Римские древности

Кн. III, гл. 30

30. Когда царь закон­чил речь, все, сколь­ко было аль­бан­ских бед­ня­ков, воз­ра­до­ва­лись тому, что и в Риме посе­лят­ся, и надел зем­ли полу­чат, поэто­му они гром­ким кри­ком одоб­ри­ли то, что пред­ла­га­лось, а более знат­ные, имев­шие луч­шую долю, опе­ча­ли­лись, отто­го что им при­дет­ся поки­нуть поро­див­ший их город, оста­вить пра­ро­ди­тель­ские оча­ги и оста­ток жиз­ни про­ве­сти на чуж­бине; но так как они были постав­ле­ны перед тяже­лей­шей необ­хо­ди­мо­стью, им ниче­го не при­шлось гово­рить. Когда Тулл узнал о жела­нии боль­шин­ства, он при­ка­зал Мет­тию защи­щать­ся, если жела­ет что-то воз­ра­зить на обви­не­ния.

(2) Мет­тий же, не в состо­я­нии оправ­дать­ся перед лицом обви­не­ний и свиде­тельств, заявил, что аль­бан­ский сенат пору­чил ему это сде­лать тай­но, когда он вывел вой­ско на вой­ну, воз­звав к аль­бан­цам, для кото­рых он и стре­мил­ся вновь обре­сти могу­ще­ство, помочь ему и не допу­стить, чтобы оте­че­ство было пору­ше­но, а знат­ней­ших граж­дан захва­ти­ли бы на рас­пра­ву. Так как в собра­нии воз­ник­ло заме­ша­тель­ство и кое-кто кинул­ся бежать за ору­жи­ем, окру­жав­шие тол­пу по подан­но­му зна­ку под­ня­ли мечи.

(3) И когда все были устра­ше­ны, Тулл вновь встал и про­из­нес: «Для вас, мужи аль­бан­ские, не оста­ет­ся воз­мож­но­сти ни бунт замыс­лить, ни ошиб­ку совер­шить. Ведь если вы осме­ли­тесь тро­нуть­ся с места, вы буде­те вот ими уби­ты, — и пока­зал на тех, кто дер­жал мечи. — Так при­ми­те же то, что вам пред­ла­га­ют и ста­но­ви­тесь отныне рим­ля­на­ми. Ибо вам необ­хо­ди­мо сде­лать одно из двух: или пере­се­лить­ся в Рим, или не иметь более оте­че­ст­вом ника­кую зем­лю.

(4) С рас­све­том ушел Марк Гора­ций, послан­ный мною раз­ру­шить ваш город до осно­ва­ния, а всех людей пере­ве­сти в Рим. А поэто­му, зная то, что вско­ре слу­чит­ся, пре­кра­ти­те убий­ства и выпол­няй­те то, что при­ка­зы­ва­ют. А Мет­тия Фуфе­тия, кото­рый тай­но зло­умыш­лял про­тив нас и теперь еще не отка­зал­ся от того, чтобы звать бес­по­кой­ных и мятеж­ных к ору­жию, я пока­раю так, как при­ли­че­ст­ву­ет злоб­ной и ковар­ной душе его».

(5) От этих слов его воз­буж­ден­ную часть собра­ния охва­тил тре­пет. Лишь Фуфе­тий, един­ст­вен­ный, еще него­до­вал, пора­жен­ный неиз­беж­но­стью уча­сти, страст­но высту­пал, взы­вая к дого­во­рам, в нару­ше­нии кото­рых сам же и был ули­чен, и даже в несча­стьях не оста­вил сво­ей дер­зо­сти. Но лик­то­ры по при­ка­зу царя Тул­лия схва­ти­ли его, сорва­ли с него одеж­ды и нача­ли сте­гать бича­ми, покрыв тело мно­го­чис­лен­ны­ми руб­ца­ми.

(6) Когда же тако­го нака­за­ния ока­за­лось доста­точ­но, подъ­е­ха­ли две пар­ные запряж­ки, к одной из них длин­ны­ми постром­ка­ми креп­ко при­вя­за­ли его руки, а к дру­гой — ноги; а когда воз­ни­чие погна­ли упряж­ки в раз­ные сто­ро­ны, несчаст­ный, кото­ро­го било о зем­лю и тащи­ло каж­дой повоз­кой в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии, ско­ро был разо­рван на части.

(7) Такая выпа­ла Мет­тию Фуфе­тию позор­ная смерть, а над дру­зья­ми его и сообщ­ни­ка­ми в пре­да­тель­стве царь устро­ил суд и ули­чен­ных из их чис­ла каз­нил по зако­ну о дезер­ти­рах и пре­да­те­лях.