Жизнеописания августов

XXVII. Тацит

I. (1) То, что соглас­но запи­сям пон­ти­фи­ков, кото­рые одни тогда поль­зо­ва­лись пра­вом писать исто­рию¹, име­ло место после смер­ти Рому­ла², когда город Рим был еще моло­дым государ­ст­вом, а имен­но — меж­ду­цар­ст­вие, уста­нов­лен­ное на то вре­мя, пока после хоро­ше­го госуда­ря иска­ли дру­го­го хоро­ше­го госуда­ря³, — это же име­ло место в тече­ние целых шести меся­цев после смер­ти Авре­ли­а­на⁴, когда меж­ду сена­том и рим­ским вой­ском шла борь­ба, не вызван­ная недоб­ро­же­ла­тель­ст­вом или подо­зри­тель­но­стью, а пре­ис­пол­нен­ная при­зна­тель­но­сти и бла­го­го­ве­ния. (2) Одна­ко эти два слу­чая во мно­гих отно­ше­ни­ях отлич­ны один от дру­го­го. Преж­де все­го ведь, когда после Рому­ла насту­пи­ло меж­ду­цар­ст­вие, то все же выби­ра­лись вре­мен­ные цари, и весь год был разде­лен меж­ду ста сена­то­ра­ми — по пять, по четы­ре или по три дня на каж­до­го, с тем, чтобы все те, кому это было по силам, побы­ва­ли пооди­ноч­ке вре­мен­ны­ми царя­ми. (3) Вслед­ст­вие это­го и меж­ду­цар­ст­вие про­дол­жа­лось боль­ше года, для того чтобы ни один, имея оди­на­ко­вое с дру­ги­ми поло­же­ние, не был лишен чести управ­лять государ­ст­вом. (4) Рав­ным обра­зом при кон­су­лах и воен­ных три­бу­нах, обле­чен­ных кон­суль­ской вла­стью, вся­кий раз при наступ­ле­нии меж­ду­цар­ст­вия быва­ли вре­мен­ные цари; и нико­гда это зва­ние не было до такой сте­пе­ни забы­то в Рим­ской рес­пуб­ли­ке, чтобы хотя бы на два или на три дня не назна­чал­ся вре­мен­ный царь. (5) Пони­маю, мне могут воз­ра­зить, что у наших пред­ков в тече­ние четы­рех лет не было куруль­ных долж­ност­ных лиц⁵, одна­ко были народ­ные три­бу­ны, обле­чен­ные теми три­бун­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми, кото­рые состав­ля­ют глав­ней­шую часть цар­ской вла­сти. (6) Но не ска­за­но, что в это вре­мя не было вре­мен­ных царей, мало того, соглас­но ясным сооб­ще­ни­ям прав­ди­вых исто­ри­ков, эти вре­мен­ные цари выбра­ли затем кон­су­лов, кото­рые и пред­седа­тель­ст­во­ва­ли на коми­ци­ях, где были выбра­ны про­чие долж­ност­ные лица.

II. (1) Таким обра­зом, а это было явле­ни­ем ред­ким и неже­ла­тель­ным, рим­ский сенат и народ вынуж­де­ны были допу­стить, чтобы в про­дол­же­ние шести меся­цев, пока иска­ли ново­го хоро­ше­го госуда­ря, государ­ство не име­ло импе­ра­то­ра. (2) Какое согла­сие меж­ду вои­на­ми! Какое спо­кой­ст­вие сре­ди наро­да! Каким зна­чи­тель­ным был авто­ри­тет сена­та! Нигде не появил­ся ни один тиран. Сенат, вои­ны и рим­ский народ сов­мест­но пра­вил всем миром; они дей­ст­во­ва­ли пра­виль­но не пото­му, что стра­ши­лись како­го-либо госуда­ря или три­бун­ских пол­но­мо­чий, а пото­му — и это луч­шее, что есть в чело­ве­че­ской жиз­ни, — что боя­лись сво­ей соб­ст­вен­ной сове­сти. (3) Одна­ко сле­ду­ет ска­зать о при­чине столь счаст­ли­во­го про­мед­ле­ния, и упо­ми­на­ние о столь пора­зи­тель­ной сдер­жан­но­сти долж­но быть спе­ци­аль­но вклю­че­но в офи­ци­аль­ные пись­мен­ные памят­ни­ки для буду­щих потом­ков чело­ве­че­ско­го рода: пусть узна­ют те, кто жаж­дет цар­ской вла­сти, что импе­ра­тор­ское досто­ин­ство не похи­ща­ет­ся, а полу­ча­ет­ся за заслу­ги. (4) После того как при помо­щи обма­на был убит Авре­ли­ан, как это рас­ска­за­но в преды­ду­щей кни­ге, вслед­ст­вие ковар­ства негод­ней­ше­го раба, при­чем вои­ны были введе­ны в заблуж­де­ние (так как ведь на таких людей любые выдум­ки про­из­во­дят огром­ное впе­чат­ле­ние, пока они выслу­ши­ва­ют их, нахо­дясь в состо­я­нии гне­ва, а по боль­шей части и пья­ные и уж во вся­ком слу­чае почти все­гда неспо­соб­ные сооб­ра­жать), вои­ны при­шли в себя, вой­ско реши­тель­ны­ми мера­ми обузда­ло винов­ных, и затем нача­ли искать, кому из всех стать госуда­рем. (5) Питая нена­висть к тем, кто был перед его гла­за­ми, вой­ско, обыч­но так поспеш­но выби­рав­шее импе­ра­то­ра, отпра­ви­ло пись­мо сена­ту, о чем уже гово­ри­лось в пер­вой кни­ге, с прось­бой, чтобы сена­то­ры выбра­ли госуда­ря из сво­его сосло­вия. (6) Сенат же, зная, что избран­ные им госуда­ри быва­ют неугод­ны вои­нам, пору­чил это дело вои­нам; так повто­ря­лось мно­го раз, и таким обра­зом про­шло шесть меся­цев.

