История Рима от основания города

Книга I, гл. 23

23. (1) Эту весть аль­бан­цы уно­сят домой. И вот обе сто­ро­ны ста­ли все­ми сила­ми гото­вить вой­ну, все­го более схо­жую с граж­дан­ской, почти что вой­ну меж отца­ми и сыно­вья­ми, ведь оба про­тив­ни­ка были потом­ки тро­ян­цев: Лави­ний вел нача­ло от Трои, от Лави­ния — Аль­ба, от аль­бан­ско­го цар­ско­го рода — рим­ляне. (2) Исход вой­ны, прав­да, несколь­ко уме­ря­ет горечь раз­мыш­ле­ний об этой рас­пре, пото­му что до сра­же­ния не дошло, погиб­ли лишь зда­ния одно­го из горо­дов, а оба наро­да сли­лись в один. (3) Аль­бан­цы пер­вые с огром­ным вой­ском вторг­лись в рим­ские зем­ли. Лагерь они раз­би­ва­ют едва ли даль­ше, чем в пяти милях от горо­да; обво­дят лагерь рвом; Клу­и­ли­ев ров — так, по име­ни их вождя, звал­ся он несколь­ко сто­ле­тий, покуда, обвет­шав, не исчез­ли и самый ров, и это имя. (4) В лаге­ре Клу­и­лий, аль­бан­ский царь, уми­ра­ет; аль­бан­цы изби­ра­ют дик­та­то­ра, Мет­тия Фуфе­тия⁸³.

Меж тем Тулл, осо­бен­но оже­сто­чив­ший­ся после смер­ти царя, объ­яв­ля­ет, что кара все­силь­ных богов за без­за­кон­ную вой­ну постигнет, начав с голо­вы, весь аль­бан­ский народ, и, мино­вав ночью непри­я­тель­ский лагерь, ведет вой­ско в зем­ли аль­бан­цев. Это заста­ви­ло Мет­тия снять­ся с места. (5) Он под­хо­дит к про­тив­ни­ку как мож­но бли­же и, отпра­вив впе­ред посла, пору­ча­ет ему пере­дать Тул­лу, что, преж­де чем сра­жать­ся, нуж­ны пере­го­во­ры — с.30 он, Мет­тий, уве­рен: если пол­ко­вод­цы встре­тят­ся, то у него най­дет­ся сооб­ще­ние, не менее важ­ное для рим­лян, неже­ли для аль­бан­цев. (6) Хотя это выгляде­ло пустым хва­стов­ст­вом, Тулл не пре­не­брег пред­ло­же­ни­ем и выстро­ил вой­ско. Напро­тив выстро­и­лись аль­бан­цы.

Когда два строя ста­ли друг про­тив дру­га, вожди с немно­ги­ми при­бли­жен­ны­ми вышли на середи­ну. (7) Тут аль­ба­нец заго­во­рил. «Нане­сен­ная обида и отказ удо­вле­тво­рить обос­но­ван­ное дого­во­ром тре­бо­ва­ние о воз­ме­ще­нии ущер­ба — тако­ва при­чи­на нынеш­ней вой­ны, я и сам, кажет­ся, слы­шал о том из уст наше­го царя Клу­и­лия, да и ты, Тулл, не сомне­ва­юсь, выдви­га­ешь те же дово­ды. (8) Но, если нуж­но гово­рить прав­ду, а не кра­си­вые сло­ва, это жаж­да вла­сти тол­ка­ет к войне два род­ст­вен­ных и сосед­них наро­да. Хоро­шо это или дур­но, я сей­час объ­яс­нять не буду: пусть раз­мыс­лит об этом тот, кто зате­ял вой­ну, меня же аль­бан­цы избра­ли, чтобы ее вести. А тебе, Тулл, хотел бы напом­нить я вот о чем. Сколь вели­ка дер­жа­ва этрус­ков, окру­жаю­щая и наши вла­де­ния, и осо­бен­но ваши, ты как их бли­жай­ший сосед зна­ешь еще луч­ше, чем мы: вели­ка их мощь на суше, еще силь­ней они на море. (9) Помни же: как толь­ко подашь ты знак к бит­ве, оба строя ока­жут­ся у них на виду, чтобы сра­зу обо­им, и победи­те­лю и побеж­ден­но­му, уста­лым и обес­си­лен­ным, сде­лать­ся жерт­вою напа­де­ния. Видят боги, раз уж мы не доволь­ст­ву­ем­ся вер­ной сво­бо­дой и в сомни­тель­ной игре ста­вим на кон гос­под­ство и раб­ство, так най­дем по край­ней мере какую-нибудь воз­мож­ность решить без кро­во­про­ли­тия, без гибель­но­го для обе­их сто­рон уро­на, како­му наро­ду власт­во­вать, како­му под­чи­нять­ся».

(10) Тулл согла­сил­ся, хотя и от при­ро­ды, и в твер­дой надеж­де на успех был скло­нен к более воин­ст­вен­но­му реше­нию. Обе­им сто­ро­нам при­хо­дит в мысль вос­поль­зо­вать­ся слу­ча­ем, кото­рый посы­ла­ла им сама Судь­ба.