Жизнеописания августов

XXV. Божественный Клавдий

I. (1) Мы дошли до госуда­ря Клав­дия, чью жизнь мы, учи­ты­вая жела­ние Кон­стан­ция Цеза­ря, долж­ны тща­тель­но опи­сать. Отка­зать­ся писать о нем я не мог уже пото­му, что о дру­гих, ско­ро­спе­лых, импе­ра­то­рах и царь­ках я напи­сал в выпу­щен­ной мною кни­ге о трид­ца­ти тира­нах, в кото­рой содер­жит­ся сей­час упо­ми­на­ние о потом­ках Клео­пат­ры¹ и Вик­то­рии², (2) — раз уж дело дошло до того, что срав­не­ние с Гал­ли­е­ном при­ве­ло к необ­хо­ди­мо­сти дать даже жиз­не­опи­са­ния жен­щин³. (3) И непоз­во­ли­тель­но было бы умол­чать о том госуда­ре, кото­рый оста­вил такое мно­го­чис­лен­ное потом­ство, кото­рый доб­лест­но окон­чил вой­ну с гота­ми⁴, кото­рый как победи­тель увра­че­вал обще­ст­вен­ные бед­ст­вия⁵, кото­рый на бла­го чело­ве­че­ско­му роду, хотя и не по соб­ст­вен­но­му почи­ну⁶, но сам как буду­щий импе­ра­тор уда­лил от кор­ми­ла государ­ст­вен­но­го прав­ле­ния чудо­вищ­но­го импе­ра­то­ра Гал­ли­е­на; если бы он мог доль­ше про­быть в этом государ­стве, то вер­нул бы нам бла­го­да­ря сво­им доб­ле­стям, сво­ей рас­суди­тель­но­сти, сво­ей пред­у­смот­ри­тель­но­сти Сци­пи­о­нов, Камил­лов и всех про­чих древ­них геро­ев.

II. (1) Его прав­ле­ние, я не могу отри­цать это, было крат­ковре­мен­ным⁷, но оно было бы крат­ковре­мен­ным и в том слу­чае, если бы этот вели­кий муж мог власт­во­вать столь­ко вре­ме­ни, насколь­ко мог­ло бы хва­тить чело­ве­че­ской жиз­ни. (2) Есть ли в нем что-нибудь, что не вызы­ва­ло бы удив­ле­ния, что не явля­лось бы заме­ча­тель­ным, в чем он не пре­вос­хо­дил бы древ­ней­ших три­ум­фа­то­ров? (3) В нем — доб­лесть Тра­я­на, бла­го­че­стие Анто­ни­на, уме­рен­ность Авгу­ста, все доб­рые каче­ства вели­ких госуда­рей соеди­ня­лись таким обра­зом, что ему не было надоб­но­сти брать при­мер с дру­гих, но, если бы не было пере­чис­лен­ных госуда­рей, он сам оста­вил бы при­мер для дру­гих. (4) Уче­ней­шие из аст­ро­ло­гов счи­та­ют, что чело­ве­ку дано про­жить сто два­дцать лет, и утвер­жда­ют, что нико­му не уде­ле­но боль­ше, добав­ляя при этом, что один толь­ко Мои­сей, близ­кий богу, как гово­рят кни­ги иуде­ев, про­жил сто два­дцать пять лет; когда он жало­вал­ся на то, что уми­ра­ет моло­дым, ему, гово­рят, был дан неве­до­мым боже­ст­вом⁸ ответ, что никто не будет жить доль­ше. (5) Поэто­му, если бы Клав­дий про­жил даже сто два­дцать пять лет, — его пора­зи­тель­ная и уди­ви­тель­ная жизнь учит, что даже неиз­беж­ная смерть его была бы неожи­дан­ной, как гово­рит Тул­лий о Сци­пи­оне (за Мило­на)⁹. (6) Чем толь­ко не был велик этот вели­кий муж в сво­ей обще­ст­вен­ной и домаш­ней жиз­ни? Он любил роди­те­лей, — что в этом уди­ви­тель­но­го? Но он любил и бра­тьев, — это уже может счи­тать­ся достой­ным изум­ле­ния. Он любил сво­их близ­ких, — в наши вре­ме­на это мож­но при­рав­нять к чуду; он нико­му не завидо­вал, пре­сле­до­вал дур­ных. Судьям-ворам он выно­сил при­го­во­ры явно и откры­то; к глуп­цам отно­сил­ся снис­хо­ди­тель­но, смот­ря на них как бы сквозь паль­цы. (7) Он дал пре­вос­ход­ные зако­ны. (8) Управ­ляя государ­ст­вом, он был таким, что его потом­ков выдаю­щи­е­ся госуда­ри выби­ра­ли в импе­ра­то­ры, а сенат, если толь­ко он был хорош, желал их.

