Жизнеописания августов

IV. Жизнеописание Марка Антонина Философа

I. (1) Отцом Мар­ка Анто­ни­на, кото­рый в тече­ние всей сво­ей жиз­ни пре­да­вал­ся фило­соф­ским заня­ти­ям и пра­вед­но­стью сво­ей жиз­ни пре­взо­шел всех госуда­рей, был Анний Вер, умер­ший в долж­но­сти пре­то­ра; (2) дедом — Анний Вер, быв­ший два раза кон­су­лом и пре­фек­том Рима, вклю­чен­ный в чис­ло пат­ри­ци­ев в цен­зор­ство госуда­рей Вес­па­си­а­на и Тита; (3) дядей со сто­ро­ны отца — кон­сул Анний Либон, тет­кой — Гале­рия Фау­сти­на Авгу­ста, мате­рью — Доми­ция Каль­вил­ла¹, дочь Каль­ви­зия Тул­ла, быв­ше­го два раза кон­су­лом; (4) пра­дедом со сто­ро­ны отца — Анний Вер, быв­ший пре­тор из Укку­би­тан­ской муни­ци­пии в Испа­нии, став­ший сена­то­ром; пра­дедом со сто­ро­ны мате­ри — Кати­лий Север, быв­ший два раза кон­су­лом и пре­фек­том Рима; баб­кой со сто­ро­ны отца — Рупи­лия^[1] Фау­сти­на, дочь кон­су­ля­ра Рупи­лия^[2] Бона. (5) Марк родил­ся в Риме за пять дней до май­ских календ², в садах на хол­ме Целии, в кон­суль­ство сво­его деда (вто­рое) и Авгу­ра. (6) Соглас­но ука­за­ни­ям Мария Мак­си­ма, род его, если вос­хо­дить к его исто­кам, ведет свое нача­ло, как дока­зы­ва­ют, от Нумы, а рав­ным обра­зом и от сал­лен­тин­ско­го царя Малем­ния, сына Дазум­ма, кото­рый осно­вал Лопии^[3]. (7) Вос­пи­тан он был там же, где и родил­ся, в доме сво­его деда Вера, рядом с двор­цом Лате­ра­на. (8) У него была и сест­ра, моло­же его, Анния Кор­ни­фи­ция. Женой его была его двою­род­ная сест­ра Анния Фау­сти­на³. (9) В пер­вые годы сво­ей жиз­ни Марк Анто­нин носил имя сво­его пра­деда по мате­ри Кати­лия Севе­ра, (10) после же смер­ти его отца импе­ра­тор Адри­ан назвал его Анни­ем Верис­си­мом, а после сво­его совер­шен­но­ле­тия он стал назы­вать­ся Анни­ем Вером. По смер­ти отца он был усы­нов­лен и вос­пи­тан сво­им дедом со сто­ро­ны отца.

II. (1) Уже с пер­вых лет дет­ства он отли­чал­ся серь­ез­но­стью. Вый­дя из того воз­рас­та, кото­рый тре­бу­ет заботы нянек, он был пору­чен выдаю­щим­ся настав­ни­кам и при­сту­пил к изу­че­нию фило­со­фии. (2) Началь­ное обра­зо­ва­ние он полу­чил у учи­те­ля гра­моты Евфо­ри­о­на, коми­че­ско­го акте­ра Геми­на, музы­кан­та Анд­ро­на, кото­рый обу­чал его и гео­мет­рии. Всем им, как поло­жив­шим нача­ло его науч­ным заня­ти­ям, он ока­зы­вал очень боль­шое ува­же­ние. (3) Кро­ме того, он обу­чал­ся у грам­ма­ти­ков: гре­че­ско­го — Алек­сандра Коти­ен­ско­го — и латин­ских — Тро­зия Апра, Пол­ли­о­на и Евти­хия Про­ку­ла из Сик­ки. (4) Обу­чал­ся он у ора­то­ров: гре­че­ских — Ани­ния Мак­ра, Кани­ния Целе­ра и Геро­да Атти­ка — и латин­ско­го — Фрон­то­на Кор­не­лия. (5) Из них всех наи­боль­шее ува­же­ние он ока­зы­вал Фрон­то­ну, кото­ро­му он про­сил поста­вить ста­тую в сена­те. Про­ку­ла он про­дви­нул до про­кон­суль­ства, взяв на себя издерж­ки. (6) Будучи еще маль­чи­ком, он уси­лен­но зани­мал­ся фило­со­фи­ей. Когда ему пошел две­на­дца­тый год, он стал оде­вать­ся, как фило­соф, и соблюдать пра­ви­ла воз­дер­жа­ния: зани­мал­ся в гре­че­ском пла­ще, спал на зем­ле, и мать с трудом мог­ла уго­во­рить его ложить­ся на кро­вать, покры­тую шку­ра­ми. (7) Обу­чал­ся он так­же у Ком­мо­да⁴, с кото­рым ему пред­сто­я­ло пород­нить­ся⁵, обу­чал­ся и у фило­со­фа-сто­и­ка Апол­ло­ния Хал­кедон­ско­го⁶.

III. (1) Рве­ние его к фило­соф­ским заня­ти­ям было так силь­но, что при­ня­тый уже в импе­ра­тор­ский дво­рец, он все же ходил учить­ся на дом к Апол­ло­нию. (2) Слу­шал он так­же сто­и­ков Секс­та Херо­ней­ско­го, пле­мян­ни­ка Плу­тар­ха, Юния Русти­ка, Клав­дия Мак­си­ма и Цин­ну Кату­ла^[4]. (3) Изу­чая фило­со­фию пери­па­те­ти­ков, он слу­шал Клав­дия Севе­ра, а глав­ным обра­зом — Юния Русти­ка; он и лич­но ува­жал его и был после­до­ва­те­лем его уче­ния. Рустик был чело­ве­ком силь­ным в мир­ных и воен­ных делах и весь­ма све­ду­щим в стои­че­ской фило­со­фии. (4) С ним он все­гда сове­то­вал­ся и по государ­ст­вен­ным, и по сво­им част­ным делам, при­вет­ст­во­вал^[5] его все­гда рань­ше, чем пре­фек­тов пре­то­рия, вто­рич­но наме­тил его в кон­су­лы⁷, а после его смер­ти потре­бо­вал, чтобы сенат поста­вил ему ста­туи. (5) Он с таким ува­же­ни­ем отно­сил­ся к сво­им настав­ни­кам, что дер­жал у себя в поме­ще­нии для ларов их золотые изо­бра­же­ния, а моги­лы их все­гда чтил, посе­щая их, при­но­ся жерт­вы и укра­шая цве­та­ми. (6) Он изу­чал пра­во и слу­шал Луция Волу­зия Меци­а­на. (7) На эти заня­тия он поло­жил так мно­го уси­лий и труда, что его здо­ро­вье пошат­ну­лось. В сво­ем отро­че­ском воз­расте он толь­ко в этом отно­ше­нии навле­кал на себя пори­ца­ние. (8) Он посе­щал и обще­ст­вен­ные шко­лы масте­ров крас­но­ре­чия. Из чис­ла сво­их това­ри­щей по уче­нию он осо­бен­но любил из сена­тор­ско­го сосло­вия Сея Фус­ци­а­на и Ауфидия Вик­то­ри­на, а из всад­ни­че­ско­го — Бебия Лон­га и Кале­на. (9) По отно­ше­нию к ним он был осо­бен­но щедр и тех из них, кому, ввиду их зва­ния, он не мог пору­чить государ­ст­вен­ные дела, ста­рал­ся делать бога­ты­ми.

IV. (1) Он был вос­пи­тан на лоне Адри­а­на, кото­рый, как мы ска­за­ли выше, назы­вал его Верис­си­мом. Когда ему было шесть лет, Адри­ан дал ему почет­ное пра­во полу­чить коня от государ­ства, (2) а на вось­мом году его жиз­ни запи­сал в кол­ле­гию сали­ев. (3) В быт­ность свою сали­ем он полу­чил зна­ме­ние ожи­дав­шей его импе­ра­тор­ской вла­сти: когда все они по обы­чаю бро­са­ли на подуш­ку вен­ки⁸, то послед­ние пада­ли на раз­ные места, а его венок попал на голо­ву Мар­са, слов­но его наде­ла какая-то невиди­мая рука. (4) Будучи жре­цом-сали­ем, он был и пер­вым высту­паю­щим, и запе­ва­лой, и руко­во­ди­те­лем, мно­гих посвя­тил и лишил посвя­ще­ния, при­чем никто не под­ска­зы­вал ему, так как он сам выучил все пес­ни. (5) На пят­на­дца­том году жиз­ни он надел муж­скую тогу, и с ним по воле Адри­а­на была немед­лен­но помолв­ле­на дочь Луция Цей­о­ния Ком­мо­да. (6) Немно­го позд­нее он был устро­и­те­лем латин­ских празд­неств⁹. Выпол­няя вме­сто долж­ност­ных лиц это почет­ное пору­че­ние, он пока­зал себя с самой луч­шей сто­ро­ны; так же — и на пирах, дан­ных импе­ра­то­ром Адри­а­ном. (7) После это­го он усту­пил все отцов­ское иму­ще­ство, на раздел кото­ро­го зва­ла его мать, сво­ей сест­ре и ска­зал, что ему доста­точ­но и состо­я­ния деда; к это­му он при­ба­вил, чтобы и мать, если хочет, заве­ща­ла свое состо­я­ние сест­ре для того, чтобы сест­ра не была бед­нее сво­его мужа. (8) Он отли­чал­ся уступ­чи­во­стью, и его ино­гда мож­но было заста­вить пой­ти смот­реть охоту в цир­ке, появить­ся в теат­ре или при­сут­ст­во­вать на зре­ли­щах. (9) Кро­ме того, он зани­мал­ся живо­пи­сью под руко­вод­ст­вом Дио­гне­та. Он любил кулач­ный бой, борь­бу, бег, лов­лю птиц; осо­бен­ную склон­ность он имел к игре в мяч и к охо­те. (10) Но от всех этих наклон­но­стей его отвле­ка­ли фило­соф­ские заня­тия, кото­рые сде­ла­ли его серь­ез­ным и сосре­дото­чен­ным. От это­го, одна­ко, не исчез­ла его при­вет­ли­вость, кото­рую он про­яв­лял преж­де все­го по отно­ше­нию к сво­им, затем — к дру­зьям, а так­же и к менее зна­ко­мым людям. Он был чест­ным без непре­клон­но­сти, скром­ным без сла­бо­сти, серь­ез­ным без угрю­мо­сти.

