География

Книга X

Текст приводится по изданию: Страбон. ГЕОГРАФИЯ в 17 книгах. Репринтное воспроизведение текста издания 1964 г. М.: «Ладомир», 1994.
Перевод, статья и комментарии Г. А. Стратановского под общей редакцией проф. С. Л. Утченко.
Редактор перевода проф. О. О. Крюгер.
Цифры на полях означают страницы первого критического издания Казобона (Париж, 1587), по которому принято цитировать «Географию» Страбона.
Внутри текста обозначены страницы согласно их нумерации в книге. По ним же составлен Указатель собственных имен и географических названий.
Цитаты из Гомера даны в переводах Н. И. Гнедича и В. А. Жуковского, из трагиков — в переводах Ф. Ф. Зелинского, И. Ф. Анненского и А. И. Пиотровского, из Гесиода — в переводе В. В. Вересаева; цитаты из остальных авторов — в нашем переводе.
I 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
II 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
III 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
IV 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
V 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19

C. 444с.421

I

1. Так как Евбея про­сти­ра­ет­ся парал­лель­но все­му это­му побе­ре­жью от Суния до Фес­са­лии, за исклю­че­ни­ем око­неч­но­стей на обе­их сто­ро­нах1, то было бы целе­со­об­раз­но к уже ска­зан­но­му при­со­еди­нить опи­са­ние ост­ро­ва, а затем перей­ти к Это­лии и Акар­на­нии, т. е. к осталь­ным частям Евро­пы.

2. Ост­ров Евбея тянет­ся в дли­ну при­бли­зи­тель­но на 1200 ста­дий от Кенея до Гере­ста, шири­на же его нерав­но­мер­ная — самое боль­шее око­ло 150 ста­дий. Кеней рас­по­ло­жен про­тив Фер­мо­пил и неболь­шой части про­стран­ства вне Фер­мо­пил, тогда как Герест и Пета­лия — про­тив Суния. Таким обра­зом, ост­ров лежит по ту сто­ро­ну про­ли­ва напро­тив Атти­ки, Бео­тии, C. 445Лок­риды и обла­сти мали­ев. Вслед­ст­вие узо­сти и упо­мя­ну­той выше дли­ны древ­ние назва­ли Евбею Мак­ридой2. Бли­же все­го к мате­ри­ку ост­ров под­хо­дит у Хал­киды, где он дела­ет изгиб, выда­ва­ясь в сто­ро­ну Авлиды и бео­тий­ских обла­стей и обра­зуя Еврип. Об Еври­пе мне уже при­шлось гово­рить более подроб­но3, рав­но как и о мест­но­стях на про­ли­ве, лежа­щих друг про­тив дру­га на мате­ри­ке и на ост­ро­ве по обе­им сто­ро­нам Еври­па, т. е. внут­ри и извне4. Если я что-нибудь тогда про­пу­стил, то теперь я добав­лю для боль­шей ясно­сти. Преж­де все­го заме­чу, что часть ост­ро­ва меж­ду Хал­кидой и обла­стью Гере­ста назы­ва­ет­ся «углуб­ле­ни­ем»5 Евбеи, так как побе­ре­жье изги­ба­ет­ся внутрь, но, при­бли­жа­ясь к Хал­киде, сно­ва обра­зу­ет выпук­лую кри­вую по направ­ле­нию к мате­ри­ку.

3. Но ост­ров назы­вал­ся не толь­ко Мак­ридой, но и Абан­ти­дой. Хотя Гомер и упо­ми­на­ет Евбею, но нико­гда не назы­ва­ет ее жите­лей евбей­ца­ми, а все­гда абан­та­ми:


Но наро­дов евбей­ских, дыша­щих боем абан­тов…
Он6 пред­во­дил сих абан­тов…
(Ил. II, 536, 542)

По сло­вам Ари­сто­те­ля7, фра­кий­цы из фокид­ской Абы посе­ли­лись на ост­ро­ве и дали ее жите­лям имя абан­тов. Дру­гие писа­те­ли про­из­во­дят это с.422 имя от героя8, так же как имя Евбея от геро­и­ни9. Может быть, подоб­но тому как какая-то пеще­ра на побе­ре­жье, обра­щен­ном к Эгей­ско­му морю (где, гово­рят, Ио роди­ла Эпа­фа), назы­ва­ет­ся Боос Ауле10, так и ост­ров полу­чил свое имя по той же при­чине11. Ост­ров назы­вал­ся так­же Охой, и самая боль­шая из тамош­них гор носит то же имя. Назы­вал­ся он еще и Элло­пи­ей от Элло­па, сына Иона (дру­гие назы­ва­ют его бра­том Аик­ла и Кофа), кото­рый, как гово­рят, осно­вал Элло­пию — местеч­ко в так назы­вае­мой Ории в Гистиео­ти­де близ горы Теле­ф­рия и при­со­еди­нил к сво­им вла­де­ни­ям Гисти­ею, Пери­а­ду, Керинф, Эдепс и Оро­бию; в послед­нем местеч­ке нахо­дил­ся самый прав­ди­вый ора­кул (а имен­но ора­кул Сели­нунт­ско­го Апол­ло­на). Элло­пий­цы же пере­се­ли­лись в Гисти­ею и рас­ши­ри­ли город, при­нуж­ден­ные к это­му тира­ном Фили­сти­дом после бит­вы при Левк­трах. По сло­вам Демо­сфе­на12, Филипп поста­вил Фили­сти­да тира­ном и над ори­та­ми; ведь так имен­но впо­след­ст­вии были назва­ны гисти­ей­цы, а их город вме­сто Гисти­еи был пере­име­но­ван в Орей. Неко­то­рые писа­те­ли утвер­жда­ют, наобо­рот, что Гисти­ею засе­ли­ли афи­няне из атти­че­ско­го дема гисти­ей­цев, так же как Эре­трию — жите­ли дема эре­трий­цев. Соглас­но Фео­пом­пу, после поко­ре­ния Евбеи Пери­к­лом гисти­ей­цы по согла­ше­нию высе­ли­лись в Македо­нию, а 2000 афи­нян (преж­де состав­ляв­ших дем гисти­ей­цев) при­бы­ли и посе­ли­лись в Орее.

C. 4464. Орей лежит у подош­вы горы Теле­ф­рия, в так назы­вае­мом Дри­ме на реке Кал­лан­те, на высо­кой ска­ле, так что, быть может, этот город полу­чил такое имя13 пото­му, что преж­ние его оби­та­те­ли элло­пий­цы были гор­ца­ми. По-види­мо­му, и вос­пи­тан­ный там Ори­он назван по их име­ни. По сло­вам неко­то­рых писа­те­лей, ори­ты име­ли свой город, но так как элло­пий­цы пошли на них вой­ной, то они пере­шли в дру­гое место и посе­ли­лись с гисти­ей­ца­ми; и несмот­ря на то что оба горо­да сли­лись воеди­но, носи­ли два име­ни, подоб­но тому как один и тот же город назы­ва­ет­ся Лакеде­мо­ном и Спар­той. Я уже ска­зал выше14, что Гистиео­ти­да в Фес­са­лии полу­чи­ла свое имя от гисти­ей­цев, кото­рых вытес­ни­ли оттуда перре­бы.

5. Так как Элло­пия заста­ви­ла меня начать опи­са­ние с Гисти­еи и Орея, то теперь перей­дем к обла­стям, сле­дую­щим за эти­ми мест­но­стя­ми. На терри­то­рии это­го Орея лежит Кеней, а у него Дион15 и Афи­ны Диа­ды, осно­ван­ные афи­ня­на­ми и лежа­щие над той частью про­ли­ва, где пере­пра­ва на Кинос. Из Дио­на была высла­на коло­ния в эолий­ские Каны. Эти мест­но­сти нахо­дят­ся близ Гисти­еи, а неда­ле­ко от нее Керинф, горо­док у моря; побли­зо­сти от послед­не­го про­те­ка­ет река Будор, одно­имен­ная с горой на Сала­мине у бере­гов Атти­ки.

6. Карист лежит у подош­вы горы Охи, близ кото­рой нахо­дят­ся Сти­ры и Мар­ма­рий, где каме­но­лом­ня кари­стий­ских колонн и свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Мар­ма­рий­ско­го. Отсюда есть пере­пра­ва через про­лив в Галы ара­фе­нид­ские. В Кари­сте добы­ва­ют камень, кото­рый прядут и ткут16, так что пря­жа идет на поло­тен­ца; когда эти поло­тен­ца загряз­ня­ют­ся, их бро­са­ют в огонь, и они очи­ща­ют­ся, как полот­но от стир­ки. Эти мест­но­сти, гово­рят, заня­ты посе­лен­ца­ми из мара­фон­ско­го четы­рех­гра­дья и сти­ри­ей­ца­ми. Сти­ры были с.423 раз­ру­ше­ны во вре­мя Ламий­ской17 вой­ны афин­ским пол­ко­вод­цем Фед­ром; обла­стью этой вла­де­ют эре­трий­цы. Карист есть так­же в Лако­ни­ке — место в Эгии в сто­ро­ну Арка­дии, откуда кари­стий­ское вино, упо­ми­нае­мое Алк­ма­ном.

7. Герест не упо­мя­нут в «Спис­ке кораб­лей», тем не менее Гомер гово­рит о нем:


…кораб­ли до Гере­ста достиг­ли
К ночи.
(Од. III, 177)

и ука­зы­ва­ет, что это место удоб­но рас­по­ло­же­но для пере­пра­вы из Азии в Атти­ку, так как нахо­дит­ся вбли­зи Суния. В Гере­сте есть свя­ти­ли­ще Посидо­на — самое зна­ме­ни­тое в этой части све­та, а так­же зна­чи­тель­ное посе­ле­ние.

8. За Гере­стом идет Эре­трия — самый боль­шой город на Евбее после Хал­киды. Затем сле­ду­ет Хал­кида — нечто вро­де сто­ли­цы ост­ро­ва, лежа­щая на самом Еври­пе. Оба горо­да, гово­рят, осно­ва­ны афи­ня­на­ми еще до Тро­ян­ской вой­ны; после же C. 447Тро­ян­ской вой­ны Аикл и Коф отпра­ви­лись из Афин; и один засе­лил Эре­трию, а дру­гой — Хал­киду. Неко­то­рые эолий­цы из вой­ска Пен­фи­ла так­же оста­лись на ост­ро­ве; в древ­но­сти там посе­ли­лись даже ара­бы, кото­рые пере­пра­ви­лись вме­сте с Кад­мом. Как бы то ни было, чрез­вы­чай­но воз­рос­шее могу­ще­ство этих горо­дов поз­во­ли­ло им выслать зна­чи­тель­ные коло­нии в Македо­нию. Так, Эре­трия засе­ли­ла горо­да, рас­по­ло­жен­ные вокруг Пал­ле­ны и Афо­на; Хал­кида же — горо­да, под­власт­ные Олин­фу, кото­рые опу­сто­шил Филипп. Рав­ным обра­зом мно­го мест­но­стей в Ита­лии и Сици­лии коло­ни­зо­ва­но хал­кидя­на­ми. По сло­вам Ари­сто­те­ля18, эти коло­нии хал­кидяне высла­ли в то вре­мя, когда там у вла­сти было пра­ви­тель­ство так назы­вае­мых Всад­ни­ков. Во гла­ве это­го пра­ви­тель­ства сто­я­ли лица, выбран­ные на осно­ве иму­ще­ст­вен­но­го цен­за и управ­ляв­шие в ари­сто­кра­ти­че­ском духе. Во вре­мя пере­пра­вы Алек­сандра в Азию19 хал­кидяне уве­ли­чи­ли окруж­ность стен сво­его горо­да, вклю­чив в нее холм Канеф и Еврип, и воз­двиг­ли на мосту через про­лив баш­ни, ворота и сте­ну20.

9. Над горо­дом хал­кидян лежит так назы­вае­мая рав­ни­на Лелант. На этой рав­нине нахо­дят­ся горя­чие источ­ни­ки, при­год­ные для лече­ния болез­ней. Эти­ми вода­ми поль­зо­вал­ся и Кор­не­лий Сул­ла, рим­ский пол­ко­во­дец. Здесь был так­же заме­ча­тель­ный руд­ник, содер­жав­ший вме­сте медь и желе­зо, что, гово­рят, нигде не встре­ча­ет­ся. В насто­я­щее вре­мя оба метал­ла исчер­па­ны, как и сереб­ря­ные руд­ни­ки в Афи­нах. Вся Евбея (осо­бен­но часть ост­ро­ва око­ло про­ли­ва) стра­да­ет от силь­ных зем­ле­тря­се­ний и извер­же­ний газов, про­хо­дя­щих через под­зем­ные кана­лы, так же как и Бео­тия и дру­гие обла­сти, более подроб­ное опи­са­ние кото­рых я уже дал. Подоб­ное явле­ние, гово­рят, послу­жи­ло при­чи­ной погло­ще­ния зем­лей горо­да, одно­имен­но­го ост­ро­ву. Об этом горо­де упо­ми­на­ет Эсхил в «Глав­ке Пон­тий­ском»:


с.424 Евбе­иду, что воз­ле изги­ба Зев­са Кеней­ско­го
Бре­га, у самой моги­лы Лиха зло­счаст­но­го.
(Фрг. 30. Наук)

В Это­лии так­же есть город, назван­ный Хал­кида:


И в Калидоне кам­ни­стом, и в гра­де Хал­киде при­мор­ской,
(Ил. II, 640)

и в совре­мен­ной Элиде:


Так они шли мимо Крун и каме­ни­стой Хал­киды,
(Од. XV, 295)

имен­но Теле­мах и его спут­ни­ки, когда они воз­вра­ща­лись от Несто­ра на роди­ну.

10. Что каса­ет­ся Эре­трии, то, по сло­вам одних авто­ров, ее осно­вал Эре­три­ей из Маки­ста в Три­фи­лии, соглас­но дру­гим же — она осно­ва­на коло­ни­ста­ми из Эре­трии в Афи­нах, где теперь нахо­дит­ся рыноч­ная пло­щадь. C. 448Есть так­же Эре­трия око­ло Фар­са­ла. На терри­то­рии Эре­трии был город Тами­ны, посвя­щен­ный Апол­ло­ну. Свя­ти­ли­ще, нахо­дя­ще­е­ся у про­ли­ва, по пре­да­нию, было соору­же­но Адме­том, в доме кото­ро­го, как гла­сит ска­за­ние, сам бог в тече­ние года слу­жил поден­щи­ком. В преж­ние вре­ме­на Эре­трия назы­ва­лась Мела­не­идой и Аротри­ей. К это­му горо­ду при­над­ле­жит селе­ние Ама­ринф, в 7 ста­ди­ях от город­ских стен. Древ­ний город раз­ру­ши­ли пер­сы, при­чем, по сло­вам Геро­до­та21, вар­ва­ры лови­ли жите­лей сетя­ми, мас­са­ми рас­се­яв­шись око­ло город­ских стен (еще и теперь пока­зы­ва­ют фун­да­мен­ты зда­ний, и место это назы­ва­ет­ся Ста­рой Эре­три­ей). Совре­мен­ная Эре­трия постро­е­на на [раз­ва­ли­нах] древ­не­го горо­да. О былом могу­ще­стве эре­трий­цев свиде­тель­ст­ву­ет столб, кото­рый они неко­гда воз­двиг­ли в свя­ти­ли­ще Арте­ми­ды Ама­ринф­ской. Начер­тан­ная на стол­бе над­пись гла­сит, что они устра­и­ва­ли празд­нич­ную про­цес­сию с уча­сти­ем 3000 тяже­ло­во­ору­жен­ных вои­нов, 600 всад­ни­ков и 60 колес­ниц. Власть эре­трий­цев рас­про­стра­ня­лась на анд­рос­цев, тео­сцев, кеосцев и жите­лей дру­гих ост­ро­вов. Они при­ня­ли новых посе­лен­цев из Элиды, а так как с того вре­ме­ни ста­ли часто употреб­лять бук­ву ро не толь­ко в кон­це слов, но и в середине, то их за это осме­и­ва­ли коми­че­ские писа­те­ли. На эре­трий­ской терри­то­рии есть так­же селе­ние Эха­лия (оста­ток горо­да, раз­ру­шен­но­го Герак­лом), одно­имен­ное с тра­хин­ской Эха­ли­ей око­ло Трик­ки, аркад­ской Эха­ли­ей, кото­рую впо­след­ст­вии назва­ли Анда­ни­ей, и с Эха­ли­ей в Это­лии око­ло еври­та­нов.

11. В насто­я­щее вре­мя Хал­кида по обще­му при­зна­нию зани­ма­ет пер­вен­ст­ву­ю­щее поло­же­ние и счи­та­ет­ся мет­ро­по­ли­ей евбей­цев; вто­рое место при­над­ле­жит Эре­трии. Одна­ко уже и преж­де эти горо­да име­ли боль­шое зна­че­ние как на войне, так и в мир­ное вре­мя, поэто­му они явля­лись при­ят­ным и покой­ным место­пре­бы­ва­ни­ем для фило­со­фов. Об этом свиде­тель­ст­ву­ет шко­ла эре­трий­ских фило­со­фов во гла­ве с Менеде­мом и его с.425 уче­ни­ка­ми, а так­же еще рань­ше пре­бы­ва­ние Ари­сто­те­ля в Хал­киде, где он и окон­чил свою жизнь22.

12. Итак, эти горо­да боль­шей частью жили меж­ду собой в согла­сии и, даже поссо­рив­шись из-за Лелант­ской рав­ни­ны, вовсе не настоль­ко разо­шлись, чтобы решать все спо­ры само­власт­но воен­ной силой, но при­шли к согла­ше­нию о том, как и при каких усло­ви­ях вести вой­ну. Этот факт засвиде­тель­ст­во­ван над­пи­сью на каком-то стол­бе в Ама­ринф­ском хра­ме, запре­щаю­щей поль­зо­вать­ся даль­но­бой­ным мета­тель­ным ору­жи­ем. Дей­ст­ви­тель­но, для воен­ных обы­ча­ев и воору­же­ния вооб­ще, конеч­но, нет и рань­ше нико­гда не было ника­ко­го пра­ви­ла. Но одни поль­зу­ют­ся даль­но­бой­ным мета­тель­ным ору­жи­ем, как напри­мер стрел­ки из лука, пращ­ни­ки и мета­те­ли копий, дру­гие же — ору­жи­ем для руко­паш­но­го боя, как напри­мер те, кто сра­жа­ет­ся мечом или с копьем напе­ре­вес; ведь копье при­ме­ня­ют дво­я­ким спо­со­бом: во-пер­вых, при руко­паш­ной схват­ке, а во-вто­рых, как дро­тик; рав­ным обра­зом и древ­ко копья слу­жит для обе­их целей: для руко­паш­но­го боя и для мета­ния; точ­но так же дело обсто­ит с сариссой и дро­ти­ком23.

13. Евбей­цы отлич­но уме­ли сра­жать­ся в «пра­виль­ном» бою, кото­рый назы­ва­ет­ся так­же «близ­ким» или «руко­паш­ным». По сло­вам Гоме­ра, они при­ме­ня­ли копья, вытя­ну­тые напе­ре­вес:


C. 449 Вои­нов пыл­ких, горя­щих уда­ра­ми ясне­вых копий
Мед­ные бро­ни вра­гов раз­би­вать руко­паш­но…
(Ил. II, 543)

Быть может, мета­тель­ные копья были дру­го­го рода ору­жи­ем, каким было, веро­ят­но, «Пеле­е­во ясе­не­вое копье», кото­рое, как гово­рит поэт:


Дви­гать не мог ни один, но лег­ко Ахил­лес потря­сал им.
(Ил. XIX, 389)

Когда Одис­сей гово­рит:


Дале копьем я достиг­нуть могу, чем дру­гие стре­лою,
(Од. VIII, 229)

то он име­ет в виду мета­тель­ное копье. И если поэт изо­бра­жа­ет еди­но­бор­цев, то сна­ча­ла они сра­жа­ют­ся мета­тель­ны­ми копья­ми, а потом берут­ся за мечи. Впро­чем, руко­паш­ные бой­цы не толь­ко те, кто сра­жа­ет­ся одним мечом, но так­же, как гово­рит поэт, и с копьем в руке:


Сули­цей мед­ной прон­зил и могу­че­го чле­ны раз­ру­шил.
(Ил. IV, 469)

Так Гомер изо­бра­жа­ет евбей­цев сра­жаю­щи­ми­ся подоб­ным обра­зом: отно­си­тель­но локров, напро­тив, он гово­рит:


Дух не вытерп­ли­вал их руко­паш­но­го стой­ко­го боя.
Толь­ко на вер­ные луки и вол­ну, скру­чен­ную в пра­щи,
Лок­ры, наде­ясь, при­шли к Или­о­ну.
(Ил. XIII, 713, 716)

с.426 Пере­да­ют так­же рас­про­стра­нен­ное изре­че­ние ора­ку­ла, дан­ное жите­лям Эгия:


Фес­са­лий­цев коня, жену же из Лакеде­мо­на,
И пью­щих воду мужей из свя­щен­ных клю­чей Аре­фу­сы,

кото­рое назы­ва­ет хал­кид­цев самы­ми муже­ст­вен­ны­ми; ведь Аре­фу­са нахо­дит­ся в их обла­сти.

14. Теперь есть на Евбее две реки — Керей и Нелей. Овцы, пью­щие из пер­вой реки, ста­но­вят­ся белы­ми, а из вто­рой — чер­ны­ми. О подоб­ном же дей­ст­вии вод реки Кра­фиды я уже ска­зал выше24.

15. Часть евбей­цев по воз­вра­ще­нии из-под Трои отнес­ло к бере­гам Илли­рии; направ­ля­ясь оттуда домой через Македо­нию, они осе­ли по сосед­ству с Эдес­сой; там, ока­зав воен­ную помощь тузем­цам, при­няв­шим их, они осно­ва­ли город Евбею. В Сици­лии так­же была Евбея, кото­рую осно­ва­ли сици­лий­ские хал­кидяне; жите­лей ее изгнал Гелон, после чего она пре­вра­ти­лась в сто­ро­же­вое охра­не­ние сира­ку­зян. На Кер­ки­ре и на Лем­но­се были мест­но­сти под назва­ни­ем Евбея, а в Аргос­ской обла­сти какой-то холм с таким назва­ни­ем.

16. Так как к запа­ду от фес­са­лий­цев и этей­цев живут это­лий­цы, акар­нан­цы и афа­ман­цы (если и их сле­ду­ет при­чис­лять к гре­кам), то, чтобы закон­чить опи­са­ние всей Гре­ции, мне оста­ет­ся рас­ска­зать о них. Нако­нец, сле­ду­ет доба­вить опи­са­ние ост­ро­вов, в осо­бен­но­сти лежа­щих по сосед­ству с Гре­ци­ей и насе­лен­ных гре­ка­ми, кото­рые я еще не успел разо­брать в сво­ем опи­са­нии.


II

1. Это­лий­цы и акар­нан­цы сопре­дель­ны друг дру­гу, так как меж­ду ними C. 450нахо­дит­ся река Ахе­лой, теку­щая с севе­ра (с Пин­да) на юг через обла­сти агре­ев, это­лий­ско­го пле­ме­ни, и амфи­ло­хов. Акар­нан­цы зани­ма­ют область к запа­ду от этой реки вплоть до Амбра­кий­ско­го зали­ва, вбли­зи стра­ны амфи­ло­хов и свя­ти­ли­ща Апол­ло­на Актий­ско­го; это­лий­цам же при­над­ле­жит область к восто­ку от Ахе­лоя до озоль­ских локров и этей­ско­го Пар­насса. В глу­бине стра­ны и в север­ных обла­стях над акар­нан­ца­ми живут амфи­ло­хи, а над ними — доло­пы и воз­вы­ша­ет­ся Пинд; над это­лий­ца­ми же оби­та­ют перре­бы, афа­ман­цы и часть эни­а­нов, зани­маю­щих Эту. Южную сто­ро­ну, имен­но акар­нан­скую, рав­но как и это­лий­скую, омы­ва­ет море, обра­зу­ю­щее Коринф­ский залив, куда впа­да­ет река Ахе­лой; эта река отде­ля­ет бере­га это­лий­цев и акар­нан­цев. В древ­ние вре­ме­на Ахе­лой назы­вал­ся Фоан­том. Одно­имен­ная этой река, как я ска­зал выше1, про­те­ка­ет мимо Димы, а так­же око­ло Ламии. Я упо­мя­нул2, что нача­лом Коринф­ско­го зали­ва счи­та­ет­ся устье этой реки.

