Эпиграммы

Книга III

Текст приводится по изданию:
Марк Валерий Марциал. Эпиграммы. СПб., Издательство АО «КОМПЛЕКТ», 1994. Перевод Ф. А. Петровского.

1
Что бы тут ни было, шлет тебе это из даль­них пре­де­лов
Гал­лия, имя какой рим­ская тога дала.
Вер­но, похва­лишь, про­чтя, ты не эту, а преж­нюю кни­гу,
Но ведь и эта и та, что пред­по­чел ты, — мои.
5 Что же? Пусть будет милей рож­ден­ная в нашей сто­ли­це,
Ибо долж­на победить галль­скую кни­гу своя.
2
Ты подар­ком кому быть хочешь, книж­ка?
Добы­вай покро­ви­те­ля ско­рее,
Чтобы в чер­ную кух­ню не попасть­ся
И тун­цам не слу­жить сырой оберт­кой
5 Иль мешоч­ком для лада­на и пер­ца.
Ты к Фав­сти­ну спе­шишь на грудь? Разум­но!
Кед­ре­цом ума­щен­ная, пой­дешь ты
И, с обе­их сто­рон в убран­стве пыш­ном,
Заки­чишь­ся голов­ка­ми цвет­ны­ми;
10 Всю покро­ет тебя изящ­ный пур­пур,
Загор­дит­ся черв­ле­ный заго­ло­вок:
Под защи­той такой и Проб не стра­шен.
[3]
[Сна­до­бьем чер­ным лицо кра­си­вое ты укры­ва­ешь,
Но некра­си­вым сво­им телом ты воду мутишь.
Верь, (боги­ня сама веща­ет мои­ми уста­ми):
«Или открой ты лицо, или купай­ся в пла­ще».]
4
В Рим, моя кни­га, сту­пай! Если спро­сят, откуда при­шла ты,
«Я из тех стран, где идет, — ска­жешь, — Эми­ли­ев путь».
Если ж, в какой мы зем­ле, в каком мы горо­де, спро­сят,
Форум Кор­не­ли­ев ты можешь в ответ ука­зать.
5 Спро­сят, зачем я ушел, — ска­жи ты вкрат­це о мно­гом:
«Да надо­е­ло ему тогу напрас­но тас­кать».
Ска­жут: «Когда же назад он вер­нет­ся?» Отве­тишь: «Поэтом
Рим он поки­нул; при­дет он кифа­редом теперь».
5
В Город идя без меня, ты жела­ешь, чтоб мно­гим пред­ста­вил
Я тебя, книж­ка моя, или все­го одно­му?
Будет с тебя одно­го, поверь мне; чужой ты не будешь
Юлию: имя его я повто­ряю все­гда.
5 Сыщешь его ты лег­ко у само­го вхо­да на Тек­ту:
Дом, где теперь он живет, рань­ше был Даф­нида дом.
Есть у него и жена, что в объ­я­тья, к груди при­жи­мая,
При­мет тебя, если ты и запы­лен­ной при­дешь.
Вме­сте ль обо­их най­дешь, или пер­вым его иль ее ты
10 Встре­тишь, ска­жи: «При­ка­зал Марк пере­дать вам при­вет».
Хва­тит с тебя: пусть дру­гих пред­став­ля­ют пись­мом, но напрас­но
Дума­ешь ты, что дру­зьям надо пред­став­лен­ной быть.
6
День, что третьим идет по сче­ту за ида­ми мая,
Дол­жен вдвойне, Мар­цел­лин, празд­ни­ком ты почи­тать.
В этот день твой отец свет неба увидел впер­вые,
Ты посвя­тил в этот день щек тво­их пер­вый пушок.
5 Пусть ода­рил он отца все­ми бла­га­ми радост­ной жиз­ни,
Боль­ше­го сча­стья ему не при­но­сил этот день.
7
Гро­шей несчаст­ных ты про­щай теперь, сот­ня —
Разда­ча сви­те, что дав­но уж с ног сби­лась,
Что ей давал, быва­ло, бан­щик весь пот­ный.
С голод­ны­ми дру­зья­ми что же вам делать?
5 Конец при­шел подач­кам от царей гор­дых.
«Уверт­ки прочь: давай­те-ка оклад пол­ный!»
8
«Квинт в Таиду влюб­лен». — «В какую Таиду?» — «В кри­вую».
Глаз у Таиды один, Квинт же на оба ослеп.
9
Пишет стиш­ки на меня, как слу­хи носят­ся, Цин­на.
Как же он пишет, когда их не чита­ет никто?
10
Уста­но­вил, Фило­муз, твой отец по две тыся­чи в месяц
На содер­жа­нье тебе день ото дня выда­вать:
Так как назав­тра все­гда ты из мота бы делал­ся нищим,
То, при поро­ках тво­их, нужен поден­ный паек.
5 Но, уми­рая, тебе заве­щал он все до копей­ки.
Так он тебя, Фило­муз, вовсе наслед­ства лишил.
11
Если подруж­ка твоя не кри­ва, не Таидой зовет­ся, —
Квинт, поче­му же моим дисти­хом ты оскорб­лен?
Про­сто по сход­ству имен назвал я Таидой Лаиду,
А с Гер­ми­о­ной, ска­жи, чем же Таида сход­на?
5 Прав­да, сам-то ты — Квинт. Ну, заме­ним любов­ни­ка имя:
Пусть, коль угод­но, не Квинт любит Таиду, а Секст.
12
Ума­стил, при­знаю, вче­ра чудес­но
Сотра­пез­ни­ков Квинт, но есть им не дал.
Смех какой: голо­дать, но наду­шить­ся!
Кто лежит ума­щен­ным без обеда,
5 Пред­став­ля­ет­ся мне, Фабулл мой, тру­пом.
13
Ты не жела­ешь ни рыб, ни цып­лят не хочешь отведать,
И каба­на ты щадишь, Невия, боль­ше отца,
Пова­ра бьешь и бра­нишь, что все недо­ва­ре­но. Этак
Мне несва­ре­ньем никак не забо­леть у тебя.
14
Голод­ный Тук­ций в Рим решил отпра­вить­ся,
Уехав из Испа­нии;
Но лишь услы­шал о подач­ках он рас­сказ,
С моста вер­нул­ся Муль­вия.
15
Корд, не глядя, на веру дает, как никто в целом Риме.
«Он, этот нищий?» — Да нет: сле­по он верит люб­ви.
16
Ты гла­ди­а­тор­ский бой, царек сапож­ни­ков, Кер­дон,
Ста­вишь, и гра­бит кин­жал шила доход у тебя.
Пьян ты: тебе нико­гда не при­шло бы в голо­ву трез­вым
Соб­ст­вен­ной кожей сво­ей, Кер­дон, за игры пла­тить.
