Любовные элегии

Книга II

Публий Овидий Назон. Любовные элегии (Amores). М., Гос. изд-во худ. лит-ры, 1963 (2, 3, 5, 11, 12, 16, 17).
Публий Овидий Назон. Элегии и малые поэмы. М., «Художественная литература», 1973 (1, 4, 6—10, 13—15, 18, 19).
Перевод с латинского С. В. Шервинского.

I
Я и это писал, уро­же­нец края пелиг­нов,
Тот же Овидий, певец жиз­ни бес­пут­ной сво­ей.
Был то Аму­ра при­каз. Ухо­ди­те, стро­гие жены, —
Нет, не для ваших ушей неж­ные эти сти­хи.
Δ
5 Пусть чита­ет меня, жени­хом вос­хи­ща­ясь, неве­ста
Или невин­ный юнец, рань­ше не знав­ший люб­ви.
Из моло­де­жи любой, как я, уязв­лен­ный стре­лою,
Пусть узна́ет в сти­хах соб­ст­вен­ной стра­сти чер­ты
И, в изум­ле­нье при­дя, «Как он мог дога­дать­ся, — вос­кликнет, —
10 Этот искус­ник поэт — и рас­ска­зать обо мне?»
Пом­ню, отва­жил­ся я про­слав­лять небес­ные бра­ни,
Гиге­са с сот­нею рук — да и, пожа­луй бы, смог! —
Петь, как отмсти­ла Зем­ля и как, на Олимп взгро­мож­ден­ный,
Вме­сте с Оссой кру­той рух­нул тогда Пели­он.
15 Тучи в руках я дер­жал и перун Юпи­те­ра гроз­ный, —
Сме­ло свои небе­са мог бы он им отсто­ять!..
Что же? Люби­мая дверь запер­ла… И забыл я перу­ны,
Сам Юпи­тер исчез мигом из мыс­лей моих.
О Гро­мо­вер­жец, про­сти! Не смог­ли мне помочь твои стре­лы:


Δ
20 Дверь запер­тая была мол­ний силь­нее тво­их.
Взял я ору­жье свое: эле­гии лег­кие, шут­ки;
Тро­ну­ли стро­гую дверь неж­ные речи мои.
Могут сти­хи низ­ве­сти луну кро­ва­вую с неба,
Солн­ца белых коней могут назад повер­нуть.

Δ
25 Змеи под вла­стью сти­хов ядо­ви­тое жало теря­ют,
Воды по воле сти­хов сно­ва к исто­кам текут.
Перед сти­хом рас­т­во­ря­ет­ся дверь, и замок усту­па­ет,
Если он накреп­ко вбит даже в дубо­вый косяк.
Что мне за поль­за была быст­ро­но­го­го сла­вить Ахил­ла?
30 Мно­го ли могут мне дать тот или этот Атрид,
Муж, оди­на­ко­вый срок про­вед­ший в боях и в ски­та­ньях,
Или вле­ко­мый в пыли Гек­тор, пла­чев­ный герой?
Нет! А кра­са­ви­ца та, чью пре­лесть юную слав­лю,
Ныне при­хо­дит ко мне, чтобы пев­ца награ­дить.




Δ
35 Хва­тит с меня награ­ды такой! Про­щай­те, герои
С име­нем гром­ким! Не мне мило­стей ваших искать.
Лишь бы, кра­са­ви­цы, вы бла­го­склон­но слух пре­кло­ни­ли
К пес­ням, под­ска­зан­ным мне богом румя­ным люб­ви.
Δ
II
Ты, Баго­ад, при­став­лен сте­речь гос­по­жу… Пере­мол­вить
Мне бы два сло­ва с тобой надо по делу… Так вот:
В пор­ти­ке дев Дана­ид вче­ра я слу­чай­но при­ме­тил
Жен­щи­ну: взад и впе­ред — видел — гуля­ла она.
5 Я в вос­хи­ще­нье послал ей тот­час запи­соч­ку с прось­бой.
Кра­ток ответ был: «Нель­зя!» — писан дро­жа­щей рукой.
И на вопрос: «Поче­му?» — гос­по­жа мне твоя разъ­яс­ни­ла,
Что, мол, над нею твоя слиш­ком опе­ка стро­га…
Будь же разу­мен, о страж, мое­го не заслу­жи­вай гне­ва:
10 Тем, кто вну­ша­ет нам страх, смер­ти жела­ем, о страж!
Глуп ее муж: для чего, я спро­шу, охра­нять так усерд­но
То, что мог­ло б уце­леть и без опе­ки его?
Впро­чем, пусть бесит­ся он сво­е­му ослеп­ле­нью в уго­ду
И от чару­ю­щей всех пусть цело­муд­рия ждет!
15 Луч­ше ты дай гос­по­же немно­жеч­ко тай­ной сво­бо­ды:
Ей ты навстре­чу пой­дешь — тем же воздаст и тебе.
Толь­ко сообщ­ни­ком стань — и рабу гос­по­жа под­чи­нит­ся.
Если ж боишь­ся, тогда — не заме­чай и мол­чи.
Тай­но чита­ет пись­мо? — ей, ста­ло быть, матуш­ка пишет…
20 К ней незна­ко­мец при­шел? — встреть, как зна­ком­ца, его!
Если к подру­ге пой­дет захво­рав­шей (на деле здо­ро­вой),
Мужа уверь, что боль­на вправ­ду подру­га ее.
Если позд­нень­ко при­дет, не томись ожи­да­ньем тре­вож­ным, —
Голо­ву све­сив на грудь, луч­ше покуда всхрап­ни.
25 Не любо­пыт­ст­вуй узнать, что́ у льня­но­оде­той Изи­ды
В хра­ме тво­рят; не стра­шись и теат­раль­ных рядов…
Будет ува­жен все­гда сообщ­ник дел пота­ен­ных,
Вовре­мя толь­ко смол­чать — это же лег­че все­го!
Всем-то он мил, весь дом он ведет, не секут его пле­тью, —
30 Он все­мо­гущ, — а дру­гим — доля пре­зрен­ных рабов.
Он, чтобы исти­ну скрыть, перед мужем пле­тет небы­ли­цы.
Оба они — гос­по­да, оба покор­ны одной.
Хоть и помор­щит­ся муж и похму­рит­ся, — жен­ская лас­ка
Дело все­гда повернет так, как захо­чет она.
35 Пусть гос­по­жа ино­гда зате­ва­ет ссо­ры с тобою,
Пла­чет при­твор­но; пус­кай хоть пала­чом обзо­вет.
Ты воз­ра­жай, но лишь так, чтоб было лег­ко опро­верг­нуть.
Изо­бре­тен­ным гре­хом под­лин­ный грех при­кры­вай…
Вот и нач­нут воз­рас­тать и почет от людей и дохо­ды…
40 Вско­ро­сти, дей­ст­вуя так, купишь и волю себе…
Видел ты, вер­но, не раз у донос­чи­ков цепи на шее:
Кто веро­ло­мен душой, в смрад­ной тем­ни­це сидит…
Ищет воды близ воды, к пло­дам исче­заю­щим рвет­ся
Тан­тал: болт­ли­вый язык этим муче­ньям виной.
45 Пас­тырь Юно­ны сте­рег с чрез­мер­ным рве­ни­ем Ио, —
Рано скон­чал он свой век, — ста­ла боги­ней она.
Видел я: некто вла­чил в кан­да­лах поси­нев­шие ноги
Толь­ко за то, что открыл мужу невер­ность жены.
Мало доста­лось ему! Дво­им навредил он зло­ре­чьем:
50 Муж разо­злил­ся, мол­ва жен­щи­ну ста­ла клей­мить.
Верь, нико­му из мужей похож­де­ния жен не при­ят­ны, —
Выслу­шать каж­дый готов, да не на радость себе.
Еже­ли холо­ден муж, про­па­дет твой донос пона­прас­ну;
Если он любит жену, вверг­нешь ты в горе его.
55 Знай, что вину дока­зать нелег­ко, оче­вид­ную даже, —
От обви­не­нья спа­сет бла­го­во­ле­нье судьи.
Хоть бы и видел он сам, отри­ца­ни­ям все же пове­рит, —
Луч­ше гла­за обви­нит, луч­ше обманет себя.
Сле­зы увидев жены, он сам запла­чет и ска­жет:
60 «О, мне упла­тит спол­на этот негод­ный бол­тун!»
Будет нерав­ной борь­ба: тебя, побеж­ден­но­го, пле­ти
Ждут, а она у судьи, глядь, на коле­нях сидит!
Я не пре­ступ­ник, о нет! Не наме­рен я сме­ши­вать яды,
Не про­сти­раю руки с гроз­но бле­стя­щим мечом.
65 Толь­ко молю, чтобы ты любить мне поз­во­лил спо­кой­но, —
Мож­но ль на све­те най­ти прось­бу скром­нее моей?
III
Горе! Ни муж, ни жена, гос­по­жу ты свою охра­ня­ешь,
Ты, не могу­щий вку­сить сла­дость вза­им­ной люб­ви!..
Тот, кто пер­вый лишил ребен­ка частей дето­род­ных, —
Дол­жен такую же казнь сам бы за то пре­тер­петь!
5 Прось­бам ты стал бы вни­мать, ты сго­вор­чи­вей был бы и мяг­че,
Если б когда-нибудь сам рань­ше любо­вью пылал.
Ты не рож­ден для езды вер­хо­вой, для тяже­лых доспе­хов,
Силь­ной рукой не тебе бран­ные копья метать…
Все это — дело мужей, ты муж­ские оставь упо­ва­нья,
10 Знай при сво­ей гос­по­же зна­мя покор­но носи!
Вер­но слу­жи ей, во всем — гос­по­жи бла­го­склон­ность на поль­зу.
Если утра­тишь ее, кем же ты будешь и чем?
А у нее и лицо и года при­гла­ша­ют к заба­вам, —
Мож­но ль такой кра­со­те в празд­но­сти зря про­па­дать?
15 Ты хоть как буд­то и строг, но тебя про­ведет она все же:
Осу­ще­ст­вит­ся все­гда то, что желан­но дво­им.
Если, одна­ко, вер­ней испро­бо­вать прось­бы, — мы про­сим:
Ты еще можешь успеть вовре­мя нам услу­жить.
IV
Я нико­гда б не посмел защи­щать раз­вра­щен­ные нра­вы,
Ради поро­ков сво­их лжи­вым ору­жьем бря­цать.
Я при­зна­юсь — коли нам при­зна­нье про­ступ­ков на поль­зу, —
Все я безум­ства готов, все свои вины рас­крыть.
5 Я нена­ви­жу порок… но сам нена­вист­но­го жаж­ду.
Ах, как нести тяже­ло то, что желал бы сва­лить!
Нет, себя побо­роть ни сил не хва­та­ет, ни воли…
Так и кида­ет меня, слов­но корабль на вол­нах!..
Опре­де­лен­но­го нет, что любовь бы мою воз­буж­да­ло,
10 Пово­дов сот­ни — и вот я посто­ян­но влюб­лен!
Сто­ит гла­за опу­стить какой-нибудь жен­щине скром­но, —
Я уже весь запы­лал, видя стыд­ли­вость ее.
Если дру­гая сме­ла, так, зна­чит, она не про­стуш­ка, —
Будет, навер­но, рез­ва в мяг­кой посте­ли она.



