Марк Валерий Марциал

Эпиграммы

Книга I

<<<
>>>
Текст приводится по изданию:
Марк Валерий Марциал. Эпиграммы. СПб., Издательство АО «КОМПЛЕКТ», 1994. Перевод Ф. А. Петровского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118

Наде­юсь, в сво­их книж­ках дер­жал­ся я такой меры, что вся­кий, кто пра­виль­но о себе судит, не может на них пожа­ло­вать­ся, пото­му что они, под­шу­чи­вая даже над самы­ми незна­чи­тель­ны­ми лица­ми, сохра­ня­ют к ним ува­же­ние, в то вре­мя как древ­ние сочи­ни­те­ли не соблюда­ли это­го и зло­на­ме­рен­но поль­зо­ва­лись име­на­ми не толь­ко рядо­вых, но и важ­ных лиц. По мне, пусть дешев­ле сто­ит моя сла­ва и ниже все­го ценит­ся мое даро­ва­ние, но пусть не будет у пря­мо­душ­ных наших шуток непри­яз­нен­но­го тол­ко­ва­те­ля, и пусть он не запи­сы­ва­ет моих эпи­грамм: бес­чест­но посту­па­ет тот, кто изощ­ря­ет свое ост­ро­умие на чужой кни­ге. Игри­вую прав­ди­вость слов, то есть язык эпи­грамм, я бы стал оправ­ды­вать, если бы пер­вый подал при­мер ее, но так пишет и Катулл, и Марс, и Педон, и Гету­лик, и каж­дый, кого чита­ют и пере­чи­ты­ва­ют. Если же кто ока­жет­ся настоль­ко чван­ным и брезг­ли­вым, что, по нему, ни на одной стра­ни­це нель­зя выра­жать­ся по-латы­ни, он может удо­воль­ст­во­вать­ся этим пред­и­сло­ви­ем, а то, пожа­луй, и загла­ви­ем. Эпи­грам­мы пишут­ся для тех, кто при­вык смот­реть на игры в честь Фло­ры. Пусть не вхо­дит в наш театр Катон, а коль уж вошел, пусть смот­рит. Мне кажет­ся, я впра­ве заклю­чить мое пред­и­сло­вие сти­ха­ми:


Коль ты об играх в празд­ник рез­вой знал Фло­ры,
О шут­ках лег­ких и о воль­но­сти чер­ни,
Зачем в театр явил­ся ты, Катон стро­гий?
Иль толь­ко для того вошел, чтоб вон вый­ти?
1
Вот он, тот, кого вновь и вновь чита­ешь, —
Мар­ци­ал, по все­му извест­ный све­ту
Эпи­грам­ма­ми в книж­ках ост­ро­ум­ных:
Сла­вой той, какой, рев­ност­ный чита­тель,
5 Наде­лил ты живо­го и в созна­нье,
Даже мерт­вый поэт вла­де­ет ред­ко.
2
Ты, что жела­ешь иметь повсюду с собой мои книж­ки
И в про­дол­жи­тель­ный путь ищешь как спут­ни­ков их,
Эти купи, что зажал в корот­ких листоч­ках пер­га­мент:
В ящик боль­шие кла­ди, я ж и в руке уме­щусь.
5 Чтобы, одна­ко, ты знал, где меня про­да­ют, и напрас­но
В Горо­де ты не бро­дил, сле­дуй за мной по пятам:
В лав­ку Секун­да сту­пай, что лукан­ским уче­ным отпу­щен,
Мира порог мино­вав, рынок Пал­ла­ды прой­дя.
3
Пред­по­чи­та­ешь ты жить в арги­лет­ских, кни­жеч­ка, лав­ках,
Хоть и откры­ты все­гда наши лари для тебя.
Нет, ты не зна­ешь, увы, как вла­ды­ка-Рим при­ве­ред­лив.
Верь мне, умна черес­чур сде­ла­лась Мар­са тол­па.
5 Бо́льших насмеш­ни­ков нет нигде: у взрос­лых и ста­рых,
И у маль­чи­шек-то всех — как носо­ро­жьи носы.
Бра­во лишь гром­кое ты услы­шишь, даря поце­луи.
Как на воен­ном пла­ще, к звездам под­бро­сят тебя.
Но, чтоб тебе не тер­петь посто­ян­ных гос­под­ских попра­вок,
10 Чтобы суро­вый трост­ник шуток тво­их не марал,
Хочешь, про­каз­ни­ца, ты пор­хать, уно­си­мая вет­ром!
Ну, убе­гай! А мог­ла б дома спо­кой­но лежать.
4
Коль попа­дут­ся тебе мои книж­ки как-нибудь, Цезарь,
Гроз­ных для мира бро­вей ты из-за них не нахмурь.
Ваши три­ум­фы дав­но при­вык­ли к дерз­ким насмеш­кам;
Да и пред­ме­том ост­рот быть не зазор­но вождю.
5 Как на Тиме­лу порой и на гае­ра смот­ришь Лати­на,
С тем же челом, я про­шу, наши стра­ни­цы читай.
Может доз­во­лить вполне без­обид­ную шут­ку цен­зу­ра:
Пусть шалов­ли­вы сти­хи, — жизнь без­упреч­на моя.
5
Я нав­ма­хию — тебе, а нам ты даешь эпи­грам­мы:
Вид­но, попла­вать ты, Марк, хочешь со свит­ком сво­им?
6
Неко­гда маль­чик летел, уно­си­мый орлом по эфи­ру,
И невреди­мый висел он в осто­рож­ных ког­тях.
Ныне ж и Цеза­ря львы к сво­ей бла­го­склон­ны добы­че:
В пасти огром­ной у них зай­цу не страш­но играть.
5 Что же чудес­ней, ска­жи? У обо­их вер­хов­ный блю­сти­тель:
Это­го Цезарь сбе­рег целым, Юпи­тер — того.
7
Стел­лы наше­го милая голуб­ка, —
Всей Вероне в гла­за ска­жу я это, —
Воро­бья у Катул­ла, Ма́ксим, луч­ше.
Стел­ла наш тво­е­го Катул­ла выше,
5 Так же как воро­бья голуб­ка боль­ше.
8
То, что Катон заве­щал без­упреч­ный, вели­кий Тра­сея,
Ты соблюда­ешь, но сам жиз­нью не жерт­ву­ешь ты
И не бежишь на мечи обна­жен­ные с голою гру­дью.
Так посту­пая, ты прав, я убеж­ден, Деци­ан.
5 Тот не по мне, кто лег­ко добы­ва­ет кро­вью извест­ность;
Тот, кто без смер­ти достиг сла­вы, — вот этот по мне.
9
Милым жела­ешь ты быть и вели­ким слыть чело­ве­ком,
Кот­та? Но милые все — самый пустей­ший народ.
10
Гемелл наш Маро­нил­лу хочет взять в жены:
Влюб­лен, настой­чив, умо­ля­ет он, дарит.
Неужто так кра­си­ва? Нет: совсем рожа!
Что ж в ней нашел он, что вле­чет его? Кашель.
11
Каж­до­му всад­ни­ку дан деся­ток тес­сер. Поче­му же
Два­дцать их, Секс­ти­ли­ан, ты про­пи­ва­ешь один?
И недо­ста­ло б воды у при­служ­ни­ков, пра­во, горя­чей,
Еже­ли, Секс­ти­ли­ан, ты бы вино раз­бав­лял.
12
В Тибур про­хлад­ный идя, где вста­ют Гер­ку­ле­са твер­ды­ни,
Там, где Аль­бу­лы ключ серою дым­ной кипит,
Рощу свя­щен­ную Муз на любез­ном им сель­ском участ­ке,
Там у чет­вер­то­го ты видишь от Рима стол­ба.
5 Летом здесь тень достав­лял неза­тей­ли­во сде­лан­ный пор­тик,
Ах, неска­зан­но­го зла пор­тик едва не свер­шил!
Рух­нул он, вдруг раз­ва­лясь, когда под гро­ма­дою этой
Ехал, отпра­вясь гулять, Регул на паре коней.
Наших, сомне­ния нет, побо­я­лась жалоб Фор­ту­на:
10 Него­до­ва­ния взрыв был не под силу бы ей.
Ныне ж на поль­зу ущерб; опас­ность сама дра­го­цен­на:
Целой бы не дока­зать кры­ше богов бытия.
13
Пере­да­вая кин­жал, непо­роч­ная Аррия Пету,
Вынув кли­нок из сво­ей насмерть прон­зен­ной груди,
«Я не стра­даю, поверь, — ска­за­ла, — от соб­ст­вен­ной раны,
Нет, я стра­даю от той, что нане­сешь себе ты».
14
Хит­ро­сти виде­ли мы и забав­ные игры,
Цезарь (и это тебе так­же аре­на дает):
Схва­чен­ный несколь­ко раз зуба­ми неж­ны­ми заяц
Вновь усколь­зал и, рез­вясь, пры­гал в откры­тую пасть.
5 Как же, добы­чу схва­тив, поща­дит ее лев кро­во­жад­ный?
Но ведь он твой, гово­рят, а пото­му и щадит.
15
Мне нико­го из дру­зей нель­зя пред­по­честь тебе, Юлий,
Если седые пра­ва вер­но­сти дол­гой ценить.
Шести­де­ся­то­го ты уже кон­су­ла ско­ро увидишь,
А в свою волю пожить мог ты лишь несколь­ко дней.
5 Пло­хо откла­ды­вать то, что ока­жет­ся впредь недо­ступ­ным,
Соб­ст­вен­ным надо счи­тать толь­ко лишь то, что про­шло.
Нас под­жида­ют труды и забот непре­рыв­ные цепи;
Радо­сти дол­го не ждут, но, убе­гая, летят.
Креп­че их при­жи­май рука­ми обе­и­ми к серд­цу:
10 Ведь из объ­я­тий порой выскольз­нуть могут они.
Нет, нико­гда, мне поверь, не ска­жет муд­рец: «Пожи­ву я», —
Жиз­нью зав­траш­ней жить — позд­но. Сего­дня живи!
16
Есть и хоро­шее, есть и так себе, боль­ше пло­хо­го
Здесь ты про­чтешь: ведь иных книг не быва­ет, Авит.
17
По судам застав­ля­ет Тит тас­кать­ся,
Гово­ря мне частень­ко: «Выгод мно­го».
