Магна Аврелия Кассиодора Сенатора,
светлейшего и сиятельного мужа, бывшего квестора священного дворца, бывшего ординарного консула, бывшего магистра оффиций, префекта претория и патриция

РАЗНОЕ
в двенадцати книгах*

MAGNI AURELII CASSIODORI SENATORIS
v. c. et inl. exquaest. pal. excons. ord. exmag. off. p̅p̅o̅ atque pat.
VARIARUM
libri duodecim

[1] Над­ле­жит нам, мило­сти­вей­ший импе­ра­тор, стре­мить­ся к миру – нам, у кото­рых, как извест­но, нет при­чин для гне­ва, когда тот, кто ока­зы­ва­ет­ся не готов к спра­вед­ли­во­сти, уже счи­та­ет­ся под­вер­жен­ным упрям­ству. Ибо вся­ко­му цар­ству долж­но быть желан­но спо­кой­ст­вие, при кото­ром и люди пре­успе­ва­ют, и соблюда­ет­ся поль­за для наро­дов. Ведь мир – это пре­крас­ная мать бла­го­род­ных искусств, кото­рая, посто­ян­но обнов­ля­ю­щим­ся пре­ем­ст­вом умно­жая род смерт­ных, уве­ли­чи­ва­ет его спо­соб­но­сти, обла­го­ра­жи­ва­ет нра­вы, и невеж­дой в столь вели­ких делах при­зна­ёт­ся тот, кто, как счи­та­ет­ся, к нему не стре­мил­ся. [2] И пото­му, бла­го­че­сти­вей­ший из госуда­рей, ваше­му могу­ще­ству и досто­ин­ству подо­ба­ет, чтобы мы стре­ми­лись к согла­сию с вами, бла­го­да­ря чьей люб­ви мы до сих пор пре­успе­ва­ем. Ведь вы – пре­крас­ней­шее укра­ше­ние всех царств, вы – спа­се­ние и защи­та все­го мира, на кого про­чие вла­сти­те­ли по пра­ву взи­ра­ют с ува­же­ни­ем, посколь­ку зна­ют, что вам при­су­ще нечто осо­бен­ное, и преж­де всех – мы, с Божьей помо­щью научив­ши­е­ся в вашем государ­стве, каким обра­зом мы мог­ли бы спра­вед­ли­во повеле­вать рим­ля­на­ми. [3] Наше цар­ство – под­ра­жа­ние ваше­му, обра­зец доб­рых наме­ре­ний, копия един­ст­вен­ной импе­рии; в той мере, в какой мы сле­ду­ем за вами, мы опе­ре­жа­ем дру­гие наро­ды. Вы часто побуж­да­е­те меня ува­жать сенат и с бла­го­дар­но­стью при­ни­мать зако­ны прин­цеп­сов, чтобы объ­еди­нить все части Ита­лии. Как може­те вы отде­лять от авгу­стей­ше­го мира того, кого не жела­е­те отлу­чить от ваших нра­вов? К это­му так­же добав­ля­ет­ся достой­ная ува­же­ния при­вя­зан­ность к горо­ду Риму, от кото­рой не могут быть отде­ле­ны те, кто свя­зан един­ст­вом име­ни. [4] Поэто­му мы сочли необ­хо­ди­мым воз­ло­жить на тако­го-то и тако­го-то обя­зан­ность посоль­ства к Ваше­му ясней­ше­му бла­го­че­стию, чтобы целост­ность мира, кото­рая, как извест­но, была нару­ше­на по ста­но­вя­щим­ся оче­вид­ны­ми при­чи­нам, после устра­не­ния напря­жён­но­сти впредь оста­ва­лась вос­ста­нов­лен­ной в сво­ей проч­но­сти, посколь­ку мы не дума­ем, что вы потер­пи­те, чтобы меж­ду дву­мя государ­ства­ми, кото­рые, как все­гда про­воз­гла­ша­лось, были еди­ным целым при древ­них прин­цеп­сах, оста­ва­лись какие-либо раз­но­гла­сия. [5] Они долж­ны соеди­нять­ся не толь­ко празд­ной любез­но­стью, но и под­дер­жи­вать­ся вза­им­ны­ми уси­ли­я­ми. Да будет у рим­ско­го цар­ства все­гда еди­ная воля, еди­ное мне­ние. Пусть всё, на что бы мы ни были спо­соб­ны, стре­мит­ся снис­кать вашу похва­лу. [6] Вот поче­му, выра­жая почти­тель­ное при­вет­ст­вие, мы со сми­рен­ной душой про­сим вас не отни­мать про­слав­лен­ной при­вя­зан­но­сти Вашей Мило­сти, на кото­рую мне сле­ду­ет наде­ять­ся, даже если счи­та­ет­ся, что она не может быть пре­до­став­ле­на дру­гим. Осталь­ное же мы пору­чи­ли дове­сти до Ваше­го Бла­го­че­стия через доста­вив­ших насто­я­щее посла­ние уст­но, чтобы содер­жа­ние пись­ма не было слиш­ком про­стран­ным и не пока­за­лось бы, буд­то ради сво­ей выго­ды мы что-то упу­сти­ли.

[1] Как нам ста­ло извест­но из докла­да коми­та³ Сте­фа­на⁴, изготов­ле­ние свя­щен­ных обла­че­ний, на ско­рое завер­ше­ние кото­ро­го мы наде­я­лись, вме­сто это­го ока­за­лось при­оста­нов­лен­ным из-за пере­ры­ва в рабо­те, кото­ро­го, как ты дол­жен был знать, сле­до­ва­ло избе­гать, и это при­ве­ло к недо­пу­сти­мо­му про­мед­ле­нию в их тор­же­ст­вен­ном исполь­зо­ва­нии. Ибо мы пола­га­ем, что было допу­ще­но какое-то небре­же­ние, так что либо эти молоч­но­го цве­та волок­на, два­жды и три­жды напо­ен­ные питьём из пло­ти, почти не покрас­не­ли от пре­крас­ней­ше­го опья­не­ния, либо шерсть не впи­та­ла дра­го­цен­ней­шую суб­стан­цию достой­но­го почи­та­ния мурек­са⁵. [2] Если бы ловец в водах гид­рунт­ско­го⁶ моря в над­ле­жа­щее вре­мя сло­жил, как обыч­но при­ня­то, раз­би­тые рако­ви­ны, этот неп­ту­нов уро­жай, порож­даю­щий веч­но цве­ту­щий пур­пур, укра­ше­ние тро­на, рас­т­во­рён­ный во мно­же­стве вод, про­лил­ся бы цар­ст­вен­ным дождём пла­ме­не­ю­щей жид­ко­сти. Этот весе­ля­щий необык­но­вен­ной при­ят­но­стью цвет, эта крас­не­ю­щая тем­нота, эта кро­ва­вая чер­нота отли­ча­ет пра­ви­те­ля, дела­ет вла­ды­ку замет­ным и выде­ля­ет его перед родом чело­ве­че­ским, чтобы нель­зя было оши­бить­ся при виде госуда­ря. [3] Уди­ви­тель­но, как это добы­тое смер­тью веще­ство спу­стя столь дол­гое вре­мя исто­ча­ет кровь, обыч­но выте­каю­щую из ран живых тел. Ведь когда эти мор­ские балов­ни в тече­ние почти шести меся­цев были лише­ны жиз­нен­ной силы, они пере­ста­ют быть непри­ят­ны­ми для чув­ст­ви­тель­но­го обо­ня­ния, конеч­но, пото­му, что эта бла­го­род­ная кровь не испус­ка­ет ника­ко­го тош­нотвор­но­го запа­ха. Одна­жды окра­сив собою ткань, это веще­ство столь цеп­ко дер­жит­ся за неё, что не спо­соб­но раз­ру­шить­ся рань­ше, чем может изно­сить­ся одеж­да. [4] Поэто­му, если каче­ство мол­люс­ков явля­ет­ся неиз­мен­ным, если тем же самым оста­ёт­ся резуль­тат отжи­ма прес­са, то вина, разу­ме­ет­ся, воз­ла­га­ет­ся на работ­ни­ков, кото­рым не было отка­за ни в каком сред­стве. Когда же опыт­ный мастер оку­на­ет в эти ярко-крас­ные источ­ни­ки нити бело­го шёл­ка, его тело долж­но обла­дать без­упреч­ной чистотой, посколь­ку, как гово­рит­ся, сек­ре­ты это­го ремес­ла избе­га­ют загряз­не­ния. [5] Если все эти усло­вия оста­ют­ся неиз­мен­ны­ми⁷, если обыч­ная прак­ти­ка ни в коей мере не ока­зы­ва­ет­ся нару­шен­ной, мы удив­ля­ем­ся тому, сколь мало ты осо­зна­ёшь гро­зя­щую тебе опас­ность, когда было бы свя­тотат­ст­вом быть обви­нён­ным в нера­ди­во­сти и совер­шить оплош­ность в отно­ше­нии таких обла­че­ний. Ибо чем заня­ты столь­ко работ­ни­ков, такие тол­пы моря­ков, столь­ко кре­стьян­ских семейств? И ты, воз­ведён­ный в досто­ин­ство коми­та и отдаю­щий при­ка­зы столь­ким людям, с такой само­на­де­ян­но­стью при­кры­ва­ешь­ся этим титу­лом, что, хотя счи­та­ет­ся, что ты ведёшь королев­ские дела, в мно­гом кажешь­ся повеле­ваю­щим граж­да­на­ми. [6] Таким обра­зом, твоё без­дей­ст­вие пре­не­бре­га­ет тем, что и в про­вин­цию тебя напра­ви­ло, и поз­во­ли­ло обра­тить достой­ное ува­же­ния вни­ма­ние госуда­ря. Поэто­му, если тебя не оста­ви­ла забота о сво­ём состо­я­нии, если вол­ну­ет пере­жи­ва­ние о соб­ст­вен­ном бла­го­по­лу­чии, в тече­ние тако­го-то сро­ка по при­бы­тии того, кто доста­вил тебе это посла­ние, поспе­ши явить­ся вме­сте с пур­пу­ром, кото­рый ты обыч­но еже­год­но достав­ля­ешь в наши пала­ты, посколь­ку, если ты посчи­та­ешь про­мед­ле­ние каким-то розыг­ры­шем, мы отпра­вим к тебе уже не погон­щи­ка, но мсти­те­ля. [7] И прав­да, мож­но про­честь, как лег­ко и в крат­чай­шее вре­мя была откры­та столь заме­ча­тель­ная вещь! Когда побуж­дае­мая голо­дом соба­ка, стис­нув челю­сти, раз­грыз­ла выбро­шен­ные на тирий­ский берег рако­ви­ны, те, есте­ствен­но, исте­кая кро­ва­вой вла­гой в её пасть, окра­си­ли её изу­ми­тель­ным цве­том⁸. И посколь­ку людям свой­ст­вен­но воз­во­дить неожи­дан­ные слу­чай­но­сти в искус­ство, они, пораз­мыс­лив над таки­ми при­ме­ра­ми, созда­ли бла­го­род­ное укра­ше­ние для госуда­рей, пре­до­ста­вив им вещь, обла­даю­щую, как извест­но, самой обыч­ной суб­стан­ци­ей. Как Тир для Восто­ка, так и Гид­рунт для Ита­лии – двор­цо­вая гар­де­роб­ная⁹, но не хра­ня­щая древ­нее, а посто­ян­но при­сы­лаю­щая новое. Поэто­му осте­ре­гай­ся, чтобы кто-нибудь не поз­во­лил тебе не выпол­нить то, чего, как ты зна­ешь, мы столь насто­я­тель­но тре­бу­ем.

[1] Хотя то, что по сво­ей при­ро­де достой­но похва­лы, само по себе поль­зу­ет­ся почё­том, и испы­тан­ная чест­ность не ощу­ща­ет недо­стат­ка в фас­ци­ях, так как порож­да­ет в душе досто­ин­ства – ибо всё бла­гое свя­за­но со сво­и­ми пло­да­ми и невоз­мож­но пове­рить, чтобы доб­ро­де­тель была отде­ле­на от награ­ды, ¬– тем не менее, высо­ка вер­ши­на наше­го суж­де­ния, посколь­ку тот, кого мы воз­вы­ша­ем, счи­та­ет­ся пре­ис­пол­нен­ным выдаю­щи­ми­ся заслу­га­ми. [2] Ведь если тот, кого избе­рёт спра­вед­ли­вый, дол­жен счи­тать­ся бес­при­страст­ным, а тот, кого при­мет за сво­его уме­рен­ный – наде­лён­ным сдер­жан­но­стью, то, конеч­но, может быть вос­при­им­чив ко вся­ким заслу­гам тот, кто удо­сто­ен одоб­ре­ния судьи всех доб­ро­де­те­лей. Ибо что же тре­бу­ет­ся ещё, как най­ти свиде­тель­ства похва­лы там, где не может быть запо­до­зре­на при­страст­ность? Ибо толь­ко судя по дея­ни­ям выно­сит свой при­го­вор пра­ви­тель и укреп­лён­ный дер­жав­ной вла­стью дух не сни­зой­дёт до лести. [3] Сле­ду­ет, конеч­но, вспом­нить о том, что при­влек­ло к тебе наше вни­ма­ние, чтобы ты, когда узна­ешь, что каж­дое твоё дея­ние было при­ят­но нашей душе, пожал пло­ды сво­его труда. Ведь все­це­ло пре­дан­ный с само­го нача­ла нашей вла­сти, хотя и коле­ба­лись вол­ну­е­мые обсто­я­тель­ства­ми серд­ца про­вин­ций и новиз­на поз­во­ля­ла пре­не­бречь непри­выч­ным гос­по­ди­ном, ты отвёл помыс­лы подо­зри­тель­ных сици­лий­цев от опро­мет­чи­во­го упрям­ства, их лишая винов­но­сти, нас же осво­бож­дая от необ­хо­ди­мо­сти мще­ния. [4] Здра­вое убеж­де­ние совер­ши­ло то, что мог­ла бы испра­вить бес­по­щад­ная суро­вость. Ты убе­рёг от нака­за­ния про­вин­цию, сво­ей пре­дан­но­стью заслу­жив­шую воз­мож­ность избе­жать его, где, пре­по­я­сав­шись для вой­ны и охра­няя граж­дан­ские зако­ны, ты, как непод­куп­ный судья, взве­ши­вал обще­ст­вен­ное и част­ное бла­го, и куда, пре­не­бре­гая соб­ст­вен­ным состо­я­ни­ем и не стре­мясь к нажи­ве, при­внёс мораль­ные богат­ства, пере­кры­вая вход для жалоб и место для при­тес­не­ний, и там, где едва ли при­ня­ты тер­пе­ние и мол­ча­ние, за тебя сра­жа­лись голо­са вос­хва­ли­те­лей. Ведь мы зна­ем из свиде­тель­ства Тул­лия¹¹, насколь­ко склон­на при­ро­да сици­лий­цев к жало­бам, так что по уко­ре­нив­шей­ся при­выч­ке они могут обви­нять сво­их маги­ст­ра­тов даже на одних лишь подо­зре­ни­ях. [5] Но, неудо­вле­тво­рён­ные таким резуль­та­том слав­ных дости­же­ний, мы дове­ри­ли тебе управ­лять Брут­ти­ем и Лука­ни­ей, чтобы судь­ба тво­ей род­ной зем­ли не оста­лась в неведе­нии тех благ, кото­рых удо­сто­и­лась чуже­зем­ная про­вин­ция. Ты же, про­яв­ляя при­выч­ную пре­дан­ность, обя­зал нас тем самым даром, кото­рым мы дума­ли за всё тебе отпла­тить, уве­ли­чи­вая долг там, где, мож­но было пове­рить, он будет пога­шен. Во всём ты вёл себя как упра­ви­тель, не ведаю­щий оши­бок, нико­го не при­тес­няя из зави­сти и не воз­вы­шая из мило­сти и лести. То, что труд­но­до­сти­жи­мо где бы то ни было, ста­но­вит­ся слав­ным на родине, где с неиз­беж­но­стью либо род­ст­вен­ные отно­ше­ния вле­кут бла­го­склон­ность, либо дав­ние рас­при вызы­ва­ют нена­висть. [6] Поэто­му мы с удо­воль­ст­ви­ем вспо­ми­на­ем о дея­ни­ях тво­ей пре­фек­ту­ры, извест­ней­шем бла­ге для всей Ита­лии, где ты, пред­у­смот­ри­тель­но всё упо­рядо­чи­вая и рас­пре­де­ляя, пока­зал, как лег­ко упла­чи­вать нало­ги при чест­ном маги­ст­ра­те. Каж­дый охот­но вно­сил то, что пла­тил по спра­вед­ли­во­сти, посколь­ку всё, что рас­пре­де­ля­ет­ся упо­рядо­чен­но, не счи­та­ет­ся убыт­ком. [7] Теперь извле­кай поль­зу из сво­их бла­го­де­я­ний и соб­ст­вен­ную выго­ду, кото­рой ты ради обще­ст­вен­но­го ува­же­ния пре­не­бре­гал, полу­чи вдвойне. Ибо это слав­ное дости­же­ние в жиз­ни, когда вла­ды­ки явля­ют­ся свиде­те­ля­ми, а граж­дане хва­лят. [8] Итак, вдох­нов­лён­ные эти­ми столь щед­ры­ми похва­ла­ми, мы в каче­стве спра­вед­ли­во­го воз­на­граж­де­ния дару­ем тебе выс­шую честь пат­ри­ци­а­та, чтобы то, что для дру­гих явля­ет­ся награ­дой, для тебя было бы возда­я­ни­ем за заслу­ги. Тор­же­ст­вуй, слав­ней­ший муж, в досто­хваль­ном сча­стье, ты, кто побудил серд­це пра­ви­те­ля к это­му при­зна­нию, ибо мы при­зна­ли, что ско­рее к тво­им соб­ст­вен­ным доб­ро­де­те­лям отно­сит­ся то, что мы пре­до­став­ля­ем. Пусть¹² эта боже­ст­вен­ная честь будет веч­ной, чтобы, хотя мы и наде­ли­ли ею как награ­дой, от нас вновь мож­но было бы взыс­кать ещё боль­ше­го за твои заслу­ги.