V. (1) При таких обсто­я­тель­ствах, когда после смер­ти Луция Цеза­ря Адри­ан стал искать наслед­ни­ка импе­ра­тор­ской вла­сти, при­чем Мар­ка сочли непо­д­хо­дя­щим — ему было все­го восем­на­дцать лет, — Адри­ан усы­но­вил Анто­ни­на Пия, жена­то­го на тет­ке Мар­ка, но с тем усло­ви­ем, чтобы Пий усы­но­вил Мар­ка, а Марк усы­но­вил Луция Ком­мо­да¹⁰. (2) В день усы­нов­ле­ния Вер¹¹ увидел во сне¹², что пле­чи у него из сло­но­вой кости и попро­бо­вав, под­хо­дя­щи ли они для несе­ния тяже­сти, нашел их более силь­ны­ми, чем обыч­но. (3) Узнав, что он усы­нов­лен Адри­а­ном, он ско­рее испу­гал­ся, чем обра­до­вал­ся, и, полу­чив при­ка­за­ние пере­се­лить­ся в част­ный дом Адри­а­на, неохот­но ушел из мате­рин­ских садов. (4) Когда домаш­ние спро­си­ли его, поче­му он с такой печа­лью при­ни­ма­ет импе­ра­тор­ское усы­нов­ле­ние, он изло­жил им, какие непри­ят­но­сти заклю­ча­ет в себе импе­ра­тор­ская власть. (5) Тогда он впер­вые, вме­сто Анния, стал назы­вать­ся Авре­ли­ем, пото­му что в силу усы­нов­ле­ния он пере­шел в фами­лию Авре­ли­ев, то есть в фами­лию Анто­ни­на. (6) Таким обра­зом, он был усы­нов­лен на восем­на­дца­том году жиз­ни, во вто­рое кон­суль­ство Анто­ни­на, став­ше­го ему отцом. По пред­ло­же­нию Адри­а­на, он был наме­чен в кве­сто­ры¹³, при­чем воз­раст его не послу­жил пре­пят­ст­ви­ем¹⁴. (7) Перей­дя после усы­нов­ле­ния во дво­рец, он про­дол­жал про­яв­лять по отно­ше­нию к род­ным такое же ува­же­ние, какое он ока­зы­вал им в быт­ность част­ным чело­ве­ком. (8) Как и в сво­ем част­ном доме, он был береж­лив и ста­ра­те­лен и желал дей­ст­во­вать, гово­рить, мыс­лить сооб­раз­но с пра­ви­ла­ми отца.

VI. (1) Когда Адри­ан скон­чал­ся в Бай­ях и Пий отпра­вил­ся, чтобы при­вез­ти его остан­ки, Марк, остав­лен­ный в Риме, выпол­нил над­ле­жа­щие обряды в память деда и — в каче­стве кве­сто­ра — устро­ил гла­ди­а­тор­ские бои таким обра­зом, слов­но он был част­ным чело­ве­ком. (2) После кон­чи­ны Адри­а­на Пий немед­лен­но через посред­ство сво­ей жены запро­сил Мар­ка и, объ­явив недей­ст­ви­тель­ной помолв­ку Мар­ка с …¹⁵ Луция Цей­о­ния Ком­мо­да, поже­лал помол­вить … ввиду непо­д­хо­дя­ще­го воз­рас­та; после раз­мыш­ле­ния Марк заявил о сво­ем согла­сии. (3) После этих собы­тий Пий наме­тил Мар­ка, кото­рый был до это­го кве­сто­ром, вме­сте с собой в кон­су­лы, пожа­ло­вал его наиме­но­ва­ни­ем Цеза­ря и, когда Марк был уже наме­чен­ным кон­су­лом¹⁶, поста­вил его в каче­стве севи­ра во гла­ве отряда рим­ских всад­ни­ков¹⁷. Он сидел рядом с Мар­ком, когда тот вме­сте со сво­и­ми сото­ва­ри­ща­ми устра­и­вал севи­раль­ные игры. Он велел ему пере­се­лить­ся в дом Тибе­рия¹⁸, окру­жил его, несмот­ря на его сопро­тив­ле­ние, двор­цо­вой рос­ко­шью и по при­ка­зу сена­та при­нял его в кол­ле­гии жре­цов. (4) Пий вто­рич­но наме­тил Мар­ка в кон­су­лы¹⁹, когда и сам в чет­вер­тый раз всту­пал в долж­ность кон­су­ла. (5) В то самое вре­мя, когда Марк зани­мал такие долж­но­сти^[6] и, под­готов­ля­ясь к управ­ле­нию государ­ст­вом, участ­во­вал в дей­ст­ви­ях отца, он про­дол­жал весь­ма рев­ност­но посе­щать уче­ные собра­ния. (6) Затем он женил­ся на Фау­стине, и после рож­де­ния доче­ри ему были даро­ва­ны три­бун­ские пол­но­мо­чия и про­кон­суль­ская власть вне Рима; к это­му было добав­ле­но пра­во пяти докла­дов²⁰. (7) Он поль­зо­вал­ся у Пия таким вли­я­ни­ем, что тот нико­гда нико­го не про­дви­гал без его согла­сия. (8) Одна­ко Марк ока­зы­вал отцу пол­ней­шее пови­но­ве­ние, хотя кое-кто и нашеп­ты­вал про­тив него, и боль­ше всех — Вале­рий Гомулл, (9) кото­рый, увидев Луцил­лу, мать Мар­ка, совер­шав­шую в сво­их садах покло­не­ние перед ста­ту­ей Апол­ло­на, стал нашеп­ты­вать Пию: «Она сей­час молит­ся о том, чтобы окон­чи­лись дни тво­ей жиз­ни и чтобы ее сын стал импе­ра­то­ром». Но такие речи совсем не дей­ст­во­ва­ли на Пия: (10) настоль­ко вели­ка была порядоч­ность Мар­ка и его скром­ность, когда он стал соучаст­ни­ком импе­ра­тор­ской вла­сти.

VII. (1) Он очень забо­тил­ся о сво­ем доб­ром име­ни, так что, будучи еще маль­чи­ком, все­гда убеж­дал сво­их про­ку­ра­то­ров не вести себя вызы­ваю­ще и ино­гда отвер­гал назна­чав­ши­е­ся ему наслед­ства, отда­вая их близ­ким род­ст­вен­ни­кам. (2) Нако­нец, он так вел себя в тече­ние два­дца­ти трех лет в доме отца, что любовь к нему с каж­дым днем воз­рас­та­ла; за все эти годы он отлу­чил­ся из дому толь­ко на две ночи, да и то в раз­ные сро­ки. (3) Поэто­му, когда Анто­нин Пий почув­ст­во­вал при­бли­же­ние кон­ца жиз­ни, он при­звал сво­их дру­зей и пре­фек­тов, всем им пред­ста­вил Мар­ка как пре­ем­ни­ка сво­ей вла­сти и утвер­дил его. Тот­час же после это­го он дал три­бу­ну пароль «само­об­ла­да­ние» и велел пере­не­сти в спаль­ню Мар­ка золотую ста­тую Фор­ту­ны, кото­рая обыч­но сто­я­ла в спальне госуда­ря. (4) Свою долю мате­рин­ско­го иму­ще­ства Марк пере­дал Мум­мию Квад­ра­ту²¹, сыну сво­ей сест­ры, так как послед­няя уже умер­ла. (5) После кон­чи­ны боже­ст­вен­но­го Пия, когда сенат при­нудил его взять на себя государ­ст­вен­ное управ­ле­ние, он назна­чил соучаст­ни­ком импе­ра­тор­ской вла­сти сво­его бра­та, кото­ро­го он назвал Луци­ем Авре­ли­ем Вером Ком­мо­дом и нарек Цеза­рем и Авгу­стом. (6) И с это­го вре­ме­ни они ста­ли сов­мест­но пра­вить государ­ст­вом. Тогда впер­вые Рим­ская импе­рия ста­ла иметь двух Авгу­стов …²² разде­лил с дру­гим. Вско­ре сам он при­нял имя Анто­ни­на. (7) И слов­но он был отцом Луция Ком­мо­да, он назвал его и Вером, при­ба­вил ему имя Анто­ни­на и дочь свою Луцил­лу помол­вил за бра­та. (8) По слу­чаю это­го сою­за они пред­пи­са­ли вклю­чить в спис­ки²³ для полу­че­ния хле­ба маль­чи­ков и дево­чек, обо­зна­чив их новы­ми име­на­ми. (9) Совер­шив все, что пола­га­лось совер­шить в сена­те, они вме­сте напра­ви­лись в пре­то­ри­ан­ский лагерь и по слу­чаю сво­его сов­мест­но­го вступ­ле­ния во власть обе­ща­ли вои­нам по два­дца­ти тысяч сестер­ци­ев, а про­чим — соот­вет­ст­ву­ю­щую долю. (10) Совер­шив пыш­ный обряд выно­са, они похо­ро­ни­ли тело отца в гроб­ни­це Адри­а­на. Вско­ре был объ­яв­лен обще­ст­вен­ный тра­ур и уста­нов­лен офи­ци­аль­ный порядок погре­бе­ния. (11) Каж­дый из них про­из­нес у ростр похваль­ное сло­во отцу, из род­ст­вен­ни­ков назна­чи­ли ему фла­ми­на, а из бли­жай­ших дру­зей соста­ви­ли това­ри­ще­ство жре­цов-авре­ли­ан­цев.