Мно­го выгод, мой Тит, у зем­ледель­ца.
18
Тук­ка, ну есть ли рас­чет мешать со ста­рым фалер­ном
Сус­ло, кото­рым налит был вати­кан­ский кув­шин?
Что за поль­зу тебе при­нес­ли пога­ные вина,
Чем мог­ли повредить луч­шие вина тебе?
5 Нас-то, пожа­луй, хоть режь, но фалерн уду­шать — пре­ступ­ле­нье,
Яду жесто­ко­го влив в чистый кам­пан­ско­го ток.
Может быть, гости твои в самом деле смер­ти достой­ны,
Но не достой­но сосуд столь дра­го­цен­ный морить.
19
Пом­нит­ся, Элия, мне, у тебя было зуба четы­ре:
Кашель один выбил два, кашель дру­гой — тоже два.
Можешь спо­кой­но теперь ты каш­лять хоть целы­ми дня­ми:
Третье­му кашлю совсем нече­го делать с тобой.
20
Спя­тил ты, что ли, ска­жи? На гла­зах у тол­пы при­гла­шен­ных
Ты шам­пи­ньо­ны один жрешь себе, Цеци­ли­ан.
Что же тебе поже­лать на здо­ро­вье брю­ха и глот­ки?
Съесть бы тебе как-нибудь Клав­ди­ев слад­кий гри­бок!
21
Вме­сто царя слу­гу пора­зи­ла рука по ошиб­ке
И на свя­щен­ном огне в жерт­ву себя при­нес­ла.
Доб­лест­ный враг не стер­пел, одна­ко же, это­го звер­ства
И, от огня отта­щив мужа, его отпу­стил.
5 Руку, кото­рую так бес­страш­но Муций решил­ся
Сжечь на пре­зрен­ном огне, видеть Пор­се­на не смог.
Бо́льшую сла­ву и честь, обма­нув­шись, рука заслу­жи­ла:
Не оши­би­ся она, мень­ше б заслу­га была.
22
Что же от пасти бежишь ты льва бла­го­душ­но­го, заяц?
Эта­ких мел­ких зверь­ков ведь не тер­за­ет она.
Ког­ти для круп­ных хреб­тов все­гда сбе­ре­га­ют­ся эти,
Кро­ви ничтож­ный гло­ток глот­ке не нужен такой.
5 Заяц — добы­ча собак — не насы­тит огром­но­го зева:
Дол­жен ли Цеза­ря меч Дакии сына пугать?
23
Ты при­гла­ша­ешь к сто­лу толь­ко тех, с кем ты моешь­ся, Кот­та,
И достав­ля­ют тебе гостя лишь бани одни.
Что ж ты ни разу меня не позвал, удив­лял­ся я, Кот­та?
Знаю теперь: наги­шом я не по вку­су тебе.
24
Видишь его, Деци­ан: при­чес­ка его в бес­по­ряд­ке,
Сам ты боишь­ся его сдви­ну­тых мрач­но бро­вей;
Толь­ко о Кури­ях речь, о сво­бо­до­лю­би­вых Камил­лах…
Не дове­ряй ты лицу: замуж он вышел вче­ра.
25
Да изда­вай же ско­рей, Фав­стин, ты свои сочи­не­нья
И обна­ро­дуй труды — плод совер­шен­ный ума.
Их не осудит, поверь, и Кек­ро­пов град Пан­ди­о­на,
Да и мол­ча­ньем у нас не обой­дут ста­ри­ки.
5 Иль ты боишь­ся впу­стить Мол­ву, что сто­ит перед две­рью?
Совест­но раз­ве тебе дар за работу при­нять?
Кни­ги, кото­рым тебя пере­жить суж­де­но, ожи­ви ты
Сам: с опозда­ньем все­гда сла­ва по смер­ти идет.
26
Секс­ти­ли­ан, ты один за пять выпи­ва­ешь ска­ме­ек:
Выпей ты чистой воды столь­ко же — сва­лишь­ся пьян.
Не у соседей одних вымо­га­ешь тес­се­ры, а даже
В самых послед­них рядах про­сишь ты меди себе.
5 И пода­ют­ся тебе не с пелигн­ских точил уро­жаи
И не вино, что дают лозы этрус­ских хол­мов,
Древ­ний Опи­ми­ев ты осу­ша­ешь кув­шин бла­го­дат­ный,
В чер­ных сосудах под­вал Мас­си­ка вина дает.
Пусть же кабат­чик идет за отсто­ем тебе лале­тан­ским,
10 Коль ты и деся­те­рых, Секс­ти­ли­ан, пере­пьешь.
27
Про­шлой ночью тебе, Про­цилл, ска­зал я,
С десять, думаю, выпив уж ста­ка­нов,
Чтоб сего­дня со мной ты ото­бедал.
Ты поду­мал, что выго­ре­ло дело.
5 И запом­нил, что спья­ну набол­тал я.
Вот при­мер черес­чур, по мне, опас­ный!
Пей, но, что я ска­зал, забудь, Про­цилл мой.
28
Кто гово­рит, что вче­раш­ним вином несет от Ацер­ры,
Вздор гово­рит: до утра тянет Ацер­ра вино.
29
Мне гово­рят, буд­то ты, Фиден­тин, мои сочи­не­нья
Всем декла­ми­ру­ешь так, слов­но их сам напи­сал.
Коль за мои при­зна­ешь, — под­не­су я сти­хи тебе даром,
Коль за свои, — поку­пай: ста­нут по пра­ву твои.
30
Был косто­пра­вом Диавл, а нын­че могиль­щи­ком стал он:
Начал за теми ходить, сам он кого ухо­дил.
31
С теме­ни все цели­ком отдаст тебе, Феб, по обе­ту
Воло­сы юный Энколп — цен­ту­ри­о­на любовь,
Толь­ко заслу­жит Пудент началь­ство над пилом желан­ным.
О, поско­рее сре­зай длин­ные локо­ны, Феб.
5 Неж­ные щеки пока пуш­ком не покры­ли­ся тем­ным,
Шее молоч­ной пока пыш­ные куд­ри идут;
Чтоб и хозя­ин и раб наслаж­да­лись тво­и­ми дара­ми
Дол­го, ско­рей остри­ги, но не давай воз­му­жать.
32
Нет, не люб­лю я тебя, Сабидий; за что — сам не знаю.
Все, что могу я ска­зать: нет, не люб­лю я тебя.
33
Гел­лия наедине о кон­чине отцов­ской не пла­чет,
Но при дру­гих у нее сле­зы бегут на заказ.
Не огор­чен, кто похвал от людей себе, Гел­лия, ищет,
Искрен­ня скорбь у того, кто вти­хо­мол­ку скор­бит.
34
Без осто­рож­но­сти ты и с отво­рен­ной, Лес­бия, две­рью
Всем отда­ешь­ся и тайн пря­тать не хочешь сво­их;
Но забав­ля­ет тебя совсем не любов­ник, а зри­тель,
И наслаж­де­ния нет в скры­тых уте­хах тебе.
5 Зана­вес или засов охра­ня­ет от глаз и блуд­ни­цу,
Даже под сво­дом «У Стен» ред­кая щел­ка скво­зит.
Хоть у Хио­пы бы ты иль Иады сты­ду поучи­лась:
Гряз­ные шлю­хи — и те пря­чут­ся меж­ду гроб­ниц.
Слиш­ком суро­вым тебе я кажусь? Но ведь я запре­щаю
10 Блуд напо­каз выстав­лять, Лес­бия, а не блудить.
35
Что пишу я сти­хи не очень скром­но
И не так, чтоб учи­тель тол­ко­вал их,
Ты, Кор­не­лий, вор­чишь. Но эти книж­ки,
Точ­но так же как женам их супру­ги,
5 Оскоп­лен­ны­ми нра­вить­ся не могут.
Иль при­ка­жешь любов­ные мне пес­ни
Петь совсем не любов­ны­ми сло­ва­ми?
Кто ж в день Фло­ры нагих оденет или
Кто стыд­ли­вость мат­рон в блуд­ни­цах стер­пит?
10 Уж таков для сти­хов закон игри­вых:
Коль они не зудят, то что в них тол­ку?
А поэто­му брось свою суро­вость
И, поща­ду дав шут­кам и заба­вам,
Не стре­мись холо­стить мои ты книж­ки:
15 Ниче­го нет гнус­ней скоп­ца При­а­па.
36
Если, Лукан, иль тебе, или Тул­лу выпал бы жре­бий
Тот, что лакон­цам дво­им Леды даро­ван сынам,
Ради люб­ви бы воз­ник бла­го­род­ный спор меж­ду вами:
Каж­дый за бра­та хотел пер­вым тогда б уме­реть.
5 Тот, кто бы пер­вый сошел к теням под­зем­ным, ска­зал бы
«Брат мой, живи и моей жиз­нью, живи и сво­ей!»
37
В золо­то бед­ное ты облег­ча­ешь желудок, бес­стыд­ник
Басс, а пьешь из стек­ла. Что же доро­же тебе?
38
То, что чита­ешь ты вслух, Фиден­тин, то — мои сочи­не­нья,
Но, не умея читать, сде­лал сво­и­ми ты их.
39
Если кого мы долж­ны почи­тать за ред­чай­ше­го дру­га,
Вро­де дру­зей, о каких древ­ность пре­да­нье хра­нит,
Если кто напо­ен и Кек­ро­па и Рима Минер­вой,
Кто и учен и при­том истин­но скро­мен и прост,
5 Если кто прав­ду блюдет и чест­ность кто почи­та­ет
И поти­хонь­ку от всех не умо­ля­ет богов,
Если кто духом велик и в нем нахо­дит опо­ру, —
Пусть я погиб­ну, коль то будет не наш Деци­ан.
40
Все, брюз­га, ты вор­чишь и нехотя это чита­ешь!
Ты ведь завиду­ешь всем, а вот тебе-то никто.
41
Свет­ским кажешь­ся ты себе, Цеци­лий.
Не таков ты, поверь. А кто же? Гаер.