III. (1) Важ­но, чтобы ста­ло извест­но, каким обра­зом был избран импе­ра­то­ром Тацит. (2) Когда за шесть дней до октябрь­ских календ бли­ста­тель­ное сосло­вие собра­лось на заседа­ние в Пом­пи­ли­е­вой курии⁶, кон­сул Велий Кор­ни­фи­ций Гор­диан ска­зал: (3) «Мы доло­жим вам, отцы сена­то­ры, о том, о чем мы не раз уже докла­ды­ва­ли: надо избрать импе­ра­то­ра, так как вой­ско не может доль­ше соблюдать порядок, не имея госуда­ря; это­го вме­сте с тем тре­бу­ет от нас и необ­хо­ди­мость. (4) Гово­рят ведь, что гер­ман­цы про­рва­ли зарейн­скую погра­нич­ную линию⁷ и захва­ти­ли креп­кие извест­ные бога­тые и могу­ще­ст­вен­ные горо­да. (5) Пусть нет еще ника­ких сооб­ще­ний о дви­же­нии пер­сов, зато поду­май­те, насколь­ко лег­ко­мыс­лен­ны сирий­цы, если они жела­ют, чтобы над ними цар­ст­во­ва­ли даже жен­щи­ны⁸, лишь бы толь­ко не под­чи­нять­ся нашей без­упреч­ной вла­сти. (6) Что ска­зать об Афри­ке? Что об Илли­ри­ке? Что о Егип­те и о вой­сках во всех этих стра­нах? До каких пор, дума­ем мы, они могут оста­вать­ся без госуда­ря? (7) Поэто­му, отцы сена­то­ры, дей­ст­вуй­те и назначь­те госуда­ря. Вой­ско либо при­мет того, кого выбе­ре­те вы, либо, если отвергнет его, выбе­рет дру­го­го».

IV. (1) Когда после это­го кон­су­ляр⁹ Тацит, имев­ший пра­во пер­вым выска­зы­вать свое мне­ние, хотел выска­зать неиз­вест­но какое мне­ние, весь сенат закри­чал: (2) «Тацит Август, да хра­нят тебя боги! Тебя мы выби­ра­ем, тебя дела­ем госуда­рем, тебе пору­ча­ем заботу о государ­стве и обо всем мире. (3) Возь­ми на себя импе­ра­тор­скую власть на осно­ва­нии авто­ри­тет­но­го мне­ния сена­та; то, чего ты удо­сто­ен, соот­вет­ст­ву­ет тво­е­му поло­же­нию, тво­е­му обра­зу жиз­ни, тво­е­му уму. Пер­во­при­сут­ст­ву­ю­щий в сена­те пра­виль­но изби­ра­ет­ся Авгу­стом; муж, имев­ший пра­во пер­вым выска­зы­вать свое мне­ние, пра­виль­но изби­ра­ет­ся импе­ра­то­ром. (4) Кто может пра­вить луч­ше, неже­ли чело­век почтен­ный? Кто луч­ше, неже­ли чело­век обра­зо­ван­ный? Да будет на бла­го, на сча­стье и спа­се­ние всем то, что ты так дол­го был част­ным чело­ве­ком. Ты, испы­тав­ший на себе власть дру­гих госуда­рей, зна­ешь, как сле­ду­ет пра­вить тебе. Ты, судив­ший о дру­гих госуда­рях, зна­ешь, как сле­ду­ет пра­вить тебе». (5) На это он¹⁰: «Удив­ля­юсь, отцы сена­то­ры, тому, что на место храб­рей­ше­го импе­ра­то­ра Авре­ли­а­на вы хоти­те поста­вить госуда­рем ста­ри­ка. (6) Вот, дей­ст­ви­тель­но, тело, спо­соб­ное метать дро­тик, бро­сать с раз­ма­ху копье, гре­меть щитом, часто ска­кать на коне, пока­зы­вая при­мер, на кото­ром могут учить­ся вои­ны! Мы с трудом выпол­ня­ем обя­зан­но­сти сена­то­ра, с трудом про­из­но­сим те суж­де­ния, к кото­рым обя­зы­ва­ет нас наше поло­же­ние. (7) Тща­тель­но поду­май­те о том, что чело­ве­ка тако­го воз­рас­та, при­вык­ше­го к спальне и к тени, вы посы­ла­е­те тер­петь моро­зы и жару. Уве­ре­ны ли вы в том, что вои­ны одоб­рят избра­ние в импе­ра­то­ры стар­ца? (8) Поду­май­те, не дае­те ли вы государ­ству не тако­го госуда­ря, како­го вы хоте­ли бы, и не будет ли для меня нача­лом несча­стья уже одно то, что вы еди­но­душ­но избра­ли меня?».

