Письма Марка Туллия Цицерона

101. Пуб­лию Кор­не­лию Лен­ту­лу Спин­те­ру, в про­вин­цию Кили­кию

Рим, вско­ре после 9 фев­ра­ля 56 г.

1. Что здесь про­ис­хо­дит и что про­изо­шло, ты, дума­ет­ся мне, узнал и из писем мно­гих лиц и от вест­ни­ков; о том же, что осно­ва­но на догад­ках и что мож­но пред­видеть — об этом, пола­гаю, напи­сать тебе дол­жен я. После того как Пом­пей, высту­пив перед наро­дом в защи­ту Мило­на¹ за шесть дней до фев­раль­ских ид, был встре­чен кри­ка­ми и руга­нью и был слиш­ком суро­во и рез­ко обви­нен в сена­те² Като­ном при глу­бо­ком мол­ча­нии при­сут­ст­во­вав­ших, мне пока­за­лось, что он чрез­вы­чай­но силь­но сму­щен. Поэто­му он, види­мо, совер­шен­но оста­вил алек­сан­дрий­ское дело³, кото­рое до сих пор цело в наших руках (ведь сенат не отнял у тебя ниче­го, кро­ме того, что не может быть пре­до­став­ле­но дру­го­му в силу того же рели­ги­оз­но­го запре­та).

2. Теперь я наде­юсь и ста­ра­юсь, чтобы царь отпра­вил­ся к тебе, пони­мая, что он не может достиг­нуть того, на что он рас­счи­ты­вал — воз­вра­тить­ся при помо­щи Пом­пея, и что он будет поки­нут и бро­шен, если не будет вос­ста­нов­лен тобой. Он сде­ла­ет это без вся­ко­го коле­ба­ния, если Пом­пей хоть сколь­ко-нибудь пока­жет, что он согла­сен; но ты зна­ешь мед­ли­тель­ность и мол­ча­ли­вость это­го чело­ве­ка. Я же не упус­каю ниче­го, что име­ет отно­ше­ние к это­му делу. Про­чим неспра­вед­ли­вым пред­ло­же­ни­ям Като­на наде­юсь без труда ока­зать про­ти­во­дей­ст­вие. Из кон­су­ля­ров к тебе, как я вижу, дру­же­ст­вен­но отно­сят­ся толь­ко Гор­тен­сий и Лукулл; про­чие — частью тай­но недоб­ро­же­ла­тель­ны, частью непри­твор­но враж­деб­ны. Ты же будь смел и тверд духом и надей­ся, что настанет вре­мя, когда ты вер­нешь себе свой былой почет и сла­ву, сло­мив натиск ничтож­но­го чело­ве­ка⁴.