То же, что и раз­нос­чик из-за Тиб­ра,
Кто на стек­ла раз­би­тые меня­ет
5 Спич­ки сер­ные и горох моче­ный
Про­да­ет на руках зева­кам празд­ным;
Что и змей при­ру­чен­ных закли­на­тель,
Что и челядь дрян­ная рыбо­со­лов,
Что и хрип­лый кухарь, в хар­чев­нях теп­лых
10 Раз­но­ся­щий горя­чие сосис­ки,
Что и шут пло­щад­ный, поэт негод­ный,
Что и гнус­ный тан­цов­щик из Гаде­са,
Что и дряб­лый похаб­ник непри­стой­ный!
А поэто­му брось себе казать­ся
15 Тем, чем кажешь­ся лишь себе, Цеци­лий:
Буд­то ты пре­взой­дешь в ост­ро­тах Габ­бу
И побьешь даже Тет­тия Кобы­лу.
Ведь не вся­кий чутьем вла­де­ет тон­ким:
Каж­дый, кто как пош­ляк ост­рит нахаль­ный,
20 Тот не Тет­тий совсем, а впрямь кобы­ла!
42
Пор­ция, Бру­та жена, услы­хав об уча­сти мужа,
В горе­сти бро­си­лась меч, что ута­и­ли, искать.
«Раз­ве не зна­е­те вы, что нель­зя вос­пре­пят­ст­во­вать смер­ти?
Дума­ла я, что отца вас научи­ла судь­ба!»
5 Это ска­зав, рас­ка­лен­ной золы она жад­но глот­ну­ла.
Вот и поди не давай ста­ли, докуч­ная чернь!
43
Было вче­ра, Ман­цин, у тебя шесть­де­сят при­гла­шен­ных,
И каба­на одно­го толь­ко и пода­ли нам!
Ни вино­гра­да кистей, что сни­ма­ют осе­нью позд­ней,
Не было, ни налив­ных ябло­чек, слад­ких как мед;
5 Не было груш, что висят, при­вя­за­ны к длин­но­му дро­ку,
Ни кар­фа­ген­ских гра­нат, неж­ных как розо­вый цвет;
Сыра молоч­ных голов не при­шло из Са́сси­ны сель­ской,
И не при­сла­ли мас­лин нам из пицен­ских горш­ков.
Голый кабан! Да и тот никудыш­ный, кото­ро­го мог бы
10 И без­оруж­ный лег­ко кар­лик тще­душ­ный убить.
Вот и весь ужин! А нам и смот­реть-то не на что было:
И на арене таких нам каба­нов пода­ют!
Чтоб тебе боль­ше ни в жизнь каба­на не едать ника­ко­го,
А чтоб попал­ся ты сам, как Харидем, каба­ну!
44
Рез­вые зай­цев прыж­ки и весе­лые льви­ные игры
Я опи­сал на боль­ших, да и на малых лист­ках.
Два­жды я сде­лал одно и то же. Коль кажет­ся, Стел­ла,
Это излиш­ним тебе, два­жды мне зай­ца подай.
45
Чтобы напрас­но труда не терять на корот­кие книж­ки,
Луч­ше, пожа­луй, твер­дить: «Быст­ро ему отве­чал».
46
Толь­ко ты ска­жешь, Гедил, «Спе­ши, я кон­чаю!» — сла­бе­ет
И зату­ха­ет во мне тот­час любов­ная страсть.
Луч­ше помед­лить вели: обузда­ешь, рез­вее пой­ду я.
Если, Гедил, ты спе­шишь, — тре­буй, чтоб я не спе­шил.
47
Врач был недав­но Диавл, а нын­че могиль­щи­ком стал он.
То, что могиль­щик теперь дела­ет, делал и врач.
48
Вырвать быков не мог­ли вожа­ки из пасти, откуда
Заяц бежит и куда он при­бе­га­ет опять;
Но уди­ви­тель­ней то, что гораздо уверт­ли­вей стал он:
Вид­но, его научил мно­го­му доб­лест­ный зверь.
5 Не без­опас­ней ему по пустой про­но­сить­ся арене
И не надеж­ней ничуть запер­тым в клет­ке сидеть.
Коль от уку­сов собак уди­ра­ешь, заяц-про­каз­ник,
Вер­ным при­бе­жи­щем ты выбе­ри льви­ную пасть.
49
Средь кельт­ибе­ров муж неза­бы­вае­мый
И нашей честь Испа­нии,
Лици­ни­ан, увидишь выси Биль­би­лы, —
Коня­ми, ста­лью слав­ные,
5 И Кай седой в сне­гах, и средь рас­пав­ших­ся
Вер­шин Вада­ве­рон свя­той,
И лес отрад­ный у Ботер­да мило­го —
Бла­гой Помо­ны дети­ще.
Кон­геда поплы­вешь ты гла­дью теп­лою
10 И тихих нимф озе­ра­ми,
Потом в Салоне мел­ком осве­жишь­ся ты,
Желе­зо зака­ля­ю­щем.
Набьешь в Вобер­ке дичи ты побли­зо­сти,
Не пре­ры­вая зав­тра­ка.
15 В тени дере­вьев Тага зла­то­нос­но­го
От зноя ты укро­ешь­ся;
Дер­кей­той жаж­ду уто­лишь ты жгу­чую
И снеж­ным Нуты холо­дом.
Когда ж декабрь седой в моро­зы лютые
20 Заво­ет бурей хрип­лою,
Ты к Тарра­ко­ну на при­пек воро­тишь­ся
В род­ную Лале­та­нию.
Ловить там будешь ланей сетью мяг­кою,
На каба­нов охо­тить­ся.
25 На ска­куне заго­нишь зай­ца верт­ко­го,
Отдав оле­ней ста­ро­сте.
В сосед­стве будет лес для оча­га тебе
С ребя­та­ми чума­зы­ми.
К себе обедать позо­вешь охот­ни­ка,
30 И гость твой тут же, под боком.
Ни баш­ма­ков нет с лун­кой, нет ни тоги там,
Ни пур­пу­ра воню­че­го;
Либур­нов нет ужас­ных, нет про­си­те­лей,
Нет вла­сти вдов докуч­ли­вых;
35 Ответ­чик блед­ный там не потре­во­жит сна:
Все утро спи без про­сы­пу.
Пус­кай дру­гим впу­стую апло­ди­ру­ют,
А ты жалей удач­ни­ков
И скром­но сча­стьем насто­я­щим поль­зуй­ся,
40 Пока твой Сура чва­нит­ся.
Ведь спра­вед­ли­во жизнь досу­га тре­бу­ет,
Коль сла­ве отдал долж­ное.
50
Еже­ли, Эми­ли­ан, Мистил­лом ты пова­ра кли­чешь,
То поче­му ж сво­его мне Тара­тал­лой не звать?
51
Мощ­ные толь­ко хреб­ты под стать для яро­сти льви­ной.
Что ж ты от этих зубов, заяц тще­слав­ный, бежишь?
Дума­ешь, вер­но, они от быков отка­жут­ся мощ­ных,
Шеей пре­льстив­шись тво­ей? Им и не вид­но тебя!
5 Не суж­де­но тебе быть взне­сен­ным вели­кой судь­бою:
Мел­кой добы­че нель­зя пасть от тако­го вра­га.
52
Я тебе, Квин­ти­ан, вве­ряю наши,
Наши, если мне мож­но так назвать их,
Книж­ки, те, что поэт твой вслух чита­ет:
Коль на раб­ство свое они зароп­щут,
5 Засту­пись ты за них как пору­чи­тель,
И коль тот о пра­вах на них заявит,
Объ­яви, что я воль­ную им выдал.
Раза три иль четы­ре так вос­клик­нув,
При­сво­и­те­ля их ты опо­зо­ришь.
53
Есть стра­ни­ца одна, Фиден­тин, тво­е­го сочи­не­нья
В книж­ках моих, но печать гос­по­ди­на ее несо­мнен­на:
Каж­дая строч­ка на ней выда­ет твой под­лог с голо­вою!
Так, заме­шав­шись в среду пур­пур­но-лило­вых накидок,
5 Гру­бый лин­гон­ский баш­лык мара­ет их гряз­ною шер­стью,
Так арре­тий­ский гор­шок осквер­ня­ет хру­сталь­ные вазы,
Так чер­ный ворон сме­шон, если он побе­ре­жьем Каи­ст­ра
Станет слу­чай­но бро­дить с лебедя­ми, пти­ца­ми Леды,
Так, если песнь соло­вья огла­ша­ет свя­щен­ную рощу,
10 Пор­тит печаль­ную трель стре­кота­нье наг­лой соро­ки.
Нет в заго­лов­ке нуж­ды и в судье ни одной нашей книж­ке;
Про­тив тебя стра­ни­ца твоя, и кри­чит она: «Вор ты!»
54
Если, Фуск, у тебя есть место в серд­це, —
Ведь дру­зья у тебя там ото­всюду, —
Мне, про­шу, усту­пи ты это место
И меня, хоть я новый, не гони ты!
5 Ведь и ста­рые все таки­ми были.
Ты за тем лишь смот­ри, чтоб каж­дый новый
Стать когда-нибудь мог ста­рин­ным дру­гом.
55
Вкрат­це жела­ешь ли знать о меч­тах ты при­я­те­ля Мар­ка,
Слав­ный в воен­ных делах, слав­ный в граж­дан­ских Фрон­тон?
Паха­рем хочет он быть на малом, но соб­ст­вен­ном поле,
Мил ему сель­ский досуг, круп­ный не нужен доход.
5 Кто же холод­ный узор пред­по­чтет спар­тан­ско­го кам­ня,
Иль поут­ру ходить станет с покло­ном, глу­пец,
Если добы­чу полей и лесов он может, счаст­ли­вец,
У оча­га раз­ло­жить, вынув из пол­ных сетей,
Или дро­жа­щей лесой изло­вить верт­ля­вую рыбу,
10 Или из крас­ных горш­ков жел­то­го меду достать,
Если дород­ная стол накры­ва­ет хро­мой домо­вод­ка
И даро­вые ему яйца пекут­ся в золе?
Тот, кто не любит меня, пус­кай этой жиз­ни не любит,
Луч­ше пусть блед­ным живет он в город­ской суе­те.
56
Весь вино­град отсы­рел и раз­мяк от дождей непре­рыв­ных:
Как ни ста­рай­ся, шин­карь, чистым вина не про­дашь.
57
Что за любов­ниц хочу и каких я, Флакк, не желаю?
Слиш­ком лег­ка — не хочу, слиш­ком труд­на — не хочу.