V. (1) После это­го разда­лись такие воз­гла­сы сена­та: «И Тра­ян при­шел к вла­сти ста­ри­ком!» — так ска­за­ли десять раз. «И Адри­ан при­шел к вла­сти ста­ри­ком!» — так ска­за­ли десять раз. «И Анто­нин при­шел к вла­сти ста­ри­ком!»¹¹ — так ска­за­ли десять раз. «Ты ведь и сам читал: “Седи­ны его узнаю я! Рим­лян царь”»¹², — так ска­за­ли десять раз. «Кто может пра­вить луч­ше, чем ста­рик?» — так ска­за­ли десять раз. «Мы дела­ем тебя импе­ра­то­ром, а не вои­ном», — так ска­за­ли два­дцать раз. (2) «Ты при­ка­зы­вай, а вои­ны пусть сра­жа­ют­ся», — так ска­за­ли трид­цать раз. «Ты обла­да­ешь бла­го­ра­зу­ми­ем, у тебя есть хоро­ший брат»¹³, — так ска­за­ли десять раз. «Север ска­зал: власт­ву­ет голо­ва, а не ноги», — так ска­за­ли трид­цать раз. «Мы выби­ра­ем твой дух, а не тело», — так ска­за­ли два­дцать раз. «Тацит Август, да хра­нят тебя боги!». Затем: «Все, все, все!». (3) Кро­ме того, когда спро­си­ли мне­ние сена­то­ра кон­су­ля­ра Меция Фаль­то­ния Нико­ма­ха, сидев­ше­го непо­сред­ст­вен­но за Таци­том, он про­из­нес такие сло­ва:

VI. (1) «Отцы сена­то­ры, это вели­ко­леп­ное сосло­вие все­гда пра­виль­но и пред­у­смот­ри­тель­но забо­ти­лось об инте­ре­сах государ­ства, и ни от одно­го наро­да на зем­ном кру­ге нико­гда не ожи­да­ли более осно­ва­тель­ной муд­ро­сти, но нико­гда еще в этом свя­ти­ли­ще не было выска­за­но более важ­ное и более про­ду­ман­ное мне­ние. (2) Мы избра­ли госуда­рем стар­ца и чело­ве­ка, кото­рый будет забо­тить­ся обо всех, как отец. С его сто­ро­ны не при­дет­ся опа­сать­ся каких-либо несвоевре­мен­ных, или опро­мет­чи­вых, или жесто­ких реше­ний. Сле­ду­ет ожи­дать пол­ной серь­ез­но­сти и вся­кой осмот­ри­тель­но­сти, как если бы повеле­ва­ло само государ­ство. (3) Ведь он зна­ет, како­го госуда­ря он все­гда желал себе, и может дать нам то, чего сам жаж­дал и хотел. (4) Если вы обра­ти­тесь к про­шло­му и посмот­ри­те на все эти чудо­ви­ща, я имею в виду неро­нов, гелио­га­ба­лов, ком­мо­дов или, вер­нее ска­зать, тех, кто все­гда были инком­мо­да­ми, то, конеч­но, ока­жет­ся, что их поро­ки зави­се­ли не от их при­род­ных свойств, а от их воз­рас­та. (5) Да изба­вят нас боги от необ­хо­ди­мо­сти назы­вать госуда­ря­ми маль­чи­ков и отца­ми оте­че­ства детей, руку кото­рых, когда они под­пи­сы­ва­ют­ся, водят их учи­те­ля гра­моты, и кото­рые дают кон­суль­ские долж­но­сти за сла­сти, за круг­лые пече­нья, за вся­кие ребя­че­ские удо­воль­ст­вия. (6) Какой смысл — о про­кля­тие! — иметь импе­ра­то­ра, кото­рый не зна­ет, как охра­нять свое доб­рое имя, кото­рый не веда­ет, что такое государ­ство, боит­ся сво­его дядь­ки, огляды­ва­ет­ся на свою нянь­ку, испы­ты­ва­ет страх перед роз­га­ми сво­их учи­те­лей, дела­ет кон­су­ла­ми, пол­ко­во­д­ца­ми, судья­ми тех, чьей жиз­ни, заслуг, воз­рас­та, рода, дея­ний он не зна­ет. (7) Но зачем, отцы сена­то­ры, так дол­го об этом рас­про­стра­нять­ся? Луч­ше поздра­вим себя с тем, что мы име­ем госуда­рем стар­ца, и не будем повто­рять того, что было более чем пла­чев­но для тех, кто это пере­но­сил. (8) Я чув­ст­вую и выра­жаю бла­го­дар­ность бес­смерт­ным богам, при­чем от име­ни все­го наше­го государ­ства, и обра­ща­юсь к тебе, Тацит Август, про­ся, закли­ная и пря­мо тре­буя во имя нашей общей роди­ны и зако­нов: если судь­ба слиш­ком ско­ро похи­тит тебя, не делай сво­их малень­ких детей наслед­ни­ка­ми Рим­ской импе­рии и не остав­ляй им в наслед­ство государ­ство, отцов сена­то­ров и рим­ский народ таким же обра­зом, как твое име­ньи­це, тво­их коло­нов, тво­их рабов. (9) Поэто­му смот­ри кру­гом, под­ра­жай нер­вам, тра­я­нам, адри­а­нам. Необык­но­вен­ная сла­ва для госуда­ря, когда он при смер­ти, — любить государ­ство боль­ше, чем сво­их детей».