Δ
15 Встре­тит­ся ль стро­гая мне, напо­до­бье суро­вых саби­нок, —
Думаю: хочет люб­ви, толь­ко скры­ва­ет — гор­да!
Коль обра­зо­ван­на ты, так нра­вишь­ся мне вос­пи­та­ньем;
Не уче­на ниче­му — так про­стотою мила.
И Кал­ли­ма­ха сти­хи для иной пред мои­ми топор­ны, —



Δ
20 Нра­вят­ся, зна­чит, мои, — нра­вит­ся мне и она.
Та же и пес­ни мои, и меня, сти­хотвор­ца, поро­чит, —
Хоть и поро­чит, хочу ей запро­ки­нуть бед­ро.
Эта поход­кой пле­нит, а эта пря­ма, непо­движ­на, —
Гиб­кою станет она, лас­ку муж­скую познав.
25 Слад­ко иная поет, и льет­ся лег­ко ее голос, —
Хочет­ся мне поце­луй и у певи­цы сорвать.
Эта уме­лым пер­стом про­бе­га­ет по жалоб­ным стру­нам, —
Мож­но ли не полю­бить этих искус­ней­ших рук?
Эта в дви­же­нье пле­нит, раз­во­дит раз­ме­рен­но руки,
30 Мяг­ко уме­ет и в такт юное тело сги­бать.
Что обо мне гово­рить — я пылаю от вся­кой при­чи­ны, —
Тут Иппо­ли­та возь­ми: станет При­а­пом и он.
Ты меня ростом пле­нишь: геро­и­ням древним подоб­на, —
Длин­ная, можешь собой целое ложе занять.
35 Эта желан­на мне тем, что мала: пре­льсти­тель­ны обе.
Рос­лая, низ­кая — все будят жела­нья мои.
Эта не при­бра­на? Что ж, нарядив­шись, пре­крас­нее станет.
Та разо­де­та: вполне может себя пока­зать.
Белая нра­вит­ся мне, золо­ти­стая нра­вит­ся кожа;


Δ
40 Смуг­лой Вене­рой и той я увле­ка­юсь под­час.
Тем­ных ли пряди куд­рей к бело­снеж­ной шее при­льну­ли:
Сла­вою Леды была чер­ных волос кра­сота.
Свет­лы они? — но шафра­ном куд­рей Авро­ра пре­льща­ет…
В мифах все­гда для меня нуж­ный най­дет­ся при­мер.
45 Юный я воз­раст ценю, но тро­нут и более зре­лым:
Эта кра­сою милей, та под­ку­па­ет умом…
Сло­вом, какую ни взять из жен­щин, хва­ли­мых в сто­ли­це,
Все при­вле­ка­ют меня, всех я добить­ся хочу!
V
Нет, не сто­ит любовь (отой­ди, Купидон-стре­ло­но­сец!),
Чтобы так часто я сам к смер­ти желан­ной взы­вал!
Все ж при­зы­ваю я смерть, лишь вспом­ню, что ты изме­ни­ла,
Ты, рож­ден­ная быть веч­ною мукой моей.
5 О поведе­нье тво­ем не на стер­тых про­чел я таб­лич­ках,
Тай­ным подар­ком ничьим не был мне выдан твой срам.
Если б я мог обви­нять, не имея надежд на победу!
О я несчаст­ный! Зачем дело так вер­но мое?
Счаст­лив, кто защи­щать люби­мую может отваж­но,
10 Если ска­за­ла она: «Я не винов­на ни в чем».
С серд­цем желез­ным рож­ден и слиш­ком потвор­ст­ву­ет горю,
Кто над винов­ной кра­сой ищет кро­ва­вых побед…
Я же, несчаст­ный, я сам, не пья­ный, вино ото­дви­нув,
Видел, что дела­ли вы, — дума­ла ты: я дрем­лю!
15 Видел: дви­же­ньем бро­вей вы мно­го друг дру­гу ска­за­ли,
Ваши кив­ки голо­вой были почти как сло­ва.
Все гово­ри­ло — гла­за, и вином испи­сан­ный мол­ча
Стол, и — заме­на пись­ма — паль­цев немой раз­го­вор.
Вы хоть бесе­ду вели непри­мет­но, я понял, одна­ко,
20 Опре­де­лен­ных постиг зна­ков услов­ную речь…
Из-за сто­ла меж­ду тем при­гла­шен­ные мно­гие вста­ли,
Лишь оста­ва­лись два-три поза­хмелев­ших юнца.
Видел я, как вы уста в поце­лу­ях сли­ва­ли бес­стыд­ных, —
Ясно мне было: у вас льнет и язык к язы­ку.
25 Так моло­дая сест­ра не целу­ет стро­го­го бра­та, —
Толь­ко любов­ни­цы так страст­но лоб­за­ют муж­чин!
Феб зла­то­куд­рый не так цело­вал, веро­ят­но, Диа­ну;
Мар­са лоб­зать сво­его так лишь Вене­ра мог­ла.
«Что ты? Как сме­ешь? — кри­чу. — Кому отда­ешь мое сча­стье?
30 Я гос­по­дин, и свои вос­ста­нов­лю я пра­ва.
Сча­стье со мною дели, делить его буду с тобою, —
К нашим богат­ствам зачем третье­го нам допус­кать?»
Так я ска­зал, — мне стра­да­нье мое дик­то­ва­ло, и вижу:
У вино­ва­той лицо крас­кой сты­да зали­лось.
35 Был то румя­нец небес, оза­рен­ных супру­гой Тифо­на,
Или неве­сты, впер­вой встре­тив­шей взор жени­ха.
Розы румян­цем таким меж лилий горят или, силясь
Заво­ро­жен­ных коней сдви­нуть, але­ет Луна;
Иль асси­рий­ская кость, кото­рую кра­сят лидян­ки,
40 Чтобы с тече­ни­ем лет не пожел­те­ла она.
Так и подру­га моя, — иль подоб­но тому, — заале­лась, —
Толь­ко пре­крас­ней она в жиз­ни быва­ла едва ль!
Мол­ча поту­пи­ла взор — хоро­ше­ла с потуп­лен­ным взо­ром!
Груст­ным ста­ло лицо — груст­ной была хоро­ша!
45 Воло­сы рвать у нее (как убра­ны были искус­но!)
Был я готов, оскор­бить неж­ные щеки ее, —
Но лишь взгля­ну­ла — и вмиг мои храб­рые руки повис­ли:
Так защи­ти­лась она жен­ским ору­жьем сво­им.
Толь­ко что был я в серд­цах — и вдруг на коле­нах взмо­лил­ся,
50 Чтоб холод­ней, чем его, не цело­ва­ла меня…
И улыб­ну­лась, и как от души цело­вать меня ста­ла, —
Гнев­ный Юпи­тер и тот свой уро­нил бы перун!
Мучусь: дру­гой ощу­тил всю сла­дость ее поце­лу­ев…
Нет, не хочу, чтоб и он слад­ко тебя цело­вал!
55 Ста­ли искус­ней они, чем те, каким обу­чал я, —
Новое что-то она явно доба­ви­ла к ним.
Горе, что так они нра­ви­лись мне, что язык мой тво­и­ми
Весь был губа­ми зажат, твой же мои­ми язык…
Но не об этом одном я печа­люсь, не слиш­ком пеняю
60 На поце­луи твои, — хоть и пеняю на них…
Но научить­ся таким воз­мож­но толь­ко в посте­ли…
Кто ж эту пла­ту с нее за обу­че­ние взял?
Днесь попу­гай-гово­рун, с Восто­ка, из Индии родом,
Умер… Иди­те тол­пой, пти­цы, его хоро­нить.
В грудь, бла­го­че­стья пол­ны, пер­на­тые, кры­лья­ми бей­те,
Щеч­ки цара­пай­те в кровь твер­дым кри­вым когот­ком!
Δ
5 Перья взъерошь­те свои; как воло­сы, в горе их рви­те;
Сами пой­те вза­мен тра­ур­ной длин­ной тру­бы.
Что, Фило­ме­ла, пенять на зло­дей­ство фра­кий­ца-тира­на?
Мно­го уж лет утек­ло, жало­бе смолк­нуть пора.
Луч­ше горюй и сте­най о кон­чине столь ред­кост­ной пти­цы!


