Эпиграммы

Книга IV

Текст приводится по изданию:
Марк Валерий Марциал. Эпиграммы. СПб., Издательство АО «КОМПЛЕКТ», 1994. Перевод Ф. А. Петровского.

1
Цеза­ря радост­ный день, свя­тее зари, что в Дик­тей­ском
Гро­те Юпи­тер узрел, с ведо­ма Иды родясь,
О, повто­ряй­ся, молю, ты доль­ше Пилос­ско­го века,
Тот же являя все­гда или пре­крас­нее лик!
5 Чест­ву­ет дол­го пус­кай Три­то­ниду в золо­те Аль­бы
Наш вла­сте­лин и дает мно­гим дубо­вый венок.
Чест­ву­ет пусть и века в обра­ще­нье вели­ко­го луст­ра,
Рому­ла пусть он обряд, чти­мый Тарен­том, блюдет.
Выш­ние! Мно­го­го мы, но зем­ле ведь потреб­но­го, про­сим:
10 Мож­но ль, за бога про­ся наше­го, скром­ны­ми быть?
2
Раз, — из всех толь­ко он в одеж­де чер­ной, —
Пред­став­ле­нье при­шел смот­реть Гора­ций,
Хоть народ и все всад­ни­ки с сена­том,
Со свя­тей­шим вождем сиде­ли в белом.
5 Вдруг с небес пова­ли­ли хло­пья сне­га:
Вот теперь и Гора­ций тоже в белом.
3
Видишь, как густо вол­на бес­шум­но­го вод­но­го тока
Льет­ся на Цеза­ря лик и на коле­ни его?
Но на Юпи­те­ра он не сер­дит: не тря­ся голо­вою,
Смот­рит, сме­ясь, на поток ско­ван­ных холо­дом вод.
5 Он ведь при­вык поко­рять на Севе­ре звезды Боота
И на Гели­ку смот­реть, не выти­рая волос.
Кто ж изли­ва­ет, рез­вясь, с эфи­ра сухие пото­ки?
Подо­зре­ваю, послал Цеза­рев сын этот снег.
4
То, чем пахнет сто­я­чее боло­то,
Чем от сер­ных несет при­то­ков Тиб­ра
И от рыб­ных мор­ских сад­ков загнив­ших,
От похаб­ных коз­лов во вре­мя случ­ки,
5 От сапог утом­лен­но­го сол­да­та
Иль от кра­шен­ной два­жды в пур­пур шер­сти,
От справ­ля­ю­щих шабаш иуде­ек,
Изо рта у несчаст­ных под­суди­мых
Иль от лам­пы коп­тя­щей гряз­ной Леды,
10 Чем разит от сабин­ской мази мерз­кой,
От бегу­щей лисы, от нор гадю­чьих —
Мне милей того, чем ты пах­нешь, Бас­са!
5
Честен ведь ты и бед­няк, ты прав­див на сло­вах и на деле,
Так поче­му ж, Фаби­ан, тянет в сто­ли­цу тебя?
Ты нико­гда не сой­дешь ни за свод­ни­ка, ни за гуля­ку,
Роб­ких ответ­чи­ков в суд гроз­но не смо­жешь ты звать,
5 Ты не решишь­ся жену соблаз­нить зака­дыч­но­го дру­га
И не суме­ешь пре­льстить ты одряхлев­ших ста­рух,
Вся­кий рас­ска­зы­вать вздор и сеять при­двор­ные сплет­ни
Или же руко­плес­кать Гла́фира с Каном игре.
Чем тебе, жал­кий ты, жить? «Но я друг надеж­ный и вер­ный…»
10 Вздор это все! И тебе ввек Фило­ме­лом не стать.
6
Чище девы невин­ной слыть ты хочешь
И застен­чи­вым жаж­дешь ты казать­ся,
Хоть ты, Маси­ли­ан, того раз­врат­ней,
Кто, раз­ме­ры Тибул­ла повто­ряя,
5 На дому декла­ми­ру­ет у Стел­лы.
7
В том, что вче­ра мне дарил, поче­му отка­зал ты сего­дня,
Маль­чик мой Гилл, и суров, кротость отбро­сив, ты стал?
Боро­ду, воло­сы ты в оправ­да­нье при­во­дишь и годы:
О, что за дол­гая ночь сде­ла­ла ста­рым тебя?
5 Что изде­вать­ся? Вче­ра ты был маль­чи­ком, Гилл, а сего­дня,
Мне объ­яс­ни, отче­го сде­лал­ся мужем ты вдруг?
8
Пер­вый час и вто­рой поут­ру посе­ти­те­лей мучат,
Тре­тий — к днев­но­му тру­ду стряп­чих охрип­ших зовет;
С трех до пяти зани­ма­ет­ся Рим раз­лич­ной работой,
Отдых уста­лым шестой вплоть до седь­мо­го дает;
5 Хва­тит с семи до вось­ми упраж­нять­ся бор­цам ума­щен­ным,
Час же девя­тый велит ложа застоль­ные мять;
Ну, а в деся­тый, Евфем, для моих пред­на­зна­чен­ный кни­жек,
Ты амбро­сий­ных все­гда занят пода­чею яств:
Цеза­ря доб­ро­го тут услаж­да­ет боже­ст­вен­ный нек­тар,
10 В час этот мощ­ной рукой скром­но он куб­ки берет.
Тут мои шут­ки давай: ведь сто­пою к Юпи­те­ру воль­ной
Бояз­но утром идти Талии было б моей.
9
Сота-меди­ка доч­ка ты, Лабул­ла,
Мужа бро­сив, за Кли­том устре­ми­лась:
Влюб­ле­на и даришь рукою щед­рой.
10
Новую книж­ку мою, с еще неот­гла­жен­ным кра­ем
И у кото­рой стра­ниц страш­но кос­нуть­ся сырых,
Маль­чик, в пода­рок неси пустя­ко­вый люби­мо­му дру­гу:
Пер­вый по пра­ву мои шут­ки он дол­жен иметь.
5 Но сна­рядив­шись беги: пусть кни­гу пуний­ская губ­ка
Сопро­вож­да­ет, — она к дару идет мое­му.
Пра­во, под­чист­ки, Фав­стин, все рав­но не спо­соб­ны испра­вить
Наши ост­ро­ты: зараз все их испра­вит она.
11
Ты, непо­мер­но гор­дясь сво­им име­нем вздор­ным, над­мен­ный,
И Сатур­ни­ном кому, жал­кий ты, совест­но быть,
Под Парра­сий­ской вой­ну ты Мед­веди­цей под­нял пре­ступ­но,
Как обна­жив­ший свой меч из-за Фарос­ской жены.
5 Иль ты забыл о судь­бе носив­ше­го это же имя,
Что уни­что­жен он был гнев­ной Актий­ской вол­ной?
Иль тебе Рейн обе­щал то, чего пре­ступ­ни­ку не дал
Нил, а арк­ти­че­ской дан боль­ший волне про­из­вол?
Даже Анто­ний — и тот от наше­го пал опол­че­нья,
10 Он, кто в срав­не­нье с тобой извер­гом, Цеза­рем был.
12
Всем ты, Таида, даешь, но, коль это­го ты не сты­дишь­ся,
Пра­во, Таида, сты­дись все, что угод­но, давать.
13
Женит­ся друг наш Пудент на Клав­дии, Руф, Пере­грине:
Бла­го­сло­вен­ны твои факе­лы, о Гиме­ней!