VII. (1) Эта речь силь­но взвол­но­ва­ла и само­го Таци­та и потряс­ла все сена­тор­ское сосло­вие. Тот­час же разда­лись воз­гла­сы: «Все, все!». (2) Затем отпра­ви­лись на Мар­со­во поле. Там Тацит под­нял­ся на три­бу­ну коми­ций, а пре­фект Рима Элий Цезет­ти­ан¹⁴ ска­зал так: (3) «Вы, без­упреч­ней­шие вои­ны, и вы, свя­щен­ней­шие для меня кви­ри­ты, име­е­те госуда­ря, кото­ро­го, соглас­но пред­ло­же­нию все­го вой­ска, избрал сенат: я гово­рю о Таци­те, авгу­стей­шем муже, о том, кто до сих пор помо­гал государ­ству сво­и­ми пред­ло­же­ни­я­ми, а отныне будет помо­гать сво­и­ми при­ка­за­ми и поста­нов­ле­ни­я­ми». (4) Разда­лись воз­гла­сы наро­да: «Счаст­ли­вей­ший Тацит Август, да хра­нят тебя боги!» — и мно­гое дру­гое, что обыч­но гово­рит­ся в таких слу­ча­ях. (5) В этом месте нель­зя умол­чать о том, что мно­гие сооб­щи­ли в сво­их сочи­не­ни­ях, что Тацит был объ­яв­лен импе­ра­то­ром заоч­но, когда он нахо­дил­ся в Кам­па­нии; это вер­но, и скры­вать это я не могу¹⁵. (6) Когда пошли слу­хи о том, что его сде­ла­ют импе­ра­то­ром, он уехал и два меся­ца жил в сво­ем бай­ском¹⁶ име­нии. (7) Но оттуда он был вызван и при­сут­ст­во­вал при при­ня­тии это­го поста­нов­ле­ния как дей­ст­ви­тель­но част­ный чело­век, дей­ст­ви­тель­но отка­зав­ший­ся от импе­ра­тор­ской вла­сти.

VIII. (1) И для того, чтобы никто не обви­нял меня в том, что я лег­ко­мыс­лен­но дове­ряю тому или ино­му гре­че­ско­му или латин­ско­му писа­те­лю, я ска­жу, что в Уль­пи­е­вой биб­лио­те­ке¹⁷, в шестом шка­фу есть кни­га из сло­но­вой кости, где запи­са­но это поста­нов­ле­ние сена­та, соб­ст­вен­но­руч­но под­пи­сан­ное Таци­том. (2) В тече­ние дол­го­го вре­ме­ни сенат­ские поста­нов­ле­ния, касаю­щи­е­ся импе­ра­то­ров, запи­сы­ва­лись в кни­ги из сло­но­вой кости¹⁸. (3) Затем он отпра­вил­ся к вой­скам. Точ­но так же и там, когда он под­нял­ся на три­бу­ну, пре­фект пре­то­рия Мезий Гал­ли­кан¹⁹ про­из­нес такие сло­ва: (4) «Без­упреч­ней­шие сорат­ни­ки, сенат дал вам госуда­ря, кото­ро­го вы про­си­ли. Это бла­го­род­ней­шее сосло­вие выпол­ни­ло ука­за­ния и волю армии. Боль­ше гово­рить мне перед вами, когда при­сут­ст­ву­ет уже сам импе­ра­тор, не подо­ба­ет. Выслу­шай­те с ува­же­ни­ем сло­ва того, кто дол­жен охра­нять нас». (5) После это­го Тацит Август ска­зал: «И Тра­ян при­шел к вла­сти ста­ри­ком, но он был избран одним чело­ве­ком, меня же сочли достой­ным это­го зва­ния преж­де все­го вы, без­упреч­ней­шие сорат­ни­ки, уме­ю­щие оце­ни­вать госуда­рей, а затем и бли­ста­тель­ный сенат. Я поза­бо­чусь, поста­ра­юсь, добьюсь, чтобы у вас все­гда были, если не подви­ги, то, по край­ней мере, достой­ные вас и импе­ра­то­ра замыс­лы».

IX. (1) После это­го он обе­щал им по обы­чаю упла­ту жало­ва­ния и денеж­ный пода­рок. Пер­вое обра­ще­ние его к сена­ту было такое: «Да будет мне поз­во­ле­но, отцы сена­то­ры, пра­вить импе­ри­ей так, чтобы было ясно, что я избран вами: я решил посту­пать во всем соглас­но с вашим мне­ни­ем и вашей волей. Итак, ваше дело — при­ка­зы­вать и уста­нав­ли­вать то, что пока­жет­ся вам достой­ным вас, достой­ным бла­го­ра­зум­но­го вой­ска, достой­ным рим­ско­го наро­да»²⁰. (2) В том же обра­ще­нии он сооб­щил о реше­нии поста­вить Авре­ли­а­ну золотую ста­тую на Капи­то­лии²¹, так­же сереб­ря­ную ста­тую в курии, так­же в хра­ме Солн­ца, так­же на фору­ме боже­ст­вен­но­го Тра­я­на. Но золотая ста­туя не была постав­ле­на, посвя­ще­ны были лишь сереб­ря­ные. (3) В этом же обра­ще­нии он пред­у­предил, что если кто-либо будет в государ­ст­вен­ном или част­ном оби­хо­де при­ме­ши­вать к сереб­ру медь, к золоту — сереб­ро, к меди — сви­нец, тот под­ле­жит смерт­ной каз­ни с кон­фис­ка­ци­ей иму­ще­ства. (4) В этой же речи он пред­пи­сал не допра­ши­вать рабов в уго­лов­ных делах, воз­буж­ден­ных про­тив их гос­под, даже в делах об оскорб­ле­нии вели­че­ства. (5) Он доба­вил, что все долж­ны иметь у себя изо­бра­же­ния Авре­ли­а­на²². Он при­ка­зал постро­ить храм обо­жест­влен­ным, в кото­ром долж­ны были сто­ять ста­туи хоро­ших госуда­рей²³, с тем, чтобы в дни их рож­де­ний, в празд­ни­ки пари­лий²⁴, в январ­ские кален­ды и в день доб­рых поже­ла­ний²⁵ им ста­ви­лись при­но­ше­ния. (6) В этом же обра­ще­нии он про­сил для сво­его бра­та Фло­ри­а­на кон­суль­ство, но не добил­ся это­го²⁶, так как сенат объ­явил уже закры­ты­ми все сро­ки для смен­ных кон­су­лов. Гово­рят, что он очень радо­вал­ся неза­ви­си­мо­сти сена­та: импе­ра­то­ру было отка­за­но в его прось­бе дать кон­суль­ство его бра­ту. Тацит, как гово­рят, ска­зал: «Сенат зна­ет, кого он сде­лал госуда­рем».