Я середи­ну люб­лю, что лежит меж край­но­стей этих:
Я не желаю ни мук, ни пре­сы­ще­нья в люб­ви.
58
Сот­ню тысяч с меня запро­сил за маль­чиш­ку тор­го­вец,
Я посме­ял­ся, а Феб тот­час же их запла­тил.
Вот и вор­чит на меня и зудит про себя моя похоть,
И, на доса­ду мою, все похва­ля­ет­ся Феб.
5 Но ведь Фебу дала его похоть два мил­ли­о­на!
Дай-ка мне столь­ко же ты, я и доро­же куп­лю.
59
В Бай­ях подач­ка дает мне все­го толь­ко сот­ню квад­ран­тов,
Так для чего ж голо­дать мне сре­ди рос­ко­ши там?
Луч­ше уж бани вер­ни мне тем­ные Лупа и Грил­ла:
Что ж при обеде пло­хом мыть­ся мне, Флакк, хоро­шо?
60
Прыг­ни-ка, заяц, ко льву сви­ре­по­му в зев ты широ­кий,
И на зубах ниче­го все ж не почув­ст­ву­ет лев.
Что за спи­на у тебя, на какие он вско­чит лопат­ки,
Где же в тебя, как в быков, зубы глу­бо­ко вон­зить?
5 Что же вла­ды­ку лесов и царя ты напрас­но тре­во­жишь?
Он ведь не ест ниче­го, кро­ме отбор­ных зве­рей.
61
Веро­на стих уче­но­го пев­ца любит,
Гор­да Маро­ном Ман­туя,
Зем­ле Апон­ской сла­ву дал ее Ливий,
И Стел­ла, и не мень­ше Флакк,
5 Апол­ло­до­ру дожде­нос­ный Нил пле­щет,
Пелигн Назо­ном хва­лит­ся,
Лукан един­ст­вен­ный и Сене­ки оба
Гре­мят в речи­стой Кор­ду­бе,
В Гаде­се рез­вом радость всем его Каний,
10 Мой Деци­ан — в Эме­ри­те.
Тобой, Лици­ни­ан, зач­ва­нит­ся наша,
Меня не пре­зрев, Биль­би­ла.
62
Чистой Леви­на была, не хуже саби­ня­нок древ­них,
И даже стро­же сама, чем ее сумрач­ный муж,
Но, лишь она нача­ла гулять от Лукри­на к Авер­ну
И то и дело в теп­ле нежить­ся бай­ских клю­чей,
5 Вспых­ну­ла и увлек­лась она юно­шей, бро­сив супру­га:
Как Пене­ло­па при­шла, но как Еле­на ушла.
63
Про­сишь тебе почи­тать мои эпи­грам­мы? Не ста­ну:
Хочешь не слу­шать меня, Целер, а сам их читать.
64
Ты мила — нам извест­но, дева, прав­да,
Ты бога­та — никто не станет спо­рить;
Но коль хва­лишь­ся слиш­ком ты, Фабул­ла, —
Не мила, не бога­та и не дева.
65
«Фига» ска­зал я, а ты осме­ял, точ­но вар­вар­ство, это
И гово­рить мне велишь «смок­ва» ты, Цеци­ли­ан.
«Смок­ва­ми» то мы зовем, что, мы зна­ем, рас­тет на дере­вьях,
«Фига­ми» то назо­вем, что у тебя на виду.
66
Не думай, скря­га жад­ный, вор моих кни­жек,
Что стать поэтом так же деше­во сто­ит,
Как пере­пис­ка жал­ко­го тебе тома:
За шесть монет иль десять не купить «бра­во».
5 Ищи сти­хов необ­ра­ботан­ных, тай­ных,
Извест­ных толь­ко одно­му, в ларе скры­тых,
Чью соблюда­ет дев­ст­вен­ность отец свит­ка,
Под под­бо­род­ком не истер­то­го жест­ким.
Извест­ной не сме­нить хозя­и­на кни­ге.
10 Но если есть такая, где образ пем­зой
Не выло­щен, где ни чех­ла нет, ни скал­ки, —
Купи: про­дам и сдел­ку сохра­ню в тайне.
Тот, кто читать чужое хочет для сла­вы,
Не кни­гу, а мол­ча­нье поку­пать дол­жен.
67
«Волен уж ты черес­чур», — все­гда ты, Керил, гово­ришь мне.
Ну а тебя-то, Керил, мож­но ли воль­ным назвать?
68
Что бы ни делал наш Руф, — зани­ма­ет лишь Невия Руфа:
Весел он, пла­чет, мол­чит — толь­ко о ней гово­рит.
Пьет за здо­ро­вье он, ест, согла­ша­ет­ся, спо­рит — одна ведь
Невия все, а не будь Невии, стал бы немым.
5 Начал вче­ра он отцу писать поздрав­ле­нье, а пишет:
«Невия, солн­це мое! Невия, здрав­ст­вуй, мой свет!»
Невия смот­рит пись­мо и сме­ет­ся, гла­за опу­стив­ши.
Невия ведь не одна. Что же, глу­пец, ты дуришь?
69
Перед нами сме­ял­ся Пан Тарент­ский,
А теперь напо­каз сме­ет­ся Каний.
70
Кни­га, сту­пай за меня на поклон. Ока­жи мне услу­гу:
К Про­ку­ла ларам тебе надо наряд­ной идти.
Спро­сишь доро­гу, ска­жу. Мино­вав храм Ка́сто­ра под­ле
Весты седой, ты прой­дешь жриц ее дев­ст­вен­ных дом;
5 Даль­ше Свя­щен­ным хол­мом ты напра­вишь­ся к чти­мым Пала­там,
Где изва­я­ний вождя выс­ше­го мно­го бле­стит.
Не заглядись толь­ко ты на колосс луче­зар­ный, кото­рый
Горд, что родос­ское он чудо собой пре­взо­шел.
После у кры­ши свер­ни ты хмель­но­го Лиэя; с ним рядом
10 Купол Кибе­лы (на нем изо­бра­жен Кори­бант).
Сра­зу же с левой руки ты увидишь слав­ных пена­тов
Дома высо­ко­го, где в атрий про­стор­ный вой­дешь.
Сме­ло иди, не стра­шись поро­га над­мен­но­го спе­си:
Ни на каких кося­ках так не рас­пах­ну­та дверь,
15 И ни одна не близ­ка так Фебу и сест­рам уче­ным.
Если же спро­сят тебя: «Что же он сам не при­шел?» —
Ты изви­нись: «Како­вы ни на есть, но сти­хов этих он бы
Не напи­сал, если б сам начал ходить на поклон».
71
Семь за Юсти­ну, за Левию шесть, четы­ре за Лиду,
Пять за Лика­ду и три куб­ка за Иду я пью.
Всех поимен­но подруг пере­чту я, фалерн нали­вая,
Но, если дев­ки ней­дут, ты при­хо­ди ко мне, Сон!
72
При посред­стве моих сти­хов жела­ешь
Ты и быть, Фиден­тин, и слыть поэтом?
Так зуба­той себя счи­та­ет Эгла,
Наку­пив­ши костей с индий­ским рогом,
5 Так под сло­ем белил себе при­ят­на
Лико­рида, чер­ней тутов­ки спе­лой.
Да и ты, как ты стал поэтом, так же
Облы­сел, ста­нешь сно­ва воло­са­тым.
73
Не было в Горо­де всем нико­го, кто хотел бы зада­ром,
Цеци­ли­ан, за тво­ей при­во­лок­нуть­ся женой,
Вход был сво­бо­ден. Но вот сто­ро­жей ты при­ста­вил, и тол­пы
Лезут любов­ни­ков к ней. Вижу я, ты не дурак!
74
Был он любов­ник. Но ты ведь мог­ла отри­цать это, Пав­ла.
Мужем он стал. Отри­цать можешь ли, Пав­ла, теперь?
75
Тот, кто Лину отдать не все, а лишь поло­ви­ну
Пред­по­чел, — пред­по­чел лишь поло­ви­ну сгу­бить.
76
Неоце­нен­ный пред­мет моих дум, Анте­но­ро­ва лара
Вскорм­лен­ник, милый мой Флакк, и упо­ва­нье его,
Песнь пиэ­рий­скую ты отло­жи и сестер хоро­во­ды:
Денег тебе ни одна дева из этих не даст.
5 Что тебе Феба молить? Моне­ты в ларе у Минер­вы,
Эта муд­ра и богам ссуды дает под про­цент.
Что тебе Вак­хов плющ может дать? Дере­вья Пал­ла­ды
Пест­рую кло­нят лист­ву тяже­стью чер­ных пло­дов.
На Гели­коне-то нет ниче­го: лишь вода да гир­лян­ды,
10 Лиры богинь и одно «бра­во» пустое гре­мит.
Что тебе Кир­ра? К чему нагая пер­мес­ская ним­фа?
Рим­ский форум к тебе бли­же, и выгод­ней он.
Там ведь день­ги зве­нят, а у наших под­мост­ков и кафедр,
Не при­но­ся­щих пло­дов, лишь поце­луи зву­чат.
77
Вполне здо­ров и бодр Харин, а все бледен,
Вина почти не пьет Харин, а все бледен,
Глота­ет бод­ро пищу Харин, а все бледен,
На солн­це нежит­ся Харин, а все бледен,
5 Румя­нить кожу стал Харин, а все бледен,
Раз­вра­том занял­ся Харин, а все бледен.
78
Схва­чен­ный злою чумой за свое непо­вин­ное гор­ло,
Толь­ко лишь чер­ная хворь подо­бра­ла­ся к лицу,
Сам, без еди­ной сле­зы, уте­шая дру­зей огор­чен­ных,
При­нял реше­ние Фест к Стикса озе­рам уйти.
5 Не осквер­нил он, одна­ко же, уст сво­их тай­ной отра­вой
И не заму­чил себя голо­дом мед­лен­ным он.
Нет, без­упреч­ную жизнь пре­сек он рим­скою смер­тью
И отпу­стил он путем доб­лест­ным душу свою.
Эту кон­чи­ну его Като­на вели­ко­го смер­ти
10 Может мол­ва пред­по­честь: Цезарь был дру­гом ему.
79
Веч­но ты тяж­бы ведешь и дела ведешь, Аттал, ты веч­но:
Есть, что вести, или нет, Аттал, ты веч­но ведешь.