Δ
10 Пусть глу­бо­ко ты скор­бишь, — это дав­ниш­няя скорбь.
Все вы, кото­рым дано по стру­ям воздуш­ным носить­ся,
Плачь­те! — и пер­вая ты, гор­лин­ка: друг он тебе.
Рядом вы про­жи­ли жизнь в неиз­мен­ном вза­им­ном согла­сье,
Ваша оста­лась по гроб дол­гая вер­ность креп­ка.
Δ
15 Чем моло­дой был фокидец Пилад для аргос­ца Оре­ста,
Тем же была, попу­гай, гор­лин­ка в жиз­ни тво­ей.
Что твоя вер­ность, увы? Что ред­кая перьев окрас­ка,
Голос, кото­рый умел вся­че­ский звук пере­нять?
То, что, едва пода­рен, ты моей гос­по­же полю­бил­ся?
Δ



Δ
20 Сла­ва пер­на­тых, и ты все-таки мерт­вый лежишь…
Перья­ми кры­льев затмить ты хруп­кие мог изу­мруды,
Клю­ва пун­цо­во­го цвет жел­тый шафран отте­нял.
Не было пти­цы нигде, чтобы голо­су так под­ра­жа­ла.
Как ты, сло­ва гово­ря, слав­но кар­та­вить умел!
25 Зави­стью сгуб­лен ты был — ты ссор зате­вать не пытал­ся.
Был от при­ро­ды болт­лив, мир без­мя­теж­ный любил…
Вот пере­пел­ки — не то; посто­ян­но друг с дру­гом дерут­ся, —
И пото­му, может быть, долог быва­ет их век.
Сыт ты бывал пустя­ком. Порой из люб­ви к раз­го­во­рам,
Δ
30 Хоть изоби­лен был корм, не успе­вал покле­вать.
Был тебе пищей орех или мак, погру­жаю­щий в дре­му,
Жаж­ду при­вык уто­лять ты клю­че­вою водой.
Яст­реб про­жор­ли­вый жив, и кру­га­ми высо­ко паря­щий
Кор­шун, и гал­ка жива, что накли­ка­ет дожди;


Δ
35 Да и воро­на, чей вид нестер­пим щито­нос­ной Минер­ве, —
Может она, гово­рят, девять сто­ле­тий про­жить.
А попу­гай-гово­рун погиб, чело­ве­че­ской речи
Ото­б­ра­же­ние, дар край­них пре­де­лов зем­ли.
Жад­ные руки судь­бы наи­луч­шее часто уно­сят,
40 Худ­шее в мире все­гда пол­но­стью жизнь про­жи­вет.
Видел пре­зрен­ный Тер­сит погре­баль­ный костер Фила­кий­ца;
Пеп­лом стал Гек­тор-герой — бра­тья оста­лись в живых…
Что вспо­ми­нать, как богов за тебя умо­ля­ла хозяй­ка
В стра­хе? Неисто­вый Нот в море моле­нья унес…


Δ
45 День седь­мой насту­пил, за собой не при­вел он вось­мо­го, —
Прял­ка пуста, и сучить нече­го Пар­ке тво­ей.
Но не засты­ли сло­ва в коче­не­ю­щей пти­чьей гор­та­ни,
Он, уже чув­ст­вуя смерть, мол­вил: «Корин­на, про­сти!..»
Под Ели­сей­ским хол­мом есть паду­бов тем­ная роща;
50 Веч­но на влаж­ной зем­ле там зеле­на мура­ва.
Там доб­ро­де­тель­ных птиц — хоть верить и труд­но! — оби­тель;
Пти­цам зло­ве­щим туда вход, гово­рят, запре­щен.
Чистые лебеди там на широ­ких пасут­ся про­сто­рах,
Феникс, в мире один, там же, бес­смерт­ный, живет;
55 Там рас­пус­ка­ет свой хвост и пыш­ная пти­ца Юно­ны;
Страст­ный целу­ет­ся там голубь с голуб­кой сво­ей.
При­ня­тый в обще­ство их, попу­гай в тех рощах при­ют­ных
Всех доб­ро­де­тель­ных птиц речью пле­ня­ет сво­ей…
А над костя­ми его — неболь­шой буго­ро­чек, по росту,
60 С малень­ким кам­нем; на нем выре­зан малень­кий стих:
«Сколь был я дорог моей гос­по­же — по над­гро­бию вид­но.
Речью вла­дел я люд­ской, что недо­ступ­но для птиц».
VII
Зна­чит, я буду все­гда вино­ват в пре­ступ­ле­ни­ях новых?
Ради защи­ты всту­пать мне надо­е­ло в бои.
Сто­ит мне вверх поглядеть в бело­мра­мор­ном нашем теат­ре,
В жен­ской тол­пе ты все­гда к рев­но­сти повод най­дешь.
5 Кинет ли взор на меня непо­вин­ная жен­щи­на мол­ча,
Ты уж гото­ва про­честь тай­ные зна­ки в лице.
Жен­щи­ну я похва­лю — ты воло­сы рвешь мне ног­тя­ми;
Ста­ну хулить, гово­ришь: я заме­таю следы…
Еже­ли свеж я на вид, так, зна­чит, к тебе рав­но­ду­шен;
10 Если не свеж, — так зачах, зна­чит, томясь по дру­гой…
Пра­во, уж хочет­ся мне допо­д­лин­но быть вино­ва­тым:
Кару нетруд­но стер­петь, если ее заслу­жил.
Ты же винишь меня зря, напрас­лине вся­че­ской веришь, —
Этим свой соб­ст­вен­ный гнев ты же лиша­ешь цены.
15 Ты погляди на осла, стра­даль­ца уша­сто­го вспом­ни:
Сколь­ко его ни лупи, — он ведь рез­вей не идет…
Вновь пре­ступ­ле­нье: с тво­ей масте­ри­цей по части при­че­сок,
Да, с Кипас­сидою мы ложе, мол, смя­ли твое!
Боги бес­смерт­ные! Как? Совер­шить поже­лай я изме­ну,



Δ
20 Мне ли подру­гу искать низ­кую, кро­ви про­стой?
Кто ж из сво­бод­ных муж­чин захо­чет сбли­же­нья с рабы­ней?
Кто поже­ла­ет обнять тело, зна­вав­шее плеть?
Кста­ти, добавь, что она уби­ра­ет с ред­ким искус­ст­вом
Воло­сы и пото­му ста­ла тебе доро­га.



Δ
Δ
25 Вер­ной слу­жан­ки тво­ей ужель домо­гать­ся я буду?
Лишь доне­сет на меня, да и отка­жет при­том…
Нет, Вене­рой кля­нусь и кры­ла­то­го маль­чи­ка луком:
В чем обви­ня­ешь меня, в том я неви­нен, — кля­нусь!
VIII
Ты, что спо­соб­на создать хоть тыся­чу раз­ных при­че­сок;
Ты, Кипас­сида, кому толь­ко богинь уби­рать;
Ты, что отнюдь не про­стой ока­за­лась в любов­ных заба­вах;
Ты, что мила гос­по­же, мне же и вдвое мила, —
5 Кто же Коринне донес о тай­ной бли­зо­сти нашей?
Как раз­уз­на­ла она, с кем, Кипас­сида, ты спишь?
Я ль невзна­чай покрас­нел?.. Сорва­лось ли слу­чай­ное сло­во
С губ, и неволь­но язык скры­тую выдал любовь?..
Не утвер­ждал ли я сам, и при этом твер­дил посто­ян­но,
10 Что со слу­жан­кой гре­шить — зна­чит лишить­ся ума?
Впро­чем… к рабыне пылал, к Бри­се­иде, и сам фес­са­ли­ец;
Вождь микен­ский любил Фебо­ву жри­цу — рабу…
Я же не столь зна­ме­нит, как Ахилл или Тан­та­ла отпрыск, —
Мне ли сты­дить­ся того, что не сму­ща­ло царей?
15 В миг, когда гос­по­жа на тебя взгля­ну­ла сер­ди­то,
Я увидал: у тебя крас­кой лицо зали­лось.
Вспом­ни, как горя­чо, с каким я при­сут­ст­ви­ем духа
Клял­ся Вене­рой самой, чтоб разу­ве­рить ее!
Серд­цем, боги­ня, я чист, мои веро­лом­ные клят­вы
20 Влаж­но­му вет­ру вели в дали мор­ские умчать…
Ты же меня награ­дить изволь за такую услу­гу:
Нын­че, смуг­лян­ка, со мной ложе ты вновь разде­ли!
Небла­го­дар­ная! Как? Голо­вою кача­ешь? Боишь­ся?
Слу­жишь ты сра­зу дво­им, — луч­ше слу­жи одно­му.
25 Если же, глу­пая, мне ты отка­жешь, я все ей открою,
Сам в пре­ступ­ле­нье сво­ем перед судьей пови­нюсь;
Все, Кипас­сида, ска­жу: и где и как часто встре­ча­лись;
Все гос­по­же пере­дам: сколь­ко люби­лись и как…
IX
Ты, Купидон, нико­гда, как вид­но, гнев не насы­тишь,
Маль­чик бес­печ­ный, при­ют в серд­це нашед­ший моем!
Что оби­жа­ешь меня? Зна­мен тво­их я ни разу
Не покидал, а меж тем ранен я в стане сво­ем!
5 Что ж ты огнем опа­ля­ешь дру­зей и прон­за­ешь стре­ла­ми?
Пра­во же, бо́льшая честь в бит­ве вра­гов побеж­дать…
Тот гемо­ний­ский герой, прон­зив копьем сво­им дру­га,
Не ока­зал ли ему тот­час вра­чеб­ных услуг?
Лов­чий пре­сле­ду­ет дичь, но толь­ко пой­ма­ет, обыч­но
10 Зве­ря бро­са­ет, а сам к новой добы­че спе­шит.
Мы, твой покор­ный народ, от тебя полу­ча­ем уда­ры,
А непо­кор­ных вра­гов лук твой лени­вый щадит…
Стре­лы к чему при­туп­лять об кожу да кости? Любо­вью
В кожу да кости, увы, я уж дав­но пре­вра­щен.