5 Пря­мо из кожи ты лез, но себе на носу зару­би ты,
Кер­дон, что шку­рой сво­ей надо тебе доро­жить.
17
Сыр­ный десерт­ный пирог, что дол­го кру­гом обно­си­ли,
Паль­цы гостям обжи­гал: был черес­чур он горяч;
Но раз­го­ра­лась силь­ней Сабидия глот­ка, и вот он
Несколь­ко раз на него, щеки напы­жив, подул.
5 Прав­да, пирог поостыл, и тро­нуть его было мож­но,
Но не решил­ся никто взять его: стал он дерь­мом.
18
Ты начи­на­ешь с того, что без голо­са ты от про­студы.
Раз изви­ня­ешь­ся ты, Мак­сим, зачем же читать?
19
Рядом с Сот­ней Колонн изва­я­нье мед­веди­цы вид­но,
Там, где фигу­ры зве­рей меж­ду пла­та­нов сто­ят.
Пасти ее глу­би­ну попы­тал­ся изме­рить пре­лест­ный
Гил и засу­нул, шутя, неж­ную руку туда.
5 Но при­та­и­лась во тьме ее мед­но­го зева гадю­ка:
Мно­го сви­ре­пей она хищ­но­го зве­ря была.
Маль­чик ковар­ства не знал, пока не уку­шен был насмерть:
Лож­ной мед­веди­цы пасть злее была, чем живой.
20
Чем занят друг мой Каний Руф, ска­жи, Муза!
Быть может, на лист­ках бес­смерт­ных все пишет
О Клав­дии, о днях былых вре­мен повесть?
Иль с тем, что при­пи­сал Неро­ну льстец лжи­во,
5 Он спо­рит, или с Фед­ром в злых его шут­ках?
Эле­гик рез­вый или эпик он важ­ный?
Иль он, обув котурн Софок­ла, стал гро­зен?[1]
Иль, средь поэтов сидя, он ост­рит, празд­ный,
Пере­сы­пая речь атти­че­ской солью?
10 Ко хра­му ли оттуда он идет в пор­тик
Иль к Арго­нав­там и лени­во там бро­дит?
Иль у Евро­пы том­ной вновь в лучах солн­ца,
Сре­ди остыв­ших попо­лу­дни он бук­сов
Сидит, а то гуля­ет без забот горь­ких?
15 В Агрип­пы тер­мах или в Тито­вых мыть­ся
Он стал иль в Тигел­ли­на гнус­но­го банях?
Иль он в деревне у Лука­на и Тул­ла?
Иль с Пол­ли­о­ном на чет­вер­той он миле?
Иль к бур­ным отбыл он уже клю­чам бай­ским
20 И по Лукри­ну тихо­му плы­вет в лод­ке?
«Жела­ешь знать, чем занят Каний твой? Сме­хом».
21
Спас гос­по­ди­на опаль­но­го раб, им самим заклей­мен­ный.
Этим, одна­ко, не жизнь спас он ему, а позор.
22
Апи­ций, шесть­де­сят мильо­нов дав брю­ху,
Ты все ж деся­ток сохра­нил себе с лиш­ком.
Но, опа­са­ясь жаж­ды с голо­дом веч­ным,
Налив послед­ний кубок, ты глот­нул яду.
5 Такой, Апи­ций, не был ты вовек про­рвой!
23
Еже­ли куша­нья все рабам за спи­ной отда­ешь ты,
То поче­му ж не в ногах стол накры­ва­ют тебе?
24
Пор­тив­ший лозы козел, обре­чен­ный на смерть за это,
Жерт­вой угод­ной пред­стал, Вакх, перед тво­им алта­рем.
Туск­ский гаруспик, его заклать соби­рав­ший­ся богу,
Рядом сто­яв­ше­му тут пар­ню-бол­ва­ну велел
5 Ост­рым отре­зать ножом ему немед­ля шуля­та,
Чтобы про­па­ла ско­рей мяса пога­но­го вонь.
Сам же, когда, накло­нясь к алта­рю дер­но­во­му, гор­ло
Бив­шей­ся жерт­вы хотел резать, зажав­ши рукой,
Всем свя­тотат­ст­вен­но он пока­зал свою страш­ную гры­жу.
10 Тот­час хва­та­ет ее и отре­за­ет мужик,
Думая, что веко­вой того тре­бу­ет чин и обы­чай
И что утро­бой такой издав­на чтут боже­ство.
Так из этрус­ка ты вдруг обра­тил­ся в гал­ла, гаруспик,
И, зака­лая коз­ла, сам-то ты стал валу­хом.
25
Чтоб охла­дить тебе горя­чий жар бани,
Куда, Фав­стин, и Юли­ан едва вхо­дит,
Про­си, чтоб оку­нул­ся Саби­ней-ритор:
Остудит этот и Неро­но­вы тер­мы.
26
Кан­дид, вла­де­ешь один ты зем­лей, один и день­га­ми,
Золо­том — ты лишь один, муррою — тоже один.
Мас­сик име­ешь один и Опи­ми­ев цекуб один ты,
Да и умен ты один, и даро­вит ты один.
5 Все у тебя одно­го. Ты дума­ешь, ста­ну я спо­рить?
Но вот супру­гу твою, Кан­дид, ты делишь с тол­пой.
27
В гости к себе не зовешь, а ко мне ты в гости при­хо­дишь:
Я бы про­стил, коли ты, Галл, нико­го бы не звал.
Ты при­гла­ша­ешь дру­гих: мы оба с изъ­я­ном. «С каким же?»
Твер­до­сти нет у меня, Галл, у тебя же — сты­да.
28
Все удив­ля­ешь­ся ты, что воня­ет у Мария ухо.
Нестор, ты сам вино­ват: ты ведь науш­ник его.
29
С двух ног ты при­ми цепи, Сатурн, как дар Зои­ла.
В дни преж­ние он дол­го носил колеч­ки эти.
30
Нет пода­чек теперь: ты бес­плат­ным обеда­ешь гостем.
Что же ты, Гар­ги­ли­ан, дела­ешь в Риме, ска­жи?
Тогу откуда ты взял и чем за камор­ку ты пла­тишь?
Где добы­ва­ешь квад­рант? Что ты Хионе даешь?
5 Пусть, как ты сам гово­ришь, ты живешь с вели­чай­шим рас­че­том,
Но про­дол­жать эту жизнь, пра­во, совсем не рас­чет.
31
Знаю я, есть у тебя мно­го юге­ров сель­ских уго­дий,
Мно­го участ­ков зем­ли занял и в Риме твой дом,
И сун­ду­ку тво­е­му долж­ни­ков покло­ня­ет­ся мно­го,
И пода­ют­ся на стол в золо­те яст­ва твои.