Нет ни тяжеб, ни дел, ты, Аттал, ведешь себе мула.
Нече­го, Аттал, вести? Душу свою изведи.
80
В ночь пред кон­чи­ной сво­ей явил­ся ты, Кан, за подач­кой.
Умер ты, Кан, отто­го, что лишь одну полу­чил.
81
Зна­ешь, что ты от раба, и веж­ли­во в том при­зна­ешь­ся,
Раз гос­по­ди­ном зовешь, Соси­би­ан, ты отца.
82
Пор­тик этот, что в прах рас­пал­ся мел­кий
И дале­ко облом­ки раз­ва­лив­ший,
В пре­ступ­ле­нье ужас­ном оправ­дал­ся:
Толь­ко выехал Регул из-под кры­ши,
5 Под кото­рой гулял он перед этим,
Вдруг сво­им побеж­ден был весом пор­тик
И, уже не боясь за гос­по­ди­на,
Не пора­нив его, без­вред­но рух­нул.
Кто ж не ска­жет теперь, что боги, Регул,
10 Жалоб тяж­ких боясь, тебя спа­са­ют,
Коль под грудой раз­ва­лин не погиб ты?
83
Щеки и губы тебе, Ман­нея, лижет собач­ка:
Не удив­ля­юсь я — все любят соба­ки дерь­мо.
84
Иметь жену счи­та­ет Кви­ри­нал лиш­ним,
Чтоб сыно­вей иметь; и он нашел спо­соб,
Как это­го достичь: сво­их рабынь пор­тит
И домо­род­ных всад­ни­ков родит мно­го.
5 По прав­де, Кви­ри­нал отец сво­ей двор­ни.
85
Лов­кий аук­ци­о­нист про­да­вал на хол­мах вино­град­ник
И под­го­род­ный еще чуд­ный уча­сток зем­ли
И гово­рил: «Оши­ба­ет­ся тот, кто счи­та­ет, что Марий
Из-за дол­гов про­да­ет: нет, у него все в дол­гу».
5 «Ради чего ж этот торг?» — «Да рабы его там пере­мер­ли,
Сги­нул весь скот, уро­жай… Место не любо ему».
Кто же тут цену над­даст, кро­ме тех, кто вко­нец разо­рить­ся
Хочет? И гиб­лой зем­лей Марий вла­де­ет опять.
86
По сосед­ству со мной — рукой подать мне
До него из окон — живет мой Новий.
Поза­виду­ет вся­кий мне, поду­мав,
Что могу еже­час­но наслаж­дать­ся
5 Я обще­ньем с моим бли­жай­шим дру­гом?
Да он даль­ше еще Терен­ци­а­на,
Что на Ниле теперь Сие­ной пра­вит!
С ним ни выпить нель­зя, ни повидать­ся,
Ни услы­шать его: во всей сто­ли­це
10 Он мне бли­же все­го и самый даль­ний.
Надо мне иль ему пере­се­лить­ся:
Пусть сосед ему будет иль сожи­тель
Тот, кто Новия видеть не жела­ет!
87
Чтоб не нес­ло от тебя пере­га­ром вче­раш­ней попой­ки,
Жад­но, Фес­цен­ния, ты Кос­ма пилюли жуешь.
Пач­ка­ет зубы тебе тот зав­трак, но вряд ли помо­жет,
Если отрыж­ка пой­дет из глу­би­ны живота.
5 Что же зло­вон­ней слю­ны, с души­стою сме­шан­ной пуд­рой?
Чем может хуже двой­ной вони нести изо рта?
Всем надо­ев­ший обман, бес­по­лез­ные эти улов­ки,
Брось-ка ты вовсе и впредь попро­сту пья­ни­цей будь.
88
Алким, в цве­ту­щих годах похи­щен­ный у гос­по­ди­на
И на доро­ге в Лавик скры­тый под лег­кой тра­вой,
Не доро­гие при­ми парос­ские шат­кие глы­бы
(Ста­вить их тщет­но: они рух­нуть над пра­хом долж­ны),
5 Но неза­тей­ли­вый букс, лозы тени­стые вет­ви
И оро­шен­ный сле­зой хол­мик, порос­ший тра­вой.
Маль­чик мой милый, при­ми этот памят­ник наше­го горя:
Поче­стью веч­но живой пусть он послу­жит тебе.
В день же, когда допрядет мне послед­ние годы Лахе­са,
10 Я заве­щаю мой прах так же, как твой, схо­ро­нить.
89
Ты шеп­чешь на ухо всем и каж­до­му, Цин­на,
Ты шеп­чешь то, что мож­но всем ска­зать гром­ко,
Сме­ешь­ся на ухо, пла­чешь ты, вор­чишь, сто­нешь,
Поешь ты на ухо, судишь ты, мол­чишь, воешь,
5 И до того засел в тебе такой недуг,
Что на ухо, Цин­на, ты и Цеза­ря хва­лишь.
90
Я нико­гда не видал, чтоб тебя окру­жа­ли муж­чи­ны,
Я нико­гда не слы­хал: «есть у нее фаво­рит», —
Нет, за тобою все­гда ходи­ла, тебе услу­жая,
Пола тол­па тво­е­го, не допус­кая муж­чин.
5 Вот и каза­лась ты мне насто­я­щей Лукре­ци­ей, Бас­са;
А ока­за­лось, что ты лезешь в муж­чи­ны сама?
Жен­ским местом о жен­ское место ты трешь­ся и трешь­ся,
И пре­вра­ща­ет тебя в мужа пре­ступ­ная страсть.
Точ­но фиван­ский Сфинкс, зага­да­ла ты миру загад­ку:
10 Как уго­раздить­ся впасть и без муж­чи­ны во блуд?
91
Не изда­вая сво­их, ты бра­нишь сти­хи мои, Лелий.
Или моих не ругай, или свои изда­вай.
92
Часто мне Цест на тебя со сле­за­ми в гла­зен­ках пеня­ет,
Что доса­жда­ешь ему паль­цем блуд­ли­вым сво­им.
Паль­цем играть пере­стань: цели­ком заби­рай себе Цеста,
Еже­ли, Маму­ри­ан, так уж ты воль­но живешь.
5 Если же нет ни дров, ни под­стил­ки на голой кро­ва­ти,
Ни Антио­пи­ных чаш, ни от Хио­ны горш­ков,
Если на брю­хе твой плащ дав­но пожел­тел и изма­ран,
И впо­ло­ви­ну лишь зад галль­ской руба­хой при­крыт,
Если пита­ешь­ся ты лишь чадом из чер­ной повар­ни,
10 Если с соба­ка­ми пьешь гряз­ную воду из луж, —
В зад я тебе не под­дам (что мне зад с пусты­ми киш­ка­ми?),
Луч­ше послед­ний твой глаз выши­бу я у тебя.
И не ска­жи, буд­то я такой уж зло­дей и рев­ни­вец,
Про­сто запом­ни: блуди, Маму­ри­ан, коли сыт.
93
С вер­ным Фаб­ри­ци­ем здесь Аквин поко­ит­ся вме­сте;
Радост­но пер­вым достиг он Ели­сей­ских жилищ.
Общий алтарь гово­рит о началь­ни­ках пер­во­го пила,
Но еще луч­ше о них крат­кая над­пись гла­сит:
5 «Свя­за­ны оба свя­тым сою­зом жиз­ни похваль­ной,
Оба (что ред­ко най­дешь) вер­ные были дру­зья».
94
Глух твой голос — с тобою спа­ли, Эгла.
Зво­нок он — цело­вать тебя не сто­ит.
95
Если кри­чишь на суде и тре­щишь ты без умол­ку, Элий,
Это неда­ром: берешь ведь за мол­ча­ние ты.
96
Коль не досад­но и не про­тив ты, Скад­зон,
Будь добр, Матер­ну мое­му шеп­ни вот что, —
Но поти­хонь­ку, чтобы он один слы­шал:
«Вон тот поклон­ник рев­ност­ный пла­щей гру­бых,
5 В бетий­ской тка­ни сам и в серой, как пепел,
Всех тех за баб счи­та­ет, кто одет в пур­пур,
И всех, кто ходит в фио­ле­то­вом пла­тье.
Пус­кай про­стое хва­лит, пусть все­гда носит
Он гряз­но­ва­тый цвет, да сам-то он жел­тый!
10 А поче­му ж счи­таю я его дев­кой?
Встре­ча­юсь в бане: хоть бы раз он взгляд под­нял!
Так нет: гла­за­ми ест он там пар­ней ражих,
И слюн­ки у него текут на их ноги».
Ты спро­сишь, кто же он? Да я забыл имя.
97
Сто­ит лишь всем закри­чать, гово­рить начи­на­ешь ты, Невол,
И как хода­тай себя дер­жишь иль лов­кий делец.
Спо­со­бом этим любой про­слыть суме­ет речи­стым!
Вот замол­ча­ли все… Ну, Невол, ска­жи что-нибудь!
98
Судит­ся все Дио­дор и подагрою, Флакк, он хво­ра­ет.
Но он не пла­тит дель­цу: болен хира­грою он.
99
Ты и двух не имел еще мильо­нов,
Но был так торо­ват и щедр в то вре­мя,
Так рос­ко­шен ты был, Кален, что десять
Мил­ли­о­нов тебе дру­зья жела­ли.
5 Бог услы­шал моль­бы и наши прось­бы,
И еще до вось­мых календ, пожа­луй,
Дали день­ги тебе четы­ре смер­ти.
Ты же, слов­но не полу­чил в наслед­ство,
А лишил­ся всех этих денег сра­зу,
10 Голо­дов­ку завел такую, бед­ный,
Что на свой бога­тей­ший пир, кото­рый
Ты даешь лишь одна­жды в год, не чаще,
Тра­тишь толь­ко гро­ши, как жал­кий скря­га,
Так что мы тебе — семь дру­зей ста­рин­ных —
15 И в пол­фун­та свин­ца не обой­дем­ся!
Что ж тебе поже­лать за эту милость?
Сто мильо­нов тебе, Кален, мы про­сим:
Ведь от голо­да ты тогда подох­нешь!
100
Мамоч­ки, папоч­ки все у Афры, но папоч­кам этим
Всем и мама­шам она может бабу­сею быть.