Δ
15 Мало ль муж­чин живет без люб­ви и мало ли жен­щин?
Луч­ше ты их побеж­дай — слав­ный заслу­жишь три­умф.
Рим, когда бы на мир огром­ных пол­чищ не дви­нул,
Так и остал­ся б селом с рядом соло­мен­ных крыш…
Воин, когда он устал, полу­ча­ет уча­сток земель­ный.
20 В ста­ро­сти конь ска­ко­вой празд­но пасет­ся в лугах.
В длин­ных доках сто­ят кораб­ли, при­веден­ные с моря,
И гла­ди­а­то­ра меч на дере­вян­ный сме­нен.
Зна­чит, и мне, слу­жа­ке в строю у люб­ви и у жен­щин,
Дать уволь­не­нье пора, чтоб без­за­бот­но пожить.
IXa
Если «Живи без люб­ви!» мне бог какой-нибудь ска­жет,
О, я взмо­люсь: до того жен­щи­на — слад­кое зло.
Толь­ко пре­сы­щусь, едва пре­кра­тит­ся пыла­ние стра­сти,
Вихрь куда-то опять бед­ную душу стре­мит.
Δ
5 Так, если конь поне­сет, стрем­глав помчит гос­по­ди­на,
Пеной покры­той узде не удер­жать уж коня.
Так близ самой зем­ли, у вхо­да в надеж­ную гавань,
Бури вне­зап­ный порыв в море уно­сит корабль.
Вот как я веч­но гоним Купидо­на невер­ным дыха­ньем!
10 Сно­ва зна­ко­мой стре­лой целит румя­ный Амур.
Что же, стре­ляй! Я ору­жье сло­жил, я стою обна­жен­ный.
В этих боях ты силён, не изме­ня­ет рука.
Как по при­ка­зу, в меня попа­да­ют без про­ма­ха стре­лы, —
Стал я при­выч­ней для них, чем их при­выч­ный кол­чан.
15 Три­жды несча­стен тот, кто без­дей­ст­вия выдер­жать может
Целую ночь и сочтет луч­шей награ­дою сон.
Глу­пый! Что же есть сон, как не смер­ти холод­ной подо­бье?
Волею неба вку­шать дол­гий мы будем покой…
Лишь бы мне лга­ли уста подру­ги, обман­щи­цы милой, —

Δ
20 Мне бы надеж­да и та радо­сти мно­го дала.
Лас­ко­во пусть бол­та­ет со мной, зате­ва­ет и ссо­ры,
То уто­ля­ет мой пыл, то отвер­га­ет моль­бы.
Марс пере­мен­чив, но в том вино­ват его пасы­нок рез­вый, —
Лишь по при­ме­ру его Марс обна­жа­ет свой меч.
25 Вет­рен ты, маль­чик, сво­их намно­го ты вет­ре­ней кры­льев:
Радость нам дать и отнять — всё это при­хоть твоя.
Если ты прось­бе моей с боже­ст­вен­ной мате­рью внем­лешь,
В серд­це моем навсе­гда цар­ство свое утвер­ди.
Жен­щи­ны пусть — лег­ко­мыс­лен­ный сонм — приз­на́ют вла­ды­ку, —
30 Будешь ты в мире тогда ими и нами почтен.
X
Пом­нит­ся, ты, мой Гре­цин… да, имен­но ты гово­рил мне,
Буд­то немыс­ли­мо двух одно­вре­мен­но любить.
Из-за тебя я в беде: без­ору­жен был — и попал­ся;
Стыд­но сознать­ся — но двух одно­вре­мен­но люб­лю.



Δ
5 Обе они хоро­ши, оде­ва­ют­ся обе уме­ло,
Кто же искус­ней из них, было бы труд­но решить.
Эта кра­си­вее той… а та кра­си­вее этой.
Эта при­ят­нее мне… нет, мне при­ят­нее та…
Две меня треп­лют люб­ви, как челн — два встреч­ные вет­ра.
10 Мчусь то туда, то сюда, — надвое веч­но разъ­ят.
Сто­ит ли муки мои без кон­ца умно­жать, Эри­ци­на?
Жен­щи­ны мало ль одной мне для сер­деч­ных забот?
Нуж­но ли звезд при­бав­лять и так пол­но­звезд­но­му небу
Или дере­вьям — лист­вы, морю глу­бо­ко­му — вод?
15 Луч­ше, одна­ко, хоть так, чем хиреть без люб­ви оди­но­ко, —
Я поже­лал бы вра­гу в стро­го­сти жить, без люб­ви.
Я поже­лал бы вра­гу оди­но­ко лежать на посте­ли,
Где не меша­ет ничто, где ты сво­бод­но про­стерт.
Нет, пусть ярость люб­ви пре­ры­ва­ет мой сон непо­движ­ный!
20 Лишь бы не быть одно­му гру­зом кро­ва­ти сво­ей…
Пусть исто­ща­ет мой пыл, запре­тов не зная, подру­га, —
Если одна — хоро­шо; мало одной — так и две!
Чле­ны изящ­ны мои, одна­ко нима­ло не сла­бы;
Пусть мой вес неве­лик, жили­сто тело мое.
25 Кре­по­сти чре­с­лам моим добав­ля­ет еще и жела­нье, —
В жиз­ни сво­ей нико­гда жен­щи­ны я не под­вел.
Часто в заба­вах люб­ви всю ночь про­во­дил, а наут­ро
Сно­ва к тру­ду был готов, телом все так же могуч.
Счаст­лив, кого сокру­шат вза­им­ные бит­вы Вене­ры!
30 Если б по воле богов мог я от них уме­реть!
Пусть бес­тре­пет­но грудь под­став­ля­ет вра­же­ским стре­лам
Воин, — бес­смер­тье себе он через смерть обре­тет.
Алч­ный пусть ищет богатств и пусть, в кораб­ле­кру­ше­нье,
Вла­ги, изъ­ез­жен­ной им, ртом сво­им лжи­вым хлебнет!
35 Мне же да будет дано исто­щить­ся в вол­не­ни­ях стра­сти,
Пусть за любов­ным трудом смерть отпуск­ную мне даст,
И со сле­за­ми пус­кай кто-нибудь на моем погре­бе­нье
Ска­жет: «Кон­чи­на твоя жиз­ни достой­на тво­ей!»
XI
Пол­ные бед­ст­вий пути по вол­нам изум­лен­но­го моря
Пер­вой ука­за­ны нам той пели­он­ской сос­ной,
Что меж схо­дя­щих­ся скал пере­пра­вить когда-то бес­страш­но
Див­но­го агн­ца смог­ла с огнен­но-рыжим руном.
5 Если бы, людям в при­мер, — чтобы вес­ла морей не сму­ща­ли, —
Арго тогда, зато­нув, гибель­ной вла­ги глот­нул!..
Ско­ро гото­вит­ся плыть по невер­ной доро­ге Корин­на,
Ложе поки­нув свое, бро­сив домаш­них богов.
Горе мне! Буду теперь и зефи­ров и эвров боять­ся,
10 Стра­шен мне злоб­ный Борей, стра­шен незло­би­вый Нот!
Ни горо­дов, ни лесов твой взор вос­хи­щен­ный не встре­тит:
Одно­об­раз­но синя моря ковар­но­го гладь.
Рако­вин тон­ких там нет, и камеш­ков нет раз­но­цвет­ных, —
Взор при­вле­ка­ют они толь­ко на влаж­ном пес­ке.
15 Девуш­ки! На бере­гу остав­ляй­те следы бело­снеж­ных
Ног! Вер­на лишь зем­ля, про­чие тём­ны пути.
Как воз­му­ща­ет­ся хлябь, меж Скил­лой кипя и Харибдой;
В бой как всту­па­ют вет­ра, как из пучи­ны тор­чат
Ска­лы Керав­нии, как Боль­шую и Малую Сир­ту
20 Тай­но скры­ва­ет залив, — пусть вам рас­ска­жет дру­гой.
Дай­те ему гово­рить; рас­ска­зам вы може­те верить, —
Тем, кто слу­ша­ет их, буря сама не гро­зит.
Позд­но жалеть о зем­ле, когда уже сня­ты при­ча­лы
И кру­то­бо­кий корабль мчит­ся в соле­ный про­стор,
25 И оза­бо­чен моряк, враж­деб­ных боя­щий­ся вет­ров,
Видя, что гибель его — бли­же пучи­ны самой.
Сто­ит Три­то­ну хоть раз взвол­но­вать глу­би­ны мор­ские,
О, как мгно­вен­но сбе­жит крас­ка с лица тво­е­го!
К мило­сти будешь взы­вать близ­не­цов сия­ю­щих Леды,
30 Ска­жешь: «Как счаст­ли­вы те, кто не рас­стал­ся с зем­лей!»
Мно­го спо­кой­ней лежать на посте­ли, почи­ты­вать книж­ку,
Кон­чи­ком паль­ца стру­ну лиры фра­кий­ской цеп­лять…
Если ж сове­ты мои ни к чему, и кры­ла­тые бури
Их раз­не­сут, — да хра­нит твой Гала­тея корабль!
35 Сгинет такая кра­са в вол­нах — кто будет вино­вен?
Вы, нере­иды, и ты, влаж­ный отец нере­ид!
Помни все­гда обо мне, воз­вра­щай­ся с вет­ром попу­т­ным,
Гру­дью он пол­ною пусть дышит в вет­ри­ла твои!
Море вели­кий Нерей пусть к это­му бере­гу кло­нит!
40 Вет­ры, стре­ми­тесь сюда! Воды, гони­те вол­ну!
Небо моли, чтоб зефи­ры силь­ней напря­га­ли полот­на,
Соб­ст­вен­ной неж­ной рукой взду­тые правь пару­са!
Столь мне зна­ко­мый корабль я с бере­га пер­вый при­ме­чу
И, увидав, про­шеп­чу: «Едет мое боже­ство!»
45 И на пле­чах я тебя поне­су, и меня заце­лу­ешь
Бур­но, и, пом­ня обет, жерт­ву в тот день зако­лю.
Мяг­кий при­мор­ский песок перед нами рас­ки­нет­ся ложем,
Может любой буго­рок сто­ли­ком нам послу­жить.
Мно­го тогда за вином мне раз­но­стей раз­ных рас­ска­жешь,
50 Всё: как чуть-чуть не погиб в море откры­том корабль;
Как ты спе­ши­ла ко мне и как ни ненаст­ные ночи,
Ни взбу­ше­вав­ший­ся Нот не устра­ша­ли тебя…
Все я за прав­ду при­му, хоть будешь рас­ска­зы­вать бас­ни —
Раз­ве желан­ным сво­им нам не поз­во­ле­но льстить?
55 Лишь бы, гоня во всю прыть, в без­об­лач­ном небе сияя,
Мне Све­то­но­сец ско­рей день дол­го­ждан­ный при­нес!
XII
Я победил! Увен­чай­те мне лоб, три­ум­фаль­ные лав­ры!
Да! Я Корин­ну дер­жу креп­ко в объ­я­тьях сво­их.
А ведь и муж, и при­врат­ник, и дверь, и вра­ги мои ско­пом —
Все сте­рег­ли, чтоб ее хит­ро­стью взять не мог­ли.
5 Меж­ду победа­ми те особ­ли­во достой­ны три­ум­фа,
Где мы добы­чу берем, кро­ви ее не про­лив.
Что горо­да, окру­жен­ные рвом неглу­бо­ким, и сте­ны
Низ­кие! Лов­кий стра­тег, жен­щи­ну я поко­рил!
Пал Пер­гам нако­нец, не выдер­жав дол­гой оса­ды, —
10 Бра­тьям Атридам тогда мно­го ль доста­лось хва­лы?
Сла­ву же ныне мою ни один не оспо­рит сопер­ник,
И три­ум­фа­то­ром звать долж­но меня одно­го.
Был я и воин и вождь, — и цели достиг я желан­ной! —
Пешим и кон­ным бой­цом, и зна­ме­нос­цем я был.
15 Не при­ме­ша­ла судь­ба и слу­чай­ных к делу пре­пят­ст­вий…
Осу­ще­ст­вись же, три­умф, плод ухищ­ре­ний моих!
Повод борь­бы моей стар: в Евро­пе и в Азии был бы
Мир, когда б не увез Тин­да­ра дочь При­а­мид.
Жен­щи­на полу­ко­ней и диких лапи­фов когда-то,
20 Раз­го­ря­чен­ных вином, в мер­зост­ной дра­ке све­ла.
Жен­щи­на сде­ла­ла то, что тро­ян­цы зате­я­ли вой­ны
Так­же и в цар­стве тво­ем, о пра­во­суд­ный Латин.
Жен­щи­на в годы, когда в зачат­ке был Град, натра­ви­ла
Рим­лян на тестей — и вот лютая вспых­ну­ла брань.
25 Видел я сам, как быки из-за белой супру­ги сра­жа­лись, —
Тел­ка гляде­ла на них и воз­буж­да­ла их пыл…
Так вот и мне Купидон, бой­цу сво­е­му рядо­во­му,
Воин­ский стяг свой под­нять — но без убий­ства! — велел.
XIII
Бре­мя утро­бы сво­ей без­рас­суд­но исторг­ла Корин­на
И, обес­силев, лежит. С жиз­нью в ней борет­ся смерть.
Втайне реши­лась она на опас­ное дело; я впра­ве
Гне­вать­ся… Толь­ко мой гнев мень­ше, чем страх за нее.
5 Все же она понес­ла — от меня, я так пола­гаю.
Впро­чем, порой я готов вер­ным воз­мож­ное счесть…
Матерь Иси­да, чей край — пло­до­род­ные паш­ни Кано­па,
И Паре­то­ний, и Фар с роща­ми пальм, и Мем­фис,
Чьи те рав­ни­ны, где Нил, по широ­ко­му рус­лу ска­тив­шись,