[1] Мы искренне жела­ем, отцы-сена­то­ры, чтобы ваш венок был укра­шен цве­та­ми раз­лич­ных фас­ций; мы жела­ем, чтобы гений Сво­бо­ды увидел бла­го­дар­ный и мно­го­люд­ный сенат. Воис­ти­ну, собра­ние тех, кто зани­ма­ет такие долж­но­сти, состав­ля­ет досто­ин­ство пра­ви­те­лей, и всё, что отра­жа­ет­ся на вас радост­ной бла­го­дар­но­стью, спо­соб­ст­ву­ет нашей сла­ве. [2] Мы, одна­ко, горя­чо жела­ем, чтобы све­то­чи досто­инств укра­си­ли вашу кол­ле­гию, когда те, кто воз­рос­ли вла­стью при дво­ре, долж­ным обра­зом вер­ну­ли эти при­ра­ще­ния сво­е­му оте­че­ству. Вни­ма­тель­но всмат­ри­ва­ем­ся мы в этих мужей и раду­ем­ся, обна­ру­жив эти сокро­ви­ща доб­рых нра­вов, в кото­рых, слов­но в оли­це­тво­ре­нии поче­стей, запе­чат­ле­на милость Нашей Без­мя­теж­но­сти. [3] Вот поче­му сия­тель­но­го и вели­ко­леп­но­го мужа Кас­си­о­до­ра¹³, извест­ней­ше­го в государ­стве исклю­чи­тель­ной сла­вой, мы воз­на­гра­ди­ли воз­вы­ше­ни­ем до пат­ри­ци­а­та, чтобы заслу­ги слу­жи­те­ля были отме­че­ны почё­том вели­ко­го зва­ния. Он не из тех, кто, воз­не­сён­ный хруп­ким сча­стьем, бла­го­да­ря игре фор­ту­ны с вне­зап­ным успе­хом взле­тел к вер­шине фас­ций, но, подоб­но тому, как име­ют обык­но­ве­ние воз­рас­тать доб­ро­де­те­ли, под­нял­ся к вер­шине сла­вы по сту­пе­ням долж­но­стей. [4] Ибо, как вам извест­но, его пер­вое вступ­ле­ние на слу­жеб­ное попри­ще было осно­ва­но на ска­ле коми­та­та частых иму­ществ, где он, не колеб­лясь от сла­бо­сти и неопыт­но­сти, не впал по незна­нию в ошиб­ки новиз­ны, но, твёр­до сле­дуя по пути воз­дер­жан­но­сти, жил по заслу­жи­ваю­ще­му под­ра­жа­ния при­ме­ру. Вско­ре после это­го он, при­няв почёт­ную долж­ность коми­та свя­щен­ных щед­рот, настоль­ко же воз­рос в сла­ве сво­его поведе­ния, насколь­ко пре­успел в долж­но­сти. [5] К чему нам рас­ска­зы­вать о вос­ста­нов­лен­ном в про­вин­ци­ях стро­гом поряд­ке, о при­ви­той вся­ко­му роду людей памя­ти о спра­вед­ли­во­сти? Он жил с такой воз­дер­жан­но­стью, что и уве­ще­ва­ни­я­ми утвер­ждал спра­вед­ли­вость, и учил соб­ст­вен­ным при­ме­ром. Ибо чест­ный судья – бла­го­склон­ный заступ­ник пра­вых, чьё достой­ное похва­лы поведе­ние посрам­ля­ет бес­чест­ных. Ибо кто убо­ит­ся пре­ступ­ле­ния, соучаст­ни­ка кото­ро­го он видит на три­бу­на­ле? Когда жад­ный до денег пори­ца­ет корруп­цию, когда неспра­вед­ли­вый реша­ет, что сле­ду­ет пови­но­вать­ся зако­нам, то напрас­но натя­ги­ва­ет он мас­ку при­твор­ной суро­во­сти. Не обла­да­ет талан­том пра­вить тот, кто не управ­ля­ет вла­стью с неза­пят­нан­ной сове­стью, посколь­ку край­но­сти тогда вызы­ва­ют страх, когда счи­та­ет­ся, что они не по нра­ву судьям. [6] И вот, зака­лён­ный при преды­ду­щем коро­ле¹⁴ эти­ми заня­ти­я­ми, с заслу­жен­ной сла­вой явил­ся он в наш дво­рец. Вы ведь помни­те – и до сих пор слу­жит вам память о недав­них собы­ти­ях – с какой уме­рен­но­стью он, будучи воз­ведён на вер­ши­ну пре­то­рия, вос­седал там и, воз­не­сён­ный ввысь, с ещё боль­шим пре­зре­ни­ем взи­рал оттуда на поро­ки пре­успе­ваю­щих. [7] Ибо он не взгро­моздил­ся, воз­вы­сив­шись бла­го­да­ря бла­го­склон­но­сти фор­ту­ны, как это водит­ся у мно­гих, на котур­ны вели­ко­го могу­ще­ства, но, уме­ря­е­мый во всём спра­вед­ли­во­стью, не отпла­тил на нашу милость к нему нена­ви­стью. Он застав­лял себя желать боль­ше­го, огра­ни­чи­вая вели­кое пре­де­ла­ми скром­но­сти. Ибо при­ят­ней­ший плод чест­ной сове­сти заклю­ча­ет­ся в том, что, хотя он и смог достичь выс­ше­го, тем не менее все­ми счи­та­ет­ся достой­ным боль­ше­го. Удач­но соче­тал он со все­об­щим удо­воль­ст­ви­ем наши дохо­ды, щед­рый к казне и спра­вед­ли­во бла­го­склон­ный к её пла­тель­щи­кам. [8] Вос­при­ня­ло тогда государ­ство из это­го рому­ло­ва собра­ния неза­пят­нан­но­го мужа, кото­рый хотя и про­сла­вил себя уме­рен­но­стью, одна­ко достиг ещё боль­ше­го, оста­вив тем, кто после­ду­ет за ним, обра­зец пра­вед­ных дей­ст­вий. Ибо позор­но гре­шить тому, кто, как счи­та­ет­ся, мог бы насле­до­вать про­слав­лен­ным. Как вы зна­е­те, он вну­шал страх чинов­ни­кам, был мягок с про­вин­ци­а­ла­ми, щедр на дая­ния, испол­нен отвра­ще­ния к под­но­ше­ни­ям, нена­видел пре­ступ­ле­ния и любил спра­вед­ли­вость, что было не труд­но соблюдать тому, кто взял себе за пра­ви­ло воз­дер­жи­вать­ся от чужо­го иму­ще­ства. Ибо при­знак непо­ко­рён­но­го духа – высо­ко ценить выго­ду доб­рой сла­вы и пре­зи­рать при­быль от судеб­ных тяжб. [9] Но это­му в нём по пра­ву уди­ви­лись бы лишь те, кто не знал бла­го­род­ней­ших нра­вов его отца и деда. Ведь и прав­да, сла­ва сопут­ст­ву­ет пред­ше­ст­ву­ю­щим Кас­си­о­до­рам. Пусть даже это имя встре­ча­ет­ся сре­ди дру­гих, всё же оно, как извест­но, неотъ­ем­ле­мо от его семьи. Древ­ний род, про­слав­лен­ное пле­мя, зна­ме­ни­тые в граж­дан­ских делах, выдаю­щи­е­ся сре­ди храб­рых мужей, отли­ча­лись они и креп­ким тело­сло­же­ни­ем, и высо­ким ростом. [10] Ведь отец¹⁵ это­го кан­дида­та достой­но испол­нял при прин­цеп­се Вален­ти­ни­ане¹⁶ долж­ность три­бу­на и нота­рия – честь, кото­рая в то вре­мя ока­зы­ва­лась выдаю­щим­ся лицам, так как для сек­рет­ных дел импе­ра­то­ра изби­ра­лись, как извест­но, лишь те, у кого нель­зя было най­ти ника­ких пре­до­суди­тель­ных недо­стат­ков. [11] Но посколь­ку рав­ные духом име­ют обык­но­ве­ние изби­рать друг дру­га, он ради помо­щи государ­ству вели­кой при­вя­зан­но­стью был свя­зан с пат­ри­ци­ем Аэци­ем¹⁷, чьим сове­там по при­чине его муд­ро­сти и слав­ных трудов на бла­го государ­ства во всём тогда сле­до­вал пове­ли­тель импе­рии. Итак, вме­сте с сыном выше­упо­мя­ну­то­го мужа Кар­пи­ли­о­ном¹⁸ он не напрас­но был назна­чен послан­ни­ком к могу­ще­ст­вен­но­му сво­и­ми арми­я­ми Атти­ле¹⁹. Бес­страш­но взи­рал он на того, перед кем тре­пе­та­ла импе­рия; пола­га­ясь на исти­ну, он пре­зрел ужас­ные взгляды и угро­зы и, не колеб­лясь, всту­пил в спор с тем, кто, охва­чен­ный каким-то безу­ми­ем, каза­лось, стре­мит­ся к вла­ды­че­ству над миром. [12] Он нашёл коро­ля над­мен­ным, но оста­вил уми­ротво­рён­ным и настоль­ко убеди­тель­но опро­верг его кле­вет­ни­че­ские дово­ды, что поже­лал искать вза­им­но­го согла­сия тот, кому было выгод­но не иметь мира с бога­тей­шим цар­ст­вом. Сво­ей твёр­до­стью он обо­д­рил пре­бы­ваю­щие в стра­хе обла­сти, и не счи­та­лись неспо­соб­ны­ми к войне те, кто, каза­лось, был воору­жён таки­ми посла­ми. Он при­нёс мир, на кото­рый пере­ста­ли наде­ять­ся. Нетруд­но понять, какую поль­зу при­нес­ло его посоль­ство, кото­рое было вос­при­ня­то столь же бла­го­дар­но, сколь искренне его жела­ли. [13] Вско­ре мило­сти­вый пра­ви­тель пред­ло­жил ему поче­сти иллю­ст­ра­та и дары в виде дохо­дов. Но он, бога­тей­ший ско­рее при­рож­дён­ной скром­но­стью, при­няв осво­бож­даю­щую от актив­ной служ­бы долж­ность, про­сил вме­сто награ­ды о при­ят­ней­ших местах Брут­тия. Импе­ра­тор не мог отка­зать в желан­ном покое тому, кто обез­опа­сил его от сви­ре­по­го вра­га; с печа­лью осво­бо­дил он от пови­но­ве­ния себе того, кто, как он знал, был ему необ­хо­дим. [14] Дед же Кас­си­о­дор²⁰, обле­чён­ный сия­тель­ным досто­ин­ст­вом, в кото­ром нель­зя было отка­зать его роду, бла­го­да­ря воору­жён­но­му сопро­тив­ле­нию изба­вил Брут­тий и Сици­лию от втор­же­ния ван­да­лов, так что заслу­жен­но зани­мал пер­вое место в тех про­вин­ци­ях, кото­рые защи­тил от столь люто­го и непред­ска­зу­е­мо­го вра­га. Итак, его доб­ле­сти обя­за­но государ­ство тем, что Гей­зе­рих²¹, чью сви­ре­пость впо­след­ст­вии испы­тал Рим, не вторг­ся в столь близ­кие к нему про­вин­ции. [15] Одна­ко и в восточ­ных кра­ях сла­ви­лись они заслу­га­ми пред­ков. Ведь Гелио­дор²², кото­рый в том государ­стве, как мы сами виде­ли, два­жды по девять лет отлич­но заве­до­вал пре­фек­ту­рой, был свя­зан с ними род­ст­вом. В обе­их стра­нах этот про­слав­лен­ный род, удо­сто­ен­ный вой­ти в оба сена­та, слов­но наде­лён­ный дву­мя сия­ю­щи­ми гла­за­ми, лучил­ся чистей­шим све­том. Какая бла­го­род­ная семья рас­про­сти­ра­лась шире, чем эта, снис­кав­шая сла­ву в обе­их стра­нах? [16] Он и сам жил в про­вин­ции, поль­зу­ясь почё­том маги­ст­ра­та и без­мя­теж­но­стью част­но­го лица; пре­вос­хо­дя всех сво­им бла­го­род­ст­вом, он при­вле­кал к себе души всех, так что те, кто по пра­ву сво­бо­ды не мог­ли быть под­чи­не­ны, каза­лось, с боль­шим удо­воль­ст­ви­ем обя­зы­ва­лись перед ним вслед­ст­вие непре­рыв­ных бла­го­де­я­ний. [17] Кро­ме того, он настоль­ко сла­вил­ся изоби­ли­ем сво­его пат­ри­мо­ния, что, сре­ди про­чих благ, табу­на­ми лоша­дей пре­вос­хо­дил госуда­рей и, часто ода­ри­вая их, не вызы­вал зави­сти. Отсюда сле­ду­ет, что наш кан­дидат посто­ян­но сна­ря­жа­ет гот­ское вой­ско и, улуч­шая своё поло­же­ние доб­рым начи­на­ни­ем, бла­го­да­ря наслед­ст­вен­ной щед­ро­сти сохра­ня­ет полу­чен­ное от пред­ков. [18] Наше ува­же­ние к нему по поряд­ку кос­ну­лось все­го это­го, чтобы вся­кий мог понять, что тот, кто выби­ра­ет жить по заме­ча­тель­ным пра­ви­лам, может вновь обре­сти у нас сла­ву сво­их пред­ков. И пото­му, отцы-сена­то­ры, посколь­ку вам уго­ден почёт доб­рых мужей и ваше согла­сие сопут­ст­ву­ет наше­му суж­де­нию, пусть при бла­го­при­ят­ных зна­ме­ни­ях будет под­дер­жа­но воз­вы­ше­ние того, кто сумел добить­ся все­об­ще­го к себе рас­по­ло­же­ния. Ибо это ско­рее обмен, чем награ­да, когда те, кто почтил вас достой­ным одоб­ре­ния поступ­ком, отбла­го­да­ре­ны ответ­ной бла­го­склон­но­стью.

[1] Не подо­ба­ет решён­ным спо­рам длить­ся веч­но. Ибо как будет заклю­чён мир меж­ду тяжу­щим­ся, если их не успо­ка­и­ва­ют даже закон­ные реше­ния? Ведь сре­ди чело­ве­че­ских бурь устро­е­на одна гавань, и если люди по вспыль­чи­во­му свое­во­лию мину­ют её, то веч­но будут блуж­дать в бур­ных вол­нах раздо­ра. [2] И пото­му насто­я­щим пред­пи­са­ни­ем мы объ­яв­ля­ем Тво­ей Заме­ча­тель­но­сти, что если дело обсто­ит таким обра­зом, как о том сооб­ща­ют при­сут­ст­ву­ю­щие здесь про­си­те­ли, и спор об име­нии Мазы был раз­ре­шён у коми­та Анны²⁴ в соот­вет­ст­вии с закон­ны­ми уста­нов­ле­ни­я­ми и не ста­вит­ся под сомне­ние ника­кой апел­ля­ци­ей, пусть сохра­ня­ет­ся в силе то, что было поста­нов­ле­но. [3] И как мы не жела­ем отка­зы­вать в пра­во­судии потер­пев­шим, точ­но так же не согла­ша­ем­ся с без­осно­ва­тель­ны­ми жало­ба­ми. Ибо того, кто по сво­ей пороч­но­сти отка­зы­ва­ет­ся быть мир­ным, сле­ду­ет при­нуж­дать к спо­кой­ст­вию. Ведь неред­ко опыт­ный врач спа­са­ет боль­но­го про­тив его жела­ния, когда при тяж­ких стра­да­ни­ях отсут­ст­ву­ет здра­вая воля, но боль­ной ско­рее стре­мит­ся к тому, что, как пони­ма­ет судья здо­ро­вья²⁵, может усу­гу­бить болезнь.

[1] Госуда­рю подо­ба­ет поза­бо­тить­ся о том, чтобы стре­мить­ся к воз­ве­ли­че­нию государ­ства, и воис­ти­ну достой­но коро­ля укра­шать двор­цы построй­ка­ми. Ибо не при­ста­ло нам усту­пать укра­ше­ни­ям древ­них – нам, кото­рые не усту­па­ют им в сча­стье вре­мён. [2] По этой при­чине мы при­сту­пи­ли к круп­но­му стро­и­тель­ству бази­ли­ки Гер­ку­ле­са в горо­де Равен­не, чье­му име­ни древ­ность еди­но­душ­но при­пи­сы­ва­ла всё, что было воз­веде­но во двор­це достой­но­го вос­хи­ще­ния; мы с вели­кой рев­но­стью пору­ча­ем Тво­е­му Вели­чию, чтобы в соот­вет­ст­вии с при­ла­гае­мой ниже инструк­ци­ей вы напра­ви­ли к нам из Горо­да²⁷ самых опыт­ных масте­ров по мра­мо­ру, кото­рые искус­но соеди­ни­ли бы разде­лён­ное так, чтобы²⁸ по сов­ме­ще­нии про­жи­лок состав­лен­ное похваль­ным обра­зом вос­про­из­во­ди­ло бы есте­ствен­ный вид. Пусть от искус­ства исхо­дит то, что пре­взой­дёт при­ро­ду; пусть при­ят­ней­шее раз­но­об­ра­зие кар­тин соста­вит раз­но­цвет­ную поверх­ность мра­мо­ров, посколь­ку все­гда в цене то, что было при­ду­ма­но для кра­соты и изя­ще­ства. [3] Пре­до­ставь им сред­ства на рас­хо­ды и транс­порт; и пусть нико­му не будет в тягость наша власть, кото­рую мы жела­ем обра­тить на бла­го каж­до­го.

[1] С при­бы­ти­ем Венан­ция³⁰, опе­ку­на Плу­ци­а­на³¹, мы узна­ли, что ты заме­шан в непо­до­баю­щем дея­нии, так что того, кому ты дол­жен бы был помо­гать за соб­ст­вен­ный счёт, ты вверг в ущерб для его соб­ст­вен­но­сти. Конеч­но, воз­ме­ще­ние рас­хо­дов долж­но было засвиде­тель­ст­во­вать твоё род­ство. Како­во же для соеди­нён­ных кро­вью то, что почи­та­ет­ся пре­ступ­ным для посто­рон­них? [2] И пото­му насто­я­щим при­ка­зом мы поста­нов­ля­ем, чтобы всё, что, как ты зна­ешь, ты не столь­ко купил, сколь­ко похи­тил у склон­но­го к рас­то­чи­тель­ству бес­пут­но­го Нео­те­рия³², ты без вся­ко­го про­мед­ле­ния в пол­ной сохран­но­сти вер­нул наше­му слу­жи­те­лю, чтобы не вынуж­дать нас пока­рать тако­го рода дея­ние по зако­ну, от чего мы сей­час со всей крото­стью воз­дер­жи­ва­ем­ся. Ибо мы не поз­во­лим, чтобы у сироты про­па­ло то, что мы в знак нашей похва­лы пере­да­ли его роди­те­лям. Ведь тяже­лей­шим про­ступ­ком явля­ет­ся с помо­щью ковар­ства отни­мать то, что было даро­ва­но щед­ро­стью госуда­ря. [3] Что же каса­ет­ся осталь­но­го иму­ще­ства, кото­рое ты, как утвер­жда­ют, пре­зрев путь спра­вед­ли­во­сти разде­лил в поль­зу доли сво­ей супру­ги – если, одна­ко, сле­ду­ет назы­вать разде­лом то, что, как уста­нов­ле­но, было совер­ше­но по усмот­ре­нию одно­го чело­ве­ка, – то поспе­ши явить­ся к наше­му коми­та­ту, чтобы мы ула­ди­ли спор меж­ду вами в соот­вет­ст­вии с тре­бо­ва­ни­я­ми спра­вед­ли­во­сти. Ибо неспра­вед­ли­во, чтобы из тех, кому над­ле­жит рав­ное насле­до­ва­ние еди­но­го иму­ще­ства, одни пре­бы­ва­ли в изоби­лии, а дру­гие – сто­на­ли от вызван­ных бед­но­стью невзгод.