101
Неко­гда быв­ший моих сти­хов пере­пис­чи­ком вер­ным, —
Сча­стьем хозя­и­на был, Цеза­рям был он зна­ком, —
В самых цве­ту­щих годах сво­ей юно­сти умер Демет­рий
После трех луст­ров и жатв с ними еще четы­рех.
5 Чтобы, одна­ко, сошел не рабом он к теням сти­гий­ским,
В муках, каки­ми его жег нестер­пи­мый недуг,
Дал ему воль­ную я, отка­зав­шись от прав гос­по­ди­на:
О, если б толь­ко его мог этот дар изле­чить!
Он оце­нил пред кон­цом награ­ду свою и патро­ном
10 Назвал меня, отхо­дя воль­ным к под­зем­ным водам.
102
Кто писал для тебя твою Вене­ру,
Тот, поверь, Лико­рида, льстил Минер­ве.
103
«Дали бы мне мил­ли­он сестер­ци­ев выш­ние боги, —
Сце­во­ла, ты гово­рил, всад­ни­ком даже не быв, —
Как бы я зажил тогда, как широ­ко и как без­за­бот­но!»
На смех и дали тебе боги, о чем ты про­сил.
5 Тога гораздо гряз­ней после это­го, пе́нула хуже,
Три­жды, четы­ре­жды твой кожей запла­тан баш­мак.
А из десят­ка мас­лин боль­шин­ство все­гда бере­жет­ся,
И пере­ме­на одна на два обеда идет.
Пьешь крас­но­ва­тую ты отседа вей­ско­го гущу,
10 Грош тебе сто­ит горох паре­ный, грош и любовь.
Ну-ка, судить­ся идем! Ты, Сце­во­ла, плут и обман­щик:
Или живи, иль отдай долг мил­ли­он­ный богам!
104
Что пан­те­ра несет на пест­рой шее
Рас­пис­ное ярмо, а тигр ковар­ный
Тер­пе­ли­во бича уда­ры сно­сит,
Что олень уди­ла зла­тые гло­жет,
5 Что идет в пово­ду мед­ведь ливий­ский,
А кабан, калидон­ско­го почи­ще,
Пови­ну­ет­ся пур­пур­ной уздеч­ке,
Что несклад­ный бизон повоз­ку тащит
И что слон, вожа­ку послуш­ный — негру,
10 Испол­ня­ет покор­но лег­кий танец, —
Не богов ли то зре­ли­ще, ска­жи-ка?
Но посмот­рит на это, как на мелочь,
Кто забав­ную львов охоту видит,
Как изво­дит их рез­вость зай­цев роб­ких:
15 Схва­тят, пустят, опять пой­мав, лас­ка­ют,
И добы­ча в их пасти невреди­ма,
Через зев свой они про­ход про­стор­ный
Ей дают, опа­са­ясь ранить зубом:
Стыд­но было б загрызть зверь­ков им неж­ных,
20 Раз они перед тем быков сра­жа­ли.
К мило­сер­дью тако­му не при­учишь
Львов, но зна­ют они, кто их вла­ды­ка.
105
Если, Овидий, вину, что родит­ся в номент­ских уго­дьях,
Дать посто­ять и его выдер­жать несколь­ко лет,
Дол­гая ста­рость и вкус у него и назва­нье скры­ва­ют
И как угод­но назвать мож­но ста­рин­ный кув­шин.
106
Под­ли­ва­ешь ты, Руф, себе все воду,
А при­станет при­я­тель, — ты наси­лу
Выпьешь капель­ку жид­ко­го фалер­на.
Или, может быть, Невия сули­ла
5 Ночь бла­жен­ства тебе, и ты жела­ешь
Для любов­ных утех остать­ся трез­вым?
Сто­нешь ты и взды­ха­ешь: отка­за­ла!
А поэто­му пей себе ты вво­лю
И жесто­кую скорбь в вине пото­пишь.
10 Что беречь­ся? И так всю ночь про­спишь ты!
107
Все при­ста­ешь ты ко мне, дра­го­цен­ный Луций мой Юлий:
«Празд­ный лен­тяй, напи­ши важ­ное ты что-нибудь!»
Дай мне досуг, но такой, какой в минув­шие годы
Флак­ку мог Меце­нат или Вер­ги­лию дать:
5 Я попы­та­юсь создать веко­веч­ное про­из­веде­нье
И от кост­ра убе­речь как-нибудь имя свое.
Полем бес­плод­ным идут под ярмом волы неохот­но:
Туч­ная поч­ва томит, но весе­лит самый труд.
108
Есть у тебя (и молю, пусть из года в год про­цве­та­ет)
Вели­ко­леп­ней­ший дом, но он за Тиб­ром сто­ит.
Ну, а вот мой-то чер­дак на Вип­са­нье­вы лав­ры выхо­дит,
В окру­ге этом уже дожил до ста­ро­сти я.
5 Съе­хать мне надоб­но, Галл, чтоб ходить на поклон к тебе утром
Так подо­ба­ет, хотя б даже и даль­ше ты жил.
Но для тебя-то пустяк кли­ент какой-нибудь в тоге,
Мне же все утро терять — это отнюдь не пустяк.
Луч­ше в обед наве­щать тебя я буду поча­ще,
10 Утром же пусть за меня кни­га с покло­ном при­дет.
109
Исса птич­ки Катул­ло­вой рез­вее,
Исса чище голуб­ки поце­луя,
Исса лас­ко­вее любой кра­сот­ки,
Исса Индии всех кам­ней доро­же,
5 Исса — Пуб­лия пре­лесть-соба­чон­ка.
Заску­лит она — слов­но сло­во ска­жет,
Чует горе твое и радость чует.
Спит и сны, под­вер­нув­ши шей­ку, видит,
И дыха­нья ее совсем не слыш­но;
10 А когда у нее позыв желуд­ка,
Кап­лей даже под­стил­ки не замо­чит,
Но слег­ка тронет лап­кой и с постель­ки
Про­сит снять себя: дать ей облег­чить­ся.
Так чиста и невин­на эта суч­ка,
15 Что Вене­ры не зна­ет, и не сыщем
Мужа ей, чтоб достой­ным был кра­сот­ке.
Чтоб ее не бес­след­но смерть умча­ла,
На кар­тине ее пред­ста­вил Пуб­лий,
Где такой ты ее увидишь истой,
20 Что с собою самой не схо­жей Исса;
Иссу рядом поставь-ка ты с кар­ти­ной;
Иль обе­их сочтешь за насто­я­щих,
Иль обе­их сочтешь ты за порт­ре­ты.
110
Ты мне пеня­ешь, Велокс, что длин­ны мои эпи­грам­мы.
Сам ты не пишешь совсем: пра­во, коро­че нель­зя!
111
Если и муд­рость твоя, и богов почи­та­нье извест­ны,
И бла­го­че­стье ни в чем не усту­па­ет уму,
Тот не уме­ет дарить по заслу­гам, кто станет дивить­ся,
Регул, что кни­гу тебе и фими­ам я дарю.
112
Не рас­по­знав­ши тебя, гос­по­ди­ном, царем назы­вал я.
Ну а теперь рас­по­знал: будешь мне При­ском ты впредь.
113
Все то, что я маль­чиш­кой и юнцом сде­лал,
Весь вздор, какой и сам я не могу вспом­нить,
Коль доро­гое вре­мя поте­рять хочешь
И если нена­видишь ты досуг празд­ный,
5 У Вале­рья­на Пол­лия купи Квин­та:
Погиб­нуть не поз­во­лит он моим шут­кам.
114
Рядом с тобою, Фав­стин, Телес­фо­ра Фения садик
С малым участ­ком зем­ли и с увлаж­нен­ным луж­ком.
Здесь его доче­ри прах, и над­гроб­ную над­пись Антул­ле
Мож­но про­честь, но читать луч­ше бы имя отца.
5 К теням сти­гий­ским сой­ти ему подо­ба­ло б, но если
Не суж­де­но, пусть живет, чтоб ее кости хра­нить.
115
Влюб­ле­на в меня (мне, Про­цилл, завидуй)
Дева, что лебедей белее чистых,
Сереб­ра и сне­гов, жас­ми­на, лилий.
Но желан­ная мне чер­нее ночи,
5 Мура­вья и смо­лы, гра­ча, цика­ды.
О жесто­кой уже ты думал пет­ле,
Но, я знаю, Про­цилл, в живых ты будешь!
116
Фений на веч­ную честь посвя­тил могиль­но­му пра­ху
Рощу с возде­лан­ным здесь чуд­ным участ­ком зем­ли.
Здесь Антул­ла лежит, поки­нув безвре­мен­но близ­ких,
Оба роди­те­ля здесь будут с Антул­лой лежать.
5 Пусть не польстит­ся никто на это скром­ное поле:
Будет оно гос­по­дам веч­но под­власт­но сво­им.
117
Вся­кий раз, что меня, Луперк, ты встре­тишь,
«Не послать ли мне мало­го, — ты ска­жешь, —
Чтоб ему эпи­грамм ты отдал книж­ку?
Как про­чту я ее, вер­ну обрат­но».
5 Нет, маль­чиш­ку гонять, Луперк, не сто­ит:
Дале­конь­ко идти, пожа­луй, к Гру­ше
И по лест­ни­цам трем ко мне взби­рать­ся.
То, что ищешь, достать побли­же мож­но.
Посто­ян­но ты ходишь Арги­ле­том:
10 Про­тив фору­ма Цеза­ря есть лав­ка,
Кося­ки у нее все в объ­яв­ле­ньях,
Там ты мигом про­чтешь о всех поэтах.
И спро­сить не успе­ешь ты Атрек­та
(Так зовет­ся хозя­ин этой лав­ки),
15 С пер­вой иль со вто­рой подаст он пол­ки
Отскоб­лен­но­го пем­зой и в пор­фи­ре,
Пять дина­ри­ев взяв­ши, Мар­ци­а­ла.
«Да не сто­ишь того!» Ты прав, не спо­рю!
118
Тот, кому сот­ню про­честь эпи­грамм ока­жет­ся мало,
Цеди­ци­ан, для того вся­кое зло нипо­чем.

