25. (1) Еще до того, как новые кон­су­лы всту­пи­ли в долж­ность⁶¹, Попи­лий, к вели­ко­му удо­воль­ст­вию про­сто­го наро­да, отпразд­но­вал три­умф над гал­ла­ми, в тол­пе же слы­ша­лись недо­умен­ные воз­гла­сы: раз­ве кого-нибудь разо­ча­ро­вал этот пле­бей­ский кон­сул? (2) При этом бра­ни­ли дик­та­то­ра, полу­чив­ше­го кон­суль­ство в награ­ду за обход Лици­ни­е­ва зако­на: и не столь­ко была отвра­ти­тель­на неспра­вед­ли­вость в делах государ­ст­вен­ных, сколь­ко свое­ко­ры­стие в лич­ных — ведь дик­та­тор про­воз­гла­сил кон­су­лом себя само­го!⁶²

(3) Год этот был отме­чен чере­дой самых раз­ных тре­вол­не­ний. Гал­лы, не при­вык­шие к зим­ним холо­дам, с Аль­бан­ских гор раз­бре­лись кто куда, чтобы гра­бить поля и побе­ре­жье; (4) а с моря и Антий­ско­му побе­ре­жью, и Лав­рент­ско­му краю, и устью Тиб­ра гро­зи­ли гре­че­ские кораб­ли; полу­чи­лось даже так, что одна­жды мор­ские раз­бой­ни­ки столк­ну­лись с сухо­пут­ны­ми, поме­ря­лись в бит­ве сила­ми, и гал­лы ото­шли в лагерь, а гре­ки — назад к кораб­лям, не зная, счи­тать ли себя побеж­ден­ны­ми или победи­те­ля­ми.

(5) Но все это не шло ни в какое срав­не­ние с угро­зой от схо­да латин­ских пле­мен у Ферен­тин­ской рощи и от недву­смыс­лен­но­го их отве­та на тре­бо­ва­ние выста­вить рим­ля­нам вои­нов: «Доволь­но при­ка­зы­вать тем, в чьей помо­щи нуж­да­е­тесь: (6) с ору­жьем в руках лати­нам спо­д­руч­ней защи­щать свою сво­бо­ду, а не чуж­дое вла­ды­че­ство». (7) Сенат, при двух внеш­них вой­нах одно­вре­мен­но, встре­во­жен­ный еще и изме­ной союз­ни­ков, поста­но­вил стра­хом обуздать тех, кого не обузда­ла вер­ность, и при­ка­зал кон­су­лам при набо­ре вой­ска употре­бить свою власть во всей пол­но­те; ведь без созы­ва союз­ни­ков рас­счи­ты­вать при­хо­дит­ся толь­ко на вой­ско из граж­дан. (8) Рас­ска­зы­ва­ют, что ото­всюду — не толь­ко из город­ской, но даже из дере­вен­ской с.345 моло­де­жи — было набра­но десять леги­о­нов по четы­ре тыся­чи две­сти пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков; (9) а ведь и сего­дня, слу­чись где-нибудь втор­же­нье непри­я­те­ля, нелег­ко запо­лу­чить такое небы­ва­лое вой­ско, даже собрав­ши воеди­но нынеш­ние силы рим­ско­го наро­да, едва уже вме­щае­мые в круг зем­ной; вот насколь­ко мы пре­успе­ли лишь в том, о чем хло­по­чем: в богат­стве и рос­ко­ши⁶³.

(10) Сре­ди про­чих печаль­ных собы­тий это­го года — кон­чи­на одно­го из кон­су­лов, Аппия Клав­дия, застав­шая его в при­готов­ле­ни­ях к войне. Все дела пере­шли к Камил­лу; (11) хотя он и остал­ся един­ст­вен­ным кон­су­лом, назна­чить над ним дик­та­то­ра сена­то­ры постес­ня­лись, то ли из ува­же­ния вооб­ще к его досто­ин­ству, чтобы не уни­жать его под­чи­не­ньем дик­та­то­ру, то ли пото­му, что само имя его при галль­ском наше­ст­вии слу­жи­ло бла­гим пред­зна­ме­но­ва­ни­ем⁶⁴.

(12) Оста­вив два леги­о­на для защи­ты горо­да, а восемь поде­лив­ши с пре­то­ром Луци­ем Пина­ри­ем, кон­сул, памя­туя об отчей доб­ле­сти, без жре­бия взял на себя вой­ну с гал­ла­ми, (13) пре­то­ру же при­ка­зал охра­нять мор­ское побе­ре­жье и не давать гре­кам выса­дить­ся; а сам спу­стил­ся в помп­тий­скую зем­лю и здесь, не желая без край­ней необ­хо­ди­мо­сти сра­жать­ся на рав­нине, ибо он счи­тал, что враг, вынуж­ден­ный жить гра­бе­жом, усми­рен доволь­но, если этот раз­бой пре­сечь, выбрал себе удоб­ное для сто­ян­ки место.