История Рима от основания города

Книга II, гл. 1

т. I, с. 64 1. (1) Об уже сво­бод­ном рим­ском наро­де — его дея­ни­ях, мир­ных и рат­ных, о годич­ных долж­ност­ных лицах и о вла­сти зако­нов, пре­вос­хо­дя­щей чело­ве­че­скую, пой­дет даль­ше мой рас­сказ. (2) Эта сво­бо­да была тем отрад­нее, что при­шла вслед за само­вла­стьем послед­не­го царя, пол­но­го гор­ды­ни. Ибо до него цари пра­ви­ли так, что все они по заслу­гам могут быть назва­ны осно­ва­те­ля­ми хотя бы новых частей горо­да, добав­лен­ных, чтобы было где жить умно­жив­ше­му­ся при них насе­ле­нию. (3) И бес­спор­но, тот самый Брут, что стя­жал столь вели­кую сла­ву изгна­ни­ем Гор­до­го царя, сослу­жил бы наи­худ­шую служ­бу обще­му делу, если бы, воз­же­лав преж­девре­мен­ной сво­бо­ды, отнял бы цар­скую власть у кого-нибудь из преж­них царей. (4) В самом деле, что ста­лось бы, если бы тол­па пас­ту­хов и приш­лых, раз­но­пле­мен­ных пере­беж­чи­ков, обрет­ших под покро­ви­тель­ст­вом непри­кос­но­вен­но­го хра­ма сво­бо­ду или без­на­ка­зан­ность¹, пере­ста­ла стра­шить­ся царя, взвол­но­ва­лась бы под буря­ми три­бун­ско­го крас­но­ре­чия (5) и в чужом горо­де ста­ла бы враж­до­вать с сена­то­ра­ми, рань­ше чем при­вя­зан­ность к женам и детям, любовь к самой зем­ле, тре­бу­ю­щая дол­гой при­выч­ки, спло­ти­ли бы всех общ­но­стью устрем­ле­ний. (6) Государ­ство, еще не повзрослев, рас­то­чи­лось бы раздо­ра­ми, тогда как спо­кой­ная уме­рен­ность вла­сти воз­ле­ле­я­ла его и воз­рас­ти­ла так, что оно смог­ло, уже созрев и окреп­ши, при­не­сти доб­рый плод сво­бо­ды. (7) А нача­лом сво­бо­ды [509 г.] вер­нее счи­тать то, что кон­суль­ская власть ста­ла годич­ной², неже­ли то, что она буд­то бы ста­ла мень­шей, чем была цар­ская. (8) Все пра­ва и все зна­ки этой вла­сти³ были удер­жа­ны пер­вы­ми кон­су­ла­ми, толь­ко поза­бо­ти­лись об одном, чтобы не удво­ил­ся страх, если сра­зу оба будут иметь фас­ки⁴.

Брут пер­вым с согла­сия това­ри­ща при­нял зна­ки вла­сти и не менее горяч был как страж сво­бо­ды, чем преж­де как осво­бо­ди­тель. (9) Сна­ча­ла он, чтобы народ, жад­ный к ново­об­ре­тен­ной сво­бо­де, и впо­след­ст­вии не мог быть пре­льщен уго­во­ра­ми или дара­ми царей, заста­вил граж­дан при­сяг­нуть, что они нико­го не потер­пят в Риме царем. (10) Затем, чтобы само мно­го­люд­ство сена­та при­да­ло сил сосло­вию, поредев­ше­му из-за цар­ских бес­чинств, он попол­нил чис­ло сена­то­ров до трех­сот⁵ знат­ней­ши­ми из всад­ни­ков; (11) с это­го-то вре­ме­ни, гово­рят, и пове­лось, чтобы, созы­вая сенат, при­гла­шать и отцов, и «при­пи­сан­ных»⁶: послед­нее имя озна­ча­ло вне­сен­ных в спи­сок, то есть новых сена­то­ров. с.65 Мера эта была очень полез­на, спо­соб­ст­вуя согла­сию в государ­стве и при­вя­зан­но­сти про­сто­го наро­да к сена­то­рам.