Ред­кост­ный так кин­на­мон соче­та­ет­ся с нар­дом души­стым,
Мас­сик пре­крас­ную смесь с медом Тезея дает;
5 Луч­ше не могут спле­стись с лозою неж­ною вязы,
Лотос не бли­же к воде льнет или мирт к бере­гам.
Ложе их ты осе­ни, о Согла­сие ясное, веч­но,
В рав­ном супру­же­стве пусть будет вза­им­ной Любовь:
Мужа до ста­ро­сти лет пусть любит жена, а супру­гу,
10 Даже и ста­рую, муж пусть моло­дою сочтет.
14
Силий, сла­ва и честь сестер Касталь­ских,
Нару­ше­ние клятв наро­дом диким
Мощ­ным гла­сом гро­мя­щий и ковар­ство
Ган­ни­ба­ла, и пунов веро­лом­ных
5 Поко­ря­ю­щий слав­ным Сци­пи­о­нам,
Поза­будь нена­дол­го ты суро­вость
В декаб­ре, что игрой нас тешит празд­ной,
И гре­мит там и сям рож­ком обман­ным,
И костя­ми негод­ны­ми игра­ет.
10 Одол­жи свой досуг Каме­нам нашим
И про­чти бла­го­склон­но, лба не хму­ря,
Книж­ки, что под хмель­ком от рез­вых шуток.
Ведь и неж­ный Катулл теперь посмел бы
«Воро­бья» само­му послать Маро­ну.
15
Цеци­ли­ан, когда тыся­чу дать попро­сил ты намед­ни,
Дней через шесть или семь долг обе­щая вер­нуть,
«Нет у меня», — я ска­зал, но ты, под пред­ло­гом при­езда
Дру­га, теперь у меня про­сишь и блюдо и чаш.
5 Что ж ты — дурак? Иль меня дура­ком ты, дру­жок мой, счи­та­ешь?
Раз я в одной отка­зал тыся­че, — пять одол­жу?
16
Вовсе не пасын­ком, Галл, сво­ей маче­хи, судя по слу­хам,
Был ты, когда за отца вышла она тво­е­го.
Все же, пока он был жив, нель­зя было это про­ве­рить.
Умер, Галл, твой отец, — маче­ха все же с тобой.
5 Пусть от под­зем­ных теней будет вызван сам Тул­лий вели­кий,
Пусть даже Регул тебя взял­ся бы сам защи­щать,
Не оправ­дать­ся тебе: ведь та, что оста­лась с тобою
После отца, нико­гда маче­хой, Галл, не была.
17
Ты на Ликис­ку напи­сать сти­хи про­сишь,
Чтоб, покрас­нев от них, она при­шла в ярость.
Хитер ты: хочешь ей один быть мил, Павел!
18
Где, от Вип­са­нье­вых близ­ко колонн, сочат­ся ворота,
Где, отсы­рев от дождя, скольз­ки каме­нья все­гда,
Маль­чи­ку в гор­ло, когда под­хо­дил он под влаж­ную кров­лю,
Ост­рой сосуль­кой впи­лась, оледе­нев­ши, вода.
5 После ж, свер­шив при­го­вор жесто­кой судь­бы над несчаст­ным,
В ране горя­чей его хруп­кий рас­та­ял кин­жал.
Где же поло­жен пре­дел свое­во­лию лютой Фор­ту­ны?
Где же от смер­ти спа­стись, раз уби­ва­ет вода?
19
Эту кос­ма­тую ткань — питом­ку сек­ван­ской тка­чи­хи,
Что на спар­тан­ский манер мы эндро­мидой зовем,
В дар, хоть и скуд­ный, но все ж в холо­да декаб­ря не пре­зрен­ный,
Я посы­лаю тебе из чуже­зем­ных кра­ев.
5 Борешь­ся ль ты, ума­стив себя лип­кою мазью, иль теп­лый
Ловишь рукою три­гон, иль запы­лен­ный гар­паст,
Или же в мяч, не тугой и лег­кий как пух, ты игра­ешь,
Иль впе­ре­гон­ку бежать с Атою рез­вой пошел,
Сквозь этот плащ не про­никнет озноб до пот­но­го тела,
10 И не прой­мет тебя вдруг рез­ким Ирида дождем.
В этом подар­ке тебе нипо­чем будут вет­ры и лив­ни,
В тир­ской же ты кисее не упа­сешь­ся от них.
20
Ста­рень­кой все назы­ва­ет себя Церел­лия-крош­ка,
Гел­лия крош­кой себя, хоть и ста­ру­ха, зовет.
Если неснос­на одна, то неснос­на, Кол­лин, и дру­гая:
Что сме­хотвор­но в одной, то тош­нотвор­но в дру­гой.
21
Что богов нет нигде, что пусто небо,
Веч­но Сегий твер­дит. И прав он, ибо,
Отри­цая все это, стал бога­тым.
22
Пер­вые лас­ки сне­ся, но еще не сми­рен­ная мужем,
В глубь Клео­пат­ра ныр­нув, скры­лась в про­зрач­ной воде,
Чтобы объ­я­тий бежать. Но бег­лян­ку выда­ла вла­га:
Вид­но ее было всю даже в глу­бо­кой воде.
5 Так за про­зрач­ным стек­лом пере­честь ты лилии можешь,
Так не спо­со­бен хру­сталь неж­ную розу сокрыть.
Бро­сил­ся я в глу­би­ну и насиль­но сры­вал поце­луи:
Струи про­зрач­ные, вы боль­ше­го не дали мне!
23
Вот пока ты все мед­лишь, не решая,
Кто вто­рой в эпи­грам­ме и кто пер­вый
Из писав­ших по-гре­че­ски поэтов,
Паль­му пер­вен­ства, Муза, уже отдал
5 Кал­ли­мах доб­ро­воль­но Брут­ти­а­ну.
Коль, Кек­ро­по­вым он пре­сы­тясь блес­ком,
Солью рим­ской Минер­вы увле­чет­ся,
Пусть за ним буду, Талия, вто­рым я.
24
Всех до одной, Фаби­ан, схо­ро­ни­ла подруг Лико­рида:
Вот бы с моею женой ей подру­жить­ся теперь!
25
Берег Аль­ти­на мор­ской, что поспо­рит и с дача­ми в Бай­ях,
И Фаэ­то­но­ву смерть неко­гда видев­ший лес,
Сола, кра­са всех Дри­ад, кото­рую Фавн Анте­ро­нов
У Евга­ней­ских озер выбрал в супру­ги себе,
5 Ты, Акви­лея моя, оро­шен­ная Леды Тима­вом,
Где в семи­устой струе Ки́лла­ра Кастор поил, —
Все вы под ста­рость моим при­бе­жи­щем буде­те тихим,
Если смо­гу выби­рать место для отды­ха я.
26
Если к тебе не ходил целый год я здо­ро­вать­ся утром,
Зна­ешь, убы­ток какой, Постум, я здесь потер­пел?
Два­жды трид­цать, иль нет — три­жды два­дцать сестер­ци­ев, вер­но.
Постум, про­сти, но дрян­ной тоги доро­же цена.
27
Часто, Август, мои ты хва­лишь сти­хи, но завист­ник
В это не верит. Так что ж? Реже ли хва­лишь ты их?
Раз­ве ты лишь на сло­вах мне честь ока­зал, а на деле
Не ода­рил меня так, как не спо­со­бен никто?
5 Желч­но он сно­ва, смот­ри, гры­зет свои чер­ные ног­ти.
