История Рима от основания города

Книга X, гл. 40

40. (1) Все это ста­ло извест­но со слов пере­беж­чи­ков, и, когда Папи­рий обо всем рас­ска­зал, уже и без того воз­му­щен­ные вои­ны пре­ис­пол­ни­лись надеж­ды на успех, раз тому есть и зем­ные и небес­ные при­чи­ны, и тот­час друж­ным кри­ком ста­ли тре­бо­вать бит­вы. Отсроч­ка даже до зав­тра была им в тягость, они недо­воль­ны были, что при­дет­ся ждать целый день и целую ночь. (2) В третью ноч­ную стра­жу, уже полу­чив от това­ри­ща посла­ние, Папи­рий мол­ча под­нял­ся с ложа и послал пул­ла­рия совер­шить пти­це­га­да­ние¹²⁶. (3) В лаге­ре народ вся­ко­го зва­ния был охва­чен жаж­дою бит­вы, выс­шие и низ­шие рав­но рва­лись в бой, и вождю вид­но было нетер­пе­ние его вои­нов, а вои­нам — нетер­пе­ние вождя. (4) Общее это нетер­пе­ние пере­да­лось даже тем, кто вер­шил пти­це­га­да­ния, ибо пул­ла­рий, хотя куры у него не кле­ва­ли, дерз­нул солгать о ходе гада­ний и сооб­щил кон­су­лу, буд­то они клю­ют в три при­прыж­ки¹²⁷. (5) Обра­до­ван­ный кон­сул объ­яв­ля­ет, что пти­це­га­да­ния на ред­кость удач­ны, что боги с.497 сами пове­дут дело, и велит тру­бить к бит­ве. (6) Когда он уже выхо­дил на поле боя, пере­беж­чик вдруг сооб­ща­ет, что два­дцать сам­нит­ских когорт, почти по четы­ре­ста чело­век каж­дая, дви­ну­лись к Коми­нию. Чтобы изве­стить това­ри­ща, Папи­рий немед­лен­но шлет гон­ца, а сам велит ско­рей выно­сить впе­ред зна­ме­на; вспо­мо­га­тель­ным отрядам он ука­зы­ва­ет, где им сто­ять, и каж­до­му назна­ча­ет началь­ни­ка: (7) на пра­вом кры­ле во гла­ве пехоты он поста­вил Луция Волум­ния, на левом — Луция Сци­пи­о­на, а во гла­ве кон­ни­цы дру­гих лега­тов — Гая Цеди­ция и Тита Тре­бо­ния; (8) Спу­рию Нав­тию он велит снять с мулов вьюч­ные сед­ла, с тре­мя вспо­мо­га­тель­ны­ми когор­та­ми быст­ро зай­ти за при­мет­ный холм и в раз­гар боя появить­ся оттуда, под­няв как мож­но боль­ше пыли.

(9) Пока пол­ко­во­дец отда­вал эти рас­по­ря­же­ния, меж­ду пул­ла­ри­я­ми начал­ся спор о пти­це­га­да­ни­ях на этот день, а спор услы­ша­ли рим­ские всад­ни­ки и, решив, что это­го нель­зя так оста­вить, донес­ли о сомни­тель­ных гада­ни­ях пле­мян­ни­ку кон­су­ла Спу­рию Папи­рию. (10) Это­му юно­ше дове­лось родить­ся, преж­де чем появи­лись уче­ния, ни в грош не ста­вя­щие богов¹²⁸, а пото­му он все рас­сле­до­вал, чтобы не оста­лось ника­кой неяс­но­сти, и доло­жил обо всем кон­су­лу. (11) Кон­сул ска­зал ему: «Доб­ле­сти тво­ей и усер­дию сла­ва и хва­ла! Что ж до того, кто был при гада­нии, то если он солгал хоть малость, на него само­го и падет божье нака­за­ние; мне, одна­ко, было ска­за­но, что куры кле­ва­ли в три при­прыж­ки, а такое гада­ние для рим­ско­го наро­да и вой­ска исклю­чи­тель­но бла­го­при­ят­но». (12) И тут же он отдал цен­ту­ри­о­нам при­каз поста­вить пул­ла­ри­ев в самый пер­вый ряд. Сам­ни­ты тоже вынес­ли зна­ме­на, сле­дом шло выстро­ен­ное для боя вой­ско в пыш­ных доспе­хах, чтобы пора­зить вра­гов вели­ко­леп­ным зре­ли­щем. (13) Еще не раздал­ся бое­вой клич и про­тив­ни­ки не сошлись вру­ко­паш­ную, когда слу­чай­но выпу­щен­ное копье прон­зи­ло пул­ла­рия и он упал перед зна­ме­на­ми. Кон­су­лу сооб­щи­ли об этом, и он изрек: «Сами боги участ­ву­ют в бит­ве: кто вино­вен, тот и попла­тил­ся жиз­нью». (14) При этих самых сло­вах перед кон­су­лом гром­ко карк­нул ворон. Обра­до­ван­ный таким зна­ме­ни­ем, кон­сул объ­явил, что нико­гда еще вме­ша­тель­ство богов в люд­ские дела не было столь оче­вид­но, при­ка­зал тру­бить к бою и издать бое­вой клич.