5 Но бере­гись, не смот­ри свы­со­ка ты, Руфин, на бед­ней­ших:
Дидим бога­че ведь был, боль­ший богач Фило­мел.
32
Хва­тит ли сил у меня на ста­руш­ку, Мат­ри­ния? Хва­тит
И на ста­руш­ку, но ты ведь не ста­руш­ка, а труп.
Я и с Геку­бой могу и с Ниобой, Мат­ри­ния, лишь бы
Не обра­ща­ла­ся та в суку, а эта в ска­лу.
33
Я пред­по­чел бы иметь бла­го­род­ную, если ж отка­жут,
Воль­ноот­пу­щен­ной я буду дово­лен тогда.
В край­но­сти хва­тит рабы, но она победит их обе­их,
Коль бла­го­род­на лицом будет она у меня.
34
Чем твое имя тебе идет и ней­дет, объ­яс­ню я:
Ты холод­на и чер­на, ты и Хио­на и нет.
35
Рыб ты Фиди­е­вой чекан­ки видишь.
Влей воды: они тот­час ста­нут пла­вать.
36
То же, что дела­ет друг для тебя недав­ний и новый,
Тре­бу­ешь, чтобы и я делал тебе, Фаби­ан.
Чтобы как встре­пан­ный я бежал к тебе спо­за­ран­ку,
Чтобы, за креслом тво­им идучи, грязь я месил,
5 Чтобы в деся­том часу иль позд­нее я в тер­мы Агрип­пы
Плел­ся уста­лый, хотя моюсь я в Тито­вых сам.
Раз­ве за трид­цать уже декаб­рей, Фаби­ан, заслу­жил я,
Чтоб ново­бран­цем все­гда чис­лить­ся в друж­бе тво­ей?
Тогу, что сам я купил, Фаби­ан, вко­нец изно­сил я, —
10 Ты же счи­та­ешь, что мне рано в отстав­ку идти?
37
Толь­ко и зна­е­те вы, дру­зья-бога­чи, что сер­дить­ся.
Это не дело, но так делать-то выгод­но вам.
38
Что за при­чи­на тебя иль надеж­да в Рим при­вле­ка­ет,
Секст? И чего для себя ждешь там иль хочешь, ска­жи?
«Буду вести я дела, — гово­ришь, — Цице­ро­на речи­стей,
И на трех фору­мах мне рав­ным не будет никто».
5 И Ате­стин вел дела, и Цивис, — обо­их ты зна­ешь, —
Но ни один опла­тить даже квар­ти­ры не мог.
«Если не вый­дет, зай­мусь тогда я сти­хов сочи­не­ньем:
Ска­жешь ты, их услы­хав, под­лин­ный это Марон».
Дурень ты: все, у кого оде­жон­ка вет­ром под­би­та,
10 Или Назо­ны они, или Вер­ги­лии здесь.
«В атрии к зна­ти пой­ду». Но ведь это едва про­кор­ми­ло
Трех-четы­рех: на дру­гих с голо­ду нету лица.
«Как же мне быть? Дай совет: ведь жить-то я в Риме решил­ся!»
Еже­ли честен ты, Секст, лишь на авось про­жи­вешь.
39
Маль­чик, люби­мец кри­вой Лико­риды, по обли­ку — крав­чий
Из Или­о­на, Фав­стин. Зор­кий гла­зок у кри­вой!
40 (41)
На чаше этой Мен­то­ров чекан — змей­ка.
Живет она, и сереб­ро всем нам страш­но.
41 (40)
Если ты дал мне взай­мы пол­то­рас­та каких-нибудь тысяч
Из сун­ду­ка тво­е­го, что до отка­за набит,
Дру­гом вели­ким себя, Теле­син, ты за это счи­та­ешь?
Друг-то не ты, кто ссудил, друг это я, кто отдал.
42
Пас­тою, Пол­ла, скры­вать мор­щи­ны на брю­хе ста­ра­ясь,
Мажешь себе ты живот, но не зама­жешь мне глаз.
Луч­ше оставь без при­крас недо­ста­ток, быть может, ничтож­ный:
Ведь зата­ен­ный порок кажет­ся бо́льшим все­гда.
43
Кор­чишь, Летин, из себя ты юно­шу; воло­сы кра­ся,
Воро­ном сде­лал­ся ты, толь­ко что лебедем быв.
Всех не обма­нешь, поверь: что ты сед, Про­зер­пине извест­но,
И у тебя с голо­вы сдернет личи­ну она.
44
Поче­му, Лигу­рин, тебя завидев,
Все бегут со всех ног, боясь встре­чать­ся,
И сей­час же вокруг тебя все пусто,
Хочешь знать? Ты поэт сверх вся­кой меры.
5 А порок этот жуток и опа­сен.
Ни тиг­ри­ца, тиг­рят сво­их лишив­шись,
Ни змея на полу­ден­ном при­пе­ке,
Да и злой скор­пи­он не так ужас­ны.
Кто стер­пел бы, ска­жи, такие муки?
10 Я стою — ты читать, при­сел я — тоже,
Я бегу — ты читать, я в нуж­ник — тоже,
В тер­мы скрыл­ся я — ты жуж­жишь мне в ухо,
Я в купаль­ню ско­рей — не даешь попла­вать,
Я спе­шу на обед — меня ты дер­жишь,
15 Я при­шел на обед — сго­ня­ешь с места,
Я устал и заснул — меня ты будишь.
Видишь, сколь­ко ты зла наде­лать можешь?
Ты и честен, и добр, и чист, но стра­шен.
45
Бегал ли Феб от сто­ла и обеда Тие­ста, не знаю,
Но от обедов тво­их прочь я бегу, Лигу­рин.
Прав­да, изыс­кан твой стол и пыш­ны­ми яст­ва­ми убран,
Но ниче­го не идет в рот мне при чте­нье тво­ем.
5 Кам­ба­лы не пода­вай, ни барвен сво­их двух­фун­то­вых,
Ни шам­пи­ньо­нов ты мне, уст­риц не надо: мол­чи!
46
Тре­бу­ешь ты от меня без кон­ца, чтобы в тоге потел я.
Нет! Пусть послу­жит тебе воль­ноот­пу­щен­ник мой.
Это не то, гово­ришь? Это луч­ше гораздо, поверь мне:
Я за носил­ка­ми брел, он же их сам поне­сет;
5 Если в тол­пу попа­дешь, он ее рас­тол­ка­ет лок­тя­ми,
А бла­го­род­ный мой бок слиш­ком тще­ду­шен и слаб.
Ста­нешь ли ты гово­рить на суде, не ска­жу я ни сло­ва,
Он — во все гор­ло тебе «бра­во» все­гда заре­вет;
Спор ли воз­никнет какой, раз­ра­зит­ся он гром­кою бра­нью,
10 Мне же сло­ва при­ме­нять креп­кие стыд не велит.
