О знаменитых иноземных полководцах

XIV. Датам

1. Датам про­ис­хо­дил из пле­ме­ни карий­цев, отцом его был Ками­сар, а мате­рью — Ски­фис­са¹. При Арта­к­серк­се он был при­чис­лен сна­ча­ла к вои­нам, охра­няв­шим цар­ский дво­рец. Отец его Ками­сар, храб­рый сол­дат, спо­соб­ный вое­на­чаль­ник, неод­но­крат­но дока­зав­ший свою вер­ность царю, управ­лял частью Кили­кии, рас­по­ло­жен­ной вбли­зи Кап­па­до­кии, где оби­та­ют лев­ко­си­ры. Нахо­дясь на служ­бе, Датам впер­вые про­явил свои даро­ва­ния во вре­мя вой­ны, кото­рую царь вел с каду­си­я­ми². Мно­го погиб­ло тогда цар­ских людей, а Датам весь­ма отли­чил­ся и по этой при­чине, а так­же вслед­ст­вие гибе­ли Ками­са­ра на войне, полу­чил в управ­ле­ние отцов­скую область.

2. Такую же доб­лесть про­явил он и поз­же, когда Авто­ф­ро­дат по цар­ско­му пове­ле­нию вел вой­ну с отло­жив­ши­ми­ся мятеж­ни­ка­ми³. Про­тив­ник ворвал­ся тогда в лагерь, но бла­го­да­ря муже­ству Дата­ма был отбит, и цар­ское вой­ско ока­за­лось спа­сен­ным. После это­го ему ста­ли дове­рять более серь­ез­ные коман­до­ва­ния. Был тогда некий Туис, пафла­гон­ский царек древ­не­го рода, про­ис­хо­див­ший от того Пиле­ме­на, кото­рый, по свиде­тель­ству Гоме­ра, был убит Патро­к­лом во вре­мя Тро­ян­ской вой­ны. Он не слу­шал­ся царя, и поэто­му царь решил объ­явить ему вой­ну, а вести ее пору­чил Дата­му, род­ст­вен­ни­ку пафла­гон­ца: роди­те­ли их были бра­том и сест­рой. По этой при­чине Датам хотел сна­ча­ла при­ве­сти роди­ча к пови­но­ве­нию, не при­бе­гая к ору­жию. Он явил­ся к нему без охра­ны, не ожи­дая от дру­га ника­ко­го под­во­ха, и едва не погиб, ибо Туис заду­мал тай­но умерт­вить его. Но вме­сте с Дата­мом была его мать, тет­ка пафла­гон­ца. Она узна­ла о том, что гото­вит­ся, и пред­у­преди­ла сына. Спас­шись от опас­но­сти бег­ст­вом, он объ­явил Туи­су вой­ну. И хотя во вре­мя этой вой­ны Арио­бар­зан, сатрап Лидии, Ионии и всей Фри­гии поки­нул Дата­ма, тот, дей­ст­вуя с неиз­мен­ным упор­ст­вом, захва­тил Туи­са в плен живым вме­сте с женой и детьми⁴.

3. Датам поста­рал­ся пред­стать перед царем рань­ше, чем до того дой­дет слух об этом собы­тии. Так, втайне ото всех явил­ся он туда, где пре­бы­вал царь, и на сле­дую­щий день обрядил Туи­са, отли­чав­ше­го­ся огром­ным ростом и сви­ре­пым видом, — он был черен, длин­но­во­лос и боро­дат — в рос­кош­ное оде­я­ние, кото­рое обыч­но носи­ли цар­ские сатра­пы; разу­кра­сил его оже­ре­льем, золоты­ми брас­ле­та­ми и дру­ги­ми цар­ст­вен­ны­ми убо­ра­ми, сам же обла­чил­ся в двой­ной кре­стьян­ский плащ, гру­бую туни­ку и охот­ни­чий шлем и, дер­жа в пра­вой руке пал­ку, а в левой — верев­ку, кото­рой был свя­зан Туис, гнал его перед собой, слов­но тащил пой­ман­но­го дико­го зве­ря. Небы­ва­лое зре­ли­ще и необыч­ный наряд при­влек­ли все­об­щее вни­ма­ние, собра­лась боль­шая тол­па, и не обо­шлось без людей, узнав­ших Туи­са и доло­жив­ших царю. Тот сна­ча­ла не пове­рил и послал раз­уз­нать Фар­на­ба­за, а когда удо­сто­ве­рил­ся от него в про­ис­шед­шем, велел впу­стить обо­их и остал­ся чрез­вы­чай­но дово­лен и делом, и нарядом, а более все­го тем, что зна­ме­ни­тый царь неожи­дан­но попал к нему в руки. Поэто­му, щед­ро награ­див Дата­ма, он напра­вил его к вой­ску, фор­ми­ро­вав­ше­му­ся под нача­лом Фар­на­ба­за и Теф­ра­с­та для вой­ны с Егип­том, и пове­лел, чтобы у него были такие же пол­но­мо­чия, как у тех дво­их. А после, когда царь ото­звал Фар­на­ба­за, вер­хов­ное коман­до­ва­ние полу­чил Датам.

