Римские древности

Кн. III, гл. 28

28. «Рим­ские вои­ны и про­чие дру­зья и союз­ни­ки, мы с помо­щью богов пока­ра­ли и фиде­нян, откры­то осме­лив­ших­ся под­нять­ся на вой­ну с нами, и их пособ­ни­ков, так что одно из двух: или они на всю остав­шу­ю­ся жизнь пере­ста­нут бес­по­ко­ить нас, или под­верг­нут­ся нака­за­нию, еще более тяж­ко­му, чем это.

(2) Посколь­ку с само­го нача­ла у нас все вышло по наше­му жела­нию, обсто­я­тель­ства тре­бу­ют пока­рать и осталь­ных недру­гов, про­звав­ших­ся наши­ми дру­зья­ми, кото­рые были при­зва­ны на эту вой­ну, дей­ст­вуя вме­сте с нами на беду наших общих вра­гов, но нару­ши­ли клят­ву вер­но­сти нам и заклю­чи­ли с про­тив­ни­ка­ми тай­ные согла­ше­ния с целью всех нас погу­бить.

(3) Ведь как тако­вые, они намно­го хуже явных недру­гов и достой­ны боль­шей кары: в самом деле, тем, про­тив кого стро­ят коз­ни, лег­че защи­тить­ся, и у них есть воз­мож­ность отра­зить натиск всту­пив­ших вру­ко­паш­ную с вра­га­ми; но от дру­зей, тво­ря­щих дела, свой­ст­вен­ные вра­гам, и защи­тить­ся захва­чен­ным врас­плох нелег­ко, и воз­мож­но­сти отра­зить их нет. Ведь они — это союз­ни­ки, отправ­лен­ные нам горо­дом аль­бан­цев с ковар­ным замыс­лом, хотя ника­ко­го зла от нас они не пре­тер­пе­ли, но виде­ли мно­же­ство зна­чи­тель­ных бла­го­де­я­ний.

(4) Ведь мы, будучи их коло­ни­ста­ми, ниче­го от их гос­под­ства себе не при­сво­и­ли, но обре­ли соб­ст­вен­ную силу и мощь в соб­ст­вен­ных вой­нах, и, став сте­ною про­тив могу­чих и воин­ст­вен­ней­ших наро­дов, мы обес­пе­чи­ли аль­бан­цам без­опас­ность от войн со сто­ро­ны как этрус­ков, так и саби­нян. И сле­до­ва­ло бы им более все­го радо­вать­ся, когда дела в нашем горо­де идут хоро­шо, и печа­лить­ся ничуть не менее, чем о сво­ем, когда он бед­ст­ву­ет.

(5) Но они, оче­вид­но, не толь­ко нам из-за наше­го пре­успе­я­ния все вре­мя завидо­ва­ли, но и себе самим из-за наше­го бла­го­ден­ст­вия^[12], и, нако­нец, не в состо­я­нии сдер­жи­вать ковар­ную враж­ду свою объ­яви­ли нам вой­ну. Но, узнав, что мы хоро­шо под­гото­ви­лись к бит­ве, так что они не в состо­я­нии при­чи­нить нам ника­ко­го зла, аль­бан­цы ста­ли при­зы­вать нас к пере­го­во­рам и к друж­бе и тре­бо­вать, чтобы спор о пер­вен­стве раз­ре­шил­ся тре­мя мужа­ми от каж­до­го горо­да. Мы при­ня­ли и эти пред­ло­же­ния и, победив в сра­же­нии, полу­чи­ли их город в свое под­чи­не­ние.