2. Горо­да и обла­сти акар­нан­цев сле­дую­щие. Анак­то­рий, рас­по­ло­жен­ный на полу­ост­ро­ве непо­да­ле­ку от Акци­у­ма. Это — тор­го­вый порт совре­мен­но­го Нико­по­ля, осно­ван­но­го в наше вре­мя3. Затем Стра­тос, до кото­ро­го надо плыть вверх по Ахе­лою боль­ше 200 ста­дий; потом Эни­а­ды, рас­по­ло­жен­ные с.427 так­же на реке; ста­рый город, уже необи­тае­мый, нахо­дит­ся на оди­на­ко­вом рас­сто­я­нии от моря и от Стра­то­са; совре­мен­ный же город лежит при­бли­зи­тель­но на 70 ста­дий выше устья Ахе­лоя. Есть еще и дру­гие горо­да: Палер, Али­зия, Лев­ка­да, амфи­лох­ский Аргос и Амбра­кия, боль­шин­ство кото­рых или даже все обра­ти­лись в при­го­ро­ды Нико­по­ля. Стра­тос лежит по середине пути из Али­зии в Анак­то­рий4.

3. Горо­да это­лий­цев — это Калидон и Плев­рон, теперь при­шед­шие в упа­док. Одна­ко в древ­но­сти эти посе­ле­ния были кра­сой Гре­ции. Дей­ст­ви­тель­но, вышло так, что Это­лия разде­ли­лась на 2 части, одну из них назы­ва­ли древ­ней Это­ли­ей, а дру­гую — Это­ли­ей-Эпи­к­тет5. Древ­няя Это­лия — это побе­ре­жье от Ахе­лоя до Калидо­на, про­сти­раю­ще­е­ся дале­ко в глубь пло­до­род­ной и ров­ной стра­ны; там нахо­дят­ся Стра­тос и Три­хо­ний, име­ю­щий пре­вос­ход­ную поч­ву. Что каса­ет­ся Это­лии-Эпи­к­тет, то она гра­ни­чит со стра­ной локров в направ­ле­нии к Нав­пак­ту и Евпа­лию; эта доволь­но неров­ная и бес­плод­ная область про­сти­ра­ет­ся вплоть до Этеи, до зем­ли афа­ман­цев, и до окру­жаю­щих далее к севе­ру гор с оби­таю­щи­ми там народ­но­стя­ми.

C. 4514. Самая боль­шая гора Это­лии — Коракс, при­мы­каю­щая к Эте; из осталь­ных гор, нахо­дя­щих­ся ско­рее в цен­тре стра­ны, назо­вем Ара­кинф, вокруг кото­ро­го жите­ли Ста­ро­го Плев­ро­на осно­ва­ли Новый Плев­рон, поки­нув ста­рый город; послед­ний лежал близ Калидо­на в пло­до­род­ной и ров­ной мест­но­сти. Стра­на же в это вре­мя была опу­сто­ше­на Демет­ри­ем, про­зван­ным Это­лий­ским. Далее, над Моли­кри­ей воз­вы­ша­ют­ся Тафи­асс и Хал­кида — доволь­но высо­кие горы, где лежат город­ки Маки­ния и Хал­кида (одно­имен­ная с горой, кото­рую назы­ва­ют так­же Гипо­хал­кидой). Нако­нец, близ Ста­ро­го Плев­ро­на воз­вы­ша­ет­ся гора Курий, по име­ни кото­рой, по пред­по­ло­же­нию неко­то­рых писа­те­лей, плев­рон­цев и назва­ли куре­та­ми.

5. Река Евен берет нача­ло в обла­сти боми­ев, это­лий­ско­го пле­ме­ни (подоб­но еври­та­нам, агре­ям, куре­там и дру­гим), кото­рое оби­та­ет в стране офи­ев. Сна­ча­ла эта река про­те­ка­ет не через область куре­тов (кото­рая тож­де­ст­вен­на с Плев­рон­ской обла­стью), а через зем­ли, лежа­щие далее к восто­ку, мимо Хал­киды и Калидо­на; затем она дела­ет изгиб к рав­ни­нам Ста­ро­го Плев­ро­на и, изме­нив тече­ние по направ­ле­нию к запа­ду, пово­ра­чи­ва­ет на юг к устью. В преж­ние вре­ме­на река назы­ва­лась Ликор­мой. Здесь, как гово­рят, Несс, постав­лен­ный пере­воз­чи­ком, был убит Герак­лом за то, что при пере­во­зе через реку пытал­ся изна­си­ло­вать Дея­ни­ру.

6. Гомер назы­ва­ет так­же это­лий­ски­ми горо­да­ми Олен и Пиле­ну6. Пер­вый из них — Олен, — одно­имен­ный с ахей­ским горо­дом, раз­ру­ши­ли эолий­цы; он нахо­дил­ся близ Ново­го Плев­ро­на; акар­нан­цы зате­я­ли спор из-за его терри­то­рии. Что каса­ет­ся дру­го­го горо­да — Пиле­ны, — то это­лий­цы пере­нес­ли его на более высо­кое место и даже изме­ни­ли его имя, назвав Просхи­ем. Гел­ла­ник не зна­ет даже исто­рии этих горо­дов, но упо­ми­на­ет о них так, как буд­то они все еще нахо­дят­ся в преж­нем состо­я­нии. В чис­ле древ­них он упо­ми­на­ет горо­да, осно­ван­ные толь­ко позд­нее, даже с.428 после воз­вра­ще­ния Герак­лидов — Маки­нию и Моли­крию, пока­зы­вая в сво­ем труде почти что всюду вели­чай­шую небреж­ность.

7. Итак, вот те общие сведе­ния, кото­рые я дал о стране акар­нан­цев и это­лий­цев. Что же каса­ет­ся мор­ско­го побе­ре­жья и лежа­щих перед ним ост­ро­вов, то о них необ­хо­ди­мо доба­вить еще сле­дую­щее. Пер­вое место в Акар­на­нии, начи­ная от вхо­да в Амбра­кий­ский залив, это Акци­ум. Тем же име­нем назы­ва­ют­ся свя­ти­ли­ще Актий­ско­го Апол­ло­на и мыс, обра­зу­ю­щий устье зали­ва с гава­нью на внеш­ней сто­роне. В 40 ста­ди­ях от свя­ти­ли­ща нахо­дит­ся Анак­то­рий, лежа­щий в зали­ве, а в 240 ста­ди­ях — Лев­ка­да.

8. Этот ост­ров в древ­но­сти был полу­ост­ро­вом зем­ли акар­нан­цев, но C. 452Гомер назы­ва­ет его «бере­гом мате­ри­ка»7, пото­му что побе­ре­жье, лежа­щее напро­тив Ита­ки и Кефал­ле­нии, он зовет «мате­ри­ком», а это и есть Акар­на­ния. Поэто­му, когда поэт гово­рит о «бере­ге мате­ри­ка», сле­ду­ет иметь в виду «берег Акар­на­нии». На Лев­ка­де нахо­дил­ся как Нерит8, кото­рый захва­тил Лаерт (как он сам гово­рит:


…когда с кефал­лен­скою ратью
Нери­тон град на уте­се зем­ли мате­рей нис­про­верг­нул),
(Од. XXIV, 377)

так и горо­да, упо­ми­нае­мые Гоме­ром в «Спис­ке кораб­лей»:


[Царь Одис­сей пред­во­дил…]
Чад Кро­ки­леи, пахав­ших поля Эги­ли­пы суро­вой.
(Ил. II, 633)

Впо­след­ст­вии корин­фяне, послан­ные Кип­се­лом и Гор­гом, заня­ли не толь­ко это побе­ре­жье, но про­ник­ли даже вплоть до Амбра­кий­ско­го зали­ва, таким обра­зом Амбра­кия и Анак­то­рий были засе­ле­ны коло­ни­ста­ми. Они про­ры­ли пере­ше­ек полу­ост­ро­ва и пре­вра­ти­ли Лев­ка­ду в ост­ров; Нерит пере­нес­ли на то место, где неко­гда был пере­ше­ек, а теперь про­лив, соеди­нен­ный мостом, изме­нив его назва­ние в Лев­ка­ду, как кажет­ся от мыса Лев­ка­ты. Дей­ст­ви­тель­но, Лев­ка­та — это ска­ла бело­го цве­та9 на Лев­ка­де, выдаю­ща­я­ся в море по направ­ле­нию к Кефал­ле­нии, так что от это­го цве­та ост­ров и полу­чил свое имя.

9. На ост­ро­ве нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Апол­ло­на и то место — «Пры­жок»10, кото­рое, соглас­но пове­рью, подав­ля­ет любов­ные вожде­ле­ния.


Где Сап­фо впер­вые — ска­за­нье гла­сит —

(по сло­вам Менанд­ра)


С неисто­вой стра­стью Фао­на ловя
Над­мен­но­го, рину­лась с белой ска­лы,
Тебя при­зы­вая в молит­вах сво­их —
Вла­ды­ка и царь.

с.429 Итак, хотя, по сло­вам Менанд­ра, Сап­фо пер­вой прыг­ну­ла со ска­лы, но писа­те­ли, более него све­ду­щие в древ­но­сти, утвер­жда­ют, что пер­вым был Кефал, влюб­лен­ный в Пте­ре­ла, сына Деионея. У лев­кад­цев суще­ст­во­вал уна­сле­до­ван­ный от отцов обы­чай на еже­год­ном празд­ни­ке жерт­во­при­но­ше­ния Апол­ло­ну сбра­сы­вать со сто­ро­же­во­го поста на ска­ле одно­го из обви­нен­ных пре­ступ­ни­ков для отвра­ще­ния гне­ва богов; к жерт­ве при­вя­зы­ва­ли вся­ко­го рода перья и птиц, чтобы паре­ни­ем облег­чить пры­жок, а вни­зу мно­же­ство людей в малень­ких рыба­чьих лод­ках, рас­по­ло­жен­ных кру­гом, под­хва­ты­ва­ли жерт­ву; когда пре­ступ­ник при­хо­дил в себя, его, по воз­мож­но­сти невреди­мым, пере­прав­ля­ли за пре­де­лы сво­ей стра­ны. Соглас­но авто­ру «Алк­мео­ниды»11, у Ика­рия, отца Пене­ло­пы, было двое сыно­вей — Али­зей и Лев­ка­дий, кото­рые пра­ви­ли в Акар­на­нии вме­сте с отцом. По мне­нию Эфо­ра, эти горо­да назва­ны их име­на­ми.

10. В насто­я­щее вре­мя кефал­лен­ца­ми назы­ва­ют жите­лей ост­ро­ва Кефал­ле­нии; одна­ко Гомер зовет этим име­нем всех под­власт­ных Одис­сею, к чис­лу кото­рых при­над­ле­жа­ли и акар­нан­цы. Дей­ст­ви­тель­но, после того как он ска­зал:


Царь Одис­сей пред­во­дил кефал­ле­нян воз­вы­шен­ных духом
Жив­ших в Ита­ке мужей и при Нери­те тре­пе­то­лист­ном.
(Ил. II, 631)

(Нерит — зна­ме­ни­тая гора на этом ост­ро­ве; подоб­но тому как он гово­рит:


Рать из Дули­хии, рать с ост­ро­вов Эхи­над­ских свя­щен­ных,
(Ил. II, 625)

хотя сам Дули­хий при­над­ле­жит к чис­лу Эхи­над­ских ост­ро­вов, и


C. 453 Вслед бупра­сий­цы тек­ли и наро­ды свя­щен­ной Элиды.
(Ил. II, 615)

тогда как и Бупра­сий нахо­дит­ся в Элиде; и


Тех, что Евбе­ей вла­де­ли, Эре­трии чад и Хал­киды.
(Ил. II, 536)

при­чем эти горо­да нахо­дят­ся на Евбее, и


Трои сыны и ликий­цы и вы, руко­паш­цы дар­дан­цы.
(Ил. VIII, 173)

так как и они были тро­ян­цы), после упо­ми­на­ния о Нери­те он про­дол­жа­ет:


Чад Кро­ки­леи, пахав­ших поля Эги­ли­пы суро­вой
В вла­сти имев­ших Закинф и кру­гом оби­тав­ших в Само­се.
И мате­рик насе­ляв­ших, на бре­ге про­ти­во­ле­жа­щем.
(Ил. II, 632)

с.430 Таким обра­зом, под «мате­ри­ком»12 поэт име­ет в виду побе­ре­жье, лежа­щее напро­тив ост­ро­вов, вклю­чая Лев­ка­ду и осталь­ную часть Акар­на­нии, о кото­рой он гово­рит так:


Стад две­на­дцать коро­вьих на суше и столь­ко же козьих,
(Од. XIV, 100)

быть может, пото­му, что в древ­но­сти Эпи­ро­ти­да про­сти­ра­лась до этих мест и назы­ва­лась общим име­нем «мате­рик». Совре­мен­ную же Кефал­ле­нию Гомер назы­ва­ет Само­сом, напри­мер, когда гово­рит:


Меж­ду Ита­кой в про­ли­ве и Самом кру­тым…
(Од. IV, 671)

Ведь посред­ст­вом эпи­те­та поэт раз­ли­ча­ет пред­ме­ты с оди­на­ко­вы­ми име­на­ми, отно­ся имя не к горо­ду, а к ост­ро­ву. Дело в том, что ост­ров поли­ти­че­ски состав­лял четы­рех­гра­дье и один из этих четы­рех [горо­дов], одно­имен­ный все­му ост­ро­ву, носил дво­я­кое назва­ние — Самос и Сама. Когда Гомер гово­рит:


Все, кто на раз­ных у нас ост­ро­вах зна­ме­ни­ты и силь­ны,
Пер­вые люди Дули­хия, Самы, лес­но­го Закин­фа,
(Од. IV, 245)

то он, оче­вид­но, пере­чис­ля­ет ост­ро­ва, а тот ост­ров, кото­рый преж­де13 назы­вал Само­сом, здесь назы­ва­ет Самой. Но когда Апол­ло­дор в одном месте утвер­жда­ет, что поэт, ста­ра­ясь посред­ст­вом эпи­те­та избе­жать дву­смыс­лен­но­сти, гово­рит, имея в виду ост­ров:


…и Самом кру­тым,
(Од. IV, 671)

а в дру­гом месте тре­бу­ет чте­ния


…Дули­хия, Сама
(Од. I, 246)

вме­сто Самы, то, оче­вид­но, он при­ни­ма­ет, что город назы­вал­ся без раз­ли­чия как Самой, так и Само­сом, но ост­ров — толь­ко Само­сом. А что город назы­ва­ет­ся Самой, соглас­но Апол­ло­до­ру, ясно из того, что при пере­чис­ле­нии жени­хов из каж­до­го горо­да поэт14 гово­рит:


Два­дцать четы­ре из Самы к нам при­бы­ло мужа,
(Од. XVI, 249)

а так­же из рас­ска­за о Кти­мене:


Выда­ли замуж затем на Саму ее.
(Од. XV, 367)

C. 454с.431 Эти рас­суж­де­ния Апол­ло­до­ра небез­осно­ва­тель­ны. Ведь Гомер не выска­зы­ва­ет­ся ясно о Кефал­ле­нии, об Ита­ке и про­чих мест­но­стях, лежа­щих побли­зо­сти. Поэто­му-то ком­мен­та­то­ры и исто­ри­ки дер­жат­ся в этом вопро­се раз­лич­но­го мне­ния.

11. Вот, напри­мер, когда Гомер гово­рит об Ита­ке:


Жив­ших в Ита­ке мужей и при Нери­те тре­пе­то­лист­ном,
(Ил. II, 632)

то эпи­те­том ясно ука­зы­ва­ет, что име­ет­ся в виду гора Нерит, а в дру­гих местах он даже опре­де­лен­но назы­ва­ет его горой:


В сол­неч­но­свет­лой Ита­ке живу я, гора там
Высит­ся тре­пе­то­лист­ный слав­ный Нерит…
(Од. IX, 21)

Одна­ко из сле­дую­ще­го сти­ха неяс­но, пони­ма­ет ли поэт под Ита­кой город или ост­ров:


Жив­ших в Ита­ке мужей и при Нери­те тре­пе­то­лист­ном.
(Ил, II, 632)

Если пони­мать это сло­во в соб­ст­вен­ном смыс­ле, то его сле­ду­ет тол­ко­вать как «город», как если бы ска­зать «Афи­ны и Лика­бетт», или «Родос и Ата­би­рис», или же «Лакеде­мон и Таи­гет». Если пони­мать сло­во в поэ­ти­че­ском смыс­ле, то полу­чим как раз обрат­ное зна­че­ние. Тем не менее в сти­хе


В сол­неч­но­свет­лой Ита­ке живу я, гора там
…Нерит…
(Од. IX, 21)

зна­че­ние сло­ва ясно: ведь гора нахо­дит­ся на ост­ро­ве, а не в горо­де. Но когда поэт гово­рит:


Мы из Ита­ки, под скло­ном леси­стым Ней­о­на лежа­щей,
(Од. III, 81)

то неяс­но, счи­та­ет ли он Ней­он тем же самым местом, что и Нерит, или дру­гой горой или мест­но­стью. Но кто пишет вме­сто «Нерит» «Нерик» или наобо­рот, тот совер­ша­ет ужас­ную ошиб­ку; ведь поэт назы­ва­ет пер­вый «тре­пе­то­лист­ным»15, а вто­рой упо­ми­на­ет как «град устро­е­ни­ем пыш­ный»16; пер­вый рас­по­ло­жен «на Ита­ке»17, а послед­ний — это «берег мате­ри­ка»18.

12. Сле­дую­щее выра­же­ние, по-види­мо­му, обна­ру­жи­ва­ет даже неко­то­рое про­ти­во­ре­чие:


…и на самом
Запа­де низ­ко лежит [chtha­malḗ] окру­жен­ная [pa­ny­pertátē] морем Ита­ка,
(Од. IX, 25)

с.432 ведь chtha­malē озна­ча­ет «низ­кая» или «низ­мен­ная», тогда как pan­hy­pertátḗ — «высо­кая», как поэт обо­зна­ча­ет ост­ров в неко­то­рых дру­гих местах, назы­вая его «зем­лей каме­ни­стой»19. Доро­гу из гава­ни поэт назы­ва­ет


…тро­пою ска­ли­стой
Через леси­стую мест­ность
(Од. XIV, 1)

Ред­ко луга­ми богат и быва­ет сол­неч­ным ост­ров [eudeie­los]
Тот, что вол­на­ми объ­ят; Ита­ка же менее про­чих.
(Од. IV, 607)

Итак, вот какие про­ти­во­ре­чия содер­жит гоме­ров­ское выра­же­ние, но они нахо­дят удо­вле­тво­ри­тель­ное объ­яс­не­ние. Во-пер­вых, chtha­malḗ пони­ма­ют здесь не как «низ­кая», а как «лежа­щая по сосед­ству с мате­ри­ком», так как она нахо­дит­ся очень близ­ко от него; во-вто­рых, pan­hy­pertátē здесь не зна­чит «самая высо­кая», а «самая высо­кая по направ­ле­нию к мра­ку», т. е даль­ше всех рас­по­ло­жен­ная к севе­ру; ибо имен­но это поэт хочет ска­зать выра­же­ни­ем «по направ­ле­нию к мра­ку»; про­ти­во­по­лож­ное зна­че­ние име­ет «по направ­ле­нию к югу»:


C. 455 Иные дале­ко (aneu­the) к пре­де­лу, где Эос и Гелиос всхо­дят;
(Од. IX, 26)

ибо сло­во aneu­the зна­чит «дале­ко» или «вда­ли от», так как про­чие ост­ро­ва лежат по направ­ле­нию к югу и даль­ше от мате­ри­ка. Ита­ка же — близ­ко у мате­ри­ка и по направ­ле­нию к севе­ру. То, что Гомер обо­зна­ча­ет таким обра­зом южную область, ясно из сле­дую­щих слов:


Впра­во ли пти­цы несут­ся, к восто­ку ден­ни­цы и солн­ца;
Или нале­во пер­на­тые к мрач­но­му запа­ду мчат­ся;
(Ил. XII, 239)

и еще яснее из таких:


Ведь неиз­вест­но, дру­зья, где запад лежит, где явля­ет­ся Эос,
Где све­то­нос­ный под зем­лю спус­ка­ет­ся Гелиос, где он
На небо всхо­дит.
(Од. X, 190)

Ведь это выра­же­ние мож­но истол­ко­вать в зна­че­нии четы­рех стран све­та20, пони­мая «зарю» как южную область (и в этом есть неко­то­рая веро­ят­ность); одна­ко луч­ше пони­мать здесь область вдоль пути солн­ца, про­ти­во­по­лож­ную север­ной обла­сти. Ибо Одис­сей в сво­ей речи хочет ука­зать на некое зна­чи­тель­ное изме­не­ние в небес­ных явле­ни­ях, а не про­сто на то, что стра­ны све­та скры­ты от нас. Ведь неиз­беж­ное затем­не­ние насту­па­ет вся­кий раз при облач­но­сти на небе, будь то днем или ночью. Одна­ко небес­ные явле­ния изме­ня­ют­ся гораздо зна­чи­тель­нее при боль­шем или мень­шем нашем про­дви­же­нии к югу или в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии. Но с.433 наше про­дви­же­ние не вызы­ва­ет исчез­но­ве­ния из вида запа­да и восто­ка (пото­му что это явле­ние быва­ет и в ясную пого­ду). Ведь самая север­ная точ­ка неба — это полюс. Но если полюс дви­жет­ся, нахо­дясь то в зени­те над нами, то под зем­лей, то и поляр­ные кру­ги так­же изме­ня­ют­ся вме­сте с ним; и при таких пере­дви­же­ни­ях поляр­ные кру­ги ино­гда совсем даже исче­за­ют21, так что не узна­ешь, где лежит север­ная стра­на све­та22 или даже где ее нача­ло. В этом слу­чае неиз­вест­на и про­ти­во­по­лож­ная стра­на23. Впро­чем, окруж­ность Ита­ки око­ло 80 ста­дий. Это мои сведе­ния об Ита­ке.

13. Что каса­ет­ся Кефал­ле­нии, кото­рая явля­ет­ся четы­рех­гра­дьем, то Гомер не назы­ва­ет ост­ров совре­мен­ным име­нем, так же как и ни один из ее горо­дов, кро­ме Самы или Само­са, кото­ро­го теперь, прав­да, нет, хотя следы его пока­зы­ва­ют еще на пол­пу­ти пере­езда на Ита­ку. Жите­ли ее назы­ва­ют­ся самей­ца­ми. Осталь­ные суще­ст­ву­ю­щие еще и теперь какие-то незна­чи­тель­ные горо­да: Палы, Про­нес и Кра­нии. В наше вре­мя Гай Анто­ний, дядя Мар­ка Анто­ния, осно­вал там еще один город, когда после кон­суль­ства, в кото­ром он был това­ри­щем ора­то­ра Цице­ро­на, в каче­стве изгнан­ни­ка24 жил в Кефал­ле­нии и дер­жал весь ост­ров в сво­ей вла­сти так, как буд­то это было его част­ное вла­де­ние. Одна­ко Гай Анто­ний не успел закон­чить стро­и­тель­ства горо­да и, полу­чив поз­во­ле­ние25 вер­нуть­ся на роди­ну, скон­чал­ся там, заня­тый более важ­ны­ми дела­ми.