VIII. (1) Достиг­нув импе­ра­тор­ской вла­сти, оба они ста­ли про­яв­лять такую любез­ность, что нико­му не при­хо­ди­лось вспо­ми­нать о мяг­ко­сти Пия; даже Марулл, тогдаш­ний автор мимов, без­на­ка­зан­но под­шу­чи­вал над ними. (2) Они устро­и­ли поми­наль­ный гла­ди­а­тор­ский бой в честь отца. (3) Марк все­це­ло отда­вал­ся фило­соф­ским заня­ти­ям, в то же вре­мя доби­ва­ясь люб­ви граж­дан. (4) Но эту счаст­ли­вую и спо­кой­ную жизнь импе­ра­то­ра нару­ши­ло преж­де все­го быв­шее при них очень гроз­ное навод­не­ние от раз­ли­ва Тиб­ра. Оно повреди­ло мно­го зда­ний в горо­де, погу­би­ло мно­же­ство живот­ных и поро­ди­ло силь­ней­ший голод. (5) Все эти бед­ст­вия Марк и Вер суме­ли облег­чить бла­го­да­ря сво­ей забот­ли­во­сти и сво­е­му при­сут­ст­вию. (6) В это вре­мя про­ис­хо­ди­ла и Пар­фян­ская вой­на, кото­рую Воло­гез, под­гото­вив­шись еще при Пии, объ­явил в прав­ле­ние Мар­ка и Вера, обра­тив в бег­ство Ати­дия Кор­не­ли­а­на, управ­ляв­ше­го тогда Сири­ей. (7) Гро­зи­ла так­же вой­на в Бри­та­нии, а кат­ты вторг­лись в Гер­ма­нию и Рецию. (8) Про­тив бри­тан­цев был послан Каль­пур­ний Агри­ко­ла, про­тив кат­тов — Ауфидий Вик­то­рин. (9) На вой­ну с пар­фя­на­ми с согла­сия сена­та был отправ­лен брат Вер²⁴. Сам же Марк остал­ся в Риме, так как город­ские дела тре­бо­ва­ли при­сут­ст­вия импе­ра­то­ра. (10) Что же каса­ет­ся Вера, то Марк, про­во­див его до Капуи, дал ему в спут­ни­ки в знак поче­та сво­их дру­зей из сена­та и при­со­еди­нил к ним руко­во­ди­те­лей всех двор­цо­вых ведомств. (11) Но когда Марк вер­нул­ся в Рим и узнал, что в Кан­у­зии Вер захво­рал, он поспе­шил повидать­ся с ним, пред­ва­ри­тель­но про­из­не­ся в сена­те обе­ты. Послед­ние он немед­лен­но выпол­нил, когда по воз­вра­ще­нии в Рим узнал о пере­пра­ве Вера. (12) Вер же, при­быв в Сирию, стал про­во­дить жизнь в наслаж­де­ни­ях в Антио­хии и Дафне, увле­ка­ясь гла­ди­а­тор­ски­ми боя­ми и охота­ми. Вой­ну с пар­фя­на­ми вели за него его лега­ты, а он был про­воз­гла­шен импе­ра­то­ром, (13) тогда как Марк все свои часы отда­вал государ­ст­вен­ным делам и тер­пе­ли­во, почти доб­ро­воль­но²⁵ и охот­но пере­но­сил рас­пу­щен­ный образ жиз­ни бра­та. (14) Нако­нец, Марк, нахо­дясь в Риме, орга­ни­зо­вал и упо­рядо­чил все, что было нуж­но для вой­ны.

IX. (1) В Арме­нии успеш­но вел дело Ста­ций Приск, взяв Арта­к­са­ты. Обо­им госуда­рям было при­сво­е­но имя Армян­ско­го. Сна­ча­ла Марк из скром­но­сти отка­зы­вал­ся от него, впо­след­ст­вии же все-таки при­нял его. (2) После окон­ча­ния вой­ны каж­дый из импе­ра­то­ров полу­чил имя Пар­фян­ско­го. И на этот раз Марк отка­зал­ся от пред­ло­жен­но­го ему наиме­но­ва­ния, но потом при­нял его. (3) При­ня­тие же име­ни отца оте­че­ства, под­не­сен­но­го ему в отсут­ст­вие бра­та, он отло­жил до при­бы­тия послед­не­го²⁶. (4) В середине вой­ны он про­во­дил до Брун­ди­зия Циви­ку, кото­рый был дядей Вера по отцу, и свою дочь, кото­рой пред­сто­я­ло вый­ти замуж, пору­чив ее заботам сво­ей сест­ры и бога­то ее ода­рив. (5) Он послал ее к Веру, а сам немед­лен­но вер­нул­ся в Рим; его заста­ви­ли воз­вра­тить­ся тол­ки тех, кто гово­рил, что Марк хочет при­сво­ить себе сла­ву окон­ча­ния вой­ны и ради это­го отправ­ля­ет­ся в Сирию. (6) Про­кон­су­лам он напи­сал, чтобы никто не выез­жал навстре­чу его доче­ри во вре­мя ее путе­ше­ст­вия. (7) Тем вре­ме­нем он дал твер­дую осно­ву тяж­бам о сво­бод­ном состо­я­нии: он пер­вый при­ка­зал, чтобы вся­кий граж­да­нин в трид­ца­ти­днев­ный срок заяв­лял у пре­фек­тов государ­ст­вен­но­го каз­на­чей­ства в хра­ме Сатур­на о родив­ших­ся у него детях, дав послед­ним имя. (8) В про­вин­ци­ях он уста­но­вил порядок, по кото­ро­му у государ­ст­вен­ных реги­ст­ра­то­ров долж­ны были делать­ся такие же заяв­ки, как в Риме у пре­фек­тов государ­ст­вен­но­го каз­на­чей­ства, чтобы родив­ши­е­ся в про­вин­ции, если бы им слу­чи­лось уста­нав­ли­вать свои пра­ва сво­бод­но­рож­ден­ных, мог­ли бы полу­чить оттуда удо­сто­ве­ре­ние. (9) Кро­ме того, он под­кре­пил весь этот закон, касаю­щий­ся свиде­тель­ских пока­за­ний отно­си­тель­но сво­бод­но­го состо­я­ния. Пред­ло­жил он и дру­гие зако­ны — отно­си­тель­но менял и аук­ци­о­нов.

X. (1) Сенат он назна­чил судьей по мно­гим делам, глав­ным обра­зом по тем, кото­рые каса­лись обла­сти его соб­ст­вен­но­го веде­ния. Рас­сле­до­ва­ния о граж­дан­ском состо­я­нии умер­ших он при­ка­зал про­из­во­дить в пре­де­лах пяти­лет­не­го сро­ка. (2) Никто из госуда­рей не ока­зы­вал сена­ту боль­ше­го ува­же­ния. Ока­зы­вая честь сена­ту, он пору­чил мно­гим быв­шим пре­то­рам и кон­су­ля­рам решать дела част­ных лиц, чтобы бла­го­да­ря заня­тию судеб­ны­ми дела­ми воз­рас­тал их авто­ри­тет. (3) Мно­гих из сво­их дру­зей он ввел в состав сена­та со зва­ни­ем быв­ших эди­лов и пре­то­ров. (4) Мно­гим сена­то­рам, обед­нев­шим не по сво­ей вине, он пожа­ло­вал зва­ние три­бу­нов или эди­лов. (5) В это сосло­вие он зачис­лял толь­ко тех, кого он сам хоро­шо знал. (6) Ува­же­ние его к сена­то­рам выра­жа­лось и в том, что при при­вле­че­нии кого-нибудь из них к суду по уго­лов­но­му делу он рас­сле­до­вал это дело сек­рет­но и уже потом объ­яв­лял о нем; в раз­бо­ре таких дел он не раз­ре­шал при­ни­мать уча­стие рим­ским всад­ни­кам. (7) Вся­кий раз, как у него была воз­мож­ность, он участ­во­вал в заседа­ни­ях сена­та, хотя бы ему не о чем было докла­ды­вать, — если толь­ко он был в Риме; если же он хотел о чем-нибудь доло­жить, то сам при­ез­жал даже из Кам­па­нии. (8) Кро­ме того, он часто участ­во­вал в коми­ци­ях, оста­ва­ясь там до самой ночи; из курии он нико­гда не ухо­дил рань­ше, чем кон­сул объ­явит: (9) «Мы боль­ше не задер­жи­ва­ем вас, отцы сена­то­ры». Сенат он сде­лал судьей по апел­ля­ци­ям на реше­ния кон­су­ла. (10) К судеб­ным делам он отно­сил­ся с осо­бен­ным вни­ма­ни­ем: он уве­ли­чил в кален­да­ре чис­ло при­сут­ст­вен­ных судеб­ных дней, пред­на­зна­чив для веде­ния судеб­ных дел две­сти трид­цать дней в году. (11) Он пер­вый назна­чил пре­то­ра по опе­кун­ским делам, чтобы уста­но­вить боль­ший порядок в назна­че­нии опе­ку­нов, тогда как рань­ше для назна­че­ния опе­ку­нов обра­ща­лись к кон­су­лу. (12) Что каса­ет­ся попе­чи­те­лей, кото­рые рань­ше в силу Лето­ри­е­ва зако­на дава­лись толь­ко при рас­пу­щен­но­сти или при сла­бо­умии, то он поста­но­вил, чтобы их полу­ча­ли все недо­стиг­шие совер­шен­но­ле­тия без ука­за­ния при­чи­ны.