Δ
10 Целой сед­ми­цей ворот к морю выно­сит вол­ну!
Систром тво­им закли­наю тебя и Ану­би­са ликом:
Веч­но Оси­рис чест­ной пусть твои таин­ства чтит,
Пусть не поспеш­но змея про­пол­за­ет вокруг при­но­ше­ний,
В шест­вии рядом с тобой Апис рога­тый идет!


Δ
15 Взор свой сюда обра­ти, в одной дво­их ты поми­луй:
Жизнь гос­по­же воз­вра­ти, мне же — она воз­вра­тит.
Часто в Иси­ди­ны дни тебе она в хра­ме слу­жи­ла,
Гал­лы-жре­цы меж­ду тем кро­вью пят­на­ли твой лавр.
Ты ведь жале­ешь все­гда бере­мен­ных жен­щин, кото­рым


Δ
20 Груз пота­ен­ный напряг гиб­кость утра­тив­ший стан.
Будь бла­го­склон­на, внем­ли, о Или­фия, жар­ким моле­ньям!
Верь мне, достой­на она мило­стей щед­рых тво­их.
В белых одеж­дах я сам почту твой алтарь фимиа­мом,
Сам по обе­ту дары к свет­лым сто­пам я сло­жу.
25 Над­пись добав­лю я к ним: «Назон — за спа­се­нье Корин­ны».
О, поощ­ри же, молю, над­пись мою и дары!
Если же в стра­хе таком и сове­то­вать мож­но, — Корин­на,
Боль­ше подоб­ных боев не зате­вай нико­гда!
XIV
Под­лин­но ль жен­щи­нам впрок, что они не участ­ву­ют в бит­вах
И со щитом не идут в гру­бом сол­дат­ском строю,
Если себя без вой­ны они соб­ст­вен­ным ранят ору­жьем,
Сле­по берут­ся за меч, с жиз­нью враж­дуя сво­ей?
5 Та, что при­мер пода­ла выбра­сы­вать неж­ный заро­дыш, —
Луч­ше погиб­ла б она в бит­ве с самою собой!
Если бы в древ­но­сти так мате­рям посту­пать полю­би­лось,
Сги­нул бы с эта­ким злом весь чело­ве­че­ский род!
Сно­ва при­шлось бы искать того, кто в мире пустын­ном
10 Стал бы каме­нья бро­сать, вновь зачи­ная людей.
Кто бы При­а­мо­ву мощь сокру­шил, когда бы Фети­да,
Моря боги­ня, свой плод не захо­те­ла носить?
Если в тугом живо­те не оста­ви­ла б Илия двой­ню,
Кто бы тогда осно­вал этот вла­сти­тель­ный Град?
15 Если б в утро­бе сво­ей погу­би­ла Энея Вене­ра,
То не при­шлось бы зем­ле в буду­щем Цеза­рей знать.
Так же погиб­ла б и ты, хоть мог­ла уро­дить­ся пре­крас­ной,
Если б отва­жи­лась мать сде­лать, что сде­ла­ла ты.
Сам я, кому уме­реть от люб­ви пред­на­зна­че­но, вовсе
20 Не родил­ся бы на свет, не поже­лай моя мать.
Мож­но ль незре­лую гроздь сры­вать с лозы вино­град­ной?
Мож­но ль жесто­кой рукой плод недо­спе­лый сни­мать?
Сва­лят­ся сами, созрев. Рож­ден­но­му дай раз­ви­вать­ся.
Сто­ит чуть-чуть потер­петь, если награ­дою — жизнь.




Δ
25 Что же утро­бу язвить каким-то осо­бым ору­жьем?
Как нерож­ден­ных детей ядом смер­тель­ным тра­вить?
Все кол­хидян­ку винят, обаг­рен­ную кро­вью мла­ден­цев;
Каж­до­му Ити­са жаль: мать погу­би­ла его.
Мате­ри-зве­ри они. Но у каж­дой был горест­ный повод:
30 Обе мсти­ли мужьям, кровь про­ли­вая детей.
Вы же ска­жи­те, какой вас Терей иль Ясон побуж­да­ет
С дро­жью, сму­щен­ной рукой тело свое пора­жать?
Сро­ду не дела­ли так и в армян­ских лого­вах тиг­ры;
Раз­ве решит­ся сгу­бить льви­ца потом­ство свое?
Δ
35 Жен­щи­ны ж этим гре­шат, хоть неж­ны, — и ждет их воз­мез­дье:
Часто убив­шая плод жен­щи­на гибнет сама, —
Гибнет, — когда же ее на костер несут, рас­пу­стив­ши
Воло­сы, каж­дый в тол­пе гром­ко кри­чит: «Поде­лом!»
Пусть же мои рас­т­во­рят­ся сло­ва в про­сто­рах эфи­ра!
40 Пусть пред­ска­за­нья мои ста­нут лишь зву­ком пустым!
Боги бла­гие, лишь раз без вреда согре­шить ей доз­воль­те…
Но и доволь­но: потом пусть нака­за­нье несет.
XV
Палец укрась, пер­сте­нек, моей кра­са­ви­це милой.
Это пода­рок люб­ви, в этом вся цен­ность его.
Будь ей при­я­тен. О, пусть мой дар она с радо­стью при­мет,
Пусть на паль­чик себе тот­час наденет его.