14. Неко­то­рые писа­те­ли реши­лись отож­де­ст­вить Кефал­ле­нию с Дули­хи­ем, C. 456а дру­гие же — с Тафо­сом, а кефал­лен­цев назы­ва­ют тафий­ца­ми, а так­же теле­бо­я­ми. Они гово­рят, что Амфи­т­ри­он пред­при­нял сюда поход вме­сте с Кефа­лом, сыном Деионея, изгнан­ни­ком из Афин, взяв его с собой. После заво­е­ва­ния ост­ро­ва Амфи­т­ри­он пере­дал его Кефа­лу; ост­ров полу­чил назва­ние от име­ни Кефа­ла, а горо­да — име­на его детей. Одна­ко эти сведе­ния не соот­вет­ст­ву­ют гоме­ров­ским изве­сти­ям: ведь, по Гоме­ру, кефал­лен­цы были под­власт­ны Одис­сею и Лаер­ту, а Тафос — Мен­те­су:


Муд­ро­го сын Анхи­а­ла, име­ну­ю­ся Мен­те­сом, прав­лю наро­дом
Вес­ло­лю­би­вых тафий­цев.
(Од. I, 181)

Теперь Тафос назы­ва­ет­ся Тафи­ун­том. Гел­ла­ник так­же не сле­ду­ет за Гоме­ром, отож­дествляя Кефал­ле­нию с Дули­хи­ем; ведь Гомер изо­бра­жа­ет Дули­хий и осталь­ные Эхи­на­ды под­власт­ны­ми Меге­ту, так же как и их оби­та­те­лей эпей­цев, кото­рые при­шли туда из Элиды. Поэто­му Гомер назы­ва­ет кил­лен­ца Ота:


Дру­га Филидо­ва, воинств вождя креп­ко­душ­ных эпе­ян.
(Ил. XV, 519)

Царь Одис­сей пред­во­дил кефал­ле­нян, воз­вы­шен­ных духом.
(Ил. II, 631)

Итак, соглас­но Гоме­ру, Кефал­ле­ния не явля­ет­ся Дули­хи­ем, а Дули­хий — частью Кефал­ле­нии, как утвер­жда­ет Анд­рон. Ведь Дули­хи­ем вла­де­ли эпей­цы, а всей Кефал­ле­ни­ей — кефал­лен­цы, под­власт­ные Одис­сею, тогда как эпей­цы под­чи­ня­лись Меге­ту. Далее, и Палы Гомер не назы­ва­ет с.434 Дули­хи­ем, как пишет Фере­кид. Послед­ний более все­го про­ти­во­ре­чит Гоме­ру, отож­дествляя Кефал­ле­нию с Дули­хи­ем, если дей­ст­ви­тель­но жени­хов «с Дули­хия при­бы­ло пять­де­сят два», а «из Самы два­дцать четы­ре»26. В самом деле, поэт не стал бы гово­рить, что со все­го ост­ро­ва при­бы­ло столь­ко жени­хов, а толь­ко из одно­го из четы­рех горо­дов — поло­ви­на это­го чис­ла без двух. Даже допу­стив это, я спро­шу, что име­ет в виду поэт под Самой в сле­дую­щем месте:


Дули­хия, Самы, лес­но­го Закин­фа.
(Од. I, 246)

15. Кефал­ле­ния лежит напро­тив Акар­на­нии, при­бли­зи­тель­но в 50 ста­ди­ях (по дру­гим в 40) от Лев­ка­ты, от Хело­на­та же — почти в 180 ста­ди­ях. В окруж­но­сти ост­ров име­ет око­ло 30027 ста­дий, про­сти­ра­ет­ся в дли­ну по направ­ле­нию к Евру и покрыт28 гора­ми. Самая боль­шая гора на нем — Энос, где сто­ит свя­ти­ли­ще Зев­са Эне­сия. Там, где ост­ров наи­бо­лее сужи­ва­ет­ся, он обра­зу­ет настоль­ко низ­кий пере­ше­ек, что неред­ко затоп­ля­ет­ся вол­на­ми от моря до моря. Палы и Кра­нии лежат в зали­ве близ пере­шей­ка.

16. Меж­ду Ита­кой и Кефал­ле­ни­ей лежит ост­ро­вок Асте­рия (Гомер назы­ва­ет его Асте­ридой); об этом ост­ров­ке Демет­рий Скеп­сий­ский гово­рит, что он не остал­ся таким, как его изо­бра­жа­ет поэт:


…кораб­ли там при­ют­ная при­стань
С двух бере­гов при­ни­ма­ет.
(Од. IV, 846)

C. 457Апол­ло­дор, одна­ко, утвер­жда­ет, что этот ост­ро­вок еще и теперь оста­ет­ся таким, и упо­ми­на­ет на нем горо­док Алал­ко­ме­ны, лежа­щий на самом пере­шей­ке.

17. Гомер назы­ва­ет так­же Само­сом и Фра­кию, кото­рую мы теперь зовем Само­фра­ки­ей. Веро­ят­но, поэт знал и ионий­ский Самос, так как, види­мо, ему было извест­но ионий­ское пере­се­ле­ние. Ина­че Гомер, про­ти­во­по­став­ляя мест­но­сти с оди­на­ко­вы­ми име­на­ми, не раз­ли­чал бы их; когда он гово­рит о Само­фра­кии, то один раз обо­зна­ча­ет ее эпи­те­том:


С гор­ных вер­шин, с высо­чай­шей стрем­ни­ны леси­сто­го Сама
В Фра­кии гор­ной,
(Ил. XIII, 12)

а дру­гой раз соеди­ня­ет с ост­ро­ва­ми побли­зо­сти:


В Имброс, в дале­кий Самос, и в туман­ный, бес­при­стан­ный Лем­нос;
(Ил. XXIV, 753)

или:


Меж­ду свя­щен­ною Самой и гроз­но­утес­ною Имброй.
(Ил. XXIV, 78)

с.435 Таким обра­зом, поэт знал ост­ров, хотя и не назы­вал его по име­ни. Дей­ст­ви­тель­но, в преж­ние вре­ме­на ост­ров назы­вал­ся не этим име­нем, а Мелам­фи­лом, затем Анфе­ми­дой, а потом Пар­фе­ни­ей (от реки Пар­фе­ния, кото­рая была пере­име­но­ва­на в Имбрас). Далее, так как во вре­мя Тро­ян­ской вой­ны Кефал­ле­ния и Само­фра­кия назы­ва­лись Само­сом (ведь ина­че Гомер не вло­жил бы Гекабе в уста сло­ва о том, что Ахил­лес ее сыно­вей, захва­чен­ных в плен,


…про­дал
В Имброс, в дале­кий Самос),
(Ил. XXIV, 752)

а ионий­ский Самос еще не был засе­лен, то, оче­вид­но, Самос был назван по одно­му из ост­ро­вов, преж­де носив­ших это имя. Отсюда ста­но­вит­ся ясным, что утвер­жде­ния неко­то­рых писа­те­лей про­ти­во­ре­чат древ­ней исто­рии, буд­то бы после ионий­ско­го пере­се­ле­ния и при­бы­тия Темб­ри­о­на на ост­ров яви­лись коло­ни­сты с Само­са и назва­ли Само­фра­кию Само­сом, так как этот рас­сказ выду­ма­ли самос­цы ради сла­вы сво­его ост­ро­ва. Боль­ше­го дове­рия заслу­жи­ва­ют авто­ры, по мне­нию кото­рых ост­ров полу­чил свое имя от воз­вы­шен­но­стей, кото­рые назы­ва­лись «сама­ми». Ведь отсюда


…вели­кая виде­лась Ида,
Виде­лась Троя При­а­ма и стан кора­бель­ный ахе­ян.
(Ил. XIII, 13)

Иные писа­те­ли, нако­нец, пола­га­ют, что Самос назван от име­ни саий­цев, жив­ших до фра­кий­цев на ост­ро­ве, кото­рые вла­де­ли так­же при­ле­гаю­щей частью мате­ри­ка; были ли эти саий­цы тож­де­ст­вен­ны сапе­ям или син­там (Гомер назы­ва­ет их син­ти­я­ми) или это было дру­гое пле­мя, неяс­но. О саий­цах упо­ми­на­ет Архи­лох:


Носит теперь гор­де­ли­во саи­ец мой щит без­упреч­ный,
Волей-нево­лей при­шлось бро­сить его мне в кусты.
(Фрг. 6. Бергк)

18. Из ост­ро­вов, под­власт­ных Одис­сею, оста­ет­ся опи­сать Закинф. Этот ост­ров обра­щен немно­го более к запад­ной сто­роне Пело­пон­не­са, чем Кефал­ле­ния, и бли­же при­мы­ка­ет к послед­ней. Окруж­ность Закин­фа C. 45816029 ста­дий. От Кефал­ле­нии ост­ров нахо­дит­ся при­бли­зи­тель­но в 60 ста­ди­ях; это хотя и леси­стый, но все же пло­до­род­ный ост­ров; на нем нахо­дит­ся зна­чи­тель­ный город одно­го име­ни. Отсюда до ливий­ских Гес­пе­рид 3300 ста­дий.

19. К восто­ку от Закин­фа и Кефал­ле­нии лежат ост­ро­ва Эхи­на­ды; к этим ост­ро­вам при­над­ле­жат Дули­хий (теперь назы­вае­мый Доли­хой) и так назы­вае­мые Оксеи, кото­рые Гомер зовет Фоя­ми. Доли­ха лежит напро­тив Эни­ад и устья Ахе­лоя, в 100 ста­ди­ях от Ара­к­са, мыса элей­цев; осталь­ные же Эхи­на­ды (их несколь­ко, все они бес­плод­ны и каме­ни­сты) нахо­дят­ся перед устьем Ахе­лоя; самый даль­ний ост­ров в 15 с.436 ста­ди­ях, а бли­жай­ший — в 5 ста­ди­ях от это­го устья. В преж­нее вре­мя они лежа­ли в откры­том море, но из-за боль­шо­го коли­че­ства нано­сов, при­но­си­мых Ахе­ло­ем, часть их уже ста­ла мате­ри­ком, а дру­гая будет им впо­след­ст­вии. Это обсто­я­тель­ство в древ­но­сти сде­ла­ло область под назва­ни­ем Пара­хе­ло­и­ти­да, зали­вае­мую рекой, при­чи­ной раздо­ра, так как реч­ные нано­сы посто­ян­но нару­ша­ли уста­нов­лен­ные гра­ни­цы меж­ду акар­нан­ца­ми и это­лий­ца­ми. При отсут­ст­вии тре­тей­ских судей эти пле­ме­на при­бе­га­ли для реше­ния спо­ров к ору­жию, при­чем силь­ней­шие одер­жи­ва­ли верх. По этой при­чине сло­жил­ся миф о том, как Геракл одо­лел Ахе­лоя и в награ­ду за победу полу­чил Дея­ни­ру, дочь Энея, кото­рой Софокл вкла­ды­ва­ет в уста сле­дую­щие сло­ва:


…Меня
Сам Ахе­лой при­сва­тал, бог реч­ной,
Про­сил отца, явля­ясь в трех обли­чьях:
Тель­цом вбе­гал он, зме­ем при­пол­зал,
Чешуй­ча­тым, пока­зы­вал­ся мужем
Быко­го­ло­вым.
(Тра­хи­нян­ки, 7—11)

Неко­то­рые писа­те­ли добав­ля­ют к мифу, что рог, кото­рый Геракл отло­мал у Ахе­лоя и отдал Энею в каче­стве сва­деб­но­го подар­ка, был рогом Амал­феи. Дру­гие писа­те­ли, ста­ра­ясь уга­дать исти­ну в этих мифах, утвер­жда­ют, что Ахе­лоя, как и про­чие реки, назы­ва­ли «подоб­ным быку» из-за похо­же­го на рев гула его вод; от излу­чин тече­ния, кото­рые назы­ва­лись рога­ми — «подоб­ным дра­ко­ну» — из-за дли­ны и изви­ли­сто­го тече­ния; нако­нец, «с бычьей голо­вой» по той же при­чине, по кото­рой его пред­став­ля­ли вооб­ще в обра­зе быка. Что же каса­ет­ся Герак­ла, гово­рят они, то он и вооб­ще был скло­нен к бла­го­де­я­ни­ям, в осо­бен­но­сти же по отно­ше­нию к Энею; в уго­ду Энею Геракл насы­пя­ми и кана­ла­ми обуздал нестрой­ное тече­ние реки и таким обра­зом осу­шил зна­чи­тель­ную часть Пара­хе­ло­и­ти­ды; это-то и есть рог Амал­феи. Гомер гово­рит, что во вре­мя C. 459Тро­ян­ской вой­ны Эхи­на­ды и Оксеи нахо­ди­лись под вла­стью Меге­та:


…Мегес Филид,
Сын любим­ца богов, коне­бор­ца Филея, кото­рый
Неко­гда в край Дули­хий­ский укрыл­ся от гне­ва отцо­ва.
(Ил. II, 628)

Отцом его был Авгий, пра­ви­тель Элей­ской стра­ны и эпий­цев; поэто­му эпей­цы, вме­сте с Филе­ем пере­се­лив­ши­е­ся в Дули­хий, вла­де­ли эти­ми ост­ро­ва­ми.

20. Ост­ро­ва тафий­цев, а в преж­ние вре­ме­на теле­бо­ев, к чис­лу кото­рых при­над­ле­жал Тафос (теперь назы­вае­мый Тафи­ун­том), были отде­ле­ны от Эхи­над, впро­чем, не рас­сто­я­ни­ем (так как они лежат побли­зо­сти), но в силу того, что они были под­чи­не­ны раз­ным вла­сти­те­лям — тафий­цам и теле­бо­ям. В преж­ние вре­ме­на Амфи­т­ри­он пошел про­тив них вой­ной вме­сте с Кефа­лом, сыном Деионея, афин­ским изгнан­ни­ком, и с.437 пере­дал ему власть над ними. Гомер одна­ко, гово­рит, что они были под­власт­ны Мен­те­су30, назы­вая их раз­бой­ни­ка­ми31, как впро­чем, счи­та­ют и всех теле­бо­ев. Тако­вы мои сведе­ния об ост­ро­вах, лежа­щих перед Акар­на­ни­ей.

21. Меж­ду Лев­ка­дой и Амбра­кий­ским зали­вом нахо­дит­ся соле­ное озе­ро под назва­ни­ем Мир­тун­тий. Непо­сред­ст­вен­но за Лев­ка­дой лежат акар­нан­ские горо­да Палер и Али­зия; Али­зия рас­по­ло­же­на в 50 ста­ди­ях от моря; там есть залив, посвя­щен­ный Герак­лу, и свя­щен­ный уча­сток. Отсюда один из рим­ских пол­ко­вод­цев пере­вез в Рим «Подви­ги Герак­ла» — про­из­веде­ние Лисип­па, кото­рое нахо­ди­лось там в непо­до­баю­щем месте, в запу­сте­нии. Затем идут мыс Кри­фота, Эхи­на­ды и город Астак, одно­имен­ный с горо­дом вбли­зи Нико­медии и Аста­кен­ско­го зали­ва (имя употреб­ля­ет­ся в жен­ском роде). Кри­фота носит оди­на­ко­вое имя с одним из город­ков на фра­кий­ском Хер­со­не­се. На всем побе­ре­жье меж­ду эти­ми пунк­та­ми хоро­шие гава­ни. Далее сле­ду­ют Эни­а­ды и Ахе­лой; потом озе­ро Эни­ад под назва­ни­ем Мели­та, дли­ной 30 ста­дий и шири­ной 20; затем озе­ро Киния, вдвое шире и длин­нее Мели­ты; потом третье — Урия, зна­чи­тель­но мень­ше этих. Киния впа­да­ет в море, осталь­ные же озе­ра лежат выше при­бли­зи­тель­но на поло­ви­ну ста­дии. Далее сле­ду­ет река Евен, до кото­рой от Акци­у­ма 670 ста­дий. За Еве­ном высит­ся гора Хал­кида, кото­рую Арте­ми­дор назвал Хал­ки­ей. Далее сле­ду­ют Плев­рон, селе­ние Гали­кир­на, над кото­рым в глу­бине стра­ны (в 30 ста­ди­ях) лежит Калидон. Близ Калидо­на сто­ит свя­ти­ли­ще Лаф­рий­ско­го Апол­ло­на. Далее высит­ся C. 460гора Тафи­асс; затем сле­ду­ют город Маки­ния, Моли­крия и побли­зо­сти Ант­ирри­он — гра­ни­ца меж­ду Это­ли­ей и Лок­ридой, до кото­ро­го от Еве­на око­ло 120 ста­дий. Арте­ми­дор, прав­да, не так гово­рит об этой горе (назо­вем ли ее Хал­кидой или Хал­ки­ей), поме­щая ее меж­ду Ахе­ло­ем и Плев­ро­ном; Апол­ло­дор же, как я ука­зал выше32, напро­тив, поме­ща­ет Хал­киду и Тафи­асс над Моли­кри­ей, а Калидон, по его сло­вам, рас­по­ло­жен меж­ду Плев­ро­ном и Хал­кидой; впро­чем, может быть, сле­ду­ет отли­чать гору у Плев­ро­на под назва­ни­ем Хал­кия от дру­гой — Хал­киды — у Моли­крии. Близ Калидо­на есть боль­шое и бога­тое рыбой озе­ро, кото­рым вла­де­ют рим­ские посе­лен­цы в Пат­рах.

22. В глу­бине стра­ны, по сло­вам Апол­ло­до­ра, есть пле­мя под назва­ни­ем эри­си­хей­цы, о кото­ром упо­ми­на­ет Алк­ман:


Ни эри­си­хей­ский муж, ни пас­тырь,
Но с высот Сар­дий­ских…
(Фрг. 24. Бергк)

В Это­лии нахо­дил­ся Олен, упо­ми­на­ние о кото­ром есть у Гоме­ра в «Это­лий­ском спис­ке»; от это­го горо­да оста­лись толь­ко следы близ Плев­ро­на у подош­вы Ара­кин­фа. Непо­да­ле­ку лежа­ла Лиси­ма­хия (кото­рая так­же исчез­ла); она нахо­ди­лась на озе­ре, теперь назы­вае­мом Лиси­ма­хи­ей, а в преж­ние вре­ме­на — Гид­рой, меж­ду Плев­ро­ном и горо­дом Арси­но­ей. Послед­няя рань­ше была про­стым селе­ни­ем и назы­ва­лась Коно­пой; она была с.438 пре­об­ра­зо­ва­на в город Арси­но­ей, супру­гой и сест­рой Пто­ле­мея II, и удач­но рас­по­ло­же­на почти у пере­пра­вы через Ахе­лой. Нечто подоб­ное тому, что слу­чи­лось с Пиле­ной, про­изо­шло и с Оле­нем. Когда Гомер гово­рит о «высо­ко­взды­маю­щем­ся»33 и «ска­ли­стом»34 Калидоне, то это сле­ду­ет отно­сить к стране; ведь, как я уже ска­зал выше35, эта стра­на делит­ся на 2 части: гори­стую часть (или Эпи­к­тет)36 отно­сят к Калидо­ну, а рав­нин­ную область — к Плев­ро­ну.

23. В насто­я­щее вре­мя акар­нан­цы и это­лий­цы (как и мно­гие дру­гие пле­ме­на) исто­ще­ны и ослаб­ле­ны непре­рыв­ны­ми вой­на­ми. Одна­ко это­лий­цы очень дол­гое вре­мя вме­сте с акар­нан­ца­ми твер­до дер­жа­лись, сра­жа­ясь за свою неза­ви­си­мость не толь­ко про­тив македо­нян и про­чих гре­ков, но под конец и про­тив рим­лян. Посколь­ку Гомер и про­чие поэты и исто­ри­ки неред­ко упо­ми­на­ют о них ино­гда в ясных и согла­со­ван­ных выра­же­ни­ях, а иной раз менее понят­ны­ми сло­ва­ми (как это обна­ру­жи­ва­ет­ся из ска­зан­но­го мной о них рань­ше), то мне при­хо­дит­ся доба­вить кое-что из более древ­них рас­ска­зов, кото­рые име­ют харак­тер началь­ных исто­рий или воз­буж­да­ют сомне­ние.

C. 46124. Напри­мер, отно­си­тель­но Акар­на­нии я уже ска­зал, что ею завла­де­ли Лаерт и кефал­лен­цы. Мно­го писа­те­лей выска­зы­ва­лось о том, кто были преж­ние жите­ли этой стра­ны, но так как их сооб­ще­ния, хотя и несо­гла­со­ван­ные друг с дру­гом, все же поль­зу­ют­ся широ­кой извест­но­стью, то мне оста­ет­ся ска­зать о них свое решаю­щее сло­во. Итак, по их сло­вам, в преж­ние вре­ме­на тафий­цы и так назы­вае­мые теле­бои оби­та­ли в Акар­на­нии, а их вождь Кефал, кото­ро­го Амфи­т­ри­он сде­лал вла­ды­кой ост­ро­вов око­ло Тафо­са, гос­под­ст­во­вал и над этой стра­ной. Поэто­му мифы ста­ли при­пи­сы­вать ему пер­во­му вошед­ший в обы­чай пры­жок с Лев­ка­ты, как я уже ска­зал об этом выше37. Одна­ко Гомер не гово­рит о том, что тафий­цы власт­во­ва­ли над акар­нан­ца­ми до при­хо­да туда кефал­лен­цев и Лаер­та; он гово­рит толь­ко, что они были дру­зья­ми ита­кий­цев, поэто­му они либо вовсе не власт­во­ва­ли над эти­ми обла­стя­ми, либо доб­ро­воль­но усту­пи­ли стра­ну ита­кий­цам, либо, нако­нец, жили там вме­сте с ними в каче­стве посе­лен­цев. Какие-то коло­ни­сты из Лакеде­мо­на, види­мо, посе­ли­лись в Акар­на­нии — Ика­рий, отец Пене­ло­пы, и его спут­ни­ки. Дей­ст­ви­тель­но, Гомер в «Одис­сее» изо­бра­жа­ет Ика­рия и бра­тьев Пене­ло­пы еще живы­ми:


Они же38 стра­шат­ся в отчий Ика­рия дом обра­тить­ся,
Как бы ста­рец ее, наде­лен­ную щед­ро при­да­ным,
Замуж не выдал по соб­ст­вен­ной воле.
(Од. II, 52)

О бра­тьях ее поэт гово­рит так:


Ведь ее и отец уж и бра­тья всту­пить понуж­да­ют
В брак с Еври­ма­хом.
(Од. XV, 16)

В самом деле, неве­ро­ят­но, чтобы они жили в Лакеде­моне (ведь ина­че Теле­мах, при­быв туда, не оста­но­вил­ся бы в доме Мене­лая), и нам с.439 неиз­вест­но о дру­гом их месте житель­ства. Как гово­рят, Тин­да­рей и его брат Ика­рий при­бы­ли после их изгна­ния Гип­по­ко­он­том из род­ной стра­ны к Фестию, вла­ды­ке плев­рон­цев, и помог­ли ему завла­деть боль­шой обла­стью на дру­гом бере­гу Ахе­лоя с усло­ви­ем, что они полу­чат часть ее. Тин­да­рей, прав­да, вер­нул­ся домой, взяв в жены Леду, дочь Фестия; Ика­рий же остал­ся обла­да­те­лем части Акар­на­нии и от Поли­ка­сты, доче­ри Лигея, родил Пене­ло­пу и ее бра­тьев. Я уже ука­зал рань­ше39, что в «Спис­ке кораб­лей» упо­мя­ну­ты и акар­нан­цы, как при­ни­мав­шие уча­стие в похо­де на Или­он, при­чем назва­ны «те, что живут на бере­гу»40, а так­же


И на зем­ле мате­рой и на бре­ге про­ти­во­ле­жа­щем.
(Ил. II, 635)

Тогда мате­рик еще не назы­вал­ся Акар­на­ни­ей и побе­ре­жье Лев­ка­дой.

C. 46225. Эфор, напро­тив, утвер­жда­ет, что они не участ­во­ва­ли в похо­де. Он гово­рит, что Алк­ме­он, сын Амфи­а­рая, совер­шил поход с Дио­медом и про­чи­ми Эпи­го­на­ми, а после удач­ной вой­ны с фиван­ца­ми при­со­еди­нил­ся к Дио­меду и вме­сте с ним пока­рал вра­гов Энея. Пере­дав Дио­меду и Энею Это­лию, он всту­пил в Акар­на­нию и поко­рил ее. Меж­ду тем, про­дол­жа­ет Эфор, Ага­мем­нон в это вре­мя напал на арги­вян и лег­ко одер­жал победу, так как боль­шин­ство их после­до­ва­ло за Дио­медом. Одна­ко немно­го вре­ме­ни спу­стя, когда про­изо­шел поход под Трою, Ага­мем­нон из опа­се­ния, как бы во вре­мя его отсут­ст­вия в похо­де Дио­мед и его спут­ни­ки, вер­нув­шись с вой­ском домой (дей­ст­ви­тель­но до Ага­мем­но­на дошли слу­хи о боль­шом вой­ске, собрав­шем­ся у Дио­меда), с пол­ным пра­вом не завла­де­ли подо­баю­щей им вла­стью, ибо Дио­мед был наслед­ни­ком Адрас­та, а Алк­ме­он — сво­его отца, обду­мав все это, вызвал их, чтобы вер­нуть Аргос, и про­сил при­нять уча­стие в войне. Дио­мед дал себя уго­во­рить участ­во­вать в похо­де, Алк­ме­он же с него­до­ва­ни­ем отверг прось­бу. Поэто­му-то толь­ко одни акар­нан­цы не при­со­еди­ни­лись к похо­ду гре­ков. При­дер­жи­ва­ясь это­го ска­за­ния, акар­нан­цы, веро­ят­но, обма­ну­ли рим­лян и доби­лись у них неза­ви­си­мо­сти, утвер­ждая, что толь­ко они одни не участ­во­ва­ли в похо­де про­тив пред­ков рим­лян. Дей­ст­ви­тель­но, они не упо­мя­ну­ты ни в «Это­лий­ском спис­ке»41, ни где-либо отдель­но, вооб­ще их имя нигде не встре­ча­ет­ся в гоме­ров­ских поэ­мах.