[1] По серд­цу нам защи­щать вооб­ще всех, но осо­бен­но тех, кто, как мы зна­ем, не смог защи­тить себя сам. Ибо таким обра­зом под­дер­жи­ва­ет­ся рав­но­ве­сие спра­вед­ли­во­сти, если мы щед­ро дару­ем помощь неспо­соб­ным сопро­тив­лять­ся и, засту­па­ясь за малых сих, вну­ша­ем занос­чи­вым страх перед нами. Более сла­бое поло­же­ние взы­ва­ет к госуда­рю, посколь­ку в пори­ца­ние нам тер­пят неуда­чу те, у кого отни­ма­ют дары государ­ства. [2] Итак, из слёз­но­го про­ше­ния Венан­ция³⁴, опе­ку­на Плу­ци­а­на³⁵, мы узна­ли, что его брат Нео­те­рий³⁶, поза­быв о брат­ской люб­ви, с враж­деб­ной яро­стью набро­сил­ся на иму­ще­ство ребён­ка. При этих горест­ных обсто­я­тель­ствах нас потряс­ло то, что щед­рость наша, кото­рая, как мы наде­я­лись, будет сто­ять как памят­ник бла­го­че­стия, ока­за­лась захва­чен­ной с недо­пу­сти­мой дер­зо­стью. И посколь­ку нет сомне­ний в том, что по тре­бо­ва­нию млад­ше­го бра­та преж­де все­го сле­ду­ет устра­нить ущерб от про­мед­ле­ния, пусть Ваша Пре­дан­ность, укре­пив­шись нашим при­ка­зом, если нет ниче­го, что ответ­чик мог бы разум­но воз­ра­зить, добьёт­ся безот­ла­га­тель­но­го воз­вра­ще­ния выше­ука­зан­но­му опе­ку­ну истре­бу­е­мо­го им иму­ще­ства. [3] Если же есть какое-либо воз­ра­же­ние, кото­рое в поль­зу сво­ей доли про­ти­во­по­ста­вит удер­жи­ваю­щий иму­ще­ство, пусть он, пред­ва­ри­тель­но пре­до­ста­вив закон­ное обес­пе­че­ние, поспе­шит явить­ся к наше­му коми­та­ту, чтобы мы, рас­смот­рев его дово­ды, рас­суди­ли дело в соот­вет­ст­вии с обы­ча­ем нашей спра­вед­ли­во­сти.

[1] Без­опас­но поло­же­ние под­дан­ных, живу­щих при спра­вед­ли­вых пра­ви­те­лях, и не подо­ба­ет увле­кать­ся сомни­тель­ным слу­хом тому, кем долж­но утвер­ждать­ся не под­ле­жа­щее изме­не­нию. Разу­мом опре­де­ля­ем мы досто­вер­ность обсто­я­тельств, кото­рая нико­гда не укро­ет­ся от ищу­щих, если тща­тель­но разыс­ки­ва­ет­ся по сво­им следам. [2] И поэто­му мы, что, пола­га­ем, будет осо­бен­но при­ят­но Ваше­му Свя­тей­ше­ству, насто­я­щим посла­ни­ем объ­яв­ля­ем, что епи­скоп горо­да Авгу­сты³⁸ был обви­нён в измене родине по лож­ным доно­сам; вос­ста­нов­лен­ный вами в преж­нем сане, пусть он обла­да­ет все­ми пра­ва­ми епи­ско­па­та, кото­ры­ми обла­дал ранее. Ибо ничто в отно­ше­нии лица тако­го сана не долж­но пред­вос­хи­щать­ся опро­мет­чи­вым помыш­ле­ни­ем, когда, если верить его наме­ре­ни­ям, даже про­мол­чав­ший был бы оправ­дан в пре­ступ­ле­ни­ях. Поэто­му явные пре­ступ­ле­ния в отно­ше­нии таких лиц едва ли сле­ду­ет при­ни­мать на веру; всё же, что ска­за­но из зави­сти, не может счи­тать­ся прав­дой. [3] Ибо мы жела­ем под­верг­нуть напа­дав­ших на него закон­но­му нака­за­нию, но, посколь­ку они и сами духов­но­го зва­ния, мы пере­да­ли всё это дело для рас­смот­ре­ния на суд Ваше­го Свя­тей­ше­ства, к кото­ро­му отно­сит­ся и уста­нов­ле­ние чест­но­сти таких нра­вов, и соблюде­ние цер­ков­ной стро­го­сти.

[1] Хотя ко все­му наро­ду долж­на при­ме­нять­ся общая спра­вед­ли­вость, кото­рая тем удер­жи­ва­ет досто­ин­ство сво­его назва­ния, что рав­но и сораз­мер­но забо­тит­ся о могу­ще­ст­вен­ных и сми­рен­ных, всё же с боль­шей уве­рен­но­стью её доби­ва­ют­ся те, кто не остав­ля­ет двор­цо­вой служ­бы. Ведь празд­но­му кое-что доста­ёт­ся от щед­рот госуда­ря даром; бли­зость же к госуда­рю воз­вра­ща­ет­ся чест­но слу­жа­ще­му сво­его рода дол­гом. [2] Кон­ные и пешие страж­ни­ки, кото­рые непре­рыв­но охра­ня­ют наш дво­рец, обра­ти­лись к нам с сов­мест­ной жало­бой – что обыч­но про­ис­хо­дит вслед­ст­вие боль­шой обиды – на то, что полу­ча­ют от тако­го-то каз­на­чея пре­фек­тов в каче­стве обыч­ных выплат непол­но­вес­ные солиды и в резуль­та­те тер­пят боль­шие убыт­ки. Поэто­му пусть ваше про­све­щён­ное чте­ни­ем учё­ных трудов бла­го­ра­зу­мие изго­нит пре­ступ­ную ложь из сме­ше­ния с исти­ной, чтобы никто не извлёк ниче­го желан­но­го из нару­ше­ния её целост­но­сти. [3] Ибо сре­ди неопре­де­лён­но­сти мира то, что назы­ва­ет­ся ариф­ме­ти­кой, посред­ст­вом рас­суж­де­ния уста­нав­ли­ва­ет надёж­ное осно­ва­ние, кото­рое, как мы зна­ем, сораз­мер­но с небе­са­ми: ясный порядок, пре­крас­ное рас­по­ло­же­ние, про­стое поня­тие, неиз­мен­ное зна­ние, кото­рое и выш­нее охва­ты­ва­ет, и зем­ное сохра­ня­ет. Ибо есть ли что-либо такое, что не име­ло бы меры или пре­вос­хо­ди­ло бы вес? Всё ею охва­ты­ва­ет­ся, всё уме­ря­ет­ся и всё чер­па­ет отсюда кра­соту, посколь­ку позна­ёт­ся то, что суще­ст­ву­ет по мере её самой. [4] При­ят­но наблюдать, как подоб­но небе­сам десят­ка обо­ра­чи­ва­ет­ся вокруг себя и нико­гда не обна­ру­жи­ва­ет недо­стат­ка. Тот же самый счёт уве­ли­чи­ва­ет­ся при новом поло­же­нии, при повто­ре­нии посто­ян­но при­бав­ля­ясь к себе само­му, так что⁴⁰, хотя десят­ка не кажет­ся пре­взой­дён­ной, она обла­да­ет спо­соб­но­стью сла­гать боль­шие чис­ла из малых. Часто повто­ря­е­мый сги­ба­ни­ем и раз­ги­ба­ни­ем паль­цев рук, этот счёт посто­ян­но воз­вра­ща­ет­ся уве­ли­чен­ным и сколь­ко раз исчис­ле­ние воз­вра­ща­ет­ся к сво­е­му нача­лу, на столь­ко оно, несо­мнен­но, уве­ли­чи­ва­ет­ся. Мор­ской песок, кап­ли дождя, сия­ю­щие звёзды охва­ты­ва­ют­ся исчис­ли­мой вели­чи­ной. Дей­ст­ви­тель­но, для сво­его созда­те­ля вся­кое тво­ре­ние исчис­ли­мо и всё, что дости­га­ет суще­ст­во­ва­ния, не может избе­жать тако­го состо­я­ния. [5] И посколь­ку нам достав­ля­ет удо­воль­ст­вие бесе­до­вать с учё­ны­ми мужа­ми о наи­бо­лее таин­ст­вен­ных эле­мен­тах этой дис­ци­пли­ны, хотя сами моне­ты могут пока­зать­ся пре­зрен­ны­ми из-за их обыч­но­го исполь­зо­ва­ния, сле­ду­ет всё же обра­тить вни­ма­ние, с какой разум­но­стью они были состав­ле­ны древни­ми. Они поже­ла­ли, чтобы шесть тысяч дена­ри­ев состав­ля­ли солид, конеч­но, чтобы обра­зо­ван­ная окруж­ность сия­ю­ще­го метал­ла, слов­но золо­тое солн­це⁴¹, соот­вет­ст­ву­ю­щим обра­зом заклю­ча­ла воз­раст мира. Шестёр­ка же, кото­рую учё­ная древ­ность не без осно­ва­ний опре­де­ли­ла как совер­шен­ное чис­ло, обо­зна­че­на назва­ни­ем унции, явля­ю­щей­ся пер­вой еди­ни­цей изме­ре­ния, посчи­тан­ной в пол­ном фун­те две­на­дцать раз по подо­бию меся­цев, состав­ля­ю­щих годо­вой круг. [6] О, изо­бре­те­ние муд­ре­цов! О, про­зор­ли­вость пред­ков! Было отыс­ка­но то, что выде­ля­ет необ­хо­ди­мое для исполь­зо­ва­ния людь­ми и образ­но охва­ты­ва­ет мно­же­ство тайн при­ро­ды. Поэто­му с пол­ным осно­ва­ни­ем назы­ва­ет­ся фун­том то, что взве­ше­но⁴² при таком рас­смот­ре­нии вещей. Итак, раз­ве нару­ше­ние таких тайн, жела­ние так спу­тать досто­вер­ней­шее не кажут­ся жесто­ким и позор­ным иска­же­ни­ем самой исти­ны? Пусть совер­ша­ет­ся тор­гов­ля това­ра­ми; пусть дёше­во поку­па­ет­ся то, что про­да­ёт­ся доро­же; пусть будут неиз­мен­ны для наро­дов вну­шаю­щие дове­рие вес и мера, посколь­ку всё при­хо­дит в бес­по­рядок, если чест­ность сме­ши­ва­ет­ся с обма­ном. [7] Без­услов­но, не долж­но уре­зать­ся то, что даёт­ся работ­ни­кам; тем более воз­на­граж­де­ние тем, от кого тре­бу­ет­ся вер­ная служ­ба, долж­но пре­до­став­лять­ся непри­кос­но­вен­ным. Конеч­но, дай солид и отни­ми от него, если будешь в состо­я­нии; пере­дай фунт и на сколь­ко-то, если смо­жешь, умень­ши. Извест­но, что защи­та про­тив это­го пред­у­смот­ре­на сами­ми назва­ни­я­ми: либо ты даёшь целое, либо выпла­чи­ва­ешь не то, что так назы­ва­ет­ся. Вы нико­им обра­зом это­го не може­те – не може­те давать назва­ния, отно­ся­щи­е­ся к цело­му, и совер­шать пре­ступ­ные уре­за­ния. Поэто­му про­следи­те, чтобы рас­по­ряди­тель каз­ны при­дер­жи­вал­ся сво­их соб­ст­вен­ных спра­вед­ли­вых обы­ча­ев, и то, что мы пред­на­зна­ча­ем для хоро­шо послу­жив­ших, выпла­чи­ва­лось бы в цело­сти и сохран­но­сти.

[1] Подо­ба­ет тебе долж­ность, кото­рую ты носишь по титу­лу, про­яв­лять в нра­вах, чтобы в про­вин­ции, кото­рую ты воз­глав­ля­ешь, не допус­ка­лось ника­кое наси­лие, но каж­дый при­нуж­дал­ся к спра­вед­ли­во­сти, бла­го­да­ря кото­рой про­цве­та­ет наша импе­рия. [2] По этой при­чине мы, тро­ну­тые моль­бой Мони­а­рия⁴⁴, воз­ве­ща­ем тебе насто­я­щим заяв­ле­ни­ем, чтобы ты рас­сле­до­вал, дей­ст­ви­тель­но ли его рабов без­осно­ва­тель­но уве­ли бре­о­ны, кото­рые, при­вык­нув к воен­ной служ­бе, как гово­рят, с ору­жи­ем в руках при­тес­ня­ют граж­дан­ское насе­ле­ние и с пре­зре­ни­ем отно­сят­ся к под­чи­не­нию спра­вед­ли­во­сти, посколь­ку посто­ян­но обра­ща­ют­ся к воин­ст­вен­но­сти, хотя и труд­но каким-то обра­зом соблю­сти меру в сво­их при­выч­ках тем, кто бес­пре­стан­но сра­жа­ет­ся. [3] По этой при­чине, устра­нив вся­кое свое­во­лие, кото­рое может воз­ник­нуть от уве­рен­но­сти в храб­ро­сти, потре­буй, чтобы без про­мед­ле­ния было воз­вра­ще­но иму­ще­ство и не ока­за­лось, что из-за вызван­ных задерж­кой неудобств про­си­тель воз­не­на­видел их победу.

[1] Тор­же­ст­вен­ное чест­во­ва­ние заслуг явля­ет­ся королев­ской пре­ро­га­ти­вой, посколь­ку мы не зна­ем, как при­ме­нять его ина­че, чем к достой­ным. И хотя нашей вла­сти, по мило­сти Божьей, под­ле­жит всё, что мы поже­ла­ем, всё же мы соиз­ме­ря­ем наше жела­ние с тем сооб­ра­же­ни­ем, чтобы нас оце­ни­ва­ли боль­ше по тому, что мы выби­ра­ем то, что достой­но все­об­ще­го одоб­ре­ния. [2] Вот поэто­му мы когда-то избра­ли тебя, похваль­но посвя­тив­ше­го себя изу­че­нию науч­ных прин­ци­пов, на вер­ши­ну кве­сту­ры, так что досто­ин­ство наук ста­ло награ­дой за твой чест­ный труд. Ибо что может быть боль­шим укра­ше­ни­ем, чем долж­ность адво­ка­та, кото­рая, если она испол­ня­ет­ся чест­но, добав­ля­ет к сво­им тяготам чужие дела, чтобы облег­чить труды дру­гих? Став опыт­ным в этой обла­сти, ты, сле­дуя путём заслуг, достиг выс­шей нашей оцен­ки. [3] Не доволь­ст­ву­ясь, одна­ко, одной награ­дой, наша милость удва­и­ва­ет поче­сти, забо­тит­ся о воз­рас­та­нии и с такой рев­но­стью гото­вит дары, слов­но долж­на всё то, что пре­до­став­ля­ет. Итак, при­ми инфу­лы маги­стер­ско­го досто­ин­ства, поль­зу­ясь все­ми при­ви­ле­ги­я­ми, кото­ры­ми, как извест­но, обла­да­ли твои пред­ше­ст­вен­ни­ки. И посе­му, при­ни­мая такое наше реше­ние, радуй­ся, ты, труда­ми на сво­ей долж­но­сти заслу­жив­ший полу­че­ние дру­гой. Ибо то, что мы дума­ли о пер­вой награ­де, мы объ­яв­ля­ем, добав­ляя сле­дую­щее досто­ин­ство. От фас­ций рож­да­ют­ся фас­ции и, сле­дуя при­ро­де, побе­ги дере­ва, над­ле­жа­щим обра­зом под­ре­зае­мые, про­рос­ли вновь. [4] Пусть же не пре­сы­тит тебя эта награ­да и не даст отдох­но­ве­ния от тво­их трудов обре­тён­ная тобой похва­ла наше­го суж­де­ния. Нет, пусть будет более желан­ной чест­ность, когда она дости­га­ет награ­ды, и тогда она станет при­ят­нее, когда, пере­не­ся труды и тре­во­ги, ты пой­мёшь, что обрёл их плод. Итак, воздай заслу­га­ми за те поче­сти, кото­рые ты полу­ча­ешь из гра­мот. Тебе, при­шед­ше­му из недр наше­го сове­та, хоро­шо извест­но, каки­ми ста­ра­ни­я­ми мы доволь­ны. Вспом­ни, сколь­ко раз возда­ва­лась у нас хва­ла непо­роч­ным, сколь­ко раз мы в свою оче­редь возда­ва­ли доб­ры­ми дела­ми. Тво­и­ми уста­ми мы про­из­но­сим наши реше­ния и поощ­ря­ем выдаю­щи­ми­ся при­ме­ра­ми. Будь хра­мом непо­роч­но­сти, свя­ти­ли­щем уме­рен­но­сти, алта­рём спра­вед­ли­во­сти; пусть помыс­лы судьи будут дале­ки от все­го нече­сти­во­го; пусть слу­же­ние бла­го­че­сти­во­му госуда­рю будет сво­его рода свя­щен­ст­вом.

[1] Когда долж­ност­ное досто­ин­ство, отцы-сена­то­ры, даёт­ся неиз­вест­но­му, оно явля­ет­ся даром, когда же испы­тан­но­му – воз­на­граж­де­ни­ем за заслу­ги. Один из них явля­ет­ся долж­ни­ком суж­де­ния, дру­гой обя­зан бла­го­склон­но­сти. Ибо одних мы воз­вы­ша­ем по оцен­ке, дру­гих про­дви­га­ем по мило­сти и ко всем наша чело­веч­ность про­ла­га­ет себе пути вели­ко­ду­шия. Но, исхо­дя из люб­ви к вам, мы вспо­ми­на­ем вся­кий раз, когда об этом гово­рит­ся в вашем собра­нии, кто оце­ни­ва­ет­ся за слав­ные доб­ро­де­те­ли. Ибо всем тем, что состав­ля­ет цвет рода чело­ве­че­ско­го, подо­ба­ет обла­дать курии, кото­рая подоб­но тому, как кре­пость явля­ет­ся кра­сой горо­дов, явля­ет собой укра­ше­ние про­чих сосло­вий. [2] И пото­му мы воз­ве­ли сия­тель­но­го мужа Евге­ни­та⁴⁶, бли­стаю­ще­го репу­та­ци­ей зна­то­ка науч­ных прин­ци­пов, на почёт­ную маги­стер­скую долж­ность, чтобы он носил титул того досто­ин­ства, кото­рым обла­дал по заслу­гам. Ибо кто не зна­ет о столь­ких его сооб­раз­ных с дол­гом трудах, кото­рые он совер­шал не по низ­мен­но­сти духа, но слу­жил с честью для покро­ви­те­ля? Итак, мы пре­до­ста­ви­ли ему поло­же­ние, рав­ное тако­му досто­ин­ству, чтобы каж­дое из них укра­ша­ло дру­гое сия­ни­ем сво­ей при­ро­ды. Вот тот, кто уже дав­но при­мкнул к нашей сто­роне как судеб­ный кве­стор, кого не омра­ча­ло ника­кое обла­ко недоб­ро­же­ла­тель­ства, и кто не искал⁴⁷ с про­пи­тан­ны­ми жел­чью чув­ства­ми уло­вок для при­чи­не­ния вреда из зло­на­ме­рен­но­го стрем­ле­ния; он пови­но­вал­ся Нашей Чисто­те с сокро­вен­ной искрен­но­стью серд­ца и про­явил свою без­упреч­ность в пре­дан­но­сти при­ка­зам. Ибо лука­вая душа сле­ду­ет не воле пове­ли­те­ля, но ско­рее испол­ня­ет свои жела­ния. [3] Вам ясно наше мне­ние на этот счёт: чтобы после вер­ши­ны той долж­но­сти он под­нял­ся к дру­го­му досто­ин­ству. И мы не поз­во­лим пре­бы­вать в празд­но­сти тому, чьи заслу­ги не поз­во­ля­ют ему быть част­ным лицом; его сле­ду­ет оце­ни­вать подоб­но при­ро­де ясно­го солн­ца, кото­рое хотя и завер­ша­ет нача­тый день, одна­ко с той же бла­го­да­тью луче­зар­но­сти осве­ща­ет дру­гой. Итак, отцы-сена­то­ры, пусть ваша бла­го­склон­ность при­мет его, столь неот­ра­зи­мо сия­ю­ще­го таки­ми заслу­га­ми. Ибо ваш долг состо­ит в том, чтобы хоро­шо испол­ня­ю­щим обя­зан­но­сти сопут­ст­во­ва­ло одоб­ре­ние вашей похва­лы. Ведь если бег лоша­дей уско­ря­ет­ся кри­ка­ми людей и под­дер­жи­ва­ет­ся руко­плес­ка­ни­я­ми, так что бес­сло­вес­ные живот­ные нара­щи­ва­ют ско­рость, то насколь­ко, мы пола­га­ем, мож­но поощ­рять людей, кото­рых мы нахо­дим рож­дён­ны­ми исклю­чи­тель­но ради жаж­ды сла­вы!

