Письма Марка Туллия Цицерона

175. Гаю Скри­бо­нию Кури­о­ну (сыну), воз­вра­щаю­ще­му­ся из про­вин­ции Азии

Рим, середи­на 53 г.

Марк Цице­рон шлет при­вет Гаю Кури­о­ну.

1. Когда я посы­лал к тебе с этим пись­мом Секс­та Вил­лия¹, дру­га мое­го Мило­на, еще не было слыш­но, что ты ско­ро будешь в Ита­лии. Но так как счи­та­ют, что твой при­езд бли­зок, и извест­но, что ты уже отпра­вил­ся из Азии в Рим, то важ­ность дела тре­бу­ет, чтобы я не побо­ял­ся слиш­ком поспе­шить с отправ­кой это­го пись­ма, так как я хочу, чтобы оно было достав­ле­но тебе воз­мож­но ско­рее.

Если бы нас свя­зы­ва­ли толь­ко мои услу­ги по отно­ше­нию к тебе, Кури­он, — ты скло­нен пре­воз­но­сить их в боль­шей мере, неже­ли я взве­ши­вать их, — то я был бы более скро­мен в сво­их насто­я­ни­ях, если бы мне нуж­но было про­сить тебя о чем-нибудь боль­шом. Ибо стыд­ли­во­му чело­ве­ку тяже­ло про­сить о чем-нибудь боль­шом того, кого он счи­та­ет в дол­гу у себя, чтобы не пока­за­лось, что того, чего он про­сит, он боль­ше тре­бу­ет, чем испра­ши­ва­ет, и рас­смат­ри­ва­ет ско­рее в каче­стве пла­ты, чем бла­го­де­я­ния.

2. Но так как бла­го­де­я­ния, ока­зан­ные тобой мне, извест­ны всем и вслед­ст­вие моей необыч­ной судь­бы² весь­ма про­слав­ле­ны и огром­ны, а, с дру­гой сто­ро­ны, бла­го­род­но­му чело­ве­ку свой­ст­вен­но жела­ние быть боль­ше все­го обя­зан­ным тому, кому он уже обя­зан мно­гим, я без коле­ба­ний попро­сил тебя в пись­ме о том, что для меня важ­нее и необ­хо­ди­мее все­го. При этом я не побо­ял­ся, что не буду в состо­я­нии выдер­жать тво­их бес­чис­лен­ных бла­го­де­я­ний, осо­бен­но когда я уве­рен в том, что не суще­ст­ву­ет такой бла­го­дар­но­сти, какой я не мог бы вме­стить, полу­чая бла­го­де­я­ние, или воздать в ответ с излиш­ком и сла­вой.

3. Все свое рве­ние, все уси­лия, заботу, настой­чи­вость, помыс­лы и, нако­нец, весь свой ум я напра­вил и обра­тил на кон­суль­ство Мило­на³ и решил, что дол­жен искать в этом не толь­ко воз­на­граж­де­ния за свою пре­дан­ность, но и похва­лы за свою друж­бу; ведь я счи­таю, что никто нико­гда не про­яв­лял такой заботы о сво­ем спа­се­нии и иму­ще­стве, какую при­ла­гаю я ради чести того, в ком, по мое­му убеж­де­нию, для меня заклю­ча­ет­ся все. Как я пони­маю, один ты можешь, если захо­чешь, ока­зать ему такую помощь, что нам боль­ше ниче­го не потре­бу­ет­ся. Мы рас­по­ла­га­ем этим всем: рве­ни­ем чест­ных людей, кото­рых он при­влек на свою сто­ро­ну, будучи три­бу­ном, бла­го­да­ря, как ты — наде­юсь — пони­ма­ешь, защи­те мое­го дела⁴; одоб­ре­ни­ем про­сто­го наро­да и мас­сы бла­го­да­ря вели­ко­ле­пию пред­став­ле­ний⁵ и его при­род­ной щед­ро­сти; рве­ни­ем моло­де­жи и вли­я­тель­ных на выбо­рах людей, вслед­ст­вие его исклю­чи­тель­ной вли­я­тель­но­сти или ста­ра­ния; моей под­держ­кой при голо­со­ва­нии, если и не очень могу­ще­ст­вен­ной, то все же испы­тан­ной и спра­вед­ли­вой, а так­же заслу­жен­ной им, а вслед­ст­вие это­го, воз­мож­но, и вли­я­тель­ной.

4. Нам нужен вождь и руко­во­ди­тель, кото­рый направ­лял бы вет­ры, о кото­рых я гово­рил, и как бы управ­лял ими. Если бы нам при­шлось выбрать из чис­ла всех одно­го, то не нашлось дру­го­го, кого мож­но было бы срав­нить с тобой. Поэто­му, если ты можешь счи­тать меня памят­ли­вым, бла­го­дар­ным, чест­ным чело­ве­ком хотя бы на осно­ва­нии того, что я так уси­лен­но тру­жусь в поль­зу Мило­на, если ты, нако­нец, счи­та­ешь меня достой­ным тво­их бла­го­де­я­ний, то про­шу тебя под­дер­жать меня в этой моей забо­те и посвя­тить свое рве­ние этой моей сла­ве или, ска­жу пра­виль­нее, почти мое­му спа­се­нию⁶. Что каса­ет­ся само­го Тита Анния⁷, то обе­щаю, что тебе, если толь­ко ты захо­чешь рас­крыть ему свои объ­я­тия, нико­гда не най­ти чело­ве­ка боль­шей души, стро­го­сти, посто­ян­ства и бла­го­же­ла­тель­но­сти к тебе; мне же ты при­ба­вишь столь­ко поче­та, столь­ко досто­ин­ства, что я с лег­ко­стью приз­на́ю, что к моей сла­ве ты отнес­ся так же, как когда-то к мое­му избав­ле­нию⁸.

5. Если бы я не знал, что тебе ясно, с каки­ми мыс­ля­ми я пишу это, в созна­нии каких обя­за­тельств, сколь­ко мне пред­сто­ит потрудить­ся в свя­зи с этим соис­ка­ни­ем Мило­на — тут не толь­ко борь­ба, но и бит­ва, — я напи­сал бы боль­ше; теперь пре­по­ру­чаю и пере­даю тебе все это дело и зада­чу, а так­же все­го себя. Знай твер­до одно: если я полу­чу от тебя это содей­ст­вие, то буду дол­жен тебе едва ли не боль­ше, чем само­му Мило­ну, ибо мое избав­ле­ние, в кото­ром он осо­бен­но помог мне⁹, не было мне так доро­го, как будет при­ят­но испол­не­ние дол­га, когда я отбла­го­да­рю его. А это­го я могу достиг­нуть, конеч­но, толь­ко с помо­щью тво­е­го рве­ния.