26. Таким обра­зом, Эфор пред­став­ля­ет Акар­на­нию еще до Тро­ян­ской вой­ны под­власт­ной Алк­мео­ну и при­пи­сы­ва­ет послед­не­му осно­ва­ние амфи­лох­ско­го Аргоса; по его сло­вам Акар­на­ния назва­на име­нем сына Алк­мео­на Акар­на­на, а амфи­ло­хий­цы — име­нем его бра­та Амфи­ло­ха; поэто­му сооб­ще­ние Эфо­ра ока­зы­ва­ет­ся в чис­ле ска­за­ний, про­ти­во­ре­ча­щих гоме­ров­ским рас­ска­зам. Фукидид42 и дру­гие писа­те­ли рас­ска­зы­ва­ют, что Амфи­лох при воз­вра­ще­нии из похо­да под Трою остал­ся недо­во­лен поло­же­ни­ем дел в Арго­се и посе­лил­ся в этой стране, при­чем, по рас­ска­зам одних, он явил­ся туда в каче­стве закон­но­го наслед­ни­ка вла­сти сво­его бра­та, по дру­гим же — на иных осно­ва­ни­ях. Это я счи­тал нуж­ным рас­ска­зать соб­ст­вен­но об Акар­на­нии. Теперь я сооб­щу о ней общие сведе­ния с.440 в той мере, как они пере­пле­та­ют­ся с исто­ри­ей это­лий­цев, пере­да­вая о сле­дую­щих по поряд­ку собы­ти­ях из исто­рии это­лий­цев, посколь­ку я счи­таю нуж­ным при­со­еди­нить их к ска­зан­но­му рань­ше.


III

1. Что каса­ет­ся куре­тов, то одни писа­те­ли при­чис­ля­ют их к акар­нан­цам, дру­гие же — к это­лий­цам; соглас­но одним, они про­ис­хо­дят с Кри­та, C. 463а по дру­гим — с Евбеи. Так как упо­ми­на­ния о них есть и у Гоме­ра, то сна­ча­ла сле­ду­ет рас­смот­реть гоме­ров­ские сведе­ния. Пола­га­ют, что поэт счи­та­ет их ско­рее это­лий­ца­ми, чем акар­нан­ца­ми, если толь­ко они дей­ст­ви­тель­но были сыно­вья­ми Пор­фа­о­на:


Агрий и Мелас, а тре­тий из них был Эней коне­бо­рец
(Ил. XIV, 117)

Жили в Плев­роне и туч­ной зем­ле, Калидоне гори­стом.
(Ил. XIV, 116)

Это два это­лий­ских горо­да, име­на их при­веде­ны в «Это­лий­ском спис­ке». Даже соглас­но Гоме­ру, куре­ты, оче­вид­но, жили в Плев­роне, поэто­му они долж­ны быть это­лий­ца­ми. Те писа­те­ли, кото­рые дер­жат­ся про­ти­во­по­лож­но­го взгляда, введе­ны в заблуж­де­ние гоме­ров­ским спо­со­бом выра­же­ния, когда поэт гово­рит:


Брань была меж куре­тов и бран­но­лю­би­вых это­лян
Вкруг Калидо­на гра­да.
(Ил. IX, 529)

Ведь, про­дол­жа­ют они, не мог же поэт выра­зить­ся соб­ст­вен­но так: «бео­тий­цы и фиван­цы сра­жа­лись друг про­тив дру­га» или «арги­вяне и пело­пон­нес­цы». Я уже ука­зал преж­де1, что этот спо­соб выра­же­ния обы­чен не толь­ко у Гоме­ра, но неред­ко употреб­ля­ет­ся и про­чи­ми поэта­ми. Это наше объ­яс­не­ние, таким обра­зом, лег­ко мож­но оправ­дать. Пусть, одна­ко, те писа­те­ли объ­яс­нят, как мог Гомер поста­вить плев­рон­цев в «Это­лий­ском спис­ке», если они не были ни их еди­но­пле­мен­ни­ка­ми, ни это­лий­ца­ми.

2. По сло­вам Эфо­ра, это­лий­цы были пле­ме­нем, кото­рое нико­гда не под­чи­ня­лось дру­гим народ­но­стям; стра­на их с неза­па­мят­ных вре­мен не под­вер­га­лась разо­ре­нию вслед­ст­вие ее труд­ной доступ­но­сти и воен­но­го искус­ства жите­лей. Затем Эфор добав­ля­ет, что всей стра­ной вла­де­ли пер­во­на­чаль­но куре­ты; после того как из Элиды при­был Этол, сын Энди­ми­о­на, и одо­лел их вой­ной, куре­там при­шлось отсту­пить в так назы­вае­мую теперь Акар­на­нию; это­лий­цы вер­ну­лись назад вме­сте с эпей­ца­ми и осно­ва­ли древ­ней­шие горо­да в Это­лии; спу­стя 10 поко­ле­ний Элиду коло­ни­зо­вал Оксил, сын Гемо­на, кото­рый пере­пра­вил­ся в Пело­пон­нес из Это­лии. В дока­за­тель­ство это­го Эфор при­во­дит над­пи­си: одну в Фер­мах в Это­лии (где у них с.441 суще­ст­ву­ет отцов­ский обы­чай выби­рать долж­ност­ных лиц); над­пись выре­за­на на цоко­ле ста­туи Это­ла:


Сей устро­и­тель зем­ли, у пучи­ны Алфея взро­щен­ный
И олим­пий­ских риста­ний неко­гда близ­кий сосед,
Энди­ми­о­нов Этол. Это­лий­цы ему посвя­ти­ли
Памят­ник сей, чтобы знак доб­ле­сти их лице­зреть.

Дру­гая над­пись нахо­дит­ся на рыноч­ной пло­ща­ди элей­цев, на ста­туе Окси­ла:


Сей автох­то­нов народ Этол поки­нув когда-то,
C. 464 Слав­ной куре­тов зем­лей гроз­ным копьем овла­дел.
Рода того же пото­мок деся­тый, Гемо­на чадо,
Доб­лест­ный Оксил, град неко­гда сей осно­вал.

3. Таким обра­зом, эти­ми над­пи­ся­ми Эфор пра­виль­но пока­зы­ва­ет вза­им­ное род­ство элей­цев и это­лий­цев, так как обе над­пи­си не толь­ко соглас­но под­твер­жда­ют род­ство этих пле­мен, но и то, что они явля­ют­ся вза­им­ны­ми родо­на­чаль­ни­ка­ми. На этом осно­ва­нии Эфор успеш­но изоб­ли­ча­ет лож­ные утвер­жде­ния о том, что элей­цы — это дей­ст­ви­тель­но коло­ни­сты это­лий­цев, а это­лий­цы — не коло­ни­сты элей­цев. В дан­ном слу­чае Эфор ясно пока­зы­ва­ет то же самое про­ти­во­ре­чие в сво­ем писа­нии и утвер­жде­нии, на кото­рое я уже ука­зал2 у него отно­си­тель­но Дель­фий­ско­го ора­ку­ла. Дей­ст­ви­тель­но, после утвер­жде­ния о том, что Это­лия с неза­па­мят­ных вре­мен не под­вер­га­лась разо­ре­нию, и упо­мя­нув о том, что куре­ты пер­во­на­чаль­но овла­де­ли этой стра­ной, Эфо­ру сле­до­ва­ло бы в соот­вет­ст­вии с уже ска­зан­ным доба­вить еще, что куре­ты оста­ва­лись вла­дель­ца­ми этой зем­ли до его вре­мен, пото­му что толь­ко в таком слу­чае с пол­ным пра­вом мож­но назвать стра­ну «неис­пы­тав­шей разо­ре­ния» и нико­гда не быв­шей под чужим гос­под­ст­вом. Одна­ко Эфор, совер­шен­но забыв о сво­ем обе­ща­нии3, не при­бав­ля­ет это­го, но выска­зы­ва­ет про­ти­во­по­лож­ное утвер­жде­ние о том, что, после того как Этол при­был из Элиды и одо­лел куре­тов вой­ной, послед­ние уда­ли­лись в Акар­на­нию. Что же дру­гое явля­ет­ся харак­тер­ным при­зна­ком разо­ре­ния, как не воен­ное пора­же­ние и уход из стра­ны? На это ука­зы­ва­ет и над­пись у элей­цев. Ведь Этол, гла­сит над­пись,


Слав­ной куре­тов зем­лей гроз­ным копьем овла­дел.

4. Пожа­луй, кто-нибудь воз­ра­зит на это: Эфор хочет ска­зать, что Это­лия оста­ва­лась «нера­зо­рен­ной» с того вре­ме­ни, как она полу­чи­ла это имя — после при­бы­тия Это­ла. Одна­ко Эфор лиша­ет осно­ва­ния и это пред­по­ло­же­ние, утвер­ждая в после­дую­щем, что бо́льшую часть остав­ше­го­ся сре­ди это­лий­цев наро­да состав­ля­ли имен­но эпей­цы; впо­след­ст­вии же, когда эолий­цы, высе­лив­ши­е­ся вме­сте с бео­тий­ца­ми из Фес­са­лии, сме­ша­лись с послед­ни­ми, они сов­мест­но с бео­тий­ца­ми завла­де­ли этой стра­ной. Итак, веро­ят­но ли, чтобы они, напав на чужую стра­ну, без вой­ны жили бы там вме­сте с ее преж­ни­ми вла­дель­ца­ми, кото­рые вовсе не нуж­да­лись в таком сожи­тель­стве. с.442 Если это неве­ро­ят­но, то веро­ят­но ли, чтобы побеж­ден­ные силой ору­жия ока­за­лись в рав­ных усло­ви­ях с победи­те­ля­ми? Какое же это дру­гое «разо­ре­ние», как не пора­же­ние силой ору­жия? Апол­ло­дор гово­рит, что, соглас­но исто­рии, гиан­ты вышли из Бео­тии и посе­ли­лись вме­сте с это­лий­ца­ми. Эфор же, как буд­то бы удач­но изло­жив свою аргу­мен­та­цию, в заклю­че­ние при­бав­ля­ет: «Эти и подоб­но­го рода вопро­сы я обыч­но под­вер­гаю тща­тель­но­му рас­смот­ре­нию вся­кий раз, когда встре­ча­ет­ся что-нибудь или совер­шен­но сомни­тель­ное, или осно­ван­ное на лож­ном пред­став­ле­нии».

C. 4655. При всем том Эфор все же луч­ше дру­гих. И сам Поли­бий4, кото­рый так усерд­но хва­лит его, утвер­жда­ет, что Евдокс5 дал пре­крас­ный обзор гре­че­ской исто­рии, а Эфор — наи­луч­ший рас­сказ об осно­ва­нии горо­дов, род­ст­вен­ных свя­зях, пере­се­ле­ни­ях и родо­на­чаль­ни­ках. «Я же, — гово­рит он, — буду изо­бра­жать толь­ко совре­мен­ное состо­я­ние вещей и гово­рить как о поло­же­нии мест­но­стей, так и о рас­сто­я­ни­ях меж­ду ними; ведь это пред­мет, наи­бо­лее под­хо­дя­щий для хоро­гра­фии». Конеч­но, ты, Поли­бий, кото­рый вво­дишь «ходя­чие мне­ния»6 о рас­сто­я­ни­ях, имея дело со стра­на­ми вне Гре­ции и с соб­ст­вен­но гре­че­ски­ми зем­ля­ми, ты дол­жен оправ­ды­вать­ся как перед Посидо­ни­ем и Апол­ло­до­ром, так и перед неко­то­ры­ми дру­ги­ми писа­те­ля­ми. Поэто­му чита­тель дол­жен изви­нить меня и не раз­дра­жать­ся, если я ино­гда допус­каю какие-нибудь про­ма­хи (так как я чер­паю боль­шин­ство моих исто­ри­че­ских сведе­ний от таких писа­те­лей), но ско­рее быть доволь­ным тем, что я изла­гаю боль­шин­ство исто­ри­че­ских фак­тов луч­ше дру­гих или допол­няю про­пу­щен­ные ими по неведе­нию.

6. О куре­тах в ходу еще сле­дую­щие ска­за­ния, отча­сти име­ю­щие бли­жай­шее отно­ше­ние к исто­рии это­лий­цев и акар­нан­цев, отча­сти же более отда­лен­ное. Имен­но бли­жай­шее отно­ше­ние к исто­рии име­ют ска­за­ния в таком роде, как уже изло­жен­ные мною выше о том, что стра­ну, кото­рая теперь назы­ва­ет­ся Это­ли­ей, насе­ля­ли куре­ты и что послед­них вытес­ни­ли в Акар­на­нию при­быв­шие с Это­лом это­лий­цы. Далее, такие ска­за­ния, что в то вре­мя, когда куре­ты жили в Плев­ро­нии (тогда назы­вае­мой Куре­ти­дой), эолий­цы вторг­лись в эту стра­ну и, захва­тив ее, изгна­ли преж­них вла­де­те­лей. По сло­вам Архе­ма­ха Евбей­ско­го, куре­ты вна­ча­ле посе­ли­лись в Хал­киде, но так как во вре­мя посто­ян­ных войн за Лелант­скую рав­ни­ну вра­ги хва­та­ли их спе­ре­ди за воло­сы и выры­ва­ли их, то куре­ты ста­ли отра­щи­вать воло­сы сза­ди, а спе­ре­ди — стричь. Поэто­му их и назы­ва­ли «куре­та­ми» от сло­ва «стриж­ка»7; они пере­се­ли­лись в Это­лию и, завла­дев обла­стью око­ло Плев­ро­на, назва­ли жите­лей про­ти­во­по­лож­но­го бере­га Ахе­лоя акар­нан­ца­ми, пото­му что те ходи­ли с нестри­же­ны­ми8 голо­ва­ми. Неко­то­рые, напро­тив, утвер­жда­ют, что оба пле­ме­ни полу­чи­ли свои име­на от героя; иные же — что куре­ты назва­ны по име­ни горы Курия, воз­вы­шаю­щей­ся над Плев­ро­ном, и что это было одно из это­лий­ских пле­мен, как офии, агреи, еври­та­ны и неко­то­рые дру­гие. Но, как я заме­тил выше9, когда Это­лия была разде­ле­на на 2 части, область вокруг Калидо­на, как гово­рят, была под вла­стью Энея, тогда как извест­ной частью Плев­ро­нии вла­де­ли сыно­вья Пор­фа­о­на, имен­но Агрий и его семья, если дей­ст­ви­тель­но они:


C. 466с.443 Жили в Плев­роне и в туч­ной зем­ле, Калидоне гори­стом.
(Ил. XIV, 116)

Потом Плев­ро­ни­ей вла­дел Фестий, тесть Энея и отец Алфеи, пред­во­ди­тель куре­тов. Когда же раз­ра­зи­лась вой­на меж­ду сыно­вья­ми Фестия, с одной сто­ро­ны, и Эне­ем и Меле­а­гром — с дру­гой


(Бой о клы­ка­стой гла­ве и о коже щети­ни­стой веп­ря,
(Ил. IX, 548)

как гово­рил поэт, при­дер­жи­ва­ясь мифи­че­ско­го ска­за­ния о веп­ре, но, по всей веро­ят­но­сти, из-за клоч­ка зем­ли), то, по сло­вам Гоме­ра,


Брань была меж куре­тов и бран­но­лю­би­вых это­лян.
(Ил. IX, 529)

Тако­вы ска­за­ния, име­ю­щие бли­жай­шее отно­ше­ние к исто­рии это­лий­цев и акар­нан­цев.

7. Ска­за­ния, име­ю­щие более отда­лен­ное отно­ше­ние к это­му пред­ме­ту (исто­ри­ки в силу оди­на­ко­вых назва­ний про­сто соеди­ня­ют их вме­сте), а имен­но ска­за­ние, хотя и назы­вае­мое «Курет­ской исто­ри­ей» и «Исто­ри­ей о куре­тах» (подоб­но тому, как если бы это была исто­рия куре­тов, жив­ших в Это­лии и Акар­на­нии), не толь­ко отли­ча­ют­ся от этих исто­рий, но ско­рее похо­жи на ска­за­ния о сати­рах, силе­нах, вак­хах и тити­рах10. Ведь, по сло­вам тех писа­те­лей, кото­рые пере­да­ют ска­за­ния из исто­рии Кри­та и Фри­гии, куре­ты — это некие демо­ни­че­ские суще­ства, подоб­ные этим, или слу­ги богов; при­чем эти пре­да­ния у них пере­пле­та­ют­ся с рас­ска­за­ми об извест­ных свя­щен­ных обрядах, частью мисти­че­ских, частью свя­зан­ных с вос­пи­та­ни­ем мла­ден­ца Зев­са на Кри­те или с орги­я­ми в честь Мате­ри богов, справ­ля­е­мы­ми во Фри­гии и в обла­сти тро­ян­ской Иды. В этих ска­за­ни­ях обна­ру­жи­ва­ет­ся незна­чи­тель­ное раз­но­об­ра­зие: так, по одним ска­за­ни­ям, кори­бан­ты, каби­ры, Идей­ские Дак­ти­ли и тель­хи­ны отож­дествля­ют­ся с куре­та­ми, в дру­гих — эти пле­ме­на изо­бра­жа­ют­ся род­ст­вен­ны­ми с неко­то­ры­ми незна­чи­тель­ны­ми отли­чи­я­ми меж­ду собой. Гово­ря крат­ко, их всех счи­та­ют чем-то вро­де людей, бого­вдох­но­вен­ных и пора­жен­ных вак­хи­че­ским безу­ми­ем, кото­рые в обра­зе слу­жи­те­лей боже­ства при совер­ше­нии свя­щен­ных обрядов устра­ша­ют людей воен­ной пляс­кой, испол­ня­е­мой в пол­ном воору­же­нии под шум и звон ким­ва­лов, тим­па­нов и ору­жия в сопро­вож­де­нии флей­ты и воплей. Поэто­му эти свя­щен­ные обряды счи­та­ют в извест­ном отно­ше­нии род­ст­вен­ны­ми обрядам, справ­ля­е­мым у само­фра­кий­цев, на Лем­но­се и в неко­то­рых дру­гих местах, так как боже­ст­вен­ные слу­жи­те­ли назы­ва­ют­ся там одним и тем же име­нем. Впро­чем, вся­кое иссле­до­ва­ние в таком роде отно­сит­ся к обла­сти уче­ния о богах и не чуж­до умо­зре­нию фило­со­фа.

8. Так как сами исто­ри­ки из-за тож­де­ства имен куре­тов сопо­став­ля­ли несхо­жие пред­ме­ты, то и мне хоте­лось бы подроб­нее ска­зать о них в отступ­ле­нии, доба­вив под­хо­дя­щий к исто­рии рас­сказ о их физи­че­ском сло­же­нии. Впро­чем, неко­то­рые исто­ри­ки жела­ют даже сбли­зить их физи­че­ские с.444 каче­ства, быть может, в этом у них как раз есть извест­ная доля прав­до­по­до­бия. Так, напри­мер, они утвер­жда­ют, что это­лий­ские куре­ты полу­чи­ли это имя отто­го, что подоб­но «девуш­кам»11 оде­ва­лись в жен­ское пла­тье; ведь у гре­ков C. 467это было чем-то вро­де моды, ионий­цы назва­ны «длин­но­хи­тон­ны­ми»12, а вои­ны Лео­нида выхо­ди­ли на бой «с рас­че­сан­ны­ми воло­са­ми»13, за что, гово­рят, пер­сы выра­жа­ли им пре­зре­ние, хотя в бит­ве и диви­лись их муже­ству. Вооб­ще искус­ство ухо­да за воло­са­ми состо­ит в их пита­нии и стриж­ке, и оно свой­ст­вен­но как девуш­кам, так и юно­шам14; поэто­му есть мно­го спо­со­бов лег­ко уста­но­вить пер­во­на­чаль­ное зна­че­ние сло­ва «куре­ты». С дру­гой сто­ро­ны, веро­ят­но, что воен­ная пляс­ка, пер­во­на­чаль­но испол­няв­ша­я­ся лица­ми в такой при­чес­ке и одеж­де (при­чем эти лица назы­ва­лись куре­та­ми), дала повод людям, более воин­ст­вен­ным, чем дру­гие, и про­во­див­шим жизнь не рас­ста­ва­ясь с ору­жи­ем, назы­вать­ся тем же име­нем куре­тов: я имею в виду куре­тов на Евбее, в Это­лии и в Акар­на­нии. Дей­ст­ви­тель­но, Гомер назы­ва­ет этим име­нем моло­дых вои­нов:


Ты ж бла­го­род­ней­ших юно­шей15 в стане ахей­ском избрав­ши,
Все те дары, что вче­ра обе­ща­ли мы дать Ахил­ле­су,
С быст­ро­го мне при­не­си кораб­ля…
(Ил. XIX, 193)

И в дру­гом месте:


…а юно­ши16 сле­дом с дру­ги­ми дара­ми.
(Ил. XIX, 248)

Тако­вы мои сведе­ния об эти­мо­ло­гии име­ни куре­тов. Впро­чем, воен­ная пляс­ка была пляс­кой вои­нов. Это дока­зы­ва­ют как пирри­ха17, так и Пиррих, кото­ро­го счи­та­ют изо­бре­та­те­лем тако­го упраж­не­ния для юно­шей, а так­же и руко­вод­ство по воен­но­му искус­ству.

9. Теперь рас­смот­рим как все эти име­на соот­вет­ст­ву­ют одно­му и тому же пред­ме­ту и какие эле­мен­ты уче­ния о богах содер­жат­ся в их исто­рии. Общим для гре­ков и вар­ва­ров явля­ет­ся обы­чай совер­шать свя­щен­ные обряды, соеди­няя их с празд­нич­ным отды­хом, а имен­но: одни обряды справ­ля­ют­ся с рели­ги­оз­ным исступ­ле­ни­ем, дру­гие — без него; ино­гда — с музы­каль­ным сопро­вож­де­ни­ем, а ино­гда — без музы­ки; одни — сокро­вен­но, дру­гие — откры­то. Впро­чем, тот или иной харак­тер этих обрядов опре­де­ля­ет­ся самой при­ро­дой. Ведь отдых, во-пер­вых, отвле­ка­ет ум от чело­ве­че­ских заня­тий и обра­ща­ет под­лин­но сво­бод­ный ум к боже­ст­вен­но­му; во-вто­рых, боже­ст­вен­ное исступ­ле­ние осно­ва­но, по-види­мо­му, на неко­ем боже­ст­вен­ном вдох­но­ве­нии и осо­бен­но близ­ко роду людей, наде­лен­ных про­ро­че­ским даром; в-третьих, таин­ст­вен­ная сокро­вен­ность свя­щен­ных обрядов при­да­ет боль­ше свя­то­сти боже­ст­вен­но­му, так как она под­ра­жа­ет боже­ст­вен­но­му есте­ству, непо­сти­жи­мо­му чело­ве­че­ским чув­ствам; нако­нец, в-чет­вер­тых, музы­ка, сопро­вож­даю­щая пляс­ку, ритм и мело­дия при­во­дит нас в сопри­кос­но­ве­ние с боже­ст­вом одно­вре­мен­но как вызы­вае­мым ею удо­воль­ст­ви­ем, так и с.445 худо­же­ст­вен­ным испол­не­ни­ем, что про­ис­хо­дит по сле­дую­щей при­чине. Хотя и вер­но сле­дую­щее изре­че­ние: люди более все­го упо­доб­ля­ют­ся богам тогда, когда они тво­рят доб­ро дру­гим, но, пожа­луй, пра­виль­нее было бы ска­зать: когда они счаст­ли­вы. А такое сча­стье созда­ют радо­сти, празд­не­ства, заня­тие фило­со­фи­ей и музы­кой. Ведь если музы­ка в какой-то сте­пе­ни под­вер­га­ет­ся C. 468извра­ще­нию, когда музы­кан­ты обра­ща­ют свое искус­ство на чув­ст­вен­ные удо­воль­ст­вия на пирах, пля­со­вых и сце­ни­че­ских пред­став­ле­ни­ях и тому подоб­ных зре­ли­щах, то не сле­ду­ет пори­цать за это музы­ку, а луч­ше иссле­до­вать сущ­ность осно­ван­но­го на ней вос­пи­та­ния.

10. Вот поче­му Пла­тон, а еще рань­ше его пифа­го­рей­цы назва­ли фило­со­фию музы­кой18 и утвер­жда­ли, что мир обра­зо­вал­ся по зако­нам гар­мо­нии19, счи­тая вся­кий род музы­ки про­из­веде­ни­ем богов. Поэто­му Музы явля­ют­ся боги­ня­ми и Апол­лон — пред­во­ди­те­лем Муз, а вся поэ­зия — вос­хва­ле­ни­ем богов. Рав­ным обра­зом они при­пи­сы­ва­ют музы­ке уста­нов­ле­ние нрав­ст­вен­но­сти, так как, по их мне­нию, все, что слу­жит для исправ­ле­ния ума, близ­ко богам. Боль­шин­ство гре­ков при­пи­сы­ва­ло Дио­ни­су, Апол­ло­ну, Гека­те, Музам и преж­де все­го Демет­ре вся­ко­го рода орги­а­сти­че­ские, вак­хи­че­ские и хоро­вые празд­не­ства, а так­же мисти­че­ское нача­ло в празд­не­ствах посвя­ще­ния; они назы­ва­ют Иак­хом не толь­ко Дио­ни­са, но и демо­на-пред­во­ди­те­ля мисте­рий Демет­ры. Ноше­ние вет­вей, хоро­вые пляс­ки и посвя­ще­ния — общие эле­мен­ты куль­та этих богов. Что каса­ет­ся Муз и Апол­ло­на, то Музы сто­ят во гла­ве хоров, а Апол­лон не толь­ко руко­во­дит хора­ми, но его веде­нию при­над­ле­жит искус­ство про­ри­ца­ния. Слу­жи­те­ля­ми Муз явля­ют­ся все обра­зо­ван­ные люди и в осо­бен­но­сти музы­кан­ты, они же и слу­жи­те­ли Апол­ло­на, а так­же те, кто зани­ма­ет­ся искус­ст­вом про­ри­ца­ния; слу­жи­те­ли Демет­ры, — посвя­щен­ные факе­ло­нос­цы и иеро­фан­ты20; Дио­ни­са — силе­ны, сати­ры, вак­хан­ки, а так­же лены и фии, мим­ал­ло­ны, наиды, ним­фы и так назы­вае­мые тити­ры.

