История Рима от основания города

Книга IV, гл. 2

2. (1) Меж тем кон­су­лы настра­и­ва­ли сенат про­тив три­бу­нов, а три­бу­ны — народ про­тив кон­су­лов. Безум­ство три­бу­нов, гово­ри­ли кон­су­лы, дела­ет­ся нестер­пи­мым: даль­ше некуда — в Горо­де раз­жи­га­ет­ся боль­ше войн, чем в чужих зем­лях. И виной тому — как народ, так и пат­ри­ции, как три­бу­ны, так и кон­су­лы. (2) Что в государ­стве воз­на­граж­да­ет­ся, то все­гда быст­ро и раз­рас­та­ет­ся: так вос­пи­ты­ва­ют­ся доб­рые граж­дане и храб­рые вои­ны. (3) А в Риме ничто не воз­на­граж­да­ет­ся луч­ше, чем мяте­жи: они все­гда при­но­си­ли ува­же­ние и почет всем и каж­до­му. (4) Пусть пораз­мыс­лят сена­то­ры, в чем состо­я­ло вели­чие сосло­вия, уна­сле­до­ван­ное ими от их отцов, таким ли они его пере­да­дут сво­им сыно­вьям; и чем могут похва­лять­ся пле­беи, гово­ря о с.179 сво­ей воз­рос­шей силе и сла­ве. И это­му нет и не будет кон­ца, пока мяте­жи име­ют успех, а зачин­щи­ки мяте­жей в такой чести. (5) К чему кло­нит Кану­лей, и с таким упор­ст­вом? К тому, чтобы роды сме­ша­лись в сброд, чтобы поко­ле­бал­ся чин обще­ст­вен­ных и част­ных пти­це­га­да­ний, чтобы не оста­лось ниче­го не испор­чен­но­го, ниче­го бес­при­мес­но­го, чтобы с утра­тою всех раз­ли­чий никто не знал бы уже ни себя, ни сво­их? (6) Что такое эти сме­шан­ные бра­ки, как не про­стое, слов­но у диких зве­рей, спа­ри­ва­ние меж­ду пат­ри­ци­я­ми и пле­бе­я­ми? Чтобы появив­ший­ся. на свет не знал, чьей он кро­ви, чьим при­ча­стен свя­ты­ням⁴, — полу­пат­ри­ций, полупле­бей, сам с собой в раз­ла­де! (7) Но недо­ста­точ­ным кажет­ся сме­шать порядок боже­ский и чело­ве­че­ский: под­стре­ка­те­ли чер­ни уже рвут­ся к кон­суль­ству! Спер­ва они. лишь про­из­но­си­ли речи, доби­ва­ясь того, чтобы одним из кон­су­лов был пле­бей⁵, а теперь уже тре­бу­ют и зако­на, соглас­но кото­ро­му народ изби­рал бы кон­су­лов из пат­ри­ци­ев, из пле­бе­ев ли по сво­е­му про­из­во­лу! Ясно, что избра­ны будут из пле­бе­ев мятеж­ней­шие и ста­нут кон­су­ла­ми Кану­леи да Ици­лии. (8) Да не попу­стит Юпи­тер Все­бла­гой Вели­чай­ший, чтобы власть, отме­чен­ная цар­ским вели­чи­ем, пала столь низ­ко! Луч­ше тыся­чу раз уме­реть, чем сно­сить такой позор. (9) Нет сомне­ния, что наши пред­ки, если бы мог­ли пред­видеть, что уступ­ка­ми не смяг­чат народ, а лишь озло­бят в его все более неспра­вед­ли­вых при­тя­за­ни­ях, с само­го нача­ла реши­лись бы на самую отча­ян­ную борь­бу, но не под­чи­ни­ли бы себя при­ня­тым тогда зако­нам. (10) Ведь как тогда усту­пи­ли тол­пе с три­бу­на­том, так при­хо­ди­лось усту­пать и потом. (11) И это­му нет кон­ца: не могут ужить­ся в одном государ­стве народ­ные три­бу­ны и сена­то­ры: либо сосло­вье одних, либо долж­ность дру­гих долж­ны пере­стать суще­ст­во­вать; луч­ше позд­но вос­про­ти­вить­ся наг­ло­сти и без­рас­суд­ству, чем нико­гда. (12) Неужто им дано спер­ва без­на­ка­зан­но сеять чре­ва­тые вой­ною раздо­ры с соседя­ми, а потом мешать сограж­да­нам воору­жать­ся и обо­ро­нять­ся от тех, кого сами же и под­стрек­ну­ли? Толь­ко что не при­гла­сив к нам непри­я­те­ля, они не дают собрать про­тив него опол­че­ние, а Кану­лей даже сме­ет объ­яв­лять в сена­те, что запре­тит набор вой­ска, (13) если сена­то­ры, слов­но побеж­ден­ные, не утвер­дят его зако­ны! Что это, как не угро­за пре­дать оте­че­ство, дождать­ся напа­де­ния и сдать­ся? Кого долж­ны вооду­ше­вить эти при­зы­вы? Нет, не рим­лян, но воль­сков, эквов, вей­ян. (14) Уж не под води­тель­ст­вом ли Кану­лея наде­ют­ся они взой­ти на капи­то­лий­ские твер­ды­ни? Но если три­бу­ны, отняв у пат­ри­ци­ев их пра­ва и вели­чие, не лиши­ли их так­же и муже­ства, то кон­су­лы гото­вы вести их преж­де про­тив пре­ступ­ных сограж­дан, а потом уж про­тив воору­жен­ных вра­гов.