География

Кн. I, гл. 2, § 8

8. Преж­де все­го я дол­жен отме­тить, что не толь­ко одни поэты при­зна­ва­ли досто­вер­ность мифов. 19 Ведь государ­ства и зако­но­да­те­ли гораздо рань­ше поэтов при­зна­ва­ли мифы из сооб­ра­же­ний их полез­но­сти¹⁷, так как всмат­ри­ва­лись в чув­ст­вен­ную при­ро­ду разум­но­го чело­ве­че­ско­го суще­ства. Ведь чело­век отли­ча­ет­ся любо­зна­тель­но­стью, и в этом коре­нит­ся его любовь к мифи­че­ским рас­ска­зам, кото­рая побуж­да­ет детей слу­шать и все более и более при­ни­мать уча­стие в этих рас­ска­зах. При­чи­на в том, что миф для них есть какой-то новый язык — язык, кото­рый гово­рит им не об этом реаль­ном мире, а о дру­гом, суще­ст­ву­ю­щем поми­мо это­го. Новиз­на же и неиз­вест­ность сюже­та достав­ля­ют удо­воль­ст­вие. И это как раз и вну­ша­ет чело­ве­ку любо­зна­тель­ность. Но если сюда при­со­еди­нит­ся эле­мент дико­вин­но­го или чудес­но­го, то тем самым уси­ли­ва­ет­ся удо­воль­ст­вие от рас­ска­зов, кото­рое и явля­ет­ся как бы при­во­рот­ным зельем для обу­че­ния.

В b нача­ле обу­че­ния детей необ­хо­ди­мо употреб­лять такие при­ман­ки, но по мере того как они нач­нут под­рас­тать, сле­ду­ет под­во­дить их к позна­нию реаль­ных пред­ме­тов, так как их разум уже окреп и боль­ше не нуж­да­ет­ся в том, чтобы ему угож­да­ли. И вся­кий неве­же­ст­вен­ный и необ­ра­зо­ван­ный чело­век явля­ет­ся в неко­то­ром смыс­ле ребен­ком и, как ребе­нок, любит мифы. Этим отли­ча­ет­ся и чело­век полу­об­ра­зо­ван­ный, ибо его разум недо­ста­точ­но раз­вит и, кро­ме того, сохра­ня­ет при­выч­ку, при­об­ре­тен­ную с дет­ства. Но так как чудес­ный эле­мент в мифах не толь­ко достав­ля­ет удо­воль­ст­вие, но даже вну­ша­ет страх, то мы можем поль­зо­вать­ся мифа­ми того и дру­го­го рода для детей и взрос­лых. Детям мы рас­ска­зы­ваем мифы, достав­ля­ю­щие удо­воль­ст­вие для поощ­ре­ния к доб­ру и вну­шаю­щие страх, чтобы отвлечь их от нехо­ро­ших поступ­ков.

Тако­вы, c напри­мер, Ламия, мифы о Гор­гоне, Эфи­аль­те и Мор­мо­ли­ке. Мифы, достав­ля­ю­щие удо­воль­ст­вие, побуж­да­ют к доб­ру боль­шин­ство насе­ле­ния государств. Так быва­ет, когда люди, живу­щие там, слу­ша­ют рас­ска­зы поэтов о мифи­че­ских подви­гах, напри­мер о подви­гах Герак­ла, Фесея или о поче­стях, даро­ван­ных им бога­ми, или же видят кар­ти­ны, при­ми­тив­ные ста­туи или скульп­тур­ные про­из­веде­ния, изо­бра­жаю­щие какую-нибудь тако­го рода вне­зап­ную пере­ме­ну судь­бы мифи­че­ских геро­ев в про­ти­во­по­лож­ную сто­ро­ну. Но эти люди отвра­ща­ют­ся от злых поступ­ков, когда узна­ют из опи­са­ний или путем сим­во­ли­че­ско­го изо­бра­же­ния невиди­мых пред­ме­тов о боже­ст­вен­ных карах, ужа­сах и угро­зах или когда верят, d что люди под­верг­лись таким испы­та­ни­ям.

Ведь имея дело с тол­пой жен­щин или со вся­ким про­сто­на­ро­дьем, фило­соф не может убедить их разум­ны­ми дово­да­ми или все­лить в них чув­ства бла­го­че­стия, набож­но­сти и веры: в этом слу­чае необ­хо­дим суе­вер­ный страх, а его невоз­мож­но вну­шить, не при­бе­гая к сказ­кам и чуде­сам. Ведь мол­ния, эгида, трезу­бец, факе­лы, дра­ко­ны, копья-тир­сы — ору­жие богов — все это сказ­ки, так же как и все древ­нее уче­ние о богах. Но осно­ва­те­ли государств при­зна­ли свя­щен­ны­ми эти сказ­ки, пре­вра­тив их в некие пуга­ла, чтобы дер­жать в стра­хе людей про­сто­душ­ных.

20 Так как сущ­ность мифо­ло­гии — в этом и посколь­ку она ока­за­ла бла­готвор­ное вли­я­ние на обще­ст­вен­ные и поли­ти­че­ские фор­мы жиз­ни, так же как и на позна­ние реаль­ных фак­тов, то древ­ние сохра­ня­ли свою систе­му вос­пи­та­ния детей до наступ­ле­ния зре­ло­го воз­рас­та: они счи­та­ли, что с помо­щью поэ­зии как вос­пи­та­тель­но­го сред­ства мож­но в доста­точ­ной сте­пе­ни спра­вить­ся с зада­чей вос­пи­та­ния во вся­ком воз­расте. Но спу­стя мно­го вре­ме­ни высту­пи­ли на сце­ну, сме­нив поэ­зию, исто­рия и нынеш­няя фило­со­фия. Фило­со­фия, одна­ко, доступ­на лишь немно­гим, тогда как поэ­зия более полез­на для широ­кой пуб­ли­ки и спо­соб­на при­влечь народ в теат­ры; и это в выс­шей сте­пе­ни спра­вед­ли­во для гоме­ров­ской поэ­зии. Пер­вые исто­ри­ки и физи­ки были так­же и сочи­ни­те­ля­ми мифов.