Риторические наставления.

Книга VII.

с.1

[VII. prooem. 1] О Изо­бре­те­нии, кажет­ся, гово­ре­но доволь­но. Ибо изло­жи­ли мы пра­ви­ла, не толь­ко как при­во­дить в ясность вся­кое суд­ное дело, но и как воз­буж­дать в слу­ша­те­лях бла­го­при­ят­ные нам стра­сти. Когда пред­при­ни­ма­ем соорудить какое-либо зда­ние, не доволь­ст­ву­ем­ся одним при­уготов­ле­ни­ем кам­ня и дру­гих потреб­ных к сему веществ: нуж­но еще, чтобы рука искус­но­го зод­че­го рас­по­ло­жи­ла их и поме­сти­ла все то по при­ли­чию. Так и в сло­ве нашем, сколь бы ни вели­ко было у нас оби­лие мыс­лей, соста­вит толь­ко без­образ­ную гру­ду, если посред­ст­вом рас­по­ло­же­ния не будут они с.2 при­веде­ны в над­ле­жа­щий порядок и меж­ду собою при­стой­но свя­за­ны.

[2] Итак не без при­чи­ны почи­та­ет­ся Рас­по­ло­же­ние вто­рою частью из пяти частей речи, поели­ку пер­вая без нее ни к чему слу­жить не может. Ибо нель­зя сде­лать ста­туи, когда все выли­тые чле­ны ее не будут сово­куп­ле­ны меж­ду собою, как долж­но. И в теле чело­ве­че­ском и в телах дру­гих живот­ных, если одну часть заме­нить дру­гою, хотя и будут нахо­дить­ся все те же части, соста­вят одна­ко нечто чудо­вищ­ное. И чле­ны телес­ные, с мест сво­их и слег­ка сдви­ну­тые, ста­но­вят­ся неспо­соб­ны уже к над­ле­жа­ще­му употреб­ле­нию: и рас­стро­ен­ное вой­ско само себе быва­ет пре­по­ною в сво­их дей­ст­ви­ях. [3] Мне кажет­ся, спра­вед­ли­во мыс­лят те, кои пола­га­ют, что и самый мир одним поряд­ком содер­жит­ся, и что, по уни­что­же­нии сего поряд­ка, над­ле­жит все­му раз­ру­шить­ся. Так и речь, не име­ю­щая сего каче­ства, по необ­хо­ди­мо­сти долж­на быть сбив­чи­ва, и как суд­но без корм­че­го, всюду поре­вае­ма; в ней будет мно­гое повто­рять­ся, мно­гое опус­кать­ся: Ора­тор упо­до­бит­ся стран­ни­ку, ночью в неиз­вест­ных местах блуж­даю­ще­му: не пред­по­ло­жив себе ни нача­ла, ни кон­ца, будет руко­во­дим слу­ча­ем паче, неже­ли наме­ре­ни­ем, при­леж­но обду­ман­ным.

с.3 Поче­му вся сия кни­га назна­ча­ет­ся для Рас­по­ло­же­ния, [4] в кото­ром пото­му не мно­гие име­ют успех, что никак нель­зя было пред­пи­сать точ­ных пра­вил на все слу­чаи. Но как тяж­бы до бес­ко­неч­но­сти были и будут раз­но­об­раз­ны, и в тече­ние толь мно­гих веков не нашлось ни одно­го суд­но­го дела, кото­рое было бы с дру­гим во всем схо­же, то Ора­то­ру надоб­но само­му умуд­рять­ся, пред­у­смат­ри­вать, изо­бре­тать, рас­суж­дать и искать в самом себе посо­бий. Одна­ко ж я не отри­цаю, чтобы по пред­ме­ту сему нель­зя было при­ло­жить неко­то­рых настав­ле­ний; чего и не опу­щу сде­лать по воз­мож­но­сти.

с.4

I. [VII. 1. 1] Итак над­ле­жит, как я уже озна­чил выше (Том I, стр. 311), мно­гие пред­ме­ты разо­брать каж­дый порознь, и каж­дую часть оных изла­гать в при­лич­ном поряд­ке и долж­ной свя­зи преды­ду­щей с после­дую­щею: и такое нуж­ное вещей и частей по сво­им местам с.5 рас­пре­де­ле­ние назы­ваем­ся Рас­по­ло­же­ни­ем. [2] Но не надоб­но забы­вать, что самое рас­по­ло­же­ние часто с поль­зою пере­ме­ня­ет­ся, смот­ря по обсто­я­тель­ствам, и та и дру­гая сто­ро­на из тяжу­щих­ся не все­гда долж­на начи­нать одною и тою же ста­тьею. Кро­ме дру­гих при­ме­ров, Димо­сфен и Есхин могут в том слу­жить образ­ца­ми: они в суде над Кте­зи­фон­том после­до­ва­ли пре­врат­но­му поряд­ку: обви­ни­тель начи­на­ет изло­же­ни­ем пра­ва и закон­но­сти, как частью для него выгод­ней­шею, а защит­ник пред­ста­вил преж­де все или почти все те дово­ды, кои­ми хотел при­гото­вить судей к раз­би­ра­тель­ству зако­нов. [3] Ибо одно­му то, а дру­го­му дру­гое более спо­соб­ст­во­ва­ло; а ина­че, над­ле­жа­ло бы все­гда гово­рить по про­из­во­лу ист­ца.