III. (1) Воз­мож­но, кто-нибудь поду­ма­ет, что я гово­рю это, чтобы уго­дить Кон­стан­цию Цеза­рю, но и твоя совесть и моя жизнь явля­ют­ся свиде­те­ля­ми того, что я нико­гда ниче­го не думал, не гово­рил, не делал ради угож­де­ния. (2) Я гово­рю о госуда­ре Клав­дии, чей образ жиз­ни, порядоч­ность и вся государ­ст­вен­ная дея­тель­ность при­нес­ли ему такую сла­ву у потом­ков, что рим­ский сенат и народ ока­за­ли ему после его смер­ти небы­ва­лые поче­сти. (3) В его память, по еди­но­душ­но­му реше­нию сена­та, в рим­ской курии был поме­щен золо­той щит¹⁰ (cly­peus) или, как гово­рят грам­ма­ти­ки, cly­peum; так что еще и сей­час мож­но видеть его рельеф­ный погруд­ный порт­рет. (4) В его память, чего рань­ше ни для кого не дела­лось, рим­ский народ на свой счет поста­вил на Капи­то­лии перед хра­мом Юпи­те­ра все­бла­го­го и вели­чай­ше­го ста­тую в десять футов. (5) В его память, по реше­нию все­го мира, у ростр была воз­двиг­ну­та колон­на, укра­шен­ная паль­мо­вы­ми вет­вя­ми¹¹, а на ней водру­же­на ста­туя из сереб­ра в тыся­чу пять­сот фун­тов. (6) Он, как бы памя­туя о буду­щем, рас­ши­рил вла­де­ния Фла­ви­ев¹², при­над­ле­жав­шие Вес­па­си­а­ну¹³ и Титу (я не хочу, одна­ко, гово­рить — Доми­ци­а­ну). Он в корот­кое вре­мя закон­чил вой­ну с гота­ми. (7) Зна­чит, льстит сенат, льстит рим­ский народ, льстят ино­зем­ные пле­ме­на, льстят про­вин­ции, если даже все сосло­вия, люди всех воз­рас­тов, все горо­да почти­ли хоро­ше­го госуда­ря ста­ту­я­ми, зна­ме­на­ми, вен­ка­ми, свя­ти­ли­ща­ми, арка­ми (алта­ря­ми и хра­ма­ми).

IV. (1) Важ­но для тех, кто под­ра­жа­ет хоро­шим госуда­рям, и для все­го насе­лен­но­го людь­ми мира, узнать, какие поста­нов­ле­ния сена­та были выне­се­ны отно­си­тель­но это­го заме­ча­тель­но­го чело­ве­ка, чтобы все зна­ли суд обще­ст­вен­но­го мне­ния. (2) Когда за восемь дней до апрель­ских календ было объ­яв­ле­но в самом свя­ти­ли­ще Мате­ри, в день кро­ви¹⁴, что Клав­дий стал импе­ра­то­ром, а сенат не мог собрать­ся из-за того, что совер­ша­лись свя­щен­но­дей­ст­вия, при­сут­ст­во­вав­шие, надев тоги, пошли в храм Апол­ло­на, и — по про­чте­нии пись­ма госуда­ря Клав­дия — о Клав­дии было ска­за­но: (3) «Клав­дий Август, да покро­ви­тель­ст­ву­ют тебе боги!», — ска­за­но шесть­де­сят раз. «Клав­дий Август, мы все­гда жела­ли иметь госуда­рем тебя или тако­го чело­ве­ка, как ты!», — ска­за­но сорок раз. «Клав­дий Август, в тебе нуж­да­ет­ся государ­ство!» — ска­за­но сорок раз. «Клав­дий Август, ты брат, ты отец, ты друг, ты хоро­ший сена­тор, ты под­лин­но государь!», — ска­за­но восемь­де­сят раз. (4) «Клав­дий Август, охра­ни нас от Авре­о­ла!», — ска­за­но пять раз. «Клав­дий Август, охра­ни нас от паль­мир­цев!», — ска­за­но пять раз. «Клав­дий Август, осво­бо­ди нас от Зено­бии и Вит­ру­вии!», — ска­за­но семь раз. «Клав­дий Август, Тет­рик ниче­го не сде­лал!», — ска­за­но семь раз.

V. (1) Став импе­ра­то­ром, он преж­де все­го после столк­но­ве­ния с Аврео­лом, кото­рый — ввиду того, что он был очень уго­ден Гал­ли­е­ну, — был в тягость государ­ству, уда­лил его от кор­ми­ла прав­ле­ния и, послав наро­ду эдикт, а сена­ту — свое обра­ще­ние, объ­явил Авре­о­ла тира­ном. (2) К тому же серь­ез­ный и гроз­ный импе­ра­тор не внял прось­бе Авре­о­ла, пред­ла­гав­ше­го заклю­чить дого­вор, и отверг ее, дав такой ответ: «Это­го надо было про­сить у Гал­ли­е­на; тот, чьи нра­вы соот­вет­ст­во­ва­ли тво­им, мог бы и побо­ять­ся тебя!». (3) Нако­нец, Авре­ол, по реше­нию сво­их вои­нов, полу­чил в Медио­лане конец, достой­ный его жиз­ни и нра­вов. Одна­ко и его неко­то­рые исто­ри­ки пыта­лись хва­лить, при­том сме­хотвор­ным обра­зом. (4) Так, Галл Анти­патр¹⁵, при­служ­ник важ­ных лиц и позор для исто­ри­ков, начал об Аврео­ле таким обра­зом: «Мы дошли до импе­ра­то­ра, оправ­ды­ваю­ще­го свое имя». (5) Нече­го ска­зать, вели­кое досто­ин­ство — полу­чить имя, про­ис­хо­дя­щее от назва­ния золота. Сре­ди гла­ди­а­то­ров, я знаю, такое имя часто дает­ся хоро­шим бой­цам. Совсем недав­но в тво­ей про­грам­ме¹⁶ име­лось это имя в спис­ке участ­ни­ков игр.

