История Рима от основания города

Книга XXXVIII, гл. 50

50. (1) В этот день обви­не­ния одер­жа­ли бы верх над защи­той, не затя­нись пре­ния допозд­на. Сена­то­ры рас­хо­ди­лись с заседа­ния в таком рас­по­ло­же­нии духа, что, каза­лось, наме­ре­ны были отка­зать в три­ум­фе. (2) На дру­гой день род­ные и дру­зья Гнея Ман­лия сде­ла­ли все, что мог­ли, и воз­об­ла­да­ло вли­я­ние ста­рей­ших сена­то­ров, (3) утвер­ждав­ших, что никто не вспом­нит тако­го при­ме­ра, чтобы пол­ко­во­дец, кото­рый, победив вра­гов, завер­шил пору­чен­ную ему вой­ну и при­вел вой­ско обрат­но, всту­пил бы в Город без три­ум­фаль­ной колес­ни­цы и без лав­ро­во­го вен­ка, как част­ный чело­век, ничем не отме­чен­ный. Такие чув­ства вос­тор­же­ст­во­ва­ли над зло­бой, и боль­шин­ство выска­за­лось за три­умф.

с.310 (4) А потом все раз­го­во­ры об этом спо­ре были остав­ле­ны и забы­ты — все засло­ни­ла начав­ша­я­ся борь­ба с более вели­ким и более слав­ным мужем. (5) Пуб­лия Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, как рас­ска­зы­ва­ет Вале­рий Анти­ат, потре­бо­ва­ли в суд два Квин­та Пети­лия. Об этом тол­ко­ва­ли кто как — каж­дый в меру сво­его ума и душев­но­го скла­да. (6) Одни пори­ца­ли не народ­ных три­бу­нов, но государ­ство в целом за то, что оно мог­ло допу­стить такое. (7) Два вели­чай­ших горо­да всей зем­ли, гово­ри­ли они, почти в то же самое вре­мя ока­за­лись небла­го­дар­ны к сво­им вождям, и Рим — небла­го­дар­нее; Кар­фа­ген, будучи побеж­ден, отпра­вил в изгна­ние побеж­ден­но­го Ган­ни­ба­ла, а здесь победо­нос­ный Рим изго­ня­ет победи­те­ля Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го. (8) Дру­гие на это воз­ра­жа­ли: «Ни один отдель­ный граж­да­нин не дол­жен сто­ять так высо­ко, чтобы его нель­зя было, соглас­но зако­нам, при­звать к отве­ту. Ничто так не отве­ча­ет равен­ству и сво­бо­де, как воз­мож­ность при­вле­кать к суду любо­го, и даже самое могу­ще­ст­вен­ное лицо. (9) Что же (не гово­ря уже о выс­шей долж­но­сти в государ­стве) мож­но было б без стра­ха кому бы то ни было пору­чить, если бы не нуж­но было отчи­ты­вать­ся в сво­их дей­ст­ви­ях? Кто не может сно­сить равен­ства перед зако­ном, к тому мож­но при­ме­нить силу, и это не неспра­вед­ли­во». (10) Тако­вы были спо­ры и тол­ки, а меж­ду тем подо­шел день, назна­чен­ный для суда. Нико­го и нико­гда преж­де, даже того же Сци­пи­о­на в быт­ность его кон­су­лом или цен­зо­ром, не сопро­вож­да­ла на форум более мно­го­чис­лен­ная тол­па вся­ко­го рода людей, чем про­во­жав­шая в тот день под­суди­мо­го. (11) Когда ему веле­но было отве­тить на обви­не­ние, он, даже не упо­мя­нув о нем, начал речь о сво­их дея­ни­ях, столь бли­ста­тель­ную, что ста­ло ясно: нико­го и нико­гда не хва­ли­ли луч­ше и спра­вед­ли­вее. (12) Ибо гово­рил он с тем же умом, с той же силой духа, с каки­ми он все совер­шил, и слу­ша­ли его с неослаб­ным вни­ма­ни­ем, ведь это была защи­ти­тель­ная речь, а не про­стое похваль­ное сло­во.