История Рима от основания города

Книга II, гл. 45

45. (1) Да и рим­ские кон­су­лы не боя­лись ниче­го, кро­ме соб­ст­вен­ных вои­нов и соб­ст­вен­но­го ору­жия. Память о гор­чай­шем уро­ке послед­ней вой­ны пре­до­сте­ре­га­ла их от сра­же­ния, в кото­ром при­шлось бы ждать худа от обо­их войск сра­зу. (2) Ввиду этой двой­ной опас­но­сти отси­жи­ва­лись они в лаге­ре, ожи­дая, что, может быть, вре­мя и обсто­я­тель­ства сами собой смяг­чат гнев и отрез­вят души. (3) Тем силь­нее спе­ши­ли вра­ги — вей­яне и этрус­ки; они под­стре­ка­ли рим­лян к бит­ве — сна­ча­ла при­бли­жа­ясь к их лаге­рю и выма­ни­вая на бой, потом, ниче­го не добив­шись, гром­ко поно­ся то самих кон­су­лов, то вой­ско: (4) нашли, мол, сред­ство от стра­ха — при­твор­ные раздо­ры, ведь не сво­их вои­нов опа­са­ют­ся кон­су­лы, но их тру­со­сти. А мол­ча­ли­вое без­де­лье, ока­зы­ва­ет­ся, новый род воен­но­го мяте­жа; да что там, сами они — новый род и пле­мя. Даль­ше в ход шли и прав­да и выдум­ки о про­ис­хож­де­нии рим­лян. (5) Эта шум­ная брань из-под само­го вала, из-за ворот не дей­ст­во­ва­ла на кон­су­лов; но серд­ца мно­же­ства неис­ку­шен­ных вои­нов мятут­ся сты­дом и него­до­ва­ни­ем, отвле­ка­ясь от внут­рен­них неурядиц. Не жела­ют они оста­вить вра­гов без отмще­ния, не жела­ют и под­чи­нять­ся сена­то­рам и кон­су­лам; нена­висть к чужим и к сво­им борет­ся в их душах. (6) Нена­висть к чужим побеж­да­ет — до того нестер­пи­мо и наг­ло изде­ва­лись вра­ги. Вои­ны тол­пой соби­ра­ют­ся к палат­ке кон­су­лов, про­сят бит­вы, тре­бу­ют дать знак к бою. (7) Кон­су­лы, как бы разду­мы­вая, скло­ня­ют­ся друг к дру­гу, дол­го пере­го­ва­ри­ва­ют­ся. И сами они хоте­ли сра­же­ния, но сле­до­ва­ло сдер­жать­ся и скрыть это жела­ние, чтобы про­мед­ле­ни­ем и про­ти­во­дей­ст­ви­ем при­ба­вить пыла воз­буж­ден­ным вои­нам. (8) Кон­су­лы отве­ча­ют: рано, еще не вре­мя для боя, пусть все оста­ют­ся в лаге­ре. И объ­яв­ля­ют: от столк­но­ве­ний воз­дер­жи­вать­ся, а кто ослу­ша­ет­ся при­ка­за, тех каз­нить как вра­гов. (9) С тем вои­ны и разо­шлись, и, чем мень­ше виде­ли они у кон­су­лов жела­ния сра­жать­ся, тем боль­ше пыла­ли сами. А вра­ги, как толь­ко ста­ло извест­но, что кон­су­лы с.101 поста­но­ви­ли не начи­нать сра­же­ния, рас­хо­дят­ся еще пуще: (10) им понят­но теперь, что и даль­ше без­на­ка­зан­но будут они глу­мить­ся над рим­ля­на­ми, ору­жия вои­нам не дове­рят, дело вот-вот дой­дет до мяте­жа, конец при­шел рим­ско­му вла­ды­че­ству. Поло­жив­шись на это, под­бе­га­ют они к воротам лаге­ря, выкри­ки­ва­ют руга­тель­ства, едва удер­жи­ва­ют­ся от при­сту­па. (11) Но и рим­ляне не в силах доль­ше тер­петь оскорб­ле­ний: по все­му лаге­рю с раз­ных сто­рон бегут вои­ны к кон­су­лам, под­сту­па­ют к ним уже не с осто­рож­но­стью, не через цен­ту­ри­о­нов, как рань­ше, а все напе­ре­бой с гром­ки­ми кри­ка­ми. Час настал, но кон­су­лы мед­лят. (12) И тут Фабий, когда това­рищ его из стра­ха мяте­жа был готов усту­пить нарас­таю­ще­му вол­не­нию, дал труб­ный знак к тишине и ска­зал: «Я знаю, Ман­лий, что победить они могут, но их вина, что не знаю, хотят ли. (13) Поэто­му твер­до реше­но не давать зна­ка к выступ­ле­нию, покуда не покля­нут­ся они, что вер­нут­ся из это­го боя победи­те­ля­ми. Рим­ско­го кон­су­ла вои­ны раз обма­ну­ли в бит­ве, но богов нико­гда не обма­нут». Был тут цен­ту­ри­он Марк Фла­во­лей, сре­ди пер­вых рвав­ший­ся к бит­ве. (14) «Победи­те­лем я из боя вер­нусь, Марк Фабий!» — воз­гла­ша­ет он, при­зы­вая на себя гнев отца-Юпи­те­ра, Мар­са Гра­ди­ва и дру­гих богов, если сол­жет. Ту же клят­ву, каж­дый за себя, дает и все вой­ско. После клят­вы дают сиг­нал к наступ­ле­нию, хва­та­ют­ся за ору­жие, бро­са­ют­ся в бой, испол­нен­ные надеж­ды и гне­ва. (15) Пусть теперь посме­ют бра­нить­ся этрус­ки, пусть теперь, перед ору­жи­ем, попри­дер­жит враг язы­ки! (16) В этот день все, и пле­беи и пат­ри­ции, выка­за­ли ред­кую доб­лесть и самой бли­ста­тель­ной ста­ла сла­ва Фаби­ев. Озло­бив­шие пле­бе­ев во мно­гих граж­дан­ских рас­прях, этой бит­вой поже­ла­ли они их с собой при­ми­рить.