VI. (1) Но вер­нем­ся к Клав­дию. Как мы ска­за­ли выше, те готы, кото­рые ушли от пре­сле­до­вав­ше­го их Мар­ци­а­на и кото­рых Клав­дий не поз­во­лил выпу­стить¹⁷, чтобы не про­изо­шло то, что дей­ст­ви­тель­но слу­чи­лось, под­ня­ли все свои пле­ме­на для гра­би­тель­ско­го набе­га на рим­лян¹⁸. (2) Затем раз­лич­ные скиф­ские народ­но­сти — пев­ки, гру­тун­ги, австро­готы, тер­вин­ги, визы, гипе­ды, а так­же кель­ты и эру­лы¹⁹, охва­чен­ные жаж­дой добы­чи, вторг­лись в рим­скую зем­лю и про­из­ве­ли там боль­шие опу­сто­ше­ния, пока Клав­дий был занят дру­ги­ми дела­ми и по-импе­ра­тор­ски гото­вил­ся к войне, кото­рую он и закон­чил для того, чтобы было ясно, что роко­вые бед­ст­вия Рима затя­ги­ва­ют­ся, если хоро­ший государь слиш­ком занят, (3) но я думаю — для того, чтобы сла­ва Клав­дия воз­рос­ла и его победа при­об­ре­ла боль­шую сла­ву во всем мире²⁰. (4) Ведь чис­ло воору­жен­ных в этих пле­ме­нах дохо­ди­ло тогда до трех­сот два­дца­ти тысяч. (5) Пусть те, кто обви­ня­ет нас в лести, ска­жут, что Клав­дий заслу­жи­ва­ет мень­шей люб­ви. Три­ста два­дцать тысяч воору­жен­ных! У како­го Ксерк­са²¹ было их столь­ко? В какой сказ­ке выду­ма­но это чис­ло? Какой поэт сочи­нил его? Было три­ста два­дцать тысяч воору­жен­ных! (6) При­бавь к это­му рабов, при­бавь домо­чад­цев, при­бавь обоз, при­бавь то, что реки были выпи­ты, леса уни­что­же­ны, что сама зем­ля, нако­нец, стра­да­ла, при­няв на себя такую мас­су вар­ва­ров.

VII. (1) Име­ет­ся его пись­мо, послан­ное сена­ту для про­чте­ния наро­ду, в кото­ром он ука­зы­ва­ет коли­че­ство вар­ва­ров. Оно тако­во: (2) «Рим­ско­му сена­ту и наро­ду государь Клав­дий (гово­рят, что это пись­мо он сам про­дик­то­вал, сло­ва его началь­ни­ка кан­це­ля­рии мне не нуж­ны). (3) Отцы сена­то­ры, с удив­ле­ни­ем выслу­шай­те то, что истин­но. Три­ста два­дцать тысяч^[1] воору­жен­ных вар­ва­ров всту­пи­ло на рим­скую зем­лю. Если я одер­жу победу над ними, воздай­те мне по заслу­гам. Если же я не одер­жу победы, то знай­те, что я хочу вести вой­ну после Гал­ли­е­на. (4) Все наше государ­ство изну­ре­но: мы бьем­ся после Вале­ри­а­на, после Инге­нуя, после Регил­ли­а­на, после Лол­ли­а­на, после Посту­ма, после Цель­за, после тыся­чи дру­гих, кото­рые — вслед­ст­вие того, что импе­ра­тор Гал­ли­ен вну­шал к себе пре­зре­ние — отло­жи­лись от наше­го государ­ства. (5) У нас нет уже ни щитов, ни пала­шей, ни копий. Гал­лии и Испа­нии — источ­ник силы наше­го государ­ства — дер­жит в сво­ей вла­сти Тет­рик; все­ми стрел­ка­ми, стыд­но ска­зать, вла­де­ет Зено­бия. Что бы мы ни сде­ла­ли — все будет доста­точ­но вели­ким». (6) Одна­ко Клав­дий бла­го­да­ря сво­ей при­рож­ден­ной доб­ле­сти победил этих вра­гов; в корот­кое вре­мя он сокру­шил их и лишь несколь­ким из них поз­во­лил вер­нуть­ся в род­ную зем­лю. Я спра­ши­ваю: боль­шой ли награ­дой за столь вели­кую победу явля­ет­ся щит в курии? Боль­шой ли награ­дой явля­ет­ся одна золотая ста­туя? (7) Энний²² гово­рит о Сци­пи­оне: «Какую ста­тую сде­ла­ет рим­ский народ, какую колон­ну, кото­рая спо­соб­на рас­ска­зать о тво­их дея­ни­ях?». (8) Мы можем ска­зать, что сла­ву Фла­вия Клав­дия²³, един­ст­вен­но­го на зем­ле госуда­ря, под­дер­жи­ва­ют не колон­ны, не ста­туи, а сила обще­ст­вен­но­го мне­ния.