Так ты меня ода­ри, Цезарь, чтоб он извел­ся!
28
Хлоя, юно­му ты дала Лупер­ку
Тка­ней тир­ских, испан­ских и черв­ле­ных,
Тогу, в теп­лом омы­тую Гале­зе,
Сар­до­ник­сов индий­ских, скиф­ской яшмы
5 И чекан­ки послед­ней сто чер­вон­цев.
И, чего ни попро­сит, все ты даришь.
О влюб­лен­ная в гла­день­ких бед­няж­ка,
Дона­га тебя твой Луперк разденет!
29
Слиш­ком мно­го, Пудент, я сти­хов моих выпус­каю:
До пре­сы­ще­ния их надо­еда­ет читать.
Ред­кое нра­вит­ся нам: так пер­вый овощ вкус­нее,
Так же доро­же для нас розы быва­ют зимой;
5 Так наби­ва­ет себе любов­ни­ца хищ­ная цену
Спе­сью: откры­тая дверь не при­вле­чет моло­дежь.
С кни­гою Пер­сия мы счи­та­ем­ся чаще одною,
Чем с «Ама­зо­нидой» всей, Мар­са бес­цвет­ным трудом.
Так же и ты, из моих любую книж­ку читая,
10 Думай, что нет осталь­ных: выше оце­нишь ее.
30
Бай­ских вод избе­гай, рыбак, — поверь мне, —
Чтоб домой без гре­ха ты мог вер­нуть­ся.
Это озе­ро — рыб при­ют свя­щен­ных,
Что при­вык­ли к хозя­и­ну и лижут
5 Руку, коей на све­те нет силь­нее.
Како­во: име­на они все носят
И на зов гос­по­ди­на при­плы­ва­ют!
Нече­сти­вый один ливи­ец, как-то
Зыб­кой удоч­кой там таща добы­чу,
10 Глаз лишил­ся и вдруг, ослеп­нув сра­зу,
Рыбы пой­ман­ной он не мог увидеть
И, крюч­ки свя­тотат­ст­вен­ные бро­сив,
Пода­я­ньем живет у вод он бай­ских.
Ухо­ди от гре­ха, пока не позд­но,
15 Про­сто­душ­но под­бро­сив в вол­ны кор­му,
И почти­те­лен будь к свя­щен­ным рыбам.
31
Зная, что в книж­ках моих упо­мя­ну­тым быть ты стре­мишь­ся
И пола­га­ешь, что есть в этом нема­лый почет,
Пусть я погиб­ну, коль сам посто­ян­но о том не меч­таю
И не хотел бы тебя видеть в сво­их я сти­хах.
5 Имя, одна­ко, твое, что по мило­сти жесто­ко­сер­дой
Мате­ри носишь сво­ей, чуж­до источ­ни­ку Муз.
Про­из­не­сти ведь его ни Полим­нии, ни Мель­по­мене,
Ни Кал­лио­пе самой с помо­щью Феба нев­мочь.
Имя поэто­му ты себе выбе­ри милое Музам:
10 Ведь «Гип­по­да­ма» все­гда слы­шать не слад­ко тебе.
32
Заклю­че­на и бле­стит в сле­зе сестер Фаэ­то­на
Эта пче­ла и сидит в нек­та­ре буд­то сво­ем.
Цен­ная ей возда­на награ­да за труд неустан­ный:
Вер­но, желан­на самой смерть ей такая была.
33
Еже­ли книг у тебя обра­ботан­ных ящи­ки пол­ны,
То поче­му не издашь, Соси­би­ан, ниче­го?
«Наши сти­хи, — гово­ришь, — наслед­ник издаст». Но когда же?
Ведь уж пора бы тебя, Соси­би­ан, помя­нуть.
34
Аттал, хотя и гряз­на твоя тога, но сущую прав­ду
Выска­зал тот, кто назвал тогой ее сне­го­вой.
35
Сшиб­лись, лбы накло­нив, друг с дру­гом роб­кие лани
(Виде­ли мы), и сра­зил рок оди­на­ко­вый их.
Замер­ли гон­чие псы пред добы­чей, и гор­дый охот­ник,
Остол­бе­нев, опу­стил сво­ей бес­по­лез­ный кин­жал.
5 Неж­ные души такой отче­го раз­го­ре­ли­ся стра­стью?
Так нале­та­ют быки, так поги­ба­ли мужи.
36
Чер­но­во­лос ты, не седо­бо­род: окра­сить не мог ты
Боро­ду (в этом вся суть), Ол, ну а голо­ву мог.
37
«Коран мне сот­ню тысяч, да Ман­цин две­сти,
Да три­ста тысяч Титий, да Аль­бин вдвое,
Мильон Сабин мне дол­жен и Серран столь­ко ж;
С поме­стий и квар­тир мильо­на три чистых,
5 Да с парм­ских стад дохо­да мне шесть­сот тысяч».
Ты, Афр, мне каж­дый божий день твер­дишь это.
Я все запом­нил луч­ше, чем свое имя.
Чтоб мог тер­петь я, отсчи­тай-ка мне денег,
А то, по прав­де, и стош­нить меня может:
10 Ведь боль­ше, Афр, не в силах слу­шать я даром.
38
Гал­ла, ты мне отка­жи: пре­сы­ща­ет любовь без муче­ний,
Но без кон­ца бере­гись, Гал­ла, отка­зы­вать мне.
39
Сереб­ра все­воз­мож­но­го добыл ты:
У тебя одно­го Мирон ста­рин­ный,
У тебя одно­го Ско­пас, Пра­к­си­тель,
Для тебя одно­го чека­нил Фидий,
5 Да и Мен­то­ра вещи у тебя лишь.
Гра­тий под­лин­ный тоже есть в избыт­ке,
С позо­ло­тою блюда кал­ла­ик­ской
И настоль­ный рез­ной при­бор от пред­ков.
Но сре­ди сереб­ра все­го, как стран­но,
10 Нет, Харин, ника­кой посуды чистой.
40
В дни, когда про­цве­тал Писо­нов род вели­ча­вый,
Да и уче­но­го дом Сене­ки чтим был втройне,
Цар­ствам столь слав­ным тебя одно­го пред­по­чел я, мой Постум:
Всад­ник ты был и бед­няк, мне же ты кон­су­лом был.
5 Трид­цать зим отсчи­тал я, Постум, вме­сте с тобою,
И на посте­ли одной мы засы­па­ли вдво­ем.
Нын­че дарить, рас­то­чать ты можешь, сде­лав­шись зна­тен
И состо­я­те­лен: жду, Постум, что сде­ла­ешь ты.
Нет ниче­го от тебя, а к дру­гим царям опоздал я.
10 Что же, Фор­ту­на, ска­зать можешь ты? «Постум надул!»
41
Вслух соби­ра­ясь читать, ты что ж себе кута­ешь гор­ло?
Вата годит­ся твоя боль­ше для наших ушей!
42
Если бы маль­чи­ка кто когда-нибудь мог мне доста­вить,
Слу­шай, како­го бы я, Флакк, попро­сил бы тогда:
Дол­жен, во-пер­вых, он быть с побе­ре­жья ниль­ско­го родом, —
Бо́льших про­каз ни одна не порож­да­ет стра­на;
5 Сне­га белее он будет пус­кай: в Марео­ти­де смуг­лой
Редок отте­нок такой, а пото­му и кра­сив;
Ярче, чем звезды, гла­за долж­ны быть, а воло­сы мяг­ко
Падать к пле­чам: зави­тых, Флакк, не люб­лю я волос;
Низ­ким дол­жен быть лоб, а нос — с неболь­шою гор­бин­кой,
10 Пестум­ской розы алей быть его губы долж­ны.
