ГЕНИЙ (GE­NIUS). — По мне­нию древ­них, каж­дый чело­век с момен­та рож­де­ния имел сво­его гения или, соглас­но дру­гим авто­рам, двух гени­ев — доб­ро­го и зло­го, и ста­но­вил­ся хоро­шим или дур­ным в зави­си­мо­сти от того, какой из этих лич­ных опе­ку­нов был силь­нее дру­го­го. С тече­ни­ем вре­ме­ни сво­их гени­ев при­об­рел каж­дый дом и каж­дый город; пер­вые назы­ва­лись лара­ми (La­res), вто­рые — пена­та­ми (Pe­na­tes). Рим имел свою боги­ню-гения, ста­туя кото­рой была воз­двиг­ну­та в вось­мом рай­оне горо­да. Вли­я­тель­ное при­сут­ст­вие этих невиди­мых существ вызы­ва­ло у рим­лян столь силь­ное бла­го­го­ве­ние, что, впер­вые всту­пая в какое-либо место, они неиз­мен­но при­вет­ст­во­ва­ли гения места (ge­nius lo­ci). Во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки они кля­лись гени­ем рим­ско­го наро­да, а впо­след­ст­вии — гени­ем импе­ра­то­ра. В оба этих пери­о­да нару­ше­ние такой клят­вы рас­смат­ри­ва­лось как самое отвра­ти­тель­ное клят­во­пре­ступ­ле­ние и кара­лось с вели­чай­шей суро­во­стью.

Гении пред­став­ле­ны на рим­ских моне­тах в раз­лич­ных фор­мах, как на кон­суль­ских, так и на импе­ра­тор­ских сери­ях.

В сво­их заме­ча­ни­ях о гени­ях, пред­став­лен­ных на моне­тах родов, Эккель (Eck­hel) гово­рит, что по сво­е­му досто­ин­ству они шли после богов и богинь, пони­мая под этим тер­ми­ном:

1. Опре­де­лен­ные обра­зы (или фигу­ры), соот­вет­ст­ву­ю­щие некой стране, горо­ду или наро­ду, — явля­лись ли они не более чем алле­го­ри­я­ми, пред­на­зна­чен­ны­ми для пред­став­ле­ния про­вин­ции или горо­да через какую-то осо­бен­ность их обы­ча­ев или обсто­я­тельств, или же пред­по­ла­га­лось, что некие боже­ст­вен­ные силы, пусть даже низ­ше­го уров­ня, дей­ст­ви­тель­но руко­во­дят ими.

2. Доб­ро­де­те­ли, такие, как мило­сер­дие, вер­ность, бла­го­че­стие и т. д., или те допол­не­ния, кото­рые все­гда счи­та­ют­ся жиз­нен­ны­ми бла­га­ми, но не все­гда нахо­дят­ся в нашей вла­сти, такие, как уда­ча, честь, сво­бо­да, без­опас­ность, победа и здо­ро­вье.

3. Зло и поро­ки, такие, как страх (pal­lor), ужас (pa­vor), лихо­рад­ка (feb­ris) и т. д.

Эти и тому подоб­ные объ­ек­ты, сим­во­ли­че­ские обра­зы кото­рых мы видим на антич­ных памят­ни­ках, счи­та­лись не про­сто иде­а­ли­за­ци­я­ми, но реаль­ны­ми суще­ства­ми боже­ст­вен­ной при­ро­ды, что под­твер­жда­ет­ся воз­веде­ни­ем хра­мов в их честь, как это дела­лось для самих богов. Неко­то­рые из них, такие как Доб­лесть, Честь, Ум, Судь­ба, пере­чис­ле­ны Цице­ро­ном, Плу­тар­хом, Юве­на­лом, и мно­го дру­гих при­ме­ров мож­но най­ти в труде П. Вик­то­ра о рай­о­нах Рима.