XI. (1) Он обе­ре­гал государ­ст­вен­ные дохо­ды и поло­жил пре­дел кле­ве­те ябед­ни­ков, нало­жив пят­но бес­че­стия на лож­ных донос­чи­ков. Он пре­зи­рал доно­сы, от кото­рых мог­ла бы обо­га­щать­ся импе­ра­тор­ская каз­на. (2) Он при­ду­мал мно­го бла­го­ра­зум­ных меро­при­я­тий отно­си­тель­но выда­вае­мо­го государ­ст­вом пита­ния. Из чис­ла сена­то­ров он выде­лил попе­чи­те­лей для мно­гих горо­дов, чтобы тем самым рас­ши­рить круг сена­тор­ских зва­ний. (3) Во вре­мя голо­да он выдал ита­лий­ским горо­дам хлеб из Рима и вооб­ще он про­яв­лял заботу о снаб­же­нии хле­бом. (4) Он вся­че­ски огра­ни­чи­вал зре­ли­ща, на кото­рых высту­па­ли гла­ди­а­то­ры. Огра­ни­чил он и подар­ки акте­рам, при­ка­зав пла­тить им по пяти золотых, при­том с таким рас­че­том, чтобы ни один устро­и­тель зре­ли­ща не давал боль­ше деся­ти золотых. (5) С осо­бен­ной тща­тель­но­стью он следил за исправ­но­стью улиц в Риме и боль­ших дорог. Он стро­го наблюдал за делом хлеб­но­го снаб­же­ния. (6) Он выка­зал заботу об Ита­лии, назна­чив для нее судей²⁷ по при­ме­ру Адри­а­на, кото­рый велел кон­су­ля­рам тво­рить суд. (7) Доведен­ным до исто­ще­ния испан­цам он доб­ро­со­вест­но помог, про­из­ведя вопре­ки пред­пи­са­ни­ям …²⁸ и Тра­я­на набор сре­ди ита­лий­цев. (8) Он доба­вил так­же зако­ны отно­си­тель­но нало­га на наслед­ство в раз­ме­ре одной два­дца­той части²⁹, отно­си­тель­но опе­кун­ства над воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми, отно­си­тель­но мате­рин­ско­го иму­ще­ства³⁰, а так­же отно­си­тель­но доли детей в наслед­стве от мате­ри; о том, чтобы сена­то­ры неита­лий­цы име­ли в Ита­лии иму­ще­ство в раз­ме­ре одной чет­вер­той части сво­его состо­я­ния³¹. (9) Кро­ме того, он дал попе­чи­те­лям рай­о­нов и дорог пол­но­мо­чия либо самим нака­зы­вать, либо отправ­лять для нака­за­ния к пре­фек­ту Рима тех, кто тре­бо­вал с кого-либо что бы то ни было сверх уста­нов­лен­ных пошлин. (10) Он ско­рее вос­ста­нав­ли­вал ста­рое пра­во, неже­ли вво­дил новое. Он все­гда имел при себе пре­фек­тов³² и дик­то­вал свои при­го­во­ры, сооб­ра­зу­ясь с их авто­ри­тет­ны­ми выска­зы­ва­ни­я­ми и про­ек­та­ми. Пре­иму­ще­ст­вен­но он поль­зо­вал­ся ука­за­ни­я­ми зако­но­веда Сце­во­лы.

XII. (1) К наро­ду он обра­щал­ся так, как это было при­ня­то в сво­бод­ном государ­стве. (2) Он про­яв­лял исклю­чи­тель­ный такт во всех слу­ча­ях, когда нуж­но было либо удер­жать людей от зла, либо побудить к доб­ру, бога­то награ­дить одних, оправ­дать — выка­зав снис­хо­ди­тель­ность — дру­гих. Он делал дур­ных людей хоро­ши­ми, а хоро­ших — пре­вос­ход­ны­ми, спо­кой­но пере­но­ся даже насмеш­ки неко­то­рых. (3) Так, когда некий Вет­ра­зин, поль­зо­вав­ший­ся очень дур­ной сла­вой, про­сил у него почет­ной долж­но­сти, он посо­ве­то­вал ему сна­ча­ла осво­бо­дить­ся от репу­та­ции, какую он имел у наро­да. Когда тот ска­зал ему в ответ, что он видит пре­то­ра­ми мно­гих из тех, кто сра­жал­ся вме­сте с ним на арене, импе­ра­тор тер­пе­ли­во вынес это заме­ча­ние. (4) Избе­гая слиш­ком поспеш­но карать людей, он не при­ка­зал пре­то­ру, кото­рый очень дур­но вел неко­то­рые дела, сло­жить с себя пре­тор­скую долж­ность, но раз­бор судеб­ных дел пору­чил его сото­ва­ри­щу. (5) Он нико­гда не про­яв­лял при­стра­стия в поль­зу импе­ра­тор­ско­го каз­на­чей­ства, когда судил по делам, кото­рые мог­ли бы при­не­сти послед­не­му выго­ду. (6) Отли­ча­ясь твер­до­стью, он в то же вре­мя был совест­лив. (7) После воз­вра­ще­ния его бра­та с победой из Сирии было поста­нов­ле­но при­сво­ить им обо­им имя отцов оте­че­ства, так как Марк в отсут­ст­вие Вера дер­жал себя с необык­но­вен­ным так­том по отно­ше­нию к сена­то­рам и всем про­чим людям. (8) Кро­ме того, им обо­им был под­не­сен граж­дан­ский венок³³, а Луций про­сил, чтобы Марк вме­сте с ним справ­лял три­умф; он про­сил так­же о том, чтобы сыно­вья Мар­ка были назва­ны Цеза­ря­ми³⁴. (9) Одна­ко Марк был настоль­ко уме­рен, что, хотя он и спра­вил три­умф вме­сте с Луци­ем, все же после его смер­ти он назы­вал себя толь­ко Гер­ман­ским; это про­зви­ще он при­об­рел на войне, кото­рую вел сам. (10) В три­ум­фаль­ном шест­вии они вез­ли с собой и детей Мар­ка обо­е­го пола, вез­ли даже малень­ких дево­чек. (11) В оде­я­нии три­ум­фа­то­ров они смот­ре­ли на игры, назна­чен­ные по пово­ду три­ум­фа. (12) Сре­ди дру­гих дока­за­тельств чело­ве­ко­лю­бия Мар­ка заслу­жи­ва­ет осо­бо­го упо­ми­на­ния сле­дую­щее про­яв­ле­ние его забот­ли­во­сти: он велел под­кла­ды­вать для канат­ных пля­су­нов подуш­ки, после того как упа­ло несколь­ко маль­чи­ков; с тех пор и доныне под верев­кой про­тя­ги­ва­ет­ся сеть. (13) В то вре­мя, как шла Пар­фян­ская вой­на, вспых­ну­ла вой­на с мар­ко­ман­на­ми. Бла­го­да­ря лов­ко­сти тамош­них началь­ни­ков нача­ло ее дол­го оття­ги­ва­лось, так что мож­но было по окон­ча­нии восточ­ной вой­ны при­сту­пить к Мар­ко­манн­ской. (14) По воз­вра­ще­нии бра­та после пяти­лет­не­го отсут­ст­вия, намек­нув наро­ду во вре­мя царив­ше­го тогда голо­да на то, что пред­сто­ит вой­на, он высту­пил в сена­те, ука­зы­вая на необ­хо­ди­мость уча­стия обо­их импе­ра­то­ров в Гер­ман­ской войне.

XIII. (1) Страх, вызван­ный вой­ной с мар­ко­ман­на­ми, был так велик, что Анто­нин решил при­звать ото­всюду жре­цов, выпол­нить ино­зем­ные обряды, про­из­ве­сти вся­ко­го рода очи­ще­ния Рима. (2) Из-за это­го задер­жа­лось даже его отправ­ле­ние на вой­ну, и он спра­вил так­же лек­ти­стер­нии³⁵ по рим­ско­му обряду в тече­ние семи дней. (3) Сви­реп­ст­во­ва­ла такая моро­вая язва³⁶, что тру­пы уво­зи­лись на повоз­ках и дву­кол­ках. (4) Тогда Анто­ни­ны уста­но­ви­ли очень суро­вые зако­ны насчет погре­бе­ний и могил: они запре­ти­ли устра­и­вать моги­лы как кому хочет­ся³⁷. Это пра­ви­ло соблюда­ет­ся и доныне. (5) Моро­вая язва унес­ла мно­го тысяч людей, и при­том мно­го вид­ных лиц; самым выдаю­щим­ся из них Анто­нин поста­вил ста­туи. (6) Так вели­ко было его мило­сер­дие, что он при­ка­зал про­из­во­дить на государ­ст­вен­ный счет похо­ро­ны умер­ших из про­сто­го наро­да. Один про­хо­ди­мец, искав­ший вме­сте с несколь­ки­ми соучаст­ни­ка­ми удоб­но­го слу­чая про­из­ве­сти гра­бе­жи в Риме, про­из­нес с вер­ши­ны фиго­во­го дере­ва на Мар­со­вом поле речь перед тол­пой о том, что с неба падет огонь и будет конец све­та, если он, упав с дере­ва, пре­вра­тит­ся в аиста. Дей­ст­ви­тель­но в назна­чен­ный срок он упал с дере­ва и выпу­стил аиста, кото­рый был у него за пазу­хой. Когда его при­ве­ли к импе­ра­то­ру и он во всем сознал­ся, импе­ра­тор про­стил его.

XIV. (1) Одна­ко оба импе­ра­то­ра, обла­чив­шись в пла­щи пол­ко­вод­цев, отпра­ви­лись на вой­ну, в то вре­мя как вик­ту­а­лы и мар­ко­ман­ны про­из­во­ди­ли повсюду смя­те­ние, а дру­гие пле­ме­на, тес­ни­мые с севе­ра вар­ва­ра­ми, начи­на­ли воен­ные дей­ст­вия, если их не впус­ка­ли в рим­ские пре­де­лы. (2) Этот поход импе­ра­то­ров при­нес нема­лую поль­зу уже тогда, когда они дошли до Акви­леи: ведь мно­гие цари ушли назад со сво­и­ми наро­да­ми и пере­би­ли зачин­щи­ков смя­те­ния. (3) Ква­ды же, поте­ряв сво­его царя, заяви­ли, что утвер­дят избра­ние ново­го царя не рань­ше, чем нашим импе­ра­то­рам будет угод­но при­знать его. (4) Так как мно­гие из них направ­ля­ли к лега­там импе­ра­то­ров посоль­ства, про­ся про­ще­ния за отпа­де­ние, то Луций отпра­вил­ся даль­ше неохот­но: (5) он пола­гал, что ввиду смер­ти пре­фек­та пре­то­рия Фурия Вик­то­ри­на и гибе­ли части вой­ска сле­ду­ет воз­вра­тить­ся обрат­но. Марк же, счи­тая, что бег­ство вар­ва­ров и все про­чие при­зна­ки их готов­но­сти отка­зать­ся от вой­ны пред­став­ля­ют собой обман с целью спа­сти себя от раз­гро­ма, гро­зив­ше­го им со сто­ро­ны такой огром­ной воен­ной силы, думал, что сле­ду­ет про­дол­жать наступ­ле­ние. (6) Нако­нец, перей­дя Аль­пы, они про­дви­ну­лись даль­ше и устро­и­ли все, что им было нуж­но для охра­ны Ита­лии и Илли­ри­ка. (7) По настой­чи­во­му тре­бо­ва­нию Луция было реше­но, чтобы Луций после отправ­ки пред­ва­ри­тель­но­го изве­ще­ния сена­ту вер­нул­ся в Рим. (8) Но через два дня после того, как они дви­ну­лись в путь, Луций, сидя с бра­том в повоз­ке, вне­зап­но умер³⁸, пора­жен­ный апо­плек­си­че­ским уда­ром.

