Гражданские войны

Кн. I, гл. 22

22. Итак, Гай Гракх стал три­бу­ном во вто­рой раз [122 г.]. Подоб­но тому как рань­ше он под­ку­пал народ, так теперь он скло­нил на свою сто­ро­ну и так назы­вае­мых всад­ни­ков, зани­мав­ших по сво­е­му зна­че­нию сред­нее поло­же­ние меж­ду сена­том и пле­бе­я­ми. Вос­поль­зо­вал­ся он при этом дру­гим поли­ти­че­ским манев­ром. Он пере­дал суды, поте­ряв­шие свой пре­стиж из-за допус­кав­ше­го­ся в них взя­точ­ни­че­ства, от сена­то­ров всад­ни­кам. Пер­вым он ста­вил в упрек пре­иму­ще­ст­вен­но сле­дую­щие, имев­шие место неза­дол­го до того слу­чаи: Авре­лий Кот­та⁵⁷, Сали­на­тор⁵⁸ и вслед за ним Маний Аци­лий⁵⁹, заво­е­вав­ший Малую Азию, несмот­ря на то, что они так­же были изоб­ли­че­ны в явном взя­точ­ни­че­стве, были, тем не менее, оправ­да­ны судья­ми, раз­би­рав­ши­ми их дело. В Риме нахо­ди­лись еще послы, высту­пав­шие с обви­не­ни­я­ми про­тив ука­зан­ных лиц и с горе­чью гро­мо­глас­но заяв­ляв­шие всем и каж­до­му об их поступ­ках. Сенат из-за боль­шо­го сты­да по пово­ду все­го это­го согла­сил­ся на зако­но­про­ект, пред­ло­жен­ный Гаем, а народ­ное собра­ние утвер­ди­ло его. Таким обра­зом, суды пере­шли от сена­то­ров к всад­ни­кам. Гово­рят, Гай немед­лен­но после того, как закон был при­нят, выра­зил­ся так: «Я одним уда­ром уни­что­жил сенат». Эти сло­ва Грак­ха оправ­да­лись еще ярче позд­нее, когда рефор­ма, про­веден­ная Грак­хом, ста­ла осу­ществлять­ся на прак­ти­ке. Ибо пре­до­став­ле­ние всад­ни­кам судей­ских пол­но­мо­чий над рим­ля­на­ми, все­ми ита­лий­ца­ми и сами­ми сена­то­ра­ми, пол­но­мо­чие карать их любы­ми мера­ми воздей­ст­вия, денеж­ны­ми штра­фа­ми, лише­ни­ем граж­дан­ских прав, изгна­ни­ем — все это воз­нес­ло всад­ни­ков, как маги­ст­ра­тов над сена­том, а чле­нов послед­не­го срав­ня­ло со всад­ни­ка­ми или даже поста­ви­ло их в под­чи­нен­ное поло­же­ние. Как толь­ко всад­ни­ки ста­ли заод­но с три­бу­на­ми в вопро­сах голо­со­ва­ния и в бла­го­дар­ность за это полу­чи­ли от три­бу­нов все, чего бы они ни поже­ла­ли, сена­то­рам это нача­ло вну­шать боль­шие опа­се­ния. И ско­ро дело дошло до того, что самая осно­ва государ­ст­вен­но­го строя опро­ки­ну­лась: сенат про­дол­жал сохра­нять за собою лишь свой авто­ри­тет, вся же сила сосре­дото­чи­лась в руках всад­ни­ков. Про­дви­га­ясь в сво­ем зна­че­нии впе­ред, всад­ни­ки не толь­ко ста­ли заправ­лять всем в судах, но даже нача­ли непри­кры­то изде­вать­ся над сена­то­ра­ми. Они пере­ня­ли от послед­них свой­ст­вен­ное им взя­точ­ни­че­ство и, полу­чив вкус к нажи­ве, еще более позор­но и неуме­рен­но поль­зо­ва­лись воз­мож­но­стью слу­жить ей. Про­тив бога­тых всад­ни­ки выдви­га­ли подо­слан­ных обви­ни­те­лей, про­цес­сы про­тив взя­точ­ни­че­ства они совер­шен­но отме­ни­ли, стол­ко­вав­шись меж­ду собою или дей­ст­вуя друг про­тив дру­га наси­ли­ем. Обы­чай тре­бо­вать отчет от долж­ност­ных лиц вооб­ще при­шел в забве­ние, и судей­ский закон Грак­ха на дол­гое вре­мя повлек за собой рас­прю, не мень­шую преж­них.