Иллю­ст­ра­ци­ей к это­му явля­ет­ся пись­мо Цице­ро­на к бра­ту Квин­ту (I, 1, 10): «Итак, раз ты, будучи обле­чен выс­шей воен­ной и граж­дан­ской вла­стью, пре­бы­ва­ешь в этих горо­дах, в кото­рых, как ты видишь, твои доб­ле­сти при­зна­ют­ся свя­щен­ны­ми и при­чис­лен­ны­ми к богам…». Таким обра­зом, не толь­ко рим­ляне, но и гре­ки запол­ни­ли Олимп новы­ми коло­ни­ста­ми (см. Fors, p. 395). Боль­ше никто не забо­тил­ся о жерт­во­при­но­ше­ни­ях вели­ким и древним богам, тогда как целые гека­том­бы устра­и­ва­лись Доб­ле­сти (Vir­tus), При­ро­де (Na­tu­ra), Року (Fa­tum) и Судь­бе (For­tu­na), лишь вче­ра нашед­шим доро­гу на небе­са; тогда как секс­та­рий амбро­зии и нек­та­ра нель­зя было купить дешев­ле, чем за мину, — столь мно­го­чис­лен­но было собра­ние небес­ных гостей. И если еще мож­но было сми­рить­ся с суе­ве­ри­ем, ока­зы­вав­шим боже­ст­вен­ные поче­сти доб­ро­де­те­лям, то что может пре­взой­ти стрем­ле­ние поста­вить на один уро­вень с бога­ми люд­ские поро­ки, болез­ни и стра­хи? Поис­ти­не, такой фана­тизм был оце­нен по досто­ин­ству и, соот­вет­ст­вен­но, вызы­вал отвра­ще­ние у всех выдаю­щих­ся умов древ­но­сти. Дока­за­тель­ст­вом это­му слу­жит закон, пред­ло­жен­ный муд­рей­шим из рим­лян: «да чтут они и те каче­ства, за кото­рые людям дает­ся доступ на небо, — Ум, Доб­лесть, Бла­го­че­стие, Вер­ность, и да будут устро­е­ны свя­ти­ли­ща в озна­ме­но­ва­ние этих заслуг, и да не устра­и­ва­ют свя­щен­но­дей­ст­вий для про­слав­ле­ния с.410 поро­ков» (Cic. de Le­gib. II. гл. 8). Эти поло­же­ния Цице­рон разъ­яс­ня­ет немно­го ниже: «Хоро­шо, что чело­ве­че­ские каче­ства, как Ум (Mens), Бла­го­че­стие (Pie­tas), Доб­лесть (Vir­tus), Вер­ность (Fi­des), обо­жествля­ют­ся и что каж­до­му из них в Риме государ­ст­вом соору­же­ны хра­мы, так что люди, обла­даю­щие эти­ми каче­ства­ми (а ими обла­да­ют все чест­ные люди), пола­га­ют, что сами боги пре­бы­ва­ют в их душах. Но дур­но, что в Афи­нах после того, как пре­ступ­ле­ние, совер­шен­ное по отно­ше­нию к Кило­ну, было искуп­ле­но, по сове­ту кри­тя­ни­на Эпи­ме­нида был соору­жен храм Оскорб­ле­ния и Дер­зо­сти. Ибо над­ле­жит обо­жествлять доб­ле­сти, а не поро­ки. И древ­ний алтарь Лихо­рад­ки (Feb­ris) на Пала­тине, как и алтарь Злой Судь­бы (Ma­la For­tu­na) на Эскви­лине и все нена­вист­ное в этом же роде долж­но быть уда­ле­но». Затем он с одоб­ре­ни­ем упо­ми­на­ет о поче­стях, возда­вае­мых Здо­ро­вью (Sa­lus), Чести (Ho­nor), Бла­го­ден­ст­вию (Ops), Победе (Vic­to­ria), Надеж­де (Spes) (обо­жест­влен­ной Кала­ти­ном), Фор­туне (For­tu­na) Нынеш­не­го дня и Огляды­ваю­щей­ся назад, и Пер­во­род­но­му Слу­чаю (Fors Pri­mi­ge­nia). Он мог бы доба­вить несколь­ко ино­зем­ных при­ме­ров, таких как алтарь Нече­стия (Im­pie­tas) и Бес­стыд­ства (Ne­qui­tia), воз­двиг­ну­тый неким Дике­ар­хом, и храм Нена­сыт­но­сти (Vo­ra­ci­tas) на Сици­лии. Древним, одна­ко, уда­ва­лось нахо­дить объ­яс­не­ния столь неле­по­му обы­чаю: Плу­тарх сооб­ща­ет нам (in Agi­de et Cleo­me­ne, p. m. 808), что «у лакеде­мо­нян есть хра­мы, посвя­щен­ные не толь­ко Стра­ху, но и Смер­ти, и Сме­ху, и иным сход­но­го рода душев­ным состо­я­ни­ям. Страх они чтут не отто­го, что счи­та­ют его пагуб­ным, — подоб­но злым духам, отвра­щае­мым с помо­щью закли­на­ний, — но в уве­рен­но­сти, что страх — это глав­ная сила, кото­рою дер­жит­ся государ­ство». Вале­рий Мак­сим, отме­чая, что в Риме было воз­двиг­ну­то три хра­ма Лихо­рад­ки (Feb­ris), добав­ля­ет, что ей покло­ня­лись, чтобы она при­чи­ня­ла мень­ше вреда. Пли­ний сооб­ща­ет такие же сведе­ния. См. Doctri­na, V. 85, 86, где при­веден так­же пере­чень гени­ев, состав­лен­ный на осно­ве монет родов и разде­лен­ный на три типа:

1. Гении стран, горо­дов и наро­дов. 2. Доб­рые гении, сим­во­ли­зи­ру­ю­щие доб­ро­де­те­ли, награ­ды и дру­гие атри­бу­ты хоро­ших качеств. 3. Злые гении (Ma­li Ge­nii), такие, как Страх (Pal­lor) и Ужас (Pa­vor) у рода Гости­ли­ев. Дру­гих пред­ста­ви­те­лей этой абсурд­ной раз­но­вид­но­сти на рим­ских моне­тах не обна­ру­же­но. Импе­ра­тор­ские монет­ные выпус­ки содер­жат мас­су гени­ев. Несколь­ко экзем­пля­ров каж­дой серии при­ла­га­ют­ся.