11. Кро­ме этих свя­щен­ных обрядов, на Кри­те справ­ля­лись еще осо­бые обряды в честь Зев­са с орги­я­ми; в них при­ни­ма­ли уча­стие и слу­жи­те­ли, каки­ми в куль­те Дио­ни­са явля­лись сати­ры. Их назы­ва­ли куре­та­ми; это были какие-то юно­ши, кото­рые испол­ня­ли упраж­не­ния в доспе­хах в сопро­вож­де­нии пляс­ки, пред­став­ляя при этом мифи­че­скую исто­рию о рож­де­нии Зев­са; в этой сцене они изо­бра­жа­ли Кро­но­са, обыч­но пожи­рав­ше­го сво­их детей тот­час после их рож­де­ния, и Рею в хло­потах ута­ить свои роды, чтобы, уда­лив ново­рож­ден­ное дитя, по воз­мож­но­сти спа­сти его. Для это­го боги­ня, как гово­рят, берет себе в помощ­ни­ки куре­тов, кото­рые, окру­жив боги­ню буб­на­ми и тому подоб­ны­ми шумо­вы­ми инстру­мен­та­ми, долж­ны были воен­ной пляс­кой и шумом устра­шить Кро­но­са и неза­мет­но похи­тить его ребен­ка. По пре­да­нию, они и вос­пи­та­ли мла­ден­ца Зев­са столь же забот­ли­во. Отто­го-то куре­ты и были удо­сто­е­ны это­го почет­но­го име­ни, что либо ока­за­ли эту услу­гу, будучи сами моло­ды­ми и юны­ми, либо вос­пи­та­ли ребен­ка Зев­са (ибо при­во­дят оба объ­яс­не­ния). Они явля­ют­ся чем-то вро­де сати­ров у Зев­са. Так обсто­ит дело у гре­ков с орги­а­сти­че­ски­ми C. 469куль­та­ми.

с.446 12. Что каса­ет­ся бере­кин­тов — одно­го из фри­гий­ских пле­мен — и вооб­ще фри­гий­цев, а так­же тро­ян­цев, живу­щих в окрест­но­стях Иды, то они почи­та­ют Рею, справ­ляя ей оргии, и назы­ва­ют ее Мате­рью богов, Агди­сти­дой и Вели­кой фри­гий­ской боги­ней, а так­же от име­ни мест­но­стей — Иде­ей, Дин­диме­ной, Сипи­ле­ной, Пес­си­нун­ти­дой, Кибе­лой и Кибе­бой21. Гре­ки же назы­ва­ют ее слу­жи­те­лей тем же име­нем куре­тов; одна­ко они не заим­ст­ву­ют это назва­ние из того же кру­га мифи­че­ских рас­ска­зов22, но счи­та­ют их каки­ми-то демо­на­ми-помощ­ни­ка­ми подоб­но сати­рам. Их же назы­ва­ют кори­бан­та­ми.

13. В поль­зу таких пред­по­ло­же­ний свиде­тель­ст­ву­ют поэты. Напри­мер, Пин­дар в дифи­рам­бе, кото­рый начи­на­ет­ся сло­ва­ми:


Преж­де тяну­лась23 вер­ви­ем дол­гим песнь
Дифи­рам­бов,

вспом­нив древ­ние и новые гим­ны в честь Дио­ни­са и пере­хо­дя от них, гово­рит:


Тебе начи­нать вступ­ле­ние,
Матерь Вели­кая, буб­ны ким­ва­лов гото­вы
И средь них тре­щоток звон и факел,
Жел­тые сос­ны что оза­ря­ет.
(Геракл или Кер­бер. Э. Пюеш)

Поэт ука­зы­ва­ет на общ­ность обрядов, уста­нов­лен­ных в куль­те Дио­ни­са у гре­ков, с фри­гий­ски­ми обряда­ми в куль­те Мате­ри богов, выяв­ляя род­ст­вен­ную связь меж­ду ними. Подоб­ное же сбли­же­ние дела­ет и Еври­пид в «Вак­хан­ках», соеди­няя вме­сте фри­гий­ские обы­чаи с лидий­ски­ми по их сход­ству.


А вы, со мной поки­нув­шие Тмол,
Вы, Лидии пито­ми­цы, подру­ги
В пути и вла­сти, — вы теперь тим­пан
Над голо­вой фри­гий­ской под­ни­мая,
Пода­рок Реи — мате­ри и мой…

И даль­ше:


О, как ты счаст­лив, смерт­ный,
Если в мире с бога­ми
Таин­ства их позна­ешь ты,
Если, на высях ликуя,
Вак­ха вос­тор­гов чистых
Душу испол­нишь роб­кую,
Счаст­лив, если при­об­щен ты
Оргий мате­ри Кибе­лы;
Если тир­сом потря­сая,
Плю­ща зеле­нью увен­чан,
В мире слу­жишь Дио­ни­су.
Впе­ред, вак­хан­ки, впе­ред!
Вы бога и божье­го сына
Домой Дио­ни­са веди­те!
С гор Фри­гий­ских на стог­ны Элла­ды.
(Вак­хан­ки 55, 72)

с.447 Затем в сле­дую­щих сти­хах поэт свя­зы­ва­ет крит­ские обряды с фри­гий­ски­ми:


Кри­та юдоль свя­тая,
Мрач­ный при­ют куре­тов,
Зрел ты рож­де­нье Зев­са
С греб­нем трой­ным на шле­ме.
C. 470 Там кори­бан­ты24 обруч
Кожей нашли оде­тый.
Дико тим­пан загудел:
С слад­ки­ми зву­ка­ми слить­ся хотел
Фри­гий­ских флейт; тим­пан вру­чи­ли Рее,
Но ста­ли петь под гул его вак­хан­ки.
Сати­рам Рея его отда­ла:
Звон­кая кожа с ума их све­ла.
В три­е­те­риды25 свя­тые
Его звон весе­лит хоро­во­ды,
Их же любит наш царь Дио­нис.

В «Пала­меде» хор гово­рит:


Фису Дио­ни­са
Дочь, кото­рый на Иде
Тешит­ся с мате­рью милой
Тим­па­нов под зву­ки.
(Фрг. 586. Наук)

14. Когда поэты сопо­став­ля­ют Силе­на, Мар­сия и Олим­па, пред­став­ляя их изо­бре­та­те­ля­ми флейт, то они опять ста­вят дио­ни­си­че­ские обряды в связь с фри­гий­ски­ми; неред­ко они име­на Иды и Олим­па застав­ля­ют «зву­чать»26 неяс­но, как буд­то это одна и та же гора. Дей­ст­ви­тель­но, на Иде есть 4 вер­ши­ны, назы­вае­мые Олим­па­ми вбли­зи Антан­д­рии; есть и мисий­ский Олимп, при­мы­каю­щий к Иде, но не тож­де­ст­вен­ный ей. Софокл в «Полик­сене» пред­став­ля­ет Мене­лая поспеш­но уез­жаю­щим из-под Трои, а Ага­мем­но­на желаю­щим немно­го задер­жать­ся для уми­ло­стив­ле­ния Афи­ны, а затем вла­га­ет в уста Мене­лая сле­дую­щие сло­ва:


Не покидай зем­ли идей­ской, здесь,
Собрав ста­да Олим­па, в жерт­ву при­не­си.
(Фрг. 47, 9. Наук)

15. Для зву­ков флей­ты, шума тре­щоток, зво­на ким­ва­лов, гро­ма тим­па­нов, кри­ков одоб­ре­ния и лико­ва­ния и топота ног они изо­бре­ли осо­бые име­на, а так­же при­ме­ня­ли и неко­то­рые дру­гие име­на, кото­ры­ми они назы­ва­ли слу­жи­те­лей богов, участ­ни­ков хоров и испол­ни­те­лей свя­щен­ных обрядов: каби­ры, кори­бан­ты, паны, сати­ры и тити­ры; бога они назы­ва­ли Вак­хом, Рею — Кибе­лой или Кибе­бой и Дин­диме­ной по местам их почи­та­ния. Саба­зий так­же при­над­ле­жит к чис­лу фри­гий­ских божеств, и неко­то­рым обра­зом он дитя Мате­ри [богов], так как он тоже пере­дал таин­ства Дио­ни­са.

с.448 16. С эти­ми обряда­ми схо­жи Коти­тии и Бен­дидии у фра­кий­цев, у кото­рых воз­ник­ли и орфи­че­ские обряды. Эсхил упо­ми­на­ет о Коти­се, почи­тае­мой у эдо­ний­цев, а так­же о музы­каль­ных инстру­мен­тах, при­ме­няв­ших­ся на ее празд­не­ствах. Ведь он гово­рит:


Котис, свя­тая Эдон­ской зем­ли,
Вы, гор­ных орудий вла­дель­цы,

а затем тот­час при­бав­ля­ет упо­ми­на­ние о слу­жи­те­лях Дио­ни­са:


И один в руках
Сви­рель дер­жа — изде­лье рез­ца,
Искус­ст­вом паль­цев напол­ня­ет песнь.
Звук ее воз­буж­да­ет безумье.
А в то вре­мя дру­гой чашек медью зве­нит.

И потом:


C. 471 Звон­ко пес­ня лику­ет,
И откуда-то из тай­ни­ка гроз­но мимов зву­чит
Бычье­глас­ный рев и мыча­нье,
И тим­па­на эхо, слов­но гром
Из под­зем­но­го цар­ства несет­ся.
(Эдо­ний­цы, фрг. 57. Наук)

Ведь эти обряды похо­жи на фри­гий­ские, и весь­ма веро­ят­но, что, посколь­ку сами фри­гий­цы явля­лись пере­се­лен­ца­ми из Фра­кии, эти обряды были пере­не­се­ны сюда из Фра­кии. Сопо­став­ле­ни­ем Дио­ни­са с эдо­ний­ским Ликур­гом поэты наме­ка­ют на оди­на­ко­вый харак­тер этих свя­щен­ных обрядов.

17. Исхо­дя из мело­дии рит­ма и музы­каль­ных инстру­мен­тов, всю фра­кий­скую музы­ку счи­та­ют ази­ат­ской. Это вид­но из назва­ния мест­но­стей, где суще­ст­во­вал культ Муз. Дей­ст­ви­тель­но, Пие­рия, Олимп, Пимпла и Либе­фрон в древ­но­сти были фра­кий­ски­ми мест­но­стя­ми и гора­ми, хотя теперь они при­над­ле­жат македо­ня­нам; Гели­кон посвя­ти­ли Музам фра­кий­цы, посе­лив­ши­е­ся в Бео­тии, кото­рые посвя­ти­ли им так­же пеще­ру нимф-либе­ф­ри­ад. Рав­ным обра­зом тех, кто в древ­ние вре­ме­на зани­ма­лись музы­кой, назы­ва­ют фра­кий­ца­ми — Орфея, Мусея, Фами­ри­са; Евмолп так­же полу­чил свое имя отсюда. Писа­те­ли, кото­рые посвя­ти­ли Дио­ни­су целую Азию вплоть до Индии, про­из­во­дят оттуда бо́льшую часть музы­ки. Так, один писа­тель гово­рит, «уда­ряя по ази­ат­ской кифа­ре», дру­гой назы­ва­ет флей­ты «бере­кинт­ски­ми» и «фри­гий­ски­ми»; неко­то­рые инстру­мен­ты носят вар­вар­ские назва­ния: наб­лас, сам­би­ка, бар­би­тос, мага­дис и неко­то­рые дру­гие.

18. Афи­няне про­яв­ля­ли посто­ян­ную склон­ность к ино­зем­ным заим­ст­во­ва­ни­ям как вооб­ще, так и в отно­ше­нии куль­та чуже­зем­ных богов. Дей­ст­ви­тель­но, они вос­при­ня­ли так мно­го чуже­зем­ных обрядов, что за это их даже осме­и­ва­ли в комедии. Это отно­сит­ся к фра­кий­ским и фри­гий­ским обрядам. Напри­мер, о Бен­диди­ях упо­ми­на­ет Пла­тон27, а о фри­гий­ских обрядах — Демо­сфен28, упре­каю­щий мать Эсхи­на и его само­го за то, что с.449 тот при­сут­ст­во­вал вме­сте с мате­рью на тай­ных свя­щен­но­дей­ст­ви­ях, участ­во­вал в дио­ни­си­че­ской про­цес­сии, мно­го­крат­но вос­кли­цая: euoî sa­boî и hýēs áttes, áttēs hýēs29. Ибо эти сло­ва употреб­ля­ют­ся при слу­же­нии Саба­зию и Вели­кой Мате­ри.

19. Кро­ме это­го, отно­си­тель­но этих демо­нов и их раз­но­об­раз­ных имен мож­но обна­ру­жить, что они назы­ва­лись не толь­ко слу­жи­те­ля­ми богов, но и сами счи­та­лись бога­ми. Так, по сло­вам Геси­о­да, напри­мер, у Гека­те­ра и доче­ри Форо­нея было 5 доче­рей:


От них же гор­ные ним­фы — боги­ни роди­лись
И поко­ле­нье ничтож­ных, к тру­ду неспо­соб­ных сати­ров,
И род куре­тов — богов, воз­лю­бив­ших затеи и пляс­ки.
(Фрг. 198. Ржах)

C. 472Автор «Форо­ниды»30 назы­ва­ет куре­тов «флей­ти­ста­ми» и «фри­гий­ца­ми»; дру­гие же писа­те­ли — «порож­де­ни­я­ми зем­ли» и «нося­щи­ми мед­ные щиты». Иные назы­ва­ют «фри­гий­ца­ми» кори­бан­тов, а не куре­тов, послед­них же — «кри­тя­на­ми» и гово­рят, что кри­тяне пер­вы­ми ста­ли носить мед­ные доспе­хи на Евбее; поэто­му-то их назы­ва­ли так­же «хал­кидя­на­ми»31. Одни утвер­жда­ют, что тита­ны дали Рее воору­жен­ных слу­жи­те­лей — кори­бан­тов, при­быв­ших из Бак­три­а­ны, дру­гие — из Кол­хиды. В крит­ских ска­за­ни­ях куре­ты назы­ва­ют­ся «кор­миль­ца­ми» и «стра­жа­ми Зев­са», вызван­ны­ми Реей из Фри­гии на Крит. По рас­ска­зам неко­то­рых, на Родо­се было 9 тель­хи­нов32, при­чем куре­та­ми назы­ва­лись те из них, кото­рые, сопро­вож­дая Рею на Крит, «вос­пи­ты­ва­ли мла­ден­ца Зев­са». Кир­бант, друг куре­тов, осно­вал Гиера­пит­ну. Он дал повод пра­сий­цам утвер­ждать сре­ди родо­с­цев, что кори­бан­ты были неки­ми демо­на­ми — детьми Афи­ны и Гелиоса. Соглас­но дру­гим, кори­бан­ты — дети Кро­но­са; нако­нец, еще неко­то­рые писа­те­ли счи­та­ют их сыно­вья­ми Зев­са и Кал­лио­пы и утвер­жда­ют их тож­де­ство с каби­ра­ми. Послед­ние, по их сло­вам, ушли на Само­фра­кию (преж­де назы­вае­мую Мели­той), а обряды каби­ров име­ли мисти­че­ский харак­тер.

20. Эти ска­за­ния собрал Демет­рий Скеп­сий­ский. Но он не при­ни­ма­ет послед­не­го утвер­жде­ния, так как, по его сло­вам, на Само­фра­кии не было ника­ких мисти­че­ских ска­за­ний о каби­рах. Одна­ко он при­во­дит мне­ние Сте­сим­брота из Фасо­са, что на Само­фра­кии совер­ша­лись свя­щен­ные обряды в честь каби­ров, а назва­ние свое каби­ры, по его мне­нию, полу­чи­ли от горы Каби­ра в Бере­кин­тии. Неко­то­рые счи­та­ют куре­тов слу­жи­те­ля­ми Гека­ты, отож­дествляя их с кори­бан­та­ми. Одна­ко Демет­рий Скеп­сий­ский опять на это воз­ра­жа­ет (в про­ти­во­по­лож­ность сло­вам Еври­пида)33, гово­ря, что на Кри­те почи­та­ние Реи не было обыч­ным и рас­про­стра­нен­ным как тузем­ное, но явля­лось таким толь­ко во Фри­гии и Тро­аде; те же, кто дела­ет такие утвер­жде­ния, по его сло­вам, пере­да­ют ско­рее мифы, чем исто­ри­че­ские сведе­ния; впро­чем, быть может, к тако­му заблуж­де­нию мог­ло при­ве­сти их и слу­чай­ное тож­де­ство назва­ний мест­но­стей. Так, напри­мер, Ида — не толь­ко тро­ян­ская, но и крит­ская гора, а Дик­та — мест­ность с.450 в Скеп­сии и гора на Кри­те. Вер­ши­на Иды — Пит­на, от кото­рой назван город Гиера­пит­на. Гип­по­ко­ро­на — мест­ность в Адра­мит­тен­ской обла­сти, а Гип­по­ко­ро­ний — на Кри­те. Само­ний — восточ­ный мыс ост­ро­ва, а так­же рав­ни­на в Неандрий­ской обла­сти и в обла­сти алек­сан­дрий­цев.

21. Арги­вя­нин Аку­си­лай счи­та­ет Кад­ми­ла сыном Каби­ро и Гефе­ста и отцом трех каби­ров, от кото­рых про­изо­шли ним­фы-каби­риды. По сло­вам Фере­кида, от Апол­ло­на и Ретии про­изо­шли 9 кир­бан­тов, кото­рые оби­та­ли на Само­фра­кии. От Каби­ро, доче­ри Про­тея, и Гефе­ста про­изо­шли 3 каби­ра и 3 ним­фы-каби­риды; в честь тех и дру­гих были уста­нов­ле­ны свя­щен­ные C. 473обряды. Более все­го каби­ры поль­зо­ва­лись почи­та­ни­ем как раз на Имбро­се и Лем­но­се, но их чти­ли так­же в отдель­ных горо­дах Тро­ян­ской обла­сти. Их име­на, впро­чем, сохра­ня­ют­ся в тайне. Геро­дот упо­ми­на­ет34 о суще­ст­во­ва­нии хра­мов каби­ров, как и Гефе­ста, в Мем­фи­се; Кам­бис, одна­ко, по его сло­вам, раз­ру­шил их. Места почи­та­ния этих демо­нов необи­тае­мы: Кори­бан­тий в Гама­к­си­тии, в обла­сти, теперь при­над­ле­жа­щей алек­сан­дрий­цам, вбли­зи Смин­фия, и Кори­бис­са в обла­сти Скеп­си­са око­ло реки Евре­ен­та и селе­ния того же име­ни, а так­же око­ло пото­ка Эфало­ен­та. По сло­вам Демет­рия Скеп­сий­ско­го, пред­став­ля­ет­ся веро­ят­ной тож­де­ст­вен­ность куре­тов и кори­бан­тов; их счи­та­ли моло­ды­ми людь­ми или юно­ша­ми, кото­рых при­гла­ша­ли для воен­ной пляс­ки на празд­ни­ках Мате­ри богов, а так­же «кори­бан­та­ми» отто­го, что они на пля­со­вой манер «ходи­ли бода­ясь голо­вой»35. Гомер назы­ва­ет их искус­ны­ми пля­су­на­ми36:


Но при­гла­си­те сюда пля­су­нов феа­кий­ских искус­ных.
(Од. VIII, 250)

Так как кори­бан­ты были пля­су­на­ми и под­вер­жен­ны­ми исступ­ле­нию, то мы назы­ваем беше­но вер­тя­щих­ся людей «кори­бант­ст­ву­ю­щи­ми».

22. По сло­вам неко­то­рых, Идей­ски­ми Дак­ти­ля­ми назы­ва­ли пер­во­на­чаль­ных посе­лен­цев идей­ско­го пред­го­рья. Ибо пред­го­рья назы­ва­ли «нога­ми», а вер­ши­ны гор — «гла­ва­ми». Таким обра­зом, неко­то­рые око­неч­но­сти Иды (все они были посвя­ще­ны Мате­ри богов) назы­ва­лись Дак­ти­ля­ми. Как дума­ет Софокл37, пер­вы­ми Дак­ти­ля­ми были 5 муж­чин, кото­рые впер­вые откры­ли желе­зо и его обра­бот­ку, а так­же мно­го дру­го­го полез­но­го для жиз­ни; у них было 5 сестер: по чис­лу их все они назы­ва­лись Дак­ти­ля­ми38. Дру­гие, одна­ко, пере­да­ют мифи­че­ский рас­сказ ина­че, соеди­няя в нем один сомни­тель­ный эле­мент с дру­гим, при­чем име­на и чис­ло Дак­ти­лей у них раз­лич­ны; так, одно­го из них они назы­ва­ют Кель­ми­сом, дру­гих — Дам­на­ме­не­ем, Герак­лом и Акмо­ном. Одни счи­та­ют их мест­ны­ми жите­ля­ми Иды, дру­гие — пере­се­лен­ца­ми. Одна­ко все соглас­но утвер­жда­ют, что они впер­вые нача­ли обра­ба­ты­вать желе­зо на Иде; все счи­та­ют их кол­ду­на­ми и слу­жи­те­ля­ми Мате­ри богов, жив­ши­ми во Фри­гии око­ло Иды. Они назы­ва­ют Тро­аду Фри­ги­ей, пото­му что после раз­ру­ше­ния Трои фри­гий­цы, будучи соседя­ми Тро­ады, овла­де­ли ею. Куре­ты и кори­бан­ты, как пред­по­ла­га­ют, и явля­ют­ся потом­ка­ми Идей­ских Дак­ти­лей. Во вся­ком слу­чае пер­вые 100 чело­век, родив­ши­е­ся на Кри­те, назы­ва­лись Идей­ски­ми с.451 Дак­ти­ля­ми; 9 куре­тов, как гово­рят, были их потом­ка­ми; каж­дый из них про­из­вел по 10 детей, кото­рые назы­ва­лись Идей­ски­ми Дак­ти­ля­ми.

C. 47423. Хотя я мень­ше все­го люб­лю вда­вать­ся в мифи­че­ское, но вынуж­ден к подоб­но­му обсуж­де­нию это­го пред­ме­та, так как он каса­ет­ся уче­ния о богах. Вся­кое уче­ние о богах долж­но иссле­до­вать древ­ние пред­став­ле­ния и мифы, ибо люди древ­но­сти обле­ка­ли в зага­доч­ную фор­му свои при­род­ные пред­став­ле­ния по этим вопро­сам и посто­ян­но при­да­ва­ли эле­мент мифи­че­ско­го сво­им рас­суж­де­ни­ям. Раз­га­дать все эти загад­ки совер­шен­но точ­но нелег­ко. Одна­ко если выве­сти на свет божий всю мас­су мифи­че­ских ска­за­ний, то согла­со­ван­ных меж­ду собой, то про­ти­во­ре­чи­вых, то на осно­ва­нии их мож­но лег­че уга­дать исти­ну. Так, напри­мер, мифы «о ски­та­ни­ях по горам» рев­ност­ных слу­жи­те­лей богов и самих богов и о их боже­ст­вен­ном вдох­но­ве­нии рас­ска­зы­ва­ют, веро­ят­но, на том же осно­ва­нии, поче­му люди счи­та­ют богов небес­ны­ми суще­ства­ми, заботя­щи­ми­ся как о мно­гом дру­гом, так в осо­бен­но­сти и о пред­виде­нии по зна­ме­ни­ям. Таким обра­зом, гор­ное дело, охота и поис­ки жиз­нен­но необ­хо­ди­мых пред­ме­тов, оче­вид­но, род­ст­вен­ны «ски­та­нию по горам», тогда как шар­ла­тан­ство и кол­дов­ство близ­ки к рели­ги­оз­но­му вдох­но­ве­нию, рели­ги­оз­ным обрядам и гада­ни­ям. Тако­во и мастер­ство [этих людей] в осо­бен­но­сти же в искус­ствах дио­ни­си­че­ском и орфи­че­ском. Впро­чем, об этих пред­ме­тах доста­точ­но.


