История Рима от основания города

Книга XLIV, гл. 45

45. (1) На вто­рой день после бит­вы Пер­сей явил­ся в Амфи­поль. (2) Отсюда он отпра­вил к Пав­лу послов с вест­ни­че­ским жез­лом¹³¹. Меж тем Гип­пий, Мидон и Пан­тавх, пер­вые дру­зья царя, доб­ро­воль­но яви­лись из Береи, куда бежа­ли с поля бра­ни, в лагерь кон­су­ла и сда­лись рим­ля­нам. Их при­ме­ру гото­вы были после­до­вать со стра­ху еще и дру­гие. (3) Кон­сул, отпра­вив с изве­сти­ем о победе в Рим сво­его сына, Квин­та Фабия, и Луция Лен­ту­ла и Квин­та Метел­ла, дал пехо­тин­цам пожи­вить­ся добы­чею с уби­тых вра­гов, (4) а кон­ни­кам — с окрест­ных земель с един­ст­вен­ным усло­ви­ем — не отлу­чать­ся боль­ше чем на две ночи. Сам кон­сул дви­нул­ся с лаге­рем побли­же к морю в направ­ле­нии Пид­ны. (5) Пер­вой сда­лась Берея, за нею — Фес­са­ло­ни­ка с Пел­лой, и нако­нец почти вся Македо­ния поко­ри­лась в какие-нибудь два дня. (6) Толь­ко Пид­на, хоть была бли­же всех, не при­сы­ла­ла послов — прий­ти к согла­сию граж­да­нам меша­ла раз­но­пле­мен­ная тол­па, сбив­ша­я­ся здесь после с.519 бег­ства с поля бра­ни. Ворота горо­да были не про­сто запер­ты, но даже зало­же­ны. (7) Мидо­на и Пан­тав­ха посла­ли под сте­ны горо­да вести пере­го­во­ры с началь­ни­ком гар­ни­зо­на Соло­ном¹³², при его посред­стве тол­пу вои­нов отпу­сти­ли. Город был сдан и отдан рим­ским сол­да­там на раз­граб­ле­ние.

(8) Пер­сей послал было за под­мо­гой к бисал­там¹³³, но тщет­но — так рух­ну­ла послед­няя надеж­да; тогда он вышел к собра­нию, ведя с собой сво­его сына Филип­па: (9) сло­ва­ми обод­ре­ния он хотел укре­пить дух самих амфи­по­ли­тан­цев, а с ними — кон­ни­ков и пехо­тин­цев, что после­до­ва­ли за ним или были зане­се­ны бег­ст­вом с поля бра­ни в Амфи­поль. (10) Пер­сей пытал­ся начать речь и раз, и дру­гой, но сле­зы не поз­во­ля­ли — он не мог выда­вить из себя ни зву­ка, а пото­му пре­по­ру­чил свой раз­го­вор с наро­дом кри­тя­ни­ну Эван­д­ру и поки­нул ора­тор­ское место¹³⁴. (11) Но народ, кото­рый сам пла­кал и сокру­шал­ся при виде царя и жалост­ных его слез, Эванд­ра слу­шать не стал, а иные, набрав­шись духу, кри­ча­ли из самой гущи: «Уби­рай­тесь, нас и так уже мало — не хотим из-за вас погиб­нуть!» Несдер­жан­ность этих кри­ку­нов заста­ви­ла Эванд­ра умолк­нуть. (12) А царь напра­вил­ся домой, велел сне­сти на кораб­ли, что сто­я­ли на Стри­моне, моне­ты, золо­то и сереб­ро, а потом сам спу­стил­ся к реке. (13) Фра­кий­цы вве­рить себя кораб­лям¹³⁵ не реши­лись и разо­шлись, как и весь воин­ский сброд, по домам; кри­тяне же в надеж­де на мзду после­до­ва­ли за ним, и так как при разда­чах быва­ло боль­ше обид, чем бла­го­дар­но­сти, им выло­жи­ли тут же на бере­гу пять­де­сят талан­тов, чтобы они бра­ли сами. (14) Когда же, рас­хва­тав день­ги, они в спеш­ке и суе­те гру­зи­лись на кораб­ли, то одно лег­кое суд­но, пере­пол­нен­ное людь­ми, зато­ну­ло в устье реки. В тот же день бег­ле­цы достиг­ли Галеп­са, на сле­дую­щий — Само­фра­кии, куда и дер­жа­ли путь; (15) при них, как пере­да­ют, было две тыся­чи талан­тов.