[1] Мы охот­но выра­жа­ем вся­че­ское согла­сие, когда голос про­ся­щих спра­вед­лив, посколь­ку не долж­но быть затруд­не­ний для бла­го­де­я­ния, кото­рое не при­чи­нит вреда щед­ро­сти. [2] И пото­му пусть Твоё Высо­кое Вели­ко­ле­пие рас­по­рядит­ся, чтобы еже­год­но в общей сум­ме нало­гов упла­чи­ва­лось то, что вно­сит­ся ката­лий­ца­ми под видом тре­тей, и чтобы отныне сверх этой⁴⁹ доли про­си­те­ли не под­вер­га­лись ника­ко­му взыс­ка­нию. Ибо какое име­ет зна­че­ние, под каким назва­ни­ем вно­сит пла­ту земле­вла­де­лец, при усло­вии, что выпла­чи­ва­ет при­чи­таю­ще­е­ся с него без умень­ше­ния? И таким обра­зом мы и их осво­бо­дим от вну­шаю­ще­го подо­зре­ние назва­ния, и изба­вим нашу кротость от при­чи­ня­е­мых назой­ли­вы­ми про­си­те­ля­ми⁵⁰ неудобств.

[1] Нам при­ят­но, когда заслу­ги тво­е­го вели­чия оце­ни­ва­ют столь высо­ко, что дове­ря­ют тебе быть помощ­ни­ком сла­бых и защит­ни­ком отсут­ст­ву­ю­щих. Ибо тем заслу­жил ты быть пер­вым в сена­те, что пре­взо­шёл сле­дую­щих за тобой вни­ма­ни­ем к спра­вед­ли­во­сти. Поэто­му слу­чи­лось так, что бла­го­да­ря слав­ной дея­тель­но­сти воз­рос­ло о вас доб­рое мне­ние. Ведь уез­жаю­щий дове­рит своё иму­ще­ство лишь тому, о чьей сове­сти хоро­шо судят. [2] Поэто­му насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем мы поста­нов­ля­ем, чтобы домо­вла­де­ние уез­жаю­ще­го в Афри­ку пат­ри­ция Агнел­ла⁵², кото­рый, отпра­вив­шись к дру­го­му коро­лю, послу­жит нашим инте­ре­сам, было без ущер­ба для зако­нов окру­же­но вашей опе­кой, чтобы, остав­шись без защи­ты хозя­и­на, оно не под­верг­лось чье­му-либо насиль­ст­вен­но­му напа­де­нию. Ибо иму­ще­ство отсут­ст­ву­ю­щих все­гда уяз­ви­мо для неспра­вед­ли­во­сти и пред­став­ля­ет­ся слу­чай любым спо­со­бом втя­нуть в пра­во­на­ру­ше­ние то, что само не спо­соб­но сопро­тив­лять­ся наме­ре­ни­ям захват­чи­ка. [3] И пото­му пусть Ваше Высо­че­ство, кото­рое желан­но иметь сосе­дом, воз­вы­ша­ет уни­жен­ных, спа­са­ет угне­тён­ных и, что ред­ко быва­ет сре­ди власть иму­щих, при­но­сит поль­зу всем, посколь­ку ты нахо­дишь­ся выше всех.

[1] К боль­шей нашей выго­де обра­ща­ет­ся то, что мы усту­па­ем в силу состра­да­ния и чело­веч­но­сти. Ведь состо­я­ние пра­ви­те­ля ста­но­вит­ся бога­че тогда, когда он про­ща­ет, и при­об­ре­та­ет⁵⁴ бла­го­род­ные сокро­ви­ща сла­вы, пре­не­бре­гая пре­зрен­но­стью денег. Вот поче­му мы, пом­ня об обы­чае нашей чело­веч­но­сти, под­дер­жи­ва­ем обес­си­лен­ных, про­тя­ги­ва­ем руку отя­го­щён­ным, чтобы посред­ст­вом наше­го бла­го­че­стия под­ня­лись те, кто пал под жесто­ко­стью сво­ей судь­бы. [2] Не так дав­но апу­лий­ские арен­да­то­ры, со сле­за­ми явив­шись к нам, жало­ва­лись на то, что их посе­вы сожже­ны во вре­мя вра­же­ских набе­гов, про­ся, чтобы те, чья при­быль от тор­гов­ли умень­ши­лась, не при­нуж­да­лись к пол­ной упла­те. Поэто­му, по при­су­щей нам чело­веч­но­сти, мы счи­та­ем необ­хо­ди­мым поду­мать о том, что мы не можем обви­нить в празд­но­сти тех, чью участь, по наше­му мне­нию, сле­ду­ет облег­чить. Ведь мы жела­ем, чтобы уста­нов­лен­ные пла­те­жи вно­си­лись постоль­ку, посколь­ку под­дан­ные извле­ка­ют при­быль. [3] И пото­му мы при­ка­зы­ваем Тво­е­му Высо­че­ству тща­тель­но иссле­до­вать это дело, чтобы, уста­но­вив, насколь­ко мень­ше они про­да­ли, вы, соблюдая сораз­мер­ность, осво­бо­ди­ли бы их от недо­и­мок за пер­вый индикт, таким, одна­ко, обра­зом, чтобы к нашим бла­го­де­я­ни­ям не при­ме­ша­лось ника­кое мошен­ни­че­ство и чтобы вслед­ст­вие како­го-либо небре­же­ния тебе, чьё пред­у­смот­ри­тель­ное усер­дие нам все­гда было угод­но, не при­шлось воз­ме­щать упу­щен­ное, посколь­ку так же, как нас затра­ги­ва­ют убыт­ки про­си­те­лей, так и их при­бы­ли долж­ны при­но­сить нам доход.

[1] Побуж­дае­мые сооб­ра­же­ни­я­ми обще­ст­вен­ной поль­зы, заботу о кото­рой мы все­гда охот­но на себя воз­ла­га­ли, мы при­ка­зы­ваем укре­пить рас­по­ло­жен­ную рядом с вами кре­пость, посколь­ку воен­ные дей­ст­вия хоро­шо ведут­ся тогда, когда под­готов­ка к ним про­ис­хо­дит в мир­ное вре­мя. Ведь укреп­ле­ние ста­но­вит­ся осо­бен­но проч­ным, если оно уси­ле­но в резуль­та­те дли­тель­но­го пла­ни­ро­ва­ния. Всё, сде­лан­ное наско­ро, ока­зы­ва­ет­ся нена­дёж­ным и него­же искать место для стро­и­тель­ства тогда, когда уже угро­жа­ет опас­ность. [2] Добавь к это­му, что не может быть склон­на к сме­ло­сти душа, рас­тре­во­жен­ная дру­ги­ми забота­ми. Заслу­жен­но пред­ки назва­ли это экс­пе­ди­ци­ей⁵⁶, посколь­ку разум, все­це­ло пре­дан­ный сра­же­ни­ям, не дол­жен быть занят дру­ги­ми мыс­ля­ми. Поэто­му сле­ду­ет достиг­нуть цели, постав­лен­ной по все­об­щем рас­смот­ре­нии, и нель­зя мед­лить с испол­не­ни­ем при­ка­за, кото­рый, как при­зна­но, помо­га­ет пре­дан­ным. [3] И поэто­му насто­я­щим пред­пи­са­ни­ем мы поста­нов­ля­ем, чтобы вы с вооду­шев­ле­ни­ем стро­и­ли себе дома в выше­упо­мя­ну­той кре­по­сти, отве­чая на наше наме­ре­ние вза­им­но­стью, чтобы подоб­но тому, как мы при­ни­ма­ем реше­ние о том, что при­не­сёт вам поль­зу, так же мы чув­ст­во­ва­ли, что вы укра­ша­е­те наши вре­ме­на пре­крас­ней­ши­ми зда­ни­я­ми. Ибо тогда слу­чит­ся, что вы захо­ти­те при­нять на себя рас­хо­ды, соот­вет­ст­ву­ю­щие вашим пена­там, и вам не будет непри­ят­но жили­ще, кото­рое может сде­лать при­вле­ка­тель­ным соб­ст­вен­ное стро­и­тель­ство. [4] Како­во это, я спра­ши­ваю, нахо­дить­ся у соб­ст­вен­ных ларов, когда враг вынуж­ден тер­петь самые суро­вые усло­вия? Он открыт дождям – вас защи­тят кры­ши, его изну­ря­ет голод – вас укре­пят зара­нее заготов­лен­ные при­па­сы. Таким обра­зом, пока вы нахо­ди­тесь в пол­ной без­опас­но­сти, ваш враг ещё до исхо­да сра­же­ния испы­та­ет судь­бу про­иг­рав­ше­го. Ибо извест­но, что при чрез­вы­чай­ных обсто­я­тель­ствах храб­рей­шим мужем ока­зы­ва­ет­ся тот, кто не раз­бра­сы­ва­ет­ся на мно­гое. Кто, в самом деле, сочтёт его бла­го­ра­зум­ным, если он начнёт зани­мать­ся стро­и­тель­ст­вом или заготов­ле­ни­ем про­ви­зии тогда, когда нуж­но вести вой­ну?

[1] Необ­хо­ди­мо, чтобы вы, при­няв­шие на себя ответ­ст­вен­ность утвер­ждать равен­ство наро­да перед зако­ном, чти­ли и соблюда­ли спра­вед­ли­вость, ибо непоз­во­ли­тель­но совер­шать про­вин­но­сти тому, кому дове­ре­но удер­жи­вать дру­гих в пови­но­ве­нии пра­ви­лу равен­ства, дабы не стал дур­ным при­ме­ром тот, кто избран для достой­но­го похва­лы начи­на­ния. И поэто­му мы оза­бо­ти­лись дать ответ на ваши вопро­сы, чтобы вы не мог­ли блуж­дать в сомне­ни­ях, если не хоти­те – чего быть не долж­но – отсту­пить от зако­на. [2] Если после того, как мы по мило­сти Божьей пере­сек­ли поток Сон­ция⁵⁹, где впер­вые при­ня­ли власть в Ита­лии, вар­вар-захват­чик без како­го-либо доку­мен­та о пере­да­че занял земле­вла­де­ние рим­ля­ни­на, пусть он, устра­нив вся­кое про­мед­ле­ние, воз­вра­тит его преж­не­му соб­ст­вен­ни­ку. Если же он при­зна­ёт­ся всту­пив­шим во вла­де­ние ранее ука­зан­но­го вре­ме­ни, посколь­ку дока­жет вла­де­ние в тече­ние трид­ца­ти­лет­не­го сро­ка, мы при­ка­зы­ваем оста­вить тре­бо­ва­ние ист­ца без удо­вле­тво­ре­ния. [3] Ибо мы жела­ем, чтобы рас­смат­ри­ва­лось то, что, будучи пред­при­ня­тым во вре­ме­на наше­го прав­ле­ния, нами осуж­да­ет­ся, тогда как не оста­ёт­ся места для обви­не­ния там, где покры­тые мра­ком вслед­ст­вие дол­го­го вре­ме­ни обсто­я­тель­ства оста­ют­ся неиз­вест­ны­ми. [4] Что каса­ет­ся лишь ранив­ше­го, но не убив­ше­го сво­его бра­та, то, хотя по обще­му для всех зако­ну он осуж­да­ет­ся и толь­ко убий­ство близ­ко­го род­ст­вен­ни­ка пре­взо­шло бы обви­не­ние в такой тра­гедии, всё же наше чело­ве­ко­лю­бие, кото­рое отыс­ки­ва­ет место для мило­сер­дия даже по отно­ше­нию к запят­нав­шим себя пре­ступ­ле­ни­я­ми, насто­я­щим поста­нов­ле­ни­ем опре­де­ля­ет, чтобы тако­го рода чудо­ви­ща изго­ня­лись за пре­де­лы про­вин­ции. Ведь те, кому было нена­вист­но обще­ство род­ных, не заслу­жи­ва­ют иметь обще­ние с граж­да­на­ми, чтобы при­ят­ная ясность чисто­го тела не осквер­ня­лась мрач­ны­ми пят­на­ми.

[1] Мы жела­ем сохра­нить закон­ную при­быль для фис­ка, посколь­ку наша щед­рость под­дер­жи­ва­ет­ся за счёт соб­ст­вен­но­го иму­ще­ства, и так же, как мы не хотим нико­го обре­ме­нять, мы не долж­ны и терять при­чи­таю­щи­е­ся нам дол­ги. По спра­вед­ли­во­сти мы избе­га­ем нуж­ды, кото­рая при­во­дит к зло­употреб­ле­ни­ям, посколь­ку для пра­ви­те­ля бед­ность явля­ет­ся губи­тель­ным состо­я­ни­ем. Во всём похваль­на уме­рен­ность. Ибо поче­му либо пре­до­суди­тель­ная бес­печ­ность долж­на обру­ши­вать­ся на соб­ст­вен­ное иму­ще­ство, либо отвра­ти­тель­ная жад­ность ¬– отни­мать чужое? [2] И пото­му насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем мы пред­пи­сы­ва­ем вам, чтобы, полу­чив заяв­ле­ние кури­а­лов горо­да Адрии⁶², вы при­нуди­ли к спра­вед­ли­во­му воз­ме­ще­нию любо­го гота, кото­рый отка­зы­ва­ет­ся пла­тить в каз­ну, чтобы бед­няк не был вынуж­ден пла­тить из сво­его иму­ще­ства то, что без­осно­ва­тель­но сохра­ня­ют для себя пла­тё­же­спо­соб­ные; разу­ме­ет­ся, при­дер­жи­ва­ясь того пра­ви­ла, что если кто-нибудь пред­по­чтёт с пороч­ным упрям­ст­вом мед­лить с выпол­не­ни­ем наших при­ка­зов, пусть вме­сте со штра­фом запла­тит то, что дол­жен был пред­ста­вить даже без при­нуж­де­ния, посколь­ку в спра­вед­ли­вый век не долж­на оста­вать­ся без­на­ка­зан­ной дер­зость, разо­жжён­ная духом свое­во­лия.

[1] Хотя сре­ди слав­ных забот о государ­стве и цели­тель­ных вол­не­ний королев­ских тре­вог может пока­зать­ся незна­чи­тель­ным то, что государь гово­рит о зре­ли­щах, всё же ради люб­ви к рим­ско­му государ­ству не будет постыд­ным вник­нуть и в эти вопро­сы, посколь­ку мы счи­та­ем достой­ным наших мыс­лей всё, откуда бы мы мог­ли извлечь поль­зу, осо­бен­но когда при­зна­ком счаст­ли­вых вре­мён будет радость наро­да. Ибо по Божье­му бла­го­во­ле­нию наши труды укреп­ля­ет то, что весь народ зна­ет, что он рас­по­ла­га­ет досу­гом. [2] Итак, мы узна­ли из посту­пив­шей пети­ции пар­тии Зелё­ных – посколь­ку был введён обы­чай име­но­вать груп­пы наро­да по цве­ту – что каки­ми-то пре­ступ­ней­ши­ми людь­ми про­во­ци­ру­ют­ся мятеж­ные вол­не­ния и народ­ное лико­ва­ние обра­ти­лось в ярост­ные сра­же­ния. Ни в коем слу­чае не может быть свой­ст­вен­но радо­сти то, что не спо­соб­но обес­пе­чить все­об­щее спо­кой­ст­вие. И пото­му подо­ба­ет Нашей Мило­сти обра­тить взор на эти пар­тии, чтобы повсюду смог­ла вос­си­ять чистота нра­вов. Ибо мы не раз­мыш­ля­ем о пустых слу­хах сре­ди наро­да, но выры­ва­ем семя гибель­ных бес­по­ряд­ков. [3] По этой при­чине пусть Ваше Сия­тель­ное Вели­чие, руко­вод­ст­ву­ясь насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем, собла­го­во­лит при­нять покро­ви­тель­ство над пар­ти­ей Зелё­ных, кото­рое осу­ществлял ваш слав­ной памя­ти отец⁶⁵. Ибо не сле­ду­ет счи­тать, что неспра­вед­ли­вость пра­вит наро­да­ми и управ­ля­ет рим­ля­на­ми. Ведь если обду­мать при­чи­ну всех поче­стей, то самых слав­ных из них удо­сто­и­лись те, кто были избра­ны за при­не­сён­ную ими поль­зу. [4] Итак, созвав зри­те­лей и успо­ко­ив народ­ное вол­не­ние, утвер­ди­те пан­то­ми­мом Зелё­ных, выбрав меж­ду Элла­ди­ем⁶⁶ и Торо­до­ном⁶⁷, того, кто будет при­знан наи­бо­лее под­хо­дя­щим для народ­но­го уве­се­ле­ния, чтобы мож­но было видеть, что рас­хо­ды, кото­рые мы при­ни­ма­ем ради город­ских зре­лищ, пошли на избран­ных. [5] Пред­ки назы­ва­ли немой эту часть музы­каль­но­го искус­ства, при кото­рой чело­век дей­ст­ви­тель­но гово­рит с закры­тым ртом и с помо­щью опре­де­лён­ных жестов дела­ет понят­ным то, что едва ли мож­но выра­зить посред­ст­вом про­из­но­си­мой речи или пись­мен­но­го тек­ста.

[1] Про­ник­ну­тые любо­вью и бла­го­же­ла­тель­но­стью⁷⁰ к горо­жа­нам, долж­ны мы вооду­шев­лять­ся к бла­го­устрой­ству горо­да, посколь­ку никто не спо­со­бен высо­ко ценить то, что, как он пони­ма­ет, не любят жите­ли. Каж­до­му доро­же его роди­на, так как преж­де все­го ищет он без­опас­но­сти там, где пре­бы­вал с самой колы­бе­ли. По этой при­чине подоб­ные поже­ла­ния при­зы­ва­ют нас совер­шать дары, посколь­ку⁷¹ тем, что мы отда­ём по доб­рой воле, мы удва­и­ва­ем свою бла­го­склон­ность. И пото­му ни для кого не будет ника­ких затруд­не­ний в том, чтобы дать отчёт о сред­ствах, отведён­ных для рим­ских постро­ек, так как чистая совесть жела­ла бы полу­чить одоб­ре­ние, когда вос­при­мет пло­ды сво­его труда, зная, что её успе­хи вос­хо­дят от неё к нам. [2] Исхо­дя из это­го, насто­я­щим при­ка­за­ни­ем мы поста­нов­ля­ем, что вам сле­ду­ет иссле­до­вать построй­ки рим­ско­го горо­да и опре­де­лить, соот­вет­ст­ву­ет ли резуль­тат работы затра­там, и если будет уста­нов­ле­но, что у кого-то оста­ют­ся день­ги, кото­рые не были израс­хо­до­ва­ны на построй­ки, то, взыс­кав их, воз­вра­тить на пред­на­зна­чен­ное дело. Тща­тель­но изу­чив эти сче­та, пред­ставь­те нам самый досто­вер­ный отчёт, чтобы мы виде­ли, соот­вет­ст­ву­е­те ли вы наше­му реше­нию, кото­рым вы были избра­ны для уста­нов­ле­ния исти­ны. Ибо мы пола­га­ем, что никто не захо­чет обма­ны­вать­ся нашей щед­ро­стью, когда мы рас­судим, что в таком деле он может запла­тить и из соб­ст­вен­ных средств. [3] Даже стран­ст­ву­ю­щие по возду­ху пти­цы любят свои гнёзда; бро­дя­чие зве­ри спе­шат к порос­шим тер­ни­стым кустар­ни­ком лого­вам; достав­ля­ю­щие наслаж­де­ние рыбы, пере­се­кая вод­ные про­сто­ры, в неуто­ми­мом поис­ке нахо­дят свои пеще­ры, и все живот­ные стре­мят­ся как мож­но доль­ше оста­вать­ся там, где, как они зна­ют, могут най­ти убе­жи­ще. Что же мы долж­ны ска­зать о Риме, кото­рый тем более подо­ба­ет любить его соб­ст­вен­ным⁷² детям?

