Описание Эллады

Книга IV, гл. 8

[1] 1. Когда и с той и с дру­гой сто­ро­ны пред­во­ди­те­ли дали знак к нача­лу боя, мес­сен­цы бегом бро­си­лись на лакеде­мо­нян; они вели себя сме­ло, как люди, кото­рые под вли­я­ни­ем гне­ва гото­вы уме­реть. Каж­дый из них стре­мил­ся пер­вым начать бит­ву; и лакеде­мо­няне тоже высту­пи­ли про­тив них столь же реши­тель­но, но они были оза­бо­че­ны тем, как бы не рас­стро­ить сво­их рядов. [2] Когда они были близ­ко друг от дру­га, вра­ги ста­ли потря­сать ору­жи­ем, посы­лая друг дру­гу угро­зы и гроз­но глядя друг на дру­га, затем нача­ли осы­пать друг дру­га бра­нью: спар­тан­цы назы­ва­ли мес­сен­цев сво­и­ми раба­ми, людь­ми ничуть не более сво­бод­ны­ми, чем илоты, а мес­сен­цы назы­ва­ли спар­тан­цев за их под­лые поступ­ки без­бож­ни­ка­ми, так как они из-за алч­но­сти пошли на людей, род­ст­вен­ных им по пле­ме­ни, а так­же пре­ступ­ни­ка­ми про­тив богов, кото­рые явля­ют­ся оте­че­ски­ми для дорян, в осо­бен­но­сти про­тив Герак­ла. И вот, обме­ни­ва­ясь бран­ны­ми сло­ва­ми, они вме­сте с тем ста­ли поне­мно­гу при­сту­пать и к делу, насту­пая друг на дру­га как сплош­ны­ми ряда­ми, осо­бен­но лакеде­мо­няне, так и сра­жа­ясь один на один. [3] Искус­ст­вом в воен­ных делах и навы­ком лакеде­мо­няне намно­го пре­вос­хо­ди­ли мес­сен­цев, а рав­но как и чис­лен­но­стью: ведь с ними были пери­эки, уже поко­рен­ные и шед­шие вме­сте с лакеде­мо­ня­на­ми, были и аси­ней­цы и дрио­пы, кото­рые поко­ле­ни­ем рань­ше были изгна­ны арги­вя­на­ми со сво­ей зем­ли и обра­ти­лись в Лакеде­мон, про­ся о защи­те; теперь они по необ­хо­ди­мо­сти долж­ны были идти в поход вме­сте с ними; про­тив лег­ко­во­ору­жен­ных мес­сен­цев были дви­ну­ты наем­ные отряды крит­ских стрел­ков. [4] Эти пре­иму­ще­ства лакеде­мо­нян со сто­ро­ны мес­сен­цев урав­но­ве­ши­ва­лись их отча­я­ни­ем и рав­но­ду­ши­ем к смер­ти; все стра­да­ния, кото­рые они испы­ты­ва­ли, они с гор­до­стью счи­та­ли ско­рее неиз­беж­ны­ми для людей, любя­щих свою роди­ну, чем ужас­ны­ми, то же, что они совер­ша­ли, они пере­оце­ни­ва­ли, пре­уве­ли­чи­вая силу сво­его уда­ра и тяжесть его дей­ст­вия на лакеде­мо­нян. Неко­то­рые из них, выбе­гая впе­ред из рядов, пока­зы­ва­ли бле­стя­щие при­ме­ры сме­ло­сти, дру­гие, смер­тель­но ранен­ные и нахо­дясь почти при послед­нем изды­ха­нии, сохра­ня­ли неслом­лен­ной свою сме­лость и отва­гу. [5] Разда­ва­лись вза­им­ные поощ­ре­ния. Живые и еще не ранен­ные побуж­да­ли ране­ных, преж­де чем они покор­но под­чи­нят­ся неиз­беж­ной уча­сти (смер­ти), совер­шить в свою оче­редь все, что они могут, и тогда толь­ко с удо­воль­ст­ви­ем при­нять назна­чен­ное судь­бою, ране­ные же, когда заме­ча­ли, что силы и жизнь их уже покида­ют, закли­на­ли нера­не­ных быть не хуже их и не допу­стить, чтобы для роди­ны бес­по­лез­ной ока­за­лась их смерть. [6] Лакеде­мо­няне вна­ча­ле не при­бе­га­ли к вза­им­ным поощ­ре­ни­ям и прось­бам и не выка­зы­ва­ли готов­но­сти про­яв­лять оди­на­ко­вую с мес­сен­ца­ми безум­ную храб­рость; будучи с дет­ства при­уче­ны к воен­но­му делу, они поль­зо­ва­лись более глу­бо­ким воен­ным стро­ем и наде­я­лись, что в борь­бе с ними мес­сен­цы не смо­гут усто­ять столь же про­дол­жи­тель­ное вре­мя, как они, и не выне­сут уста­ло­сти от ору­жия или ран. [7] 2. Тако­вы были осо­бен­но­сти так­ти­ки каж­до­го вой­ска и раз­лич­ный образ мыс­лей сра­жав­ших­ся с той и с дру­гой сто­ро­ны; общим и у тех и у дру­гих было то, что уби­вае­мые не при­бе­га­ли ни к моль­бам, ни к обе­ща­нию денеж­но­го выку­па, может быть пото­му, что у них не было ника­кой надеж­ды убедить в этом сво­их вра­гов вслед­ст­вие вза­им­ной нена­ви­сти, а глав­ным обра­зом пото­му, что они гну­ша­лись эти­ми при­е­ма­ми, чтобы