О знаменитых иноземных полководцах

XIII. Тимофей

1. Тимо­фей, сын Коно­на, афи­ня­нин, обла­дая мно­ги­ми досто­ин­ства­ми, умно­жил уна­сле­до­ван­ную от отца сла­ву*. Был он крас­но­ре­чив, дея­те­лен, трудо­лю­бив и све­дущ как в воен­ном деле, так и в делах государ­ст­вен­но­го управ­ле­ния. Мно­го слав­ных подви­гов чис­лит­ся на его сче­ту, но самые заме­ча­тель­ные его дея­ния сле­дую­щие: он поко­рил ору­жи­ем жите­лей Олин­фа и Визан­тия. Захва­тил ост­ров Самос, — при­чем если в про­шлую вой­ну афи­няне потра­ти­ли на его оса­ду 1200 талан­тов, он воз­вра­тил его под власть наро­да без вся­ко­го убыт­ка для каз­ны. Неод­но­крат­но вое­вал он с царем Коти­сом, вне­ся в каз­ну 1200 талан­тов из полу­чен­ной от него добы­чи. Осво­бо­дил от оса­ды Кизик. Вме­сте с Аге­си­ла­ем при­шел на помощь Арио­бар­за­ну, и в то вре­мя как лако­нец взял у пер­са пла­ту налич­ны­ми день­га­ми, Тимо­фей не захо­тел при­нять то, от чего мог бы урвать кусок для сво­его дома, но пред­по­чел умно­жить зем­ли и горо­да сво­его государ­ства; поэто­му он взял Кри­тоту и Сест¹.

2. Он же, коман­дуя фло­том и плы­вя вдоль бере­га Пело­пон­не­са, разо­рил Лако­ни­ку, рас­се­ял спар­тан­ский флот, под­чи­нил вла­сти афи­нян Кер­ки­ру и заклю­чил союз с эпи­рота­ми, афа­ма­на­ми, хао­на­ми и со все­ми про­чи­ми наро­да­ми, жив­ши­ми вбли­зи тамош­не­го моря. После это­го лакеде­мо­няне пре­кра­ти­ли затяж­ной спор и, доб­ро­воль­но усту­пая афи­ня­нам мор­ское пер­вен­ство, заклю­чи­ли с ними мир, по усло­ви­ям кото­ро­го афи­няне ста­но­ви­лись хозя­е­ва­ми моря². Эта победа так обра­до­ва­ла народ Атти­ки, что впер­вые тогда государ­ство воз­двиг­ло алта­ри богине Мира и учреди­ло в ее честь свя­щен­ную тра­пе­зу. Ради же сохра­не­ния памя­ти о заслу­ге Тимо­фея ему поста­ви­ли ста­тую на пло­ща­ди от лица наро­да. Нико­му до это­го не выпа­да­ла такая честь, чтобы народ, воз­двиг­нув ста­тую отцу, ока­зал такую же милость и сыну. Итак, когда они вста­ли рядом, новая ста­туя сына вос­кре­си­ла вос­по­ми­на­ния о былых подви­гах отца.