IV

1. Так как я вна­ча­ле уже дал опи­са­ние ост­ро­вов око­ло Пело­пон­не­са, как всех осталь­ных, так в осо­бен­но­сти тех, что лежат в Коринф­ском зали­ве и перед ним, то теперь по поряд­ку при­хо­дит­ся гово­рить о Кри­те (ведь и этот ост­ров отно­сит­ся к Пело­пон­не­су) и неко­то­рых ост­ро­вах око­ло Кри­та. К послед­ним при­над­ле­жат Кикла­ды и Спо­ра­ды, одни сто­я­щие упо­ми­на­ния, дру­гие же менее зна­чи­тель­ные.

2. Теперь я сна­ча­ла ска­жу о Кри­те. Хотя, по сло­вам Евдок­са, этот ост­ров рас­по­ло­жен в Эгей­ском море, одна­ко так утвер­ждать нель­зя, а сле­ду­ет луч­ше ска­зать, что он лежит меж­ду Кире­на­и­кой и частью Гре­ции от Суния до Лако­ни­ки; в дли­ну Крит про­сти­ра­ет­ся парал­лель­но этим стра­нам с запа­да на восток; с севе­ра он омы­ва­ет­ся Эгей­ским и Крит­ским моря­ми, а с юга — Ливий­ским морем, при­мы­каю­щим к Еги­пет­ско­му. Из око­неч­но­стей ост­ро­ва запад­ная нахо­дит­ся у Фала­сар­ны; в шири­ну она око­ло 200 ста­дий и разде­ля­ет­ся на 2 мыса, из кото­рых запад­ный носит назва­ние Кри­уме­то­пон1, а север­ный — Кимар, восточ­ный же мыс — это Само­ний, выдаю­щий­ся немно­го даль­ше Суния на восток.

3. По Соси­кра­ту (сооб­ще­ние кото­ро­го об ост­ро­ве Апол­ло­дор при­зна­ет точ­ным), дли­на Кри­та состав­ля­ет не более 2300 ста­дий, шири­на же C. 475мень­ше дли­ны2, так что его окруж­ность, соглас­но Соси­кра­ту, состав­ля­ет, пожа­луй, более 5000 ста­дий. Арте­ми­дор опре­де­ля­ет ее в 4100 ста­дий. Иеро­ним, напро­тив, при­ни­мая дли­ну ост­ро­ва в 2000 ста­дий, а шири­ну неоди­на­ко­вой, мог бы счи­тать окруж­ность боль­шей, чем Арте­ми­дор. Ибо с.452 око­ло третьей части ее дли­ны […]3; отсюда идет пере­ше­ек почти в 100 ста­дий с посе­ле­ни­я­ми Амфи­м­ал­лой на север­ном море, а на южном — Феник­сом, при­над­ле­жа­щим лам­пей­цам. Наи­боль­шей шири­ны ост­ров дости­га­ет в цен­траль­ной части. Бере­га его отсюда опять схо­дят­ся в пере­ше­ек, еще у́же преж­не­го (око­ло 60 ста­дий в шири­ну), лежа­щий меж­ду Мино­ей — горо­дом лик­тий­цев, Гиера­пит­ной и Ливий­ским морем; в зали­ве лежит город. Ост­ров закан­чи­ва­ет­ся ост­рым мысом Само­ни­ем, кото­рый обра­щен к Егип­ту и ост­ро­вам родо­с­цев.

4. Крит — гори­стый и леси­стый ост­ров, но на нем есть пло­до­род­ные доли­ны. Из гор запад­ные назы­ва­ют­ся Лев­ка4, высотой они не усту­па­ют Таи­ге­ту, про­сти­ра­ясь око­ло 300 ста­дий в дли­ну и обра­зуя гор­ную цепь, окан­чи­ваю­щу­ю­ся при­бли­зи­тель­но у про­ли­ва. В цен­тре, в самой широ­кой части ост­ро­ва, нахо­дит­ся гора Ида — самая высо­кая на Кри­те, круг­лая по фор­ме, име­ет в окруж­но­сти 600 ста­дий; вокруг нее рас­по­ло­же­ны самые луч­шие горо­да. Впро­чем, есть и дру­гие горы на Кри­те, при­бли­зи­тель­но оди­на­ко­вой высоты с гора­ми Лев­ка; одни из них на юге ост­ро­ва, дру­гие — на восто­ке.

5. Пла­ва­ние от Кире­на­и­ки до Кри­уме­то­по­на зани­ма­ет 2 дня и 2 ночи; рас­сто­я­ние от Кима­ра до Тена­ра 700 ста­дий (меж­ду ними лежит Кифе­ра); пла­ва­ние же от Само­ния до Егип­та зани­ма­ет 4 дня и ночи; дру­гие, напро­тив, счи­та­ют 3. По под­сче­там неко­то­рых, это путе­ше­ст­вие состав­ля­ет 5000 ста­дий, а по дру­гим — еще мень­ше. Эра­то­сфен счи­та­ет от Кире­на­и­ки до Кри­уме­то­по­на 2000 ста­дий, а оттуда до Пело­пон­не­са мень­ше […]5.


6. Раз­ные сме­ша­ны там язы­ки, —

гово­рит Гомер,


…там нахо­дишь ахе­ян
С пер­во­пле­мен­ной поро­дой6 воин­ст­вен­ных кри­тян, кидо­нов
И разде­лен­ных на три коле­на дорий­цев, пле­мя пеласгов.
(Од. XIX, 175)

По сло­вам Ста­фи­ла, из этих пле­мен дорий­цы зани­ма­ли восточ­ную часть ост­ро­ва, запад­ную — кидон­цы, а южную — этео­кри­тяне. Этео­кри­тя­нам при­над­ле­жит горо­док Прас, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Дик­тей­ско­го Зев­са. Осталь­ные пле­ме­на, более могу­ще­ст­вен­ные, оби­та­ли на рав­ни­нах. Веро­ят­но, этео­кри­тяне и кидон­цы были искон­ны­ми оби­та­те­ля­ми, а про­чие — при­шель­ца­ми, при­быв­ши­ми, по сло­вам Анд­ро­на, из Фес­са­лии, из той ее части, кото­рая преж­де назы­ва­лась Доридой, а теперь Гестиео­ти­дой. Оби­тав­шие C. 476око­ло Пар­насса дорий­цы дви­ну­лись из этой стра­ны и, как гово­рит этот писа­тель, осно­ва­ли Эри­ней, Бой­он и Кити­ний, поче­му и Гомер7 назвал их tri­chaïkes8. Одна­ко этот взгляд Анд­ро­на не встре­тил одоб­ре­ния писа­те­лей, так как он назы­ва­ет дорий­ское четы­рех­гра­дье — трех­гра­дьем, а мет­ро­по­лию дорий­цев — коло­ни­ей фес­са­лий­цев. Зна­че­ние сло­ва tri­chaïkes пони­ма­ют как про­из­вод­ное или от tri­lo­phia9, или от того, что сул­та­ны на шле­мах у них были tra­chi­noi10.

7. На Кри­те есть несколь­ко горо­дов; самых боль­ших и зна­ме­ни­тых 3: Кносс, Гор­ти­на и Кидо­ния. Осо­бен­но про­слав­ля­ет Кносс Гомер с.453 (назы­ваю­щий его «вели­ким» и «сто­ли­цей Мино­са»)11, а так­же позд­ней­шие писа­те­ли. Дей­ст­ви­тель­но, город дол­гое вре­мя был пер­вым по могу­ще­ству на ост­ро­ве; впо­след­ст­вии он поте­рял свое зна­че­ние, лишив­шись мно­гих закон­ных пре­иму­ществ, и его сла­ва пере­шла к Гор­тине и Лик­ту. Позд­нее Кносс вер­нул свое преж­нее досто­ин­ство мет­ро­по­лии. Город лежит на рав­нине, его ста­рая окруж­ность состав­ля­ет 30 ста­дий меж­ду обла­стя­ми Лик­та и Гор­ти­ны; от Гор­ти­ны город нахо­дит­ся в 200 ста­ди­ях и в 120 — от Лит­та, кото­рый Гомер назы­ва­ет Лик­том12. От север­но­го моря Кносс лежит в 25 ста­ди­ях, Гор­ти­на же отсто­ит от Ливий­ско­го моря на 90 ста­дий, а сам Ликт — на 80 ста­дий. У Кнос­са есть кора­бель­ная сто­ян­ка — Герак­лей.

8. Минос, как гово­рят, поль­зо­вал­ся в каче­стве кора­бель­ной сто­ян­ки Амни­сом, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Или­фии. В преж­ние вре­ме­на Кносс назы­вал­ся Кера­том — одним име­нем с про­те­каю­щей мимо него рекой. Исто­рия изо­бра­жа­ет Мино­са пре­крас­ным зако­но­да­те­лем и пер­вым, кто достиг гос­под­ства на море13; он разде­лил ост­ров на 3 части и в каж­дой осно­вал город; Кносс в […]14 про­тив Пело­пон­не­са. И этот город15 лежит к севе­ру. По сло­вам Эфо­ра, Минос под­ра­жал како­му-то древ­не­му Рада­ман­фу, чело­ве­ку весь­ма спра­вед­ли­во­му, носив­ше­му одно имя с бра­том Мино­са; Рада­манф впер­вые, как дума­ют, циви­ли­зо­вал этот ост­ров, уста­но­вив зако­ны, объ­еди­нив горо­да под вла­стью одной мет­ро­по­лии и дав им государ­ст­вен­ные уста­нов­ле­ния; при­чем он утвер­ждал, что все обна­ро­до­ван­ные свои реше­ния он полу­ча­ет от Зев­са. В под­ра­жа­ние Рада­ман­фу Минос, по-види­мо­му, каж­дый девя­тый год отправ­лял­ся в горы в пеще­ру Зев­са и, про­быв там неко­то­рое вре­мя, воз­вра­щал­ся с каки­ми-то запи­сан­ны­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми, кото­рые он выда­вал за веле­ния Зев­са. Поэто­му и Гомер гово­рит:


…Там цар­ст­во­вал Минос
Каж­дый девя­тый год собе­сед­ник вели­ко­го Зев­са.
(Од. X, 19)

C. 477Так гово­рит Эфор. Древ­ние писа­те­ли сооб­ща­ют дру­гие сведе­ния о Мино­се, про­ти­во­ре­ча­щие этим сло­вам: Минос был само­власт­ным вла­ды­кой, при­ме­нял наси­лия и обла­гал народ данью. При­чем эти писа­те­ли изо­бра­жа­ли в тра­геди­ях исто­рии о Мино­тав­ре и Лаби­рин­те, при­клю­че­ния Фесея и Деда­ла.

9. Как обсто­я­ло дело в дей­ст­ви­тель­но­сти, ска­зать труд­но. Есть еще дру­гое ска­за­ние, содер­жа­щее про­ти­во­ре­чия с эти­ми, по кото­ро­му одни счи­та­ют Мино­са чуже­зем­цем, а дру­гие — мест­ным жите­лем ост­ро­ва. Гомер, как кажет­ся, скло­ня­ет­ся более к послед­не­му взгляду, когда гово­рит:


Он, Гро­мо­вер­жец, Мино­са родил, охра­ни­те­ля Кри­та.
(Ил. XIII, 451)

Что каса­ет­ся Кри­та, то все писа­те­ли соглас­ны с тем, что в древ­но­сти ост­ров имел хоро­шие зако­ны и что луч­шие из гре­ков, в первую оче­редь с.454 лакеде­мон­цы, ста­ли в этом отно­ше­нии его под­ра­жа­те­ля­ми, как Пла­тон об этом свиде­тель­ст­ву­ет в «Зако­нах»16, а так­же Эфор, кото­рый опи­сы­ва­ет в сочи­не­нии «Евро­па»17 его государ­ст­вен­ное устрой­ство. Впо­след­ст­вии крит­ские зако­ны весь­ма силь­но изме­ни­лись к худ­ше­му. Дей­ст­ви­тель­но, после тиррен­цев, кото­рые более всех про­чих тре­во­жи­ли набе­га­ми Наше море18, кри­тяне уна­сле­до­ва­ли от тиррен­цев заня­тие мор­ским раз­бо­ем. Впо­след­ст­вии их раз­бой пре­кра­ти­ли кили­кий­цы. Всех, одна­ко, одо­ле­ли рим­ляне, кото­рые заво­е­ва­ли Крит и разо­ри­ли раз­бой­ни­чьи кре­по­сти кили­кий­цев. В насто­я­щее вре­мя в Кнос­се есть даже рим­ское посе­ле­ние.

10. Итак, о Кнос­се доста­точ­но. Город этот не явля­ет­ся для меня чужим, хотя из-за пере­мен и пре­врат­но­стей чело­ве­че­ской судь­бы пре­кра­ти­лись суще­ст­во­вав­шие меж­ду нами дого­вор­ные свя­зи. Дело в том, что Дори­лай, один из «дру­зей»19 Мит­ри­да­та Евер­ге­та, был чело­ве­ком опыт­ным в искус­стве так­ти­ки. Бла­го­да­ря опыт­но­сти в воен­ном деле его посы­ла­ли наби­рать наем­ни­ков, ему часто при­хо­ди­лось посе­щать Гре­цию и Фра­кию; часто бывал он так­же у наем­ни­ков с Кри­та в ту пору, когда рим­ляне еще не вла­де­ли ост­ро­вом и там было боль­шое чис­ло наем­ных вои­нов, из среды кото­рых вер­бо­ва­лись и раз­бой­ни­чьи шай­ки. Одна­жды во вре­мя пре­бы­ва­ния Дори­лая на ост­ро­ве слу­чай­но нача­лась вой­на кнос­с­цев с гор­тин­ца­ми. Его выбра­ли пол­ко­вод­цем и после быст­рой победы удо­сто­и­ли выс­ших поче­стей. Спу­стя немно­го вре­ме­ни Дори­лай узнал, что Евер­гет измен­ни­че­ски убит в Сино­пе «дру­зья­ми», соста­вив­ши­ми про­тив него веро­лом­ный заго­вор; услы­шав, что власть по наслед­ству пере­шла к его вдо­ве и детям, он отка­зал­ся ввиду тако­го поло­же­ния от воз­вра­ще­ния на роди­ну и остал­ся в Кнос­се. От жен­щи­ны из Маке­ти­ды, по име­ни Сте­ро­па, у него было двое сыно­вей — Лаге­та и Стра­тарх (Стра­тар­ха и мне еще дове­лось увидеть уже глу­бо­ким ста­ри­ком) и одна дочь. У Евер­ге­та было C. 478двое сыно­вей; уна­сле­до­вал цар­ство Мит­ри­дат, про­зван­ный Евпа­то­ром, 11 лет от роду. Его молоч­ным бра­том был Дори­лай, сын Филе­те­ра, а Филе­тер был бра­том упо­мя­ну­то­го Так­ти­ка Дори­лая. Царь Мит­ри­дат, уже будучи взрос­лым муж­чи­ной, до того был при­вя­зан к Дори­лаю в силу сов­мест­но­го с ним вос­пи­та­ния, что не толь­ко ока­зы­вал ему вели­чай­шие поче­сти, но окру­жил заботой его род­ст­вен­ни­ков и пове­лел при­гла­сить к себе род­ных, жив­ших в Кнос­се. Это были чле­ны семьи Лаге­ты и его бра­та, остав­ши­е­ся после смер­ти отца, и сами они уже были взрос­лы­ми; они оста­ви­ли свое иму­ще­ство и свя­зи в Кнос­се и отпра­ви­лись к Мит­ри­да­ту. Дочь Лаге­ты была мате­рью моей мате­ри. Итак, пока сча­стье бла­го­при­ят­ст­во­ва­ло Дори­лаю, были вме­сте с ним счаст­ли­вы и его род­ные; одна­ко после его паде­ния (ибо его изоб­ли­чи­ли в попыт­ке скло­нить цар­ство к вос­ста­нию и пере­хо­ду на сто­ро­ну рим­лян с тем, что он будет постав­лен во гла­ве государ­ства) вме­сте с ним погиб­ло так­же и их вли­я­ние и они впа­ли в ничто­же­ство. Поте­ря­ли зна­че­ние и их дело­вые свя­зи с жите­ля­ми Кнос­са, кото­рые сами так­же испы­та­ли тыся­чи пере­мен. Таков мой рас­сказ о Кнос­се.

с.455 11. Вто­рое по зна­че­нию место после Кнос­са, как я думаю, зани­ма­ет город гор­тин­цев. В самом деле, когда оба эти горо­да дей­ст­во­ва­ли заод­но, то они дер­жа­ли в под­чи­не­нии всех осталь­ных, когда же они рассо­ри­лись, то раз­ла­ди­лись все дела на ост­ро­ве. Кидо­ния сооб­ща­ла реши­тель­ный пере­вес той сто­роне, к кото­рой при­со­еди­ня­лась. Город гор­тин­цев лежит на рав­нине; в древ­но­сти он, воз­мож­но, был обне­сен сте­ной, гово­рит Гомер:


…в укреп­лен­ной сте­на­ми Гор­тине;
(Ил. II, 646)

впо­след­ст­вии же сте­ны горо­да были раз­ру­ше­ны до осно­ва­ния и он остал­ся навсе­гда без стен. Хотя Пто­ле­мей Фило­па­тор начал было сно­ва построй­ку стен, но успел прой­ти толь­ко око­ло 80 ста­дий20. Посе­ле­ние горо­да зани­ма­ло неко­гда зна­чи­тель­ную пло­щадь в окруж­но­сти — око­ло 50 ста­дий. От Ливий­ско­го моря у Лебе­на (его тор­го­во­го пор­та) город нахо­дит­ся в 90 ста­ди­ях. Есть еще и дру­гая гавань — Матал — в 130 ста­ди­ях. Река Лефей про­те­ка­ет через весь город.

12. Из Лебе­на про­ис­хо­дил Лев­ко­ком и его воз­люб­лен­ный Евк­син­фет, о кото­рых рас­ска­зы­ва­ет Фео­фраст в сочи­не­нии «О люб­ви»21. По его сло­вам, одно из труд­ных зада­ний, кото­рое воз­ло­жил Лев­ко­ком на Евк­син­фе­та, заклю­ча­лось в сле­дую­щем: при­ве­сти его соба­ку из Пра­са. Пра­сий­цы — соседи лебен­цев; они живут в 70 ста­ди­ях от моря и в 180 ста­ди­ях от Гор­ти­ны. Как я уже ска­зал выше22, Прас при­над­ле­жал этео­кри­тя­нам, поче­му здесь и было свя­ти­ли­ще Дик­тей­ско­го Зев­са. Ведь Дик­та нахо­дит­ся непо­да­ле­ку от него, а не «вбли­зи от Идей­ской горы», как гово­рит Арат23. На самом деле Дик­та нахо­дит­ся от Иды на рас­сто­я­нии 1000 ста­дий по направ­ле­нию к вос­хо­дя­ще­му солн­цу, а от Само­ния — в 100 ста­ди­ях. Меж­ду Само­ни­ем и Херро­не­сом рас­по­ло­жен Прас, в 60 ста­ди­ях над морем. C. 479Жите­ли Гиера­пит­ны раз­ру­ши­ли его до осно­ва­ния. Как гово­рят, и Кал­ли­мах непра­виль­но сооб­ща­ет о том, как Бри­то­мар­тис, спа­са­ясь от наси­лия Мино­са, прыг­ну­ла с Дик­ты в рыба­чьи сети24 и поэто­му полу­чи­ла от кидо­ний­цев имя Дик­тин­на, а гора — Дик­та. Дело в том, что Кидо­ния вовсе не нахо­дит­ся по сосед­ству с эти­ми места­ми, а вбли­зи запад­ных пре­де­лов ост­ро­ва. Одна­ко в Кидон­ской обла­сти есть гора Титир, на кото­рой сто­ит свя­ти­ли­ще, но не Дик­тей, а Дик­тин­ней.

13. А Кидо­ния лежит на море и обра­ще­на к Лако­ни­ке, на рав­ном рас­сто­я­нии — око­ло 800 ста­дий — от обо­их горо­дов — Кнос­са и Гор­ти­ны и при­бли­зи­тель­но в 80 ста­ди­ях от Апте­ры, а от моря в этой обла­сти — в 40 ста­ди­ях. Кора­бель­ная сто­ян­ка Апте­ры — Кисам. Запад­ные соседи кидо­ний­цев — пол­ирре­нии, в обла­сти кото­рых нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Дик­тин­ны. От моря они нахо­дят­ся при­бли­зи­тель­но в 30 ста­ди­ях и в 60 ста­ди­ях от Фала­сар­ны. В преж­ние вре­ме­на они жили в селе­ни­ях; впо­след­ст­вии ахей­цы и лакон­цы обра­зо­ва­ли там общее посе­ле­ние, постро­ив сте­ну вокруг укреп­лен­но­го есте­ствен­ны­ми усло­ви­я­ми места, обра­щен­но­го к югу.

14. Из трех горо­дов, объ­еди­нен­ных Мино­сом под одной мет­ро­по­ли­ей, послед­ний (это был Фест) раз­ру­ши­ли гор­тин­цы. Фест нахо­дит­ся от с.456 Гор­ти­ны в 60 ста­ди­ях, от моря — в 20, а от кора­бель­ной сто­ян­ки Мата­ла — в 40 ста­ди­ях. Терри­то­ри­ей горо­да вла­де­ют теперь раз­ру­шив­шие его гор­тин­цы. Послед­ним при­над­ле­жит так­же Ритий вме­сте с Фестом:


Ритий обшир­ный и Фест.
(Ил. II, 648)

По пре­да­нию, из Феста про­ис­хо­дил Эпи­ме­нид, кото­рый совер­шил очи­ще­ния сво­и­ми сти­ха­ми. Лис­сен так­же нахо­дит­ся в обла­сти Феста. Кора­бель­ной сто­ян­кой Лик­та (о кото­ром я уже упо­мя­нул выше)25 явля­ет­ся так назы­вае­мый Херро­нес, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Бри­то­мар­тис. Одна­ко горо­да Милет и Ликаст, пере­чис­лен­ные в «Спис­ке кораб­лей»26 вме­сте с Лик­том, более не суще­ст­ву­ют; одну часть их терри­то­рии захва­ти­ли лик­тий­цы, а дру­гую после раз­ру­ше­ния горо­да — кнос­с­цы.

15. Так как Гомер назы­ва­ет Крит то «сто­град­ным»27, то «девя­но­сто­град­ным»28, то Эфор пола­га­ет, что 10 горо­дов были осно­ва­ны позд­нее, допол­ни­тель­но, после Тро­ян­ской вой­ны, дорий­ца­ми, сопро­вож­дав­ши­ми аргос­ца Алфе­ме­на. По его сло­вам, Одис­сей поэто­му и назвал ост­ров «девя­но­сто­град­ным». Это объ­яс­не­ние веро­ят­но; одна­ко дру­гие утвер­жда­ют, что эти 10 горо­дов были раз­ру­ше­ны вра­га­ми Идо­ме­нея. Тем не менее, с одной сто­ро­ны, Гомер вовсе не гово­рит, что на Кри­те было 100 горо­дов во вре­мя Тро­ян­ской вой­ны, но ско­рее — в его вре­мя (ведь он ведет речь от сво­его C. 480лица; но если бы это были сло­ва одно­го из совре­мен­ни­ков Тро­ян­ской вой­ны, как в «Одис­сее», где Одис­сей назы­ва­ет ост­ров «девя­но­сто­град­ным», тогда такое тол­ко­ва­ние было бы совер­шен­но пра­виль­ным). С дру­гой сто­ро­ны, если даже согла­сить­ся с этим утвер­жде­ни­ем29, после­дую­щее30 никак нель­зя оправ­дать. В самом деле, неве­ро­ят­но, чтобы горо­да были раз­ру­ше­ны вра­га­ми Идо­ме­нея во вре­мя похо­да или после воз­вра­ще­ния его из-под Трои. Ведь ина­че Гомер, гово­ря о том, как


Идо­ме­ней (нико­го из спут­ни­ков, с ним избе­жав­ших
Вме­сте вой­ны, не утра­тив­ши на море) Кри­та достиг­нул,
(Од. III, 191)

упо­мя­нул бы так­же и об этом собы­тии. Ведь Одис­сей, конеч­но, не знал еще о раз­ру­ше­нии этих горо­дов, так как он ни во вре­мя сво­их ски­та­ний, ни впо­след­ст­вии не встре­чал­ся ни с кем из гре­ков; и Нестор, кото­рый вое­вал вме­сте с Идо­ме­не­ем и бла­го­по­луч­но вер­нул­ся на роди­ну, не знал о про­ис­ше­ст­ви­ях на родине Идо­ме­нея во вре­мя похо­да или при воз­вра­ще­нии из-под Трои, более того — даже после воз­вра­ще­ния. В самом деле, если Идо­ме­ней спас­ся со все­ми сво­и­ми спут­ни­ка­ми, он воз­вра­тил­ся настоль­ко силь­ным, что вра­ги его, навер­ное, не обла­да­ли таким могу­ще­ст­вом, чтобы захва­тить у него 10 горо­дов. Тако­во мое опи­са­ние стра­ны кри­тян.