<<<
>>>

ПРИМЕЧАНИЯ


  • При состав­ле­нии ком­мен­та­ри­ев учи­ты­ва­лось кри­ти­че­ское изда­ние тек­ста, под­готов­лен­ное Я. М. Боров­ским: M. Va­le­rii Mar­tia­lis. Epig­ram­ma­ton Lib­ri / Re­cogn. W. He­rae­us: Ed. corr. cu­ra­vit I. Bo­rovskij. Lip­siae: BSB B. G. Teub­ner Ver­lagsge­sell­schaft, 1976.

    Пред­и­сло­вие

  • Марс, Педон, Гету­лик — рим­ские поэты Доми­ций Марс, Аль­би­но­ван Педон и Лен­тул Гету­лик, от про­из­веде­ний кото­рых оста­лось толь­ко несколь­ко отрыв­ков. Анек­дот о Катоне Млад­шем, ушед­шем в 55 г. до н. э. с празд­не­ства в честь Фло­ры, рас­ска­зан Вале­ри­ем Мак­си­мом (II, 10, 8).
  • 2
  • Ст. 8. Мира порог. — Име­ет­ся в виду храм Мира, выстро­ен­ный при Вес­па­си­ане. Рынок Пал­ла­ды — пло­щадь вокруг хра­ма Минер­вы, при­мы­кав­шая к фору­му Вес­па­си­а­на, пло­ща­ди у хра­ма Мира.
  • 3
  • Ст. 1. …в арги­лет­ских… лав­ках… — Арги­лет — пло­щадь на запад­ном кон­це Субу­ры, глав­ной тор­го­вой ули­цы Рима.
  • 4
  • Ст. 3. Ваши три­ум­фы дав­но при­вык­ли к дерз­ким насмеш­кам. — Во вре­мя три­ум­фов сле­до­вав­шие за пол­ко­вод­цем вои­ны рас­пе­ва­ли насмеш­ли­вые песен­ки о нем.
  • Ст. 5. Тиме­ла — мими­че­ская актри­са и тан­цов­щи­ца; Латин — зна­ме­ни­тый мим вре­мен Доми­ци­а­на.
  • 7
  • Ст. 1. Стел­ла — Луций Аррун­ций Стел­ла, патрон и друг Мар­ци­а­ла и Ста­ция.
  • Ст. 2. Веро­на — роди­на поэта Катул­ла, авто­ра зна­ме­ни­то­го сти­хотво­ре­ния, вос­пе­ваю­ще­го воро­бья воз­люб­лен­ной поэта Лес­бии. Ср: «Птен­чик, радость моей подру­ги милой…» (2).
  • 8
  • Ст. 1. Тра­сея — Пуб­лий Фан­ний Тра­сея Пет, сто­ик вре­мен Неро­на, кон­чив­ший жизнь само­убий­ст­вом. Имя Тра­сеи, как и Като­на Млад­ше­го, ста­ло нари­ца­тель­ным для после­до­ва­тель­но­го сто­и­ка.
  • Ст. 4. Деци­ан — сто­ик уме­рен­но­го направ­ле­ния, друг и зем­ляк Мар­ци­а­ла (см. I, 39; II, 5).
  • 11
  • Ст. 1. Тес­се­ра — мед­ная мар­ка на выда­чу вина во вре­мя зре­лищ.
  • 12
  • Ст. 8. Регул — Маний Акви­лий Регул, при­бли­жен­ный Доми­ци­а­на, кото­ро­му Мар­ци­ал посто­ян­но льстит (ср. I, 82).
  • 13
  • Ст. 1. Аррия — жена Цеци­ны Пета, осуж­ден­но­го при Клав­дии за уча­стие в вос­ста­нии Камил­ла Скри­бо­ни­а­на; она про­сла­ви­лась тем, что пода­ла мужу при­мер того, как надоб­но уми­рать, и, пере­да­вая ему кин­жал, кото­рым зако­ло­лась, ска­за­ла: «Пет, не боль­но».
  • 15
  • Ст. 1. Юлий — Юлий Мар­ци­ал, один из бли­жай­ших дру­зей Мар­ци­а­ла. Посвя­щен­ные ему эпи­грам­мы при­над­ле­жат к чис­лу луч­ших у Мар­ци­а­ла. Эпи­грам­ма IV, 64 посвя­ще­на опи­са­нию усадь­бы Юлия на Яни­ку­ле, а VII, 17 — опи­са­нию его биб­лио­те­ки.
  • Ст. 3. Шести­де­ся­то­го ты уже кон­су­ла ско­ро увидишь — т. е. тебе минет шесть­де­сят лет. Кон­су­лы изби­ра­лись на год, и год этот обо­зна­чал­ся их име­на­ми.
  • 20
  • Ст. 4. …Клав­ди­ев слад­кий гри­бок! — Импе­ра­тор Клав­дий был отрав­лен гри­ба­ми.
  • 21
  • Здесь гово­рит­ся о рим­ском герое Муции Сце­во­ле, кото­рый про­ник в лагерь этрус­ско­го царя Пор­се­ны с целью убить его. Пор­се­на хотел сжечь его живьем, но Муций, чтобы дока­зать царю свое бес­стра­шие, поло­жил свою пра­вую руку на огонь и стал жечь ее, не издав ни еди­но­го зву­ка. Пор­се­на был этим так пора­жен, что отпу­стил Муция в Рим.
  • 22
  • Ст. 6. Дол­жен ли Цеза­ря меч Дакии сына пугать? — Поэт гово­рит, что мир­ные жите­ли не долж­ны боять­ся похо­да Доми­ци­а­на на Дакию.
  • 24
  • Ст. 3. …о Кури­ях речь, о… Камил­лах… — Марк Курий Ден­тат[1] — рим­ский пол­ко­во­дец нача­ла III в. до н. э.; Марк Фурий Камилл — рим­ский пол­ко­во­дец V в. до н. э., «спа­си­тель Рима». Име­на этих пол­ко­вод­цев ста­ли сим­во­ла­ми ста­ро­рим­ской доб­ле­сти.
  • 25
  • Ст. 1. Фав­стин — друг Мар­ци­а­ла Юлий Фав­стин, о сочи­не­ни­ях кото­ро­го нам ниче­го не извест­но. Ему же Мар­ци­ал посвя­тил еще ряд эпи­грамм (см. III, 2, 58; IV, 10, 57; X, 2 и др.).
  • Ст. 3. Кек­ро­пов град Пан­ди­о­на — Афи­ны.
  • 26
  • Ст. 1. …за пять выпи­ва­ешь ска­ме­ек… — т. е. столь­ко же, сколь­ко зри­те­ли на пяти ска­мей­ках в амфи­те­ат­ре выпи­ва­ют по сво­им тес­се­рам (см. I, 11).
  • 27
  • Ст. 7. Пей, но что я ска­зал, забудь… — В ори­ги­на­ле: гре­че­ская пого­вор­ка: μι­σῶ μνά­μο­να συμ­πό­ται; дослов­ный пере­вод ее: «Я нена­ви­жу памят­ли­во­го собу­тыль­ни­ка».
  • 31
  • Ст. 3. Пил — одно из под­разде­ле­ний в рим­ском леги­оне.
  • 33
  • Ст. 4. …Искрен­ня скорбь у того, кто вти­хо­мол­ку скор­бит. — В ори­ги­на­ле: Il­le do­let ve­re, qui si­ne tes­te do­let. Эти сло­ва ста­ли кры­ла­тым выра­же­ни­ем.
  • 35
  • Ст. 2. …чтоб учи­тель тол­ко­вал их — т. е. чтобы они ста­ли посо­би­ем для чте­ния в шко­ле.
  • Ст. 8. Кто же в день Фло­ры нагих оденет… — Празд­ник в честь Фло­ры, боги­ни цве­те­ния, отли­чал­ся у рим­лян весе­лой раз­нуздан­но­стью, в нем участ­во­ва­ли и про­сти­тут­ки.
  • Ст. 15. При­ап — фал­ли­че­ское боже­ство, культ кото­ро­го достиг наи­боль­ше­го рас­цве­та имен­но в Риме.
  • 36
  • Ст. 1. Лукан, Тулл — бра­тья Доми­ции; Мар­ци­ал срав­ни­ва­ет их с Касто­ром и Пол­лук­сом. Пол­лукс, кото­ро­го Зевс наде­лил бес­смер­ти­ем, выпро­сил пра­во поде­лить его с Касто­ром, и с тех пор оба сына Леды на одни сут­ки уми­ра­ют, а на дру­гие ожи­ва­ют.
  • 39
  • Ст. 3. …напо­ен и Кек­ро­па и Рима Минер­вой… — т. е. уче­но­стью Афин и Рима. Кек­роп — мифи­че­ский родо­на­чаль­ник афин­ских царей.
  • 41
  • Ст. 16. Габ­ба — при­двор­ный шут Авгу­ста (см. X, 101, и Юве­нал, V, 3).
  • Ст. 17. Тет­тий Кобы­ла — оче­вид­но, тоже при­двор­ный шут, носив­ший насмеш­ли­вое про­зви­ще.
  • 42
  • Ст. 1. Пор­ция — жена Бру­та, одно­го из убийц Цеза­ря, и дочь Като­на Млад­ше­го; покон­чи­ла с собой после само­убий­ства мужа.
  • 44
  • Ст. 2. …на боль­ших, да и на малых лист­ках. — Веро­ят­но, Мар­ци­ал гово­рит о сокра­щен­ном и пол­ном изда­ни­ях сво­их эпи­грамм, касаю­щих­ся зре­лищ в амфи­те­ат­ре.
  • 45
  • Ст. 2. «Быст­ро ему отве­чал». — В ори­ги­на­ле при­веде­ны по-гре­че­ски сло­ва, посто­ян­но повто­ря­ю­щи­е­ся у Гоме­ра: τον δ’ ἀπα­μειβο­μενος.
  • 49
  • Ст. 3. Лици­ни­ан — близ­кий друг Мар­ци­а­ла, родив­ший­ся, как и Мар­ци­ал, в Биль­би­ле в Тарра­кон­ской Испа­нии. Гео­гра­фи­че­ские назва­ния в этой эпи­грам­ме во мно­гих слу­ча­ях рас­шиф­ров­ке не под­да­ют­ся.
  • Ст. 31. Баш­ма­ки с лун­кой — сена­тор­ские баш­ма­ки, на кото­рые наши­ва­лось укра­ше­ние в виде лун­но­го сер­па.
