Издательство Академии Наук СССР, Москва—Ленинград, 1950.
Перевод и комментарии В. О. Горенштейна.
393. Титу Помпонию Аттику, в Рим
Кумская усадьба, 5 мая 49 г.
1. Что же со мной будет и кто не только несчастнее меня, но даже более опозорен, чем я? Антоний говорит, что ему приказано именно насчет меня; сам он, однако, до сего времени меня не видел, но рассказал это Требацию. Что делать теперь мне, которому ничего не удается и постыднейшим образом проваливается то, что было тщательнейше обдумано? Ведь я считал, что, склонив на свою сторону Куриона, я достиг всего. Он написал обо мне Гортенсию; Регин был всецело моим. Я и не подозревал, что этот1 будет иметь отношение к этому морю. Куда мне теперь направиться? Меня стерегут со всех сторон. Но довольно слез.
2. Поэтому следует прокрасться и тайно заползти на какое-нибудь грузовое судно, не допускать, чтобы показалось, будто бы для меня установлены преграды также в силу соглашения2. В Сицилию нужно стремиться. Если я достигну ее, то последует нечто большее3. Только бы была удача в Испаниях! Но если бы оказались справедливыми также известия насчет самой Сицилии! Но до сего времени ничего благоприятного. Говорят, сицилийцы собрались вокруг Катона, просили его оказать сопротивление, обещали все; побужденный ими, он начал производить набор. Не верю, да и источник ненадежен4. Твердо знаю, что та провинция могла держаться. Но из Испаний мы вскоре услышим.
3. Здесь со мной Гай Марцелл5, действительно, думающий то же или хорошо лицемерящий. Впрочем я не видел его, но слыхал от его близкого друга. Ты уж, пожалуйста, если будешь знать что-нибудь новое — пиши; если я предприму что-либо, тотчас же напишу тебе. С Квинтом сыном буду обходиться более сурово. О, если бы я мог принести пользу! Ты все-таки как-нибудь изорви те письма, в которых я о нем писал более резко, чтобы когда-либо не выявилось чего-нибудь; я сделаю с твоими то же.
4. Жду Сервия6, но от него ничего здравого. Что бы ни было, ты будешь знать.
