «колюч­ка, тер­ний», и сир «гор­шок, коте­лок».
  • 7, 7 в нача­ле это­го сти­ха неко­то­рые изда­те­ли пред­по­ла­га­ют лаку­ну, но масо­рет­ский текст, на наш взгляд, здесь вполне цело­стен и не нуж­да­ет­ся в допол­не­ни­ях.
  • 7, 8 луч­ше тер­пе­ние, чем поспеш­ность — игра слов: эрех-руах «тер­пе­ние, уступ­чи­вость», досл. «длин­ный дух»; и гвах-руах «вспыль­чи­вость, над­мен­ность», досл. «высо­кий дух».
  • 9, 9 наслаж­дай­ся сча­стьем — досл. «жиз­нью», хай­им. Вуль­га­та: «наслаж­дай­ся вином», хай­ай­ин, что согла­су­ет­ся с вином, назван­ным в преды­ду­щем сти­хе. Оче­вид­но рас­хож­де­ние меж­ду масо­рет­ским тек­стом и тем, кото­ро­му сле­до­вал Иеро­ним.
  • 9, 9 кото­рую дал тебе Бог под солн­цем — досл. «кото­рую он тебе дал под солн­цем». Ср. прим. к 6, 10.
  • 9, 10 в моги­ле, куда ты сой­дешь — ср. Сир. 14, 16: «Живи вво­лю и тешь свою душу: ведь в пре­ис­под­ней тебе не при­дет­ся искать раз­вле­че­ний».
  • 10, 2 ум муд­ре­ца направ­лен на доб­рое — досл. «серд­це муд­ро­го рас­по­ло­же­но спра­ва, а серд­це глу­по­го — сле­ва», рас­про­стра­нен­ное арха­и­че­ское пред­став­ле­ние о том, что пра­вая сто­ро­на соот­вет­ст­ву­ет доб­ро­му, пози­тив­но­му («наше дело пра­вое»), а левая — нега­тив­но­му, зло­му.
  • 10, 3 даже когда он про­сто гуля­ет — воз­мо­жен иной пере­вод: «Куда бы глу­пец ни шел, о каж­дом встреч­ном он дума­ет: Вот глу­пец!»
  • 10, 8 кто копа­ет яму, рис­ку­ет в нее сва­лить­ся — зна­ме­ни­тое изре­че­ние, кото­рое в отры­ве от кон­тек­ста при­об­ре­ло совер­шен­но иной смысл и пре­вра­ти­лось в совет не стро­ить ловуш­ку ближ­не­му.
  • 10, 16 холоп — досл. «отрок», наар, т. е. раб, слу­га, вооб­ще чело­век низ­ко­го про­ис­хож­де­ния. Мно­гие пони­ма­ют это сло­во бук­валь­но, как «ребе­нок, недо­росль», а всю фра­зу — как жало­бу на заси­лье вре­мен­щи­ков при мало­лет­нем царе, что нару­ша­ет, одна­ко, смыс­ло­вой парал­ле­лизм с 10, 17.
  • 10, 20 в мыс­лях — по дру­го­му чте­нию: «в посте­ли», т. е. во сне, что хоро­шо согла­су­ет­ся с упо­мя­ну­той ниже спаль­ней.
  • 11, 5 зарож­де­ние жиз­ни в мате­рин­ском чре­ве — место грам­ма­ти­че­ски не вполне ясное, досл. «как (стро­ят­ся) кости в утро­бе бере­мен­ной». Смысл, веро­ят­но, тот, что фор­ми­ро­ва­ние заро­ды­ша начи­на­ет­ся с воз­ник­но­ве­ния костей. Отме­тим спе­ци­фи­че­ское пред­став­ле­ние о костях как важ­ней­шем телес­ном ком­по­нен­те, име­ю­щем осо­бое, даже сакраль­ное зна­че­ние, Ср. рас­сказ о сотво­ре­нии Евы из реб­ра Ада­ма (Быт. 2, 21) и про­вер­би­аль­ное выра­же­ние «ты моя кость и плоть» (Быт. 29, 14), соот­вет­ст­ву­ю­щее наше­му «плоть и кровь».
  • 12, 3 задро­жат обхо­дя­щие дом — ст. 3—5, опи­сы­ваю­щие уга­са­ние чело­ве­че­ской жиз­ни, пол­ны дерз­ких срав­не­ний и наме­рен­но тем­ных мета­фор, кото­рые рас­кры­ва­ют­ся при­бли­зи­тель­но так: «ноги дро­жат, выпа­да­ют зубы, при­туп­ля­ет­ся зре­ние, сла­бе­ет слух, седе­ют воло­сы, тело ста­но­вит­ся груз­ным».
  • 12, 5 каперс не воз­буж­да­ет жела­ний — пло­ды капер­са при­ме­ня­лись не толь­ко как ост­рая при­пра­ва, воз­буж­даю­щая аппе­тит, но и как сред­ство, уси­ли­ваю­щее муж­скую потен­цию.
  • 12, 7 душа — или «дыха­ние, жизнь», руах. Ср. Быт. 2, 7: «И создал Гос­подь Бог чело­ве­ка из пра­ха зем­но­го, и вдох­нул ему в нозд­ри дыха­ние жиз­ни, ниш­мат хай­им, и стал чело­век живым суще­ст­вом». После смер­ти эта боже­ст­вен­ная суб­стан­ция, как видим из тек­ста, в пол­ной сохран­но­сти и преж­нем объ­е­ме воз­вра­ща­ет­ся к сво­е­му источ­ни­ку.
  • 12, 8 — этот стих замы­ка­ет автор­ский текст, обра­зуя со ст. 1, 2 ком­по­зи­ци­он­ную рам­ку. Ее в свою оче­редь обрам­ля­ют явно неав­тор­ская ввод­ная фра­за (1, 1) и эпи­лог (12, 9—14), в кото­ром неиз­вест­ный пере­пис­чик или редак­тор дает от себя вос­тор­жен­ную оцен­ку про­из­веде­нию.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1364004412 1364004413 1364004421 1467000000 1467001000 1467002000