4. Когда же он, тща­тель­но под­гото­вив вой­ско, соби­рал­ся дви­нуть­ся в Еги­пет, при­шло пись­мо, пред­пи­сы­ваю­щее ему идти про­тив Аспи­са, кото­рый пра­вил Ката­о­ни­ей, что рас­по­ло­же­на север­нее Кили­кии по сосед­ству с Кап­па­до­ки­ей. Дело в том, что Аспис, оби­тав­ший в леси­стой и укреп­лен­ной зам­ка­ми стране, не толь­ко не пови­но­вал­ся царю, но даже напа­дал на сосед­ние обла­сти и рас­хи­щал обо­зы с цар­ски­ми даня­ми. Хотя Датам нахо­дил­ся дале­ко от тех мест и был занят более важ­ным делом, одна­ко счел необ­хо­ди­мым испол­нить цар­скую волю. Итак, он сел на корабль вме­сте с мужа­ми немно­ги­ми, зато храб­ры­ми, пола­гая, что лег­че одо­ле­ет малы­ми сила­ми вра­га бес­печ­но­го, чем боль­шим вой­ском — изгото­вив­ше­го­ся. Так оно и слу­чи­лось. Достиг­нув на кораб­ле Кили­кии и выса­див­шись на берег, он шел затем днем и ночью, пере­ва­лил через Тавр и при­был туда, куда стре­мил­ся. Осве­до­мив­шись, где Аспис, узнал, что тот выехал на охоту и нахо­дит­ся побли­зо­сти. Пока он вел рас­спро­сы, ста­ла извест­на при­чи­на его при­бы­тия, и Аспис изгото­вил к отпо­ру как писидий­цев, так и сво­их спут­ни­ков. Услы­шав об этом, Датам воору­жил­ся и при­ка­зал сво­им людям сле­до­вать за собой, сам же, пого­няя коня, устре­мил­ся на про­тив­ни­ка. Когда Аспис увидел изда­ли несу­ще­го­ся на него Дата­ма, то стру­сил и, отка­зав­шись от попыт­ки сопро­тив­ле­ния, сдал­ся в плен. Датам заклю­чил его в око­вы и пере­дал Мит­ри­да­ту для отправ­ки к царю.

5. В то вре­мя как все это про­ис­хо­ди­ло, Арта­к­серкс, сооб­ра­зив, что отпра­вил луч­ше­го вождя с боль­шой вой­ны на малое дело, рас­ка­ял­ся и, пола­гая, что Датам еще не тро­нул­ся с места, отпра­вил гон­ца к вой­ску в Акку с нака­зом, чтобы пол­ко­во­дец не покидал армию. Еще не дое­хав до места назна­че­ния, тот повстре­чал на пути людей, везу­щих Аспи­са. Бла­го­да­ря такой поспеш­но­сти Датам при­об­рел вели­кую милость царя, но навлек на себя не мень­шую зависть при­двор­ных, кото­рые виде­ли, что он один затмил всех. Поэто­му-то они друж­но сго­во­ри­лись его погу­бить. Обо всем этом напи­сал Дата­му его друг Пан­дант, цар­ский каз­на­чей, пред­у­преж­дая в пись­ме, что ему гро­зит боль­шая беда, если во вре­мя его коман­до­ва­ния в Егип­те слу­чит­ся какое-нибудь несча­стье; ведь цари име­ют при­выч­ку винить за неуда­чи дру­гих, а успех при­пи­сы­вать себе, и поэто­му, когда при­хо­дят изве­стия о пора­же­ни­ях, их лег­ко под­стре­ка­ют к рас­пра­ве над пол­ко­во­д­ца­ми; Дата­му же угро­жа­ет осо­бая опас­ность, посколь­ку самые вли­я­тель­ные при царе люди явля­ют­ся его недру­га­ми. Датам про­чел это пись­мо, будучи уже при вой­ске в Акке; пони­мая спра­вед­ли­вость напи­сан­но­го, он решил отло­жить­ся от царя. При этом, одна­ко, он не совер­шил ниче­го, поро­ча­ще­го его честь. Пере­дав армию маг­не­сий­цу Манд­ро­клу, он уда­лил­ся со сво­и­ми людь­ми в Кап­па­до­кию и занял при­ле­гаю­щую к ней Пафла­го­нию⁵. Скры­вая свои наме­ре­ния в отно­ше­нии царя, он тай­но всту­пил в друж­бу с Арио­бар­за­ном⁶ и поста­вил свои гар­ни­зо­ны в укреп­лен­ных горо­дах.