II. Я постав­лю здесь в при­мер само­го себя: не скрою, да и нико­гда не скры­вал того, что почер­пал или из пра­вил или из соб­ст­вен­но­го опы­та. [4] Я обык­но­вен­но ста­рал­ся подроб­но вни­кать во все обсто­я­тель­ства тяжеб­но­го дела… и, поста­вив оные неко­то­рым обра­зом пред гла­за себе, помыш­лял не мень­ше о посо­би­ях про­тив­ни­ка, как и о сво­их соб­ст­вен­ных.

[5] И во-пер­вых (хотя в сем нет даль­ней труд­но­сти, одна­ко преж­де все­го наблюдать долж­но) я удо­сто­ве­рял­ся, что́ имен­но дока­зать с.6 хотят обе тяжу­щи­е­ся сто­ро­ны, а потом какие спо­со­бы употре­бить к сему мож­но было. Я рас­суж­дал, какое пер­вое тре­бо­ва­ние со сто­ро­ны ист­ца быть мог­ло. Пред­ло­же­ние его долж­но быть или несо­мнен­ное, или спо­ру под­ле­жа­щее. [6] Если несо­мнен­ное, тогда не может быть ника­ко­го вопро­са. Итак я пере­хо­дил к отве­ту про­тив­ной сто­ро­ны, и раз­би­рал его таким же обра­зом. Ино­гда послед­ст­вие сего раз­би­ра­тель­ства быва­ло при­зна­но за спра­вед­ли­вое обе­и­ми сто­ро­на­ми. Когда же в самом нача­ле не согла­ша­лись они, тогда уже спор рож­дал­ся. Напри­мер: Ты убил чело­ве­ка. — Так, убил. [7] Согла­ша­ет­ся: иду далее. Вино­ва­тый дол­жен ска­зать, для чего убил. Пре­лю­бо­дея, отве­ча­ет он, с пре­лю­бо­дей­цею убить поз­во­ля­ет­ся. Извест­но, что закон сие поз­во­ля­ет. Итак надоб­но искать третье­го пред­ло­же­ния, из кото­ро­го бы спор соста­вил­ся. Они не были пре­лю­бо­деи; были: [8] вот выхо­дит вопрос к раз­ре­ше­нию. Дело под сомне­ни­ем, и есть толь­ко дога­доч­ное. А меж­ду тем слу­ча­ет­ся, что и третье пред­ло­же­ние быва­ет с обе­их сто­рон при­зна­но: Они пре­лю­бо­деи. Но тебе, гово­рит обви­ни­тель, не поз­во­ле­но было уби­вать их: ты был изгна­нец и заме­чен пят­ном бес­че­стия. Здесь уже дело идет о пра­ве. А если обви­ня­е­мый, на пока­за­ние: ты убил, вдруг отве­ча­ет: нет, с.7 не уби­вал; то немед­лен­но рож­да­ет­ся пре­ние. Таким-то обра­зом над­ле­жит рас­смат­ри­вать, с чего начи­на­ет­ся спор, и что́ при­ни­мать долж­но за самое пер­вое осно­ва­ние дела…

III. [10] Что каса­ет­ся до обви­ни­те­ля, я не во всем согла­сен с Цель­сом, кото­рый, без сомне­ния, сле­до­вал Цице­ро­ну. Он непре­мен­но хочет, чтобы начи­нать все­гда с дово­дов силь­ных, а самы­ми убеди­тель­ны­ми окан­чи­вать, сла­бей­шие же поме­щать в сре­ди­ну меж­ду ими; поели­ку при нача­ле над­ле­жит тро­нуть судью, а при кон­це уже совер­шен­но утвер­дить в нем впе­чат­ле­ние в нашу поль­зу. [11] Защит­ник же дол­жен по боль­шей части начи­нать опро­вер­же­ни­ем важ­ней­ших пока­за­ний про­тив винов­но­го, дабы судья, пред­убедясь в нача­ле, не охла­дел к после­дую­щим ста­тьям оправ­да­ния.

Одна­ко и сей порядок может пере­ме­нить­ся, когда лег­чай­шие обви­не­ния будут явно лож­ны, а важ­ней­шие опро­верг­нуть будет труд­нее: тогда, отняв преж­де у судей дове­рие к обви­ни­те­лю, при­сту­па­ем к послед­ним, поели­ку судьи все про­чее почтут необ­хо­ди­мым. В таком слу­чае потреб­но пред­уве­дом­ле­ние, поче­му не гово­ри­ли мы досе­ле о взведен­ном пре­ступ­ле­нии, и при­том обе­ща­ние, что отве­чать на оное не пре­ми­нем на сво­ем месте, дабы не с.8 пока­зать, что, отла­гая то, стра­ши­лись силь­ных воз­ра­же­ний.

[12] Обык­но­вен­но начи­на­ем оправ­ды­вать обви­ня­е­мо­го опро­вер­же­ни­ем преж­них его каких-либо пре­до­суди­тель­ных дея­ний, дабы рас­по­ло­жить судью к бла­го­склон­ней­ше­му выслу­ша­нию того, о чем при­го­вор про­из­не­сти он дол­жен. Но и сие самое Цице­рон, защи­щая Варе­на, отнес на послед­нее место, не пото­му, чтобы так делать все­гда над­ле­жа­ло, но что такое рас­по­ло­же­ние каза­лось ему при­лич­нее.