XV. (1) Марк имел при­выч­ку во вре­мя цир­ко­во­го пред­став­ле­ния читать, слу­шать докла­ды, писать заклю­че­ния. За это, гово­рят, он часто под­вер­гал­ся насмеш­кам³⁹ со сто­ро­ны наро­да. (2) Боль­шим вли­я­ни­ем при Мар­ке и Вере поль­зо­ва­лись воль­ноот­пу­щен­ни­ки Гемин и Ага­клит. (3) Марк был чело­ве­ком настоль­ко бла­го­род­ным, что скры­вал и оправ­ды­вал поро­ки Вера, хотя они при­чи­ня­ли ему глу­бо­кое огор­че­ние. После его смер­ти он обо­же­ст­вил его. Его теток и сестер он под­дер­жал и воз­ве­ли­чил, назна­чив им поче­сти и содер­жа­ние. Само­го же Вера он почтил мно­же­ст­вом свя­щен­но­дей­ст­вий. (4) Он назна­чил ему фла­ми­на и това­ри­ще­ство анто­ни­нов­ских жре­цов и ока­зал ему все поче­сти, какие пола­га­ют­ся обо­жест­влен­ным. (5) Но никто из госуда­рей не защи­щен от тяж­кой кле­ве­ты, и даже о Мар­ке ходи­ла мол­ва, буд­то он либо отра­вил Вера, раз­ре­зав сви­ную мат­ку ножом, одна сто­ро­на кото­ро­го была обма­за­на ядом, и дав съесть бра­ту отрав­лен­ный кусок, а себе оста­вив неотрав­лен­ный; (6) либо убил его с помо­щью вра­ча Посидиппа, кото­рый, как гово­рят, не вовре­мя пустил Веру кровь. После смер­ти Вера Кас­сий под­нял вос­ста­ние⁴⁰ про­тив Мар­ка.

XVI. (1) Марк в выс­шей сте­пе­ни бла­го­же­ла­тель­но отно­сил­ся к сво­им: всех близ­ких он осы­пал вся­ки­ми зна­ка­ми поче­та, а сво­е­му сыну, хотя тот был пре­ступ­ным и гряз­ным, он рано дал имя Цеза­ря, затем жре­че­скую долж­ность⁴¹, тот­час же после это­го — зва­ние импе­ра­то­ра⁴², уча­стие в три­ум­фах⁴³ и кон­суль­ство⁴⁴. (2) В это вре­мя без … импе­ра­тор сыну шел в цир­ке пеш­ком у три­ум­фаль­ной колес­ни­цы. (3) После смер­ти Вера Марк один управ­лял государ­ст­вом, (4) гораздо сво­бод­нее и пол­нее отда­ва­ясь сво­им доб­ро­де­тель­ным наклон­но­стям, так как ему не меша­ли уже ни заблуж­де­ния Вера, при­кры­вав­ши­е­ся при­твор­ной суро­во­стью (это был его врож­ден­ный порок), ни его извра­щен­ный образ мыс­лей и наклон­но­сти, кото­рые, глав­ным обра­зом, и вызы­ва­ли неудо­воль­ст­вие Мар­ка Анто­ни­на уже с пер­вых дней его жиз­ни. (5) Сам Марк отли­чал­ся таким спо­кой­ст­ви­ем духа, что выра­же­ние его лица нико­гда не меня­лось ни от горя, ни от радо­сти: он был после­до­ва­те­лем^[7] стои­че­ской фило­со­фии, кото­рую он пере­нял от пре­вос­ход­ных пре­по­да­ва­те­лей и сам усва­и­вал из раз­лич­ных источ­ни­ков. (6) Адри­ан наме­тил бы его, как гово­рят, себе в пре­ем­ни­ки, если бы это­му не поме­ша­ла его моло­дость. (7) Это вид­но из того, что он выбрал его зятем^[8] для Анто­ни­на Пия как чело­ве­ка, достой­но­го того, чтобы власть над Рим­ской импе­ри­ей когда-нибудь пере­шла к нему.

XVII. (1) Итак, он управ­лял после это­го рим­ски­ми про­вин­ци­я­ми с необык­но­вен­ной уме­рен­но­стью и доб­ротой. Он с успе­хом вел вой­ны про­тив гер­ман­цев. (2) Необык­но­вен­ную вой­ну с мар­ко­ман­на­ми, какой еще не быва­ло на памя­ти людей, он закон­чил доб­лест­но и удач­но, и при­том в такое вре­мя, когда тяж­кая моро­вая язва погу­би­ла мно­го тысяч и сре­ди наро­да, и сре­ди вои­нов. (3) Таким обра­зом, он осво­бо­дил Пан­но­нии от раб­ства, раз­гро­мив мар­ко­ман­нов, сар­ма­тов, ван­да­лов, а вме­сте с ними и ква­дов. В Риме, как мы уже ска­за­ли, он спра­вил над ними три­умф вме­сте со сво­им сыном Ком­мо­дом, кото­ро­го он уже сде­лал Цеза­рем. (4) Исто­щив на эту вой­ну всю свою каз­ну, он даже не поду­мал тре­бо­вать от про­вин­ци­а­лов каких-нибудь чрез­вы­чай­ных побо­ров. На фору­ме боже­ст­вен­но­го Тра­я­на он устро­ил тор­ги при­над­ле­жав­ших импе­ра­то­ру пред­ме­тов рос­ко­ши; он про­дал золотые, хру­сталь­ные, мурри­но­вые бока­лы, импе­ра­тор­ские сосуды, шел­ко­вую золо­че­ную одеж­ду жены, даже дра­го­цен­ные кам­ни, кото­рые он нашел в боль­шом коли­че­стве в потай­ной сокро­вищ­ни­це Адри­а­на. (5) Эта рас­про­да­жа дли­лась два меся­ца и было выру­че­но столь­ко золота, что он мог, закон­чив Мар­ко­манн­скую вой­ну так, как он желал, дать покуп­щи­кам такое раз­ре­ше­ние: кто хочет вер­нуть куп­лен­ные вещи и полу­чить назад день­ги, пусть зна­ет, что это поз­во­ле­но. И он не выка­зы­вал ника­ко­го неудо­воль­ст­вия ни про­тив тех, кто не отда­вал куп­лен­но­го, ни про­тив тех, кто отда­вал его. (6) Затем он дал высо­ко­по­став­лен­ным лицам поз­во­ле­ние устра­и­вать пиры с тем же убран­ст­вом, какое было у него само­го, и с оди­на­ко­вой обслу­гой. (7) Устра­и­вая наро­ду зре­ли­ща, он был так щедр, что выпу­стил одно­вре­мен­но сто львов, кото­рые были уби­ты стре­ла­ми.

XVIII. (1) Так он пра­вил, окру­жен­ный все­об­щей любо­вью, так что одни назы­ва­ли его бра­том, дру­гие — отцом, третьи — сыном, как кому поз­во­лял воз­раст, и все люби­ли его, и закон­чил он свои дни⁴⁵ на восем­на­дца­том году сво­его прав­ле­ния и на шесть­де­сят пер­вом году жиз­ни. (2) И так ярко про­яви­лась любовь к нему в этот день импе­ра­тор­ских похо­рон, что никто не счи­тал нуж­ным горе­вать о нем, так как все были уве­ре­ны, что, нис­по­слан­ный бога­ми, он воз­вра­тил­ся к богам. (3) Мно­гие рас­ска­зы­ва­ют, что до окон­ча­ния похо­рон и сенат, и народ (чего не быва­ло ни рань­ше, ни впо­след­ст­вии) — не в раз­ных местах, но собрав­шись вме­сте, — нарек­ли его бла­го­дат­ным богом. (4) И этот столь вели­кий и столь пре­крас­ный чело­век, и в жиз­ни и после смер­ти рав­ный богам, оста­вил тако­го сына, как Ком­мод: если бы он был счаст­лив, то не оста­вил бы после себя сына. (5) Мало того, что люди раз­но­го воз­рас­та, раз­но­го пола, вся­ко­го состо­я­ния и зва­ния возда­ва­ли ему боже­ские поче­сти, — свя­тотат­цем счи­тал­ся тот, кто не имел в сво­ем доме его изо­бра­же­ния, хотя по сво­им сред­ствам мог или дол­жен был иметь его. (6) И ныне еще во мно­гих домах сре­ди богов-пена­тов сто­ят ста­туи Мар­ка Анто­ни­на. (7) Нема­ло было людей, кото­рые, вещая, объ­яв­ля­ли, что в сно­виде­ни­ях он пред­ска­зал им мно­го вер­но­го о буду­щем. (8) Поэто­му ему был воз­двиг­нут храм, даны анто­ни­нов­ские жре­цы, това­ри­ще­ство, фла­ми­ны и все то, что с древ­них вре­мен назна­ча­лось обо­жест­влен­ным.

