Письма Марка Туллия Цицерона

210. Аппию Клав­дию Пуль­х­ру, в про­вин­цию Кили­кию

Кап­па­до­кия, вбли­зи Ико­ния 29 авгу­ста 51 г.

Марк Тул­лий Цице­рон шлет при­вет Аппию Пуль­х­ру.

1. Когда я срав­ни­ваю свой посту­пок с тво­им, я, хотя я в деле под­дер­жа­ния нашей друж­бы и рас­по­ло­жен к себе не более, неже­ли к тебе, все же от сво­его поступ­ка полу­чаю боль­шее удо­воль­ст­вие, неже­ли от тво­е­го. Ведь в Брун­ди­сии я спро­сил у Фания, пре­дан­ность кото­ро­го тебе и место, какое он у тебя зани­ма­ет, я, мне каза­лось, понял, — в какую имен­но часть про­вин­ции мне, по его мне­нию, сна­ча­ла при­ехать, чтобы сме­нить тебя, чтобы это более все­го соот­вет­ст­во­ва­ло тво­е­му жела­нию. После того как он мне отве­тил, что самое при­ят­ное, что я могу для тебя сде­лать, — это при­быть на кораб­лях в Сиду¹, я, хотя при­езд туда и пред­став­лял­ся мне менее почет­ным и менее удоб­ным во мно­гих отно­ше­ни­ях, тем не менее ска­зал, что так и сде­лаю.

2. Кро­ме того, встре­тив в Кор­ки­ре Луция Кло­дия, чело­ве­ка, столь близ­ко­го тебе, что мне каза­лось, буд­то я, бесе­дуя с ним, бесе­дую с тобой, — я ска­зал ему, что сде­лаю так, чтобы сна­ча­ла при­ехать в ту часть, куда про­сил Фаний. Тогда он, побла­го­да­рив меня, насто­я­тель­но попро­сил напра­вить­ся пря­мо в Лаоди­кею: ты хочешь нахо­дить­ся в бли­жай­шей части про­вин­ции, чтобы уехать воз­мож­но ско­рее; более того, не будь я тво­им пре­ем­ни­ком, кото­ро­го ты жаж­дешь видеть, ты бы наме­ре­вал­ся уехать до назна­че­ния тебе пре­ем­ни­ка. Это вполне согла­со­ва­лось с тем пись­мом, кото­рое я от тебя полу­чил в Риме; из него я, мне кажет­ся, понял, что ты спе­шишь с отъ­ездом. Я отве­тил Кло­дию, что так и поступ­лю и, пра­во, с боль­шим удо­воль­ст­ви­ем, чем если бы мне при­шлось сде­лать то, что я обе­щал Фанию. Поэто­му я и пере­ме­нил свое реше­ние и тот­час же отпра­вил тебе соб­ст­вен­но­руч­ное пись­мо, кото­рое было тебе достав­ле­но доволь­но быст­ро, как я понял из тво­е­го пись­ма.

3. Этот мой посту­пок меня чрез­вы­чай­но раду­ет; ведь не было воз­мож­но­сти посту­пить более по-дру­же­ски. Теперь, в свою оче­редь, поду­май о сво­ем поступ­ке. Тебя не толь­ко не ока­за­лось там, где ты мог бы встре­тить­ся со мной воз­мож­но ско­рее, но ты уехал туда, где я не мог бы догнать тебя даже через трид­цать дней, кото­рые тебе назна­че­ны для отъ­езда по зако­ну, кажет­ся, Кор­не­ли­е­ву²; так что людям, не знаю­щим, как мы отно­сим­ся: друг к дру­гу, твой посту­пок пока­жет­ся поступ­ком чело­ве­ка чужо­го (это самое мяг­кое выра­же­ние) и избе­гаю­ще­го встре­чи, а мой — поступ­ком само­го близ­ко­го дру­га.