Пусть при­нуж­да­ет, когда не хочу, а хочу — не захо­чет,
Пусть посто­ян­но воль­ней будет, чем сам гос­по­дин.
Маль­чи­ков пусть он бежит и дево­чек прочь отго­ня­ет:
Взрос­лым пусть будет для всех, маль­чи­ком — мне одно­му.
15 «Я пони­маю, меня не надуть; и, по-мое­му, прав ты:
В точ­но­сти, — ска­жешь ты мне, — наш Ама­зо­ник таков».
43
Не назвал, Кора­кин, тебя я бабой:
Не настоль­ко я смел и опро­мет­чив,
Да и нет у меня охоты к сплет­ням.
Коль назвал, Кора­кин, тебя я бабой,
5 Из буты­ли пусть Пон­тии я выпью,
Пусть Мети­лия кубок осу­шу я:
Я кля­нусь жел­ва­ком тебе сирий­ским,
Бере­кинт­ским безу­ми­ем кля­нусь я!
А ска­зал я ведь то, что всем извест­но,
10 Что и сам отри­цать ведь ты не ста­нешь:
И назвал, Кора­кин, тебя я гнус­ным.
44
Здесь, в зеле­ной тени вино­гра­да недав­но был Вес­бий,
Сок бла­го­род­ной лозы пол­нил здесь пья­ную кадь:
Эти наго­рия Вакх любил боль­ше Нисы хол­ми­стой,
Здесь на горе хоро­вод рез­во сати­ры вели.
5 Лакеде­мо­на милей места эти были Вене­ре,
И Гер­ку­ле­со­вым здесь сла­вен был име­нем дол.
Все уни­что­жил огонь и засы­пал пепел уны­лый.
Даже и боги такой мощи не рады сво­ей.
45
Эти за сына дары, фими­ам вос­ку­ряя обиль­но,
Феб, Пала­тин­ский тебе счаст­лив Пар­фе­ний воздать.
Пусть, пяти­ле­тье свое теперь начи­ная вто­рое,
Бурр завер­шит и живет мно­же­ство олим­пи­ад.
5 Внем­ли молит­вам отца! Да любит тебя твое дре­во,
Да весе­лит­ся твоя истин­ным дев­ст­вом сест­ра!
Неувядае­мо пусть цве­тет твоя веч­ная юность,
Феб! Да не будут тво­их Бро­мия куд­ри длин­ней!
46
В Сатур­на­лии стал Сабелл бога­тым,
И по пра­ву теперь Сабелл над­ме­нен:
Он счи­та­ет и гром­ко заяв­ля­ет,
Что всех стряп­чих теперь он пре­вос­хо­дит.
5 Само­мне­нье такое у Сабел­ла
От дроб­лен­ных бобов и мер­ки пол­бы,
Трех пол­фун­ти­ков лада­на и пер­ца,
От лукан­ских кол­бас с киш­кой фалис­ской,
От буты­ли сирий­ской с гре­тым сус­лом,
10 От моро­же­ных фиг в горш­ке ливий­ском,
От ули­ток, и луко­виц, и сыра.
Взял еще от кли­ен­та из Пице­на
Горсть оли­вок он в ящич­ке не емком,
И, рез­цом гон­ча­ра точен­ных гру­бо,
15 Семь сосудов сто­ло­вых из Сагун­та,
Изва­я­ния из испан­ской гли­ны,
Да с широ­кой кай­мой цвет­ной сал­фет­ку.
Сатур­на­лий Сабелл обиль­ней этих
За послед­ние десять лет не видел.
47
Выжжен крас­ка­ми здесь Фаэ­тон у тебя на кар­тине.
Два­жды зачем захо­тел ты Фаэ­то­на спа­лить?
48
Любишь прон­зен­ным ты быть, но, прон­зен­ный, Папил, ты ноешь.
Что же, коль это сбы­лось, Папил, тебе горе­вать?
Зуда тебе непри­стой­но­го жаль? Иль, ско­рее, ты пла­чешь
Горь­ко о том, что хотел, Папил, прон­зен­ным ты быть?
49
Тот, поверь мне, мой Флакк, ниче­го в эпи­грам­мах не смыс­лит,
Кто их заба­вой пустой или потехой зовет.
Боль­ше заба­вы у тех, кто пишет про зав­трак Терея
Люто­го, иль про обед твой, кро­во­жад­ный Тиест,
5 Или как сыну Дедал при­ла­жи­вал плав­кие кры­лья,
Иль как цик­лоп Поли­фем пас сици­лий­ских овец.
Нет! Нашим книж­кам чуж­да пустая напы­щен­ность вовсе,
Сир­мой безум­ной совсем Муза не гре­зит моя.
«Но ведь поэтов таких пре­воз­но­сят, вос­тор­жен­но хва­лят».
10 Хва­лят их, я при­знаю, ну а чита­ют меня.
50
Все меня ста­ри­ком зовешь, Таида?
Ртом, Таида, ста­рик не хуже юных.
51
Хоть и шести у себя нико­гда ты не виды­вал тысяч,
Цеци­ли­ан, но шесть слуг всюду носи­ли тебя.
Ну, а когда полу­чил от боги­ни сле­пой два мильо­на
И рас­пи­ра­ют мош­ну день­ги, ты ходишь пеш­ком.
5 Что по заслу­гам тво­им и во сла­ву тебе поже­лать бы?
Цеци­ли­ан, да вер­нут боги носил­ки тебе!
52
Если на пароч­ке коз, Гедил, ты будешь катать­ся,
То из коз­лен­ка, Гедил, ты пре­вра­тишь­ся в коз­ла.
53
Он, кто сто­ит пред тобой в свя­ти­ли­ще нашей Пал­ла­ды
Или же, Косм, у две­рей ново­го хра­ма тор­чит;
С посо­хом ста­рец, с сумой, у кото­ро­го комом седые
Воло­сы, кто до груди гряз­ной оброс боро­дой;
5 Он, чей заса­лен­ный плащ сва­лял­ся на голой кро­ва­ти;
Он, кому пищу за лай, встре­тясь, тол­па пода­ет, —
Киник, ты дума­ешь, он? Обман­чи­ва лжи­вая внеш­ность:
Он ведь не киник совсем, Косм. «Ну, а кто ж?» Сукин сын.
54
Ты, кому было дано кос­нуть­ся Тар­пей­ско­го дуба
И по заслу­гам лист­вой пер­вой увен­чан­ным быть,
Пол­но­стью все­ми, Кол­лин, коль умен ты, поль­зуй­ся дня­ми:
Может быть, нынеш­ний день — это послед­ний твой день.
5 Трех Прядиль­щиц вовек нико­му умо­лить не слу­ча­лось:
Точ­но блюдут они все ими назна­чен­ный день.
Будь ты бога­че, чем Кри­сп, будь ты доб­лест­ней даже Тра­сеи
И Мели­о­ра пыш­ней вели­ко­леп­но­го будь, —
Кон­чит Лахе­са урок, смота­ет сестер вере­те­на,
10 И пере­ре­жет­ся нить Пря­хой одною из трех.