6. Впро­чем, из-за зим­ней непо­го­ды все эти при­готов­ле­ния име­ли мало успе­ха. И вот услы­шал Датам, что писидий­цы соби­ра­ют про­тив него какие-то силы, и послал туда сына сво­его Арсидея, но юно­ша пал в сра­же­нии. Отец высту­пил в поход со срав­ни­тель­но неболь­шим вой­ском, скры­вая пора­зив­шее его горе; он стре­мил­ся добрать­ся до про­тив­ни­ка преж­де, чем весть о пора­же­нии дой­дет до его людей, дабы вои­ны, узнав о гибе­ли сына, не пали духом. При­быв туда, куда стре­мил­ся, он раз­бил лагерь в таком месте, где пол­чи­ще про­тив­ни­ка не мог­ло его окру­жить, тогда как он сам имел пол­ную воз­мож­ность начать сра­же­ние. Началь­ни­ком кон­ни­цы был у него тесть его Мит­ро­бар­зан. Нахо­дя поло­же­ние зятя отча­ян­ным, он пере­бе­жал к вра­гу. Узнав об этом. Датам сооб­ра­зил, что если до про­стых вои­нов дой­дет слух об измене столь близ­ко­го ему чело­ве­ка, то най­дут­ся и дру­гие, кото­рые после­ду­ют его при­ме­ру. Поэто­му он во все­услы­ша­ние объ­явил, что по его при­ка­зу Мит­ро­бар­зан ушел под видом пере­беж­чи­ка, чтобы лег­че вой­ти в дове­рие и уни­что­жить вра­гов; пото­му, мол, не сле­ду­ет остав­лять его одно­го, все долж­ны после­до­вать за ним; если они с отва­гой испол­нят это дело, то про­тив­ник не смо­жет сопро­тив­лять­ся, изби­вае­мый как внут­ри вала, так и вне его. Речь эта была встре­че­на с одоб­ре­ни­ем, и вот Датам выво­дит вой­ско из лаге­ря, пре­сле­дуя таким обра­зом Мит­ро­бар­за­на; добрав­шись же до непри­я­те­ля, при­ка­зы­ва­ет начать сра­же­ние. Встре­во­жен­ные неожи­дан­ным обо­ротом дел, писидий­цы реши­ли, что пере­беж­чи­ки посту­пи­ли хит­ро и зло­на­ме­рен­но, дабы в их рядах при­чи­нить им наи­боль­шее зло. Итак, сна­ча­ла они набро­си­лись на бег­ле­цов; послед­ние же, не пони­мая, что к чему, были при­нуж­де­ны сра­жать­ся с теми, на сто­ро­ну кото­рых пере­мет­ну­лись, и сто­ять за тех, кого поки­ну­ли. С обе­их сто­рон не было им поща­ды, и ско­ро все они были пере­би­ты. Нако­нец, Датам ата­ку­ет сопро­тив­ля­ю­щих­ся писидий­цев, опро­киды­ва­ет их с пер­во­го натис­ка, пре­сле­ду­ет бегу­щих, мно­гих истреб­ля­ет и захва­ты­ва­ет вра­же­ский лагерь. Так-то с помо­щью одной улов­ки Датам уни­что­жил пре­да­те­лей, раз­бил вра­гов и обра­тил себе на поль­зу то, что замыш­ля­лось ему на поги­бель. Нигде не дове­лось мне читать, чтобы какой-нибудь еще пол­ко­во­дец столь ост­ро­ум­но заду­мал и столь стре­ми­тель­но испол­нил свой план.

