Письма Марка Туллия Цицерона

789. Луцию Муна­цию План­ку, в про­вин­цию Транс­аль­пий­скую Гал­лию

Рим, конец сен­тяб­ря 44 г.

Цице­рон шлет при­вет План­ку.

1. Я повидал Фур­ния чрез­вы­чай­но охот­но ради него само­го и тем охот­нее, что мне каза­лось, буд­то, слу­шая его, я слу­шаю тебя¹; ибо он пред­ста­вил мне и твою доб­лесть в воен­ном деле, и спра­вед­ли­вость в управ­ле­нии про­вин­ци­ей, и бла­го­ра­зу­мие во всех отно­ше­ни­ях и, кро­ме того, при­ба­вил о тво­ей хоро­шо извест­ной мне при­ят­но­сти в обще­нии и дру­же­ских отно­ше­ни­ях и, кро­ме того, о чрез­вы­чай­ной щед­ро­сти к нему. Все это было при­ят­но мне; за послед­нее я даже бла­го­да­рен.

2. У меня, Планк, дру­же­ские отно­ше­ния с вашим домом уста­но­ви­лись за неко­то­рое вре­мя до тво­е­го рож­де­ния, а при­язнь к тебе — с тво­е­го ран­не­го дет­ства; а с наступ­ле­ни­ем тво­е­го зре­ло­го воз­рас­та близ­кая друж­ба уста­но­ви­лась как бла­го­да­ря мое­му рве­нию, так и тво­е­му суж­де­нию. По этим при­чи­нам я чрез­вы­чай­но спо­соб­ст­вую тво­е­му досто­ин­ству, кото­рое, как я нахо­жу, у нас с тобой долж­но быть общим. Сво­его наи­выс­ше­го поло­же­ния² ты достиг, имея вождем доб­лесть, спут­ни­ком — уда­чу, и добил­ся это­го юно­шей, несмот­ря на недоб­ро­же­ла­тель­ность мно­гих, кото­рых ты сло­мил умом и настой­чи­во­стью. Если ты теперь послу­ша­ешь меня, глу­бо­ко тебя любя­ще­го, не усту­паю­ще­го нико­му, кто мог бы быть тебе бли­же дав­но­стью дру­же­ских отно­ше­ний, то при­об­ре­тешь себе досто­ин­ство на остав­шу­ю­ся часть жиз­ни бла­го­да­ря наи­луч­ше­му поло­же­нию в государ­стве.

3. Ты, конеч­но, зна­ешь (ведь от тебя ничто не мог­ло укрыть­ся), что было вре­мя, когда люди пола­га­ли, что ты черес­чур поко­ря­ешь­ся обсто­я­тель­ствам³; и я пола­гал бы это, если бы нахо­дил, что ты одоб­рял то, что ты тер­пел. Но так как я пони­мал, что́ ты чув­ст­во­вал, я нахо­дил, что ты видел, что́ ты мог. Теперь поло­же­ние иное. Суж­де­ние обо всем за тобой и при­том сво­бод­ное. Ты — избран­ный кон­сул в цве­ту­щем воз­расте, обла­да­ешь необы­чай­ным крас­но­ре­чи­ем, при вели­чай­шем недо­стат­ке таких мужей в государ­стве. Во имя бес­смерт­ных богов, отдай­ся этой забо­те и помыш­ле­нию, кото­рые могут при­дать тебе наи­выс­шее досто­ин­ство и сла­ву. Но к сла­ве есть один путь, осо­бен­но в насто­я­щее вре­мя, когда государ­ство истер­за­но в тече­ние столь­ких лет, — в чест­ном управ­ле­нии государ­ст­вом.

4. Я счел нуж­ным напи­сать тебе это ско­рее под вли­я­ни­ем при­яз­ни, а не пото­му, чтобы я пола­гал, что ты нуж­да­ешь­ся в напо­ми­на­ни­ях и настав­ле­ни­ях. Ведь я знал, что ты чер­па­ешь это из тех же источ­ни­ков, из кото­рых почерп­нул я сам⁴. Пото­му буду соблюдать меру. Теперь я толь­ко счел нуж­ным намек­нуть тебе, чтобы ско­рее выска­зать тебе свою при­язнь, неже­ли пока­зать про­ни­ца­тель­ность. Меж­ду тем я буду рев­ност­но и тща­тель­но забо­тить­ся о том, что, по мое­му мне­нию, име­ет отно­ше­ние к тво­е­му досто­ин­ству.