VIII. (1) Сверх того, вар­ва­ры име­ли две тыся­чи судов, то есть двой­ное чис­ло срав­ни­тель­но с тем, с каким так­же неко­гда вся Гре­ция и вся Фес­са­лия пыта­лись заво­е­вать горо­да Азии²⁴. Но то — выдум­ка поэ­ти­че­ско­го сти­ля, а это отно­сит­ся к истин­ной исто­рии. (2) Итак, мы, писа­те­ли, льстим Клав­дию, кото­рый уни­что­жил две тыся­чи вар­вар­ских судов и истре­бил, раз­гро­мил, стер в поро­шок три­ста два­дцать тысяч воору­жен­ных; частью пре­дал огню, частью — со все­ми их домо­чад­ца­ми — отдал в раб­ство рим­ля­нам тот огром­ный обоз, какой такая мас­са воору­жен­ных мог­ла загото­вить себе и обо­рудо­вать, (3) как мы узна­ем из его же пись­ма, напи­сан­но­го Юнию Брок­ху, защи­щав­ше­му Илли­рик: (4) «Клав­дий Брок­ху. Мы уни­что­жи­ли три­ста два­дцать тысяч готов, пото­пи­ли две тыся­чи судов. (5) Реки покры­ты их щита­ми, все бере­га зава­ле­ны их пала­ша­ми и корот­ки­ми копья­ми. Не вид­но полей, скры­тых под их костя­ми, нет про­ез­же­го пути, поки­нут огром­ный обоз. (6) Мы захва­ти­ли в плен такое коли­че­ство жен­щин, что каж­дый воин-победи­тель может взять себе по две и три жен­щи­ны.

IX. (1) О, если бы государ­ству не при­шлось пре­тер­петь Гал­ли­е­на! О, если бы не при­шлось выне­сти на себе шесть­сот тира­нов! Если бы оста­лись целы­ми вои­ны, кото­рых унес­ли у нас раз­ные сра­же­ния, если бы оста­лись целы­ми леги­о­ны, кото­рые Гал­ли­ен, горе-победи­тель, пре­дал смер­ти, какое было бы при­бав­ле­ние у государ­ства, (2) если еще и теперь нашим ста­ра­ни­ем собра­но для спа­се­ния Рим­ско­го государ­ства то, что оста­лось после кру­ше­ния государ­ст­вен­но­го кораб­ля». (3) Сра­жа­лись же в Мёзии, было мно­го битв у Мар­ци­а­но­по­ля. (4) Мно­гие погиб­ли²⁵ во вре­мя кораб­ле­кру­ше­ния, боль­шин­ство царей было взя­то в плен, были взя­ты в плен знат­ные жен­щи­ны раз­лич­ных пле­мен, рим­ские про­вин­ции были навод­не­ны раба­ми-вар­ва­ра­ми и скиф­ски­ми зем­ледель­ца­ми. Гот стал посе­лен­цем погра­нич­ной линии с вар­ва­ра­ми. (5) Не было ни одной обла­сти, кото­рая не име­ла бы раба-гота, попав­ше­го в раб­ство после это­го три­ум­фа. (6) Какое мно­же­ство вар­вар­ских быков увиде­ли наши пред­ки! Какое мно­же­ство овец! Какое мно­же­ство кельт­ских кобы­лиц, про­слав­ля­е­мых мол­вой! Все это надо цели­ком отне­сти к сла­ве Клав­дия. Клав­дий даро­вал государ­ству и без­опас­ность и изоби­лие богатств. (7) Кро­ме того, бились у Визан­тии, при­чем храб­ро дей­ст­во­ва­ли сами уцелев­шие визан­тий­цы. (8) Бились и у Фес­са­ло­ни­ки, кото­рая в отсут­ст­вие Клав­дия была оса­жде­на вар­ва­ра­ми. (9) Бились в раз­ных обла­стях, и везде — под вер­хов­ным коман­до­ва­ни­ем Клав­дия — над гота­ми были одер­жа­ны победы, так что каза­лось, буд­то уже тогда Клав­дий уста­нав­ли­вал спо­кой­ную жизнь в государ­стве для сво­его буду­ще­го вну­ка Кон­стан­ция Цеза­ря.

X. (1) Мне, кста­ти, при­хо­дит на ум, что надо сооб­щить пред­ска­за­ние, дан­ное ему, как пере­да­ют, в Ком­ма­ге­нах, чтобы все поня­ли, что роду Клав­ди­ев было суж­де­но свы­ше при­не­сти сча­стье государ­ству. (2) Когда он, став импе­ра­то­ром, вопро­шал о том, как дол­го он будет импе­ра­то­ром, ему выпал такой жре­бий:

(4) Так­же, когда он вопро­шал о себе в Апен­нине²⁶, он полу­чил ответ тако­го рода:

(5) Так­же — на вопрос о сво­их потом­ках:

(6) Так­же — на вопрос о сво­ем бра­те Квин­тил­ле, кото­ро­го он хотел иметь сопра­ви­те­лем, он полу­чил ответ:

(7) Все это я поме­стил сюда для того, чтобы всем было ясно, что Кон­стан­ций, муж боже­ст­вен­но­го про­ис­хож­де­ния, без­упреч­ней­ший Цезарь, и сам про­ис­хо­дит из авгу­стей­шей семьи и после себя даст мно­гих Авгу­стов, — да пре­бу­дут во здра­вии Дио­кле­ти­ан и Мак­си­ми­ан Авгу­сты и его брат Гале­рий.