X. (1) Свое наслед­ст­вен­ное иму­ще­ство, кото­рое состо­я­ло у него из дохо­дов, он отдал государ­ству — в сум­ме двух­сот вось­ми­де­ся­ти мил­ли­о­нов сестер­ций. День­ги, собран­ные им дома, он обра­тил на упла­ту жало­ва­ния вои­нам. Он носил те же туни­ки и тоги, какие носил в быт­ность свою част­ным чело­ве­ком. (2) Он запре­тил устра­и­вать блуди­ли­ща внут­ри горо­да, но это запре­ще­ние не мог­ло про­дер­жать­ся дол­го. Все тер­мы он при­ка­зал запи­рать до наступ­ле­ния тем­ноты во избе­жа­ние ноч­ных бес­по­ряд­ков. (3) Кор­не­лия Таци­та, исто­ри­ка эпо­хи Авгу­ста²⁷, он при­ка­зал, назы­вая его сво­им род­ст­вен­ни­ком²⁸, поме­стить во всех биб­лио­те­ках. Для того чтобы его кни­га не про­па­ла из-за рав­но­ду­шия чита­те­лей, он рас­по­рядил­ся каж­дый год делать с нее десять спис­ков на государ­ст­вен­ный счет и рас­пре­де­лять по…архи­вам и биб­лио­те­кам. (4) Всем муж­чи­нам он запре­тил носить одеж­ду из чисто­го шел­ка²⁹. Свой дом он велел сло­мать и на его месте при­ка­зал выстро­ить на его лич­ный счет обще­ст­вен­ные тер­мы. (5) На соб­ст­вен­ные же день­ги он пода­рил остий­цам сто нуми­дий­ских колонн в два­дцать три фута высотой каж­дая³⁰. Име­ния, кото­рые были у него в Мав­ри­та­нии, он пред­на­зна­чил для почин­ки зда­ний Капи­то­лия³¹. (6) Все сто­ло­вое сереб­ро, кото­рым он вла­дел в быт­ность свою част­ным чело­ве­ком, он отдал для обслу­жи­ва­ния пиров, кото­рые быва­ют в хра­мах. (7) Всех сво­их город­ских рабов обо­е­го пола он отпу­стил на волю, одна­ко в пре­де­лах сот­ни, чтобы не полу­чи­лось нару­ше­ния зако­на Кани­ния³².

XI. (1) Сам он был в жиз­ни очень береж­ли­вым, так что в тече­ние дня нико­гда не выпи­вал секс­та­рия вина, а часто выпи­вал мень­ше полу­секста­рия. (2) Стол его состо­ял из одно­го пету­ха с добав­ле­ни­ем каба­ньей голо­вы и яйца. Из зеле­ни, кото­рая пода­ва­лась в доста­точ­ном коли­че­стве, он питал осо­бое при­стра­стие к сала­ту-лату­ку, гово­ря, что таким рас­то­чи­тель­ным рас­хо­дом он поку­па­ет себе сон. Он отда­вал пред­по­чте­ние горь­ким куша­ньям. (3) Он ред­ко поль­зо­вал­ся баня­ми, а пото­му и в ста­ро­сти был кре­пок. Он был боль­шим люби­те­лем раз­но­об­раз­ных искус­ных изде­лий из стек­ла. Хлеб он ел все­гда всу­хо­мят­ку, так­же — с солью и дру­ги­ми при­пра­ва­ми. (4) Он был вели­чай­шим зна­то­ком про­из­веде­ний искус­ства, питал страсть к вещам из мра­мо­ра. Вид у него был щеголь­ской, как у под­лин­но­го сена­то­ра. Он любил охоту. (5) Стол у него был устав­лен исклю­чи­тель­но сель­ски­ми блюда­ми. Фаза­ны пода­ва­лись у него толь­ко в день рож­де­ния его и чле­нов семьи или в очень боль­шие празд­ни­ки. Мясо заклан­ных им жерт­вен­ных живот­ных он все­гда при­но­сил домой и при­ка­зы­вал сво­им домаш­ним питать­ся им. (6) Сво­ей жене он не поз­во­лял носить на себе дра­го­цен­ные кам­ни. Он же запре­тил носить одеж­ды с золо­той поло­сой. Гово­рят, что имен­но он посо­ве­то­вал Авре­ли­а­ну уда­лить золо­то с одежд, свод­ча­тых потол­ков и кожа­ных изде­лий. (7) О нем пере­да­но мно­го подроб­но­стей, но было бы дол­го писать о них. Тот же, кто хочет знать все об этом чело­ве­ке, пусть про­чтет Све­то­ния Отта­ци­а­на³³, кото­рый подроб­но напи­сал о его жиз­ни. (8) Будучи ста­ри­ком, он уди­ви­тель­но лег­ко читал даже самый мел­кий почерк и за исклю­че­ни­ем дня после календ не про­пус­кал ни одной ночи, чтобы чего-либо не писать или не читать.