IV. [13] Когда донос или обви­не­ние состо­ит в одном пред­ло­же­нии, то надоб­но смот­реть, одним ли пред­ло­же­ни­ем ответ­ст­во­вать на то, или мно­ги­ми: еже­ли спор будет об одной ста­тье, то вопрос отне­сет­ся ли толь­ко к само­му делу, или к пра­ву есте­ствен­но­му, или к зако­ну писан­но­му: еже­ли к делу, то отри­цать ли оное или оправ­ды­вать долж­но: еже­ли к пра­ву и зако­нам, в таком слу­чае спор выхо­дит или о точ­ных сло­вах зако­на, или о наме­ре­нии зако­на. [14] И мы сие лег­ко узна­ем, когда извест­но нам будет, на каком законе осно­вы­ва­ет­ся тяж­ба, то есть, реше­ние суда… [16] Мож­но так­же отве­чать и мно­ги­ми пред­ло­же­ни­я­ми, как сде­лал Цице­рон, защи­щая Раби­рия: Еже­ли он убил его, то убил спра­вед­ли­во; но он не убил.

с.9 Когда про­тив одно­го пред­ло­же­ния воз­ра­жа­ем мно­ги­ми, то во-пер­вых надоб­но поду­мать обо всем том, о чем гово­рить мож­но: потом рас­по­ло­жить, что́ на каком месте ска­зать при­лич­нее. Но здесь я не могу дер­жать­ся того же мне­ния, какое выше сего изъ­явил в рас­суж­де­нии ста­тей обви­не­ния, и еще в рас­суж­де­нии дово­дов, ска­зав, что мож­но ино­гда начи­нать с силь­ней­ших. [17] Ибо сила вопро­сов долж­на воз­рас­тать посте­пен­но, и к силь­ней­шим вос­хо­дить от сла­бей­ших, хотя бы они были одно­го или раз­лич­но­го рода…

V. [23] Я часто делы­вал и так, что или от послед­не­го вида (ибо в нем почти все­гда содер­жит­ся пред­мет тяж­бы) вос­хо­дил к пер­во­му обще­му вопро­су, или от рода нис­хо­дил к послед­не­му виду, и наблюдал сие даже в речах сове­то­ва­тель­ных. [24] Напри­мер, рас­суж­да­ет Нума, при­нять ли цар­скую власть, Рим­ля­на­ми ему пред­ла­гае­мую. Вот род. Цар­ст­во­вать ли ему над наро­дом чуж­дым, в Риме, и потер­пят ли Рим­ляне тако­го царя над собою: вот виды!…

[29] Я так­же обык­но­вен­но заме­чал, в каких ста­тьях согла­шал­ся со мною сопер­ник, и какие из них кло­ни­лись к моей выго­де. Тогда не толь­ко опи­рал­ся я на его при­зна­ние, но ста­рал­ся усу­губ­лять оное посред­ст­вом раз­дроб­ле­ния с.10 его на мно­гие части, как напри­мер в сле­дую­щем слу­чае: Пол­ко­во­дец, сопер­ник соб­ст­вен­но­го отца сво­его, в иска­нии того же досто­ин­ства, был пред­по­чтен ему, и впо­след­ст­вии взят в плен. Послы, отправ­лен­ные для его выку­па, встре­ча­ют отца, воз­вра­щаю­ще­го­ся от непри­я­те­лей. [30] Он гово­рит послам: уже позд­но иде­те. Они оста­нов­ля­ют отца, обыс­ки­ва­ют и нахо­дят у него мно­го золота; меж­ду тем про­дол­жа­ют путь свой, нахо­дят пол­ко­во­д­ца, ко кре­сту при­гвож­ден­но­го и вопи­ю­ще­го к ним: Бере­ги­тесь измен­ни­ка. Отца обви­ня­ют в пре­да­тель­стве¹. Ты, гово­рят ему, сам при­знал­ся, что ходил к непри­я­те­лям, и ходил тай­но, что воз­вра­тил­ся от них ни чем невредим, да еще и с золо­том, кото­рое скры­вал ты у себя за пазу­хой. [31] Ибо при­зна­ние, в кото­ром заклю­ча­ет­ся столь­ко дея­ний, быва­ет ино­гда силь­нее в одном пред­ло­же­нии: и когда уже судья пред­убеж­ден будет, то едва обра­ща­ет­ся вни­ма­ние на защи­ще­ние обви­ня­е­мо­го. Для обви­ни­те­ля выгод­нее сово­куп­ность пока­за­ний, а для защит­ни­ка разде­ле­ние оных.

Я ино­гда в рас­суж­де­нии все­го содер­жа­ния моей речи посту­пал так, что изло­жив все, с.11 что́ мог бы ска­зать мой про­тив­ник в свою поль­зу, и потом опро­верг­нув, остав­лял толь­ко то, что́ хотел сде­лать веро­ят­ным. [32] Напри­мер, еже­ли бы какой ни есть судья был обви­ня­ем в непра­во­судии, я ска­зал бы: Под­суди­мый быва­ет оправ­дан или сво­ею невин­но­стью, или заступ­ле­ни­ем силь­но­го лица, или под­ку­пом судей, или наси­ли­ем, или неиме­ни­ем дока­за­тельств, или по зло­на­ме­ре­нию. Ты при­зна­ешь­ся, что он вино­вен: ты не жалу­ешь­ся, что какая-либо власть или какое наси­лие дей­ст­во­ва­ло над при­го­во­ром судей, что они были под­куп­ле­ны, что был недо­ста­ток в дока­за­тель­ствах: что же тут оста­ет­ся, если не одно зло­на­ме­ре­ние? [33] Еже­ли нель­зя опро­верг­нуть все­го, то по край­ней мере я опро­верг­нул мно­гое. Убит чело­век; не в пустом и уеди­нен­ном месте, и немож­но в убий­стве подо­зре­вать раз­бой­ни­ков: не с наме­ре­ни­ем полу­чить добы­чу, ибо он не ограб­лен: не в надеж­де наслед­ства, ибо он не был беден. Итак при­чи­ною убий­ства есть враж­да. Кто же враг?