«Зна­чит, как друг ниче­го для меня не согла­сен ты делать?»
Сде­лаю, Кан­дид, но то, что не под силу рабу.
47
Где с врат Капен­ских круп­ный дождь все­гда кап­лет,
И где в Аль­моне жрец Кибе­лы нож моет,
И там, где луг свя­той Гора­ци­ев зелен,
Где Гер­ку­ле­са-крош­ки храм кишит людом,
5 В повоз­ке там, Фав­стин, дорож­ной Басс ехал
И вся­кой снеди дере­вен­ской вез вдо­воль:
Коч­ны капу­сты ты увидел бы знат­ной,
И двух сор­тов порей, салат-латук низ­кий,
Желуд­ку вяло­му полез­ную свек­лу,
10 А рядом связ­ку тяж­кую дроздов жир­ных,
И зай­ца, что соба­кой галль­ской был пой­ман,
И поро­сен­ка, что не ел бобов гру­бых.
Перед повоз­кой ско­ро­ход спе­шил с ношей:
Заку­тав сеном, береж­но он нес яйца.
15 Басс ехал в Рим? Напро­тив: на свою дачу.
48
Нищую ком­нат­ку Ол постро­ил, но про­дал усадь­бу:
Сам зани­ма­ет теперь нищую ком­нат­ку Ол.
49
В кубок, где мас­сик твой был, ты вей­ское мне нали­ва­ешь.
Я пред­по­чел бы пустой кубок поню­хать, чем пить.
50
Вот для чего (и для это­го лишь) ты зовешь ото­бедать:
Чтобы сти­шон­ки свои вслух, Лигу­рин, мне читать.
Я и сан­да­лий-то снять не успел, как уже пре­огром­ный
Вме­сте с лату­ком несут и с раз­но­со­ла­ми том.
5 Том ты чита­ешь вто­рой — еще пер­вые блюда не сня­ты,
Тре­тий за ним, а десерт все не постав­лен на стол.
Вот и чет­вер­тый про­чтен и до пято­го тома добра­лись.
Вер­но, протух бы кабан, подан­ный столь­ко же раз!
Если мак­ре­лям не дашь ты про­кля­тые эти поэ­мы,
10 Дома ты будешь один есть сво­ей обед, Лигу­рин.
51
Если хва­лю я лицо и в вос­тор­ге от ручек и ножек,
Гал­ла, то ты гово­ришь: «Голой я луч­ше еще».
Но нико­гда ты со мной не жела­ешь отпра­вить­ся в баню.
Или боишь­ся, что там я не понрав­люсь тебе?
52
Дом себе, Тон­ги­ли­ан, за две­сти тысяч купил ты,
Но уни­что­жен он был частой в сто­ли­це бедой.
Впя­те­ро боль­ше тебе собра­ли. И мож­но поду­мать,
Тон­ги­ли­ан, буд­то сам свой ты домиш­ко под­жег.
53
И лица тво­е­го могу не видеть,
Да и шеи тво­ей, и рук, и ножек,
И грудей, да и бедер с пояс­ни­цей.
Сло­вом, чтобы мне пере­ч­ня не делать,
5 Мог бы всей я тебя не видеть, Хлоя.
54
Если я дать не могу тех денег, что ты запро­си­ла,
Гал­ла, то про­ще совсем было бы мне отка­зать.
55
Где ни ока­жешь­ся ты, мы дума­ем, Косм появил­ся
И кин­на­мо­на струи брыз­жут из скля­нок его.
Гел­лия, брось, я про­шу, загра­нич­ную вздор­ную моду:
Бла­го­ухать бы мог­ла так и соба­ка моя.
56
Не вино­град­ни­ком мне, водо­е­мом вла­деть бы в Равен­не:
Боль­ше нажить­ся я там мог бы про­да­жей воды.
57
Лов­кий надул меня плут трак­тир­щик намед­ни в Равен­не:
Мне, не раз­ба­вив водой, чисто­го про­дал вина.
58
На бай­ской у Фав­сти­на-дру­га, Басс, даче
Ни празд­ных не най­ти тебе шпа­лер мир­та,
Пла­та­нов нет без­брач­ных, не стри­гут бук­сов;
Бес­плод­ных нет поса­док там нигде в поле,
5 А все живет там жиз­нью без затей, сель­ской.
Цере­ры даром каж­дый закром там полон,
И мно­го пахнет там амфор вином ста­рым;
Там после нояб­ря, когда зима близ­ко,
Садов­ник гру­бый режет вино­град позд­ний;
10 В долу глу­бо­ком там быки мычат дико,
Теле­нок лбом комо­лым норо­вит бить­ся;
Пер­на­той ста­ей полон гряз­ный двор пти­чий:
Здесь бро­дят гусь-кри­кун, пав­лин в глаз­ка́х ярких,
И пти­ца, что по перьям назва­на крас­ным,
15 И куро­пат­ка, и цесар­ки — все в пят­нах;
А вот фазан из нече­сти­вых стран кол­хов;
Родос­ских самок гор­дый там петух топ­чет,
И всплес­ки голу­би­ных крыл шумят с башен;
Здесь гор­лин­ка вор­ку­ет, стонет там вяхирь.
20 За домо­вод­кой жад­ные бегут сви­ньи,
Ягне­нок неж­ный пол­ных ждет сос­ков мат­ки.
При­слу­гой юной окру­жен очаг свет­лый,
И в празд­ник целый лес горит там в честь ларов.
С без­де­лья не блед­не­ет вино­дел празд­ный,
25 Не тра­тит даром мас­ла там атлет скольз­кий:
Сил­ком ковар­ным ловит он дроздов жад­ных,
А то лесой дро­жа­щей удит он рыбу,
Иль, в сеть пой­мав­ши, он несет домой ланей.
Для город­ской при­слу­ги труд в саду весел,
30 И пону­кать не надо рез­вую челядь:
Все куд­ря­ши охот­но ста­ро­сте слу­жат,
И даже евнух вялый здеш­ний труд любит.
С пустой рукою не при­дет кли­ент сель­ский:
Один, глядишь, при­но­сит свет­лый мед в сотах
35 И стоп­ку сыра из Сас­син­ско­го леса,
Дру­гой пуши­стых при­та­щил с собой соней,
А тот — кос­ма­той мат­ки бле­ю­щих деток.
А тот — кап­лу­нов дает, скоп­цов жир­ных.
Дары от мате­рей в пле­тен­ках из ивы
40 Несут коло­нов чест­ных рос­лые доч­ки.
Когда при­дет сосед весе­лый, труд кон­чив,
То не хра­нит на зав­тра яст­ва стол-скря­га:
Еда гото­ва всем, и пья­ные гости
Не могут в сытых слу­гах воз­будить зависть.