7. И тако­го-то мужа поки­нул взрос­лый сын его Сизи­на, пере­мет­нув­ший­ся к царю и донес­ший ему об измене отца. Весть эта пора­зи­ла Арта­к­серк­са, пони­мав­ше­го, что ему при­дет­ся иметь дело с чело­ве­ком храб­рым и дея­тель­ным, кото­рый дер­за­ет испол­нять свои замыс­лы и при­вык думать преж­де, чем дей­ст­во­вать. Царь напра­вил в Кап­па­до­кию Авто­ф­ро­да­та. Датам, стре­мясь вос­пре­пят­ст­во­вать втор­же­нию, поста­рал­ся зара­нее занять про­ход, в кото­ром рас­по­ло­же­ны Кили­кий­ские ворота. Ему не уда­лось, одна­ко, набрать армию в слиш­ком корот­кий срок и, потер­пев в этом деле неуда­чу, он выбрал для сошед­ше­го­ся отряда такую пози­цию, где про­тив­ник не мог бы его ни окру­жить, ни мино­вать, не под­верг­шись уда­ру в опас­ном месте, ни суще­ст­вен­но исполь­зо­вать свою мно­го­чис­лен­ность про­тив его малых сил, если бы он счел нуж­ным всту­пить в сра­же­ние.

8. Авто­ф­ро­дат пони­мал эти рас­че­ты, одна­ко решил, что луч­ше всту­пить в бой, чем обра­тить­ся вспять с таким боль­шим вой­ском или слиш­ком дол­го сто­ять на месте. А было у него 20 тыс. вар­вар­ских всад­ни­ков, 100 тыс. пехо­тин­цев, кото­рых они назы­ва­ют кар­да­ка­ми⁷, и 3 тыс. пращ­ни­ков того же рода; кро­ме того — 8 тыс. кап­па­до­кий­цев, 10 тыс. армян, 5 тыс. пафла­гон­цев, 10 тыс. фри­гий­цев, 5 тыс. лидий­цев, око­ло 3 тыс. аспен­дий­цев и писидий­цев, 2 тыс. кили­кий­цев и столь­ко же кап­ти­а­нов, 3 тыс. гре­че­ских наем­ни­ков и боль­шое чис­ло лег­ко­во­ору­жен­ных вои­нов. Перед лицом этой мощи вся надеж­да Дата­ма заклю­ча­лась в нем самом и в харак­те­ре мест­но­сти, ибо не было у него и два­дца­той части такой рати. И вот, пола­га­ясь на свои силы, он при­нял бой и уни­что­жил мно­гие тыся­чи вра­гов, в то вре­мя как в его вой­ске пало не более тыся­чи чело­век. Поэто­му на сле­дую­щий день он водру­зил тро­фей на том месте, где нака­нуне про­изо­шла бит­ва. И впо­след­ст­вии, поки­нув эту сто­ян­ку, он, будучи сла­бей­шим по чис­лу сол­дат, все­гда ока­зы­вал­ся силь­ней­шим во всех сра­же­ни­ях, пото­му что всту­пал в бой толь­ко в том слу­чае, когда запи­рал вра­га в узком месте, что при его ост­ром уме и зна­нии мест­но­сти слу­ча­лось неред­ко. Авто­ф­ро­дат, видя, что вой­на нано­сит урон ско­рее царю, чем про­тив­ни­ку, пред­ло­жил Дата­му мир и друж­бу на усло­вии, что тот поми­рит­ся с царем. Датам при­нял пред­ло­же­ние и, хотя не верил в надеж­ность мира, но обе­щал отпра­вить к Арта­к­серк­су послов. Так завер­ши­лась вой­на, кото­рую царь вел про­тив Дата­ма. Авто­ф­ро­дат уда­лил­ся во Фри­гию.