[34] Сей спо­соб слу­жит вели­кою помо­щью и в Разде­ле­нии и в Изо­бре­те­нии. Раз­би­рать все ска­зан­ное, и сде­лав все­му как бы некое опро­вер­же­ние, дер­жать­ся луч­ших дока­за­тельств, так­же выгод­но. Милон обви­ня­ет­ся, что убил Кло­дия: он его или убил, или не убил. Луч­ше с.12 было бы отри­цать дей­ст­вие: но если нель­зя, так он его убил или закон­но, или неспра­вед­ли­во. Еже­ли закон­но, то или волею, или по нуж­де: ибо здесь немож­но пред­по­ла­гать неведе­ния ! Воля есть дело сомни­тель­ное. [35] Но как люди дума­ют, что тут участ­во­ва­ла воля, то надоб­но при­ба­вить рас­суж­де­ние в дока­за­тель­ство, что она дви­жи­ма была рев­но­стью к обще­ст­вен­но­му бла­гу. По нуж­де: сле­до­ва­тель­но то был неча­ян­ный слу­чай, непреду­мыш­лен­ное наме­ре­ние: итак кто-нибудь один из них был напад­чик. Кто же из двух? Без сомне­ния, Кло­дий. Теперь види­те, что самое послед­ст­вие и порядок собы­тия пока­зы­ва­ет доро­гу к защи­ще­нию обви­ня­е­мо­го. Посту­пим далее: [36] Милон, защи­ща­ясь от Кло­дия, или хотел убить его, или не хотел. Без­опас­нее было бы, когда бы не хотел. Итак сде­ла­ли то рабы Мило­на (Pro Mil. 19) без его при­ка­за­ния, и даже без его ведо­ма. Но сие несме­лое защи­ще­ние отни­ма­ет силу у того уве­ре­ния, что Кло­дий убит спра­вед­ли­во. И для того Цице­рон при­бав­ля­ет: [37] рабы Мило­но­вы сде­ла­ли здесь то, чего бы каж­дый из нас хотел от сво­их соб­ст­вен­ных рабов в подоб­ном слу­чае. Сие тем полез­нее, что часто быва­ем недо­воль­ны сво­и­ми мыс­ля­ми, а меж­ду тем надоб­но что-нибудь ска­зать. Итак над­ле­жит при­леж­но с.13 вни­кать во все обсто­я­тель­ства дела: тогда откро­ет­ся или что ни есть луч­ше­го, или по край­ней мере что ни есть мень­ше худ­ше­го для про­дол­же­ния нашей речи…

VI. [40] Но как най­дем скрыт­ней­шие и не столь обык­но­вен­ные вопро­сы? То есть так, как нахо­дим мыс­ли, выра­же­ния, фигу­ры, укра­ше­ния: ост­ро­тою ума, ста­ра­ни­ем, упраж­не­ни­ем. Ничто почти не укро­ет­ся от Ора­то­ра, кото­рый, как я ска­зал, захо­чет руко­вод­ст­во­вать­ся при­ро­дою; один небла­го­рас­суд­ный не най­дет­ся в таком слу­чае. [41] Но мно­гие, домо­га­ясь про­слыть крас­но­ре­чи­вы­ми, доволь­ст­ву­ют­ся толь­ко места­ми бла­го­вид­ны­ми, или нима­ло не слу­жа­щи­ми к дока­за­тель­ству. Дру­гие, без вся­ко­го раз­бо­ру, при­вя­зы­ва­ют­ся к тем мыс­лям, какие толь­ко им на ум попа­дут­ся. Для луч­ше­го ура­зу­ме­ния, при­ве­ду я в при­мер один пред­мет школь­ной тяж­бы; пред­мет не новый и не слиш­ком затруд­ни­тель­ный.

[42] Кто отца, обви­ня­е­мо­го в измене, не защи­ща­ет, да будет лишен наслед­ства. Обли­чен­ный в измене дол­жен быть изгнан и с сво­им защит­ни­ком. Обви­ня­е­мо­го в измене отца защи­ща­ет в суде один сын, как Ора­тор, дру­гой, не име­ю­щий сего дара, не пода­вал отцу ника­кой помо­щи: осуж­ден­ный отец отправ­ля­ет­ся в ссыл­ку вме­сте с сво­им с.14 защит­ни­ком. Сын, житель сель­ский, ока­зав на войне знат­ные заслу­ги в поль­зу оте­че­ства, в награ­ду себе тре­бу­ет воз­вра­ще­ния отца и бра­та. Отец, воз­вра­тив­ший­ся из ссыл­ки, уми­ра­ет, не сде­лав заве­ща­ния: не имев­ший дара ора­тор­ско­го, тре­бу­ет части име­ния, но Ора­тор все себе при­сво­я­ет.