55
Луций, сверст­ни­ков наших честь и сла­ва,
Ты, кто древ­не­му Каю с отчим Тагом
Не даешь усту­пать речи­стым Арпам, —
Пусть рож­ден­ный сре­ди твер­дынь Аргив­ских
5 Вос­пе­ва­ет в сти­хах Мике­ны, Фивы
Или слав­ный Родос, а то и Спар­ты
Сла­до­страст­ной пале­ст­ры в память Леды,
Нам же, родом из кель­тов и гибе­ров,
Гру­бо­ва­тые роди­ны назва­нья
10 В бла­го­дар­ных сти­хах поз­воль напом­нить:
Город Би́льби­лу, ста­лью зна­ме­ни­тый,
Что и нори­ков выше и хали­бов,
И желе­зом гре­мя­щую Пла­тею
На Салоне, хоть мел­ком, но бур­ли­вом,
15 И с водой, зака­ля­ю­щей доспе­хи;
И Рик­сам хоро­во­ды, и Туте­лу,
И попой­ки у кар­ду­ев весе­лых,
И с гир­лян­да­ми алых роз Пете­ру,
Риги — наших отцов театр ста­рин­ный,
20 И сила­ев, копьем разя­щих мет­ко,
И озе­ра Тура­сии с Тур­гон­том,
И про­зрач­ные струи Тве­то­нис­сы,
И свя­щен­ный дуб­няк под Бура­до­ном,
Где прой­тись и лени­во­му при­ят­но,
25 И поля Вати­вес­ки на отко­се,
Где на креп­ких волах наш Ман­лий пашет.
Ты, чита­тель изыс­кан­ный, сме­ешь­ся
Этим сель­ским назва­ньям? Смей­ся вво­лю!
Эти села милей мне, чем Бутун­ты.
56
Ради тех щед­рых даров, что ты шлешь ста­ри­кам и вдо­ви­цам,
Хочешь, чтоб щед­рым тебя, Гар­ги­ли­ан, я назвал?
Мер­зост­ней нет ниче­го, и нигде нико­го не най­дет­ся
Гаже тебя, кто свои сети дара­ми зовет.
5 Так обо­льща­ет крю­чок ковар­ный жад­ную рыбу,
Так соблаз­ня­ет хит­ро глу­пых при­ман­ка зве­рей.
Вели­ко­душ­ным как быть и щед­рым, если не зна­ешь,
Я научу: ода­ряй, Гар­ги­ли­ан, ты меня.
57
Дер­жат плен­ным меня Лукри­на бес­пут­но­го воды
В пем­зо­вых гротах, где бьют теп­лой стру­ею клю­чи.
Ты же, Фав­стин мой, избрал посе­лен­ца арги­вско­го цар­ство,
То, куда два­дцать стол­бов рим­ской доро­ги ведут.
5 Но нестер­пи­мо палит немей­ско­го чуди­ща серд­це
И раз­жи­га­ет огонь бай­ских горя­чих клю­чей.
Ну так про­щай­те, клю­чи свя­щен­ные с бере­гом милым,
Вы, оби­та­ли­ще нимф, влаж­ных при­ют Нере­ид!
Вы Гер­ку­ле­са хол­мы побеж­дай­те в мороз­ную зиму,
10 Но усту­пи­те теперь Ти́бура вы холод­ку.
58
Гал­ла, в потем­ках одна ты горю­ешь о смер­ти супру­га.
Совест­но, вид­но, тебе пла­кать о муже при всех.
59
К змей­ке, пока по вет­вям Гели­ад она кра­лась пла­ку­чих,
Кап­ля стек­ла янта­ря и пре­гра­ди­ла ей путь;
Все удив­ля­лась она, что дер­жит­ся лип­кой росою,
Как замер­ла она вдруг, в слез­ке сгу­щен­ной застыв.
5 Цар­ст­вен­ной ты не кичись сво­ей, Клео­пат­ра, гроб­ни­цей,
Если моги­ла змеи так пре­вос­хо­дит твою.
60
Лет­ней порой под Кастр и в Ардею мож­но поехать
Или туда, где палит зем­лю созвез­дье Кле­он,
Раз Кури­а­ций клянет про­хлад­ный Ти́бура воздух,
Послан­ный смер­тью на Стикс пря­мо с про­слав­лен­ных вод.
5 Нам никуда не уйти от судь­бы: с при­бли­же­ни­ем смер­ти
Даже и Тибур тебе может Сар­ди­ни­ей стать.
61
Что полу­чил от дру­га тысяч ты две­сти,
На этих днях, Ман­цин, доволь­ный ты хва­стал;
А у поэтов ты, — чет­вер­тый день нын­че, —
Когда бол­та­ли мы, ска­зал нам, что пла­тье,
5 Пода­рок от Пам­пул­лы, сто­ит все десять;
А насто­я­щий сар­до­никс, да в три слоя,
И кам­ней пара, цве­том как вол­на моря,
Даны тебе, ты клял­ся, Цели­ей с Бас­сой.
Вче­ра, во вре­мя Пол­ли­о­но­ва пенья,
10 Ты из теат­ра вдруг пустил­ся вон с кри­ком,
Что полу­чил в наслед­ство тысяч ты три­ста,
А рано утром — сто, да и в обед сот­ню.
Чем про­ви­ни­лись мы, дру­зья твои, тяж­ко?
Жесто­кий! Пожа­лей ты нас! Ско­рей смолк­ни!
15 А если уж не может твой язык стих­нуть,
То ври такое, что при­ят­но нам слу­шать.
62
В Тибур Герак­лов уйти Лико­рида-смуг­лян­ка реши­ла,
Веря, что тем­ное все белым ста­но­вит­ся там.
63
В Байи Церел­лия-мать из Бав­лов отпра­ви­лась морем,
Но погу­би­ла ее злоб­ная ярость вол­ны.
Сла­ву свою вы теперь утра­ти­ли, воды, пре­ступ­но
Даже Неро­ну слу­жить не поже­лав­шие встарь!
64
Малый Юлия садик Мар­ци­а­ла,
Что садов Гес­пе­рид­ских бла­го­дат­ней,
На Яни­ку­ле длин­ном рас­по­ло­жен.
Смот­рят вниз угол­ки его на хол­мы,
5 И вер­ши­ну его с отло­гим скло­ном
Осе­ня­ет покро­вом ясным небо.
А когда зату­ма­нят­ся доли­ны,
Лишь она осве­щен­ной выда­ет­ся.
Мяг­ко к чистым воз­но­сит­ся созвез­дьям
10 Строй­ной дачи изыс­кан­ная кров­ля.
Здесь все семе­ро гор дер­жав­ных вид­но,
И весь Рим осмот­реть отсюда мож­но,
И наго­рья все Туску­ла и Аль­бы,
Угол­ки все про­хлад­ные под Римом,
15 Руб­ры малые, древ­ние Фиде­ны
И счаст­ли­вую деви­чьею кро­вью
Анны рощи­цу щед­рую Пере­н­ны.
Там, — хоть шума не слыш­но, — видишь, едут
Соля­ной иль Фла­ми­нье­вой доро­гой:
20 Слад­ких снов коле­со не потре­во­жит,
И не в силах ни окрик кора­бель­ный,
Ни бур­лац­кая ругань их нару­шить,
Хоть и Муль­ви­ев рядом мост и быст­ро
Вниз по Тиб­ру суда сколь­зят свя­то­му.
25 Эту, мож­но ска­зать, усадь­бу в Риме
Укра­ша­ет хозя­ин. Ты как дома:
Так он искре­нен, так он хле­бо­со­лен,
Так радуш­но гостей он при­ни­ма­ет,
Точ­но сам Алки­ной бла­го­че­сти­вый
30 Иль Молорх, что недав­но стал бога­тым.