16. Что каса­ет­ся государ­ст­вен­но­го устрой­ства кри­тян, кото­рое опи­са­но Эфо­ром, то доста­точ­но, пожа­луй, дать бег­лый обзор важ­ней­ше­го. По с.457 сло­вам Эфо­ра, зако­но­да­тель, по-види­мо­му, при­нял в осно­ву поло­же­ние, что сво­бо­да — выс­шее бла­го для государств. Ведь толь­ко одна сво­бо­да дела­ет бла­га соб­ст­вен­но­стью тех, кто при­об­рел их, тогда как бла­га, при­об­ре­тен­ные в раб­стве, при­над­ле­жат пра­ви­те­лям, а не управ­ля­е­мым. Те, кто обла­да­ет сво­бо­дой, долж­ны ее защи­щать. Далее, согла­сие воз­ни­ка­ет толь­ко там, где устра­не­ны раздо­ры, про­ис­те­каю­щие от свое­ко­ры­стия и рос­ко­ши. Дей­ст­ви­тель­но, если граж­дане ведут уме­рен­ную и про­стую жизнь, то нет у них ни зави­сти, ни занос­чи­во­сти, ни нена­ви­сти по отно­ше­нию к рав­ным себе. Поэто­му зако­но­да­тель пред­пи­сал, чтобы юно­ши соби­ра­лись в так назы­вае­мые «отряды»31, а взрос­лые на общие тра­пезы (кото­рые назы­ва­ют­ся «анд­ри­я­ми») для того, чтобы более бед­ные, питав­ши­е­ся на обще­ст­вен­ный счет, мог­ли иметь рав­ную долю с бога­ты­ми. Чтобы юно­ши ста­ли муже­ст­вен­ны­ми, а не тру­са­ми, их с дет­ства при­уча­ли к обра­ще­нию с ору­жи­ем и к тяже­лым трудам, чтобы они научи­лись пре­зи­рать жару и холод, каме­ни­стые и кру­тые доро­ги, уда­ры в гим­на­си­ях и в сра­же­ньях в строю. У них были введе­ны упраж­не­ния не толь­ко в стрель­бе из лука, но так­же в воен­ной пляс­ке (кото­рой научи­ли куре­ты, а впо­след­ст­вии ее упо­рядо­чил тот чело­век, по име­ни кото­ро­го пляс­ка назва­на пирри­хой)32, так что даже игры у них не были сво­бод­ны от полез­ных для вой­ны упраж­не­ний. Рав­ным обра­зом в пес­нях нуж­но было поль­зо­вать­ся муже­ст­вен­ны­ми крит­ски­ми C. 481рит­ма­ми, изо­бре­тен­ны­ми Фале­том; послед­не­му кри­тяне при­пи­сы­ва­ли сочи­не­ние пеа­нов и дру­гих мест­ных песен, а так­же введе­ние мно­гих обы­ча­ев. Они обя­за­ны были носить воен­ное пла­тье и обувь, а самым цен­ным даром у них счи­та­лось ору­жие.

17. Кое-кто утвер­жда­ет, по сло­вам Эфо­ра, что боль­шин­ство обы­ча­ев, счи­тае­мых крит­ски­ми, лакон­ско­го про­ис­хож­де­ния. В дей­ст­ви­тель­но­сти же пер­вы­ми их вве­ли кри­тяне, а усо­вер­шен­ст­во­ва­ли спар­тан­цы. Когда же крит­ские горо­да, в осо­бен­но­сти город кнос­с­цев, под­верг­лись опу­сто­ше­нию, воен­ное дело они забро­си­ли. Неко­то­рые уста­нов­ле­ния кнос­с­цев луч­ше сохра­ни­лись у лик­тий­цев и гор­тин­цев и в несколь­ких дру­гих город­ках, чем у них самих. Дей­ст­ви­тель­но, те, кто пред­став­ля­ет лакон­ские обы­чаи более древни­ми, при­во­дят в дока­за­тель­ство обы­чаи лик­тий­цев. Пото­му что, гово­рят они, лик­тий­цы, как коло­ни­сты, сохра­ня­ли обы­чаи мет­ро­по­лии. Впро­чем, вооб­ще неле­по изо­бра­жать обла­даю­щих луч­ши­ми уста­нов­ле­ни­я­ми и государ­ст­вен­ным устрой­ст­вом под­ра­жа­те­ля­ми худ­ших учреж­де­ний. Одна­ко это утвер­жде­ние, гово­рит Эфор, непра­виль­но, ибо с одной сто­ро­ны, не сле­ду­ет на осно­ва­нии ныне суще­ст­ву­ю­ще­го поло­же­ния вещей заклю­чать о их состо­я­нии в древ­но­сти, так как то и дру­гое пре­вра­ти­лось в свою про­ти­во­по­лож­ность. Так, напри­мер, в преж­ние вре­ме­на кри­тяне гос­под­ст­во­ва­ли на море; и даже пошла пого­вор­ка о тех, кто при­киды­ва­ет­ся незнаю­щим того, что им извест­но: «Кри­тя­нин не зна­ет моря». Теперь, одна­ко, они забро­си­ли мор­ское дело. С дру­гой сто­ро­ны, из того, что неко­то­рые горо­да на Кри­те были спар­тан­ски­ми коло­ни­я­ми, еще не сле­ду­ет, что они были обя­за­ны удер­жи­вать спар­тан­ские обы­чаи. Мно­гие коло­нии вовсе не сохра­ня­ют оте­че­ских обы­ча­ев, а мно­гие горо­да на Кри­те, с.458 не явля­ю­щи­е­ся спар­тан­ски­ми коло­ни­я­ми, име­ют тем не менее оди­на­ко­вые с ними обы­чаи.

18. Далее Эфор рас­ска­зы­ва­ет. Спар­тан­ский зако­но­да­тель Ликург был на 5 поко­ле­ний моло­же Алфе­ме­на, кото­рый вывел коло­нию на Крит. Как пере­да­ют исто­ри­ки, Алфе­мен был сыном того Кис­са, кото­рый осно­вал Аргос при­бли­зи­тель­но в то же вре­мя, когда Прокл начал вновь засе­лять Спар­ту; Ликург же, как все соглас­но при­зна­ют, был шестым потом­ком Прок­ла. Копии не быва­ют рань­ше ори­ги­на­лов и новое преж­де ста­ро­го. Пляс­ка, быв­шая в обы­чае у лакеде­мо­нян, рит­мы и пеа­ны, испол­ня­е­мые по пред­пи­са­нию зако­на, и мно­го дру­гих обы­ча­ев назы­ва­ют­ся у них крит­ски­ми, как буд­то бы они воз­ник­ли на Кри­те. Из чис­ла выс­ших спар­тан­ских государ­ст­вен­ных долж­но­стей неко­то­рые име­ют то же самое управ­ле­ние и те же назва­ния, что и на Кри­те, как напри­мер долж­но­сти «ста­рей­шин»33 и «всад­ни­ков»34 (за исклю­че­ни­ем того, что на Кри­те C. 482«всад­ни­ки» в дей­ст­ви­тель­но­сти вла­де­ют коня­ми; отсюда дела­ют вывод, что долж­ность «всад­ни­ков» на Кри­те древ­нее, так как она сохра­ни­ла там под­лин­ное зна­че­ние назва­ния; спар­тан­ские же «всад­ни­ки» не дер­жат лоша­дей). Одна­ко спар­тан­ские эфо­ры носят дру­гое зва­ние, хотя и выпол­ня­ют оди­на­ко­вые функ­ции с крит­ски­ми кос­ма­ми. Общие тра­пезы у кри­тян еще и теперь назы­ва­ют­ся «анд­ри­я­ми», тогда как у спар­тан­цев преж­нее имя их не сохра­ни­лось. У Алк­ма­на во вся­ком слу­чае нахо­дим сле­дую­щее:


На пирах и празд­не­ствах
Сре­ди сотра­пез­ни­ков андрий подо­ба­ет зачи­нать пеан.
(Фрг. 22. Бергк)

19. Кри­тяне гово­рят, про­дол­жа­ет затем Эфор, что Ликург при­был к ним по сле­дую­ще­му пово­ду. Был у Ликур­га стар­ший брат Полидект. После кон­чи­ны он оста­вил бере­мен­ную жену. Ликург занял трон на неко­то­рое вре­мя вме­сто бра­та, но после рож­де­ния ребен­ка, к кото­ро­му долж­на была перей­ти цар­ская власть, он стал опе­ку­ном наслед­ни­ка. Одна­жды кто-то, изде­ва­ясь над Ликур­гом, ска­зал, что, как ему хоро­шо извест­но, Ликург будет когда-нибудь царем. Тогда послед­ний поду­мал, что из-за этих речей он может под­верг­нуть­ся лож­но­му обви­не­нию в злом умыс­ле про­тив ребен­ка; из стра­ха, как бы вра­ги не воз­ло­жи­ли на него вину за слу­чай­ную смерть ребен­ка, он и отпра­вил­ся на Крит. Тако­ва, гово­рят, была при­чи­на Ликур­го­ва путе­ше­ст­вия. По при­бы­тии на Крит он сбли­зил­ся с Фале­том — мели­че­ским поэтом и чело­ве­ком, све­ду­щим в зако­но­да­тель­стве. От послед­не­го Ликург узнал о том спо­со­бе, каким преж­де Рада­манф, а потом Минос рас­про­стра­ня­ли сре­ди людей свои зако­ны, как бы исхо­дя­щие от Зев­са. Он побы­вал в Егип­те, изу­чил мест­ные обы­чаи, встре­тил­ся, по сло­вам неко­то­рых, даже с Гоме­ром, кото­рый жил тогда на Хио­се, и вер­нул­ся опять на роди­ну. Здесь Ликург застал уже на пре­сто­ле Хари­лая, сына сво­его бра­та Полидек­та. Затем, при­сту­пив к состав­ле­нию зако­нов, он посе­тил дель­фий­ско­го бога и при­вез оттуда (подоб­но тому с.459 как неко­гда Минос при­нес свои зако­ны из пеще­ры Зев­са) пове­ле­ния бога, боль­шей частью похо­жие на зако­ны Мино­са.

20. Глав­ней­шие, по сло­вам Эфо­ра, в отдель­но­сти крит­ские обы­чаи сле­дую­щие: у кри­тян всех в одно и то же вре­мя исклю­чен­ных из «отряда» маль­чи­ков при­нуж­да­ют к одно­вре­мен­но­му вступ­ле­нию в брак; одна­ко они не сра­зу при­во­дят себе в дом деву­шек, на кото­рых они жени­лись, но лишь тогда, когда девуш­ки ока­жут­ся при­год­ны­ми для веде­ния домаш­не­го хозяй­ства. Если у девуш­ки есть бра­тья, то ее при­да­ное состав­ля­ет поло­ви­ну C. 483доли бра­та. Дети учат­ся чте­нию и пись­му, а так­же уста­нов­лен­ным по зако­ну пес­ням и неко­то­рым видам музы­ки. Тех, что помо­ло­же, при­во­дят на общие тра­пезы — «анд­рии». Там они едят вме­сте с дру­ги­ми, сидя на зем­ле зимой и летом в одних и тех же гру­бых потер­тых пла­щах, и при­слу­жи­ва­ют взрос­лым муж­чи­нам и себе. Лица, при­над­ле­жа­щие к одной и той же общей тра­пе­зе, зате­ва­ют схват­ки друг с дру­гом и участ­ни­ка­ми дру­гих тра­пез. Во гла­ве каж­до­го «анд­рия» сто­ит педо­ном35. Маль­чи­ков стар­ше­го воз­рас­та поме­ща­ют в «отряды». Наби­ра­ют эти «отряды» знат­ней­шие и наи­бо­лее вли­я­тель­ные юно­ши, при­чем каж­дый наби­ра­ет столь­ко маль­чи­ков, сколь­ко может собрать. Началь­ни­ком каж­до­го «отряда» в боль­шин­стве слу­ча­ев явля­ет­ся отец устро­и­те­ля; он име­ет власть вести их на охоту и на состя­за­ния в беге и нака­зы­вать ослуш­ни­ков. Пита­ют­ся они на обще­ст­вен­ный счет. По уста­нов­лен­ным дням «отряд» рит­ми­че­ским мар­шем схо­дит­ся с «отрядом» для схват­ки под зву­ки флей­ты и лиры, как это обыч­но на войне; при­чем они нано­сят уда­ры не толь­ко рукой, но и желез­ным36 ору­жи­ем.

21. У кри­тян суще­ст­ву­ет свое­об­раз­ный обы­чай отно­си­тель­но люб­ви. Дело в том, что они добы­ва­ют себе воз­люб­лен­ных не убеж­де­ни­ем, а похи­ща­ют их. Любов­ник пред­у­преж­да­ет дру­зей дня за 3 или более, что он соби­ра­ет­ся совер­шить похи­ще­ние. Для дру­зей счи­та­ет­ся вели­чай­шим позо­ром скры­вать маль­чи­ка или не пус­кать его ходить опре­де­лен­ной доро­гой, так как это озна­ча­ло бы их при­зна­ние в том, что маль­чик недо­сто­ин тако­го любов­ни­ка. Если похи­ти­тель при встре­че ока­жет­ся одним из рав­ных маль­чи­ку или даже выше его по обще­ст­вен­но­му поло­же­нию и в про­чих отно­ше­ни­ях, тогда дру­зья пре­сле­ду­ют похи­ти­те­ля и задер­жи­ва­ют его, но без осо­бо­го наси­лия, толь­ко отда­вая дань обы­чаю; впро­чем, затем дру­зья с удо­воль­ст­ви­ем раз­ре­ша­ют уве­сти маль­чи­ка. Если же похи­ти­тель недо­сто­ин, то маль­чи­ка отни­ма­ют. Одна­ко пре­сле­до­ва­ние кон­ча­ет­ся тогда, когда маль­чи­ка при­во­дят в «андрий» похи­ти­те­ля. Достой­ным люб­ви у них счи­та­ет­ся маль­чик, отли­чаю­щий­ся не кра­сотой, но муже­ст­вом и бла­го­нра­ви­ем. Ода­рив маль­чи­ка подар­ка­ми, похи­ти­тель отво­дит его в любое место в стране. Лица, при­ни­мав­шие уча­стие в похи­ще­нии, сле­ду­ют за ними; после двух­ме­сяч­ных уго­ще­ний и сов­мест­ной охоты (так как не раз­ре­ша­ет­ся долее задер­жи­вать маль­чи­ка) они воз­вра­ща­ют­ся в город. Маль­чи­ка отпус­ка­ют с подар­ка­ми, состо­я­щи­ми из воен­но­го убран­ства, быка и куб­ка (это те подар­ки, что пола­га­ет­ся делать по зако­ну), а так­же из мно­гих дру­гих пред­ме­тов, настоль­ко цен­ных, что из-за боль­ших рас­хо­дов с.460 дру­зья помо­га­ют, устра­и­вая склад­чи­ну. Маль­чик при­но­сит быка в жерт­ву Зев­су и устра­и­ва­ет уго­ще­ние для всех, кто воз­вра­тил­ся вме­сте с ним. Затем он рас­ска­зы­ва­ет о сво­ем обще­нии с любов­ни­ком, дово­лен ли он или нет поведе­ни­ем послед­не­го, так как закон раз­ре­ша­ет ему в слу­чае при­ме­не­ния C. 484наси­лия или похи­ще­нии на этом празд­ни­ке ото­мстить за себя и поки­нуть любов­ни­ка. Для юно­шей кра­си­вой наруж­но­сти или про­ис­хо­дя­щих от знат­ных пред­ков позор не най­ти себе любов­ни­ков, так как это счи­та­ет­ся след­ст­ви­ем их дур­но­го харак­те­ра. Pa­ras­ta­thén­tes37 (так назы­ва­ют похи­щен­ных) полу­ча­ют почет­ные пра­ва: при хоро­вых пляс­ках и состя­за­ни­ях в беге им пре­до­став­ля­ют самые почет­ные места и раз­ре­ша­ют носить осо­бую одеж­ду для отли­чия от дру­гих — одеж­ду, пода­рен­ную им любов­ни­ка­ми; и не толь­ко тогда, но даже достиг­нув зре­ло­сти, они наде­ва­ют отли­чи­тель­ное пла­тье, по кото­ро­му узна­ют каж­до­го, кто стал kleinós38; ведь они назы­ва­ют воз­люб­лен­но­го kleinós, а любов­ни­ка — philētor39. Тако­вы обы­чаи кри­тян отно­си­тель­но любов­ных дел.

22. Кри­тяне выби­ра­ют 10 архон­тов. В осо­бо важ­ных делах они при­бе­га­ют к помо­щи совет­ни­ков, назы­вае­мых герон­та­ми. В этот совет герон­тов назна­ча­ют тех, кто удо­сто­ен зва­ния «кос­мов» и вооб­ще счи­та­ет­ся испы­тан­ным. Государ­ст­вен­ное устрой­ство Кри­та я счел достой­ным опи­са­ния за его свое­об­ра­зие и извест­ность. Толь­ко немно­гие из этих обы­ча­ев сохра­ни­лись еще и теперь, но в боль­шин­стве слу­ча­ев в государ­ст­вен­ных делах на Кри­те руко­вод­ст­ву­ют­ся рим­ски­ми эдик­та­ми, как и в про­чих рим­ских про­вин­ци­ях.


V

1. Око­ло Кри­та рас­по­ло­же­ны ост­ро­ва: Фера — мет­ро­по­лия кирен­цев, коло­ния лакеде­мо­нян, а вбли­зи Феры — Ана­фа, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Эгле­та. Кал­ли­мах упо­ми­на­ет где-то о них так:


Эгле­ту Ана­фу, с лакон­ской сосед­нею Ферой,
(Фрг. 113. Шней­дер)

а в дру­гом месте гово­рит толь­ко о Фере:


Слав­ной коня­ми матерь отчиз­ны моей.
(Фрг. 112. Шней­дер)

Фера — длин­ный ост­ров, име­ю­щий в окруж­но­сти 200 ста­дий; он рас­по­ло­жен про­тив ост­ро­ва Дии, что у кнос­ско­го Герак­лея, в 700 ста­ди­ях от Кри­та. Вбли­зи Феры нахо­дят­ся Ана­фа и Фера­сия. В 100 ста­ди­ях от послед­ней лежит ост­ро­вок Иос, где, по сло­вам неко­то­рых, погре­бен поэт Гомер. На запад от Иоса рас­по­ло­же­ны ост­ро­ва Сикин, Лагу­са и Фоле­гандр, кото­рый Арат назы­ва­ет «желез­ным» за его суро­вость. Побли­зо­сти от него нахо­дит­ся Кимо­лос, откуда про­ис­хо­дит «кимо­лий­ская зем­ля»1. С Кимо­ло­са виден Сиф­нос; из-за незна­чи­тель­но­сти это­го ост­ров­ка о нем с.461 сло­жи­лась пого­вор­ка: «Сиф­ний­ская играль­ная косточ­ка»2. Еще бли­же к Кимо­ло­су и Кри­ту лежит Мелос, более зна­чи­тель­ный, чем эти ост­ро­ва, в 700 ста­ди­ях от Гер­ми­он­ско­го мыса Скил­лея и почти что на таком же рас­сто­я­нии от Дик­тин­нея. Афи­няне посла­ли одна­жды вой­ско на этот C. 485ост­ров и пере­би­ли боль­шин­ство жите­лей, спо­соб­ных носить ору­жие3. Эти ост­ро­ва нахо­дят­ся в Крит­ском море, а сам Делос и рас­по­ло­жен­ные вокруг него Кикла­ды, а так­же сосед­ние с ними Спо­ра­ды (к чис­лу кото­рых при­над­ле­жат и выше­упо­мя­ну­тые ост­ро­ва око­ло Кри­та) лежат ско­рее в Эгей­ском море.

2. На Дело­се нахо­дит­ся одно­имен­ный город, лежа­щий, так же как и свя­ти­ли­ща Апол­ло­на и Лато­ны, на рав­нине; над горо­дом воз­вы­ша­ет­ся Кинф — лишен­ная рас­ти­тель­но­сти и ска­ли­стая гора; через ост­ров про­те­ка­ет неболь­шая реч­ка Иноп, да ведь и сам ост­ров малень­кий. Издав­на, начи­ная с геро­и­че­ских вре­мен, Делос бла­го­да­ря назван­ным богам был окру­жен поче­том, ибо миф рас­ска­зы­ва­ет, что Лато­на изба­ви­лась от родо­вых мук, про­из­ведя там на свет Апол­ло­на и Арте­ми­ду.


Неко­гда Делос носил­ся по морю,

гово­рит Пин­дар4,


Вол­нам и каж­до­го вет­ра поры­ву под­вла­стен,
Но когда Кео­са дщерь, от мук родо­вых обе­зу­мев,
К бре­гу его при­кос­ну­лась ногою,
Тот­час подъ­ялись четы­ре стол­па,
Пря­мо от кор­ней зем­ных на сталь­ном осно­ва­нии
И на вер­ши­нах дер­жа­ли огром­ную глы­бу.
Здесь она, мате­рью став, узре­ла бла­гое потом­ство.

Сосед­ние ост­ро­ва, назы­вае­мые Кикла­да­ми, про­сла­ви­ли Делос, так как эти ост­ро­ва посы­ла­ли в его честь от име­ни государ­ства свя­щен­ных послов, устра­и­ва­ли жерт­во­при­но­ше­ния и хоры деву­шек и справ­ля­ли на нем боль­шие все­на­род­ные празд­не­ства5.

3. Вна­ча­ле насчи­ты­ва­ли 12 Киклад­ских ост­ро­вов, а впо­след­ст­вии к это­му чис­лу при­ба­ви­лись еще несколь­ко. Во вся­ком слу­чае Арте­ми­дор пере­чис­ля­ет 15, упо­мя­нув об ост­ро­ве Еле­на, что он про­сти­ра­ет­ся в дли­ну при­бли­зи­тель­но на 60 ста­дий парал­лель­но бере­гу Атти­ки от Фори­ка до Суния. По его сло­вам, так назы­вае­мые Кикла­ды начи­на­ют­ся от это­го ост­ро­ва. Кеос он назы­ва­ет бли­жай­шим к Елене ост­ро­вом, а после него ост­ро­ва Киф­нос, Сериф, Мелос, Сиф­нос, Кимо­лос, Пре­пе­синф, Оли­а­рос и, кро­ме этих, еще Парос, Нак­сос, Сирос, Мико­нос, Тенос, Анд­рос и Гиа­рос. Я счи­таю все осталь­ные ост­ро­ва, кро­ме Пре­пе­син­фа, Оли­а­ро­са и Гиа­ро­са, в чис­ле 12. Когда наш корабль при­стал к одно­му из этих ост­ро­вов, имен­но к Гиа­ро­су, я увидел там толь­ко малень­кий рыбац­кий посе­лок. Отплы­вая оттуда, мы при­ня­ли на корабль одно­го из мест­ных рыба­ков, сна­ря­жен­но­го послан­цем к Цеза­рю (Цезарь оста­но­вил­ся в Корин­фе, направ­ля­ясь в Рим для празд­но­ва­ния Актий­ско­го три­ум­фа). Так вот, во вре­мя пла­ва­ния на вопро­сы спут­ни­ков он отве­чал, что послан про­сить облег­че­ния с.462 пода­ти. По его сло­вам, они долж­ны пла­тить 150 драхм, хотя с трудом толь­ко мог­ли упла­чи­вать 100 драхм. Арат в сво­их «Мел­ких сти­хотво­ре­ни­ях»6 C. 486так­же ука­зы­ва­ет на их бед­ность:


О, Лато­на, тот­час с Фоле­ган­дром схо­жей желез­ным,
Мимо меня ты прой­дешь, Гиа­ро­су жал­ко­му рав­ной.