XII. (1) Не сле­ду­ет обой­ти мол­ча­ни­ем, но надо часто повто­рять, что радость сена­та по пово­ду воз­вра­ще­ния бли­ста­тель­но­му сосло­вию пра­ва избра­ния госуда­ря была настоль­ко вели­ка, что назна­че­ны были бла­годар­ст­вен­ные моле­ния богам и обе­ща­на гека­том­ба³⁴. Отдель­ные сена­то­ры писа­ли об этом сво­им, и не толь­ко сво­им, но и чуже­стран­цам; кро­ме того, посы­ла­лись пись­ма об этом и в про­вин­ции: пусть зна­ют все союз­ни­ки и все наро­ды, что государ­ство вер­ну­лось к древ­не­му укла­ду, что сенат изби­ра­ет госуда­рей, даже боль­ше, — что сенат сам стал госуда­рем; у сена­та надо теперь про­сить зако­нов, к сена­ту будут обра­щать­ся с моль­бой вар­вар­ские цари, вопро­сы о мире и войне долж­ны решать­ся сена­том. (2) Для пол­ноты сведе­ний я при­ло­жил в кон­це кни­ги мно­го подоб­но­го рода писем; думаю, что они будут про­чте­ны с инте­ре­сом и без ску­ки.

XIII. (1) Пер­вой его заботой после того, как он стал импе­ра­то­ром, было каз­нить всех участ­ни­ков убий­ства Авре­ли­а­на как дур­ных, так и хоро­ших, несмот­ря на то, что смерть его уже была ото­мще­на. (2) Так как мно­же­ство вар­ва­ров про­рва­лось от Мео­ти­ды³⁵, он оттес­нил их³⁶, бла­го­да­ря сво­им разум­ным реше­ни­ям и доб­ле­сти. (3) Сами мео­тий­цы соби­ра­лись тол­пой буд­то бы по при­зы­ву Авре­ли­а­на для вой­ны с пер­са­ми³⁷, чтобы в слу­чае нуж­ды ока­зать нашим помощь. (4) Марк Тул­лий гово­рит, что с боль­шим вели­ко­ле­пи­ем мож­но рас­ска­зать о том, как чело­век про­вел свое кон­суль­ство, неже­ли о том, как он его полу­чил³⁸, но у это­го чело­ве­ка вели­ко­леп­но было полу­че­ние импе­ра­тор­ской вла­сти, сопря­жен­ное с такой сла­вой. Одна­ко вслед­ст­вие крат­ковре­мен­но­сти сво­его прав­ле­ния он не мог совер­шить ниче­го вели­ко­го. (5) Он погиб на шестом меся­це сво­его прав­ле­ния, одни гово­рят, вслед­ст­вие веро­лом­ства вои­нов, дру­гие — от болез­ни³⁹. Извест­но, одна­ко, что, подав­лен­ный интри­га­ми, он не нашел в себе силы ума и духа, чтобы бороть­ся с ними. (6) Он при­ка­зал назы­вать месяц сен­тябрь таци­том⁴⁰, так как в этом меся­це он и родил­ся, и стал импе­ра­то­ром. Наслед­ни­ком его вла­сти был его брат Фло­ри­ан, о кото­ром сле­ду­ет ска­зать несколь­ко слов.

XIV. (I) (1) Это был род­ной брат Таци­та⁴¹. После смер­ти бра­та он захва­тил импе­ра­тор­скую власть не по воле сена­та⁴², а по соб­ст­вен­но­му побуж­де­нию, слов­но импе­ра­тор­ское досто­ин­ство было наслед­ст­вен­ным, хотя он и знал, что Тацит дал в сена­те клят­вен­ное обе­ща­ние — при при­бли­же­нии смер­ти назна­чить госуда­рем не кого-нибудь из сво­их детей, а того, кто ока­жет­ся наи­луч­шим. (2) Импе­ра­тор­скую власть он дер­жал в сво­их руках все­го лишь два меся­ца и был убит вои­на­ми в Тар­се, когда они услы­ха­ли, что импе­ра­то­ром стал избран­ный всем вой­ском Проб. (3) Бла­го­да­ря сво­им выдаю­щим­ся воен­ным спо­соб­но­стям Проб ока­зал­ся желан­ным для сена­та и был избран вои­на­ми, и сам рим­ский народ тре­бо­вал в сво­их воз­гла­сах имен­но его. (4) Фло­ри­ан под­ра­жал пра­вам сво­его бра­та, но не во всем. Береж­ли­вый брат упре­кал его за рас­то­чи­тель­ность, да и самая эта жаж­да вла­сти пока­за­ла раз­ли­чие меж­ду нра­ва­ми бра­тьев. (5) Таким обра­зом, из одно­го дома было два госуда­ря, из кото­рых один был импе­ра­то­ром шесть меся­цев, а дру­гой лишь два, слов­но какие-нибудь вре­мен­ные цари меж­ду Авре­ли­а­ном и Про­бом (они были наре­че­ны госуда­ря­ми после меж­ду­цар­ст­вия)⁽¹⁾.