Ну, а вы, для кото­рых все ничтож­но,
Рой­те сот­ней мотыг про­хлад­ный Тибур
Иль Пре­не­сту, и Сетию кру­тую
Одно­му нани­ма­те­лю отдай­те.
35 А по-мое­му, всех уго­дий луч­ше
Малый Юлия садик Мар­ци­а­ла.
65
Все­гда Филе­на сле­зы льет одним гла­зом.
Ты спро­сишь, как же это так? Дру­гой вытек.
66
Жиз­ни тво­ей оби­ход все­гда был, Лин, захо­луст­ным,
И невоз­мож­но никак было б дешев­ле про­жить.
Чисти­лась тога твоя лишь в Иды и ред­ко в Кален­ды,
А для обеда одежд десять ты лет не сме­нял.
5 Зай­ца — поля, каба­на тебе рощи дава­ли бес­плат­но,
Жир­ных дроздов посы­лал свой же обрыс­кан­ный лес;
Рыбы улов для тебя из реч­ных ому­тов добы­вал­ся,
Крас­ный кув­шин тебе лил непо­куп­ное вино;
Слуг из Аргос­ской зем­ли ты себе не выпи­сы­вал юных,
10 Но окру­жа­ла про­стой сель­ская челядь очаг;
Ключ­ни­цу ты обни­мал или гру­бо­го мыз­ни­ка бабу,
Еже­ли похоть твою вос­пла­ме­ня­ло вино.
Дома пожар не палил тво­е­го, а Сири­ус — поля,
В море не гиб­ли суда, да ведь и не было их.
15 Ты нико­гда не играл ни в какие азарт­ные игры,
А на оре­хи одни береж­но кости метал.
Где же, ска­жи мне, мильон наслед­ства от мате­ри-скря­ги?
Нет его! Пра­во же, Лин, лов­ко ты всех обыг­рал!
67
Гавр умо­лял ему дать сот­ню тысяч сестер­ци­ев, бед­ный,
Пре­то­ра, быв­ше­го с ним в друж­бе, как он пола­гал.
«Сот­ню мне надо одну, — гово­рил он, — доба­вить к трем сот­ням,
Чтобы как всад­ник я мог Цеза­рю руко­плес­кать».
5 Пре­тор ска­зал: «Ода­рить мне ведь надо и Скор­па и Тал­ла,
И хоро­шо, если я сот­ней одной обой­дусь».
О него­дяй! Посты­дись сун­ду­ка ты с ненуж­ным богат­ст­вом:
Всад­ни­ку ты отка­зал, а не отка­жешь коню?
68
Ешь хоро­шо, а меня уго­ща­ешь ты на сто квад­ран­тов.
Ты на обед меня, Секст, или на зависть зовешь?
69
Прав­да, сети­ном все­гда или мас­си­ком ты уго­ща­ешь,
Папил, но вина твои не одоб­ря­ет мол­ва:
Из-за него, гово­рят, четы­рех уж супруг поте­рял ты.
Знать я не знаю о том, Папил, но пить не хочу.
70
Верев­ки Амми­а­ну ссох­ший­ся кон­чик
В сво­ей послед­ней отка­зал отец воле.
Поду­мать кто ж, ответь мне, Марул­лин, может,
Что буд­то Амми­ан желал отцу смер­ти?
71
Дол­го я девы ищу, Сафро­ний Руф, по сто­ли­це,
Чтоб отка­за­ла она: нету отка­за у них.
Буд­то бы грех отка­зать, буд­то в этом зазор­ное что-то,
Буд­то на это запрет: нету отка­за у них.
5 Дев­ст­вен­ниц, зна­чит, и нет? Их тыся­чи! В чем же тут дело?
Дать не отка­жут они, но нико­гда не дают.
72
Тре­бу­ешь все от меня в пода­рок ты, Квинт, моих кни­жек,
Нет у меня: их про­даст кни­го­про­да­вец Три­фо́н.
«День­ги пла­тить за пустяк, за сти­хи? Да с ума не сошел я!
Я не дурак!» — гово­ришь. Но ведь и я не дурак.
73
В тяж­кой болез­ни Вестин, когда час при­бли­жал­ся послед­ний
И пред­сто­я­ло ему Стикс роко­вой пере­плыть,
Начал сестер умо­лять, кон­чав­ших уроч­ную пря­жу,
Хоть нена­дол­го его чер­ную нить протя­нуть.
5 Будучи мертв для себя, для дру­зей он живым оста­вал­ся.
Эти свя­тые моль­бы тро­ну­ли мрач­ных богинь.
Тут, разде­лив­ши свои богат­ства, и очи сме­жил он,
Веря, что смерт­ный конец ста­рость ему при­нес­ла.
74
Видишь, как сме­ло на бой устрем­ля­ют­ся крот­кие лани?
Видишь ли ты, како­ва ярость у роб­ких зве­рей?
Насмерть жаж­дут они сши­бить­ся сла­бы­ми лба­ми.
Ланей ты хочешь сбе­речь, Цезарь? Собак натра­ви.
75
Счаст­ли­ва ты и душой, Ниг­ри­на, и счаст­ли­ва мужем,
И сре­ди Лация жен пер­вое имя — твое.
С радо­стью ты отда­ла родо­вые богат­ства супру­гу,
Чтобы в сооб­ще­стве с ним ими сов­мест­но вла­деть.
5 Пусть в погре­баль­ном кост­ре Капа­нея сго­ра­ет Эвад­на,
Сла­ва не мень­шая пусть взно­сит Алке­сту до звезд.
Ты совер­шен­ней: живя, ты вер­ность свою дока­за­ла,
И не при­шлось тебе смерть делать зало­гом люб­ви.
76
Шесть ты мне тысяч послал, когда я про­сил их две­на­дцать.
Чтобы две­на­дцать ты дал, два­дцать четы­ре спро­шу.
77
Нико­гда у богов богатств не клян­чил,
А дово­лен я был и счаст­лив малым.
Но теперь ухо­ди, про­шу я, бед­ность!
В чем при­чи­на такой моль­бы вне­зап­ной?
5 Да Зои­ла хочу я видеть в пет­ле.
78
Шести­де­ся­тый уже уро­жай при тебе обмо­ло­чен,
И в голо­ве у тебя мно­го беле­ет волос,
Ты же повсюду сну­ешь в сто­ли­це, и нету тако­го
Крес­ла, чтоб ты не бежал утром с при­ве­том к нему;
5 И без тебя ни один не посме­ет три­бун появить­ся,
Кон­су­лы оба все­гда в сви­те увидят тебя;
Скло­ном свя­щен­ным идешь ты по десять раз в день к Пала­ти­ну,
И о Пар­фе­ни­ях лишь да о Сиге­рах тру­бишь.
Пусть, так и быть, моло­дым это мож­но, но нет без­образ­ней,
10 Афр, мне поверь, ниче­го, чем надо­еда ста­рик.
79
Ты завсе­гда­та­ем был у меня, Матон, в Тибур­тине.
Что ж поку­па­ешь его, дурень, ты сам у себя?
80
Ты в лихо­рад­ке, Марон, декла­ми­ру­ешь: если не зна­ешь,
Что это бред, не в уме, пра­во, ты, друг мой, Марон.
Ты декла­ми­ру­ешь даже боль­ной и даже в озно­бе:
Если ина­че вспо­теть ты не спо­со­бен, — пус­кай.