XIX. (1) Неко­то­рые гово­рят — и это кажет­ся прав­до­по­доб­ным, — что Ком­мод Анто­нин, его пре­ем­ник и сын, родил­ся не от него, а был пло­дом пре­лю­бо­де­я­ния, и добав­ля­ют к это­му такую, живу­щую в народ­ной мол­ве, ска­зоч­ку. (2) Как-то раз Фау­сти­на, дочь Пия и жена Мар­ка, при виде про­хо­див­ших мимо гла­ди­а­то­ров вос­пы­ла­ла любо­вью к одно­му из них — и после дол­гих стра­да­ний, при­чи­нен­ных любов­ным неду­гом, при­зна­лась в сво­ей люб­ви мужу. (3) Когда Марк обра­тил­ся к хал­де­ям⁴⁶, они дали совет убить это­го гла­ди­а­то­ра с тем, чтобы Фау­сти­на омы­лась его кро­вью и потом воз­лег­ла с мужем. (4) Когда это было сде­ла­но, Фау­сти­на, прав­да, осво­бо­ди­лась от люб­ви, (5) но на свет появил­ся Ком­мод — ско­рее гла­ди­а­тор, чем импе­ра­тор: будучи импе­ра­то­ром, он высту­пал пуб­лич­но перед наро­дом почти тыся­чу раз в гла­ди­а­тор­ских боях, как это будет ука­за­но в его жиз­не­опи­са­нии. (6) Этот рас­сказ счи­та­ет­ся прав­до­по­доб­ным на том осно­ва­нии, что сын столь без­упреч­но­го госуда­ря отли­чал­ся таки­ми нра­ва­ми, какие чуж­ды даже любо­му учи­те­лю гла­ди­а­то­ров, любо­му акте­ру, любо­му из тех, кто высту­па­ет на арене, нако­нец, — любо­му чело­ве­ку, в кото­ром, как в помой­ной яме, соеди­не­ны вся­кая грязь и пре­ступ­ле­ние. (7) Мно­гие гово­рят и так, что Ком­мод — вооб­ще плод пре­ступ­ной люб­ви: ведь хоро­шо извест­но, что в Кай­е­те^[9] Фау­сти­на выби­ра­ла себе любов­ни­ков из мат­ро­сов и гла­ди­а­то­ров. (8) Когда Мар­ку Анто­ни­ну гово­ри­ли о ее поведе­нии, пред­ла­гая раз­ве­стись с ней, если он не хочет каз­нить ее, он, гово­рят, ска­зал: «Если я раз­ве­дусь с женой, то нуж­но воз­вра­тить ей и при­да­ное»⁴⁷. (9) А что дру­гое мог­ло счи­тать­ся при­да­ным, как не импе­ра­тор­ская власть, кото­рую он полу­чил от тестя, будучи им усы­нов­лен по воле Адри­а­на? (10) Но жизнь хоро­ше­го госуда­ря, его без­упреч­ность, урав­но­ве­шен­ность и бла­го­че­стие име­ют такую силу, что нена­висть, кото­рую вызы­ва­ют к себе его близ­кие, не может затмить его сла­вы. (11) Сло­вом, Мар­ку Анто­ни­ну не мог­ли повредить ни его сын-гла­ди­а­тор, ни рас­пут­ная жена, так как он оста­вал­ся все­гда верен себе и ничьи нашеп­ты­ва­ния не мог­ли его изме­нить. (12) И до наше­го вре­ме­ни на него смот­рят как на бога, каким он и Вам самим, свя­тей­ший импе­ра­тор Дио­кле­ти­ан, казал­ся и преж­де, кажет­ся и теперь: ведь Вы чти­те его сре­ди ваших божеств не так, как про­чих, а осо­бен­но, и часто гово­ри­те, что сво­им обра­зом жиз­ни и мило­сер­ди­ем вы хоти­те срав­нять­ся с Мар­ком, пре­взой­ти кото­ро­го в фило­со­фии не мог бы сам Пла­тон, если бы вер­нул­ся к жиз­ни. Но об этом крат­ко и сжа­то.

XX. (1) Вот что про­изо­шло в прав­ле­ние Мар­ка Анто­ни­на после смер­ти его бра­та. Преж­де все­го, тело послед­не­го было пере­ве­зе­но в Рим и похо­ро­не­но в усы­паль­ни­це пред­ков⁴⁸; (2) ему были назна­че­ны боже­ские поче­сти. Затем, выра­зив при­зна­тель­ность сена­ту за обо­жест­вле­ние бра­та, Марк неза­мет­но намек­нул, что все воен­ные пла­ны, бла­го­да­ря кото­рым были побеж­де­ны пар­фяне, при­над­ле­жа­ли лич­но ему. (3) Кро­ме того, он доба­вил несколь­ко слов, в кото­рых намек­нул, что теперь, нако­нец, он как бы при­сту­пит к управ­ле­нию государ­ст­вом, так как уда­лил­ся тот, кто обна­ру­жил свою нера­ди­вость. (4) И то, что гово­рил Марк, сенат понял имен­но так, что он, по-види­мо­му, бла­го­да­рит за смерть Вера. (5) Затем он щед­ро наде­лил пра­ва­ми, поче­стя­ми и день­га­ми его сестер, род­ст­вен­ни­ков и воль­ноот­пу­щен­ни­ков. Ведь он отно­сил­ся все­гда с необык­но­вен­ной вни­ма­тель­но­стью к тем мне­ни­ям, какие о нем выска­зы­ва­лись, и ста­рал­ся все­гда узнать прав­ду, — что вся­кий гово­рит о нем, исправ­ляя то, что, как каза­лось, вызы­ва­ло спра­вед­ли­вые упре­ки. (6) Отправ­ля­ясь на Гер­ман­скую вой­ну, он, не выждав сро­ка тра­у­ра, выдал замуж свою дочь⁴⁹ за пре­ста­ре­ло­го Клав­дия Пом­пе­я­на, сына рим­ско­го всад­ни­ка, родом из Антио­хии^[10], чело­ве­ка не очень знат­но­го (впо­след­ст­вии он сде­лал его два раза кон­су­лом), (7) тогда как дочь Мар­ка была Авгу­стой и доче­рью Авгу­сты. Но этот брак был не по душе и Фау­стине, и самой выда­вае­мой замуж.

XXI. (1) Когда мав­ры ста­ли опу­сто­шать почти всю Испа­нию, про­тив них успеш­но пове­ли дело его лега­ты. (2) И когда в Егип­те вои­ны-буко­лы при­чи­ни­ли мно­го бед, они были раз­би­ты⁵⁰ Авиди­ем Кас­си­ем, кото­рый впо­след­ст­вии под­нял мятеж^[11]. (3) В дни, пред­ше­ст­во­вав­шие отправ­ле­нию на вой­ну, живя в уеди­не­нии в сво­ем пре­не­стин­ском име­нии, он поте­рял сво­его семи­лет­не­го сына Вера Цеза­ря, у кото­ро­го была выре­за­на опу­холь под ухом. (4) Он горе­вал о нем толь­ко пять дней, даже уте­шал вра­чей, а затем вновь обра­тил­ся к государ­ст­вен­ным делам. (5) Так как это были дни игр в честь Юпи­те­ра все­бла­го­го и вели­чай­ше­го, он не захо­тел поме­шать им нало­же­ни­ем обще­ст­вен­но­го тра­у­ра; он толь­ко при­ка­зал назна­чить умер­ше­му сыну ста­туи, чтобы про­но­сить его изо­бра­же­ние в тор­же­ст­вен­ном шест­вии во вре­мя цир­ко­вых игр, а так­же вста­вить его имя в пес­ню сали­ев. (6) Ввиду того, что моро­вая язва все еще про­дол­жа­лась с преж­ней силой, он тща­тель­ней­шим обра­зом вос­ста­но­вил почи­та­ние богов и, как это было сде­ла­но в Пуни­че­скую вой­ну, сна­рядил на вой­ну рабов, кото­рых он назвал волон­те­ра­ми⁵¹, по образ­цу воло­нов. (7) Воору­жал он и гла­ди­а­то­ров, кото­рых назвал «услуж­ли­вы­ми». Он сде­лал вои­на­ми и раз­бой­ни­ков Дал­ма­ции и Дар­да­нии. Воору­жил он и диог­ми­тов. Он нанял так­же про­тив гер­ман­цев и вспо­мо­га­тель­ные отряды из гер­ман­цев. (8) Кро­ме того, он со всей тща­тель­но­стью под­гото­вил леги­о­ны к Гер­ман­ской и Мар­ко­манн­ской вой­нам. (9) Чтобы не накла­ды­вать тяже­ло­го бре­ме­ни на про­вин­ци­а­лов, он, как мы ска­за­ли, устро­ил на фору­ме боже­ст­вен­но­го Тра­я­на аук­ци­он двор­цо­вых вещей, где, кро­ме одежд, бока­лов и золотых сосудов, он про­дал ста­туи и кар­ти­ны вели­ких масте­ров. (10) При самом пере­хо­де через Дунай он истре­бил мар­ко­ман­нов, а взя­тую ими добы­чу воз­вра­тил про­вин­ци­а­лам.