Δ
5 Так же ей будь под­хо­дящ, как она для меня под­хо­дя­ща.
Будь ей удо­бен, не жми тонень­кий паль­чик ее.
Сча­стье тебе! Забав­лять­ся тобой гос­по­жа моя будет, —
Сде­лав пода­рок, ему сам я завидо­вать стал…
Если б сво­им вол­шеб­ст­вом в тот пер­стень меня обра­ти­ла
10 Дева Ээи, иль ты, ста­рец Кар­па­ф­ских пучин!
Сто­и­ло б мне поже­лать кос­нуть­ся грудей у люби­мой
Или под пла­тье ее левой про­ник­нуть рукой,
Я соскольз­нул бы с пер­ста, хоть его и сжи­мал бы вплот­ную,
Чудом рас­ши­рив­шись, к ней я бы на лоно упал.
Δ
15 Или печа­тью слу­жа для писем ее пота­ен­ных, —
Чтобы с таб­ли­чек не стал к камеш­ку воск при­ста­вать, —
Я при­жи­мал­ся б спер­ва к губам кра­са­ви­цы влаж­ным…
Толь­ко б на горе себе не при­пе­ча­тать пись­ма!..
Если ж меня уло­жить захо­чет люби­мая в лар­чик,
20 Я отка­жусь, я коль­цом палец сожму потес­ней…
Пусть нико­гда, моя жизнь, для тебя я не ста­ну обу­зой,
Пусть твой палец все­гда с лег­ко­стью носит свой груз.
Ты, не сни­мая меня, купай­ся в воде подо­гре­той,
Ведь не беда, коль струя под само­цвет попа­дет…
25 Голая будешь… И плоть у меня от жела­нья взыг­ра­ет…
Будучи перст­нем, я все ж дело закон­чу свое…
Что по-пусто­му меч­тать?.. Сту­пай же, пода­рок мой скром­ный!
Смысл его ясен: тебе вер­ность я в дар при­но­шу.
XVI
Вот я в Суль­моне живу, третьем окру­ге края пелиг­нов.
Округ, бога­тый водой, хоть неве­лик, но здо­ров.
Пусть себе солн­ца лучи нака­ля­ют зем­лю до тре­щин,
Пусть Ика­рий­ско­го пса злоб­ная бле­щет звезда, —
5 Вод проточ­ных струи оро­ша­ют паш­ни пелиг­нов;
Туч­ная поч­ва рых­ла, буй­ные тра­вы в лугах.
Здесь изобиль­ны хле­ба, вино­град еще изобиль­ней,
А на участ­ках иных есть и Пал­ла­ды пло­ды.
Здесь зеле­на мура­ва везде, где ручьи про­те­ка­ют,
10 Тенью покров тра­вя­ной влаж­ную зем­лю одел.
Нет лишь огня мое­го… Нет, я в выра­же­нье ошиб­ся:
Нет лишь при­чи­ны огня, самое ж пла­мя при мне.
Если бы я посе­лен меж Касто­ром был и Пол­лук­сом,
И в небе­сах без тебя не захо­тел бы я жить!
15 Будь же зем­ля тяже­ла, будь веч­ный сон бес­по­ко­ен
Для взбо­роздив­ших весь мир мно­же­ст­вом длин­ных дорог!
За моло­ды­ми людь­ми хоть веле­ли бы сле­до­вать девам,
Если уж мир бороздить мно­же­ст­вом длин­ных дорог…
Я же, когда бы при­шлось мне мерз­нуть и в вет­ре­ных Аль­пах,
20 Путь свой лег­ким бы счел, будь я вдво­ем с гос­по­жой.
С милой вдво­ем пере­плыть я решил­ся б ливий­ские Сир­ты
И пере­мен­чи­вым дать Нотам мой парус нести.
Нет, ни чудо­вищ мор­ских, под деви­чьим лаю­щих лоном,
Не устра­шил­ся б, ни вас, ска­лы Малеи кри­вой!
25 Даже Харибды самой, что, насы­тясь судов потоп­ле­ньем,
Воду, изверг­нув, опять пастью вби­ра­ет пустой.
Если же сила вет­ров само­го одо­ле­ет Неп­ту­на
И бла­го­склон­ных ко мне воды богов уне­сут,
На пле­чи мне поло­жи свои бело­снеж­ные руки, —
30 Я без труда поплы­ву с лег­кою ношей сво­ей.
Юный любов­ник Геро доплы­вал к ней по морю часто…
Мог и в тот раз пере­плыть… толь­ко тем­на была ночь.
Но без тебя… Пус­кай вино­гра­дом обиль­ные зем­ли
Здесь окру­жа­ют меня, поле пото­ки поят,
35 Гонит в кана­вы к себе зем­леде­лец послуш­ные воды,
Све­жий пус­кай вете­рок воло­сы нежит дерев, —
Сла­вить я все ж не хочу целеб­но­го края пелиг­нов,
Сел — досто­я­нья отцов, — места, где я родил­ся́.
Ски­фов про­слав­лю ско­рей, дика­рей кили­кий­ских, бри­та­нов,
40 Ска­лы, что ста­ли крас­ны, кровь Про­ме­тея впи­тав…
Вяз полю­бит лозу — и лоза не отстанет от вяза…
Я же том­люсь поче­му от гос­по­жи вда­ле­ке?
Вспом­ни, не ты ли кля­лась мне спут­ни­цей быть неиз­мен­ной,
Мной и гла­за­ми кля­лась, звезда­ми жиз­ни моей?
45 Вижу, деви­чьи сло­ва обле­таю­щим листьям подоб­ны, —
Ветер их злоб­ный несет, мчит, убе­гая, вол­на…
Нет, если ты обо мне сохра­ни­ла хоть долю заботы,
Так к обе­ща­ньям тво­им дело доба­вить пора.
Ждет колес­ни­ца, спе­ши! Горя­чие рвут ино­ход­цы.
50 Меж­ду раз­вив­ших­ся грив вож­жи сама натя­ни!
Вы же у ней на пути при­низь­тесь, над­мен­ные горы, —
В ваших доли­нах кри­вых легок да будет ей путь!
XVII
Если счи­та­ет иной, что слу­же­ние жен­щине стыд­но,
Зна­чит, в постыд­ном меня этот судья обви­нит.
Толь­ко бы ты, чей пре­стол на Кифе­ре, омы­той при­бо­ем,
Ты, чей в Пафо­се при­ют, мень­ше тер­за­ла меня!
5 Лишь бы отныне мне быть добы­чей вла­ды­чи­цы крот­кой,
Коль уж суди­ла судь­ба стать мне добы­чей кра­сы.
К чван­но­сти пре­лесть ведет. Корин­на рез­ка и жесто­ка.
Горе! Зачем она так зна­ет свою кра­соту?
В зер­ка­ло смот­рит­ся… Вот где кро­ет­ся спе­си при­чи­на.
10 Да и глядит­ся в него, толь­ко закон­чив наряд.
Нет, если это лицо под­чи­ня­ет все сво­ей вла­сти,
Это лицо, что гла­за в плен захва­ти­ло мои, —
Все ж и меня пре­зи­рать не долж­на ты в срав­не­нье с собою, —
Малое может вполне рядом с вели­ким сто­ять.
15 Мол­вят, что жаром люб­ви охва­че­на к смерт­но­му мужу,
Ним­фа Калип­со его дол­го дер­жа­ла в пле­ну.
Верят, что с фтий­ским царем нере­ида мор­ская лежа­ла
И что с Эге­ри­ей сон пра­вед­ный Нума вку­шал.
При­над­ле­жа­ла сама и Вене­ра Вул­ка­ну, хоть жал­ко
20 От нако­валь­ни сво­ей он ковы­лял, хро­мо­ног.
Этой эле­гии метр ведь тоже неро­вен, одна­ко
Стих геро­и­че­ский в ней с более крат­ким в ладу.
Зна­чит, какой я ни есть, меня при­ни­май, моя радость!
Зако­но­да­тель­ст­вуй впредь, милая, с ложа люб­ви!
25 Я не позо­рю тебя, мне пово­да нет отда­лять­ся,
Неза­чем нам и скры­вать нашу любов­ную связь.
Я не без средств: у меня сти­хов нема­ло удач­ных,
Мно­гие через меня сла­вы хоте­ли б достичь.
Знаю одну… Та повсюду себя выда­ет за Корин­ну.
30 Все бы она отда­ла, чтобы Корин­ною быть!..
Толь­ко еди­ным рус­лом две раз­ных реки не стре­мят­ся, —
Ска­жем, холод­ный Эврот и мно­гото­поль­ный Пад…
Пусть же и в книж­ках моих нико­гда не поет­ся дру­гая, —
Ты лишь пред­ме­том одна будь вдох­но­ве­ний моих!
XVIII
Ты, свою пес­ню ведя, подо­шел уж к Ахил­ло­ву гне­ву
И обле­ка­ешь в доспех свя­зан­ных клят­вой мужей,
Я же, о Макр, ленюсь под укром­ною сенью Вене­ры,
Круп­ные замыс­лы все неж­ный лома­ет Амур.
5 Сколь­ко уж раз «Отой­ди, не мешай!» гово­рил я подру­ге,
Но на коле­ни ко мне тот­час садит­ся она!
Или «Мне стыд­но…» ска­жу, — а милая чуть ли не в сле­зы.
«Горе мне! — шеп­чет, — моей стал ты сты­дить­ся люб­ви…»
Шею мою обо­вьет и тыся­чью жар­ких лоб­за­ний
10 Вдруг мне осып­лет лицо, — я поги­баю от них!
Я побеж­ден, от боев отвле­ка­ет меня вдох­но­ве­нье:
Битв домаш­них певец, подви­ги слав­лю свои.
Ски­петр я все же дер­жал, как мог, и тра­гедия все же
Дви­га­лась, с этим трудом спра­вить­ся я бы сумел.
15 Плащ мой Амур осме­ял, и цвет­ные котур­ны, и ски­петр:
Рано его я схва­тил и недо­стой­ной рукой!
В сто­ро­ну был уведен свое­нрав­ной кра­са­ви­цы волей
И о котур­нах забыл: пра­вил три­умф свой Амур.
Делаю то, что могу: обу­чаю нау­ке любов­ной
20 (Горе! Я сам удру­чен пре­по­да­ва­ньем сво­им!),
Иль сочи­няю, как шлет Пене­ло­па изве­стье Улис­су,
Иль как у моря, одна, сле­зы, Фил­лида, ты льешь, —
Всё, что Парис, Мака­рей и Ясон, бла­го­дар­но­сти чуж­дый,
Будут читать, Иппо­лит и Иппо­ли­тов отец;
25 Все, что, выхва­тив меч, ска­за­ла бы в горе Дидо­на
Или же Лес­боса дочь, лиры Эолии друг.
Ско­ро же ты, мой Сабин, объ­е­хал весь мир и вер­нул­ся,
Из отда­лен­ных кра­ев пись­ма-отве­ты при­вез!
Зна­чит, Улис­са печать Пене­ло­пой опо­зна­на вер­ной,
30 Маче­ха Фед­ра про­чла, что напи­сал Иппо­лит;
Бла­го­че­сти­вый Эней пре­крас­ной отве­тил Элис­се;
Есть и к Фил­лиде пись­мо… если Фил­лида жива!
До Ипси­пи­лы дошли Ясо­на печаль­ные стро­ки;
Милая Фебу, во храм лиру, лес­бий­ка, отдай!..
35 Все же в сти­хах и тво­их, о Макр, вос­пе­ва­тель сра­же­ний,
Голос порой пода­ет золо­то­куд­рый Амур:
Там и Парис, и жена, что невер­но­стью сла­ву снис­ка­ла,
И Лаода­мия, смерть мужу при­няв­шая вслед…
Знаю тебя хоро­шо: ты любовь вос­пе­ва­ешь охот­ней,
40 Неже­ли бра­ни, ты в мой пере­би­ра­ешь­ся стан!
XIX
Если жену сто­ро­жить ты, дурень, счи­та­ешь излиш­ним,
Хоть для меня сто­ро­жи, чтобы я жар­че пылал!
Вку­са в доз­во­лен­ном нет, запрет воз­буж­да­ет ост­рее;
Может лишь гру­бый любить то, что доз­во­лит дру­гой.
5 Мы ведь любов­ни­ки, нам и надеж­ды и стра­хи желан­ны,
Пусть ино­гда и отказ подо­гре­ва­ет наш пыл.
Что мне уда­ча в люб­ви, коль заране успех обес­пе­чен?
Я не люб­лю ниче­го, что не сули­ло бы мук.
Этот мне свой­ст­вен­ный вкус лука­вой под­ме­чен Корин­ной, —