не обес­сла­вить свои преж­ние подви­ги. С дру­гой сто­ро­ны, и уби­ваю­щие воз­дер­жи­ва­лись от хва­стов­ства и поно­ше­ний, так как ни те, ни дру­гие не име­ли твер­дой уве­рен­но­сти, оста­нут­ся ли они победи­те­ля­ми. Совер­шен­но неожи­дан­но уми­ра­ли те, кото­рые хоте­ли снять с толь­ко что ими уби­тых воен­ную добы­чу; или оста­вив какую-либо часть тела неза­щи­щен­ной, они полу­ча­ли удар копьем или мечом, не при­няв мер пре­до­сто­рож­но­сти, заня­тые в дан­ный момент дру­гим делом, или поги­ба­ли от руки тех, с кото­рых они сни­ма­ли воен­ную добы­чу, но кото­рые еще дыша­ли. [8] 3. И цари в бит­ве про­яви­ли заме­ча­тель­ную храб­рость. Фео­помп с беше­ной отва­гой стре­мил­ся убить само­го Эвфая. Видя наступ­ле­ние Фео­пом­па, Эвфай ска­зал Антан­д­ру, что в дей­ст­ви­ях Фео­пом­па нет ника­кой раз­ни­цы с тем поступ­ком, на кото­рый решил­ся пред­ок его Поли­ник; ведь Поли­ник, при­ведя про­тив сво­его оте­че­ства вой­ско из Аргоса, соб­ст­вен­но­руч­но убил сво­его бра­та и был им убит; так и Фео­помп жела­ет навлечь на род Герак­лидов то же про­кля­тие за совер­шен­ное пре­ступ­ле­ние, какое постиг­ло потом­ков Лая и Эди­па; он, по край­ней мере, поста­ра­ет­ся, чтобы нера­дост­ным был для него день этой бит­вы. Ска­зав это, Эвфай высту­пил про­тив него. [9] Тут вся бит­ва, несмот­ря на уста­лость сра­жав­ших­ся, вновь воз­го­ре­лась с пол­ною силой. Новым пылом и силой испол­ни­лись их тела, уве­ли­чи­лось с обе­их сто­рон пре­зре­ние к смер­ти, так что мож­но было поду­мать, что тогда толь­ко впер­вые начал­ся бой. Нако­нец отряд, окру­жав­ший Эвфая, — а он, состав­ляя сви­ту царя, весь состо­ял из отбор­ных мес­сен­цев — всей силой сво­ей отча­ян­ной храб­ро­сти, почти гра­ни­чив­шей с безу­ми­ем, бла­го­да­ря ред­кой доб­ле­сти, одо­лел сво­их про­тив­ни­ков, оттес­нил само­го Фео­пом­па, а сто­яв­ших про­тив них лакеде­мо­нян обра­тил в бег­ство. [10] Но дру­гое кры­ло мес­сен­цев попа­ло в тяже­лое поло­же­ние; их пред­во­ди­тель Пифа­рат был убит и, поте­ряв началь­ни­ка, они ста­ли сра­жать­ся, не так тща­тель­но сохра­няя ряды и в боль­шем бес­по­ряд­ке, одна­ко, и они не про­яв­ля­ли сла­бо­сти духа. Но ни Полидор не стал пре­сле­до­вать отсту­пав­ших мес­сен­цев, ни окру­жаю­щие Эвфая — лакеде­мо­нян. Эвфай и окру­жав­шие его пред­по­чли под­дер­жать сво­их раз­би­тых сото­ва­ри­щей; одна­ко им не при­шлось всту­пить в бой с Полидо­ром и его вой­ском: [11] было уже тем­но и лакеде­мо­нян удер­жи­ва­ло от даль­ней­ше­го пре­сле­до­ва­ния отсту­паю­щих не толь­ко исклю­чи­тель­но одно незна­ком­ство с мест­но­стью; у них иско­ни было в обы­чае пре­сле­до­вать срав­ни­тель­но мед­лен­но; по их мне­нию, было более пред­у­смот­ри­тель­но сохра­нять порядок строя, чем изби­вать отсту­паю­щих. В цен­тре же, где лакеде­мо­ня­на­ми коман­до­вал Эври­ле­онт, а мес­сен­ца­ми Клеон­нис, сра­же­ние шло с рав­ным успе­хом с обе­их сто­рон, но насту­пив­шая ночь заста­ви­ла разой­тись и их.

[12] 4. В этом сра­же­нии с обе­их сто­рон — или исклю­чи­тель­но или пре­иму­ще­ст­вен­но — сра­жа­лась толь­ко тяже­ло­во­ору­жен­ная пехота. Всад­ни­ков было немно­го и они не совер­ши­ли ниче­го, достой­но­го упо­ми­на­ния: пело­пон­нес­цы были тогда пло­хи­ми наезд­ни­ка­ми. Лег­ко­во­ору­жен­ные мес­сен­цы, а со сто­ро­ны лакеде­мо­нян крит­ские стрел­ки, совсем даже не всту­па­ли в бой: по древ­не­му еще обы­чаю и те и дру­гие были постав­ле­ны в тылу сво­ей пехоты. На сле­дую­щий день ни те, ни дру­гие не реша­лись начать сра­же­ния или пер­вы­ми поста­вить тро­фей победы; к кон­цу дня они вза­им­но посла­ли гла­ша­та­ев для пере­го­во­ров отно­си­тель­но выда­чи тел уби­тых и, вза­им­но дого­во­рив­шись, они тут же при­ня­лись за погре­бе­ние.