[43] Здесь мни­мые Витии, коим мы, вни­каю­щие с боль­шею осмот­ри­тель­но­стью в тяж­бы, толь ред­ко слу­чаю­щи­е­ся, кажем­ся смеш­ны­ми, берут­ся защи­щать то, что им кажет­ся лег­че. Дело идет о защи­ще­нии сель­ско­го жите­ля про­тив Ора­то­ра, чело­ве­ка храб­ро­го про­тив нево­ен­но­го, вос­ста­но­ви­те­ля отцов­ской и брат­ней чести про­тив небла­го­дар­но­го, того, кто частью дово­лен, про­тив того, кото­рый бра­ту ниче­го из отцов­ско­го име­ния уде­лить не хочет. Прав­да, все сии раз­мыш­ле­ния родят­ся непо­сред­ст­вен­но из само­го пред­ме­та, и име­ют мно­го силы, [44] одна­ко не достав­ля­ют еще нам победы. Ора­то­ры сии будут искать, если мож­но, мыс­лей сме­лых или тем­ных. Ибо ныне крас­но­ре­чи­вым защи­ще­ни­ем дела почи­та­ет­ся, когда Ора­тор шумит и кри­чит.

А те, кои хотя луч­ше за то при­ни­ма­ют­ся, но, смот­ря на одну поверх­ность дела, хва­та­ют­ся за пред­ме­ты, кои толь­ко в гла­за им бро­са­ют­ся. [45] Они будут изви­нять сель­ско­го жите­ля, с.15 кото­рый не при­сут­ст­во­вал при суде, тем, что он был бы там отцу бес­по­ле­зен: да и Ора­тор не может хва­лить­ся, что ока­зал отцу вели­кую помощь, поели­ку и сам он был осуж­ден. Ска­жут, что заслу­жи­ва­ет наслед­ство вос­ста­но­ви­тель семей­ства, а не коры­сто­лю­бец, неот­це­по­чти­тель­ный и небла­го­дар­ный, кото­рый не хотел поде­лить­ся с бра­том, ока­зав­шим ему толь вели­кую услу­гу. Они даже почув­ст­ву­ют, что пер­вый вопрос дол­жен осно­вы­вать­ся на законе и на воле заве­ща­те­ля, кото­рая, поели­ку не опро­верг­ну­та, то и все про­чие дово­ды неумест­ны.

[46] Но кто сле­ду­ет при­ро­де, тот­час пред­ста­вит себе, что́ дол­жен гово­рить брат, лишае­мый наслед­ства, и во-пер­вых: Отец наш, не сде­лав заве­ща­ния, скон­чал­ся; оста­вил нас дво­их; и я по пра­ву народ­но­му тре­бую сво­ей части. Кто был бы так прост, так неис­ку­сен в сло­ве, чтоб ина­че начал речь свою, хотя бы не знал, что́ такое есть пред­ло­же­ние? [47] Потом слег­ка похва­лит сей общий для всех закон, как самый спра­вед­ли­вый. За сим раз­мыс­лим, какой бы ответ мог быть на толь закон­ное тре­бо­ва­ние: уга­дать не труд­но, что вопре­ки ска­жут: Есть осо­бен­ный закон, повеле­ваю­щий лишать наслед­ства тако­го сына, кото­рый не защи­щал пред судом отца, с.16 обви­нен­но­го в измене: а ты не защи­щал. После сего пред­ло­же­ния есте­ствен­но сле­ду­ет похва­ла при­веден­но­му зако­ну, и уко­риз­на сыну, оста­вив­ше­му отца без помо­щи.

[48] Досе­ле мы зани­ма­лись обсто­я­тель­ства­ми несо­мни­тель­ны­ми: обра­тим­ся теперь к отцу. Еже­ли он не совсем лишен рас­суд­ка, то неуже­ли не поду­ма­ет: Если при­веден­ный закон слу­жит пре­пят­ст­ви­ем, то нет и тяж­бы и судить­ся не о чем: но нет сомне­ния, что и закон суще­ст­ву­ет, и истец пре­сту­пил его. Что ж мы ска­жем? Я сель­ский житель. [49] Но сей закон есть общий для всех: сле­до­ва­тель­но отго­вор­ка бес­по­лез­на. Итак поищем, нель­зя ли с кото­рой-нибудь сто­ро­ны закон осла­бить. Что́ иное (я часто гово­рить о сем буду) вну­ша­ет нам при­ро­да, как не то, чтобы, когда сло­ва зако­на про­тив нас, вни­кать в наме­ре­ния зако­но­да­те­ля? Итак общий вопрос выхо­дит, на чем осно­вать­ся, на сло­вах или на наме­ре­нии. Но спо­ры о зако­нах могут быть неис­то­щи­мы. Поче­му поищем и здесь, нет ли чего с зако­ном несо­глас­но­го. [50] Кто не защи­щал отца в суде, тот лиша­ет­ся наслед­ства? Всяк без исклю­че­ния? Тогда сами собою пред­ста­вят­ся сле­дую­щие слу­чаи: Сын мла­де­нец, сын боль­ной, или в отсут­ст­вии нахо­див­ший­ся, или на войне или в посоль­стве быв­ший, не с.17 защи­щал отца обви­ня­е­мо­го. Сии воз­ра­же­ния уже доволь­но силь­ны: иный может и не защи­щать лич­но отца, а быть его наслед­ни­ком.