45 А у тебя под Римом щеголь­ской голод:
С высо­кой баш­ни видишь ты одни лав­ры,
Спо­ко­ен ты: При­а­пу не страш­ны воры;
Ты вино­де­ла город­ской мукой кор­мишь,
На рас­пис­ную дачу ты везешь, празд­ный,
50 Цып­лят, капу­сту, яйца, сыр, пло­ды, сус­ло.
Усадь­ба это иль в деревне дом рим­ский?
59
Кер­дон-сапож­ник давал в изящ­ной Боно­нии игры,
В Му́тине дал сук­но­вал. Где же трак­тир­щик их даст?
60
Если обедом меня, не подач­кой, как преж­де, пре­льща­ешь,
Что ж не такой же обед мне пода­ют, как тебе?
Уст­риц себе ты берешь, упи­тан­ных в водах Лукри­на,
Я же ракуш­ки сосу, рот обре­зая себе;
5 Ты шам­пи­ньо­ны жуешь, а я сви­ну­хо́м уго­ща­юсь,
С кам­ба­лой возишь­ся ты, я же леща­ми дав­люсь;
Ты наби­ва­ешь живот золо­ти­сто­го голу­бя гуз­кой,
Мне же соро­ку на стол, сдох­шую в клет­ке, кла­дут.
10 Что ж это? Вме­сте с тобой без тебя я обедаю, Пон­тик?
Вме­сто подач­ки — обед? Пусть! Но такой же, как твой.
61
Все, чего про­сишь, — «ничто», по-тво­е­му, Цин­на-бес­стыд­ник:
Если «ничто», то тебе не отка­зал я ни в чем.
62
Что поку­па­ешь за сто и за две­сти тысяч рабов ты,
Что попи­ва­ешь вино вре­ме­ни Нумы-царя,
Что обо­шла­ся в мильон тебе не рос­кош­ная утварь,
Что лишь на фунт сереб­ра целых пять тысяч ушло,
5 Что золотая тебе повоз­ка сто­ит поме­стья,
Что ты за мула пла­тил боль­ше, чем отдал за дом,
Это, по-тво­е­му, Квинт, обли­ча­ет вели­кую душу?
Нет! Дока­за­тель­ство, Квинт, это ничтож­ной души.
63
Котил, ты мил, гово­рят: это общее мне­ние, Котил.
Не воз­ра­жаю. Но что зна­чит быть милым, ска­жи?
«Мил, я ска­жу, у кого изящ­но рас­че­са­ны куд­ри,
Кто аро­мат изда­ет как кин­на­мон и баль­зам;
5 Кто напе­ва­ет все­гда гадес­ские, ниль­ские пес­ни,
Кто без­во­ло­сой рукой дви­жет мело­дии в такт;
Тот, кто сидит, раз­ва­лясь, целый день у жен­ско­го крес­ла
И, накло­нясь, что-нибудь на ухо шеп­чет все­гда;
Кто полу­ча­ет и сам посы­ла­ет повсюду запис­ки,
10 Тот, кому страш­но, что плащ могут соседи помять;
Зна­ет, в кого кто влюб­лен, и на все поспе­ва­ет попой­ки
И родо­слов­ную всю может Гир­пи­на ска­зать».
Что гово­ришь ты? Так вот что зна­чит, Котил, быть милым?
Замыс­ло­ва­тая вещь, Котил, быть милым, ска­жу!
64
Сирен, суля­щих жут­кий моря­кам отдых
И упо­и­тель­но вле­ку­щих всех к смер­ти,
Не избе­гал никто, кто слы­шал их пенье,
Но увер­нул­ся, гово­рят, Улисс хит­рый.
5 Не стран­но, Кас­си­ан, но было б мне стран­но,
Когда бы отпу­стил его бол­тун Каний.
65
Неж­ных дыха­ние уст кусаю­щей ябло­ко девы,
Бла­го­ухан­ный шафран из кори­кий­ских садов,
Чем вино­град­ник седой, едва рас­пу­стив­ший­ся, пахнет,
Запах от све­жей тра­вы, что ощи­па­ла овца,
5 Иль что от мир­та идет, от араб­ских пря­но­стей, амбры,
Дым от огня, если в нем ладан восточ­ный горит,
Дух, что идет от зем­ли, оро­шен­ной дож­ди­ком лет­ним,
И от вен­ка на кудрях смо­чен­ных нар­дом волос —
Все в поце­лу­ях тво­их, Диа­ду­мен, маль­чик жесто­кий.
10 Что ж было б, если бы ты поце­ло­вал от души?
66
Рав­ным фарос­ско­му злу пре­ступ­ле­ньем запят­нан Анто­ний,
Обе свя­щен­ных гла­вы оба отсек­ли меча.
Той голо­вою ты, Рим, в увен­чан­ных лав­ром три­ум­фах
Сла­вен был; этою ты горд был, когда гово­рил.
5 Дело Анто­ния все ж тяже­лей пре­ступ­ле­нья Поти­на:
По при­ка­за­нью — Потин, этот же дей­ст­во­вал сам.
67
Никуда вы не год­ны, раз­гиль­дяи,
Вы лени­вей Ватер­на и Раси­на,
Где, по заво­дям тихим про­плы­вая,
По коман­де вы мед­лен­но гре­бе­те.
5 Фаэ­тон уж скло­нил­ся, в мыле Этон,
Насту­пи­ла жара, и зной­ный пол­день
Отпря­га­ет уже коней уста­лых;
Вы ж, кача­ясь на мяг­ких вол­нах, празд­но
Забав­ля­е­тесь в лод­ке без­опас­ной.
10 Погре­ба­е­те вы, а не гре­бе­те!
68
Лишь до сих пор для тебя, мат­ро­на, напи­са­на книж­ка.
«Ну а кому же, ска­жи, даль­ше писал ты?» — «Себе».
Здесь я про ста­дий пишу, про гим­на­сий, про тер­мы. Уйди же!
Я разде­ва­юсь: нагих видеть муж­чин бере­гись.
5 Тут, после роз и вина, отбро­си­ла стыд Тер­пси­хо­ра
И что угод­но сболт­нуть может она, захмелев.
И не наме­ком уже, но откры­то она назы­ва­ет
То, что при­ем­лет, гор­дясь, в месяц Вене­ра шестой;
Что посредине сво­их ого­ро­дов ста­ро­ста ста­вит,
10 То, на что дева глядит, скром­но при­крыв­шись рукой.
Если я знаю тебя, ты длин­ную, скуч­ную книж­ку
Бро­сить хоте­ла. Теперь — жад­но про­чтешь ее всю.