9. Царь одна­ко зата­ил непри­ми­ри­мую нена­висть к Дата­му. Убедив­шись, что на войне одо­леть его нель­зя, он ста­рал­ся погу­бить его с помо­щью коз­ней, от кото­рых тот мно­го­крат­но увер­ты­вал­ся. Напри­мер, одна­жды Дата­му донес­ли, что неко­то­рые лица из чис­ла его дру­зей гото­вят ему ловуш­ку. Посколь­ку донос был сде­лан недоб­ро­же­ла­те­ля­ми, он решил и не отвер­гать его, и не остав­лять без вни­ма­ния, воз­на­ме­рив­шись испы­тать его истин­ность или лож­ность на деле. Итак, он отпра­вил­ся туда, где на доро­ге его ожи­да­ла ука­зан­ная заса­да. При этом он выбрал чело­ве­ка, похо­же­го на себя сло­же­ни­ем и ростом, обрядил его в свое пла­тье и при­ка­зал занять то место в строю, где обыч­но шест­во­вал царь. А сам он шел в тол­пе тело­хра­ни­те­лей, воору­жен­ный и оде­тый как сол­дат. И когда отряд достиг услов­лен­но­го места, заго­вор­щи­ки, обма­ну­тые пла­тьем и поряд­ком строя, бро­си­лись на того, кто был им под­став­лен. Одна­ко Датам зара­нее пред­у­предил сво­их спут­ни­ков, чтобы они следи­ли за ним и были гото­вы делать то же, что и он. Сам же, заме­тив бегу­щих заго­вор­щи­ков, стал бро­сать в них копья, и посколь­ку все после­до­ва­ли его при­ме­ру, те, не добе­жав до чело­ве­ка, на кото­ро­го хоте­ли напасть, прон­зен­ные пали на зем­лю.

10. Но в кон­це кон­цов этот хит­рей­ший муж был обма­нут Мит­ри­да­том, сыном Арио­бар­за­на. Послед­ний обе­щал царю погу­бить Дата­ма, если царь поз­во­лит ему без­на­ка­зан­но делать то, что он сочтет нуж­ным, скре­пив обе­ща­ние, по пер­сид­ско­му обы­чаю, пра­вой рукой. Полу­чив от царя пись­мен­ное «руко­по­жа­тие», Мит­ри­дат соби­ра­ет вой­ско и заоч­но заклю­ча­ет с Дата­мом друж­бу; затем опу­сто­ша­ет цар­ские обла­сти, захва­ты­ва­ет зам­ки, берет боль­шую добы­чу и часть ее разда­ет сво­им людям, а часть отсы­ла­ет Дата­му, кото­ро­му усту­па­ет так­же мно­гие зам­ки. Дей­ст­вуя так про­дол­жи­тель­ное вре­мя, он убедил это­го чело­ве­ка, что ведет непри­ми­ри­мую вой­ну с царем; более того, дабы не заро­нить в нем ни малей­ше­го подо­зре­ния в дур­ном умыс­ле, он не заво­дил с Дата­мом пере­го­во­ров и не искал встре­чи с ним. Изда­ли про­яв­лял он друж­бу так, что каза­лось, буд­то скреп­ля­ет ее не вза­им­ная помощь, а общая нена­висть, питае­мая ими к царю.

11. Сочтя, что обман его доста­точ­но удал­ся, Мит­ри­дат изве­стил Дата­ма, что пора соби­рать вели­кую рать и идти вой­ной на само­го царя; пусть-де он, если хочет, при­дет посо­ве­то­вать­ся об этом деле в любое угод­ное ему место. План был одоб­рен, назна­чи­ли вре­мя и место встре­чи. За несколь­ко дней до это­го Мит­ри­дат явил­ся туда с одним вполне дове­рен­ным лицом, тай­но зако­пал во мно­гих местах ору­жие и тща­тель­но эти места отме­тил. В самый же день пере­го­во­ров оба вождя высла­ли людей, кото­рые осмот­ре­ли место встре­чи и обыс­ка­ли их самих. После того они встре­ти­лись лич­но. Побе­се­до­вав там неко­то­рое вре­мя, они рас­ста­лись, но когда Датам был уже дале­ко, Мит­ри­дат, не дохо­дя, чтобы не вызвать подо­зре­ние, до сво­их, воз­вра­тил­ся на преж­нее место, сел там, где был зако­пан кин­жал — слов­но, при­то­мив­шись, желал отдох­нуть — и позвал назад Дата­ма, при­тво­рив­шись, что забыл ему кое-что ска­зать. А меж­ду тем извлек спря­тан­ный кин­жал, вынул его из ножен и укрыл под пла­тьем. Иду­ще­му же к нему Дата­му ска­зал, что на обрат­ном пути при­ме­тил одно вид­ное отсюда место, при­год­ное для лаге­ря. И, пока­зы­вая паль­цем это место, в то вре­мя как Датам смот­рел, пора­зил его в спи­ну кин­жа­лом и зако­лол преж­де, чем кто-нибудь мог подо­спеть на помощь⁸. Так попал­ся в ловуш­ку лож­ной друж­бы этот чело­век, мно­гих пере­хит­рив­ший, но ни разу нико­го не пре­дав­ший.