Δ
Δ
10 Хит­рая, зна­ет она, чем меня луч­ше пой­мать.
Ах, при­тво­ря­лась не раз, на боль голов­ную ссы­ла­лась!
Как же я мед­лил тогда, как не хотел ухо­дить…
Ах, сколь­ко раз обви­ня­ла меня, и невин­ный винов­ник
Нехотя вид при­ни­мал, буд­то и впрямь вино­ват.
15 Так, меня обма­нув и раздув него­ря­чее пла­мя,
Сно­ва гото­ва была страст­ным отве­тить моль­бам.
Сколь­ко и неж­но­стей мне, и лас­ко­вых слов рас­то­ча­ла!
А цело­ва­ла меня — боги! — о, сколь­ко и как!
Так же и ты, кото­рая взор мой пле­ни­ла недав­но,
20 Чаще со мною лукавь, чаще отка­зы­вай мне,
Чаще меня застав­ляй лежать у тебя на поро­ге,
Холод подол­гу тер­петь ночью у две­ри тво­ей.
Так лишь крепнет любовь, в упраж­не­нии дол­гом мужа­ет,
Вот чего тре­бую я, вот чем пита­ет­ся страсть.
25 Скуч­но ста­но­вит­ся мне от люб­ви бес­пре­пят­ст­вен­ной, прес­ной:
Точ­но не в меру поел слад­ко­го — вот и мутит.
Если б Данаю отец не запря­тал в желез­ную баш­ню,
От Гро­мо­верж­ца она вряд ли бы плод при­нес­ла.
Зор­ко Юно­на блю­ла тели­цу рога­тую — Ио, —
30 И Гро­мо­верж­цу вдвойне Ио милее была.
Тот, кто любит вла­деть доступ­ным, пусть обры­ва­ет
Листья с дере­вьев, пус­кай чер­па­ет воду из рек.
Толь­ко обма­ном дер­жать любов­ни­ка жен­щи­на может…
Сколь­ко сове­тов, увы, про­тив себя я даю!
35 Не воз­ра­жа­ет иной, а мне попу­сти­тель­ство тош­но:
Ищут меня — я бегу, а убе­га­ют — гонюсь.
Ты же, кото­рый в сво­ей кра­са­ви­це слиш­ком уве­рен,
Луч­ше, как спу­стит­ся ночь, вход на замок запи­рай.
Да раз­уз­най нако­нец, кто в дверь то и дело сту­чит­ся
40 Тай­но, соба­ки с чего бре­шут в ноч­ной тишине?
Что за таб­лич­ки тиш­ком про­вор­ная носит слу­жан­ка,
И поче­му гос­по­жа часто ночу­ет одна?
Пусть до моз­га костей тебя про­би­ра­ет тре­во­га, —
Дай же мне повод хоть раз лов­кость свою про­явить.
45 Тот пусть луч­ше песок на пустын­ном вору­ет при­бре­жье,
Кто в нера­зумье сво­ем любит жену дура­ка.
Пред­у­преж­даю тебя: коль верить сле­по супру­ге
Не пере­ста­нешь, моей быть пере­станет она.
Мно­го все­го я тер­пел, наде­ял­ся я, что сумею,
50 Как ты ее ни хра­ни, все же тебя обой­ти.
Ты же, бес­страст­ный, готов тер­петь нестер­пи­мое мужу:
Все доз­во­ля­ешь — и вот я уж любить не могу.
Так уж, несчаст­но­му, мне нико­гда и не ведать запре­та?
Ночью уже нико­гда мести гро­зя­щей не ждать?
55 Стра­ха не знать? Не взды­хать сквозь сон, ни о чем не вол­ну­ясь?
Пово­да мне не подашь смер­ти тво­ей поже­лать?
Что мне в супру­ге таком? На что мне подат­ли­вый свод­ник?
Нра­вом пороч­ным сво­им губишь ты сча­стье мое.
Ты бы дру­го­го нашел, кому тер­пе­ли­вые любы…
60 Если сопер­ни­ком звать хочешь меня — запре­щай!

ПРИМЕЧАНИЯ


  • I
  • 11.про­слав­лять небес­ные бра­ни… — напи­сать мифо­ло­ги­че­скую поэ­му о борь­бе детей зем­ли — гиган­тов — с бога­ми.
  • 12. Гигес — один из сто­ру­ких испо­ли­нов, союз­ни­ков богов.
  • 13. как отмсти­ла Зем­ля — Зем­ля, воз­му­щен­ная тем, что ее супруг Уран-Небо бро­сил в Тар­тар их детей, уго­во­ри­ла тита­нов сверг­нуть отца с пре­сто­ла. (Овидий 1963).
  • 14. Во вре­мя бит­вы гиган­ты взгро­мозди­ли Пели­он и Оссу (горы в Фес­са­лии) на Олимп, но боги нис­про­верг­ли эту гро­ма­ду.

    […Вме­сте с Оссойрух­нул тогда Пели­он… — Во вре­мя бит­вы с бога­ми гиган­ты взгро­мозди­ли Оссу и Пели­он на Олимп, чтобы взо­брать­ся на небо, но были побеж­де­ны, и соору­жен­ная ими гро­ма­да рух­ну­ла. (Овидий 1963).]

