Естественная история

Кн. VII, гл. 1

(1) § 1 Итак, есть мир и в нем име­ют­ся зем­ли, наро­ды, моря, необык­но­вен­ные ост­ро­ва и горо­да. При­ро­да живых существ в нем почти совсем не изу­че­на, хотя, впро­чем, чело­ве­че­ский дух и не в состо­я­нии иссле­до­вать все. Пер­вен­ство же по пра­ву будет отда­но чело­ве­ку, ради кото­ро­го могу­ще­ст­вен­ная при­ро­да, кажет­ся, поро­ди­ла все осталь­ное, воздав суро­вой пла­той за свои столь щед­рые дары, так что труд­но опре­де­лить, была ли она чело­ве­ку боль­ше роди­тель­ни­цей или злой маче­хой.

2 Преж­де все­го, из всех живых существ его одно­го она укра­ша­ет чужи­ми сред­ства­ми, осталь­ным дару­ет свое раз­лич­ное покры­тие: рако­ви­ны, пан­ци­ри, шку­ры, иглы, мох­на­тую шерсть, щети­ну, воло­сы, пух, перья, чешую и густую шерсть. Даже ство­лы дере­вьев она защи­ти­ла от холо­да и зноя корой, ино­гда двой­ной. Чело­ве­ка столь голо­го и на голой зем­ле в день рож­де­ния она побуж­да­ет посто­ян­но к кри­ку и пла­чу и, как ника­кое дру­гое из всех живот­ных, к сле­зам, и это в самом нача­ле жиз­ни. А так­же, кля­нусь Гер­ку­ле­сом, этот ран­ний и самый ско­ро насту­паю­щий смех нико­му не дает­ся рань­ше 40 дня.

3 С само­го нача­ла жиз­ни рем­ни, кото­рые не ско­вы­ва­ют даже родив­ших­ся сре­ди нас диких живот­ных, охва­ты­ва­ют его, ско­вы­вая все чле­ны; итак, бла­го­по­луч­но рож­ден­ный лежит свя­зан­ный по рукам и ногам, это пла­чу­щее живое суще­ство соби­ра­ет­ся пра­вить осталь­ны­ми и молит­ва­ми наблюда­ет жизнь вслед­ст­вие одной толь­ко вины, по кото­рой было рож­де­но. О, безу­мие счи­таю­щих с само­го нача­ла, что они рож­де­ны для гор­до­сти!

4 Пер­вое ожи­да­ние силы и пер­вый дар вре­ме­ни дела­ют его подоб­ным чет­ве­ро­но­го­му. Когда чело­век начи­на­ет ходить! Когда у него появ­ля­ет­ся голос! Когда рот ста­но­вит­ся креп­ким для пищи! Как дол­го не дер­жит­ся голо­ва, при­знак наи­выс­шей сре­ди всех живот­ных бес­по­мощ­но­сти! Уже столь­ко болез­ней и столь­ко лекарств про­тив них при­ду­ма­но, и они вско­ре так­же побеж­де­ны новы­ми! И осталь­ные живот­ные чув­ст­ву­ют свою при­ро­ду, одни поль­зу­ют­ся ско­ро­стью, дру­гие спо­соб­ны быст­ро летать, у третьих — ост­рый нюх; чело­век же ниче­го не уме­ет, ниче­го без обу­че­ния, ни гово­рить, ни ходить, ни есть, коро­че гово­ря, ниче­го ино­го по воле при­ро­ды, кро­ме как пла­кать! Поэто­му мно­го ока­за­лось тех, кото­рые пола­га­ют, что луч­ше все­го не рож­дать­ся или как мож­но ско­рее уме­реть.

5 Одно­му из живых существ дана печаль, одно­му — страсть к рос­ко­ши, и даже бес­чис­лен­ны­ми спо­со­ба­ми и по отдель­ным чле­нам, одно­му — тще­сла­вие, одно­му — жад­ность, одно­му — неуем­ная жаж­да жиз­ни, одно­му — суе­вер­ный страх, одно­му — забота о погре­бе­нии и даже о буду­щем после себя. Нико­му не дана жизнь более хруп­кая, нико­му — вле­че­ние ко вся­ким пред­ме­там более силь­ное, нико­му — страх более бес­по­рядоч­ный, нико­му — ярость более жесто­кая. Нако­нец, осталь­ные живые суще­ства в сво­ем окру­же­нии живут хоро­шо. Мы же стре­мим­ся собрать­ся и бороть­ся про­тив непо­хо­же­го. Сви­ре­пые львы меж­ду собой не борют­ся, змеи не куса­ют змей, даже мор­ские чудо­ви­ща и рыбы не сви­реп­ст­ву­ют, раз­ве толь­ко в отно­ше­нии про­ти­во­по­лож­ных видов. А чело­ве­ку, кля­нусь Гер­ку­ле­сом, наи­боль­шие несча­стья от чело­ве­ка.

1. 6 Итак, мы ска­за­ли уже об уни­вер­саль­но­сти чело­ве­че­ско­го рода по боль­шей части в отно­ше­нии родов. И, конеч­но, мы не будем сей­час рас­смат­ри­вать обы­чаи и нра­вы, почти столь же бес­чис­лен­ные, сколь и сооб­ще­ства людей, одна­ко я счи­таю, что нель­зя оста­вить без вни­ма­ния кое-кого и осо­бен­но живу­щих дале­ко от моря, сре­ди кото­рых, я не сомне­ва­юсь, будет увиде­но мно­го стран­но­го и неве­ро­ят­но­го. Ведь кто пове­рил бы в суще­ст­во­ва­ние эфи­о­пов, пока не увидел их сво­и­ми гла­за­ми? Или что не явля­ет­ся чудом, как толь­ко ста­но­вит­ся извест­ным? Сколь мно­гое, как счи­та­ют, явля­ет­ся невоз­мож­ным, преж­де чем оно ста­но­вит­ся фак­том?

7 Одна­ко сила и вели­чие при­ро­ды вещей в любой момент лиша­ет­ся дове­рия, если кто-то постигнет умом толь­ко ее части, а не всю цели­ком. Чтобы не упо­ми­нать о пав­ли­нах, пят­нах тиг­ров и пан­тер и столь мно­го­чис­лен­ных рас­крас­ках живот­ных, мало ска­зать, но мож­но бес­ко­неч­но рас­суж­дать, столь­ко у наро­дов наре­чий, столь­ко язы­ков, такое раз­но­об­ра­зие гово­ров, что чуже­зе­мец бли­зок к судь­бе чело­ве­ка.

8 Так как уже на нашем лице есть десять или чуть боль­ше чле­нов, то нель­зя обна­ру­жить сре­ди столь­ких тысяч людей два оди­на­ко­вых обра­за, поэто­му ника­кая нау­ка сре­ди немно­гих пусть не высту­па­ет на пер­вый план! Одна­ко я в боль­шин­стве из этих слу­ча­ев не буду дове­рять, а луч­ше буду ссы­лать­ся на тех авто­ров, кото­рые пре­да­ют­ся раз­ным сомне­ни­ям, толь­ко бы вслед­ст­вие педант­ства не сле­до­вать гре­кам из-за их чрез­мер­но­го усер­дия или более древ­не­го любо­пыт­ства.