4. Хотя Делос стал таким обра­зом зна­ме­нит, одна­ко с раз­ру­ше­ни­ем рим­ля­на­ми Корин­фа7 его сла­ва воз­рос­ла еще более. Ибо куп­цы, веду­щие замор­скую тор­гов­лю, направ­ля­лись на Делос, так как их при­вле­ка­ла туда сво­бо­да от нало­гов и повин­но­стей, кото­рой поль­зо­ва­лось свя­ти­ли­ще, и удоб­ство гава­ни. В самом деле, ост­ров удач­но рас­по­ло­жен для тех, кто плы­вет из Ита­лии и Гре­ции в Азию. Все­на­род­ное празд­не­ство — это что-то вро­де тор­го­во­го дела, и рим­ляне посе­ща­ли его более дру­гих наро­дов8, даже когда Коринф еще суще­ст­во­вал. И афи­няне, захва­тив ост­ров, ста­ли про­яв­лять боль­шую заботу одно­вре­мен­но и о куп­цах, и о рели­ги­оз­ных обрядах. Но когда пол­ко­вод­цы Мит­ри­да­та и тиран9, кото­рый скло­нил ост­ров к вос­ста­нию, при­бы­ли на Делос, они совер­шен­но опу­сто­ши­ли его; когда же рим­ляне после воз­вра­ще­ния царя в свою стра­ну сно­ва завла­де­ли ост­ро­вом, он был необи­та­ем. До насто­я­ще­го вре­ме­ни ост­ров оста­вал­ся в бед­ст­вен­ном поло­же­нии. Теперь им вла­де­ют афи­няне.

5. Рения — это пустын­ный ост­ро­вок в 4 ста­ди­ях от Дело­са, где памят­ни­ки усоп­ших делос­цев. Дело в том, что на самом Дело­се не доз­во­ля­ет­ся ни погре­бать, ни сжи­гать покой­ни­ков и даже дер­жать ни еди­ной соба­ки10. В преж­ние вре­ме­на Делос назы­вал­ся Орти­ги­ей.

6. Кеос был неко­гда четы­рех­гра­дьем; теперь оста­лось два горо­да — Юлида и Кар­фея, куда были пере­се­ле­ны осталь­ные: Пие­есса — в Кар­фею и Корес­сия — в Юлиду. Из Юлиды про­ис­хо­ди­ли мели­че­ский поэт Симо­нид и его пле­мян­ник Вак­хи­лид, а в позд­ней­шие вре­ме­на — врач Эра­си­страт и фило­соф-пери­па­те­тик Ари­стон, после­до­ва­тель Био­на Бори­сфен­ско­го. У жите­лей Юлиды неко­гда, кажет­ся, был закон, о кото­ром упо­ми­на­ет так­же Менандр:


Есть меж кеосцев обы­чай пре­крас­ный, Фания;
Пло­хо не дол­жен тот жить, кто не живет хоро­шо.
(Кер­те-Тир­фель­дер, II, 797)

Закон, по-види­мо­му, пред­пи­сы­вал всем ста­ри­кам свы­ше 60 лет выпи­вать цику­ту, чтобы осталь­ным хва­та­ло пищи. Рас­ска­зы­ва­ют, что одна­жды во вре­мя оса­ды ост­ро­ва афи­ня­на­ми они при­ня­ли реше­ние умерт­вить ста­рей­ших из них, и тогда афи­няне сня­ли оса­ду. Город лежит на горе, при­бли­зи­тель­но C. 487в 25 ста­ди­ях от моря. Кора­бель­ной сто­ян­кой его явля­ет­ся место, где лежит Корес­сия, не име­ю­щая теперь насе­ле­ния даже в объ­е­ме про­сто­го селе­ния. Непо­да­ле­ку от Корес­сии и от Пие­ессы нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Смин­фей­ско­го. Меж­ду этим свя­ти­ли­щем и раз­ва­ли­на­ми Пие­ессы сто­ит свя­ти­ли­ще Неду­сий­ской Афи­ны, воз­двиг­ну­тое Несто­ром при воз­вра­ще­нии из-под Трои. Есть так­же река Эликс, про­те­каю­щая вокруг Корес­сии.

с.463 7. После Кео­са идут зна­чи­тель­ные ост­ро­ва Нак­сос и Анд­рос, а так­же Парос. Родом с Паро­са был поэт Архи­лох. Парос­цы осно­ва­ли Фасос и Парий — город в Про­пон­ти­де. В этом горо­де, гово­рят, есть досто­при­ме­ча­тель­ный алтарь, так как каж­дая его сто­ро­на дли­ной в ста­дию. На Паро­се име­ет­ся так назы­вае­мый «парос­ский камень» — самый луч­ший для вая­ния из мра­мо­ра.

8. Сирос (пер­вый слог это­го сло­ва дол­гий), откуда родом был Фере­кид, сын Бабия (Фере­кид Афин­ский жил позд­нее его). Гомер, по-види­мо­му, упо­ми­на­ет этот ост­ров под име­нем Сирии:


Есть ост­ров по име­ни Сира
Выше Орти­гии.
(Од. XV, 403)

9. Мико­нос — это ост­ров, под кото­рым, соглас­но мифу, погре­бе­ны послед­ние гиган­ты, истреб­лен­ные Герак­лом. Отсюда пошла пого­вор­ка — «Все под один Мико­нос» — о тех, кто под­во­дит даже раз­лич­ные по при­ро­де вещи под один заго­ло­вок. Неко­то­рые назы­ва­ют лысых мико­ний­ца­ми, так как это явле­ние рас­про­стра­не­но на этом ост­ро­ве.

10. Сериф — это ост­ров, к кото­ро­му при­уро­чи­ва­ет­ся место дей­ст­вия мифа о Дик­тии. Дик­тий выта­щил сво­и­ми сетя­ми ящик, в кото­ром нахо­ди­лись Пер­сей и его мать Даная, бро­шен­ные в море отцом Данаи, Акри­си­ем. Здесь, как гово­рят, Пер­сей был вос­пи­тан; после того как он при­нес на ост­ров голо­ву Гор­го­ны и пока­зал ее сери­фя­нам, послед­ние все обра­ти­лись в камень. Это он сде­лал, чтобы ото­мстить за свою мать, так как царь ост­ро­ва Полидект хотел насиль­но взять себе в жены Данаю, при­чем сери­фяне помог­ли ему в этом. Ост­ров так ска­лист, что, по сло­вам коми­че­ских поэтов, его сде­ла­ла таким сама Гор­го­на.

11. На Тено­се нет, прав­да, боль­шо­го горо­да, но есть боль­шое досто­при­ме­ча­тель­ное свя­ти­ли­ще Посидо­на, нахо­дя­ще­е­ся вне горо­да в свя­щен­ном участ­ке. В послед­нем постро­е­ны обшир­ные сто­ло­вые поме­ще­ния, что явля­ет­ся при­зна­ком доста­точ­но боль­шо­го сте­че­ния наро­да из сосед­них мест, при­хо­дя­ще­го празд­но­вать Посидо­нии сов­мест­но с мест­ны­ми жите­ля­ми.

12. К Спо­ра­дам при­над­ле­жат Аморг — роди­на ямби­че­ско­го поэта Симо­нида, Лебинф и Лерос.


Так гово­рит Фоки­лид: лерос­цы — все люди дур­ные,
Все, кро­ме Прок­ла, но ведь леро­сец и Прокл.
(Фрг. 1. Бергк)

C. 488Дей­ст­ви­тель­но, жите­лей ост­ро­ва упре­ка­ли в зло­коз­нен­но­сти.

13. Побли­зо­сти нахо­дят­ся Пат­мос и Корас­сий­ские ост­ро­ва. Они рас­по­ло­же­ны к запа­ду от Ика­рии, а послед­няя — на запад от Само­са. Ика­рия — без­люд­ный ост­ров; одна­ко на нем есть паст­би­ща, кото­ры­ми поль­зу­ют­ся самос­цы. Несмот­ря на эти осо­бен­но­сти, это зна­ме­ни­тый ост­ров; его име­нем назва­но лежа­щее перед ним море, в кото­ром нахо­дят­ся, кро­ме него, с.464 Самос и Кос, а так­же толь­ко что упо­мя­ну­тые ост­ро­ва Корас­сий­ские, Пат­мос и Лерос. Зна­ме­ни­та на нем гора Кер­ке­тей, более извест­ная, чем Ампел. Послед­няя рас­по­ло­же­на над горо­дом самос­цев. Ика­рий­ское море на юге свя­за­но с Кар­па­фий­ским морем, а послед­нее — с Еги­пет­ским, а на запа­де — с Крит­ским и Ливий­ским.

14. В Кар­па­фий­ском море так­же нахо­дит­ся мно­го Спо­рад­ских ост­ро­вов, осо­бен­но меж­ду Косом, Родо­сом и Кри­том. К ним отно­сят­ся Асти­па­лея, Телос и Хал­кия и ост­ро­ва, упо­ми­нае­мые Гоме­ром в «Спис­ке кораб­лей»:


Жив­ших в Ниси­ре мужей, насе­ляв­ших Касос и Кра­паф,
Град Еври­пи­лов Коос и народ ост­ро­вов Калид­ний­ских.
(Ил. II, 667)

Ведь, кро­ме Коса и Родо­са (о кото­рых я ска­жу ниже)11, все про­чие ост­ро­ва я при­чис­ляю к Спо­ра­дам; и я упо­ми­наю о них уже здесь (хотя они нахо­дят­ся вбли­зи Азии, а не Евро­пы), пото­му что мое опи­са­ние стре­мит­ся неко­то­рым обра­зом соеди­нить Спо­ра­ды с Кри­том и Кикла­да­ми. Одна­ко при опи­са­нии Азии я добав­лю опи­са­ние при­мы­каю­щих к ней досто­при­ме­ча­тель­ных ост­ро­вов, как Кип­ра, Родо­са, Коса, а так­же ост­ро­вов, рас­по­ло­жен­ных друг за дру­гом на побе­ре­жье: Само­са, Хиоса, Лес­боса и Тенедо­са. Теперь же я перей­ду к обо­зре­нию осталь­ных Спо­рад, сто­я­щих упо­ми­на­ния.

15. Асти­па­лея лежит доволь­но дале­ко в откры­том море; на ней есть город. Телос тянет­ся вдоль Книд­ской обла­сти; это длин­ный, воз­вы­шен­ный и узкий ост­ров око­ло 140 ста­дий в окруж­но­сти; на нем есть кора­бель­ная сто­ян­ка. Хал­кия нахо­дит­ся в 80 ста­ди­ях от Тело­са, от Кар­па­фа — в 400, от Асти­па­леи же — на рас­сто­я­нии, при­бли­зи­тель­но вдвое боль­шем. На Хал­кии есть одно­имен­ное посе­ле­ние со свя­ти­ли­щем Апол­ло­на и с гава­нью.

16. Нисир рас­по­ло­жен к севе­ру от Тело­са, при­бли­зи­тель­но в 60 ста­ди­ях от него, на таком же рас­сто­я­нии и от Коса. Это круг­лый, воз­вы­шен­ный и ска­ли­стый ост­ров; осо­бен­но богат он мель­нич­ны­ми кам­ня­ми. Во вся­ком слу­чае соседи полу­ча­ют оттуда мель­нич­ные кам­ни в изоби­лии. На ост­ро­ве нахо­дит­ся одно­имен­ный город с гава­нью, горя­чи­ми источ­ни­ка­ми C. 489и свя­ти­ли­щем Посидо­на. Окруж­ность ост­ро­ва 80 ста­дий. Око­ло него лежат ост­ров­ки под назва­ни­ем Ост­ро­ва ниси­рий­цев. Нисир, как гово­рят, явля­ет­ся облом­ком Коса. При­во­дят и миф о том, как Посидон, пре­сле­дуя одно­го из гиган­тов — Поли­бота, отло­мал тре­зуб­цем кусок Коса и бро­сил его в гиган­та. Бро­шен­ный кусок стал ост­ро­вом Ниси­ром, под кото­рым лежит гигант. Впро­чем, неко­то­рые гово­рят, что гигант лежит под ост­ро­вом Косом.

17. Кар­паф (Гомер назы­ва­ет его Кра­па­фом) — воз­вы­шен­ный ост­ров, 200 ста­дий в окруж­но­сти. Неко­гда он был четы­рех­гра­дьем и его имя было про­слав­ле­но. По име­ни ост­ро­ва назва­но и море Кар­па­фий­ским. Один из его горо­дов назы­вал­ся Ниси­ром, одно­имен­но с ост­ро­вом ниси­рий­цев. Кар­паф с.465 лежит про­тив Лев­ке Акте в Ливии, кото­рая нахо­дит­ся при­бли­зи­тель­но в 1000 ста­ди­ях от Алек­сан­дрии и почти в 4000 ста­дий от Кар­па­фа.

18. Касос лежит в 70 ста­ди­ях оттуда и в 250 ста­ди­ях от мыса Само­ния на Кри­те. Его окруж­ность состав­ля­ет 80 ста­дий. На нем нахо­дит­ся одно­имен­ный город, а вокруг лежат несколь­ко ост­ро­вов под назва­ни­ем Ост­ро­ва касий­цев.

19. Гово­рят, что Гомер назы­ва­ет Спо­ра­ды Калид­ний­ски­ми ост­ро­ва­ми, один из кото­рых Калим­на. Веро­ят­но, подоб­но тому как сосед­ние и под­власт­ные ниси­рий­цам и касий­цам ост­ро­ва полу­чи­ли назва­ние от них, так и ост­ро­ва, рас­по­ло­жен­ные око­ло Калим­ны, были назва­ны Ост­ро­ва­ми калим­ний­цев; быть может, в то вре­мя Калим­на назы­ва­лась Калид­ной. Неко­то­рые, одна­ко, утвер­жда­ют, что суще­ст­ву­ет толь­ко два Калид­ний­ских ост­ро­ва, имен­но Лерос и Калим­на, упо­ми­нае­мые Гоме­ром. Демет­рий Скеп­сий­ский гово­рит, что имя ост­ро­ва употреб­ля­лось во мно­же­ст­вен­ном чис­ле — Калим­ны, как Афи­ны и Фивы; одна­ко сло­ва Гоме­ра, по его мне­нию, сле­ду­ет пони­мать как гипер­бат. Ведь Гомер не хотел ска­зать: ост­ро­ва Калид­ний­ские, но


Жив­ших в Ниси­ре мужей, насе­ляв­ших Касос и Кра­паф,
Град Еври­пи­лов Коос и народ ост­ро­вов Калид­ний­ских.

Почти весь мед с ост­ро­вов в боль­шин­стве сво­ем пре­вос­хо­ден и может срав­нить­ся с атти­че­ским, но добы­вае­мый на этих ост­ро­вах мед исклю­чи­тель­но хорош, в осо­бен­но­сти же калим­ний­ский.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • с.821
  • К гла­ве I (стр. 421—426)
  • 1Мысы Фер­мо­пил и Суния.
  • 2Т. е. «длин­ным» ост­ро­вом.
  • 3IX, II, 2.
  • 4Внут­ри, т. е. ниж­няя или юго-восточ­ная область, извне — верх­няя или севе­ро-запад­ная область.
  • 5Или «поло­стью».
  • 6Эле­фе­нор.
  • 7Ари­сто­тель из Хал­киды (IV в. [с.822] до н. э.).
  • 8Абан­та.
  • 9Евбеи.
  • 10Коро­вий хлев.
  • 11Т. е. от слов eu — «хоро­ший» и bous — «коро­ва».
  • 12III Филип­пи­ка, 32.
  • 13Oreios — «гор­ный», «горец».
  • 14IX, V, 17.
  • 15Ил. II, 538.
  • 16Асбест.
  • 17Конъ­ек­ту­ра Каз­о­бо­на вме­сто «Малий­ской».
  • 18См. X, I, 3.
  • 19334 г. до н. э.
  • 20См. IX, II, 8.
  • 21VI, 31.
  • 22322 г. до н. э.
  • 23Сарисса — длин­ное копье македон­ской фалан­ги. Под дро­ти­ком име­ет­ся в виду рим­ский мета­тель­ный дро­тик (pi­lum).
  • 24VI, I, 13.
  • К гла­ве II (стр. 426—440)
  • 1VIII, III, 11.
  • 2VIII, II, 3.
  • 3Осно­ван Авгу­стом в 31 г. до н. э. после победы над Анто­ни­ем.
  • 4Ошиб­ка: в дей­ст­ви­тель­но­сти Али­зия лежит на пол­пу­ти меж­ду Стра­то­сом и Анак­то­ри­ем.
  • 5Т. е. Это­лия «при­об­ре­тен­ная».
  • 6Ил. II, 639.
  • 7Лев­ка­ду Гомер упо­ми­на­ет толь­ко один раз, назы­вая ее «Ска­ли­стой Лев­ка­дой» (Од. XXIV, 11).
  • 8Джо­у­нз чита­ет: Нерик.
  • 9Leu­ka.
  • 10Hal­ma.
  • 11Автор подви­гов Алк­мео­на неиз­ве­стен.
  • 12Epei­ros.
  • 13Ил. II, 634.
  • 14Сло­ва Теле­ма­ха.
  • 15Ил. II, 632.
  • 16Од. XXIV, 376.
  • 17Од. IX, 21.
  • 18Од. XXIV, 377.
  • 19Ил. III, 201.
  • 20Букв. kli­ma­ta.
  • 21При пере­се­че­нии эква­то­ра с севе­ра на юг исче­за­ет бес­ко­неч­ное чис­ло север­ных поляр­ных кру­гов, так же как исче­за­ет соот­вет­ст­ву­ю­щее про­стран­ство южно­го неба, когда путе­ше­ст­вен­ник пере­хо­дит эква­тор в обрат­ном направ­ле­нии — с юга на север.
  • 22Kli­ma.
  • 23Kli­ma.
  • 2459 г. до н. э.
  • 25Веро­ят­но, от Цеза­ря. Он вер­нул­ся в Рим в 44 г. до н. э.
  • 26Од. XVI, 247, 249.
  • 27Веро­ят­но, ошиб­ка, вме­сто «700». Пли­ний (IV, 19) дает циф­ру — 744 ста­дии.
  • 28Т. е. к зим­не­му вос­хо­ду (юго-восток).
  • 29Веро­ят­но, ошиб­ка, вме­сто «500».
  • 30Од. I, 180.
  • 31Од. XV, 427.
  • 32X, II, 4.
  • 33Ил. XIII, 217.
  • 34Ил. II, 640.
  • 35X, II, 3.
  • 36Это­лия «при­об­ре­тен­ная»» (ср. X, II, 3).
  • 37X, II, 9.
  • 38Жени­хи.
  • 39X, II, 35; Гомер, одна­ко, осо­бо не упо­ми­на­ет об акар­нан­цах.
  • 40«На бере­гу мате­ри­ка» (Од. XXIV, 377).
  • 41Ил. II, 638 сл.
  • 42II, 68.
  • К гла­ве III (стр. 440—451)
  • 1VIII, III, 8.
  • 2IX, III, 11.
  • 3См. IX, III, 11.
  • 4XXXIV, фрг. 1.
  • 5Из Книда (око­ло 350 г. до н. э.).
  • 6См. II, IV, 2; VII, V, 9.
  • 7Kúra.
  • 8Akúrus.
  • 9X, II, 3, 22.
  • 10Все это низ­шие лес­ные демо­ны, состав­ляв­шие сви­ту Дио­ни­са.
  • 11Ko­rai.
  • 12Напри­мер, Ил. XIII, 685.
  • 13Геро­дот VII, 208, 209.
  • 14Гоме­ров­ская фор­ма: ku­rai — «девуш­ки», ku­roi — «юно­ши».
  • 15Kurētes.
  • 16Kuētes.
  • 17По Афи­нею (XIV, 631 B), воен­ная пляс­ка (пирри­ха) была чем-то вро­де дио­ни­си­че­ско­го тан­ца. Испол­ни­те­ли носи­ли факе­лы и тир­сы и бро­са­ли ими друг в дру­га.
  • 18Пла­тон. Федон 68.
  • 19Фило­лай, фрг. 4 (Сто­бей I, 458—460); см.: Пла­тон, Тимей 32 C, 36 D, 37 A, 41 B; Государ­ство. 617 B.
  • 20Посвя­щен­ные в элев­син­ские мисте­рии; факе­ло­нос­цы или даду­хи — слу­жи­те­ли элев­син­ско­го куль­та Демет­ры; иеро­фан­ты — жре­цы-настав­ни­ки, объ­яс­няв­шие посвя­щен­ным таин­ст­вен­ные свя­ты­ни элев­син­ско­го куль­та.
  • 21По име­ни гор Дин­ди­ма и Сипи­ла, места Пес­си­нун­та, гор Кибе­лы и Кибе­бы.
  • 22О крит­ских куре­тах.
  • 23Т. е. из уст.
  • 24Фри­гий­ские жре­цы Кибе­лы.
  • 25Трех­го­дич­ные празд­не­ства.
  • 26Kty­pu­sin.
  • 27Государ­ство I, 327; II, 354.
  • 28О вен­це 313.
  • 29Эти куль­то­вые воз­гла­сы, по Узе­не­ру (Göt­ter­na­men. Bonn, 1896, стр. 44), озна­ча­ют: «Сла­ва тебе Саба­зий, вла­ды­ка Саба­зий, Саба­зий, вла­ды­ка» (см.: Ro­scher. My­tho­lo­gi­sches Wör­ter­buch. Sa­ba­zios, стлб. 264—265).
  • 30Гел­ла­ник Лес­бос­ский (око­ло 430 г. до н. э.).
  • 31От chal­keos — «мед­ный».
  • 32См. XIV, II, 7.
  • 33См. X, III, 13.
  • 34III, 37.
  • 35Ko­ry­ban­tes Стра­бон про­из­во­дит от: ko­ryp­tein — «бодать­ся» (голо­вой), bai­nein — ходить».
  • 36Be­tar­mo­nes.
  • 37В поте­рян­ной пье­се «Глу­хие сати­ры» (фрг. 337. Наук).
  • 38Dak­ty­los — «палец».
  • К гла­ве IV (стр. 451—460)
  • 1«Бара­ний лоб».
  • 2Текст испор­чен.
  • 3Текст испор­чен.
  • 4«Белые горы».
  • 5Чис­ло ста­дий в руко­пи­си про­пу­ще­но.
  • 6Eteókrētes.
  • 7Од. XIX, 177.
  • 8По Анд­ро­ну: «на три части разде­лен­ные», «трой­ные». Пра­виль­ная эти­мо­ло­гия будет от [с.823] thrix и aïsso — «потря­саю­щие воло­са­ми», «с раз­ве­ваю­щи­ми­ся сул­та­на­ми».
  • 9«Трой­ной сул­тан» (на шле­ме).
  • 10«Воло­ся­ные».
  • 11Од. XIX, 178.
  • 12Ил. II, 647.
  • 13См.: Геро­дот III, 122.
  • 14Про­пуск в руко­пи­си вос­ста­нав­ли­ва­ют по Дио­до­ру Сици­лий­ско­му (V, 78), кото­рый так­же зави­сит от Эфо­ра: «…в части ост­ро­ва, обра­щен­ной к Азии, Фест — на море, обра­щен­ный на юг, и Кидо­ния — в обла­сти, лежа­щей на запа­де про­тив Пело­пон­не­са».
  • 15Кидо­ния, как и Кносс.
  • 16Зако­ны 631 B, 693 E, 751 D сл.
  • 17Так назы­ва­лась IV кни­га «Исто­рии» Эфо­ра.
  • 18Т. е. Сре­ди­зем­ное море.
  • 19При­двор­ный титул.
  • 20Веро­ят­но, ошиб­ка, вме­сто «8».
  • 21Не сохра­ни­лось.
  • 22X, IV, 6.
  • 23Фено­ме­ны, 33.
  • 24Dic­tya.
  • 25X, IV, 7.
  • 26Ил. II, 647.
  • 27Ил. II, 649.
  • 28Од. XIX, 174.
  • 29Гомер гово­рит о сво­ем вре­ме­ни.
  • 30Десять горо­дов были раз­ру­ше­ны вра­га­ми Идо­ме­нея.
  • 31Букв. «ста­да».
  • 32См. X, III, 8.
  • 33Ge­ron­tes.
  • 34Hip­peis.
  • 35Руко­во­ди­тель маль­чи­ков.
  • 36Быть может, ошиб­ка, вме­сто «дере­вян­ным».
  • 37Букв. «выбран­ные сто­ять рядом» (для помо­щи в бою).
  • 38«Слав­ный».
  • 39«Воз­люб­лен­ный».
  • К гла­ве V (стр. 460—465)
  • 1Гид­ро­си­ли­кат алю­ми­ния (кимо­лит).
  • 2Пого­вор­ка о негод­ных людях и пред­ме­тах.
  • 3В 416 г. до н. э. (Фукидид V, 115—116).
  • 4Фрг. 58. Бергк.
  • 5В честь Апол­ло­на и Лато­ны (Фукидид III, 104).
  • 6Ka­ta­lep­ton.
  • 7146 г. до н. э.
  • 8Делос был круп­ней­шим цен­тром рабо­тор­гов­ли (см. XIV, V, 2).
  • 9Ари­сти­он с помо­щью Мит­ри­да­та стал в 88 г. до н. э. тира­ном Афин.
  • 10Соглас­но Фукидиду (III, 104), все моги­лы были пере­не­се­ны с ост­ро­ва на Рению в 426 г. до н. э.
  • 11XIV, II, 5—13.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1260010237 1260010301 1260010302 1260110000 1260120000 1260130000