  • II
  • 45. Пас­тырь Юно­ны — Аргус (см. в сло­ва­ре Ио). (Овидий 1963).
  • IV
  • 32. При­ап — боже­ство пло­до­ро­дия; его ста­туи с огром­ным фал­ло­сом ста­ви­лись в садах.
  • VI
  • Эле­гия явля­ет­ся вари­а­ци­ей на тему сти­хотво­ре­ния Катул­ла на смерть воро­бья его воз­люб­лен­ной.
  • 7. Фило­ме­ла — сво­я­че­ни­ца фра­кий­ско­го царя Терея, обес­че­щен­ная им. Мстя Терею, его жена Прок­на и Фило­ме­ла уби­ли сына Терея и Прок­ны Ити­са и накор­ми­ли отца его мясом. Боги пре­вра­ти­ли Прок­ну в ласточ­ку, а Фило­ме­лу в соло­вья.
  • 27.пере­пел­кидерут­ся… — Пере­пе­ли­ные бои были люби­мой заба­вой рим­лян.
  • 35. Воро­на донес­ла Минер­ве о про­ступ­ке афин­ских царе­вен, нару­шив­ших запрет боги­ни.
  • 41. Фила­ки­ец — царь горо­да Фила­ки Про­те­си­лай, пер­вый ахе­ец, выса­див­ший­ся на Тро­ян­ский берег и пав­ший от руки Гек­то­ра.
  • 49. Ели­сей­ский холм. — В Ели­сей­ских полях оби­та­ют бла­жен­ные души умер­ших геро­ев. (Овидий 1963).
  • 55. Пти­ца Юно­ны — пав­лин.
  • VIII
  • 11. Фес­са­ли­ец — Ахилл.
  • 12. Вождь микен­ский, Тан­та­ла отпрыск — Ага­мем­нон. Фебо­ва жри­ца — Кас­сандра.
  • IX
  • 7—8. Гемо­ний­ский герой — Ахилл, по ошиб­ке ранив­ший царя Теле­фа и выле­чив­ший его рану ржав­чи­ной сво­его копья — един­ст­вен­ным лекар­ст­вом от нане­сен­ных этим копьем ран.
  • 22. Гла­ди­а­то­ру, выслу­жив­ше­му срок, вру­чал­ся дере­вян­ный меч — знак осво­бож­де­ния от обя­зан­но­сти сра­жать­ся на арене.
  • IXa
  • 23. Пасы­нок рез­вый. — Купидон. (Овидий 1963).
  • X́
  • 1. Гре­цин, Пом­по­ний — друг юно­сти Овидия, к кото­ро­му обра­ще­но несколь­ко писем с Пон­та (I, 6; II, 6; IV, 9).
  • 11. Эри­ци­на — Вене­ра, назван­ная так в честь сво­его свя­ти­ли­ща на сици­лий­ской горе Эрикс.
  • XI
  • 1—6. Речь идет о похо­де арго­нав­тов под пред­во­ди­тель­ст­вом Ясо­на на кораб­ле Арго в Кол­хиду за золотым руном. (Овидий 1963).
  • 29. Близ­не­цы Леды — Кастор и Пол­лукс. (Овидий 1963).
  • XII
  • 18. Тин­да­ра дочь — Еле­на; При­а­мид — Парис. (Овидий 1963).
  • 19—20. Жен­щи­на полу­ко­ней илапи­фовв дра­ке све­ла — Гип­по­да­мия. (Овидий 1963).
  • 23—24. Жен­щи­нанатра­ви­ла рим­лян на тестей… — Осно­ва­тель Рима Ромул и его дру­жин­ни­ки похи­ти­ли себе в жены деву­шек сосед­не­го пле­ме­ни саби­нов; отцы похи­щен­ных при­шли на Рим вой­ной, но жен­щи­ны при­ми­ри­ли мужей и отцов. (Овидий 1963).
  • XIII
  • 7.чей край… — Еги­пет, горо­да кото­ро­го пере­чис­ля­ют­ся далее.
  • 10. Сед­ми­ца ворот — семь устьев Нила.
  • 13—14. Змея — атри­бут Иси­ды, Апис — свя­щен­ный бык, счи­тав­ший­ся вопло­ще­ни­ем Оси­ри­са.
  • 18. Гал­лы — оскоп­лен­ные жре­цы мало­ази­ат­ской боги­ни Кибе­лы, кото­рую в Риме сме­ши­ва­ли с Иси­дой.

    [Гал­лы — жре­цы мало­ази­ат­ской боги­ни Кибе­лы, Мате­ри богов, кото­рую в Риме, где чти­ли мно­гих ино­зем­ных богов, сме­ши­ва­ли с Иси­дой; культ обе­их богинь носил кро­ва­вый, иступ­лен­ный харак­тер. (Овидий 1963).]

  • 21. Или­фия — боги­ня, помо­гаю­щая при родах.
  • XIV
  • 10.каме­нья бро­сать… — намек на миф о Дев­ка­ли­оне и Пир­ре.

    [Стал бы каме­нья бро­сать… — По мифу, после пото­па оста­лись двое людей — Дев­ка­ли­он и Пир­ра. Юпи­тер поз­во­лил им создать новых людей, в кото­рых пре­вра­ща­лись кам­ни, бро­сае­мые Дев­ка­ли­о­ном и Пиррой через пле­чо. (Овидий 1963).]

  • 13. Илия — вестал­ка, зачав­шая от Мар­са Рому­ла и Рема.
  • 27. Кол­хидян­ка — Медея.
  • XV
  • 10. Дева Ээи — Цир­цея, пре­вра­щав­шая людей в живот­ных; …ста­рец Кар­па­ф­ских пучин — Про­тей, обла­дав­ший даром пре­вра­ще­ния. Кар­паф — ост­ров в Сре­ди­зем­ном море.
  • XVI
  • 4. Злоб­ная звезда — Сири­ус, осо­бен­но ярко бле­стев­ший в ту эпо­ху летом, во вре­мя засух. (Овидий 1963).
  • 8. Пал­ла­ды (Минер­вы) пло­ды — мас­ли­ны. (Овидий 1963).
  • 13. Меж Касто­ром и Пол­лук­сом — на небе, в созвездии Близ­не­цов. (Овидий 1963).
  • 40. Ска­лы, что ста­ли крас­ны… — Кав­каз. (Овидий 1963).
  • XVII
  • 3—4. чей пре­стол на Кифе­речей в Пафо­се при­ют — Вене­ра. (Овидий 1963).
  • 17. Фтий­ский царь — Пелей; нере­ида — Фети­да. (Овидий 1963).
  • XVIII
  • 3. Макр, Пом­пей — вто­ро­сте­пен­ный рим­ский поэт-эпик, друг Овидия; его поэ­му о Трое Овидий упо­ми­на­ет в пись­мах с Пон­та (IV, 16).
  • 13. Тра­гедия — оче­вид­но, тра­гедия Овидия «Медея», не дошед­шая до нас.
  • 21. Иль сочи­няю… — Име­ют­ся в виду «Геро­иды».
  • 26. Лес­боса дочь, лиры Эолии друг — поэтес­са Сафо с Лес­боса (VII—VI вв. до н. э.), писав­шая сти­хи на наре­чии Эолии, одной из обла­стей Гре­ции. По пре­да­нию, влю­би­лась в юно­шу Фао­на и, не добив­шись вза­им­но­сти, бро­си­лась в море. (Овидий 1963).
  • 27. Сабин — поэт, под­ра­жа­тель Овидия. Напи­сал «отве­ты» мифи­че­ских геро­ев на посла­ния геро­инь Овидия, а так­же «кален­дар­ную поэ­му» по образ­цу «Фастов».
  • Вари­ан­ты пере­во­да по изда­нию: Овидий. Любов­ные эле­гии. М., 1963 г.

  • 1, 1. Я и это / Я же и это
  • 1, 17. Люби­мая / Люби­мая —
  • 1, 21. ору­жье / ору­жье —
  • 1, 34. Ныне при­хо­дит ко мне, чтобы пев­ца награ­дить. / В воз­на­граж­де­нье сама ныне при­хо­дит к пев­цу.
  • 1, 35. Хва­тит с меня награ­ды такой! Про­щай­те, герои / Это нема­лый успех! Про­щай­те ж отныне, герои
  • 4, 13. про­стуш­ка, — / про­стуш­ка.
  • 4, 18. ниче­му — / ниче­му, —
  • 4, 37. нарядясь / нарядив­шись
  • 6, 1. Днесь / Так, —
  • 6, 7. фра­кий­ца-тира­на? / фра­кий­ца-тира­на? —
  • 6, 10. глу­бо­ко ты скор­бишь / глу­бо­ко скор­бишь
  • 6, 15. фокидец / фоки­ец
  • 6, 19. полю­бил­ся? / полю­бил­ся? —
  • 6, 25. был — / был, —
  • 6, 32. Жаж­ду при­вык уто­лять / Жаж­ду свою уто­лял
  • 6, 42. Гек­тор-герой — / Гек­тор-герой, —
  • 7, 18. Кипас­сидою / Кипас­сидою,
  • 7, 23. Кста­ти, / Кста­ти
  • 7, 24. Воло­сы / Воло­сы,
  • 9, 12. А непо­кор­ных вра­гов лук твой лени­вый щадит… / Ты нера­ди­вой рукой не пора­жа­ешь вра­га…
  • 9a, 1. ска­жет, / ска­жет, —
  • 9a, 16. сочтет / почел
  • 10, 4. сознать­ся — / сознать­ся, —
  • 13, 7. Иси­да / Изи­да
  • 13, 12. Оси­рис / Ози­рис
  • 13, 17. Иси­ди­ны / Изи­ди­ны
  • 14, 24. жизнь / жизнь. — ИСПРАВЛЕНО (Прим. ред. сай­та)
  • 14, 30. Обе мсти­ли / Мсти­ли те обе
  • 15, 2. Это / Это —
  • 15, 10. Кар­па­ф­ских / кар­па­ф­ских
  • 19, 6. Пусть ино­гда / Пусть же порой
  • 19, 7. уда­ча в люб­ви / уда­ча люб­ви
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1260010306 1260010305 1260010308 1303002003 1303003001 1303003002