4. Но мне, еще до мое­го при­бы­тия в про­вин­цию, было вру­че­но пись­мо от тебя, в кото­ром ты, хотя и сооб­щал о сво­ей поезд­ке в Тарс, все-таки пода­вал мне несо­мнен­ную надеж­ду на встре­чу; меж­ду тем, дума­ет­ся мне, недоб­ро­же­ла­те­ли (ведь порок этот чрез­вы­чай­но рас­про­стра­нен и при­сущ мно­гим), все же полу­чив­шие под­хо­дя­щую пищу для пере­судов, не зная о моем посто­ян­стве, пыта­лись испор­тить мое рас­по­ло­же­ние к тебе; они гово­ри­ли, что ты про­из­во­дишь в Тар­се суд, мно­гое поста­нов­ля­ешь., изда­ешь ука­зы, опре­де­ля­ешь, когда ты уже мог бы пред­по­ла­гать, что тебя сме­ни­ли; что так обыч­но не дела­ют даже те, кто счи­та­ет, что будет сме­нен в бли­жай­шее вре­мя.

5. Их речи не вол­но­ва­ли меня. Более того (верь мне, про­шу тебя), я пола­гал, что ты, если что-нибудь совер­ша­ешь, облег­ча­ешь мне тяготу, и я радо­вал­ся тому, что годич­ный срок управ­ле­ния про­вин­ци­ей, казав­ший­ся мне дол­гим, почти уже сокра­щал­ся до один­на­дца­ти меся­цев, раз в мое отсут­ст­вие меня осво­бож­да­ли от труда, тре­бо­вав­ше­го одно­го меся­ца. Одно, ска­жу прав­ду, меня вол­ну­ет: при такой мало­чис­лен­но­сти сол­дат три когор­ты, и при­том само­го пол­но­го соста­ва, отсут­ст­ву­ют, а где они, я не знаю. Но более все­го меня огор­ча­ет, что я не знаю, где я с тобой уви­жусь, и я напи­сал тебе с неко­то­рым опозда­ни­ем имен­но пото­му, что каж­дый день ждал тебя само­го. Меж­ду тем я не полу­чил даже пись­ма, из кото­ро­го я мог бы узнать, что ты дела­ешь и где я уви­жусь с тобой. Поэто­му я послал к тебе пре­фек­та вновь при­зван­ных³ Деци­ма Анто­ния, храб­ро­го чело­ве­ка, кото­ро­го я очень высо­ко ценю, с тем, чтобы ты, если сочтешь это воз­мож­ным, пере­дал ему когор­ты для того, чтобы я мог про­из­ве­сти неко­то­рые воен­ные дей­ст­вия, пока вре­мя года под­хо­дя­щее. При этом и наша друж­ба и твое пись­мо мне поз­во­ля­ли наде­ять­ся, что я буду поль­зо­вать­ся тво­и­ми сове­та­ми, в чем я не отча­и­ва­юсь даже теперь. Но если ты не напи­шешь мне, пра­во даже не могу пред­по­ло­жить, когда и где мы увидим­ся.

6. Я поза­бо­чусь, чтобы и доб­ро­же­ла­те­ли и недру­ги поня­ли, что я луч­ший друг тебе. Что же каса­ет­ся тво­е­го отно­ше­ния ко мне, то ты, види­мо, дал недру­гам неко­то­рый повод думать ина­че; если ты это испра­вишь, ты чрез­вы­чай­но обя­жешь меня. Чтобы ты мог сооб­ра­зить, где встре­тить­ся со мной, не нару­шая Кор­не­ли­е­ва зако­на, сооб­щаю тебе, что я при­был в про­вин­цию в канун — секс­тиль­ских календ; в Кили­кию еду через Кап­па­до­кию; в канун сен­тябрь­ских календ я дви­нул­ся с вой­ском из Ико­ния. И вот, на осно­ва­нии этих сро­ков и избран­но­го мной пути, ты, если сочтешь нуж­ным со мной встре­тить­ся, решишь, в каком месте это удоб­нее все­го может про­изой­ти и в какой день.