3. Когда Тимо­фей соста­рил­ся и ото­шел от долж­но­стей, афи­няне со всех сто­рон увяз­ли в тяже­лых вой­нах. Отпал Самос, отло­жил­ся Гел­лес­понт, и Филипп Македон­ский, вой­дя в силу, начал осу­ществлять свои вели­кие замыс­лы³. Про­тив него выста­ви­ли Харе­са, от кото­ро­го не ожи­да­ли боль­шо­го тол­ка⁴. Потом стра­те­гом был избран Мене­сфей — сын Ифи­кра­та, зять Тимо­фея. Его-то и реши­ли послать на вой­ну, при­ста­вив к нему двух выдаю­щих­ся по уму и опы­ту помощ­ни­ков — отца и тестя, чтобы он поль­зо­вал­ся их сове­том; они обла­да­ли вели­ким авто­ри­те­том, и все горя­чо наде­я­лись, что с их помо­щью мож­но будет вер­нуть утра­чен­ное⁵. Когда они напра­ви­лись к Само­су, Харес, узнав о их при­бли­же­нии, дви­нул­ся туда же со всем сво­им фло­том, дабы нико­му не пока­за­лось, что он не при­ча­стен к делу. При под­хо­де их к ост­ро­ву вне­зап­но раз­ра­зи­лась страш­ная буря. Спа­са­ясь от нее, два ста­рых пол­ко­во­д­ца здра­во рас­суди­ли поста­вить свои кораб­ли на якорь. Харес же со сво­им опро­мет­чи­вым умом не под­чи­нил­ся авто­ри­те­ту стар­ших, как буд­то он был хозя­и­ном поло­же­ния. Добрав­шись до желан­ной цели, он изве­стил Тимо­фея и Ифи­кра­та, чтобы они сле­до­ва­ли за ним. Но дела его пошли неудач­но, так что, поте­ряв мно­же­ство кораб­лей, он вер­нул­ся с ост­ро­ва туда, откуда высту­пил в поход и отпра­вил в Афи­ны офи­ци­аль­ное доне­се­ние, в кото­ром гово­ри­лось, что он лег­ко захва­тил бы Самос, если бы Тимо­фей и Ифи­крат его не поки­ну­ли⁶. Народ — суро­вый, подо­зри­тель­ный и вслед­ст­вие того непо­сто­ян­ный, завист­ли­вый и враж­деб­но настро­ен­ный (само высо­кое поло­же­ние пол­ко­вод­цев усу­губ­ля­ло их вину), ото­звал их домой, где их обви­ни­ли в измене. На этом про­цес­се Тимо­фей был осуж­ден и оштра­фо­ван на 100 талан­тов. Гони­мый нена­ви­стью небла­го­дар­ных сограж­дан, он уда­лил­ся в Хал­киду⁷.

4. После его смер­ти народ усты­дил­ся сво­его при­го­во­ра, отме­нил 9 частей штра­фа, а отно­си­тель­но 10 талан­тов рас­по­рядил­ся, чтобы Конон, сын Тимо­фея, внес их на ремонт одно­го участ­ка сте­ны. В этом деле обна­ру­жи­лось непо­сто­ян­ство судь­бы. Те самые сте­ны, кото­рые Конон-дед вос­ста­но­вил для оте­че­ства на сред­ства, взя­тые у вра­га, внук с боль­шим позо­ром был вынуж­ден чинить на семей­ные день­ги. Я мог бы рас­ска­зать еще мно­го слу­ча­ев из скром­ной и разум­ной жиз­ни Тимо­фея, но удо­вле­тво­рюсь одним при­ме­ром, по кото­ро­му лег­ко мож­но пред­ста­вить, насколь­ко дорог он был сво­им близ­ким. Когда в юно­сти он защи­щал­ся в Афи­нах перед судом, на помощь ему при­шли, как дру­зья и лич­ные госте­при­им­цы, так сре­ди них и Язон, тиран Фес­са­лии, самый могу­ще­ст­вен­ный чело­век сво­его вре­ме­ни. Он, кото­рый на родине нико­гда не чув­ст­во­вал себя в без­опас­но­сти без охра­ны, явил­ся в Афи­ны без вся­кой защи­ты, так высо­ко ценя дру­га, что пред­по­чел ско­рее под­верг­нуть­ся смер­тель­ной опас­но­сти, чем не под­дер­жать Тимо­фея, отста­и­ваю­ще­го свое доб­рое имя. А тот впо­след­ст­вии вое­вал про­тив Язо­на, почи­тая зако­ны роди­ны более свя­щен­ны­ми, чем зако­ны друж­бы⁸.

Ифи­крат, Хаб­рий, Тимо­фей — это было послед­нее поко­ле­ние победо­нос­ных афин­ских пол­ко­вод­цев, после их смер­ти в государ­стве не оста­лось ни одно­го вое­на­чаль­ни­ка, достой­но­го упо­ми­на­ния. И вот я обра­ща­юсь к само­му храб­ро­му и умно­му из вар­вар­ских вождей, не счи­тая двух кар­фа­ге­нян — Гамиль­ка­ра и Ган­ни­ба­ла. Я рас­ска­жу о нем тем более подроб­но, что боль­шин­ство подви­гов его оста­лось в тени, в то вре­мя как успех, выпа­дав­ший ему на долю, дости­гал­ся не столь­ко силой, сколь­ко умом, кото­рым он пре­вос­хо­дил тогда всех. Но чтобы это ста­ло оче­вид­ным, надо рас­ска­зать о его делах по поряд­ку.