Описание Эллады

Книга IV, гл. 17

[1] 1. В Лако­ни­ке есть местеч­ко Эги­ла, где нахо­дит­ся чти­мый храм Демет­ры. Узнав, что там жен­щи­ны справ­ля­ют празд­ник, Ари­сто­мен и его сото­ва­ри­щи <попы­та­лись их захва­тить, но> так как, оче­вид­но не без помо­щи боги­ни, жен­щи­ны реши­ли защи­щать­ся, то мно­гие из мес­сен­цев полу­чи­ли ране­ния ножа­ми, кото­рые жен­щи­ны употреб­ля­ли при жерт­во­при­но­ше­ни­ях, и вер­те­ла­ми, на кото­рые они наты­ка­ли мясо, чтобы жарить, а само­го Ари­сто­ме­на, пора­жая его факе­ла­ми, они взя­ли живым. Одна­ко он спас­ся той же самой ночью в Мес­се­нию. То, что он ушел, в этом обви­ня­ли жри­цу Демет­ры, Архида­мию. Она отпу­сти­ла его не за день­ги, но пото­му что еще рань­ше она была влюб­ле­на в него, а в свое оправ­да­ние она ска­за­ла, буд­то Ари­сто­мен бежал, пере­жег­ши свои верев­ки.

[2] 2. На третьем году вой­ны, когда долж­на была про­изой­ти бит­ва у так назы­вае­мо­го Боль­шо­го рва и к мес­сен­цам при­шли вспо­мо­га­тель­ные отряды изо всех аркад­ских горо­дов, лакеде­мо­няне под­ку­пи­ли Ари­сто­кра­та, сына Гике­та­са, родом из Тра­пезун­та — он был царем у арка­дян и в это вре­мя глав­но­ко­ман­дую­щим над их вой­ском. Лакеде­мо­няне — пер­вые из всех, кого мы зна­ем, под­ку­пи­ли дара­ми сво­его вра­га, пер­вые, кото­рые победу на поле бит­вы сде­ла­ли покуп­ным това­ром. [3] До того вре­ме­ни как лакеде­мо­няне столь недо­стой­но пре­сту­пи­ли зако­ны вой­ны по отно­ше­нию к мес­сен­цам, до этой изме­ны арка­дя­ни­на Ари­сто­кра­та, всту­пав­шие в сра­же­ние реша­ли исход боя сво­ей доб­ле­стью и соиз­во­ле­ни­ем бога. Извест­но, что и позд­нее, когда лакеде­мо­няне при Эгос­пота­мах (Козьих реках) всту­пи­ли в бой с афин­ски­ми кораб­ля­ми, они под­ку­пи­ли Адиман­та и дру­гих афин­ских стра­те­гов. [4] 3. Одна­ко с тече­ни­ем вре­ме­ни и самих лакеде­мо­нян постиг­ла так назы­вае­мая Неопто­ле­мо­ва кара. Неопто­ле­му, сыну Ахил­ла, убив­ше­му При­а­ма у оча­га Зев­са Гер­кея (Хра­ни­те­ля домаш­не­го оча­га), было суж­де­но и само­му пасть в Дель­фах у жерт­вен­ни­ка Апол­ло­на, поэто­му, если зло, сде­лан­ное кем-либо дру­го­му, затем пости­га­ет его само­го, это назы­ва­ет­ся «Неопто­ле­мо­вой карой». [5] Соот­вет­ст­вен­но с этим, когда лакеде­мо­няне достиг­ли выс­ше­го про­цве­та­ния, уни­что­жи­ли весь афин­ский флот и Аге­си­лай поко­рил уже боль­шую часть Азии, им не толь­ко не уда­лось отнять всей вла­сти у пер­сид­ско­го царя, но этот вар­вар их же обма­нул, при­ме­нив их же при­ем, послав день­ги в Коринф, Аргос, Афи­ны и Фивы, и бла­го­да­ря этим день­гам нача­лась так назы­вае­мая Коринф­ская вой­на, так что Аге­си­лай был при­нуж­ден поки­нуть все то, чего он добил­ся в Азии. [6] Таким обра­зом то ковар­ство, кото­рое лакеде­мо­няне при­ме­ни­ли к мес­сен­цам, боже­ство пред­опре­де­ли­ло обра­тить на них самих, им же на поги­бель.

