История Рима от основания города

Книга IX, гл. 15

15. (1) Рас­пу­стив сход­ку, дер­жа­ли совет: всем ли вме­сте оса­ждать Луце­рию, или же одно­му вой­ску с одним из вождей потре­во­жить окрест­ных апу­лий­цев — народ, чьи наме­ре­ния были неяс­ны. (2) Кон­сул Пуб­ли­лий отпра­вил­ся с вой­ском, чтобы обой­ти Апу­лию, и за один поход мно­го наро­дов поко­рил он силою или при­нял в союз­ни­ки и союз с ними скре­пил дого­во­ром. (3) И у Папи­рия, остав­ше­го­ся для оса­ды Луце­рии, вско­ре все вышло так, как он и рас­счи­ты­вал. Ведь когда все пути для под­во­за про­до­воль­ст­вия из Сам­ния ока­за­лись пере­кры­ты, голод вынудил сам­нит­ский отряд, охра­няв­ший Луце­рию, отпра­вить к рим­ско­му кон­су­лу послов с пред­ло­же­ни­ем полу­чить назад всад­ни­ков, быв­ших при­чи­ной вой­ны, и снять оса­ду. (4) Папи­рий отве­тил им при­мер­но так: надо бы спро­сить у Пон­тия, сына Герен­ния, по мило­сти кото­ро­го рим­ляне про­шли под ярмом, что́, по его мне­нию, долж­ны пре­тер­петь побеж­ден­ные; (5) а впро­чем, коль ско­ро они пред­по­чли, чтобы вра­ги, а не они сами уста­но­ви­ли спра­вед­ли­вую меру нака­за­ния, то пусть объ­явят в Луце­рии, чтобы ору­жие, обоз, скот, всех мир­ных жите­лей оста­ви­ли в сте­нах горо­да, (6) а вои­нов он наме­рен в одних туни­ках про­гнать под ярмом, лишь в отмест­ку за оскорб­ле­ние, но не для того, чтобы при­чи­нить новое. (7) Все усло­вия были при­ня­ты, и семь тысяч вои­нов про­гна­ли под ярмом; в Луце­рии взя­ли огром­ную добы­чу, при­чем полу­чи­ли назад и все зна­ме­на, и все ору­жие, отня­тое под Кав­ди­ем, и вер­ну­ли домой — а это было самой боль­шой радо­стью — всад­ни­ков, кото­рые как залож­ни­ки мира были отда­ны сам­ни­та­ми под стра­жу в Луце­рию.

с.421 (8) Едва ли была у рим­ско­го наро­да дру­гая победа, более про­слав­лен­ная вне­зап­ной во всем пере­ме­ною, осо­бен­но если и впрямь, как гово­рит­ся в иных лето­пи­сях, и сам Пон­тий, сын Герен­ния, сам­нит­ский пол­ко­во­дец, был во искуп­ле­ние позо­ра кон­су­лов вме­сте со все­ми тоже отправ­лен под ярмо. (9) Впро­чем, сдал­ся ли непри­я­тель­ский вождь в плен и про­шел ли он под ярмом, точ­но не извест­но, и это меня не удив­ля­ет. Куда уди­ви­тель­ней сомне­ния в том, был ли под Кав­ди­ем, а потом у Луце­рии дик­та­тор Луций Кор­не­лий⁵⁰ с началь­ни­ком кон­ни­цы Луци­ем Папи­ри­ем Кур­со­ром (10) и как един­ст­вен­ный мсти­тель за позор рим­лян спра­вил ли он затем три­умф, в то вре­мя, быть может, самый слав­ный после три­ум­фа Фурия Камил­ла⁵¹ или же честь это­го подви­га при­над­ле­жит кон­су­лам и глав­ным обра­зом Папи­рию. (11) К этой пута­ни­це при­ба­ви­лась дру­гая: то ли это Папи­рий Кур­сор на бли­жай­ших выбо­рах в тре­тий раз стал кон­су­лом (вме­сте со вто­рич­но избран­ным на эту долж­ность Квин­том Авли­ем Церре­ти­ном^[1]), сохра­нив за собою долж­ность как награ­ду за воен­ные успе­хи в Луце­рии, то ли то был Луций Папи­рий Мугил­лан, и про­изо­шла пута­ни­ца в про­зви­щах.