Письма Марка Туллия Цицерона

100. Пуб­лию Кор­не­лию Лен­ту­лу Спин­те­ру, в про­вин­цию Кили­кию

Рим, меж­ду 2 и 7 фев­ра­ля 56 г.

1. Хотя я боль­ше все­го желал, чтобы сна­ча­ла ты сам, а затем все про­чие узна­ли, как глу­бо­ко я тебе бла­го­да­рен, одна­ко я чрез­вы­чай­но удру­чен тем, что после тво­е­го отъ­езда обсто­я­тель­ства сло­жи­лись так, что ты испы­ты­ва­ешь вер­ность и бла­го­же­ла­тель­ность к тебе — мою и про­чих, нахо­дясь в отсут­ст­вии. Из тво­е­го пись­ма я понял, что ты видишь и чув­ст­ву­ешь, что люди про­яв­ля­ют — когда дело идет о тво­ем досто­ин­стве — такую же вер­ность, какую испы­тал я, когда дело шло о моем избав­ле­нии¹.

2. В то вре­мя как я про­ду­ман­ны­ми реше­ни­я­ми, усер­ди­ем, трудом и вли­я­ни­ем вся­че­ски ста­рал­ся добить­ся успе­ха в цар­ском деле², Катон вне­зап­но обна­ро­до­вал свое бес­со­вест­ное пред­ло­же­ние³, поме­шав­шее моим ста­ра­ни­ям и все­лив­шее в нас силь­ней­ший страх, сме­нив­ший малые заботы⁴. Хотя в этой сумя­ти­це и сле­ду­ет опа­сать­ся все­го, одна­ко я ниче­го так не боюсь, как веро­лом­ства, а Като­ну я, конеч­но, про­ти­во­дей­ст­вую, каков бы ни был обо­рот дела.

3. Насчет алек­сан­дрий­ско­го дела и вопро­са о царе могу толь­ко обе­щать, что ты, отсут­ст­ву­ю­щий, и твои сто­рон­ни­ки, при­сут­ст­ву­ю­щие здесь, будут вполне доволь­ны мной; но боюсь, что цар­ское дело будет отня­то у нас или вовсе остав­ле­но; что из это­го менее жела­тель­но для меня, не лег­ко могу решить. Но если обсто­я­тель­ства заста­вят, воз­мож­но нечто третье, что ни Сели­цию⁵, ни мне не кажет­ся непри­ем­ле­мым: не допу­стить ни уни­же­ния, ни пере­да­чи дела, несмот­ря на наше сопро­тив­ле­ние, тому, кому его счи­та­ют почти уже пере­дан­ным⁶. Я буду вести все дело тща­тель­но, чтобы нам и не укло­нять­ся от борь­бы, если мож­но будет добить­ся чего-нибудь, и не казать­ся побеж­ден­ны­ми, если ниче­го не добьем­ся.

4. Дело тво­ей муд­ро­сти и вели­чия духа при­знать, что все твои поче­сти и твое досто­ин­ство осно­ва­ны на тво­ей доб­ле­сти, тво­их дея­ни­ях и высо­ких каче­ствах. Если веро­лом­ство неко­то­рых людей⁷ лиши­ло тебя кое-чего из того, чем тебя щед­ро наде­ли­ла судь­ба, то это при­не­сет им боль­ший ущерб, чем тебе. Я не упус­каю ни еди­ной воз­мож­но­сти зани­мать­ся тво­и­ми дела­ми и обду­мы­вать их; во всем при­бе­гаю к содей­ст­вию Квин­та Сели­ция, пола­гая, что сре­ди тво­их сто­рон­ни­ков нет более бла­го­ра­зум­но­го, более вер­но­го и более любя­ще­го тебя чело­ве­ка.