XXII. (1) Все пле­ме­на от пре­де­лов Илли­ри­ка до Гал­лии объ­еди­ни­лись; это были мар­ко­ман­ны, вари­сты, гер­мун­ду­ры и ква­ды, све­вы, сар­ма­ты, лакрин­ги и буреи…⁵² эти и дру­гие вме­сте с вик­ту­а­ла­ми, сози­бы, сико­боты, рок­со­ла­ны, бастер­ны, ала­ны, пев­ки­ны, косто­бо­ки. Гро­зи­ла вой­на и с пар­фя­на­ми, и с бри­тан­ца­ми. (2) Мно­го потрудив­шись и сам, он победил самые сви­ре­пые пле­ме­на, при­чем вои­ны под­ра­жа­ли ему, а вой­ско вели так­же лега­ты и пре­фек­ты пре­то­рия. Он при­нял сдав­ших­ся ему мар­ко­ман­нов и очень мно­гих пере­се­лил в Ита­лию. (3) Преж­де чем что-либо сде­лать, он все­гда — не толь­ко по воен­ным делам, но и по граж­дан­ским — сове­то­вал­ся с лица­ми, зани­мав­ши­ми высо­кое поло­же­ние⁵³. (4) Его люби­мым выска­зы­ва­ни­ем было: «Спра­вед­ли­вее — мне сле­до­вать сове­там столь­ких столь опыт­ных дру­зей, неже­ли столь­ким столь опыт­ным дру­зьям пови­но­вать­ся моей воле, воле одно­го чело­ве­ка». (5) Види­мая суро­вость, про­яв­ляв­ша­я­ся и в его трудах на войне, и в его жиз­ни, про­ис­те­кав­шая от его фило­соф­ской выуч­ки, вызы­ва­ла тяж­кие наре­ка­ния, (6) одна­ко зло­ре­чи­вым людям он отве­чал либо уст­но, либо пись­мен­но. (7) Мно­го знат­ных лиц погиб­ло во вре­мя Гер­ман­ской, или Мар­ко­манн­ской вой­ны, вер­нее — вой­ны с мно­же­ст­вом пле­мен (всем им он поста­вил ста­туи на фору­ме Уль­пия)⁵⁴. (8) Поэто­му дру­зья часто сове­то­ва­ли ему уда­лить­ся от воен­ных дей­ст­вий и вер­нуть­ся в Рим. Но он пре­зрел их сове­ты и про­дол­жал оста­вать­ся; ушел он не рань­ше, чем закон­чил все вой­ны. (9) Про­кон­суль­ские про­вин­ции он делал кон­суль­ски­ми, а кон­суль­ские — про­кон­суль­ски­ми или пре­тор­ски­ми в зави­си­мо­сти от тре­бо­ва­ний вой­ны⁵⁵. (10) Сму­ту, под­няв­шу­ю­ся в обла­сти сек­ва­нов, он пре­кра­тил, дей­ст­вуя стро­го­стью и авто­ри­те­том. (11) Он при­вел в порядок испан­ские дела, кото­рые при­шли в рас­строй­ство из-за Лузи­та­нии. (12) Сына сво­его Ком­мо­да он вызвал к себе на гра­ни­цу и дал ему здесь муж­скую тогу^[12]56. По это­му слу­чаю он про­из­вел разда­чу наро­ду, а его само­го рань­ше закон­но­го сро­ка наме­тил в кон­су­лы⁵⁷.

XXIII. (1) Он неохот­но при­ни­мал сооб­ще­ния о том, что пре­фект Рима кон­фис­ко­вал чье-либо иму­ще­ство. (2) Сам он при разда­чах государ­ст­вен­ных средств про­яв­лял вели­чай­шую береж­ли­вость, что заслу­жи­ва­ет ско­рее похва­лы, неже­ли пори­ца­ния. (3) Но людям порядоч­ным он давал день­ги, горо­дам, при­хо­див­шим в упа­док, ока­зы­вал помощь и там, где это­го тре­бо­ва­ла необ­хо­ди­мость, отме­нял пода­ти и нало­ги. (4) Он дал стро­жай­шее при­ка­за­ние, чтобы в его отсут­ст­вие об устрой­стве раз­вле­че­ний для рим­ско­го наро­да забо­ти­лись наи­бо­лее бога­тые люди. (5) Меж­ду про­чим, когда он взял на вой­ну гла­ди­а­то­ров, в наро­де были тол­ки о том, что, отняв у наро­да раз­вле­че­ние, он хочет заста­вить народ зани­мать­ся фило­со­фи­ей. (6) Чтобы не мешать тор­гов­ле, он велел пока­зы­вать пред­став­ле­ния пан­то­ми­мов попоз­же, а не в тече­ние все­го дня⁵⁸. (7) Как мы ска­за­ли выше, были тол­ки о любов­ных свя­зях его жены с пан­то­ми­ма­ми, но в сво­их пись­мах он это опро­верг. (8) Тот же Марк запре­тил ездить в пре­де­лах Рима вер­хом или в повоз­ках. Он уни­что­жил общие для обо­их полов бани⁵⁹. Он обуздал рас­пу­щен­ные нра­вы мат­рон и знат­ных моло­дых людей. Он очи­стил свя­щен­но­дей­ст­вия в честь Сера­пи­са от пелу­зий­ской гру­бо­сти. (9) Прав­да, были слу­хи и о том, что неко­то­рые люди под личи­ной фило­со­фии тер­за­ют государ­ство и част­ных лиц, но он это опро­верг.

XXIV. (1) У Мар­ка Анто­ни­на было обык­но­ве­ние под­вер­гать всех обви­нен­ных мень­шим нака­за­ни­ям, чем какие пола­га­ют­ся по зако­нам, хотя ино­гда по отно­ше­нию к явным пре­ступ­ни­кам, совер­шив­шим тяж­кие пре­ступ­ле­ния, он оста­вал­ся неумо­ли­мым. (2) По уго­лов­ным делам, воз­буж­ден­ным про­тив вид­ных лиц, он про­из­во­дил рас­сле­до­ва­ние сам, про­яв­ляя при этом вели­чай­шую спра­вед­ли­вость; он даже упре­кал пре­то­ра, слиш­ком быст­ро раз­би­рав­ше­го дела обви­ня­е­мых, и при­ка­зы­вал ему вто­рич­но про­из­ве­сти рас­сле­до­ва­ние, гово­ря, что досто­ин­ство обви­ня­е­мых тре­бу­ет того, чтобы чело­век, кото­рый судит от име­ни наро­да, выслу­шал их. (3) Спра­вед­ли­вость он соблюдал и по отно­ше­нию к взя­тым в плен вра­гам. Бес­ко­неч­ное чис­ло плен­ных из раз­ных пле­мен он раз­ме­стил на рим­ской зем­ле. (4) Сво­и­ми молит­ва­ми он исторг­нул мол­нию с неба про­тив воен­ной хит­ро­сти вра­гов, а для сво­их, когда они стра­да­ли от жаж­ды, он испро­сил дождь⁶⁰. (5) Он хотел создать про­вин­цию Мар­ко­ман­нию, хотел создать так­же и про­вин­цию Сар­ма­тию⁶¹; (6) и он создал бы их, если бы в это же вре­мя на Восто­ке не под­нял вос­ста­ния Авидий Кас­сий, кото­рый про­воз­гла­сил себя импе­ра­то­ром, как гово­рят неко­то­рые, по жела­нию Фау­сти­ны, счи­тав­шей мужа без­на­деж­но боль­ным. (7) Дру­гие — на том осно­ва­нии, что Кас­сий назы­вал Мар­ка боже­ст­вен­ным — гово­рят, что Кас­сий про­воз­гла­сил себя импе­ра­то­ром, рас­пу­стив лож­ный слух о смер­ти Анто­ни­на. (8) Анто­нин был не очень обес­по­ко­ен отло­же­ни­ем Кас­сия и не при­ме­нил к его близ­ким ника­ких суро­вых мер. (9) Но сенат объ­явил его вра­гом, а его иму­ще­ство было кон­фис­ко­ва­но в поль­зу государ­ст­вен­но­го каз­на­чей­ства.

XXV. (1) Итак, оста­вив вой­ну с сар­ма­та­ми и мар­ко­ман­на­ми, он отпра­вил­ся про­тив Кас­сия. (2) В Риме так­же были вол­не­ния, слов­но туда в отсут­ст­вие Анто­ни­на мог при­быть Кас­сий. Но Кас­сий был очень ско­ро убит, и голо­ва его была при­не­се­на Анто­ни­ну. (3) Одна­ко Марк не радо­вал­ся убий­ству Кас­сия и при­ка­зал похо­ро­нить его голо­ву. (4) Вой­ско уби­ло так­же Меци­а­на (сына Кас­сия), кото­ро­му было пору­че­но управ­ле­ние Алек­сан­дри­ей; ведь Кас­сий назна­чил себе и пре­фек­та пре­то­рия, кото­рый тоже был убит. (5) Марк запре­тил сена­ту выно­сить суро­вые при­го­во­ры участ­ни­кам отло­же­ния. (6) Вме­сте с тем, он про­сил в про­дол­же­ние его прав­ле­ния не уби­вать ни одно­го сена­то­ра, чтобы не запят­нать его власть. (7) Тех, кто был сослан, он при­ка­зал вер­нуть, и лишь очень немно­гие цен­ту­ри­о­ны ока­за­лись каз­нен­ны­ми. (8) Про­стил он и те горо­да, кото­рые ста­ли на сто­ро­ну Кас­сия, про­стил и антио­хий­цев, кото­рые в уго­ду Кас­сию гово­ри­ли мно­го дур­но­го о Мар­ке. (9) Он отнял у них зре­ли­ща и запре­тил обще­ст­вен­ные собра­ния и вся­ко­го рода сход­ки; он послал направ­лен­ный про­тив антио­хий­цев очень суро­вый эдикт. (10) Об их мятеж­ном настро­е­нии гово­рит и при­веден­ная у Мария Мак­си­ма речь, кото­рую про­из­нес Марк сре­ди сво­их дру­зей. (11) Он не поже­лал посе­тить Антио­хию, когда отправ­лял­ся в Сирию, (12) не поже­лал он посе­тить и Кипр, откуда родом был Кас­сий.

