История Рима от основания города

Книга XLII, гл. 47

47. (1) Мар­ций и Ати­лий по воз­вра­ще­нии в Рим, докла­ды­вая на Капи­то­лии об испол­не­нии воз­ло­жен­но­го на них пору­че­ния, глав­ным обра­зом хва­ста­лись тем, что про­ве­ли царя, заклю­чив пере­ми­рие и подав лож­ную надеж­ду на мир. (2) Ведь так как у рим­лян ниче­го не было гото­во, гово­ри­ли они, царь, пол­но­стью сна­ря­жен­ный для вой­ны, мог захва­тить все выгод­ные стра­те­ги­че­ские пози­ции рань­ше, чем пере­пра­вит­ся в Гре­цию рим­ское вой­ско. (3) Бла­го­да­ря же уста­нов­лен­но­му сро­ку пере­ми­рия вой­на пой­дет на рав­ных: про­тив­ник начнет ее с теми же сила­ми, что име­ет сей­час, а рим­ляне же обес­пе­чат себя наи­луч­шим обра­зом во всех отно­ше­ни­ях. Так же лов­ко, по их сло­вам, раз­ру­ши­ли они и союз бео­тий­цев, дабы в даль­ней­шем те не мог­ли сооб­ща при­со­еди­нить­ся к Македо­нии. (4) Бо́льшая часть сена­та одоб­ри­ла при­ня­тые меры, сочтя их весь­ма бла­го­ра­зум­ны­ми, но ста­рые сена­то­ры, пом­нив­шие преж­ние обы­чаи, гово­ри­ли, что в поступ­ке этих послов не узна­ют обра­за дей­ст­вий рим­лян¹²². (5) Пред­ки вели вой­ны, не при­бе­гая ни к заса­дам, ни к ноч­ным вылаз­кам, ни к при­твор­но­му бег­ству и неожи­дан­но­му напа­де­нию на бес­печ­но­го вра­га; не гор­ди­лись они и ковар­ст­вом в боль­шей сте­пе­ни, неже­ли истин­ной доб­ле­стью. У них был обы­чай сна­ча­ла объ­яв­лять вой­ну, а уж потом вести ее; ино­гда даже зара­нее назна­ча­ли сра­же­ние и опре­де­ля­ли место и вре­мя, где наме­ре­ва­лись бить­ся¹²³. (6) С такой же чест­но­стью изве­сти­ли они царя Пир­ра о вра­че, замыш­ляв­шем поку­ше­ние на его жизнь¹²⁴, и по той же при­чине выда­ли фалис­кам свя­зан­но­го измен­ни­ка, пре­дав­ше­го детей¹²⁵; (7) так веле­ла посту­пать истин­но рим­ская доб­ро­со­вест­ность, столь отлич­ная от веро­лом­ства пуний­цев и хит­ро­сти гре­ков, у кото­рых более похваль­ным счи­та­лось обма­нуть вра­га, чем одо­леть силой. (8) Ино­гда обма­ном мож­но добить­ся боль­ше­го, чем доб­ле­стью, — но лишь на с.453 недол­гое вре­мя; навсе­гда же поко­рит­ся лишь тот, кто вынуж­ден будет при­знать, что его одо­ле­ли не лов­ко­стью и не слу­чай­но, но в чест­ной и спра­вед­ли­вой войне, где бьют­ся лицом к лицу. (9) Тако­во было мне­ние ста­рей­ших сена­то­ров, кото­рым не слиш­ком нра­ви­лась эта новая, черес­чур изво­рот­ли­вая муд­рость; одна­ко та часть сена­та, кото­рая забо­ти­лась боль­ше о полез­ном, чем чест­ном, доби­лась того, что преж­нее посоль­ство Мар­ция было одоб­ре­но и он был сно­ва послан в Гре­цию с <…>¹²⁶ квин­кве­ре­ма­ми, полу­чив ука­за­ние дей­ст­во­вать во всех слу­ча­ях так, как сочтет нуж­ным для вящей поль­зы государ­ства. (10) Так­же и Ати­лия напра­ви­ли в Фес­са­лию с пору­че­ни­ем занять Лари­су; боя­лись, как бы по окон­ча­нии пере­ми­рия Пер­сей не завла­дел сто­ли­цей Фес­са­лии, введя в нее вой­ска. (11) Для при­веде­ния в испол­не­ние это­го пред­при­я­тия Ати­лию веле­ли вытре­бо­вать у Гнея Сици­ния две тыся­чи пехо­тин­цев. (12) Кро­ме того, Пуб­лию Лен­ту­лу, воз­вра­тив­ше­му­ся из Ахайи, дали три­ста вои­нов ита­лий­ско­го пле­ме­ни, чтобы он, пре­бы­вая в Фивах, поста­рал­ся удер­жать в сво­ей вла­сти Бео­тию.