[1] Сла­ва королев­ской щед­ро­сти явля­ет­ся проч­ной, когда снис­хо­ди­тель­ность к кому-либо соот­вет­ст­ву­ет мне­нию о нём, и слу­чай не осме­ли­ва­ет­ся при­пи­сать себе то, что удер­жи­ва­ет в рав­но­ве­сии стрел­ка весов хоро­ше­го рас­пре­де­ле­ния, посколь­ку там, где долж­но­сти при­во­дят­ся в соот­вет­ст­вие заслу­гам, ничто не долж­но оста­вать­ся неопре­де­лён­ным. Ибо не о неопыт­ных мы выно­сим суж­де­ние, но о людях все­сто­ронне испы­тан­ных. [2] Снис­кав похва­лу, ты раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми отто­чил свой талант на осел­ке уча­стия в судах; взрас­тил крас­но­ре­чие веде­ни­ем судеб­ных дел; испы­тал, сколь слад­кие пло­ды при­но­сит пре­дан­ность, так что она даже пле­ня­ет серд­ца пра­ви­те­лей. Эти каче­ства усмот­ре­ла в тебе наша инту­и­ция, этот испы­та­тель доб­ро­де­те­лей; этим бла­го­при­ят­ным мне­ни­ем о себе ты заслу­жил наше рас­по­ло­же­ние, так что ты, кото­рый до сих пор доб­ро­со­вест­но вёл част­ные дела, пока­зал себя достой­ным взять­ся за дела государ­ст­вен­ные. [3] Итак, при­ми под­ле­жа­щие рас­смот­ре­нию дела наше­го фис­ка, сле­дуя в поль­зо­ва­нии при­ви­ле­ги­я­ми сво­ей долж­но­сти при­ме­ру пред­ше­ст­вен­ни­ков. Поэто­му, как чело­век уме­рен­ный, таким обра­зом шест­вуй по сре­дин­но­му пути спра­вед­ли­во­сти, чтобы ни на неви­нов­ных не взва­лить лож­ные обви­не­ния, ни изба­вить от бре­ме­ни удер­жи­вае­мых спра­вед­ли­вы­ми жало­ба­ми. Ибо мы счи­та­ем истин­ной при­бы­лью то, что полу­ча­ем с помо­щью чест­но­сти. Поэто­му мы спро­сим не о том, сколь­ко раз ты одер­жал победу, но о том, каким обра­зом ты победил. [4] Желая нам понра­вить­ся, стре­мись к бес­при­страст­но­сти; доби­вай­ся побед не бла­го­да­ря нашей вла­сти, но по зако­ну, когда для фис­ка более похваль­но про­иг­рать, если спра­вед­ли­вость не на его сто­роне. Ибо если побеж­да­ет вла­ды­ка, появ­ля­ет­ся зло­ба из-за при­тес­не­ния; в спра­вед­ли­вость же верит­ся, если про­си­те­лю уда­лось одер­жать верх. Поэто­му мы гово­рим о делах, несу­щих нема­лый риск, так как наша доб­рая сла­ва воз­рас­та­ет тогда, когда лиша­ет себя неспра­вед­ли­вой выго­ды. По этой при­чине пусть ино­гда дело будет неудач­ным для фис­ка, чтобы государь пока­зал себя доб­рым. Мы, дей­ст­ви­тель­но, с боль­шей выго­дой про­иг­ра­ем, чем если одер­жим победу неспра­вед­ли­во.

[1] Забо­те вер­хов­ной королев­ской вла­сти под­ле­жит сохра­не­ние все­об­ще­го согла­сия, посколь­ку ведёт к сла­ве пра­ви­те­ля, если мир любим все­ми. Ибо что про­сла­вит нас луч­ше, чем мир­ный народ, еди­но­душ­ный сенат и всё государ­ство, обле­чён­ное в чест­ность наших нра­вов? [2] Поэто­му насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем мы поста­нов­ля­ем, чтобы вели­ко­леп­ные мужи и пат­ри­ции Фест⁷⁶ и Сим­мах⁷⁷ предъ­яви­ли в ваш суд те иски, кото­рые, как они гово­рят, у них име­ют­ся про­тив сия­тель­но­го мужа и пат­ри­ция Пав­ли­на⁷⁸. Когда они закон­ным обра­зом будут при­ня­ты и, если поз­во­ля­ет пра­во­по­рядок, рас­смот­ре­ны, пусть тогда пат­ри­ций Пав­лин в свою оче­редь предъ­явит всё, что у него име­ет­ся в своё оправ­да­ние про­тив выше­упо­мя­ну­тых вели­ко­леп­ных мужей. И мы не жела­ем откла­ды­вать выне­се­ние в отно­ше­нии него реше­ния, посколь­ку хоте­ли бы, чтобы всё меж­ду ними было реше­но и не оста­ва­лось ниче­го ино­го, кро­ме дол­га при­вя­зан­но­сти. [3] Поэто­му имей­те в виду, что вы избра­ны арбит­ра­ми⁷⁹ в столь важ­ном деле; при­ми­те во вни­ма­ние, что наши ожи­да­ния тре­бу­ют спра­вед­ли­во­го пра­во­судия; вы при­не­сё­те обиль­ные пло­ды бла­го­дар­но­сти, если дан­ное судеб­ное раз­би­ра­тель­ство дока­жет, что те, кого сочли достой­ны­ми, соот­вет­ст­ву­ют такой оцен­ке. Ибо сле­ду­ет про­яв­лять осо­бую заботу о таких мужах, кото­рые могут дать нагляд­ный при­мер мень­шим. Ведь тот, кто не в состо­я­нии покон­чить с тяж­бой меж­ду выс­ши­ми мужа­ми, несо­мнен­но, поз­во­ля­ет осталь­ным это­му под­ра­жать.

[1] Гóтов ско­рее сле­ду­ет изве­щать о сра­же­ни­ях, чем при­зы­вать к ним, посколь­ку стя­жать похва­лу для воин­ст­вен­но­го наро­да – в радость; ведь не укло­ня­ет­ся от труд­но­стей тот, кто жаж­дет сла­вы за свою доб­лесть. И пото­му, с Божьей помо­щью – в чём при­чи­на вся­че­ско­го пре­успе­я­ния, – мы поста­но­ви­ли ради обще­го бла­га напра­вить вой­ско в Гал­лию⁸⁰, чтобы и вы мог­ли иметь повод про­явить себя, и нам было бы оче­вид­но, что мы воз­на­граж­да­ем за заслу­ги. Ибо в спо­кой­ные вре­ме­на пря­чет­ся достой­ное похва­лы муже­ство и, пока нет воз­мож­но­сти про­явить себя, сия­ние заслуг оста­ёт­ся скры­тым. [2] И поэто­му мы поза­бо­ти­лись дове­сти до вас через наше­го сай­о­на Нан­ду­и­на⁸¹, чтобы в вось­мой день до сле­дую­щих июль­ских календ вы высту­пи­ли в поход во имя Божие по при­ня­то­му обы­чаю, в доста­точ­ной мере снаб­жён­ные ору­жи­ем, лошадь­ми и всем необ­хо­ди­мым, и все­ми спо­со­ба­ми при Божьем покро­ви­тель­стве пока­за­ли, насколь­ко⁸² вам свой­ст­вен­на доб­лесть ваших роди­те­лей, и успеш­но испол­ни­ли наше при­ка­за­ние. [3] При­веди­те ваших юно­шей к нау­ке Мар­са и пусть под вашим води­тель­ст­вом они увидят, чтó им сле­ду­ет стре­мить­ся пере­дать потом­кам. Ибо то, что не усво­е­но в моло­до­сти, оста­ёт­ся неиз­вест­ным и в зре­лом воз­расте. Сами хищ­ные пти­цы, чьё про­пи­та­ние все­гда состав­ля­ет добы­ча, вытал­ки­ва­ют из гнёзд сво­их птен­цов, юных и ещё сла­бых, чтобы те не при­вык­ли к рас­слаб­ля­ю­щей празд­но­сти; под­тал­ки­вая кры­лья­ми замеш­кав­ших­ся, они вынуж­да­ют неж­ных птен­цов к полё­ту, чтобы те ста­ли таки­ми, каки­ми жела­ет их видеть мате­рин­ская пре­дан­ность. Вы же, вооду­шев­ля­е­мые при­ро­дой и под­стре­кае­мые любо­вью к сла­ве, поста­рай­тесь оста­вить таких сыно­вей, каких, как вы зна­е­те, име­ли ваши отцы.

[1] Нет ника­кой поль­зы укреп­лять вещь при её созда­нии, если необ­ду­ман­ное поль­зо­ва­ние будет спо­соб­но раз­ру­шить создан­ное; ибо то проч­но и дол­го­веч­но, что бла­го­ра­зум­но нача­то и забот­ли­во сохра­не­но. И пото­му сле­ду­ет при­ла­гать бо́льшую осмот­ри­тель­ность при сохра­не­нии вещей, чем при их созда­нии, посколь­ку заду­ман­ное заслу­жи­ва­ет похваль­но­го отзы­ва в нача­ле, но сохра­не­ние поз­во­ля­ет достичь⁸⁴ слав­но­го завер­ше­ния. [2] Неко­то­рое вре­мя назад ради сохра­не­ния стен горо­да Рима, кото­рый все­гда будет окру­жён неустан­но при­ла­гае­мым нами ста­ра­ни­ем, нами был отдан при­каз отре­мон­ти­ро­вать за счёт выде­лен­ных для это­го средств склад Лици­ния, чтобы он еже­год­но постав­лял 25 тысяч кир­пи­чей; это так­же отно­сит­ся к при­мы­каю­щим к нему скла­дам, кото­рые издав­на нахо­ди­лись в этой мест­но­сти и кото­рые, как сооб­ща­ет­ся, в насто­я­щее вре­мя при­сво­е­ны в резуль­та­те неза­кон­но­го захва­та раз­лич­ны­ми лица­ми. [3] Итак, ты без про­мед­ле­ния заста­вишь воз­вра­тить­ся к вне­се­нию уста­нов­лен­но­го коли­че­ства, посколь­ку, хотя наши при­ка­зы из-за ува­же­ния к ним ни в коем слу­чае не долж­ны нару­шать­ся, мы всё же осо­бен­но жела­ем соблюде­ния тех, бла­го­да­ря кото­рым укра­ша­ет­ся облик горо­да. Ибо кто усо­мнит­ся в том, что бла­го­да­ря этой пред­у­смот­ри­тель­но­сти сохра­не­ны уди­ви­тель­ные зда­ния и отде­лан­ные нави­саю­щей камен­ной клад­кой сво­ды защи­ще­ны чере­пич­ной кров­лей? Поэто­му заслу­жен­но обя­за­ны нам сво­ей похва­лой древ­ние прин­цеп­сы, чьим уже потуск­нев­шим от немощ­ной ста­ро­сти построй­кам мы даро­ва­ли про­дол­жи­тель­ней­шую юность, так что они вос­си­я­ли сво­ей преж­ней моло­до­стью.

[1] Него­же, чтобы осла­бе­ва­ла уве­рен­ность в преж­нем бла­го­де­я­нии у тех, кому по нашей щед­ро­сти подо­ба­ет чаще ока­зы­вать и дру­гие. Но как не заслу­жи­ва­ет быть отме­нён­ным то, что мы одна­жды под­твер­ди­ли наве­ки, так и те, кто уме­рен­ны­ми прось­ба­ми добил­ся нашей щед­ро­сти, не долж­ны с неуме­рен­ной само­на­де­ян­но­стью пре­сту­пать пре­де­лы наших бла­го­де­я­ний. [2] Поэто­му, посколь­ку ува­же­ние к рели­ги­оз­но­му усер­дию напом­ни­ло нам о том, что неко­гда пре­до­став­лен­ное нами церк­ви досто­по­чтен­но­го мужа епи­ско­па Унс­ци­лы⁸⁶ долж­но, как мы реши­ли, оста­вать­ся в силе навеч­но, теперь мы так­же пола­га­ем необ­хо­ди­мым напом­нить Тво­е­му Сия­тель­но­му Вели­ко­ле­пию, как⁸⁷ дол­го выше­упо­мя­ну­тая цер­ковь не испы­ты­ва­ла бре­ме­ни допол­ни­тель­ных нало­гов на зда­ния титу­ляр­ных церк­вей в той сум­ме, от кото­рой была посто­ян­но осво­бож­де­на со вре­мён вели­ко­леп­но­го мужа пат­ри­ция Кас­си­о­до­ра⁸⁸, извест­но­го сво­ей без­упреч­ной пре­дан­но­стью нам и чест­но­стью. [3] Пусть же то иму­ще­ство⁸⁹, кото­рое со вре­ме­ни бла­го­де­я­ния было пере­да­но нашей церк­ви каки­ми-либо лица­ми, позна­ет общее для всех вла­дель­цев бре­мя упла­ты и под­верг­нет­ся испол­не­нию тем, чьим ста­ло пра­во соб­ст­вен­но­сти. В про­тив­ном слу­чае не может быть нам при­ят­но обо­га­ще­ние того, кто нажи­ва­ет­ся⁹⁰ на убыт­ках фис­ка. Пусть вла­де­лец удо­вле­тво­рит­ся при­бы­лью от аренд­ной пла­ты; нало­ги при­над­ле­жат тому, что обла­чен в пор­фи­ру, а не в обыч­ный плащ. При­быль вме­сте с нена­ви­стью опас­на; насколь­ко луч­ше всё делать уме­рен­но, в чём никто не осме­лит­ся обви­нить!

[1] Если посред­ст­вом зако­на мы смяг­ча­ем нра­вы чуже­зем­ных наро­дов, если всё, что союз­но с Ита­ли­ей, под­чи­ня­ет­ся рим­ско­му пра­ву, то насколь­ко более при­ста­ло само­му сре­дото­чию граж­дан­ской гар­мо­нии⁹² про­яв­лять боль­ше ува­же­ния к зако­нам, чтобы посред­ст­вом при­ме­ра уме­рен­но­сти вос­си­ял авто­ри­тет долж­но­стей? Ибо где искать дух уме­рен­но­сти, если пат­ри­ции запят­на­ны наси­ли­ем? [2] Из про­ше­ния людей из пар­тии Зелё­ных – посколь­ку они реши­ли явить­ся к наше­му дво­ру, про­ся обыч­ной помо­щи – нам ста­ло извест­но, что они пре­тер­пе­ли жесто­кие напа­де­ния со сто­ро­ны пат­ри­ция Тео­до­ра⁹³ и сия­тель­но­го мужа кон­су­ла Инпор­ту­на⁹⁴, в резуль­та­те чего один из них опла­ки­ва­ет­ся как мёрт­вый. [3] Если это дей­ст­ви­тель­но так, то мы потря­се­ны жесто­ко­стью соде­ян­но­го, тем, что воору­жён­ная ярость пре­сле­ду­ет без­обид­ный народ, кото­рый граж­дан­ская при­вя­зан­ность долж­на была бы леле­ять. Но посколь­ку поло­же­ние про­стых людей спра­вед­ли­во взы­ва­ет к помо­щи пра­ви­те­ля, насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем мы реши­ли понудить выше­упо­мя­ну­тых сия­тель­ных мужей, чтобы по тво­е­му насто­я­нию они не замед­ли­ли отпра­вить долж­ным обра­зом подучен­ных лиц на суд сия­тель­ных мужей Цели­а­на⁹⁵ и Ага­пи­та⁹⁶, чьё тща­тель­ное рас­сле­до­ва­ние завер­ши­лось бы⁹⁷ закон­ным при­го­во­ром. [4] Но чтобы вели­ко­леп­ных мужей не оскорб­ля­ла слу­чай­ная бол­тов­ня чер­ни, сле­ду­ет дать опре­де­ле­ние такой дер­зо­сти. Пусть будет при­вле­чён к ответ­ст­вен­но­сти вся­кий, кто похо­дя нанёс дерз­кую обиду почтен­ней­ше­му сена­то­ру, и когда дол­жен был ото­звать­ся о нём хоро­шо, поже­лал выска­зать­ся дур­но. [5] Кто же ищет в пуб­лич­ных зре­ли­щах стро­гих нра­вов? Като­ны не соби­ра­ют­ся в цир­ке. Всё, что там гово­рит­ся радую­щим­ся наро­дом, не долж­но счи­тать­ся оскорб­ле­ни­ем. В этом месте озор­ство нахо­дит­ся под защи­той. Если их бол­тов­ня вос­при­ни­ма­ет­ся тер­пе­ли­во, то ока­зы­ва­ет­ся даже укра­ше­ни­ем самих госуда­рей. Пусть, по край­ней мере, отве­тят нам те, кто охва­чен таким рве­ни­ем: если они жела­ют себе спо­кой­ных про­тив­ни­ков, то, конеч­но, хотят, чтобы те были победи­те­ля­ми, посколь­ку при­ни­ма­ют­ся за оскорб­ле­ния тогда, когда крас­не­ют из-за позор­но­го пора­же­ния. Так поче­му же они пред­по­чи­та­ют гне­вать­ся на то, чего, как они несо­мнен­но зна­ют, жела­ли сами?

[1] Достой­ным делом явля­ет­ся город­ское стро­и­тель­ство, в кото­ром про­яв­ля­ет себя королев­ская забота, посколь­ку сла­ва любой эпо­хи – вос­ста­нов­ле­ние древ­них горо­дов, когда и укра­ше­ния мир­но­го вре­ме­ни при­об­ре­та­ют­ся⁹⁸, и пред­у­смат­ри­ва­ют­ся необ­хо­ди­мые меры на слу­чай вой­ны. [2] И пото­му насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем мы пред­пи­сы­ва­ем на буду­щее, чтобы, если кто име­ет на сво­их полях вся­ко­го рода кам­ни, при­год­ные для укреп­ле­ния стен, пусть отдаст их доб­ро­воль­но и без како­го-либо про­мед­ле­ния, пото­му что намно­го вер­нее будет вла­деть ими тогда, когда этим при­не­сёт поль­зу сво­е­му горо­ду. [3] В самом деле, что может быть при­ят­нее, чем видеть, как воз­рас­та­ет обще­ст­вен­ное бла­го­устрой­ство там, где поль­за каж­до­го заклю­ча­ет­ся во все­об­щем досто­я­нии? И пус­кай отда­ёт­ся мало­цен­ное – оно обер­нёт­ся для сво­их пода­те­лей вели­кой выго­дой, ведь по боль­шей части отда­ёт­ся то, что при­ни­ма­ет­ся для боль­шей поль­зы; и часто чело­век извле­ка­ет свою при­быль, когда по необ­хо­ди­мо­сти вынуж­ден про­явить щед­рость в соот­вет­ст­вии с харак­те­ром обсто­я­тельств.

