География

Кн. I, гл. 2, § 5

5. Рито­ри­ка же, конеч­но, есть зна­ние, име­ю­щее отно­ше­ние к речи. И Одис­сей обна­ру­жи­ва­ет это зна­ние во всей поэ­ме: в «Испы­та­нии», в «Моль­бах», в «Посоль­стве»¹¹, где Гомер гово­рит:

Кто же поду­ма­ет, что поэт, кото­рый мог выве­сти дру­гих людей в роли ора­то­ров или пол­ко­вод­цев и в дру­гих ролях, спо­соб­ны­ми к рито­ри­че­ско­му искус­ству, 17d сам явля­ет­ся одним из бол­ту­нов и шар­ла­та­нов, кото­рый спо­со­бен толь­ко моро­чить фоку­са­ми слу­ша­те­лей, а не помо­гать им. И мы не можем ска­зать, что какое-нибудь дру­гое высо­кое досто­ин­ство поэта (како­во бы оно ни было) пре­вос­хо­дит то, кото­рое поз­во­ля­ет ему под­ра­жать жиз­ни сло­вес­ны­ми сред­ства­ми.

Как же чело­век, не имея жиз­нен­но­го опы­та, будучи глуп­цом, может под­ра­жать жиз­ни? Конеч­но, мы гово­рим о досто­ин­стве поэта не в том смыс­ле, как о досто­ин­стве плот­ни­ка или куз­не­ца. Ведь их досто­ин­ство не свя­за­но с врож­ден­ным бла­го­род­ст­вом и вели­чи­ем, тогда как досто­ин­ство поэта соеди­не­но с досто­ин­ст­вом само­го чело­ве­ка, и нель­зя стать хоро­шим поэтом, не сде­лав­шись рань­ше хоро­шим чело­ве­ком.