XI. (1) В то вре­мя как боже­ст­вен­ный Клав­дий был занят всем этим, паль­мир­цы под пред­во­ди­тель­ст­вом Сабы и Тима­ге­на начи­на­ют вой­ну про­тив егип­тян, но тер­пят пора­же­ние вслед­ст­вие упор­ства и неуто­ми­мо­сти егип­тян в бою. (2) Одна­ко еги­пет­ский пол­ко­во­дец Про­бат³⁰ был умерщ­влен вслед­ст­вие коз­ней Тима­ге­на. Все егип­тяне отда­лись под власть рим­ско­го импе­ра­то­ра и при­сяг­ну­ли отсут­ст­во­вав­ше­му Клав­дию. (3) В кон­суль­ство Атти­ци­а­на и Орфи­та³¹ боже­ст­вен­ное покро­ви­тель­ство помог­ло начи­на­ни­ям Клав­дия: мно­же­ство уцелев­ших вар­вар­ских пле­мен устре­ми­лось в Геми­монт и там так силь­но стра­да­ло от голо­да и моро­вой язвы, что Клав­дий счи­тал уже недо­стой­ным победить их. (4) Нако­нец, была окон­че­на эта тяг­чай­шая вой­на, и рим­ская мощь осво­бо­ди­лась от опа­се­ний. (5) Моя доб­ро­со­вест­ность застав­ля­ет меня гово­рить прав­ду, и пусть в то же вре­мя те, кто жела­ет счи­тать нас льсте­ца­ми, зна­ют, что я не умал­чи­ваю о тех подроб­но­стях, сооб­ще­ния кото­рых тре­бу­ет исто­рия: (6) в то вре­мя, когда уже была достиг­ну­та победа, боль­шин­ство вои­нов Клав­дия, опья­нен­ные успе­ха­ми, кото­рые ино­гда сму­ща­ют даже души муд­рых людей, набро­си­лись на добы­чу, не думая о том, что даже очень неболь­шое коли­че­ство вра­гов может обра­тить их в бег­ство, раз они душой и телом пре­да­ют­ся похи­ще­нию добы­чи. (7) Сло­вом, во вре­мя самой победы почти две тыся­чи вои­нов были пере­би­ты неболь­шим коли­че­ст­вом вар­ва­ров, — теми самы­ми, кото­рые бежа­ли. (8) Когда об этом узнал Клав­дий, он, стя­нув свое вой­ско, схва­тил всех тех, кто про­явил непо­кор­ный дух, и отпра­вил их в Рим в око­вах, пред­на­зна­чая их для обще­ст­вен­ных игр. Итак, то, что было сде­ла­но либо судь­бой, либо вои­на­ми, было пре­кра­ще­но бла­го­да­ря доб­ле­сти хоро­ше­го госуда­ря. И не толь­ко победа над вра­гом, но и нака­за­ние ока­за­лись пред­у­смот­рен­ны­ми. (9) В этой войне, кото­рую вел Клав­дий, необык­но­вен­ную доб­лесть про­яви­ли дал­мат­ские всад­ни­ки, пото­му что дума­ли, что Клав­дий про­ис­хо­дит из этой про­вин­ции, хотя дру­гие гово­ри­ли, что он — дар­да­нец и ведет свой род от родо­на­чаль­ни­ка тро­ян­цев Ила и от само­го Дар­да­на³².

XII. (1) В это вре­мя ски­фы побы­ва­ли и на Кри­те и пыта­лись опу­сто­шить Кипр, но были побеж­де­ны повсюду, так как их вой­ско стра­да­ло от болез­ней и голо­да. (2) После окон­ча­ния Гот­ской вой­ны ста­ла рас­про­стра­нять­ся очень тяже­лая болезнь; тогда и Клав­дий, сра­жен­ный болез­нью, поки­нул смерт­ных и устре­мил­ся на небо, столь близ­кое ему в силу его доб­ле­стей³³. (3) После его пере­се­ле­ния к богам и све­ти­лам его брат Квин­тилл³⁴, чело­век без­упреч­ный и, чтобы ска­зать прав­ду, под­лин­ный брат сво­его бра­та, при­нял импе­ра­тор­скую власть, вру­чен­ную ему все­об­щим реше­ни­ем — не по пра­ву насле­до­ва­ния, а пото­му, что он заслу­жил ее сво­и­ми доб­ле­стя­ми; он стал бы импе­ра­то­ром, даже если бы не был бра­том госуда­ря Клав­дия. (4) В это вре­мя уцелев­шие вар­ва­ры попы­та­лись опу­сто­шить Анхи­ал и даже захва­тить Нико­поль. Но бла­го­да­ря доб­ле­сти про­вин­ци­а­лов, они были уни­что­же­ны³⁵. (5) Квин­тилл же за крат­ко­стью вре­ме­ни не мог совер­шить ниче­го достой­но­го импе­ра­тор­ской вла­сти, так как на сем­на­дца­тый день сво­его прав­ле­ния ввиду того, что он выка­зал себя тре­бо­ва­тель­ным и стро­гим по отно­ше­нию к вои­нам и обе­щал стать насто­я­щим госуда­рем, он был убит таким же обра­зом, как Галь­ба и как Пер­ти­накс³⁶. (6) Дексипп не гово­рит, что Квин­тилл был убит, а толь­ко — что он умер. Одна­ко он не доба­вил — от какой болез­ни, так что, по-види­мо­му, он сам нахо­дил­ся в сомне­нии.