XV. (II) (1) Две мра­мор­ные ста­туи, в трид­цать футов каж­дая, сто­я­ли в Инте­рамне⁴³, так как там, на их соб­ст­вен­ной зем­ле, им были соору­же­ны кенота­фы. Но в эти ста­туи уда­ри­ла мол­ния и опро­ки­ну­ла их, так что они лежат на зем­ле, рас­сы­пав­шись на кус­ки. (2) В это вре­мя был полу­чен ответ от гаруспи­ков, что когда-нибудь будет из их фами­лии, по жен­ской или по муж­ской линии, рим­ский импе­ра­тор, кото­рый даст судей пар­фя­нам и пер­сам, кото­рый под­чи­нит рим­ским зако­нам фран­ков и ала­ман­нов, кото­рый не оста­вит во всей Афри­ке ни одно­го вар­ва­ра, кото­рый поста­вит намест­ни­ка над тапро­ба­на­ми, кото­рый пошлет про­кон­су­ла на ост­ров Ювер­ну⁽²⁾, кото­рый будет тво­рить суд у всех сар­ма­тов, кото­рый захва­тит все пле­ме­на и сде­ла­ет сво­ей соб­ст­вен­но­стью всю зем­лю, омы­вае­мую Оке­а­ном, а затем вернет власть сена­ту, будет жить по древним зако­нам, сам про­жи­вет сто два­дцать лет и умрет без наслед­ни­ков. (3) И совер­шит­ся все это, гово­ри­ли они, по про­ше­ст­вии тыся­чи лет с того дня, когда уда­ри­ла мол­ния и раз­би­ла ста­туи. (4) Не очень любез­но было со сто­ро­ны гаруспи­ков ска­зать, что такой импе­ра­тор появит­ся через тыся­чу лет: ведь если бы они пред­ска­за­ли, что он явит­ся через сто лет, то было бы, пожа­луй, воз­мож­но ули­чить их во лжи…, обе­щая, тогда как такой рас­сказ едва ли может сохра­нить­ся. (5) Я же решил вклю­чить все это в свой том для того, чтобы чита­тель не поду­мал, что я это­го не читал.

XVI. (III) (1) В тече­ние шести меся­цев сво­его прав­ле­ния Тацит толь­ко один раз про­из­вел разда­чу рим­ско­му наро­ду. (2) Его изо­бра­же­ние было постав­ле­но в доме Квин­ти­ли­ев. На одной кар­тине он изо­бра­жен в пяти видах: один раз в тоге, один раз в пла­ще, один раз воору­жен­ным, один раз в гре­че­ской одеж­де, один раз в одеж­де охот­ни­ка. (3) По пово­ду этой кар­ти­ны один эми­грам­ма­тист, меж­ду про­чим, с насмеш­кой ска­зал: «Стар­ца не узнаю ни в ору­жии, ни в хла­миде, но узнаю его в тоге». (4) И у Фло­ри­а­на, и у Таци­та было мно­го детей, и есть их потом­ки, ожи­даю­щие, дума­ет­ся мне, тысяч­но­го года. На них было напи­са­но мно­го эпи­грамм, в кото­рых высме­и­ва­ют­ся гаруспи­ки, обе­щав­шие им импе­ра­тор­скую власть. (5) Вот, насколь­ко я пом­ню, все достой­ные упо­ми­на­ния сведе­ния, собран­ные мною о жиз­ни Таци­та и Фло­ри­а­на. (6) Теперь нам сле­ду­ет при­сту­пить к рас­ска­зу о Про­бе, чело­ве­ке, выдаю­щем­ся в сво­ей домаш­ней и обще­ст­вен­ной жиз­ни и достой­ном того, чтобы его поста­ви­ли выше Авре­ли­а­на, Тра­я­на, Адри­а­на, Анто­ни­на, Алек­сандра и Клав­дия; от них он отли­чал­ся тем, что выдаю­щи­е­ся каче­ства, кото­рые были у каж­до­го из них в отдель­но­сти, в нем были соеди­не­ны вме­сте. После смер­ти Таци­та он, соглас­но реше­нию всех хоро­ших людей, стал импе­ра­то­ром и пра­вил всем кру­гом усми­рен­ных земель, в пол­ной мере уни­что­жив вар­вар­ские пле­ме­на, уни­что­жив так­же мно­же­ство тира­нов, кото­рые появи­лись в его вре­мя. О нем было ска­за­но, что он досто­ин назы­вать­ся Про­бом, если бы он даже не носил это­го име­ни. Мно­гие гово­рят, что о нем было пред­ска­за­ние в Сивил­ли­ных кни­гах, и, если бы он про­жил доль­ше, на зем­ном кру­ге не было бы вар­ва­ров. (7) Я счел нуж­ным пред­ва­ри­тель­но ска­зать все это о Про­бе в жиз­не­опи­са­нии дру­гих импе­ра­то­ров, боясь, что в какой-нибудь день, час и мгно­ве­ние меня настигнет неот­вра­ти­мый рок и я погиб­ну, ниче­го не ска­зав о Про­бе. (8) Теперь, удо­вле­тво­рив свое стрем­ле­ние, я закон­чу этот том, счи­тая, что я вполне осу­ще­ст­вил свое стрем­ле­ние и жела­ние.

XVII. (IV) (1) Зна­ме­ния ожи­дав­шей Таци­та импе­ра­тор­ской вла­сти были сле­дую­щие. Один исступ­лен­ный в хра­ме Силь­ва­на, протя­нув руки, вос­клик­нул: «Мол­ча­ли­вая пор­фи­ра, мол­ча­ли­вая пор­фи­ра!» — и так семь раз. Это впо­след­ст­вии было истол­ко­ва­но как зна­ме­ние. (2) Вино, кото­рым Тацит хотел сде­лать воз­ли­я­ние в хра­ме Гер­ку­ле­са в Фун­дах⁴⁴, вне­зап­но ста­ло пур­пур­ным. (3) Вино­град­ная лоза, при­но­сив­шая белые ами­ний­ские грозди, в том году, когда он удо­сто­ил­ся импе­ра­тор­ской вла­сти, ста­ла пур­пур­ной… по боль­шей части ста­ли пур­пур­ны­ми. (4) Зна­ме­ния его смер­ти были сле­дую­щие. В гроб­ни­це его отца сло­ма­лись две­ри, и она откры­лась. При све­те дня и Таци­ту, и Фло­ри­а­ну яви­лась тень мате­ри, как живая (гово­ри­ли, что они роди­лись от раз­ных отцов). В поме­ще­нии для ларов все боги от зем­ле­тря­се­ния или по какой-нибудь дру­гой при­чине попа­да­ли⁴⁵. (5) Изо­бра­же­ние Апол­ло­на, кото­рое они осо­бен­но почи­та­ли, сто­яв­шее на вер­хуш­ке кров­ли, было най­де­но лежа­щим на кро­ва­ти, и это было сде­ла­но не рукой чело­ве­ка. Но до каких же пор мы будем рас­про­стра­нять­ся? Есть кому рас­ска­зы­вать о таких вещах. Мы же побе­ре­жем себя для Про­ба и заме­ча­тель­ных дея­ний Про­ба.