[51] Теперь, по при­ме­ру теат­раль­ных музы­кан­тов наших, как гово­рит Цице­рон, пусть защит­ник сель­ско­го жите­ля перей­дет к защи­ще­нию Ора­то­ра. Он ска­жет: Согла­сен с тобою; да, ты не мла­де­нец, ты не был болен, не был в отсут­ст­вии, ни на войне, ни в посоль­стве. На сие в ответ не иное будет ска­за­но, как сле­дую­щее: Но я сель­ский житель. Тут воз­ра­зят ему, и воз­ра­зят спра­вед­ли­во: [52] Если ты защи­щать отца не мог сло­вом, по край­ней мере мог быть при суде. Тогда сель­ско­му жите­лю над­ле­жит обра­тить­ся к наме­ре­нию зако­но­да­те­ля. Закон хотел нака­зать толь­ко непо­чти­тель­ность к роди­те­лям, а я не непо­чти­те­лен. [53] Про­тив чего ска­жет ему Ора­тор: Ты посту­пил непо­чти­тель­но, когда под­верг­ся лише­нию наслед­ства; хотя после или рас­ка­я­ние или често­лю­бие дове­ло тебя до избра­ния дру­го­го рода жиз­ни. Кро­ме того, по тво­ей вине осуж­ден отец; ибо каза­лось, что ты сам под­твер­дил сей при­го­вор. На сие житель сель­ский ска­жет: Нет, ты паче в том вино­вен: ты раз­дра­жил мно­гих, ты навлек враж­ду на весь дом наш. Сие воз­ра­же­ние есть толь­ко дога­доч­ное: так как и то, если бы с.18 он под бла­го­вид­ным пред­ло­гом ска­зал, что отсут­ст­вие его было с воли отца, не хотев­ше­го под­верг­нуть все­го семей­ства опас­но­сти. Вот что содер­жит­ся в пер­вом вопро­се о законе и наме­ре­нии зако­но­да­те­ля.

[54] Про­стрем раз­мыш­ле­ния наши далее, и посмот­рим, нель­зя ли най­ти еще и дру­гих выво­дов. Я тща­тель­но под­ра­жаю чело­ве­ку, чего-нибудь ищу­ще­му, дабы научить искать, и оста­вив кра­соту сло­га, имею целью одну толь­ко поль­зу уча­щих­ся.

Досе­ле все вопро­сы выво­ди­ли мы из обсто­я­тельств, к ист­цу отно­ся­щих­ся: для чего не обра­тить­ся нам и к отцу? В законе ска­за­но: кто не при­сут­ст­ву­ет при суде, над отцом про­из­во­ди­мом, лиша­ет­ся пра­ва ему насле­до­вать. [55] Для чего и здесь не рас­смот­реть, на всех ли отцов закон сей отно­сит­ся? При таких слу­ча­ях, когда роди­те­ли тре­бу­ют нака­за­ния сво­им детям за то, что их не кор­мят, мы часто раз­би­ра­ем, име­ет ли роди­тель пра­во тре­бо­вать сей помо­щи от сына, про­тив кое­го в суде свиде­тель­ст­во­вал в непо­чти­тель­но­сти, или от сына, умыш­лен­но им до раз­вра­та допу­щен­но­го? Чего же мож­но опа­сать­ся в рас­суж­де­нии отца, о коем здесь идет речь? Он осуж­ден. [56] Неуже­ли закон будет толь­ко для отцов, кои оправ­да­ны? с.19 Вопрос сей спер­ва пока­жет­ся несколь­ко жесток. Одна­ко не надоб­но отча­и­вать­ся: зако­но­да­тель, веро­ят­но, хотел того, чтоб невин­ные роди­те­ли не лиша­лись помо­щи от детей сво­их. Но сель­ско­му жите­лю стыд­но было бы сие ска­зать пото­му, что он при­зна­ет отца сво­его невин­ным. [57] Пусть же он при­ведет дру­гой довод: Осуж­ден­ный за изме­ну да будет послан в ссыл­ку и с сво­им защит­ни­ком². Едва ли может стать­ся, чтобы закон хотел нало­жить тоже нака­за­ние на сына, когда он был при суде и когда не был³. Кро­ме того, ни один закон не отно­сит­ся до изгнан­ни­ков. Итак неве­ро­ят­но, чтобы закон про­сти­рал­ся на того из сыно­вей, кото­рый не защи­щал обви­нен­но­го отца. [58] Ибо сель­ский житель в обо­их слу­ча­ях наво­дит сомне­ние, мог ли бы он, будучи изгнан­ни­ком, сохра­нить свое име­ние. Сын ора­тор с сво­ей сто­ро­ны будет утвер­ждать­ся на сло­вах зако­на, в кото­рых нет ника­ко­го изъ­я­тия, и утвер­ждать, что для сего само­го и поло­же­но нака­за­ние тем, кои не защи­ща­ют невин­ных, дабы, стра­шась ссыл­ки, они с.20 вовсе не пре­не­брег­ли свя­щен­ный долг сей, и не пре­станет гово­рить, что сель­ский житель не подал помо­щи невин­но­му отцу сво­е­му.

[59] Надоб­но заме­тить и то, что из одно­го поло­же­ния могут вый­ти два общие вопро­са: Вся­кий ли сын обя­зан защи­щать отца? И вся­кий ли отец впра­ве ожи­дать того от сво­его сына? Досе­ле мы бра­ли свои рас­суж­де­ния от двух лиц; от третье­го же, то есть, от про­тив­ни­ка, не может ника­кой вопрос родить­ся: ибо часть наслед­ства у него не оспа­ри­ва­ет­ся.