XIII. (1) Так как мы уже рас­ска­за­ли о его воен­ных делах, то сей­час сле­ду­ет ска­зать хотя бы несколь­ко слов о его роде и семье, чтобы не пока­за­лось, что мы обо­шли мол­ча­ни­ем то, что необ­хо­ди­мо знать. (2) Клав­дий, Квин­тилл и Кри­сп были бра­тья­ми. У Кри­спа была дочь Клав­дия; от нее и Евтро­пия, знат­ней­ше­го мужа дар­дан­ско­го пле­ме­ни, родил­ся Кон­стан­ций Цезарь³⁷. (3) Были так­же и сест­ры, из кото­рых одна, по име­ни Кон­стан­ти­на, выдан­ная за три­бу­на асси­рий­цев, умер­ла в пер­вые годы после бра­ка. (4) О его дедах нам извест­но мало. Мно­гие писа­те­ли дают о них про­ти­во­ре­чи­вые сведе­ния³⁸. (5) Сам Клав­дий заме­ча­те­лен стро­го­стью нра­вов, заме­ча­те­лен сво­им необык­но­вен­ным обра­зом жиз­ни и исклю­чи­тель­ной цело­муд­рен­но­стью. Воз­дер­жан­ный в употреб­ле­нии вина, он был охот­ни­ком до еды; имел высо­кий рост, огнен­ный взгляд, широ­кое и пол­ное лицо и настоль­ко креп­кие паль­цы, что часто одним уда­ром кула­ка выби­вал зубы у лоша­дей и мулов. (6) Он про­де­лал нечто подоб­ное, будучи еще юно­шей, на воен­ной служ­бе, когда во вре­мя Мар­со­вых игр на поле была устро­е­на борь­ба меж­ду все­ми силь­ней­ши­ми³⁹. (7) Рас­сер­див­шись на того, кто вывер­нул у него не пояс, а поло­вой орган, он одним уда­ром кула­ка выбил у него все зубы. К это­му отнес­лись снис­хо­ди­тель­но, так как это было мще­ние за оскорб­лен­ную стыд­ли­вость. (8) Импе­ра­тор Деций, в при­сут­ст­вии кото­ро­го все это про­изо­шло, пуб­лич­но пре­воз­но­сил доб­лесть и стыд­ли­вость Клав­дия и, ода­рив его брас­ле­та­ми и шей­ны­ми цепя­ми, потре­бо­вал от собра­ния вои­нов, чтобы они ста­ра­лись не при­чи­нять жесто­ких повреж­де­ний, кото­рых не тре­бу­ют пра­ви­ла борь­бы. (9) У само­го Клав­дия детей не было. Квин­тилл оста­вил дво­их, а Кри­сп, как мы ска­за­ли, дочь.