  • Ст. 33. Либур­ны — рабы из Либур­нии (область Илли­рии), носив­шие носил­ки рим­ской зна­ти, а так­же слу­жив­шие импе­ра­тор­ски­ми гла­ша­та­я­ми или курье­ра­ми.
  • Ст. 40. Сура — Луций Лици­ний Сура, друг и род­ст­вен­ник Лици­ни­а­на. К нему, види­мо, обра­ще­на эпи­грам­ма IV, 55.
  • 50
  • Ст. 2. Тара­тал­ла — шут­ли­вое имя, обра­зо­ван­ное от гоме­ров­ско­го τ’ αρα ταλ­λα (Или­а­да I, 465) — «все осталь­ное», то есть, все про­чие части жерт­вен­но­го живот­но­го: у Гоме­ра опи­сан про­цесс при­готов­ле­ния мяса.
  • 52
  • Ст. 1. Квин­ти­ан — какой-то бога­тый друг Мар­ци­а­ла, как вид­но из эпи­грам­мы V, 18.
  • 53
  • Ст. 5. Лин­гон­ский баш­лык — плащ или накид­ка с капю­шо­ном из гру­бой шер­сти, одеж­да лин­го­нов из цен­траль­ной Гал­лии.
  • Ст. 6. Арре­тий­ский гор­шок — из Арре­тия в Этру­рии (ныне Арец­цо).
  • Ст. 7. Каистр — река в Лидии и Ионии (ныне Кучук Мен­де­рез), изоби­лу­ю­щая и теперь лебедя­ми.
  • 59
  • Мар­ци­ал отпра­вил­ся в Байи (мод­ный курорт в Кам­па­нии) по тре­бо­ва­нию сво­его патро­на, кото­рый выда­ет ему, как еже­днев­ную подач­ку, все­го сот­ню квад­ран­тов, т. е. совер­шен­ные гро­ши. О дрян­ных банях Лупа и Грил­ла (в про­ти­во­по­лож­ность рос­кош­ным тер­мам в Бай­ях) Мар­ци­ал гово­рит неод­но­крат­но.
  • 61
  • Наряду с хоро­шо извест­ны­ми нам авто­ра­ми — Катул­лом, уро­жен­цем Веро­ны, ман­ту­ан­цем Вер­ги­ли­ем Маро­ном, Титом Ливи­ем, родив­шим­ся в Апон­ской зем­ле, сла­вив­шей­ся сер­ны­ми источ­ни­ка­ми, близ нынеш­ней Падуи, Овиди­ем Назо­ном, роди­ной кото­ро­го был город Суль­мон в обла­сти пелиг­нов, Лука­ном и Сене­ка­ми, отцом, извест­ным рито­ром, и сыном, зна­ме­ни­тым фило­со­фом, про­ис­хо­див­ши­ми из испан­ско­го горо­да Кор­ду­бы (ныне Кор­до­ва), Мар­ци­ал упо­ми­на­ет и тех писа­те­лей, про­из­веде­ния кото­рых или совсем до нас не дошли, или сохра­ни­лись в незна­чи­тель­ных отрыв­ках: это Стел­ла, Апол­ло­дор, Флакк (нам неиз­вест­ный, а не Гора­ций и не Вале­рий Флакк, автор «Арго­нав­ти­ки»), Каний Руф, Деци­ан и Лици­ни­ан.
  • 62
  • Ст. 3. Лукрин, Аверн — озе­ра в окрест­но­стях Бай. Саби­ны — ита­лий­ское пле­мя. В недав­но осно­ван­ном Риме ощу­ща­лась нехват­ка жен­щин, поэто­му рим­ляне обма­ном захва­ти­ли саби­ня­нок и сде­ла­ли их сво­и­ми жен­щи­на­ми.
  • 65
  • Здесь игра со сло­вом fi­cus, кото­рое может озна­чать и смок­ву, и плод фиго­во­го дере­ва, а так­же некий нарост на теле типа кон­ди­ло­мы.
  • 66
  • Ст. 8. Под под­бо­род­ком… — Когда сви­ток, после чте­ния его, свер­ты­ва­ли обрат­но на скал­ку, то ее при­дер­жи­ва­ли обе­и­ми рука­ми, а конец свит­ка зажи­ма­ли под­бо­род­ком.
  • 67
  • Ст. 1—2. Игра слов: воль­ный (li­ber) в смыс­ле «рас­пу­щен­ный» и в смыс­ле «сво­бод­ный». Может быть, Керил — это тот самый воль­ноот­пу­щен­ник Керил, о кото­ром Све­то­ний (Вес­па­си­ан, 23) рас­ска­зы­ва­ет, что тот, «раз­бо­га­тев и не желая остав­лять богат­ство импе­ра­тор­ской казне, объ­явил себя сво­бод­но­рож­ден­ным».
  • 69
  • Пан Тарент­ский — име­ет­ся в виду зна­ме­ни­тая ста­туя Сати­ра, или бога Пана, уста­нов­лен­ная в хра­ме Весты в Тарен­те. Этим срав­не­ни­ем Мар­ци­ал, по-види­мо­му, под­чер­ки­ва­ет весе­лый нрав сво­его дру­га, поэта Кания Руфа.
  • 70
  • Ст. 2. К Про­ку­ла ларам… — в дом Гая Юния Про­ку­ла, дру­га Мар­ци­а­ла (см. XI, 36). Мар­ци­ал жил в это вре­мя на Кви­ри­на­ле, а Про­кул на Пала­тине.
  • Ст. 5. …к чти­мым Пала­там — ко двор­цу цеза­рей на Пала­тине.
  • Ст. 7. Колосс луче­зар­ный. — См. прим. к эпи­грам­ме 2 «Кни­ги зре­лищ»; ста­туя сто­я­ла око­ло арки Тита.
  • Ст. 8. Родос­ское чудо — «Колосс родос­ский», гигант­ская ста­туя бога Солн­ца на о-ве Родо­се, счи­тав­ша­я­ся одним из семи чудес све­та.
  • Ст. 10. Кибе­ла — фри­гий­ская боги­ня, чей культ был очень попу­ля­рен в Риме. Она отож­дествля­лась с боги­ней Реей и име­но­ва­лась Вели­кой мате­рью богов. Кори­бан­ты — спут­ни­ки и слу­жи­те­ли Кибе­лы.
  • Ст. 15. Сест­рам уче­ным — Музам.
  • 71
  • Ст. 1. Шесть — за Юсти­ну… — Коли­че­ство куб­ков (точ­нее, киа­фов, чер­пач­ков, кото­ры­ми нали­ва­ли вино в куб­ки) опре­де­ля­ет­ся чис­лом букв име­ни того, за кого пили. Пра­виль­ный счет киа­фов в этой эпи­грам­ме опре­де­ля­ет­ся име­на­ми Ius­ti­na, Lae­via, Ly­cas, Ly­de, Ida.
  • 72
  • Ст. 8. …ста­нешь сно­ва воло­са­тым — когда наде­нешь парик.
  • 76
  • Ст. 1. Анте­но­ров лар — Пата­вий (ныне Падуя), осно­ван­ный яко­бы одним из тро­ян­ских вождей, Анте­но­ром.
  • Ст. 2. Флакк. — См. прим. к эпи­грам­ме I, 61.
  • Ст. 11. Кир­ра — древ­няя гавань Дель­фов.
  • 78
  • Ст. 4. Стикс — река, теку­щая из Оке­а­на в под­зем­ный мир — цар­ство смер­ти.
  • 84
  • Ст. 4. …домо­род­ных всад­ни­ков… — «Домо­род­ны­ми» (ver­nae) назы­ва­лись рабы, не куп­лен­ные, а рож­ден­ные в доме вла­дель­ца. Всад­ни­ки — одно из при­ви­ле­ги­ро­ван­ных сосло­вий в Древ­нем Риме.
  • 87
  • Ст. 2. …Кос­ма пилюли… — Косм, тор­го­вец бла­го­во­ни­я­ми, упо­ми­на­ет­ся Юве­на­лом (VIII, 86) и Мар­ци­а­лом во мно­гих эпи­грам­мах.
  • 88
  • Ст. 2. Лавик — город в Лации око­ло Туску­ла.
  • 90
  • Ст. 9. Сфинкс — чуди­ще с лицом и гру­дью жен­щи­ны, телом льва и кры­лья­ми пти­цы. Рас­по­ло­жив­шись близ Фив, Сфинкс зада­ва­ла каж­до­му про­хо­же­му загад­ку, кото­рую никто, кро­ме Эди­па не мог раз­га­дать.
  • 96
  • Ст. 1. Скад­зон — назва­ние раз­ме­ра (греч. σκά­ζων), кото­рым напи­са­на эта эпи­грам­ма. Скад­зон, или хро­маю­щий ямб — ямби­че­ский три­метр со спон­де­ем или хоре­ем в послед­ней сто­пе.
  • 98
  • Ст. 2. …болен хира­грою он. — Хира­г­ра (греч.) — ломота в суста­вах кисти.
  • 99
  • Ст. 6. …до вось­мых календ… — т. е. за семь меся­цев.
  • 101
  • Ст. 4. Лустр — пяти­ле­тие.
  • 102
  • В эпи­грам­ме поэт име­ет в виду, что живо­пи­сец сде­лал Вене­ру урод­ли­вой и этим как бы польстил ее сопер­ни­це Минер­ве.
  • 103
  • Эпи­грам­ма на ту же тему, что и I, 99.
  • Ст. 5. Пе́нула — плащ, кото­рый рим­ские щего­ли дела­ли часто из доро­го­го мате­ри­а­ла.
  • 105
  • Ст. 1. Овидий — Квинт Овидий, друг и сосед Мар­ци­а­ла по име­нию око­ло горо­да Номен­та (ныне Мен­та­на). Он сопро­вож­дал Цесо­ния Руфа, когда тот был выслан Неро­ном в Сици­лию.
  • 108
  • Ст. 3. Вип­са­нье­вы лав­ры — дере­вья, рос­шие у Вип­са­ни­е­ва пор­ти­ка в рай­оне Кви­ри­на­ла.
  • 112
  • На ту же тему — эпи­грам­ма II, 68.
  • ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ САЙТА

  • [1]Пра­виль­но: Маний Курий Ден­тат. (Прим. ред. сай­та).
    • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1260010301 1260010302 1260010303 1314200002 1314200003 1314200004