69
Что эпи­грам­мы свои язы­ком цело­муд­рен­ным пишешь
И что в сти­хах у тебя саль­но­стей нет ника­ких,
Я вос­хи­ща­юсь, хва­лю: непо­роч­ней тебя не най­дет­ся,
А у меня ни листа без непри­стой­но­стей нет.
5 Лад­но: пусть юно­ши их раз­вра­щен­ные, лег­кие девы
Или ста­рик, все еще мучи­мый стра­стью, про­чтут.
Что ж до почтен­ных тво­их и невин­ных, Кос­ко­ний, тво­ре­ний —
Маль­чи­кам надо читать или дев­чон­кам одним.
70
Преж­ний Авфидии муж, Сце­вин, любов­ни­ком стал ты,
Твой же сопер­ник теперь сде­лал­ся мужем ее.
Чем же чужая жена для тебя сво­ей соб­ст­вен­ной луч­ше?
Иль ты не можешь любить, если опас­но­сти нет?
71
Маль­чи­ку если нев­мочь и тебе нев­тер­пеж тоже, Невол,
Я не гада­тель, но тут знаю, что сде­ла­ешь ты.
72
Хочешь со мною ты спать, Сав­фея, но мыть­ся не хочешь.
Подо­зре­ваю, что тут что-то нелад­ное есть.
Иль у тебя, может быть, отвис­лые, дряб­лые груди,
Иль ты боишь­ся открыть голый в мор­щи­нах живот,
5 Иль непо­мер­но тво­их рас­тер­зан­ных чре­сел зия­нье,
Или же там у тебя что-нибудь слиш­ком тор­чит…
Это, одна­ко, все вздор: ты, навер­но, пре­крас­на нагая;
Худ­ший порок у тебя: дура наби­тая ты.
73
С воз­му­жа­лы­ми, Галл, ты спишь юнца­ми,
Но их кре­по­сти нет в тебе нима­ло.
Зна­ешь, в чем я тебя подо­зре­ваю?
Я готов бы тебя счи­тать дев­чон­кой,
5 Да мол­ва не зовет тебя миньо­ном.
74
Мазью ты бре­ешь лицо, а лыси­ну — пас­тою смоль­ной,
Гар­ги­ли­ан. Поче­му ж стра­шен цирюль­ник тебе?
Как же с ног­тя­ми-то быть? Ведь ты, конеч­но, не можешь
Гли­ной венет­скою их или смо­лою остричь.
5 Ну посты­дись, и сра­мить свою жал­кую лыси­ну брось ты:
Жен­ским лишь чре­с­лам идет спо­соб твой, Гар­ги­ли­ан.
75
Ты уж дав­но пере­стал, Луперк, на дев­чо­нок бро­сать­ся,
Что же ты, безу­мец, ска­жи, хочешь взбо­д­рить­ся опять?
Не помо­га­ют тебе ни эру­ка, ни лука голов­ки,
Ни воз­буж­даю­щий страсть чабер тебе ни к чему.
5 Начал богат­ства­ми соблаз­нять невин­ные губы,
К жиз­ни, одна­ко, и так вызвать Вене­ру не смог.
Кто ж уди­вит­ся, Луперк, кто же может тому не пове­рить,
Что неспо­соб­ное встать доро­го вста­ло тебе?
76
Ты до ста­ру­шек охоч, а моло­день­ких, Басс, пре­зи­ра­ешь,
И не к пре­крас­ным тебя, а к худо­соч­ным вле­чет.
Вид­но, с ума ты сошел, и твоя без­го­ло­ва голов­ка,
Если с Геку­бой идет, а с Анд­ро­ма­хой никак!
77
Ни бара­буль­ки тебе, ни дрозды не нра­вят­ся, Бетик,
И не по вку­су совсем заяц тебе и кабан,
До пиро­гов не охоч и ков­ри­жек нисколь­ко не ценишь,
Фазис и Ливия птиц не посы­ла­ют тебе.
5 Капер­сы толь­ко да лук в воню­чем рыб­ном отстое
Вме­сте с сомни­тель­ной ты пост­ною жрешь вет­чи­ной;
Любишь кам­су и отбро­сы тун­цов с бело­ва­тою кожей,
Пьешь смо­ля­ное вино и пре­зи­ра­ешь фалерн.
Скры­тый какой-то порок в живо­те тво­ем, вид­но, таит­ся:
10 Ина­че как объ­яс­нить, Бетик, что ты гни­ло­ед?
78
Ты на ходу кораб­ля, Пав­лин, уже помо­чил­ся.
Хочешь мочить­ся опять? Не пото­ни ты, смот­ри.
79
Что ни начнет, ниче­го до кон­ца не дово­дит Сер­то­рий.
Думаю, что и в люб­ви то же слу­ча­ет­ся с ним.
80
Ни на кого не вор­чишь, нико­го не зло­сло­вишь, Апи­ций,
Ну, а мол­ва гово­рит, буд­то язык твой поган.
81
Бетик Галл, поче­му так лезешь ты в жен­скую про­пасть?
Твой при­но­ров­лен язык чрес­ла лизать у муж­чин.
Уд твой зачем у тебя череп­ком обре­зан самос­ским,
Еже­ли милы тебе жен­ские так пере­д­ки?
5 Голо­ву надо б твою оско­пить: будь сни­зу ты Гал­лом,
Все же Кибе­лу в обман вво­дишь: губа­ми ты муж.
82
Любой, кто у Зои­ла может быть гостем,
К под­стен­ным пусть идет обедать он жен­кам
И, трез­вый, пусть он пьет из череп­ка Леды:
Ведь это, пра­во, лег­че и, по мне, чище!
5 В наряде жел­том он один на всем ложе,
Гостей тол­ка­ет лок­тем спра­ва и сле­ва,
На пур­пур лег­ши и подуш­ки из шел­ка.
Рыгнет он — тот­час пода­ет ему дряб­лый
Раз­врат­ник зубо­чист­ки с перыш­ком крас­ным;
10 А у лежа­щей с ним любов­ни­цы веер
Зеле­ный, чтоб махать, когда ему жар­ко,
И отго­ня­ет маль­чик мух лозой мир­та.
Про­вор­но мас­са­жист­ка трет ему тело,
Рукою лов­кой обе­гая все чле­ны;
15 Он щелкнет паль­цем — нагото­ве тут евнух
И тот­час, как зна­ток мочи его неж­ной,
Напра­вит мигом он гос­под­ский уд пья­ный.
А он, назад нагнув­шись, где сто­ит челядь,
Сре­ди соба­чек, что гуси­ный жрут потрох,
20 Каба­ньим чре­вом всех сво­их бор­цов кор­мит
И мило­му дарит он голу­бей гуз­ки.