XIV. (1) Теперь перей­дем к суж­де­ни­ям, выска­зан­ным о нем раз­ны­ми госуда­ря­ми, и оста­но­вим­ся на них не боль­ше, чем это необ­хо­ди­мо для того, чтобы было ясно, что рано или позд­но Клав­дий дол­жен был стать импе­ра­то­ром. (2) Пись­мо Вале­ри­а­на Зоси­ми­о­ну, про­ку­ра­то­ру Сирии: «Мы назна­чи­ли Клав­дия, чело­ве­ка илли­рий­ско­го про­ис­хож­де­ния, три­бу­ном пято­го Мар­со­ва храб­рей­ше­го и пре­дан­ней­ше­го леги­о­на⁴⁰; это­го чело­ве­ка сле­ду­ет поста­вить выше всех храб­рей­ших и пре­дан­ней­ших людей древ­но­сти. (3) Ты будешь давать ему содер­жа­ние из нашей част­ной каз­ны: в год — три тыся­чи моди­ев пше­ни­цы, шесть тысяч ячме­ня, две тыся­чи фун­тов сала, ста­ро­го вина — три тыся­чи пять­сот секс­та­ри­ев, хоро­ше­го мас­ла — сто пять­де­сят секс­та­ри­ев, мас­ла вто­ро­го сор­та — шесть­сот секс­та­ри­ев, соли — два­дцать моди­ев, вос­ку — сто пять­де­сят фун­тов, сена, мяки­ны, вин­но­го уксу­са, ово­щей, зеле­ни — сколь­ко ему нуж­но, шкур для пала­ток — трид­цать десят­ков, мулов — шесть в год, лоша­дей — трех в год, вер­блюдиц — десять в год, мулиц — девять в год, изде­лий из сереб­ра — пять­де­сят фун­тов в год, филип­пе­ев⁴¹ с нашим изо­бра­же­ни­ем — сто пять­де­сят в год и в виде ново­год­них подар­ков — сорок семь и сто шесть­де­сят тре­тей⁴² золо­то­го. (4) Так­же в куб­ках, круж­ках и горш­ках — один­на­дцать фун­тов. (5) Туник воен­ных крас­ных — две в год, воен­ных хла­мид — две в год, засте­жек сереб­ря­ных позо­ло­чен­ных — две, золотую застеж­ку с кипр­ской булав­кой — одну. Один сереб­ря­ный позо­ло­чен­ный пояс, одно коль­цо весом в унцию с дву­мя дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми, один обруч весом в семь унций, одну шей­ную цепь весом в один фунт, один позо­ло­чен­ный шлем, два щита с изо­бра­же­ни­я­ми из золота, один пан­цирь — с воз­вра­том. (6) Два гер­ку­ли­ан­ских копья⁴³, две пал­ки с ост­ри­я­ми, два кри­вых ножа, четы­ре косы. (7) Одно­го пова­ра — с воз­вра­том, одно­го погон­щи­ка мулов — с воз­вра­том. (8) Двух кра­си­вых жен­щин — из плен­ниц. Одну полу­шел­ко­вую белую одеж­ду с гир­би­тан­ским пур­пу­ром, одну под­пан­цир­ную одеж­ду с мавре­тан­ским пур­пу­ром. (9) Одно­го пись­мо­во­ди­те­ля — с воз­вра­том, одно­го рас­по­ряди­те­ля на пирах — с воз­вра­том. (10) Две пары кипр­ских ков­ров для ложа, две чистые ниж­ние рубаш­ки, два муж­ских шар­фа, одну тогу — с воз­вра­том, одну — с широ­кой пур­пур­ной поло­сой — с воз­вра­том. (11) Двух охот­ни­ков, чтобы сле­до­вать за ним, одно­го тележ­но­го масте­ра, одно­го домо­упра­ви­те­ля, одно­го водо­но­са, одно­го рыбо­ло­ва, одно­го кон­ди­те­ра. (12) Дров на день — тыся­чу фун­тов, если есть запас, если же нет, то сколь­ко и где будет; еже­днев­но четы­ре лопа­ты сухих дров. (13) Одно­го бан­щи­ка и дро­ва для бани; если их нет, пусть моет­ся в обще­ст­вен­ной бане. (14) Все про­чие мело­чи, кото­рых нет воз­мож­но­сти пере­чис­лить, ты будешь пре­до­став­лять ему в разум­ном коли­че­стве, но так, чтобы он ниче­го не пере­во­дил на день­ги и, если чего-нибудь где-либо будет не хва­тать, то не пре­до­став­лять это­го и не тре­бо­вать вза­мен это­го день­ги. (15) Все это я назна­чил ему в осо­бом поряд­ке не как три­бу­ну, а как воен­но­му началь­ни­ку, пото­му что это такой чело­век, кото­ро­му сле­до­ва­ло бы дать еще боль­ше».

XV. (1) Так­же из дру­го­го его пись­ма пре­фек­ту пре­то­рия Абла­вию Мурене, сре­ди про­че­го: «Пере­стань жало­вать­ся на то, что Клав­дий до сих пор оста­ет­ся три­бу­ном и не полу­чил вой­ска как воен­ный началь­ник, на что, как ты не раз гово­рил, жалу­ет­ся и сенат, и народ. (2) Он назна­чен воен­ным началь­ни­ком и при­том воен­ным началь­ни­ком все­го Илли­ри­ка. Под его началь­ст­вом — вой­ска фра­кий­ские, мезий­ские, дал­мат­ские, пан­нон­ские, дакий­ские. (3) Этот заме­ча­тель­ный чело­век дол­жен, и по наше­му суж­де­нию, наде­ять­ся на кон­суль­ство и, если это будет ему по душе, пусть полу­чит, когда захо­чет, долж­ность пре­фек­та пре­то­рия. (4) Ты, конеч­но, зна­ешь, что мы назна­чи­ли ему такое содер­жа­ние, какое пола­га­ет­ся зани­маю­ще­му долж­ность пре­фек­та Егип­та, столь­ко одежд, сколь­ко мы опре­де­ли­ли для про­кон­су­ла Афри­ки, столь­ко денег, сколь­ко полу­ча­ет управ­ля­ю­щий гор­ны­ми раз­ра­бот­ка­ми Илли­ри­ка, такое коли­че­ство при­слу­ги, какое мы сами себе назна­ча­ем по каж­до­му горо­ду, чтобы все поня­ли, како­го мы мне­ния о таком чело­ве­ке».

XVI. (1) Так­же пись­мо Деция о том же Клав­дии: «Деций Мес­са­ле, намест­ни­ку Ахайи, при­вет». Сре­ди про­че­го: «Наше­му три­бу­ну Клав­дию, пре­вос­ход­но­му моло­до­му чело­ве­ку, храб­рей­ше­му вои­ну, весь­ма стой­ко­му граж­да­ни­ну, кото­рый необ­хо­дим и лаге­рю, и сена­ту, и государ­ству, мы пред­пи­са­ли напра­вить­ся в Фер­мо­пи­лы и пору­чи­ли ему наблюде­ние за пело­пон­нес­ца­ми, так как мы зна­ем, что никто луч­ше его не выпол­нит всех обя­зан­но­стей, кото­рые мы на него воз­ла­га­ем. (2) Ты дашь ему две­сти вои­нов из Дар­дан­ской обла­сти, сто чело­век из пан­цир­ни­ков⁴⁴, шесть­де­сят — из всад­ни­ков, шесть­де­сят — из крит­ских стрел­ков, тыся­чу хоро­шо воору­жен­ных — из ново­бран­цев. (3) Ведь хоро­шо, если мы пору­чим ему ново­на­бран­ные вой­ска, ибо нель­зя най­ти чело­ве­ка, более пре­дан­но­го, более храб­ро­го, более почтен­но­го, чем он».