[1] Нет сомне­ний в том, что ко бла­гу государ­ства отно­сит­ся под­дер­жа­ние поч­то­вой служ­бы, бла­го­да­ря кото­рой обес­пе­чи­ва­ет­ся ско­рей­шее испол­не­ние наших рас­по­ря­же­ний. И пото­му это­му столь нуж­но­му делу сле­ду­ет уде­лять повы­шен­ное вни­ма­ние, чтобы лоша­ди, кото­рые долж­ны быть гото­вы в любое вре­мя высту­пить в путь, не зачах­ли от постыд­но­го исто­ще­ния, чтобы, изго­ло­дав­шись и осла­бев, не пали они преж­девре­мен­но от напря­же­ния, и не начал ста­но­вить­ся уто­ми­тель­ным путь, устро­ен­ный, как извест­но, для быст­рой езды. [2] По этой при­чине пусть Ваша Пре­дан­ность, побуж­дён­ная насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем, вернёт поч­то­вым стан­ци­ям преж­де пред­на­зна­чен­ные для поч­то­вых лоша­дей участ­ки земель, истре­бо­вав их у нынеш­не­го вла­дель­ца, чтобы при этом и ему¹⁰¹ из-за мало­го раз­ме­ра утра­чен­но­го не было при­чи­не­но¹⁰² ника­ко­го ущер­ба, и тем было доста­точ­но вновь обре­тён­но­го.

[1] Душу нашу, отцы-сена­то­ры, горя­чо пре­дан­ную заботам о государ­стве и вни­ма­тель­но следя­щую за замыс­ла­ми раз­лич­ных пле­мён, часто тре­во­жат жало­бы наро­да, порож­дён­ные мало­зна­чи­тель­ны­ми при­чи­на­ми, но вле­ку­щие тяж­кие послед­ст­вия. Ибо горь­ко пла­чет она отто­го, что из-за удо­воль­ст­вия зре­лищ дело дохо­дит до вели­чай­шей опас­но­сти, так что, отча­ян­но поправ поло­же­ния зако­нов, воору­жён­ная ярость раба пре­сле­ду­ет неви­нов­ных, и то, что наше чело­ве­ко­лю­бие пре­до­ста­ви­ло им ради весе­лья, заслу­жи­ваю­щая нака­за­ния дер­зость обра­ти­ла в печаль. Мы обузды­ва­ем это обыч­ной пред­у­смот­ри­тель­но­стью нашей крото­сти, чтобы, мало-пома­лу спус­кая с рук, не ока­зать­ся вынуж­ден­ны­ми карать более тяж­кие про­ступ­ки. В самом деле, доб­ро­му госуда­рю при­су­ще желать не столь­ко нака­зы­вать за про­ступ­ки, сколь­ко пре­се­кать их, чтобы его не сочли ни чрез­мер­но суро­вым за нака­за­ние, ни бес­печ­ным за вялость дей­ст­вий. [2] И пото­му насто­я­щим опре­де­ле­ни­ем мы пред­пи­сы­ва­ем, что если слу­га како­го-либо сена­то­ра вдруг будет заме­шан в убий­стве сво­бод­но­рож­ден­но­го чело­ве­ка, пусть этот сена­тор пре­даст напа­дав­ше­го в руки зако­на, чтобы по обсуж­де­нии обсто­я­тельств соде­ян­но­го был выне­сен име­ю­щий закон­ную силу при­го­вор. Если же гос­по­дин зло­умыш­лен­но замед­лит пред­ста­вить суду обви­ня­е­мо­го в столь серь­ёз­ном пре­ступ­ле­нии, пусть зна­ет, что будет оштра­фо­ван на десять фун­тов золота и, что гораздо тяже­лее, под­верг­нет­ся опас­но­сти наше­го недо­воль­ства. [3] Но чтобы урав­но­ве­сить ува­же­ние друг к дру­гу и соче­тать при­вле­ка­тель­ную при­вет­ли­вость с исправ­ле­ни­ем нра­вов, мы адре­со­ва­ли наро­ду наши настав­ле­ния, кото­рые охот­но согла­ша­ем­ся вам открыть, чтобы, обду­мав оба при­ка­за­ния, граж­дане вос­ста­но­ви­ли нару­шен­ное согла­сие. Поэто­му мы нико­го не лиша­ем радо­сти зре­лищ, но в заро­ды­ше выры­ва­ем семе­на раздо­ра. [4] Итак, пусть будет раз­ни­ца меж­ду вашим вели­чи­ем и нра­ва­ми про­сто­люди­нов; избе­гай­те таких слуг, кото­рые были бы при­спеш­ни­ка­ми без­за­ко­ния и, пола­га­ясь на вашу любовь, при­пи­сы­ва­ли бы вам то, в чем про­ви­ни­лись, а желая выка­зать своё без­рас­суд­ство, стре­ми­лись бы вовлечь в него ваше почтен­ное имя. Ведь вы, кому все­гда подо­ба­ет серь­ёз­ность, не долж­ны суро­во пре­сле­до­вать пустые сло­ва наро­да. Если слу­чай­но допу­ще­но то, что заслу­жи­ва­ет нака­за­ния, пусть будет изве­щён об этом пре­фект горо­да, чтобы про­вин­ность пре­сле­до­ва­лась по зако­ну, а не свое­воль­ным наси­ли­ем. Ибо чем отли­ча­ет­ся от пре­гре­шаю­ще­го тот, кто рас­счи­ты­ва­ет ото­мстить, выхо­дя за рам­ки допу­сти­мо­го? Не тре­бу­ет рас­ка­я­ния месть граж­да­ни­на, совер­шён­ная по зако­ну, и счи­та­ет­ся в выс­шей сте­пе­ни тор­же­ст­ву­ю­щим над повер­жен­ным обид­чи­ком тот, кого судья объ­явил победи­те­лем. [5] Даже меж­ду про­тив­ни­ка­ми, как вы зна­е­те, не было рань­ше воору­жён­ных столк­но­ве­ний, но вся­кая пыл­кая напря­жён­ность раз­ре­ша­лась кула­ка­ми (pug­nis), отсюда и полу­чи­ла назва­ние бит­ва (pug­na)¹⁰³. Впо­след­ст­вии Бел (Be­lus) пер­вым изгото­вил желез­ный меч, и от него, как пред­став­ля­ет­ся, ста­ла име­но­вать­ся вой­на (bel­lum)¹⁰⁴. Ужас­ный замы­сел, жесто­кое сред­ство, зве­ри­ное состя­за­ние. Ведь если сна­ча­ла это и дава­ло воз­мож­ность лег­ко победить без­оруж­но­го, одна­ко долж­но быть отне­се­но к пре­ступ­ле­нию, посколь­ку впо­след­ст­вии мог­ло при­ве­сти к гибе­ли потом­ков. Поэто­му не поз­во­ляй­те сво­им слу­гам совер­шать про­тив граж­дан то, в чём до сих пор сле­ду­ет обви­нять вра­гов.

[1] Мы жела­ем, чтобы зре­ли­ща дари­ли наро­ду удо­воль­ст­вие и радость, и не долж­но раз­жи­гать гне­ва то, что, как извест­но, устро­е­но для отдох­но­ве­ния души. Ибо мы затем берём на себя бре­мя столь­ких затрат, чтобы ваши сход­ки были укра­ше­ни­ем мира, а не пово­дом для шум­ных раздо­ров. Отринь­те чуже­зем­ные нра­вы; пусть будет рим­ским голос наро­да, слы­шать кото­рый достав­ля­ло бы удо­воль­ст­вие. Не порож­да­ют радо­сти бранч­ли­вые кри­ки и не весе­льем они порож­де­ны. Про­изо­шло имен­но то, за что вы осуж­да­ли ино­зем­цев; не пус­кай­тесь же в буй­ные скло­ки, от кото­рых, как вы види­те, отка­за­лись дру­гие. [2] И пото­му, изда­вая эдикт, мы опре­де­ля­ем: если кто-нибудь осме­лит­ся голо­слов­но выска­зать гнус­ные оскорб­ле­ния в отно­ше­нии како­го-либо сена­то­ра, пусть зна­ет, что в соот­вет­ст­вии с зако­ном он будет допро­шен пре­фек­том горо­да и по выяс­не­нии харак­те­ра соде­ян­но­го услы­шит выне­сен­ный по зако­ну при­го­вор. [3] Но чтобы пол­но­стью иско­ре­нить вся­кое семя раздо­ра, мы пред­пи­сы­ва­ем, чтобы пан­то­ми­мы зани­ма­лись сво­им ремеслом в зара­нее опре­де­лён­ных местах, к чему вас смо­жет под­гото­вить дан­ное пре­фек­ту горо­да пред­пи­са­ние. Всё это пред­при­ня­то для того, чтобы вы со спо­кой­ной душой участ­во­ва­ли в уве­се­ле­ни­ях горо­да. Ибо нет ниче­го, чего бы мы жела­ли более рев­ност­но, чем то, чтобы вы соблюда­ли пра­ви­ла поведе­ния ваших пред­ков, и всё заслу­жи­ваю­щее похва­лы, что вы все­гда име­ли издрев­ле, ещё боль­ше при­умно­жи­лось при нашем прав­ле­нии. [4] Ведь у вас в обы­чае напол­нять воздух слад­ко­звуч­ны­ми воз­гла­са­ми, спле­таю­щи­ми­ся воеди­но, что при­ят­но услы­шать и диким зве­рям; изда­вае­мые вами воз­гла­сы бла­го­звуч­нее орга­на и, подоб­но гар­мо­нии кифа­ры, отзы­ва­ет­ся на них вогну­тая полость теат­ра, так что вся­кий может при­нять это ско­рее за зву­ки натя­ну­тых струн, неже­ли за кри­ки. Да раз­ве допу­сти­мы сре­ди это­го ссо­ры и жар­кие стыч­ки? Воз­ве­се­лив­шись, отка­жи­тесь от неистов­ства, воз­ра­до­вав­шись, сде­лай­те невоз­мож­ным гнев. Ибо могут смяг­чить­ся и души дру­гих, когда они с удо­воль­ст­ви­ем слу­ша­ют ваши руко­плес­ка­ния.

[1] Пра­ви­те­лю это­го осо­бен­но­го горо­да подо­ба­ет быть хра­ни­те­лем мира. Ибо от кого сле­ду­ет ожи­дать луч­ше­го руко­вод­ства, чем от того, кому мог быть вве­рен Рим? Ведь эта мать всех досто­инств раду­ет­ся, что ею пра­вят пре­ис­пол­нен­ные доб­ро­де­те­лей мужи. И пото­му тебе сле­ду­ет сде­лать души подан­ных рав­ны­ми перед тво­им высо­ким поло­же­ни­ем, чтобы то, что ты стя­жал бла­го­да­ря нашим мило­стям, счи­та­лось обре­тён­ным бла­го­да­ря тво­им заслу­гам. Тебе подо­ба­ет быть бди­тель­ным, чтобы во вре­мя зре­лищ не воз­ни­ка­ло ника­ких пово­дов для вол­не­ний, посколь­ку твоё про­слав­ле­ние – спо­кой­ный народ. Пусть будет сдер­жа­на при­выч­ка насме­хать­ся, чтобы сво­бо­да не утра­ти­ла бла­го­при­стой­ной воль­но­сти, а нрав­ст­вен­ность не испы­ты­ва­ла недо­стат­ка в дис­ци­плине. [2] Поэто­му, подоб­но тому, как сво­и­ми инструк­ци­я­ми мы наста­ви­ли высо­чай­шее сосло­вие и поста­но­ви­ли пре­до­сте­речь про­стой народ, мы так­же опре­де­ля­ем соблюдать Тво­е­му Вели­чию, чтобы, если кто-либо нане­сёт оскорб­ле­ние сена­то­ру, пусть без­рас­суд­ная бол­тов­ня будет тот­час же нака­за­на по всей стро­го­сти зако­на. Если же сена­тор, поза­быв о граж­дан­ском согла­сии, без­за­кон­ны­ми побо­я­ми заста­вит стра­дать любо­го сво­бод­но­рож­ден­но­го чело­ве­ка, пусть немед­лен­но по пере­да­че доне­се­ния будет осуж­ден и под­верг­нет­ся штра­фу Нашей Веч­но­сти. [3] Пусть же никто не забы­ва­ет о том, что сле­ду­ет так разде­лять страсть к зре­ли­щам и при­вер­жен­ность пар­ти­ям, чтобы в оте­че­стве цари­ло согла­сие, и не для того устра­и­ва­ют­ся им в удо­воль­ст­вие состя­за­ния, чтобы потом кло­котал враж­деб­ный гнев. Но чтобы в даль­ней­шем не мог­ло вновь воз­ник­нуть ника­ких ярост­ных спо­ров, пусть Элла­дий¹⁰⁶, желая доста­вить удо­воль­ст­вие наро­ду, вый­дет наряду с дру­ги­ми пан­то­ми­ма­ми пар­тий, полу­чая месяч­ное жало­ва­нье наравне с ними. [4] Что же каса­ет­ся при­чи­ны воз­ник­но­ве­ния сре­ди них частых бес­по­ряд­ков, насто­я­щим рас­по­ря­же­ни­ем мы опре­де­ля­ем, чтобы поклон­ни­кам Элла­дия, кото­ро­му мы при­ка­за­ли высту­пать наряду с дру­ги­ми без при­стра­стия к одной из пар­тий, была пре­до­став­ле­на сво­бод­ная воз­мож­ность смот­реть на него с тех мест, кото­рые они сами выбе­рут. Если же их пере­мен­чи­вое настро­е­ние скло­нит­ся к пар­тии одно­го цве­та, пусть народ про­яв­ля­ет свою при­вер­жен­ность – как в цир­ке, так и в теат­ре – той пар­тии, кото­рая ему нра­вит­ся, а тот, кто про­явит дерз­кое свое­во­лие, будет осуж­ден за то, что сам искал запре­щён­но­го раздо­ра.

[1] Одна­жды выне­сен­ное суж­де­ние Нашей Без­мя­теж­но­сти не может быть поко­леб­ле­но и того, что было уста­нов­ле­но пред­у­смот­ри­тель­ным рас­по­ря­же­ни­ем, не изме­нит слу­чай­ное мошен­ни­че­ство. Ведь мы пом­ним, что недав­но дали мужам-пат­ри­ци­ям Аль­би­ну¹⁰⁸ и Ави­е­ну¹⁰⁹ ука­за­ние¹¹⁰ избрать пан­то­ми­ма пар­тии Зелё­ных, кото­рый наи­бо­лее под­хо­дил бы для пред­став­ле­ний, о выпол­не­нии чего они уве­до­ми­ли нас сво­им доне­се­ни­ем. [2] И поэто­му теперь насто­я­щим пове­ле­ни­ем мы поста­нов­ля­ем, чтобы тому, кого, как будет извест­но, выбра­ли выше­упо­мя­ну­тые вели­ко­леп­ные мужи, вы выпла­чи­ва­ли без каких-либо выче­тов обыч­ное месяч­ное жало­ва­нье пар­тии Зелё­ных, чтобы то, что наша пред­у­смот­ри­тель­ность уста­но­ви­ла ради иско­ре­не­ния бес­по­ряд­ков, ста­ло пово­дом не для мяте­жа, но для спо­кой­ст­вия.

[1] Уро­жай зер­на дол­жен преж­де все­го пой­ти на поль­зу той про­вин­ции, в кото­рой уро­дил­ся, посколь­ку спра­вед­ли­вее, чтобы её пло­до­ро­дие слу­жи­ло мест­ным жите­лям, неже­ли чуже­зем­ным тор­гов­цам, чья жад­ность¹¹² её исто­ща­ет. Ведь для чужих кра­ёв долж­но употреб­лять­ся то, что оста­ёт­ся в избыт­ке, и об ино­зем­цах сле­ду­ет думать тогда, когда будет при­па­се­но коли­че­ство, необ­хо­ди­мое для соб­ст­вен­ных нужд. [2] И поэто­му пусть Твоё Сия­тель­ное Вели­ко­ле­пие пред­у­предит тех, кто по отдель­ным местам осу­ществля­ет над­зор за побе­ре­жьем, чтобы никто не нагру­жал зер­ном направ­ля­ю­щи­е­ся к чужим бере­гам ино­зем­ные суда, преж­де чем запа­сы для обще­ст­вен­ных рас­хо­дов смо­гут достичь желае­мо­го изоби­лия.

[1] Посколь­ку засу­ха нынеш­не­го года, обыч­но сви­реп­ст­ву­ю­щая в дан­ной мест­но­сти в опре­де­лён­ные сезо­ны, не столь­ко поро­ди­ла, сколь­ко изверг­ла недо­но­шен­ным пло­дом из затвер­дев­ше­го от чрез­мер­но­го зноя зем­но­го чре­ва недо­зрев­ший уро­жай, сей­час с ещё боль­шим усер­ди­ем сле­ду­ет истре­бо­вать то, чего обыч­но ожи­да­ют даже во вре­ме­на изоби­лия. [2] И поэто­му мы крайне обес­по­ко­е­ны тем, что зер­но для обще­ст­вен­ных нужд, кото­рое ваш кан­цел­ля­рий обыч­но¹¹⁴ отправ­ля­ет с бере­гов Калаб­рии и Апу­лии в лет­нее вре­мя, не при­бы­ло и осе­нью, когда пово­рот всту­паю­ще­го в южные созвездия солн­ца, соблюдая меру при­род­но­го дви­же­ния, сме­ше­ни­ем масс возду­ха вновь про­буж­да­ет бури и нена­стья, что мож­но понять по самим меся­цам, полу­чив­шим свои име­на в соот­вет­ст­вии с чис­лом пред­сто­я­щих лив­ней¹¹⁵. Отче­го же такое про­мед­ле­ние? Поче­му при таком спо­кой­ст­вии ещё не были посла­ны быст­рые суда, хотя ясное рас­по­ло­же­ние немерк­ну­щих звёзд при­зы­ва­ет поспеш­но рас­пу­стить пару­са и уве­рен­ность в без­об­лач­ной пого­де не спо­соб­на устра­шить волю спе­ша­щих? [3] Или, быть может, несмот­ря на попу­т­ный южный ветер и помощь вёсел дви­же­ние кораб­лей по про­зрач­ным вол­нам ско­вы­ва­ют при­ле­пив­ши­е­ся к ним рыбы-при­ли­па­лы¹¹⁶? Или с такой же силой кили кораб­лей при­гвож­да­ют сво­и­ми губа­ми мол­люс­ки из Индий­ско­го моря, чьи неж­ные при­кос­но­ве­ния, как гово­рят, дер­жат так силь­но, что их не могут сдви­нуть с места бушу­ю­щие сти­хии¹¹⁷? Сто­ит оце­пе­нев­шее суд­но, окры­лён­ное разду­ваю­щи­ми­ся пару­са­ми, и, хотя бла­го­при­ят­ст­ву­ет ветер, нет ему пути: при­ко­ван­ное без яко­рей, свя­зан­ное без кана­тов, и удер­жи­ваю­щие его кро­хот­ные живот­ные ока­зы­ва­ют­ся силь­нее, чем спо­соб­ные при­ве­сти в дви­же­ние бла­го­при­ят­ные обсто­я­тель­ства. Таким обра­зом, хотя покор­ная вол­на мог­ла бы уско­рить его бег, при­гвож­дён­ный корабль зами­ра­ет над мор­ской пучи­ной и, без­мя­теж­но плы­ву­щий, уди­ви­тель­ным обра­зом удер­жи­ва­ет­ся на месте, в то вре­мя как вол­ны набе­га­ют на него бес­чис­лен­ны­ми поры­ва­ми. [4] Ска­жем, одна­ко, и о дру­гой поро­де рыб: быть может, моря­ки с выше­упо­мя­ну­тых кораб­лей надол­го оце­пе­не­ли от при­кос­но­ве­ния ска­та, кото­рым были пара­ли­зо­ва­ны руки нано­ся­щих удар, так как через ранив­шее его копьё он так пора­жа­ет руку прон­заю­ще­го, что¹¹⁸ часть живой пло­ти неме­ет и лиша­ет­ся спо­соб­но­сти дви­гать­ся и ощу­щать¹¹⁹. Мы верим, что такое мог­ло про­изой­ти с теми, кто утра­тил воз­мож­ность дви­гать­ся. Но в их слу­чае при­ли­па­лы – это непре­одо­ли­мая про­даж­ность, уку­сы мол­люс­ков – нена­сыт­ная алч­ность, скат – мошен­ни­че­ское при­твор­ство. Ибо они, охва­чен­ные пороч­ной стра­стью, сами допу­сти­ли про­мед­ле­ние, чтобы каза­лось, буд­то насту­пи­ли небла­го­при­ят­ные усло­вия. Поэто­му пусть Твоё Вели­чие, кото­ро­му подо­ба­ет в осо­бен­но­сти думать о таких вещах, как мож­но ско­рее испра­вит ситу­а­цию, чтобы не пока­за­лось, что нуж­да порож­де­на не столь­ко вре­мен­ным бес­пло­ди­ем, сколь­ко нера­де­ни­ем мате­ри.