Когда со скал лигур­ских нас вином поят
Иль из коп­ти­лен мас­си­лий­ских льют сус­ло,
С шута­ми вме­сте он Опи­мия нек­тар
25 В хру­сталь­ных куб­ках пьет иль в чашах из мур­ры;
И, наду­шен­ный сам из пузырь­ков Кос­ма,
Из золотых раку­шек, не сты­дясь, мази
Нам даст такой, какою мажут­ся шлю­хи.
Напив­шись пья­ным, нако­нец, хра­пит гром­ко,
30 А мы-то воз­ле­жим и храп его тихо
Долж­ны сно­сить и друг за дру­га пить мол­ча.
Такое тер­пим Мал­хи­о­на мы чван­ство,
И нечем нака­зать нам, Руф, его мер­зость.
83
Про­сишь, Корд, ты меня поко­ро­че писать эпи­грам­мы.
«Ты мне Хио­ною будь»: пра­во, коро­че нель­зя.
84
Что бол­та­ет твоя, Гон­ги­лий, шлю­ха?
Не любов­ни­ца, нет! — А кто ж? — Язык твой.
85
Что побуди­ло тебя у любов­ни­ка выре­зать нозд­ри?
Перед тобою ни в чем нос не пови­нен его.
Что ты наде­лал, дурак? Ниче­го у жены не про­па­ло,
Еже­ли твой Деи­фоб сни­зу остал­ся, как был.
86
Чтоб не чита­ла совсем ты игри­вую часть этой книж­ки,
Я и вну­шал и про­сил, ты же чита­ешь ее.
Но, коль Пан­ни­ку­ла ты, непо­роч­ная, смот­ришь с Лати­ном,
То не най­дешь ниче­го худ­ше­го в книж­ке. Читай!
87
Все в один голос твер­дят, что вполне ты невин­на, Хио­на,
Что цело­муд­рен­ней нет чре­сел тво­их ниче­го.
Все же в купальне себе ты не то при­кры­ва­ешь, что надо:
Если сты­дишь­ся, закрой луч­ше себе ты лицо.
88
Бра­тья они близ­не­цы, но каж­дый раз­ное лижет.
Что ж? Непо­хо­жи они или похо­жи, ска­жи!
89
Надо лату­ком тебе, надо неж­ною маль­вой питать­ся,
Ибо на вид у тебя, Феб, жесто­чай­ший запор.
90
Хочет, не хочет давать мне Гал­ла, ска­зать невоз­мож­но.
Хочешь не хочешь, понять, что хочет Гал­ла, нель­зя.
91
Как-то сол­дат отстав­ной домой воз­вра­щал­ся в Равен­ну
И по доро­ге при­стал к шай­ке Кибе­лы скоп­цов.
Спут­ни­ком вер­ным его был неволь­ник бег­лый Ахил­ла,
Маль­чик, кра­са­вец собой и непри­стой­ник боль­шой.
5 Это каст­ра­тов тол­па про­ню­хав, рас­спра­ши­вать ста­ла,
Где он ложит­ся, но тот тай­ные коз­ни постиг,
Да и солгал, а они пове­ри­ли. Выпив, засну­ли.
Тот­час взя­лась за ножи бан­да зло­вред­ная тут,
И оскоп­лен был ста­рик, лежав­ший с края кро­ва­ти,
10 Маль­чик же спас­ся: ведь он тихо у стен­ки лежал.
Неко­гда, ходит мол­ва, под­ме­ни­ли девуш­ку ланью,
А вот теперь-то олень был бег­ле­цом под­ме­нен.
92
Про­сит жена одно­го про­стить ей любов­ни­ка, Галл мой.
Буд­то бы двух ему глаз выбить я, Галл, не могу?
93
Хоть про­жи­ла ты, Вету­стил­ла, лет три­ста,
Зубов четы­ре у тебя, волос пара,
Цика­ды грудь и как у мура­вья ноги
И кожи цвет, а лоб мор­щи­ни­стей сто­лы,
5 И тить­ки дряб­лы, слов­но пау­ков сети;
Хоть, по срав­не­нью с шири­ной тво­ей пасти,
Име­ет узкий ротик кро­ко­дил ниль­ский,
Да и в Равен­не ляг­вы ква­ка­ют луч­ше,
И в Адри­а­ти­ке комар поет сла­ще,
10 Хоть видишь столь­ко, сколь­ко видит сыч утром,
И пах­нешь точ­но так же, как сам­цы козьи,
И как у тощей утки у тебя гуз­ка,
И тазом ты кост­ля­вей, чем ста­рик-киник;
Хоть, толь­ко поту­шив­ши свет, ведет бан­щик
15 Тебя помыть­ся ко клад­би­щен­ским шлю­хам;
Хоть август месяц для тебя мороз лютый,
И даже при горяч­ке ты все­гда зяб­нешь, —
Стре­мишь­ся замуж, схо­ро­нив мужей две­сти,
И все меч­та­ешь, дура, чтобы твой пепел
20 Раз­жег супру­га. Кто ж, ска­жи, такой дурень?
Неве­стой кто, женою звать тебя станет,
Раз Фило­мел и тот тебя назвал баб­кой?
Уж коль жела­ешь труп ты свой отдать лас­кам,
То из сто­ло­вой Орка сте­лют пусть ложе:
25 Тебе для брач­ных гим­нов толь­ко он годен;
Пус­кай могиль­щик пред тобой несет факел:
Один лишь он под­хо­дит для твой стра­сти.
94
Заяц, ты гово­ришь, недо­жа­рен, и тре­бу­ешь пле­ти.
Что ж, вме­сто зай­ца ты, Руф, пова­ра хочешь посечь?
95
«Здрав­ст­вуй» не ска­жешь мне сам, но в ответ лишь при­вет­ст­ву­ешь, Невол,
Хоть даже ворон и тот пер­вым все­гда гово­рит.
Но поче­му ж от меня ты ждешь при­вет­ст­вия, Невол?
Ты ведь не луч­ше меня, да и не выше ничуть.
5 Цеза­ри оба меня отли­ча­ли все­гда и дари­ли,
И полу­чил я от них пра­во тро­их сыно­вей.
Я на устах у людей, мое имя повсюду извест­но,
Сла­ва моя все рас­тет, не дожи­да­ясь кост­ра.
Что-нибудь зна­чит и то, что Рим меня видел три­бу­ном,
10 Что из рядов, где сижу, гонит тебя Оке­ан.
Мило­стью Цеза­ря я добил­ся для столь­ких граж­дан­ства,
Что и рабов у тебя столь­ких, я думаю, нет.
Но отда­ешь­ся лег­ко, но лов­ко ты ластишь­ся, Невол.
Вижу: ты выше меня! Здрав­ст­вуй! Победа твоя.
96
Ты блудишь, а не спишь с моей дев­чон­кой,
Но тре­щишь, буд­то хахаль и любов­ник.
Коль схва­чу я тебя, Гар­ги­лий, смолк­нешь!