5 «Это же важ­ная вещь!» Оши­ба­ешь­ся: если про­ник­нул
Внутрь лихо­рад­ки огонь, важ­ная вещь — замол­чать.
81
Фабул­ла, эпи­грам­му про­чи­тав нашу
На то, что не отка­жет ни одна дева,
Уже один, дру­гой и тре­тий раз прось­бой
Пре­не­брег­ла. О, будь с влюб­лен­ным ты мяг­че:
5 Отказ, по мне, хорош, но не отказ веч­ный!
82
Так­же и эти, мой Руф, под­не­си Вену­лею ты книж­ки
И попро­си уде­лить мне его малый досуг,
Чтобы, забыв о делах и заботах сво­их нена­дол­го,
Он не с угрю­мым лицом слу­шал без­дел­ки мои.
5 Но не за пер­вым он пусть иль послед­ним их куб­ком чита­ет,
А в про­ме­жут­ке, когда Вак­ху любе­зен задор.
Если же обе читать пока­жет­ся дол­го, один ты
Сви­ток свер­ни: разде­лив, ты сокра­тишь этот труд.
83
Коль ты спо­ко­ен, то нет нико­го тебя, Невол, про­тив­ней;
Коль удру­чен, нико­го, Невол, нет луч­ше тебя.
Если спо­ко­ен, — на нас не глядишь ты и всех пре­зи­ра­ешь:
Нет ни сво­бод­ных тебе, ни бла­го­род­ных людей.
5 Коль удру­чен ты, — даришь, назы­ва­ешь царем, госуда­рем,
Невол, и в гости зовешь. Будь удру­чен­ным все­гда!
84
В целом горо­де ни один не ска­жет,
Буд­то он пора­ботал на Таиде.
Поче­му ж от муж­чин ей нет отбою,
А она все чиста? Сосать уме­ет.
85
Все мы пьем из стек­ла, ты же, Пон­тик, — из мур­ры. Зачем же?
Чтобы про­зрач­ный бокал раз­ни­цы вин не открыл.
86
Коль атти­че­ским быть ушам угод­ной
Хочешь, книж­ка, то надо непре­мен­но,
Чтоб одоб­рил тебя Апол­ли­на­рий.
Щепе­тиль­ней он всех и всех уче­ней,
5 Но и всех бес­при­страст­ней и радуш­ней.
Если он наизусть тебя запом­нит,
Ни завист­ни­ков фыр­ка­нья не бой­ся,
Ни зло­счаст­ной оберт­кой стать мак­ре­ли.
Коль осудит, сей­час же на при­лав­ки
10 Ты сту­пай к про­дав­цам соле­ной рыбы,
Раз год­на лишь маль­чиш­кам для кара­куль.
87
Рядом с собою все­гда ребен­ка, Фабулл, твоя Бас­са
Дер­жит, игруш­кой его и уте­ше­ньем зовя.
Но уди­ви­тель­ней то, что детей она вовсе не любит.
Так для чего это ей? Вет­ры пус­ка­ет она.
88
Не отда­рил ты меня ничем за мой скром­ный пода­рок,
А уж сего­дня все пять дней Сатур­на­лий про­шли.
Ну, хоть бы скру­пу­лов шесть сереб­ра мне Сеп­ти­ция дал ты,
Хоть бы пла­ток, что тебе пла­к­са кли­ент пре­под­нес,
5 Хоть бы сосуд, что от кро­ви тун­цов из Анти­по­ля кра­сен,
Или же дал бы мне смокв мел­ких сирий­ских гор­шок,
Хоть бы пицен­ских мас­лин при­слал ты мне в плос­кой пле­тен­ке,
Чтобы потом гово­рить, буд­то меня не забыл.
Можешь дру­гих обма­нуть ты сло­ва­ми и милой улыб­кой,
10 А для меня навсе­гда будешь при­твор­щи­ком ты.
89
Ну доволь­но тебе, доволь­но, книж­ка:
Дока­ти­лись уж мы до самой скал­ки,
Ты ж все даль­ше впе­ред идти стре­мишь­ся,
И послед­ний листок тебя не сдер­жит,
5 Так, как буд­то не кон­че­но с тобою,
Хоть покон­че­но пря­мо с пер­вых стро­чек.
И чита­тель уже вор­чит уста­лый,
И писец даже мой и тот уж про­сит:
«Ну, доволь­но тебе, доволь­но, книж­ка!»

ПРИМЕЧАНИЯ


  • При состав­ле­нии ком­мен­та­ри­ев учи­ты­ва­лось кри­ти­че­ское изда­ние тек­ста, под­готов­лен­ное Я. М. Боров­ским: M. Va­le­rii Mar­tia­lis. Epig­ram­ma­ton Lib­ri / Re­cogn. W. He­rae­us: Ed. corr. cu­ra­vit I. Bo­rovskij. Lip­siae: BSB B. G. Teub­ner Ver­lagsge­sell­schaft, 1976.
  • 1
  • Эпи­грам­ма напи­са­на ко дню рож­де­ния Доми­ци­а­на 24 октяб­ря 88 года, когда Доми­ци­а­ну мину­ло трид­цать семь лет.
  • Ст. 3. …Пилос­ско­го века— т. е. воз­рас­та Несто­ра, царя Пило­са.
  • Ст. 6. Дубо­вый венок — давал­ся победи­те­лям на играх в честь Юпи­те­ра.
  • Ст. 7. Вели­кий лустр. — Лустром назы­ва­лось очи­сти­тель­ное жерт­во­при­но­ше­ние каж­дые пять лет. Вели­ким лустром назы­ва­лось празд­не­ство, кото­рое долж­но было совер­шать­ся через каж­дые 110 лет.
  • Ст. 8. …обряд, чти­мый Тарен­том… — жерт­во­при­но­ше­ние Плу­то­ну на Мар­со­вом поле, на участ­ке, назы­вав­шем­ся Тарен­том.
  • 3
  • Ст. 8. Цеза­рев сын — сын Доми­ци­а­на, умер­ший в мла­ден­че­стве и обо­жествля­е­мый Мар­ци­а­лом.
  • 8
  • Ст. 1. Пер­вый час и вто­рой… — Сут­ки рим­ляне дели­ли на две части по две­на­дцать часов в каж­дой: одну — от вос­хо­да солн­ца до зака­та, дру­гую — от зака­та до вос­хо­да. Таким обра­зом, при вос­хо­де солн­ца, напри­мер, в семь часов утра, это будет пер­вый час; тре­тий при­дет­ся на девять часов утра, седь­мой — на три­на­дцать часов, деся­тый — на шест­на­дцать и т. д.
  • 9
  • Ст. 3. …и даришь рукой щед­рой. — В ори­ги­на­ле по-гре­че­ски: ἔχεις ἀσῴ­τως.
  • 11
  • Эпи­грам­ма обра­ще­на к Луцию Анто­нию Сатур­ни­ну, намест­ни­ку Верх­ней Гер­ма­нии, кото­рый под­нял вос­ста­ние про­тив Доми­ци­а­на в 89 г.
  • Ст. 1. …гор­дясь сво­им име­нем… — име­нем Анто­ний, как у три­ум­ви­ра Анто­ния, вое­вав­ше­го с импе­ра­то­ром Авгу­стом ради Клео­пат­ры (Фарос­ской жены) и раз­би­то­го близ Актий­ско­го мыса.
  • Ст. 2. Сатур­нин. — Име­ет­ся в виду мятеж­ник Луций Апу­лей Сатур­нин, народ­ный три­бун 103 и 100 гг. до н. э.