[1] Та поль­за, кото­рую при­но­сят хоро­шие люди, долж­на обнов­лять­ся пре­ем­ст­вен­но­стью, чтобы остав­лен­ное нере­шён­ным дело не пре­тер­пе­ло ника­ко­го ущер­ба из-за неспо­соб­но­сти тех, кто ему слу­жит. И пото­му сво­им пове­ле­ни­ем мы назна­ча­ем тебя на место покой­но­го Бенедик­та¹²¹ в горо­де Педоне¹²², чтобы, управ­ляя всем с неусып­ной рас­по­ряди­тель­но­стью, ты заслу­жил пре­умно­же­ние нашей бла­го­дар­но­сти. Тебе же сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на то, что, посколь­ку мы стре­мим­ся вер­нуть полу­чен­ное живым, то не долж­ны забы­вать и пре­дан­но­сти мёрт­вых. [2] При­выч­ное нам бла­го­че­стие напо­ми­на­ет нам и о том, чтобы, посколь­ку нам не изме­ня­ет доб­рая память о про­явив­ших пре­дан­ность, ты потрудил­ся огра­дить достой­ной граж­дан опе­кой сыно­вей выше­упо­мя­ну­то­го покой­но­го Бенедик­та, кото­рый, как извест­но, пови­но­вал­ся нам с искрен­ней пре­дан­но­стью, в той мере, чтобы¹²³ они, под­дер­жан­ные при­ви­ле­ги­ей дан­ной защи­ты, радо­ва­лись тому, что отцов­ская служ­ба обес­пе­чи­ла им без­опас­ность. Итак, пусть пой­дет на поль­зу роду то, что мог­ло быть пре­до­став­ле­но бла­го­да­ря пре­дан­но­сти одно­го, посколь­ку нам подо­ба­ет уде­лять боль­ше, чем мы полу­чи­ли от наших слу­жи­те­лей. Здесь спра­вед­ли­вость не явля­ет­ся равен­ст­вом, но наша доля взве­ши­ва­ет­ся наи­бо­лее спра­вед­ли­вым обра­зом, когда боль­ше обре­ме­не­на при возда­я­нии.

[1] Как бы ни отвра­ща­ло слух пре­ступ­ле­ние чело­ве­ко­убий­ства и гла­за судей ни избе­га­ли обаг­рён­ных кро­вью рук, посколь­ку для доб­рых наме­ре­ний все­гда открыт более лёг­кий путь к мило­сер­дию, тем не менее сле­ду­ет взве­сить с точ­ки зре­ния спра­вед­ли­во­сти, из-за какой обиды пре­ступ­ле­ние ста­но­вит­ся неиз­беж­ным для любо­го, кто из-за бес­при­мер­но­го зло­по­лу­чия судь­бы будет про­клят все­ми, если сохра­нит себя неви­нов­ным. Ибо кто выне­сет необ­хо­ди­мость тащить в суд чело­ве­ка, пытав­ше­го­ся совер­шить наси­лие над пра­ва­ми супру­же­ства? [2] Диким живот­ным свой­ст­вен­но защи­щать свои брач­ные узы в бес­по­щад­ной борь­бе, так как всем живым суще­ствам враж­деб­но то, что осуж­да­ет­ся есте­ствен­ным зако­ном. Мы видим, как бык защи­ща­ет сво­их коров, сра­жа­ясь рога­ми, бара­ны за сво­их овец в бешен­стве бьют­ся голо­ва­ми, кони союз­ных с ними кобыл отста­и­ва­ют копы­та­ми и зуба­ми. Так за сво­их супруг отни­ма­ют жиз­ни те, кто не тро­нут робо­стью. [3] Как же может вытер­петь чело­век остав­лен­ное неот­мщён­ным пре­лю­бо­де­я­ние, оста­вив кото­рое без вни­ма­ния он сде­ла­ет извест­ным веч­ный свой позор? И пото­му, если в пред­став­лен­ном про­ше­нии ты нисколь­ко не укло­ня­ешь­ся от исти­ны и кро­вью застиг­ну­то­го с полич­ным пре­лю­бо­дея ты смыл пят­но с супру­же­ско­го ложа и не стре­мишь­ся скрыть под пред­ло­гом дела чести кро­во­жад­ный замы­сел, мы при­ка­зы­ваем воз­вра­тить тебя из ссыл­ки, к кото­рой ты был при­го­во­рён, посколь­ку для жена­то­го чело­ве­ка обна­жить меч ради люб­ви к цело­муд­рию – зна­чит не попи­рать зако­ны, но уста­нав­ли­вать их. [4] Если, одна­ко, появит­ся закон­ный обви­ни­тель, ты будешь допро­шен для выяс­не­ния харак­те­ра тво­е­го дея­ния, так как, если ты убил неви­нов­ных, то обви­не­ние лиша­ет­ся государ­ст­вен­ной суро­во­сти в том слу­чае, если ты, к несча­стью, раз­лу­чил смер­тью заклю­чён­ных в объ­я­тия пре­лю­бо­де­ев, и пусть это ско­рее счи­та­ет­ся местью, чем пре­ступ­ле­ни­ем. [5] Если же кто-либо из кле­ве­тав­ших при­чи­нил, как ты утвер­жда­ешь, ущерб тебе и тво­е­му пору­чи­те­лю Агнел­лу¹²⁵, если выяс­нит­ся, что вика­ри­ем или его ведом­ст­вом вымо­га­лись день­ги, пусть по наше­му при­ка­зу судеб­ное собра­ние соглас­но зако­нам воз­вра­тит отня­тое. Ибо мы не жела­ем, чтобы чьей-либо добы­чей ста­но­ви­лись те, кого мы сво­им реше­ни­ем сочли нуж­ным осво­бо­дить. Точ­но так же для бес­при­страст­ной защи­ты от непра­во­мер­ных пося­га­тельств мы пре­до­став­ля­ем тебе опе­ку Канда­ка¹²⁶, чтобы он не давал тащить тебя в суд и не поз­во­лял вновь бес­по­ко­ить вопре­ки пуб­лич­но­му пра­ву¹²⁷.

[1] Не явля­ет­ся бла­го­де­я­ни­ем то, что пре­до­став­ля­ет­ся неже­лаю­ще­му, и нико­му не пока­жет­ся полез­ным то, что отда­ёт­ся про­тив воли. Поэто­му пусть Твоя Заме­ча­тель­ность зна­ет, что мы полу­чи­ли серь­ёз­ные жало­бы тво­е­го пле­мян­ни­ка, юно­го Вили­а­ри­та¹²⁹, на то, что ты удер­жи­ва­ешь иму­ще­ство его отца не ради его про­цве­та­ния, но желая его рас­тра­тить. По этой при­чине всё, что по упо­мя­ну­то­му пра­ву ты, как сам зна­ешь, удер­жи­ва­ешь, вер­ни без вся­ко­го про­мед­ле­ния, чтобы он по соб­ст­вен­но­му усмот­ре­нию мог рас­по­рядить­ся иму­ще­ст­вом сво­их роди­те­лей, посколь­ку нам кажет­ся под­хо­дя­щим для это­го лицом тот, кто пре­успе­ет, при­няв на себя само­сто­я­тель­ность соб­ст­вен­ни­ка. [2] Отваж­ные орлы до тех пор вскарм­ли­ва­ют сво­их птен­цов добы­той пищей, пока те, посте­пен­но отде­лы­ва­ясь от мяг­ких пёры­шек, не покро­ют­ся перья­ми воз­му­жа­ло­го воз­рас­та, а когда уста­но­вит­ся их уве­рен­ный полёт, при­уча­ют моло­день­кие ког­ти к подат­ли­вой добы­че; и не нуж­да­ют­ся в том, чтобы жить за счёт трудов дру­гих, те, кого может досы­та накор­мить соб­ст­вен­ная хват­ка. Так и наших моло­дых людей, кото­рых при­зна­ют при­год­ны­ми для воен­ной служ­бы, недо­стой­но назы­вать бес­силь­ны­ми для устрой­ства соб­ст­вен­ной жиз­ни, и счи­тать неспо­соб­ны­ми управ­лять сво­им домом тех, кого при­зна­ют спо­соб­ны­ми к веде­нию вой­ны. У готов муже­ство опре­де­ля­ет совер­шен­но­ле­тие и тот, кто в силах пора­зить вра­га, уже сам дол­жен защи­щать себя от вся­ко­го про­ма­ха.

[1] Мы с радо­стью при­ни­ма­ем разум­ные прось­бы, посколь­ку даже без них дума­ем о спра­вед­ли­во­сти. Ибо в посто­ян­ном раз­мыш­ле­нии о чём мы мог­ли бы достой­нее про­во­дить дни и ночи, как не о том, чтобы, как ору­жие защи­ща­ет наше государ­ство, так­же и спра­вед­ли­вость сохра­ня­ла его непри­кос­но­вен­ным? Итак, про­жи­ваю­щий в Сира­ку­зах заме­ча­тель­ный муж Филагрий¹³¹, будучи надол­го задер­жан служ­бой при нашем дво­ре, молит воз­вра­тить к сво­им ларам сыно­вей бра­та, кото­рых он ради обу­че­ния доста­вил в Рим. [2] Пусть Твоё Сия­тель­ное Вели­ко­ле­пие, по наше­му при­ка­зу задер­жав их, посе­лит в выше­упо­мя­ну­том горо­де и не поз­во­лит им уда­лить­ся рань­ше, чем мы вновь раз­ре­шим этот вопрос в сле­дую­щем при­ка­зе. Ибо таким обра­зом они раз­ви­ва­ют¹³² свои даро­ва­ния, при этом соблюда­ют­ся и наши инте­ре­сы; им может быть выгод­на задерж­ка, так как ино­гда полез­но пре­не­бречь роди­ной, чтобы мож­но было при­об­ре­сти муд­рость. Воз­мож­но, остал­ся бы в без­вест­но­сти у сво­их ларов Улисс Ита­кий­ский, чью муд­рость осо­бен­но утвер­ди­ла зна­ме­ни­тая поэ­ма Гоме­ра, пото­му что он обо­шёл мно­гие горо­да и наро­ды, где все­гда счи­та­лись более умны­ми те, кто испы­тал свою обра­зо­ван­ность в обще­нии со мно­ги­ми людь­ми. Ибо как суро­вы­ми труда­ми вос­пи­ты­ва­ет­ся чело­ве­че­ский харак­тер, так празд­но­стью порож­да­ет­ся вялость ума.

Про­мед­ле­ние не долж­но созда­вать помех нашим рас­по­ря­же­ни­ям, чтобы то, что разум­но устро­е­но, не наткну­лось на пре­пят­ст­вия из-за пороч­ной мед­ли­тель­но­сти. И пото­му ору­жие долж­но быть розда­но рань­ше, чем в нём может воз­ник­нуть необ­хо­ди­мость, чтобы, когда потре­бу­ют обсто­я­тель­ства, быть как мож­но более под­готов­лен­ны­ми к испол­не­нию при­ка­за­ний. Ибо искус­ство веде­ния вой­ны, если ему не обу­чить­ся зара­нее, не смо­жет быть при­ме­не­но, когда ока­жет­ся необ­хо­ди­мым. Поэто­му пусть Твоё Сия­тель­ное Высо­че­ство по наше­му при­ка­зу поза­бо­тит­ся о необ­хо­ди­мом воору­же­нии для сол­дат Сало­ны¹³⁴, чтобы каж­до­му пред­ста­ви­лась воз­мож­ность под­гото­вить­ся, посколь­ку вер­ное сред­ство к спа­се­нию государ­ства – воору­жён­ный защит­ник. Пусть воин в мир­ное вре­мя обу­ча­ет­ся тому, что смо­жет дове­сти до кон­ца на войне. Не вос­пря­нут вне­зап­но души к ору­жию, если нет уве­рен­но­сти в готов­но­сти к нему за счёт забла­говре­мен­ных тре­ни­ро­вок. Теля­та ведут бои, кото­рые дово­дят их до могу­че­го воз­рас­та; щен­ки рез­вят­ся на новых для них охотах. Мы начи­на­ем раз­жи­гать кост­ры тон­ки­ми вет­ка­ми, но если ты будешь под­кла­ды­вать к пер­вым искрам целые поле­нья, пога­сишь тот ого­нёк, кото­рый стре­мишь­ся раз­жечь. Так и души людей, если не были преж­де посте­пен­но при­уче­ны, не спо­соб­ны ока­зать­ся при­год­ны­ми к тому, чего ты стре­мишь­ся достичь. Вся­кое начи­на­ние испол­не­но стра­ха и робость не пре­одо­леть ина­че, как устра­нив новиз­ну неиз­беж­ны­ми дела­ми.

Осо­бая забота о вашем сосло­вии застав­ля­ет нас выно­сить более осмот­ри­тель­ные реше­ния, а честь сена­та тре­бу­ет более вни­ма­тель­но­го рас­смот­ре­ния тех, кого сле­ду­ет допу­стить в почтен­ное собра­ние, посколь­ку мы жела­ем, чтобы сенат уве­ли­чи­вал­ся не толь­ко чис­лом граж­дан, но преж­де все­го укра­шал­ся сия­ни­ем заслуг. Пусть дру­гое сосло­вие при­ни­ма­ет посред­ст­вен­но­стей; сенат отвер­га­ет тех, кто не дока­зал сво­ей исклю­чи­тель­но­сти. Где же нам луч­ше искать това­ри­ща по бла­го­род­ству, чем у бла­го­род­ных кро­вей, кото­рый обе­щал бы изгнать из нра­вов низость, кото­рой избе­жал в сво­ей кро­ви? И пото­му пусть Твоё Сия­тель­ное Вели­ко­ле­пие опре­де­лит пре­до­ста­вить воз­му­жав­ше­му Фаусту¹³⁶, сыну сия­тель­но­го Фау­ста¹³⁷, то, что ста­рин­ным укла­дом пред­пи­са­но в отно­ше­нии тех, кого сле­ду­ет вве­сти в курию. Ибо этим пове­ле­ни­ем мы ничуть не ума­ля­ем обыч­ный авто­ри­тет суж­де­ния свя­щен­но­го сосло­вия, посколь­ку сла­ва досто­ин­ства лишь воз­рас­та­ет, когда вид­но, что реше­ние знат­ней­ших лиц сле­ду­ет за королев­ским реше­ни­ем. Дей­ст­ви­тель­но, это укра­ше­ние их самих, если мы при­ка­зы­ваем то, что обыч­но выби­ра­ют они, и если мы насто­я­тель­но потре­бу­ем того, что у них испра­ши­ва­ет­ся еже­днев­но.

[1] Воз­на­граж­де­ние заслуг порож­да­ет спра­вед­ли­вую власть пра­вя­ще­го, у кото­ро­го не зна­ет поги­бе­ли то, чего кто-либо достиг сво­и­ми труда­ми. Ведь если мы возда­ём неожи­дан­но, то таким обра­зом можем отка­зать в том, что долж­ны? Вся­кая пре­дан­ность сохра­ня­ет у нас в без­опас­но­сти то, что заслу­же­но, и двой­ной уро­жай соби­ра­ет тот, кто зна­ет, что был нам послу­шен в чём-то важ­ном. [2] Но ведь когда-то ты был удо­сто­ен нами того, что цен­нее долж­но­сти, так как заслу­жен­но при­мы­кал к королев­ско­му окру­же­нию. Наше рас­по­ло­же­ние заста­ви­ло тебя ждать; позд­нее ты добил­ся у любя­ще­го тебя пово­да для сво­его повы­ше­ния, так что после гения свя­щен­ной друж­бы ты достиг поче­стей ещё более укра­шен­ным. Ведь всё, откуда чело­ве­че­ское досто­ин­ство добы­ва­ет сла­ву, име­лось у тебя от рож­де­ния – роди­на, про­ис­хож­де­ние, пре­крас­ные наме­ре­ния. Если одно из них созда­ёт бла­го­род­ство, боль­ше сде­ла­ют вме­сте собран­ные в тебе, кото­рый сия­ет сча­стьем род­ной зем­ли не мень­ше, чем укра­шен сла­вой родо­слов­ной и доб­ро­де­те­ли. [3] Вот поче­му теперь мы бла­го­по­луч­но воз­но­сим тебя на тре­тий индикт¹³⁹ к вер­шине город­ской пре­фек­ту­ры, пре­до­став­ляя тебе фас­ции в том горо­де, где поче­сти неиз­мен­ны. Вот поче­му мы, более скром­но оце­ни­вая свои награ­ды, несо­мнен­но при­зна­ем, что по наше­му мне­нию ты заслу­жил мно­гое, так что ты смо­жешь пред­седа­тель­ст­во­вать в том собра­нии, кото­рое, как ты зна­ешь, вну­ша­ет ува­же­ние чело­ве­че­ско­му роду. [4] И раз­ве это зна­чит управ­лять двор­цом и рас­по­ря­жать­ся соб­ст­вен­ны­ми дома­ми? Долж­ность обыч­но при­об­ре­та­ет­ся из пору­чен­но­го и не одно и то же при­нять на себя заботу о вин­ном погре­бе и обе­ре­гать дра­го­цен­ные диа­де­мы. То, что мы счи­та­ем более важ­ным, отда­ём на сохра­не­ние луч­шим, а то, в чём мы не поз­во­лим нести убыт­ки, вве­ря­ем, конеч­но, более вер­ным наме­ре­ни­ям. Если у Рима есть тебе рав­ный, счи­тай, что мы и дру­гим дове­ри­ли подоб­ное; если же это един­ст­вен­ное бла­го, дела­ем тебя судьёй в деле исклю­чи­тель­ной поль­зы и жела­ем, чтобы она посто­ян­но уве­ли­чи­ва­лась.