97
Руф, ты, смот­ри, не давай Хионе читать эту книж­ку:
Я ее малость кус­нул, может кус­нуть и она.
98
Тощ насколь­ко твой зад, жела­ешь знать ты?
Задом в зад ты, Сабелл, про­ник­нуть можешь.
99
Нече­го, Кер­дон, тебе оби­жать­ся на кни­жеч­ку нашу:
Толь­ко твое ремес­ло я заде­вал, а не жизнь.
Шут­ки невин­ные ты изви­ни: поче­му посме­ять­ся
Нам не поз­во­лить, коль ты волен за гор­ло хва­тать?
100
На́роч­ный мой, кого я в нача­ле шесто­го отпра­вил,
Руф, со сти­ха­ми к тебе, вер­но, про­мок до костей.
Дождь ведь пошел про­лив­ной, неожи­дан­но хлы­нув­ши с неба.
Ина­че быть не мог­ло, раз посы­лал я сти­хи.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • При состав­ле­нии ком­мен­та­ри­ев учи­ты­ва­лось кри­ти­че­ское изда­ние тек­ста, под­готов­лен­ное Я. М. Боров­ским: M. Va­le­rii Mar­tia­lis. Epig­ram­ma­ton Lib­ri / Re­cogn. W. He­rae­us: Ed. corr. cu­ra­vit I. Bo­rovskij. Lip­siae: BSB B. G. Teub­ner Ver­lagsge­sell­schaft, 1976.

    1

  • Ст. 2. Гал­лия, имя какой рим­ская тога дала. — Север­ная часть Ита­лии по пра­во­му бере­гу Пада (ныне По) назы­ва­лась Gal­lia to­ga­ta, так как жите­ли ее носи­ли тогу как рим­ские граж­дане.
  • 2
  • Ст. 7. Кед­рец — мас­ло про­тив насе­ко­мых.
  • Ст. 12. Проб — рим­ский уче­ный грам­ма­тик Вале­рий Проб.
  • 3
  • Эта эпи­грам­ма при­сут­ст­ву­ет не во всех руко­пи­сях, и счи­та­ет­ся неко­то­ры­ми иссле­до­ва­те­ля­ми под­лож­ной.
  • 4
  • Ст. 2. Эми­ли­ев путь — доро­га из Ари­ми­ния (ныне Рими­ни) в Пла­цен­цию (ныне Пья­чен­ца) в Цис­аль­пин­ской Гал­лии.
  • Ст. 4. Форум Кор­не­ли­ев — ныне Имо­ла.
  • Ст. 8. Кифа­ред — певец и музы­кант.
  • 5
  • Ст. 1. В Город идя без меня… — Рим часто назы­ва­ли про­сто «Город».
  • Ст. 5. Тек­та — колон­на­да в север­ной части Рима.
  • 14
  • Ст. 4. С моста вер­нул­ся Муль­вия — т. е. из само­го Рима. Мост Муль­вия — мост через Тибр в цен­тре Рима.
  • 24
  • Ст. 13. …в гал­ла… — Игра слов: гал­лы — и народ, и жре­цы Кибе­лы, скоп­цы.
  • 26
  • Ст. 2. Мур­ра — соби­ра­тель­ное назва­ние для зна­ме­ни­тых рим­ских мурри­но­вых ваз, изготов­лен­ных, веро­ят­но, из флю­о­ри­та, или пла­ви­ко­во­го шпа­та.
  • Ст. 3. Мас­сик — сорт вин.
  • 29
  • Ст. 1. …при­ми цепи, Сатурн… — Рабы, полу­чив­шие сво­бо­ду, посвя­ща­ли свои око­вы Сатур­ну, в празд­ник кото­ро­го — Сатур­на­лии — они поль­зо­ва­лись неко­то­рой сво­бо­дой. Сти­хотвор­ный раз­мер — сота­дей.
  • 30
  • Ст. 4. Квад­рант — грош на баню.
  • 31
  • Ст. 1. Югер — мера пло­ща­ди, рав­ная 2519 кв. м.
  • Ст. 6. Дидим — бога­тый евнух. Фило­мел — кифа­ред.
  • 34
  • Ст. 2. Хио­на — это имя про­ис­хо­дит от гре­че­ско­го сло­ва — снег.
  • 40 (41)
  • Ст. 1. Мен­тор — зна­ме­ни­тый древ­ний чекан­щик.
  • 47
  • Ст. 1. Капен­ские вра­та — ворота в Риме на Аппи­е­вой доро­ге.
  • Ст. 2. Аль­мон — при­ток Тиб­ра, в кото­ром совер­ша­лись риту­аль­ные омо­ве­ния идо­ла и утва­ри Кибе­лы.
  • 50
  • Ст. 9. …мак­ре­лям не дашь… — т. е. на оберт­ку рыбы.
  • 55
  • Ст. 2. …кин­на­мо­на струи… — име­ет­ся в виду бла­го­во­ние из кори­цы.
  • 56—57
  • Ст. 1. …в Равен­не… — Равен­на стра­да­ла от недо­стат­ка воды. Эпи­грам­мы Мар­ци­а­ла, веро­ят­но, паро­ди­ру­ют над­пи­си, подоб­ные той, какая сохра­ни­лась на стене трак­ти­ра в Пом­пе­ях:
  • Кабы попал­ся ты нам на такие же плут­ни, трак­тир­щик: воду даешь ты, а сам чистое тянешь вино.

    58

  • Ст. 3. …не стри­гут бук­сов… — Букс — сам­ши­то­вый кустар­ник.
  • 63
  • Ст. 12. Гир­пин — бего­вая лошадь, упо­ми­нае­мая и Юве­на­лом (VIII, 62).
  • 66
  • Ст. 2. Обе свя­щен­ных гла­вы — Цице­ро­на, каз­нен­но­го по при­ка­зу Анто­ния, и Пом­пея, уби­то­го Поти­ном, евну­хом еги­пет­ско­го (фарос­ско­го) царя Пто­ле­мея.
  • 76
  • Ст. 4. …с Геку­бой идет, а с Анд­ро­ма­хой никак… — Геку­ба, жена тро­ян­ско­го царя При­а­ма. Анд­ро­ма­ха — ее невест­ка.
  • 77
  • Ст. 1. Бара­буль­ка — ина­че, рыба крас­но­бо­род­ка. Дрозд — под­ра­зу­ме­ва­ет­ся, види­мо, мор­ской дрозд (Tur­dus tor­qua­tus).
  • ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ САЙТА

  • [1]7-й стих 20-й эпи­грам­мы в изда­нии 1994 г. про­пу­щен. Добав­лен по изда­нию 1968 г. (Прим. ред. сай­та).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1260010305 1260010303 1260010307 1314200004 1314200005 1314200006