4. Когда Ари­сто­крат полу­чил день­ги от лакеде­мо­нян, он сна­ча­ла скры­вал от арка­дян заду­ман­ное им пре­да­тель­ство, а когда они уже гото­ви­лись всту­пить в бой, толь­ко тогда он вну­шил им страх, <уве­рив>, что они застиг­ну­ты на неудоб­ной пози­ции и что, в слу­чае если они будут побеж­де­ны, им не будет ника­кой воз­мож­но­сти к отступ­ле­нию; и жерт­вы для них, гово­рил он, ока­за­лись небла­го­при­ят­ны­ми. Поэто­му он велел каж­до­му из них по дан­но­му зна­ку спа­сать­ся бег­ст­вом. [7] Когда лакеде­мо­няне ста­ли под­хо­дить и вни­ма­ние мес­сен­цев было обра­ще­но на вра­же­ский фронт, тогда Ари­сто­крат в самом нача­ле бит­вы стал уво­дить арка­дян и таким обра­зом левое кры­ло и центр у мес­сен­цев ока­за­лись обна­жен­ны­ми и поки­ну­ты­ми; так как элей­цы отсут­ст­во­ва­ли при этой бит­ве, отсут­ст­во­ва­ли и арги­вяне и сики­он­цы, то арка­дяне заня­ли оба эти места. Но Ари­сто­крат сде­лал нечто боль­шее, чем это: он велел сво­им отсту­пить через ряды мес­сен­цев. [8] Неожи­дан­ность тако­го дви­же­ния при дан­ных обсто­я­тель­ствах поста­ви­ла мес­сен­цев в тупик, вме­сте с тем, вслед­ст­вие про­хо­да арка­дян через их ряды, они при­шли в такое заме­ша­тель­ство, что почти не зна­ли, что им делать в дан­ный момент. Вме­сто того чтобы обра­щать вни­ма­ние на насту­пав­ших уже лакеде­мо­нян, они с удив­ле­ни­ем и ужа­сом смот­ре­ли на убе­гаю­щих арка­дян; одни ста­ли умо­лять их остать­ся с ними, дру­гие обра­ща­лись к ним со сло­ва­ми бра­ни и оскорб­ле­ний, как к пре­да­те­лям и людям, поте­ряв­шим совесть. [9] 5. Когда мес­сен­цы оста­лись одни, то лакеде­мо­ня­нам было нетруд­но их окру­жить, и они одер­жа­ли победу; ни одна победа не доста­ва­лась им так лег­ко и безо вся­ко­го труда. Ари­сто­мен и окру­жаю­щие его оста­ва­лись на месте и ста­ра­лись сдер­жи­вать наи­бо­лее силь­но насту­пав­ших лакеде­мо­нян, но их было мало и боль­шой поль­зы они не мог­ли при­не­сти. Из чис­ла про­стых мес­сен­цев погиб­ло такое коли­че­ство, что, вна­ча­ле меч­тая вме­сто рабов стать гос­по­да­ми лакеде­мо­нян, теперь они уже не име­ли даже надеж­ды на спа­се­ние. Погиб­ло мно­го и знат­ней­ших лиц, в том чис­ле Анд­рокл и Финт, а так­же совер­шив­ший осо­бен­но слав­ные подви­ги в бит­ве Фанас, тот самый, кото­рый перед этим одер­жал победу в Олим­пии в длин­ном беге. [10] 6. После этой бит­вы Ари­сто­мен стал соби­рать раз­бе­жав­ших­ся мес­сен­цев и посо­ве­то­вал им оста­вить Анда­нию и боль­шин­ство дру­гих горо­дов, нахо­дя­щих­ся в середине обла­сти, и пере­се­лить­ся на гору Гиру. Когда они собра­лись сюда, они были оса­жде­ны лакеде­мо­ня­на­ми, кото­рые дума­ли, что они тот­час победят их. Но у мес­сен­цев даже после пора­же­ния у (Боль­шо­го) Рва хва­ти­ло еще сил защи­щать­ся в про­дол­же­ние один­на­дца­ти лет. [11] Что дли­тель­ность оса­ды была имен­но такая, на и это ука­зы­ва­ют пес­ни Риа­на, где он пишет о лакеде­мо­ня­нах:

Он счи­тал вме­сте зимы и лета, всхо­да­ми счи­тая зеле­ный хлеб или немно­го рань­ше до жат­вы.