Но здесь еще не конец дела; ибо все сие мог­ло бы ска­за­но быть, хотя бы отец и не был воз­вра­щен из ссыл­ки. Одна­ко не долж­но вдруг хва­тать­ся за первую пред­ста­вив­шу­ю­ся мысль, что отцу воз­вра­ще­ны пра­ва его по заслу­гам сына, сель­ско­го жите­ля. Кто раз­бе­рет сие подроб­нее, тот увидит нечто еще далее. Ибо как вид сле­ду­ет за родом, так род пред­ше­ст­ву­ет виду. Итак поло­жим, что отцу воз­вра­ще­ны пра­ва кем-нибудь дру­гим. [60] Тогда родит­ся вопрос в виде сил­ло­гиз­ма: Сие вос­ста­нов­ле­ние не уни­что­жа­ет ли при­го­во­ра, и не тоже ли есть, что как бы и суда над винов­ным не было? Здесь сель­ский житель может ска­зать, что он, заслу­жив одну толь­ко награ­ду, не мог испро­сить воз­вра­ще­ния отцу и сво­е­му бра­ту вме­сте, еже­ли бы отец при с.21 воз­вра­ще­нии не был почи­та­ем, как буд­то бы и под судом не нахо­дил­ся. Сим отме­ня­ет­ся нака­за­ние и защит­ни­ку, как бы не при­ни­мав­ше­му на себя долж­но­сти адво­ка­та. [61] Тогда дохо­дим до встре­чав­шей­ся спер­ва мыс­ли, что один сель­ский житель воз­вра­тил из ссыл­ки сво­его отца. Здесь мы опять рас­суж­да­ем, сына сего долж­но ли почи­тать за адво­ка­та, поели­ку он сде­лал то, чего адво­кат тре­бо­вал: непро­тив­но спра­вед­ли­во­сти при­нять за подоб­ное то, что́ в самом деле более, неже­ли подоб­но. [62] Все про­чее осно­вы­ва­ет­ся уже на право­те, и рас­смат­ри­ва­ет­ся, кото­рой сто­ро­ны спра­вед­ли­вее тре­бо­ва­ние. Но и здесь опять сле­ду­ет разде­ле­ние, хотя бы тот и дру­гой тре­бо­вал все­го наслед­ства и хотя бы один доволь­ст­во­вал­ся поло­жен­ною частью, а дру­гой желал все иметь, устра­нив сво­его бра­та.

Нако­нец память отца есть не малой важ­но­сти пред судья­ми, особ­ли­во когда дело идет о разде­ле его иму­ще­ства. Итак родит­ся дога­доч­ное суж­де­ние, с каким наме­ре­ни­ем не сде­лал он забла­говре­мен­но духов­но­го заве­ща­ния. Но сие будет отно­сить­ся к каче­ству лиц, кото­рое состав­ля­ет новое обсто­я­тель­ство. [63] По боль­шей части при кон­це речи сво­ей дол­жен Ора­тор опи­рать­ся на правоту; судьи все­го охот­нее сему вни­ма­ют. Одна­ко от с.22 тако­го поряд­ка и отсту­пать застав­ля­ет поль­за: когда, напри­мер, не столь­ко наде­ем­ся на закон, то при­угото­вим судью решить дело по право­те. Вот пра­ви­ла, какие вооб­ще пре­по­дать могу…

VII. [VII. 10. 5] Впро­чем, мно­гое зави­сит от само­го пред­ме­та речи: даль­ней­шие настав­ле­ния от него толь­ко заим­ст­во­вать мож­но. Ибо недо­воль­но того, чтобы всю речь разде­лить на вопро­сы и места: но сии самые части име­ют опять свой порядок. Ибо и в При­сту­пе есть нечто пер­вое, есть и вто­рое, и так далее. Вся­кий вопрос, вся­кое место име­ет свое осо­бен­ное рас­по­ло­же­ние, так как и все про­стые пред­ло­же­ния… [7] Есть нечто и такое, чего пока­зать на пись­ме немож­но, раз­ве когда самый пред­мет будет изве­стен и опре­де­лен. [8] Но к чему послу­жит одна или две части? К чему послу­жат даже сот­ни и тыся­чи в деле бес­пре­дель­ном?

Долг учи­те­ля есть все­днев­но пока­зы­вать, какой порядок и какую связь вещей наблюдать надоб­но, то в одном, то в дру­гом роде: дабы уче­ник поне­мно­гу снис­кал к сему навык, и научил­ся пере­хо­дить к подоб­ным раз­би­ра­тель­ствам. Нель­зя пре­по­дать пра­вил на все слу­чаи, где искус­ство может явить свою силу. [9] Ибо какой живо­пи­сец изу­чил­ся вся­кую с.23 в при­ро­де вещь изо­бра­жать во всей ее подроб­но­сти? Но, еди­но­жды научась под­ра­жать, он будет изо­бра­жать подоб­но все, за что́ ни при­мет­ся. Какой худож­ник не сде­ла­ет сосуда, како­го видеть ему нико­гда не слу­ча­лось? [10] Итак есть вещи, кото­рым мы сами собою науча­ем­ся без настав­ни­ка. Ибо и врач научит, что делать долж­но при каж­дом роде болез­ни, и что заклю­чать из неко­то­рых извест­ных при­зна­ков. Но позна­вать силу бие­ния жил, дей­ст­вие жара, состо­я­ние дыха­ния, пере­ме­ну в лице цве­та, како­вые обсто­я­тель­ства во вся­ком боль­ном быва­ют раз­лич­ны, все сие зави­сит от при­род­ной ост­ро­ты ума.

