История Рима от основания города

Книга XXXIV, гл. 61

61. (1) Ган­ни­бал заста­вил царя на то согла­сить­ся, но желал так­же рас­по­ло­жить в свою поль­зу умы сограж­дан; писать же им не посмел, ибо опа­сал­ся, что пись­мо пере­хва­тят и все узна­ют. (2) В Эфе­се свел он зна­ком­ство с неким тирий­цем по име­ни Ари­стон, а что тот был весь­ма ловок, Ган­ни­бал испы­тал уже ранее в делах не столь важ­ных. Он зада­рил Ари­сто­на, мно­го чего посу­лил, да без согла­сия царя, и уго­во­рил поехать в Кар­фа­ген; (3) его с.150 научи­ли, что ска­зать и кому, Ган­ни­бал дал ему тай­ные зна­ки, по кото­рым узна­ют, от кого он послан. (4) Ари­стон при­ехал в Кар­фа­ген и не успел еще опо­ве­стить дру­зей Ган­ни­ба­ла, как вра­ги Ган­ни­ба­ла о нем узна­ли. (5) И ста­ли все гово­рить об Ари­стоне в круж­ках и на пируш­ках. (6) А после и пря­мо в сена­те кто-то ска­зал, что ниче­го не выга­да­ли, изгнав Ган­ни­ба­ла, ибо он и в отсут­ст­вие пле­тет заго­во­ры, сеет смя­те­ние в умах и нару­ша­ет спо­кой­ст­вие; (7) и что при­был некий тири­ец Ари­стон от Ган­ни­ба­ла и царя Антио­ха, и кое-кто каж­дый день с ним сове­ща­ет­ся и зава­ри­ва­ет тай­но сму­ту, ско­ро варе­во их вырвет­ся нару­жу на поги­бель всем. (8) И закри­ча­ли все: при­звать-де Ари­сто­на да спро­сить, для чего при­ехал, а буде отка­жет­ся отве­чать, ото­слать в Рим с лега­та­ми, ибо и без того доро­го обо­шлось нам без­рас­суд­ство одно­го чело­ве­ка; част­ные лица могут делать ошиб­ки на соб­ст­вен­ный страх, (9) государ­ство же долж­но быть чисто не толь­ко от вины, но и от мол­вы о ней. (10) Ари­сто­на при­зва­ли, и он пытал­ся себя оправ­дать — сто­ял на том, что нико­му не при­нес-де ника­ких писем; (11) а зачем при­ехал, не нашел, что отве­тить, и вовсе сму­тил­ся, когда его ули­чи­ли в том, что бесе­до­вал толь­ко с теми, кто в друж­бе с Бар­кида­ми¹²⁷. (12) Нача­лась пере­пал­ка. Одни кри­ча­ли, что лазут­чик он, вязать его надоб­но и взять под стра­жу, дру­гие твер­ди­ли, что поды­мать шум нет ника­кой при­чи­ны; (13) опас­ный при­мер — хва­тать ни за что чуже­зем­ца, ведь так же ста­нут посту­пать и с кар­фа­ге­ня­на­ми, кото­рые часто ездят по делам в Тир и в дру­гие тор­го­вые горо­да. Так и было в тот день отло­же­но дело. (14) Ари­стон же, попав к пуний­цам, по-пуний­ски и посту­пил: как стем­не­ло, выве­сил испи­сан­ные дощеч­ки в самом люд­ном месте горо­да — над вхо­дом в дом, где заседа­ли каж­дый день долж­ност­ные лица; сам же после полу­но­чи сел на корабль да и сбе­жал. (15) На дру­гой день при­шли суф­е­ты¹²⁸ занять места свои и начать суд, увида­ли дощеч­ки, сорва­ли и про­чи­та­ли. И вот что там было напи­са­но: «Ари­стон част­ных пору­че­ний не имел ни к кому, а лишь государ­ст­вен­ное — ко всем стар­цам» (так назы­ва­ли в Кар­фа­гене сенат). (16) Выхо­ди­ло, что дело каса­ет­ся всех, и отто­го не ста­ли так уж упор­но вести розыск об отдель­ных лицах. В Рим все же отпра­ви­ли послов, дабы доло­жить кон­су­лу и сена­ту о слу­чив­шем­ся, а заод­но и пожа­ло­вать­ся на обиды, чини­мые кар­фа­ге­ня­нам Маси­нис­сою.