Письма Марка Туллия Цицерона

366. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Фор­мий­ская усадь­ба, 20 мар­та 49 г.

1. Зна­ешь ли ты, что наш Лен­тул¹ в Путе­о­лах? Когда об этом услы­ха­ли от како­го-то пут­ни­ка, кото­рый гово­рил, что узнал его на Аппи­е­вой доро­ге, когда тот приот­крыл лек­ти­ку², я, хотя это едва ли прав­до­по­доб­но, все-таки послал в Путе­о­лы рабов, чтобы они раз­уз­на­ли, и пись­мо к нему. Его едва разыс­ка­ли, он скры­вал­ся в сво­их садах; он отве­тил мне пись­мом с выра­же­ни­ем уди­ви­тель­ной бла­го­дар­но­сти Цеза­рю; что каса­ет­ся его наме­ре­ний, то он дал для меня пору­че­ния Гаю Цесию. Я ждал его сего­дня, то есть в день за две­на­дцать дней до апрель­ских календ.

2. В Квин­кватр³ ко мне так­же при­ез­жал Маций, чело­век, кля­нусь, рас­суди­тель­ный и бла­го­ра­зум­ный, как мне пока­за­лось; во вся­ком слу­чае на него все­гда смот­ре­ли как на сто­рон­ни­ка мира. До чего он, как мне по край­ней мере пока­за­лось, это­го не одоб­ря­ет, до чего боит­ся той жерт­вы умер­шим⁴, как ты назы­ва­ешь! Во вре­мя про­дол­жи­тель­ной беседы я пока­зал ему пись­мо Цеза­ря ко мне⁵ — то, копию кото­ро­го я рань­ше послал тебе, — и попро­сил его истол­ко­вать, что озна­ча­ет то, что тот пишет: «он хочет исполь­зо­вать мой совет, вли­я­ние, досто­ин­ство, помощь во всем». Он отве­тил, что не сомне­ва­ет­ся, что тот доби­ва­ет­ся и моей помо­щи и вли­я­ния для уми­ротво­ре­ния. О, если бы в этом несча­стье для государ­ства мне было поз­во­ле­но с усер­ди­ем совер­шить какое-нибудь государ­ст­вен­ное дело! Маций же и был уве­рен, что тот⁶ тако­го мне­ния, и обе­щал свое содей­ст­вие.

3. Но нака­нуне у меня был Крас­си­пед, кото­рый гово­рил, что в канун мар­тов­ских нон он выехал из Брун­ди­сия и там оста­вил Пом­пея, о чем сооб­ща­ли так­же те, кто выехал оттуда за семь дней до ид. Но все, в том чис­ле и Крас­си­пед, кото­рый по сво­ей про­ни­ца­тель­но­сти мог обра­тить вни­ма­ние, — об одном: угро­жаю­щие речи, недру­же­люб­ные к опти­ма­там, враж­да к муни­ци­пи­ям, одни толь­ко про­скрип­ции, одни толь­ко Сул­лы!⁷ Это гово­рит Лук­цей, это вся Гре­ция, это даже Фео­фан!

4. Одна­ко вся надеж­да на спа­се­ние в тех⁸, и я лишил­ся сна и не нахо­жу ника­ко­го покоя и, чтобы бежать от этой чумы⁹, жаж­ду быть с теми, кто менее все­го похож на меня. От како­го пре­ступ­ле­ния, по-тво­е­му, удер­жит­ся там Сци­пи­он, от како­го Фавст, от како­го Либон¹⁰, когда их заи­мо­дав­цы, гово­рят, схо­дят­ся? И что совер­шат они⁸ над граж­да­на­ми, когда победят? Како­во, по-тво­е­му, мало­ду­шие наше­го Гнея? Сооб­ща­ют, что он дума­ет об Егип­те и счаст­ли­вой Ара­вии и Месо­пота­мии и уже отверг Испа­нию. Рас­ска­зы­ва­ют о чудо­вищ­ном, что может быть невер­ным; конеч­но, и здесь все погуб­ле­но и там нет спа­се­ния. Мне уже не хва­та­ет тво­е­го пись­ма. Со вре­ме­ни мое­го бег­ства нико­гда не было тако­го длин­но­го пере­ры­ва в пере­пис­ке. Посы­лаю тебе копию сво­его пись­ма к Цеза­рю¹¹, кото­рым я рас­счи­ты­ваю при­не­сти неко­то­рую поль­зу.