[1] Вы зна­е­те, отцы-сена­то­ры, что ваш гений – вер­ши­на досто­инств; вы зна­е­те, что вам на поль­зу идёт тот почёт фас­ций, кото­рый нам дове­лось пре­до­ста­вить. Ибо от вся­кой поче­сти, кото­рая кем-либо¹⁴⁰ при­ни­ма­ет­ся, при­об­ре­та­ет и сенат; ведь вы пони­ма­е­те, что имен­но мы дума­ем о вас, когда воз­на­граж­да­ем этим почё­том мужей, извест­ных дли­тель­ной служ­бой, посколь­ку они достой­ны стать чле­на­ми вашей кор­по­ра­ции. [2] Вот, дей­ст­ви­тель­но, тот муж, кото­рый, отка­зав­шись от пре­ле­сти род­ной зем­ли, пред­по­чёл при­мкнуть к нам и, хотя он был сла­вен на родине, избрал разде­лить нашу судь­бу, пре­взой­дя вели­чи­ем друж­бы силу при­ро­ды, кото­рый наслаж­дал­ся не столь­ко бла­го­склон­но­стью прин­цеп­са Зено­на¹⁴¹, сколь­ко свой­ст­вом с ним. И какой мило­сти не мог бы он добить­ся в государ­стве род­ст­вен­ни­ка, кото­рое столь охот­но бла­го­во­лит чуже­зем­цам? Но всё это пре­зре­ла без­мер­ная при­вя­зан­ность, так что мы сами, ради кого он так посту­пил, заслу­жен­но, как нам кажет­ся, долж­ны изум­лять­ся тому, что ради одно­го было отверг­ну­то столь мно­го желан­но­го. [3] К этой исклю­чи­тель­ной пре­дан­но­сти он доба­вил уте­ше­ние сво­ей беседы с нами, так что под­час облег­чал при­ят­но­стью речи заботы о государ­стве, кото­рые мы при­ни­ма­ем на себя по необ­хо­ди­мо­сти воз­ни­каю­щих обсто­я­тельств. При­вет­ли­вый в раз­го­во­ре, вер­ный покро­ви­тель умо­ля­ю­щих, воз­дер­жи­ваю­щий­ся от обви­не­ний, зара­нее беру­щий­ся реко­мен­до­вать, он про­сла­вил себя такой чистотой души, что, хотя заслу­жи­вал у нас при­двор­ных поче­стей, при­нял на себя пре­ис­пол­нен­ную радо­сти служ­бу по устрой­ству зре­лищ, так что¹⁴² каза­лось, что под пред­ло­гом удо­воль­ст­вия он охот­но жела­ет слу­жить, хотя и воз­дер­жи­ва­ясь от трудов, одна­ко нико­им обра­зом не отда­ля­ясь от нас. [4] И даже королев­ский стол укра­шал весё­лый сотра­пез­ник, стре­мясь при­со­еди­нить­ся к нам там, где мы, конеч­но, смо­жем радо­вать­ся. Что же ещё нуж­но гово­рить о его нра­вах, когда для пол­но­го его одоб­ре­ния доста­точ­но ска­зать, что он навсе­гда заслу­жил нашу любовь? Нет боль­шей заслу­ги, чем обре­сти бла­го­склон­ность пра­ви­те­ля; ведь все­гда выби­ра­ют достой­ных те, кому пред­опре­де­ле­но из всех нахо­дить луч­ших. [5] И поэто­му, возда­вая воз­на­граж­де­ни­ем за его труды, мы пре­до­ста­ви­ли сия­тель­но­му мужу Арте­ми­до­ру¹⁴³ фас­ции город­ской пре­фек­ту­ры. Итак, отцы-сена­то­ры, сво­и­ми реча­ми, сво­им това­ри­ще­ст­вом будь­те бла­го­склон­ны к нему, про­си­яв­ше­му столь мно­ги­ми заме­ча­тель­ны­ми заслу­га­ми. Похва­лой вашей доб­ро­же­ла­тель­но­сти будет то, что, ока­зы­вая ува­же­ние достой­ным, вы и дру­гих побуж­да­е­те сле­до­вать их при­ме­ру.

[1] То, что мы испы­ты­ва­ем к вам осо­бое ува­же­ние, вы може­те узнать по тем самым заботам, из-за кото­рых мы, как вы види­те, так обес­по­ко­е­ны, что не впра­ве пре­не­бречь ника­кой пре­до­сто­рож­но­стью. Ибо осто­рож­ность выда­ёт при­вя­зан­ность и то, что мы любим силь­нее, мы обе­ре­га­ем с боль­шим вни­ма­ни­ем. [2] Поэто­му мы вру­чи­ли фас­ции управ­ле­ния город­ской пре­фек­ту­рой сия­тель­но­му мужу Арте­ми­до­ру¹⁴⁴, полу­чив­ше­му опыт дол­гим пови­но­ве­ни­ем нам, чтобы, посколь­ку граж­дан­ское согла­сие омра­ча­лось непоз­во­ли­тель­ны­ми бес­по­ряд­ка­ми, и неви­нов­ные име­ли бы без­упреч­но­го свиде­те­ля, и заблуд­шие были бы под­вер­же­ны спра­вед­ли­вой каре. Поэто­му мы, раду­ясь за неви­нов­ных, реши­ли дове­сти до все­об­ще­го сведе­ния, чтобы никто, встре­тив неожи­дан­ное пре­пят­ст­вие, не осме­лил­ся, как обыч­но, вый­ти за пре­де­лы доз­во­лен­но­го. [3] Ввиду это­го знай­те, что мы пору­чи­ли упо­мя­ну­то­му мужу, чтобы, если появит­ся какой-либо нару­ши­тель граж­дан­ско­го согла­сия, он тот­час встре­тил бы пре­пят­ст­вие наше­го при­ка­за. И хотя эти пол­но­мо­чия пре­до­став­ле­ны город­ской пре­фек­ту­ре зако­ном, мы, тем не менее, воз­ло­жи­ли их осо­бо, чтобы с боль­шей уве­рен­но­стью совер­ша­лось то, что допус­ка­ет удво­ен­ная власть. [4] Итак, пусть он сме­ло встанет про­тив сму­тья­нов и нашей вла­стью повергнет сбив­ших­ся с пути обще­ст­вен­но­го поряд­ка. Пусть уля­жет­ся ярость сопер­ни­чаю­щих душ. Поче­му бла­га мира, кото­рые по мило­сти Божи­ей вы заслу­жи­ли наши­ми труда­ми, долж­ны осквер­нять­ся без­за­кон­ны­ми мяте­жа­ми? Нико­гда не под­вер­га­ют­ся нра­вы опас­но­сти боль­ше­го ущер­ба, чем когда отвер­га­ет­ся рим­ская солид­ность. Итак, пусть бла­го­род­ный город вновь обре­тёт свою сдер­жан­ность. Позор­но, что выро­ди­лись наи­луч­шие, осо­бен­но в то вре­мя, когда, как вы зна­е­те, у вас есть такой государь, кото­рый наде­ля­ет достой­ных награ­дой и кара­ет воз­му­ти­те­лей поряд­ка.

[1] Не сле­ду­ет с пре­не­бре­же­ни­ем отно­сить­ся к тому, что, пред­вку­ше­ния ради, тре­бу­ют сосед­ние коро­ли, посколь­ку во мно­гих слу­ча­ях мало­зна­чи­тель­ные вещи спо­соб­ны пре­до­ста­вить боль­ше, чем могут добыть боль­шие богат­ства. Ибо часто то, чего не в состо­я­нии добить­ся ору­жие, дают при­ят­ные раз­вле­че­ния. Так пусть же послу­жит на бла­го государ­ства и то, когда мы, кажет­ся, забав­ля­ем­ся. Ведь пото­му мы ищем раз­вле­че­ний, чтобы при их посред­стве вер­шить серь­ёз­ные дела. [2] Итак, пове­ли­тель бур­гун­дов¹⁴⁶ насто­я­тель­но про­сил, чтобы мы при­сла­ли ему часы, кото­рые регу­ли­ру­ют­ся раз­ме­рен­ным пото­ком воды, и дру­гие часы, кото­рые раз­ме­ча­ют­ся захва­чен­ным све­том неиз­ме­ри­мо­го солн­ца, вме­сте с масте­ра­ми по этим устрой­ствам. Наслаж­да­ясь таким обра­зом¹⁴⁷ вытре­бо­ван­ны­ми удо­воль­ст­ви­я­ми, они сочтут чудом то, что явля­ет­ся для нас обы­ден­ным. Вполне есте­ствен­но жаж­дут они взгля­нуть на то, что в доне­се­ни­ях соб­ст­вен­ных послов при­ве­ло их в изум­ле­ние. [3] Мы узна­ли, что ты, вскорм­лен­ный обшир­ной обра­зо­ван­но­стью, настоль­ко познал это, что искус­ства, кото­ры­ми обыч­но зани­ма­ют­ся непо­ни­маю­щие, ты испил из само­го источ­ни­ка наук. Ведь ты, нахо­дясь дале­ко, настоль­ко про­ник в афин­ские шко­лы, настоль­ко при­об­щил тогу к собра­ни­ям обла­чён­ных в гре­че­ские пла­щи, что пре­вра­тил гре­че­ские тео­рии в рим­ское уче­ние. Ибо ты узнал, с какой глу­би­ной в его частях мыс­лит­ся умо­зри­тель­ное, на каком осно­ва­нии в его разде­ле­ни­ях изу­ча­ет­ся прак­ти­че­ское, доведя до рому­ло­вых сена­то­ров всё, что заме­ча­тель­но­го дало миру потом­ство Кек­ро­п­са. [4] Ведь в тво­их пере­во­дах ита­лий­цы чита­ют зна­то­ка музы­ки Пифа­го­ра и аст­ро­но­ма Пто­ле­мея, жите­ли Авзо­нии слу­ша­ют ариф­ме­ти­ка Нико­ма­ха и гео­мет­ра Эвклида¹⁴⁸, бого­слов Пла­тон и логик Ари­сто­тель рас­суж­да­ют на язы­ке кви­ри­тов¹⁴⁹, и даже меха­ни­ка Архи­меда ты воз­вра­тил сику­лам лати­ня­ни­ном. И все те нау­ки и искус­ства, кото­рые крас­но­ре­чи­вая Гре­ция про­из­ве­ла через отдель­ных мужей, Рим при­нял в род­ной речи одно­го авто­ра – тебя. Ты вос­про­из­вёл этих зна­ме­ни­тых мужей с таким сло­вес­ным изя­ще­ст­вом, заме­ча­тель­ных – с таким свое­об­раз­ным язы­ком, что они мог­ли бы пред­по­честь твой труд сво­е­му, если бы были зна­ко­мы с обо­и­ми. [5] Ты вошёл в упо­мя­ну­тое искус­ство, извест­ное сре­ди бла­го­род­ных наук, через четы­ре две­ри мате­ма­ти­че­ско­го зна­ния. Побуж­дае­мый кни­га­ми авто­ров, све­том разу­ма ты познал его, вос­седаю­щее в нед­рах при­ро­ды, ты, чья цель – обре­сти труд­ный опыт и пока­зать чуде­са. Оно ста­ра­ет­ся пока­зать то, чему, когда это слу­ча­ет­ся, изум­ля­ют­ся люди, и, чудес­ным обра­зом пре­об­ра­зуя при­ро­ду, оно лиша­ет веры в про­изо­шед­шее, хотя и пред­ла­га­ет гла­зам виде­ние. Оно застав­ля­ет падать вниз под­няв­ши­е­ся из глу­би­ны воды, огонь – рав­но­мер­но бежать, инстру­мен­ты – зву­чать чуж­ды­ми им голо­са­ми, и напол­ня­ет трост­ник стран­ст­ву­ю­щи­ми вет­ра­ми, так что эти мело­чи могут заво­ра­жи­вать сво­им искус­ст­вом. [6] Мы видим, как бла­го­да­ря ему укреп­ле­ния уже пошат­нув­ших­ся горо­дов вне­зап­но под­ни­ма­ют­ся с такой проч­но­стью, что с помо­щью машин полу­ча­ет пре­вос­ход­ство тот, кто, отча­яв­шись, обре­та­ет силы. Осу­ша­ют­ся под­топ­лен­ные мор­ской водой зда­ния; то, что было жёст­ким, раз­мяг­ча­ет­ся с помо­щью хит­ро­ум­но­го устрой­ства. Гре­мит металл, брон­зо­вый Дио­мед прон­зи­тель­но тру­бит, мед­ный змей шипит, искус­ст­вен­ные пти­цы щебе­чут и то, что не мог­ло иметь соб­ст­вен­но­го голо­са, ясно изда­ёт сла­дост­ное пение. [7] Рас­ска­жем немно­го о том искус­стве, кото­ро­му доз­во­ле­но под­ра­жать небе­сам. Оно заста­ви­ло вто­рое солн­це обе­гать сфе­ру Архи­меда, бла­го­да­ря чело­ве­че­ской изо­бре­та­тель­но­сти созда­ло ещё один зоди­а­каль­ный круг, с помо­щью искус­ст­вен­но­го осве­ще­ния пока­за­ло, как луна вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся после сво­его затме­ния, и с неуло­ви­мой пере­мен­чи­во­стью напо­до­бие эфи­ра вра­ща­ло неболь­шое устрой­ство, чре­ва­тое миром, пере­но­си­мое небо, сокра­ще­ние все­лен­ной, ото­б­ра­же­ние при­ро­ды. Так, хотя мы и зна­ем о дви­же­нии звёзд, одна­ко не раз­ли­ча­ем их про­дви­же­ние обма­ны­ваю­щи­ми­ся гла­за­ми, в кото­рых засты­ва­ет про­ис­хо­дя­щий пере­ход, и ты не можешь заме­тить, как дви­жет­ся то, что, как ты зна­ешь по вер­но­му рас­чё­ту, быст­ро бежит. [8] Како­во же чело­ве­ку сде­лать то, что и понять может быть уди­ви­тель­но? Посколь­ку вас укра­ша­ет похваль­ное зна­ние таких вещей, при­шли­те нам часы за государ­ст­вен­ный счёт, без рас­хо­дов для себя. Пусть пер­вы­ми будут те, где стер­жень – ука­за­тель днев­но­го вре­ме­ни – пока­зы­ва­ет часы посред­ст­вом кро­шеч­ной тени. И так непо­движ­ная и неболь­шая спи­ца, про­хо­дя то, что про­бе­га­ет столь уди­ви­тель­ная вели­чи­на солн­ца, дого­ня­ет бег солн­ца, хотя сама нико­гда не дви­жет­ся. [9] Если бы звёзды пони­ма­ли, они поза­видо­ва­ли бы тако­му устрой­ству и, пожа­луй, откло­ни­лись бы от сво­его пути, чтобы не под­вер­гать­ся такой насмеш­ке. Где то несрав­нен­ное чудо иду­щих от све­та часов, если и тень их пока­зы­ва­ет? Где хва­лё­ное неустан­ное кру­го­вое дви­же­ние, если это про­де­лы­ва­ет и кусок метал­ла, закреп­лён­ный на неиз­мен­ном месте? О, бес­цен­ное свой­ство искус­ства, кото­рое, когда гово­рит, что игра­ет, спо­соб­но рас­крыть для всех тай­ны при­ро­ды! [10] Вто­ры­ми пусть будут те, где часы рас­по­зна­ют­ся без сол­неч­ных лучей, деля ночь на части; ничем не обя­зан­ные звёздам, они ско­рее пре­вра­ща­ют небес­ный рас­чёт в пото­ки воды, дви­же­ни­ем кото­рой пока­зы­ва­ют то, что вра­ща­ет­ся в небе, и с дерз­но­вен­ным пред­вос­хи­ще­ни­ем заду­ман­ное искус­ство при­да­ёт сти­хи­ям то, в чём им отка­за­ло пер­во­на­чаль­ное состо­я­ние. Все нау­ки, все уси­лия муд­ре­цов пыта­ют­ся, насколь­ко это воз­мож­но, познать могу­ще­ство при­ро­ды; одна меха­ни­ка стре­мит­ся под­ра­жать ей, исхо­дя из про­ти­во­по­лож­ных начал, и, если поз­во­ле­но так выра­зить­ся, даже ста­ра­ет­ся в чём-то пре­взой­ти¹⁵⁰. Ведь извест­но, что она заста­ви­ла Деда­ла летать, она без вся­ко­го креп­ле­ния под­ве­ши­ва­ет желез­но­го Купидо­на в хра­ме Диа­ны¹⁵¹, она сего­дня застав­ля­ет немое петь, неоду­шев­лён­ное – жить, непо­движ­ное – дви­гать­ся. [11] Меха­ник, если поз­во­ли­тель­но так выра­зить­ся, почти соучаст­ник при­ро­ды, откры­ваю­щий тай­ное, пре­об­ра­зу­ю­щий явное, играю­щий чуде­са­ми, под­ра­жаю­щий так пре­крас­но, что счи­та­ет­ся исти­ной то, что, несо­мнен­но, было выду­ма­но. Посколь­ку мы зна­ем, что ты усерд­но изу­чил это искус­ство, поспе­ши как мож­но ско­рее при­слать нам упо­мя­ну­тые часы, чтобы ты сде­лал­ся извест­ным в той части све­та, куда ина­че не смог бы добрать­ся. [12] Пусть бла­го­да­ря тебе ино­зем­ные наро­ды узна­ют, что у нас есть столь же зна­ме­ни­тые созида­те­ли, как и те, о кото­рых чита­ют. Сколь­ко раз они не пове­рят тому, что видят? Сколь­ко раз сочтут эту исти­ну ниче­го не зна­ча­щи­ми сно­виде­ни­я­ми? И когда они опра­вят­ся от заме­ша­тель­ства, не осме­лят­ся назы­вать себя рав­ны­ми нам, у кото­рых, как они зна­ют, муд­ре­цы при­ду­ма­ли такое.

[1] Долж­ны быть с бла­го­дар­но­стью при­ня­ты дары, кото­рых, оче­вид­но, доби­ва­лись все­ми спо­со­ба­ми, посколь­ку не отвер­га­ет­ся то, что может испол­нить жела­ние. Ведь целью любой цен­ной вещи явля­ет­ся толь­ко то, чтобы удо­вле­тво­рить душу желаю­ще­го. Поэто­му, при­вет­ст­вуя с при­выч­ной бла­го­склон­но­стью через доста­вив­ших это посла­ние тако­го-то и тако­го-то, мы посчи­та­ли нуж­ным послать раз­вле­че­ние Вашей Рас­суди­тель­но­сти, часы вме­сте с их настрой­щи­ка­ми: одни, в кото­рых кажет­ся сосре­дото­чен­ной чело­ве­че­ская изо­бре­та­тель­ность, кото­рые, как извест­но, про­хо­дят про­стран­ство все­го неба; дру­гие, где дви­же­ние солн­ца позна­ёт­ся без солн­ца, а часо­вые про­ме­жут­ки раз­гра­ни­чи­ва­ют­ся капаю­щей водой. [2] Вла­дей­те на сво­ей родине тем, что когда-то увиде­ли в горо­де Риме¹⁵³. При­ли­че­ст­ву­ет, чтобы Ваша Милость наслаж­да­лась наши­ми бла­га­ми, будучи свя­за­на род­ст­вом с нами¹⁵⁴. Пусть под вашим прав­ле­ни­ем Бур­гун­дия научит­ся созер­цать тон­чай­шие вещи и хва­лить изо­бре­те­ния древ­них; бла­го­да­ря вам она отка­жет­ся от вар­вар­ских замыс­лов и, взи­рая на бла­го­ра­зу­мие сво­его коро­ля, по пра­ву воз­же­ла­ет дея­ний муд­ре­цов. Пусть разде­лит она про­тя­жён­ность дня сво­и­ми дей­ст­ви­я­ми, уста­но­вит наи­бо­лее под­хо­дя­щим обра­зом пере­ме­ну часов. [3] Порядок жиз­ни ста­но­вит­ся рас­стро­ен­ным, если такое разде­ле­ние по-насто­я­ще­му не извест­но. Ибо в обы­чае зве­рей ощу­щать часы голод­ной утро­бой и не иметь уве­рен­но­сти в том, что, как извест­но, при­част­но чело­ве­че­ским потреб­но­стям.