XVII. (1) Так­же пись­мо Гал­ли­е­на, напи­сан­ное тогда, когда были полу­че­ны от тай­ных аген­тов сведе­ния о том, что Клав­дий него­ду­ет про­тив него за его изне­жен­ный образ жиз­ни: (2) «Ничто не про­из­ве­ло на меня тако­го тяже­ло­го впе­чат­ле­ния, как то, о чем ты сооб­ща­ешь в сво­ем доне­се­нии: Клав­дий, род­ст­вен­ник и друг наш, под вли­я­ни­ем мно­гих злост­ных спле­тен, силь­но раз­гне­вал­ся. (3) Поэто­му про­шу тебя, мой Венуст, если ты хочешь пока­зать мне свою вер­ность, поста­рай­ся уми­ротво­рить его с помо­щью Гра­та и Герен­ни­а­на, но так, чтобы об этом не зна­ли дакий­ские вои­ны, кото­рые уже сей­час неистов­ст­ву­ют: как бы они не при­ня­ли это­го слиш­ком близ­ко к серд­цу. (4) Сам я послал ему подар­ки; ты поста­ра­ешь­ся, чтобы он при­нял их с удо­воль­ст­ви­ем. Кро­ме того, сле­ду­ет поза­бо­тить­ся о том, чтобы он не дога­дал­ся, что я об этом знаю, чтобы он не поду­мал, что я гне­ва­юсь про­тив него, и не был вынуж­ден при­нять край­нее реше­ние. (5) Я послал ему две укра­шен­ные дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми трех­фун­то­вые жерт­вен­ные чаши, две золотые круж­ки с дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми — весом каж­дая в три фун­та, сереб­ря­ную тарел­ку с укра­ше­ни­я­ми в виде ягод плю­ща — весом в два­дцать фун­тов, сереб­ря­ный под­нос с укра­ше­ни­я­ми в виде листьев вино­гра­да — весом в трид­цать фун­тов, сереб­ря­ную мис­ку с укра­ше­ни­я­ми в виде плю­ща — весом в два­дцать три фун­та, сереб­ря­ное блюдо с изо­бра­же­ни­ем рыба­ка — весом в два­дцать фун­тов, два оправ­лен­ных в золо­то сереб­ря­ных кув­ши­на — весом в шесть фун­тов и в мень­ших сосудах — два­дцать пять фун­тов сереб­ра, десять еги­пет­ских и раз­ной работы чаш; (6) две хла­миды с кай­мой, бле­стя­щие по-насто­я­ще­му⁴⁵, шест­на­дцать раз­лич­ных одежд, белую полу­шел­ко­вую одеж­ду, одну шел­ко­вую цвет­ную лен­ту в три унции, три пары мяг­ких пар­фян­ских сапог⁴⁶ из чис­ла наших, десять дал­мат­ских корот­ких одежд, одну дар­дан­скую пла­ще­об­раз­ную хла­миду, один илли­рий­ский плащ, одну бард­скую накид­ку с капю­шо­ном, (7) два мох­на­тых капю­шо­на⁴⁷, четы­ре сарепт­ских плат­ка; сто пять­де­сят золотых вале­ри­а­нов, три­ста сало­нин­ских тре­тей золо­то­го».

XVIII. (1) Преж­де чем достиг­нуть импе­ра­тор­ской вла­сти, он полу­чил из ряда вон выхо­дя­щие отзы­вы и со сто­ро­ны сена­та. По полу­че­нии изве­стия о том, что он вме­сте с Мар­ци­а­ном храб­ро борол­ся про­тив раз­ных пле­мен в Илли­ри­ке, в сена­те разда­лись воз­гла­сы: (2) «Будь здрав, Клав­дий, наш храб­рей­ший пол­ко­во­дец! Хва­ла тво­им доб­ле­стям, тво­ей пре­дан­но­сти! Мы все посвя­ща­ем Клав­дию ста­тую! Мы все хотим видеть Клав­дия кон­су­лом! (3) Так дей­ст­ву­ет тот, кто любит государ­ство! Так дей­ст­ву­ет тот, кто любит госуда­рей! Так дей­ст­во­ва­ли древ­ние вои­ны! Счаст­лив ты, Клав­дий, бла­го­да­ря суж­де­ни­ям о тебе госуда­рей, счаст­лив, бла­го­да­ря сво­им доб­ле­стям, ты — кон­сул, ты — пре­фект! Живи, Вале­рий, и будь любим госуда­рем!». (4) Дол­го было бы писать о нем столь­ко, сколь­ко он заслу­жил. Одна­ко об одном обсто­я­тель­стве я не дол­жен умол­чать: и сенат и народ — и до того, как он стал импе­ра­то­ром, и в то вре­мя, как он был импе­ра­то­ром, и после того, как он пере­стал быть импе­ра­то­ром, — люби­ли его так, что мож­но вполне опре­де­лен­но ска­зать, что ни Тра­ян, ни Анто­ни­ны, ни кто-либо дру­гой из госуда­рей не были так люби­мы.