История Рима от основания города

Книга I, гл. 25

25. (1) Когда заклю­чи­ли дого­вор, близ­не­цы, как было услов­ле­но, берут­ся за ору­жие. С обе­их сто­рон обо­д­ря­ют сво­их: на их ору­жие, на их руки смот­рят сей­час оте­че­ские боги, оте­че­ство и роди­те­ли, все сограж­дане — и дома и в вой­ске. Бой­цы, и от при­ро­ды воин­ст­вен­ные, и обо­д­ря­е­мые кри­ка­ми, высту­па­ют на середи­ну меж дву­мя ратя­ми. (2) Оба вой­ска сели перед сво­и­ми лаге­ря­ми, сво­бод­ные от пря­мой опас­но­сти, но не от тре­во­ги — спор ведь шел о пер­вен­стве и реше­ние зави­се­ло от доб­ле­сти и уда­чи столь немно­гих. В напря­жен­ном ожи­да­нии все чув­ства обра­ща­ют­ся к зре­ли­щу, отнюдь не теша­ще­му глаз.

(3) Пода­ют знак, и шесть юно­шей с ору­жи­ем наиз­гото­ве, по трое, как два строя, схо­дят­ся, вобрав в себя весь пыл двух боль­ших ратей. И те и дру­гие дума­ют не об опас­но­сти, гро­зя­щей им самим, но о гос­под­стве или раб­стве, ожи­даю­щем весь народ, о гряду­щей судь­бе сво­его оте­че­ства, нахо­дя­щей­ся теперь в соб­ст­вен­ных их руках. (4) Едва толь­ко в пер­вой сшиб­ке стук­ну­ли щиты, сверк­ну­ли бли­стаю­щие мечи, глу­бо­кий тре­пет охва­ты­ва­ет всех, и, покуда ничто не обна­де­жи­ва­ет ни одну из сто­рон, голос и дыха­ние засты­ва­ют в гор­ле. (5) Когда бой­цы сошлись с.32 грудь на грудь и уже мож­но было видеть не толь­ко дви­же­ние тел и мел­ка­нье клин­ков и щитов, но и раны и кровь, трое аль­бан­цев были ране­ны, а двое рим­лян пали. (6) Их гибель исторг­ла крик радо­сти у аль­бан­ско­го вой­ска, а рим­ские леги­о­ны оста­ви­ла уже вся­кая надеж­да, но еще не тре­во­га: они сокру­ша­лись об уча­сти послед­не­го, кото­ро­го обсту­пи­ли трое Кури­а­ци­ев. (7) Волею слу­чая он был невредим, и если про­тив всех вме­сте бес­си­лен, то каж­до­му порознь гро­зен. Чтобы разъ­еди­нить про­тив­ни­ков, он обра­ща­ет­ся в бег­ство, рас­счи­тав, что пре­сле­до­ва­те­ли бежать будут так, как поз­во­лит каж­до­му рана. (8) Уже отбе­жал он на какое-то рас­сто­я­нье от места боя, как, огля­нув­шись, увидел, что дого­ня­ю­щие разде­ле­ны нема­лы­ми про­ме­жут­ка­ми и один совсем близ­ко. (9) Про­тив это­го и обра­ща­ет­ся он в ярост­ном натис­ке, и, покуда аль­бан­ское вой­ско кри­чит Кури­а­ци­ям, чтобы пото­ро­пи­лись на помощь бра­ту, победи­тель Гора­ций, убив вра­га, уже устрем­ля­ет­ся в новую схват­ку. Теперь рим­ляне под­дер­жи­ва­ют сво­его бой­ца кри­ком, какой все­гда под­ни­ма­ют при неожи­дан­ном обо­ро­те поедин­ка сочув­ст­ву­ю­щие зри­те­ли, и Гора­ций спе­шит закон­чить сра­же­ние. (10) Итак, он, преж­де чем смог подо­спеть послед­ний, кото­рый был неда­ле­ко, при­кан­чи­ва­ет еще одно­го Кури­а­ция: (11) и вот уже воен­ное сча­стье срав­ня­лось — про­тив­ни­ки оста­лись один на один, но не рав­ны у них были ни надеж­ды, ни силы. Рим­ля­нин, целый и невреди­мый, одер­жав­ший двой­ную победу, был гро­зен, идя в тре­тий бой; аль­ба­нец, изне­мог­ший от раны, изне­мог­ший от бега, слом­лен­ный зре­ли­щем гибе­ли бра­тьев, покор­но ста­но­вит­ся под удар. (12) И то не было боем. Рим­ля­нин вос­кли­ца­ет, ликуя: «Дво­их я при­нес в жерт­ву теням моих бра­тьев, третье­го отдам на жерт­вен­ник того дела, ради кото­ро­го идет эта вой­на, чтобы рим­ля­нин власт­во­вал над аль­бан­цем». Уда­ром свер­ху вон­за­ет он меч в гор­ло про­тив­ни­ку, едва дер­жа­ще­му щит; с пав­ше­го сни­ма­ет доспе­хи.

(13) Рим­ляне встре­ти­ли Гора­ция лико­ва­ни­ем и поздрав­ле­ни­я­ми, и тем боль­шею была их радость, чем бли­же были они преж­де к отча­я­нию. Обе сто­ро­ны заня­лись погре­бе­ни­ем сво­их мерт­вых, но с дале­ко не оди­на­ко­вы­ми чув­ства­ми — ведь одни выиг­ра­ли власть, а дру­гие под­па­ли чужо­му гос­под­ству. (14) Гроб­ни­цы мож­но видеть и до сих пор на тех самых местах, где пал каж­дый: две рим­ские вме­сте, бли­же к Аль­бе, три аль­бан­ские поодаль, в сто­ро­ну Рима, и врозь — имен­но так, как бой­цы сра­жа­лись.