География

Кн. I, гл. 2, § 35

35. Писа­те­ли, кото­рые выду­мы­ва­ют какой-то осо­бый эфи­оп­ский народ эрем­бов, или кефе­нов, состав­ля­ю­щих дру­гой народ, или пиг­ме­ев — тре­тий и мно­же­ство дру­гих, не заслу­жи­ва­ют боль­шо­го дове­рия, так как, поми­мо неправ­до­по­до­бия тако­го объ­яс­не­ния, у них еще про­яв­ля­ет­ся склон­ность сме­ши­вать мифи­че­ский и исто­ри­че­ский 42d жан­ры.

Близ­ки к этим и писа­те­ли, рас­ска­зы­ваю­щие о сидон­цах в Пер­сид­ском зали­ве или где-то еще в Оке­ане или пере­но­ся­щие стран­ст­во­ва­ние Мене­лая в откры­тый Оке­ан, рав­ным обра­зом и фини­кий­цев они поме­ща­ют дале­ко в Оке­ане. Нема­ло­важ­ным осно­ва­ни­ем для недо­ве­рия слу­жат их вза­им­ные про­ти­во­ре­чия.

Одни из них утвер­жда­ют даже, что наши сидон­цы явля­ют­ся коло­ни­ста­ми фини­кий­цев на Оке­ане, добав­ляя, что при­чи­на, поче­му их зовут фини­кий­ца­ми⁶⁵, — это крас­ный цвет Пер­сид­ско­го зали­ва; дру­гие же счи­та­ют сидон­цев на Оке­ане коло­ни­ста­ми из нашей Фини­кии.

Неко­то­рые писа­те­ли пере­но­сят даже Эфи­о­пию в нашу Фини­кию, 43 утвер­ждая, что мифи­че­ские при­клю­че­ния Анд­ро­меды про­ис­хо­ди­ли в Иоп­пе, хотя они это рас­ска­зы­ва­ют не в силу незна­ком­ства с мест­но­стью⁶⁶ (где про­ис­хо­ди­ли эти при­клю­че­ния), а ско­рее пото­му, что рас­сказ ведет­ся в мифи­че­ской фор­ме. То же самое пра­виль­но и отно­си­тель­но рас­ска­зов из Геси­о­да и дру­гих поэтов, при­во­ди­мых Апол­ло­до­ром, кото­рый даже не пред­став­ля­ет себе, как их согла­со­вать с сооб­ще­ни­я­ми Гоме­ра.

Ведь Апол­ло­дор срав­ни­ва­ет с эти­ми рас­ска­за­ми гоме­ров­ские изве­стия о Пон­те и Егип­те, обви­няя поэта в неведе­нии на том осно­ва­нии, буд­то он, желая ска­зать прав­ду, не гово­рил ее, но по неведе­нию счи­тал прав­дой неправ­ду.

Геси­о­да, одна­ко, никто не может упрек­нуть в незна­нии, когда он гово­рит о «полу­со­ба­ках-полу­людях», «длин­но­го­ло­вых людях» и о «пиг­ме­ях»; не сле­ду­ет упре­кать и само­го b Гоме­ра в незна­нии за эти мифи­че­ские рас­ска­зы (к чис­лу их отно­сят­ся и его рас­ска­зы о пиг­ме­ях); и Алк­ма­на — за рас­ска­зы о «людях с пере­пон­ка­ми на ногах»; или Эсхи­ла — о «псо­глав­цах», о «людях с гла­за­ми на груди» и «одно­гла­зых»⁶⁷. Пото­му что мы не обра­ща­ем мно­го вни­ма­ния на про­за­и­че­ских писа­те­лей, пишу­щих о мно­гих пред­ме­тах в исто­ри­че­ской фор­ме, даже если они не при­зна­ют­ся, что име­ют дело с мифа­ми.

Ведь сра­зу вид­но, когда они созна­тель­но впле­та­ют (в свое изло­же­ние) мифы не по незна­нию фак­тов, а при­ду­мы­ва­ют неве­ро­ят­ное, чтобы удо­вле­тво­рить склон­ность к чудес­но­му и доста­вить удо­воль­ст­вие слу­ша­те­лям. Меж­ду тем созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что это про­ис­хо­дит по незна­нию, пото­му что они пре­иму­ще­ст­вен­но выду­мы­ва­ют с неко­то­рым прав­до­по­до­би­ем такие фан­та­сти­че­ские рас­ска­зы о пред­ме­тах.

Фео­помп откры­то при­зна­ет­ся, что будет рас­ска­зы­вать c мифы в сво­ей исто­рии — луч­шая мане­ра исто­ри­че­ско­го изло­же­ния, чем у Геро­до­та, Кте­сия, Гел­ла­ни­ка и авто­ров опи­са­ния Индии⁶⁸.