О знаменитых иноземных полководцах

XIX. Фокион

1. Афи­ня­нин Фоки­он неод­но­крат­но коман­до­вал вой­ска­ми и зани­мал выс­шие долж­но­сти¹, одна­ко зна­ме­нит он ско­рее доб­ро­де­тель­ной жиз­нью, чем воин­ски­ми труда­ми. Послед­ние не оста­ви­ли по себе памя­ти, тогда как доб­ро­де­тель его широ­ко извест­на и по ней полу­чил он про­зви­ще Чест­но­го. В самом деле, он все­гда оста­вал­ся чело­ве­ком бед­ным, хотя мог изряд­но раз­бо­га­теть на высо­ких постах и долж­но­стях, часто доста­вав­ших­ся ему от наро­да. Одна­жды он отверг боль­шой денеж­ный пода­рок, при­слан­ный царем Филип­пом, а когда послы ста­ли уго­ва­ри­вать его при­нять день­ги, ссы­ла­ясь при этом на то, что если сам он может лег­ко обой­тись без них, то сто­ит поду­мать о детях, кото­рым труд­но будет в край­ней бед­но­сти под­дер­жать гром­кую отцов­скую сла­ву, тогда Фоки­он ска­зал: «Если они будут похо­жи на меня, то их вскор­мит та же зем­ли­ца, кото­рая выве­ла меня в боль­шие люди, а если не похо­жи — не ста­ну в ущерб себе питать и разду­вать в них страсть к рос­ко­ши»².

2. Дожив в пол­ном бла­го­по­лу­чии почти до 80-ти лет, на зака­те дней он навлек на себя горя­чую нена­висть сограж­дан. Сна­ча­ла это слу­чи­лось из-за того, что он под­дер­жи­вал Дема­да, наме­ре­вав­ше­го­ся сдать город Анти­па­тру, и по его сове­ту народ про­го­ло­со­вал за изгна­ние Демо­сфе­на и дру­гих граж­дан, извест­ных сво­и­ми заслу­га­ми перед государ­ст­вом³. Воз­му­ща­лись не толь­ко тем, что Фоки­он дей­ст­во­вал во вред оте­че­ству, но и тем, что он не сохра­нил вер­но­сти в друж­бе. Ведь сво­им высо­ким поло­же­ни­ем он был обя­зан под­держ­ке и помо­щи Демо­сфе­на, кото­ро­го он натра­вил на Харе­та; и бла­го­да­ря защи­те того же Демо­сфе­на не раз выхо­дил он оправ­дан­ным из уго­лов­но­го суда; сам же не толь­ко не защи­тил Демо­сфе­на в беде, но и пре­дал его. Одна­ко глав­ная вина Фоки­о­на, повлек­шая за собой его паде­ние, заклю­ча­лась в сле­дую­щем: когда он сто­ял во гла­ве прав­ле­ния, Дер­кил убеж­дал его, что Ника­нор, вое­на­чаль­ник Кас­сандра, поку­ша­ет­ся на афин­ский Пирей, и про­сил поза­бо­тить­ся, чтобы город не лишил­ся снаб­же­ния. Перед лицом наро­да Фоки­он отве­тил ему, что ника­кой опас­но­сти нет и обе­щал быть в том пору­чи­те­лем. Вско­ре после это­го Ника­нор овла­дел Пире­ем. Когда же воору­жен­ные граж­дане бро­си­лись отво­е­вы­вать поте­рю, Фоки­он не толь­ко не при­звал нико­го к ору­жию, но отка­зал­ся даже воз­гла­вить тех, кто за него взял­ся⁴. А меж­ду тем без Пирея Афи­ны суще­ст­во­вать не мог­ли.

3. В то вре­мя в Афи­нах были две пар­тии, одна отста­и­ва­ла дело наро­да, дру­гая — инте­ре­сы луч­ших граж­дан. К послед­ней при­над­ле­жа­ли Фоки­он и Демет­рий Фалер­ский⁵. Обе пар­тии поль­зо­ва­лись покро­ви­тель­ст­вом Македо­нии, посколь­ку сто­рон­ни­ки наро­да бла­го­во­ли­ли Поли­пер­хон­ту, а «луч­шие» — сочув­ст­во­ва­ли Кас­сан­дру. Тем вре­ме­нем Поли­пер­хонт вытес­нил Кас­сандра из Македо­нии⁶. Одер­жав при таком обо­ро­те дел победу, народ тот­час осудил и выдво­рил из оте­че­ства вождей про­тив­ной пар­тии, сре­ди кото­рых были Фоки­он и Демет­рий Фалер­ский, и напра­вил по это­му пово­ду послов к Поли­пер­хон­ту с прось­бой утвер­дить, при­ня­тые поста­нов­ле­ния. Туда отпра­вил­ся и Фоки­он. По при­езде ему при­ка­за­ли защи­щать­ся, с виду — перед царем Филип­пом⁷, на деле — перед Поли­пер­хон­том, кото­рый вер­хо­во­дил тогда цар­ски­ми дела­ми. После того, как Гаг­нон предъ­явил ему обви­не­ние в сда­че Пирея Ника­но­ру, реше­ни­ем цар­ско­го сове­та он был отдан под стра­жу и достав­лен в Афи­ны для пре­да­ния там закон­но­му суду.

4. Когда Фоки­о­на, не вла­де­ю­ще­го по дрях­ло­сти нога­ми, при­вез­ли в город на повоз­ке, сбе­жа­лось мно­го наро­ду. Неко­то­рые состра­да­ли его ста­ро­сти, поми­ная про­шлую его сла­ву, боль­шин­ство же исхо­ди­ло зло­бой, подо­зре­вая, что он сдал Пирей, но преж­де все­го из-за того, что на склоне лет он высту­пил про­тив народ­ных инте­ре­сов. Так что в суде его лиши­ли даже послед­не­го сло­ва, не дав ему воз­мож­но­сти защи­щать­ся. После соблюде­ния неко­то­рых фор­маль­но­стей он был осуж­ден и пере­дан кол­ле­гии 11-ти — той самой, кото­рой, по афин­ским обы­ча­ям, осуж­ден­ные вру­ча­лись для испол­не­ния при­го­во­ра. Когда Фоки­о­на вели на казнь, навстре­чу ему попал­ся быв­ший при­я­тель его Эвфи­лит. «Фоки­он, как неспра­вед­ли­во ты стра­да­ешь!» — вос­клик­нул он со сле­за­ми. А тот отве­тил: «Неспра­вед­ли­во, да не стран­но, ведь такой конец име­ли мно­гие слав­ные афи­няне». И так вели­ка была нена­висть тол­пы к это­му чело­ве­ку, что никто из сво­бод­ных граж­дан не осме­лил­ся его похо­ро­нить, и он был погре­бен раба­ми⁸.