XVIII. (V) (1) Так как я обе­щал при­ве­сти несколь­ко писем, кото­рые пока­зы­ва­ют, какую радость обна­ру­жил сенат при избра­нии Таци­та госуда­рем, то я добав­лю их и этим кон­чу. (2) Офи­ци­аль­ные пись­ма: «Бли­ста­тель­ный сенат шлет кар­фа­ген­ской курии при­вет. Да будет это на бла­го, сча­стье, бла­го­ден­ст­вие и спа­се­ние государ­ству и все­му рим­ско­му миру, — к нам воз­вра­ти­лось пра­во давать зако­ны государ­ству, про­воз­гла­шать госуда­ря, наре­кать Авгу­стом. (3) Поэто­му обо всех важ­ных делах докла­ды­вай­те нам. Вся­кое обжа­ло­ва­ние, кото­рое будет воз­ни­кать по пово­ду реше­ний про­кон­су­лов и обыч­ных судей, будет направ­лять­ся к пре­фек­ту Рима⁴⁶. (4) Мы счи­та­ем, что бла­го­да­ря это­му и ваше досто­ин­ство вос­ста­нов­ле­но в его преж­нем виде, если наше сосло­вие дей­ст­ви­тель­но явля­ет­ся пер­вым и, полу­чив обрат­но свою былую сла­ву, сохра­нит за осталь­ны­ми их соб­ст­вен­ные пра­ва». (5) Дру­гое пись­мо: «Бли­ста­тель­ный сенат курии тре­ви­ров. Мы дума­ем, что вы, как люди сво­бод­ные и все­гда быв­шие сво­бод­ны­ми, раду­е­тесь. Пра­во избра­ния госуда­ря вер­ну­лось к сена­ту, а вме­сте с тем и все апел­ля­ции поста­нов­ле­но направ­лять к пре­фек­ту Рима». (6) Пись­ма тако­го же содер­жа­ния были отправ­ле­ны антио­хий­цам, акви­лей­цам, медио­лан­цам, алек­сан­дрий­цам, фес­са­ло­ни­кий­цам, корин­фя­нам и афи­ня­нам⁴⁷.

XIX. (VI) (1) Част­ные пись­ма были такие: «Автро­нию⁴⁸ Юсту, сво­е­му отцу, Автро­ний Тибе­ри­ан шлет при­вет. Теперь тебе, без­упреч­ней­ший отец, подо­ба­ет участ­во­вать в заседа­ни­ях бли­ста­тель­но­го сена­та, теперь подо­ба­ет выска­зы­вать свое мне­ние, пото­му что авто­ри­тет бли­ста­тель­но­го сосло­вия воз­рос настоль­ко, что мы даем госуда­рей государ­ству, кото­рое вер­ну­лось к древ­не­му укла­ду, мы изби­ра­ем импе­ра­то­ров, мы, нако­нец, наре­ка­ем Авгу­ста­ми. (2) Выздо­рав­ли­вай, чтобы при­сут­ст­во­вать в древ­ней курии. Мы вер­ну­ли себе про­кон­суль­ские пра­ва, и апел­ля­ции на реше­ния всех вла­стей и всех санов­ни­ков сно­ва направ­ля­ют­ся к пре­фек­ту Рима». (3) Так­же дру­гое: «Клав­дий Сапи­ли­ан⁴⁹ Церею Меци­а­ну, сво­е­му дяде, при­вет. Мы полу­чи­ли, без­упреч­ный отец, то, чего все­гда жела­ли: сенат вер­нул­ся в свое преж­нее поло­же­ние. Мы изби­ра­ем госуда­рей; вла­сти — из наше­го сосло­вия. (4) Бла­го­дар­ность рим­ско­му вой­ску, под­лин­но рим­ско­му: оно вер­ну­ло нам власть, кото­рой мы все­гда вла­де­ли. (5) Оставь свое бай­ское и путе­оль­ское уеди­не­ние, вер­ни себя горо­ду, вер­ни себя курии. Про­цве­та­ет Рим, про­цве­та­ет все государ­ство. Мы даем импе­ра­то­ров, мы изби­ра­ем госуда­рей. Мы можем и про­ти­вить­ся, раз мы нача­ли изби­рать их. Для того, кто мудр, ска­зан­но­го доста­точ­но». (6) Было бы дол­го при­во­дить все пись­ма, кото­рые я нашел, кото­рые я про­чел. Ска­жу толь­ко одно: все сена­то­ры были охва­че­ны такой радо­стью, что у себя дома при­но­си­ли в жерт­ву белых живот­ных, часто откры­ва­ли изо­бра­же­ния пред­ков, сиде­ли в белых одеж­дах, устра­и­ва­ли пир­ше­ства пыш­нее обыч­но­го, думая, что к ним вер­ну­лись древ­ние вре­ме­на.