Поче­му над­ле­жит мно­гое от самих себя заим­ст­во­вать, рас­смат­ри­вать при­леж­но пред­при­ня­тое нами суд­ное дело, и помыш­лять, что искус­ство ритор­ское изо­бре­те­но преж­де, неже­ли появи­лись пра­ви­ла. [11] Ибо самое луч­шее рас­по­ло­же­ние есть и назы­ва­ет­ся по спра­вед­ли­во­сти хозяй­ст­вен­ным рас­по­ло­же­ни­ем все­го тяжеб­но­го дела, когда мы оное име­ем как бы пред гла­за­ми. Тогда толь­ко можем судить, где нужен при­ступ и где изли­шен: где потреб­но изло­же­ние непре­рыв­ное, где разде­лен­ное на части: где начи­нать с нача­ла вещей, где, по при­ме­ру Оми­ра, с середи­ны или кон­ца: и где обхо­дить­ся без вся­ко­го изло­же­ния: [12] когда начи­нать от с.24 наших пред­ло­же­ний, когда от пред­ло­же­ний сопер­ни­ка: когда от силь­ней­ших дово­дов, когда от сла­бей­ших: какие вопро­сы пред­ла­гать без пред­ва­ре­ния, какие с при­готов­ле­ни­ем: для убеж­де­ния судьи все ли пред­ла­гать вдруг или посте­пен­но вести его к сво­ей цели: на каж­дое ли воз­ра­же­ние, или уже на все вооб­ще делать опро­вер­же­ние: воз­буж­дать стра­сти ста­рать­ся ли в про­дол­же­нии целой речи или оста­вить сие для заклю­че­ния оной: о законе ли гово­рить преж­де, или о право­те: выгод­нее ли выстав­лять или очи­щать преж­ние пре­ступ­ле­ния или те, по кото­рым суд про­из­во­дит­ся. [13] Еже­ли дело будет мно­го­слож­но, то какой наблюдать порядок, каки­ми ограж­дать­ся свиде­тель­ства­ми, на какие опи­рать­ся акты, и какие остав­лять до удоб­но­го вре­ме­ни и места в речи. Как искус­ный Пол­ко­во­дец, рас­по­ла­гая вой­ско свое про­тив непри­я­те­ля, назна­ча­ет при­лич­ные отряды и для защи­ще­ния откры­тых мест, и для охра­не­ния горо­дов, и для содер­жа­ния сооб­ще­ния, и для пре­се­че­ния пути непри­я­те­лю, и нако­нец рас­пре­де­ля­ет опол­че­ние свое на водах и на суше по востре­бо­ва­нию надоб­но­сти.

[14] Но испол­нить сие может толь­ко тот Ора­тор, кото­ро­му вспо­мо­ще­ст­ву­ют при­род­ное даро­ва­ние, уче­ние, при­ле­жа­ние. Итак никто да не ожи­да­ет сде­лать­ся Вити­ею одни­ми с.25 чужи­ми труда­ми. Надоб­но само­му бодр­ст­во­вать, употреб­лять непре­рыв­ные уси­лия, и, так ска­зать, потеть над сочи­не­ни­ем. Всяк дол­жен укреп­лять­ся соб­ст­вен­ны­ми сила­ми, и в себе самом искать посо­бий: не везде при­бе­гать к пра­ви­лам, но иметь их на все в готов­но­сти: и чтобы все то каза­лось даром врож­ден­ным, а не нау­кою снис­кан­ным. [15] Ибо нау­ка, еже­ли есть какая, может ско­ро пока­зать доро­гу: но она уже доволь­но дела­ет, когда откры­ва­ет нам богат­ство Крас­но­ре­чия: от нас самих зави­сит уметь вос­поль­зо­вать­ся оным.

[16] Кро­ме обще­го рас­по­ло­же­ния в речи, наблюда­ет­ся тако­вое же и в частях ее: и в них есть пер­вый, вто­рой и тре­тий смысл, или разум, кото­рые не толь­ко в поряд­ке поме­щае­мы, но и так соеди­не­ны меж­ду собою быть долж­ны, чтобы свя­зи их и при­ме­тить было нель­зя: чтоб они состав­ля­ли тело, а не чле­ны. [17] Сего достиг­нем, если рачи­тель­но наблюдать будем, чтобы вся­кая мысль была на сво­ем месте, и чтобы сло­ва употреб­ле­ны были не про­ти­во­ре­ча­щие друг дру­гу, но одно дру­гое под­твер­ждаю­щие. Таким обра­зом вещи раз­лич­ные, из раз­лич­ных мест взя­тые, не будут раз­но­гла­сить, как одна дру­гой чуж­дые; но вза­им­ным сою­зом свя­жут­ся с преды­ду­щи­ми и с.26 после­дую­щи­ми; и речь пока­жет­ся не толь­ко хоро­шо состав­лен­ною из частей, но даже непре­рыв­ною. Но я, обма­нув­шись тес­ною свя­зью пред­ме­тов, про­стер­ся, может быть, уже далее, и от Рас­по­ло­же­ния пере­шел к пра­ви­лам Сло­во­вы­ра­же­ния, кото­рые пока­за­ны будут в сле­дую­щей кни­ге.