XXVI. (1) Он побы­вал в Алек­сан­дрии, мило­сти­во обхо­дясь с жите­ля­ми горо­да. Впо­след­ст­вии, одна­ко, он посе­тил и Антио­хию. Он вел мно­го пере­го­во­ров с царя­ми, закре­пил мир­ные отно­ше­ния со все­ми при­быв­ши­ми к нему царя­ми и посла­ми пер­сов. (2) Он был очень дорог всем восточ­ным про­вин­ци­ям; во мно­гих он оста­вил следы сво­ей фило­со­фии. (3) У егип­тян он дер­жал себя, как про­стой граж­да­нин и фило­соф, — во всех уче­ных собра­ни­ях, хра­мах, повсюду. Несмот­ря на то, что алек­сан­дрий­цы выска­зы­ва­ли мно­го доб­рых поже­ла­ний Кас­сию, он всех их про­стил и оста­вил у них свою дочь. (4) Он поте­рял свою Фау­сти­ну, кото­рая умер­ла⁶² от вне­зап­но постиг­шей ее болез­ни, в посел­ке Гала­ле^[13] у подош­вы Тавр­ских гор. (5) Он про­сил сенат назна­чить Фау­стине поче­сти и храм и про­из­нес похваль­ную речь, хотя мол­ва упор­но обви­ня­ла ее в без­нрав­ст­вен­но­сти. Анто­нин либо ниче­го не знал об этом, либо делал вид, что не зна­ет. (6) Он учредил в честь сво­ей умер­шей жены «фау­сти­ни­ан­ских дево­чек». (7) Он при­нес бла­го­дар­ность сена­ту за объ­яв­ле­ние Фау­сти­ны боже­ст­вен­ной: (8) она сопро­вож­да­ла его во всех лет­них похо­дах, так что он назы­вал ее «мате­рью лаге­рей». (9) Посе­лок, в кото­ром умер­ла Фау­сти­на, он сде­лал коло­ни­ей ее име­ни и выстро­ил ей храм, но впо­след­ст­вии этот храм посвя­ти­ли Гелио­га­ба­лу. (10) По сво­ей мяг­ко­сти он поз­во­лил, но не при­ка­зы­вал убить Кас­сия. (11) Сын Кас­сия Гелио­дор под­верг­ся ссыл­ке, дру­гие полу­чи­ли пра­во сво­бод­но выбрать место изгна­ния, а так­же часть сво­его иму­ще­ства. (12) Дети Кас­сия полу­чи­ли боль­ше поло­ви­ны отцов­ско­го иму­ще­ства, кро­ме того им было пода­ре­но золо­то, сереб­ро, а жен­щи­нам так­же и дра­го­цен­ные укра­ше­ния. Дочь Кас­сия Алек­сан­дрия и его зять Друн­ци­ан⁶³ полу­чи­ли пра­во сво­бод­но пере­дви­гать­ся и были пре­по­ру­че­ны мужу тет­ки импе­ра­то­ра. (13) Во вся­ком слу­чае, Марк горе­вал о смер­ти Кас­сия, гово­ря, что он хотел до кон­ца сво­его прав­ле­ния не про­ли­вать кро­ви сена­то­ров.

XXVII. (1) Устро­ив дела на Восто­ке, Марк при­был в Афи­ны и, чтобы дока­зать свою нрав­ст­вен­ную чистоту, при­нял посвя­ще­ние в таин­ства Цере­ры⁶⁴ и один вошел в свя­ти­ли­ще. (2) Воз­вра­ща­ясь в Ита­лию мор­ским путем, он выдер­жал силь­ней­шую бурю. (3) При­быв в Брун­ди­зий, он в Ита­лии и сам одел­ся в тогу, и велел вои­нам быть в тоге; нико­гда в его прав­ле­ние вои­ны не появ­ля­лись в воен­ных пла­щах. (4) По при­бы­тии в Рим он спра­вил три­умф, потом отпра­вил­ся в Лави­ний. (5) Затем он при­со­еди­нил к себе Ком­мо­да в каче­стве сото­ва­ри­ща по три­бун­ским пол­но­мо­чи­ям⁶⁵. Он про­из­вел разда­чу наро­ду и устро­ил изу­ми­тель­ные зре­ли­ща. Затем он испра­вил мно­гое в граж­дан­ском управ­ле­нии. (6) Он уста­но­вил пре­дел для рас­хо­дов на гла­ди­а­тор­ские бои. (7) Он посто­ян­но повто­рял изре­че­ние Пла­то­на: «Государ­ства про­цве­та­ли бы, если бы фило­со­фы были вла­сти­те­ля­ми или если бы вла­сти­те­ли были фило­со­фа­ми»⁶⁶. (8) Сво­его сына он соеди­нил бра­ком с доче­рью Брут­тия Пре­зен­та и свадь­бу спра­вил так, как она справ­ля­ет­ся у част­ных людей. По это­му пово­ду он еще раз про­из­вел разда­чу наро­ду. (9) Затем он отпра­вил­ся⁶⁷, чтобы окон­чить вой­ну, и, руко­во­дя воен­ны­ми дей­ст­ви­я­ми, умер, — в то вре­мя, как нра­вы его сына пере­ста­ли соот­вет­ст­во­вать настав­ле­ни­ям Мар­ка. (10) Он в тече­ние трех лет вел вой­ну с мар­ко­ман­на­ми, гер­мун­ду­ра­ми, сар­ма­та­ми и ква­да­ми и, про­жи­ви он еще один год, он создал бы рим­ские про­вин­ции из земель этих наро­дов. (11) За два дня до сво­ей смер­ти, допу­стив к себе сво­их дру­зей, он, гово­рят, выска­зал о сыне такое же суж­де­ние, какое выска­зал Филипп об Алек­сан­дре⁶⁸, когда он дур­но ото­звал­ся о послед­нем; и при этом он доба­вил, что он огор­чен совсем не тем, что уми­ра­ет, а тем, что остав­ля­ет после себя [тако­го]⁶⁹ сына: (12) Ком­мод уже пока­зал себя бес­пут­ным и жесто­ким.

XXVIII. (1) Смерть его была тако­ва. Захво­рав, он при­звал к себе сына и преж­де все­го попро­сил его не счи­тать эту вой­ну совер­шен­но закон­чен­ной, чтобы не каза­лось, что он дей­ст­ву­ет во вред государ­ству. (2) Когда сын отве­тил, что он преж­де все­го жела­ет пре­кра­ще­ния моро­вой язвы, Марк поз­во­лил ему дей­ст­во­вать, как он хочет, но про­сил его подо­ждать немно­го дней и не уез­жать тот­час же. (3) Затем он пере­стал при­ни­мать пищу и питье, желая уме­реть, и тем уси­лил свою болезнь. (4) На шестой день он при­звал сво­их дру­зей и бесе­до­вал с ними, сме­ясь над брен­но­стью чело­ве­че­ских дел и выра­жая пре­зре­ние к смер­ти; он гово­рил дру­зьям: «Что вы пла­че­те обо мне, а не дума­е­те боль­ше о моро­вой язве и об общей смер­ти?». (5) Когда они хоте­ли уйти, он, испу­стив стон, ска­зал: «Если вы уже покида­е­те меня, то я гово­рю вам послед­нее про­сти, ухо­дя рань­ше вас». (6) Когда его спро­си­ли, кому он пре­по­ру­ча­ет сво­его сына, он отве­тил: «Вам, если он будет того досто­ин, и бес­смерт­ным богам». (7) Вой­ско, узнав о его болез­ни, испы­та­ло силь­ней­шую скорбь, так как он поль­зо­вал­ся исклю­чи­тель­ной любо­вью. (8) На седь­мой день его состо­я­ние ухуд­ши­лось. Он допу­стил к себе толь­ко сына, но и его тот­час же отпу­стил, боясь, как бы на него не пере­шла зара­за. (9) Отпу­стив сына, он закрыл­ся с голо­вой, как бы желая заснуть, и ночью испу­стил дух. (10) Гово­рят, он желал смер­ти сына, так как пред­видел, что тот будет таким, каким он и ока­зал­ся после смер­ти отца; он боял­ся, как он сам гово­рил, что сын будет подо­бен Неро­ну, Кали­гу­ле и Доми­ци­а­ну.

XXIX. (1) Ему ста­ви­ли в вину то, что он выдви­гал на раз­ные высо­кие места любов­ни­ков сво­ей жены — Тер­тул­ла, Тути­лия, Орфи­та и Моде­ра­та, хотя Тер­тул­ла он одна­жды застал зав­тра­каю­щим вме­сте с ней. (2) Имея его в виду, один актер, играв­ший на сцене раба, на вопрос глу­по­го гос­по­ди­на об име­ни любов­ни­ка его жены, три раза ска­зал в при­сут­ст­вии Анто­ни­на: «Тулл», а когда глу­пец про­дол­жал спра­ши­вать, он отве­тил: «Я уже ска­зал тебе три­жды — Тулл⁷⁰ его имя». (3) Об этом было мно­го тол­ков в наро­де. Мно­го гово­ри­ли об этом и дру­гие, пори­цая дол­го­тер­пе­ние Анто­ни­на. (4) Задол­го до сво­ей смер­ти, преж­де чем отпра­вить­ся на вой­ну с мар­ко­ман­на­ми, он клят­вен­но заявил в Капи­то­лии, что с его ведо­ма не был каз­нен ни один сена­тор; при этом он ска­зал, что он сохра­нил бы жизнь даже тем, кто вос­стал про­тив него, если бы все дела­лось с его ведо­ма. (5) Ниче­го он так не боял­ся и ни с чем так не борол­ся, как с раз­го­во­ра­ми о его ску­по­сти; во мно­гих пись­мах он опро­вер­га­ет тако­го рода обви­не­ния. (6) Упре­ка­ли его и в том, что он умел при­тво­рять­ся и не был таким про­сто­душ­ным, каким хотел казать­ся или каки­ми были Пий и Вер. (7) Ста­ви­ли ему в вину и то, что он уве­ли­чил наг­лость при­двор­ных, не про­во­дя вре­мя со сво­и­ми дру­зья­ми и не при­гла­шая их на пиры. (8) Он поста­но­вил при­чис­лить к богам сво­их роди­те­лей. Дру­зей сво­их роди­те­лей, даже тех, кто уже умер, он почтил ста­ту­я­ми. (9) Он не сра­зу ока­зы­вал дове­рие хода­та­ям, но все­гда дол­го рас­сле­до­вал, чтобы узнать прав­ду. (10) После смер­ти Фау­сти­ны Фабия⁷¹ все­ми спо­со­ба­ми ста­ра­лась вый­ти за него замуж, но он, имея столь­ко детей и не желая навя­зать им маче­ху, взял себе в налож­ни­цы дочь про­ку­ра­то­ра сво­ей жены.