  • 14
  • Ст. 1. Силий — поэт Силий Ита­лик, автор исто­ри­че­ско­го эпо­са о вто­рой Пуни­че­ской войне.
  • Ст. 7. В декаб­ре — т. е. на празд­ник Сатур­на­лий.
  • 18
  • Ст. 1. …сочат­ся ворота… — от водо­про­во­да, про­хо­див­ше­го над ними.
  • 19
  • Ст. 1. …сек­ван­ской тка­чи­хи… — Сек­ва­ны — галль­ское пле­мя.
  • Ст. 6. Три­гон и гар­паст — раз­но­го рода мячи.
  • Ст. 8. Ата — дочь Зев­са, быст­ро­но­гая и могу­чая боги­ня, насы­лаю­щая помра­че­ние ума на людей.
  • Ст. 10. Ирида — вест­ни­ца богов, схо­дя­щая на зем­лю по раду­ге.
  • 25
  • Боль­шая часть мест, упо­ми­нае­мых в этой эпи­грам­ме, нахо­дит­ся на север­ном побе­ре­жье Адри­а­ти­че­ско­го моря.
  • Ст. 2. Фаэ­тон — сын Гелиоса, бога Солн­ца. Погиб, взяв­шись управ­лять сол­неч­ной колес­ни­цей отца.
  • Ст. 3. Дри­а­ды — ним­фы, покро­ви­тель­ни­цы дере­вьев. Фавн — у рим­лян бог полей, лесов, паст­бищ, живот­ных.
  • Ст. 5. Тимав — река в Ист­рии, меж­ду Акви­ле­ей и Три­е­стом.
  • Ст. 6. Кил­лар — конь Касто­ра.
  • 29
  • Ст. 7. Пер­сий — поэт I в. н. э., автор кни­ги сатир.
  • Ст. 8. …«Ама­зо­нидой»Мар­са… — Име­ет­ся в виду поэ­ма Доми­ция Мар­са на мифо­ло­ги­че­ский сюжет, не дошед­шая до нас.
  • 31
  • Ст. 10. «Гип­по­да­ма» — оче­вид­но, пере­де­лан­ное на гре­че­ский лад имя «Доми­ция Кабал­ли­на» («лоша­ди­ная»: по-гре­че­ски лошадь — ἵπ­πος).
  • 34
  • Ст. 2. …тогойсне­го­вой. — Сне­го­вой (ni­vea) назы­ва­лась изно­шен­ная и пото­му холод­ная тога.
  • 39
  • Ст. 6. Гра­тий — чекан­щик, чьи про­из­веде­ния упо­ми­на­ют­ся так­же Пли­ни­ем Стар­шим (XXXIII, 39).
  • Ст. 7. …с позо­ло­тоюкал­ла­ик­ской… — т. е. испан­ской (из нынеш­ней Гали­сии).
  • 40
  • Ст. 1. … когда про­цве­тал Писо­нов род… — Род Писо­нов при­шел в упа­док после заго­во­ра Гая Каль­пур­ния Писо­на про­тив Неро­на в 65 г.
  • Ст. 3. Цар­ствам… — т. е. домам патро­нов.
  • 44
  • Ст. 1. Вес­бий — Везу­вий, извер­же­ние кото­ро­го в 79 г. раз­ру­ши­ло Пом­пеи и Гер­ку­ла­нум.
  • 45
  • Ст. 2. Пар­фе­ний — спаль­ник Доми­ци­а­на, быв­ший и поэтом.
  • 49
  • Ст. 3. Терей — царь Фра­кии. Его жена Прок­на, мстя за свою сест­ру Фило­ме­лу, уби­ла сво­его сына Ити­са от Терея и мясом его накор­ми­ла Терея.
  • Ст. 4. Тиест (Фиест) — сын Пело­па, соблаз­нив­ший жену сво­его бра­та Атрея. В отмест­ку Атрей накор­мил Фие­ста мясом его детей.
  • 51
  • Ст. 6. Да вер­нут боги носил­ки тебе! — оче­вид­но, для выно­са тела. Ср. I, 99, 16—18.
  • 53
  • Ст. 8. …не киниксукин сын. — Сло­во киник (cy­ni­cus) про­ис­хо­дит от гре­че­ско­го κύων — соба­ка.
  • 54
  • Ст. 5. …Трех Прядиль­щиц… — Име­ют­ся в виду три Мой­ры (Лахе­са, Кло­то, Атро­пос), пле­ту­щие нити чело­ве­че­ских судеб.
  • Ст. 7. …доб­лест­ней даже Тра­сеи… — Сто­и­ка Тра­сею Пета, при­го­во­рен­но­го к смер­ти Неро­ном, Тацит (Анна­лы, XVI, 21) назвал «вопло­ще­ни­ем доб­ле­сти».
  • 55
  • Ст. 1. Луций — веро­ят­но, Лици­ни­ан, к кото­ро­му обра­ще­на эпи­грам­ма I, 49.
  • Ст. 3. …Речи­стым Арпам… — родине Цице­ро­на.
  • 57
  • Ст. 3. …посе­лен­ца арги­вско­го цар­ство… — Тибур (ныне Тиво­ли), осно­ван­ный арги­вя­ни­ном Катил­лом.
  • Ст. 4. … два­дцать стол­бов рим­ской доро­ги… — т. е. два­дцать миль.
  • Ст. 5. …немей­ско­го чуди­ща серд­це… — глав­ная звезда в созвездии Льва.
  • 59
  • Ст. 1. Гели­а­ды — топо­ля. В топо­ля были пре­вра­ще­ны доче­ри Гелиоса, сест­ры Фаэ­то­на, опла­ки­вав­шие бра­та, а сле­зы их пре­вра­ти­лись в янтарь.
  • 60
  • Ст. 1. Кастр (ныне Мари­но) и Ардея — горо­да на юг от Рима.
  • Ст. 2. Созвездие Кле­он — Лев.
  • Ст. 6. Сар­ди­ния счи­та­лась нездо­ро­вой мест­но­стью.
  • 62
  • Ст. 2. …тем­ное все белым ста­но­вит­ся там. — См. об этом эпи­грам­му VII, 13.
  • 63
  • Ст. 1. Бав­лы (ныне Бако­ли) — местеч­ко око­ло Бай.
  • Ст. 4. …Неро­ну слу­жить не поже­лав­шие… — Нерон неудач­но пытал­ся уто­пить свою мать Агрип­пи­ну. См. Све­то­ний. Нерон, 34.
  • 64
  • Ст. 30. Молорх — бед­ный вино­гра­дарь, радуш­но при­няв­ший Гер­ку­ле­са во вре­мя охоты на немей­ско­го льва.
  • 66
  • Ст. 3. Иды — 13 или 15 день меся­ца, Кален­ды — 1 день.
  • 67
  • Ст. 5. Скорп и Талл — цир­ко­вые воз­ни­чие.
  • 78
  • Ст. 8. Пар­фе­ний. — см. прим. к эпи­грам­ме IV, 45. Сигер — так­же спаль­ник Доми­ци­а­на.
  • 88
  • Ст. 3. Сеп­ти­ций — чекан­щик, оче­вид­но, выде­лы­вав­ший вещи из само­го пло­хо­го сереб­ра.
  • Ст. 5. Анти­поль — город в Гал­лии (ныне Антиб).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1260010305 1260010303 1260010307 1314200005 1314200006 1314200007