(6) Так что же мы сде­ла­ли после это­го? Ведь нам мож­но было и залож­ни­ков из их чис­ла взять, и гар­ни­зон в горо­де оста­вить, а самых глав­ных из тех, кто поссо­рил наши горо­да, — одних убить, дру­гих — изгнать, и изме­нить их государ­ст­вен­ное устрой­ство на угод­ное нам, а так­же нака­зать их оттор­же­ни­ем части зем­ли и иму­ще­ства и, что было бы лег­че все­го, ото­брать у них ору­жие, вслед­ст­вие чего мы уста­но­ви­ли бы нашу власть креп­ко-накреп­ко. Ниче­го из это­го мы реши­ли не делать, но, обра­тив­шись более к бла­го­че­стию, чем к упро­че­нию нашей вла­сти, и пола­гая, что бла­го­при­стой­ность по отно­ше­нию ко всем вооб­ще пред­по­чти­тель­нее того, что полез­но толь­ко нам самим, мы оста­ви­ли им в поль­зо­ва­ние все то, чем они вла­де­ли, и поз­во­ли­ли, чтобы Мет­тий Фуфе­тий, кото­ро­го они сами облек­ли вели­чай­шей вла­стью как яко­бы луч­ше­го из аль­бан­цев, управ­лял государ­ст­вом вплоть до сего дня.

(7) А теперь послу­шай­те, какой за это они отпла­ти­ли нам бла­го­дар­но­стью, когда мы испы­ты­ва­ли силь­ней­шую нуж­ду в бла­го­рас­по­ло­же­нии дру­зей и союз­ни­ков. Всту­пив в тай­ный сго­вор с наши­ми общи­ми недру­га­ми, чтобы в ходе бит­вы сов­мест­но с ними напасть на нас, когда мы ста­ли сбли­жать­ся с про­тив­ни­ком, они поки­ну­ли свое место в строю и бегом устре­ми­лись к бли­жай­шим хол­мам, спе­ша пер­вы­ми захва­тить эти укреп­ле­ния, создан­ные самой при­ро­дой.

(8) И вот, если бы их попыт­ка уда­лась так, как замыс­ли­ва­лась, ничто бы не поме­ша­ло уни­что­жить всех нас, посколь­ку мы были бы враз окру­же­ны и про­тив­ни­ка­ми, и дру­зья­ми, а ито­ги бес­чис­лен­ных битв наше­го горо­да, кото­рые мы выдер­жа­ли за наше пер­вен­ство, в один день пре­вра­ти­лись бы в прах.

(9) Когда же замы­сел их про­ва­лил­ся, бла­го­да­ря пред­у­преж­де­нию бла­го­склон­ных богов — ведь я все доб­рые и достой­ные дея­ния воз­во­жу к ним, — после того как моя воен­ная хит­рость в нема­лой мере воз­буди­ла во вра­гах страх, а в вас отва­гу — ведь то, что я воз­гла­сил тогда в бит­ве: буд­то бы по мое­му при­ка­зу аль­бан­цы спе­шат захва­тить хол­мы для окру­же­ния про­тив­ни­ка, — это было обма­ном и моей улов­кой.

(10) Когда дела пошли так, как нам выгод­но, ста­ло ясно, что мы не были бы мужа­ми, каки­ми нам сле­ду­ет быть, если бы не пока­ра­ли пре­да­те­лей. Ведь поми­мо нераз­рыв­ных уз, како­вые им над­ле­жа­ло сохра­нять ввиду наше­го с ними род­ства, они заклю­чи­ли с нами недав­но дого­во­ры, сопро­вож­дае­мые клят­ва­ми. И вот, не убо­яв­шись богов — а они сде­ла­ли их свиде­те­ля­ми согла­ше­ний, — и пре­не­брег­ши самой спра­вед­ли­во­стью и осуж­де­ни­ем людей, не при­ни­мая в рас­чет опас­ность, если вдруг пре­да­тель­ство не удаст­ся им так, как заду­ма­но, они избра­ли ужас­ней­ший спо­соб, чтобы погу­бить нас, отсе­лен­цев и бла­го­де­те­лей, и это — осно­ва­те­ли наше­го поли­са, пере­мет­нув­ши­е­ся на сто­ро­ну самых нена­вист­ных и крайне враж­деб­ных нам людей».