История Рима от основания города

Книга IX, гл. 46

46. (1) Куруль­ным эди­лом в тот год был писец Гней Фла­вий, сын Гнея. Как сын воль­ноот­пу­щен­ни­ка он имел низ­кое про­ис­хож­де­ние, но был хит­ро­умен и крас­но­ре­чив. (2) В иных из лето­пи­сей я обна­ру­жи­ваю о нем такой рас­сказ. Фла­вий состо­ял при эди­лах и видел, что по три­бам его выдви­га­ют на эдиль­скую долж­ность, но на голо­со­ва­ние его имя не ста­вит­ся, так как он писец; тогда он отло­жил дощеч­ку и дал клят­ву нико­гда боль­ше не слу­жить пис­цом¹⁵⁹. (3) Лици­ний Макр утвер­ждал, что Фла­вий оста­вил эту служ­бу несколь­ко ранее, еще до того, как стал три­бу­ном и одним из три­ум­ви­ров — один раз в «ноч­ном» три­ум­ви­ра­те¹⁶⁰, дру­гой — в три­ум­ви­ра­те, ведав­шем посе­ле­ни­я­ми. (4) Но все так или ина­че схо­дят­ся на том, что он упор­но борол­ся про­тив зна­ти, пре­зи­рав­шей его за низ­кое про­ис­хож­де­ние. (5) Он обна­ро­до­вал граж­дан­ское пра­во¹⁶¹, кото­рое пон­ти­фи­ки дер­жа­ли у себя под зам­ком, и рас­ста­вил по фору­му белые дос­ки с фаста­ми¹⁶², чтобы народ знал, по каким дням мож­но вести тяж­бы. (6) Несмот­ря на озлоб­ле­ние зна­ти, он освя­тил на Вул­ка­но­вом поле храм Согла­сия¹⁶³, и по еди­но­душ­ной воле наро­да заста­вил вели­ко­го пон­ти­фи­ка Кор­не­лия Бра­ба­та^[1] про­из­не­сти сло­ва, кото­рые за ним повто­рял Фла­вий, меж тем, как обы­чай пред­ков запре­щал освя­щать хра­мы всем, кро­ме кон­су­лов и пол­ко­вод­цев. (7) И толь­ко тогда по воле сена­та наро­ду был пред­ло­жен на утвер­жде­ние с.456 закон, запре­щав­ший освя­щать храм без при­ка­за сена­та или боль­шин­ства три­бу­нов¹⁶⁴.

(8) Хочу упо­мя­нуть еще об одном слу­чае, хотя сам по себе он не столь уж зна­чи­те­лен. Дело в том, что он пока­зы­ва­ет, какой сво­бо­дой рас­по­ла­гал народ в сво­ем про­ти­во­сто­я­нии занос­чи­вой зна­ти.

(9) Как-то раз, когда Фла­вий при­шел наве­стить боль­но­го това­ри­ща по долж­но­сти, сидев­шие там знат­ные юно­ши сго­во­ри­лись и не под­ня­лись ему навстре­чу. Тогда Фла­вий велел при­не­сти ему куруль­ное крес­ло и со сво­его почет­но­го места погляды­вал на тер­зае­мых доса­дою недру­гов. (10) Впро­чем, эди­лом Фла­вия избра­ла рыноч­ная кли­ка, набрав­шая силу в цен­зор­ство Аппия Клав­дия, кото­рый впер­вые осквер­нил сенат вне­се­ни­ем в спи­сок воль­ноот­пу­щен­ни­ков; (11) а потом, когда никто не при­знал такой спи­сок дей­ст­ви­тель­ным, и в курии Аппий не добил­ся иско­мо­го вли­я­ния, то, рас­пре­де­лив город­ской сброд по всем три­бам, он сумел под­ку­пить и форум и Мар­со­во поле¹⁶⁵. (12) Знать встре­ти­ла избра­ние Фла­вия с таким него­до­ва­ни­ем, что мно­гие посни­ма­ли золотые коль­ца и бля­хи. (13) С этих пор граж­дане разде­ли­лись на две пар­тии: народ здра­во­мыс­ля­щий, чтив­ший и ува­жав­ший все доб­ро­по­рядоч­ное, тянул в одну сто­ро­ну, а рыноч­ная кли­ка — в дру­гую. (14) Так и шло, пока Квинт Фабий и Пуб­лий Деций не ста­ли цен­зо­ра­ми, и ради обще­го согла­сия, как, впро­чем, и ради того, чтобы выбо­ры не попа­ли в руки чер­ни, Фабий выде­лил всю рыноч­ную тол­пу и объ­еди­нил ее в четы­ре три­бы, назвав их «город­ски­ми». (15) Гово­рят это было встре­че­но с такою бла­го­дар­но­стью, что за при­ми­ре­ние сосло­вий Фабий заслу­жил про­зви­ще Мак­сим¹⁶⁶, кото­ро­го не дали ему столь­кие воен­ные победы. Он же, как сооб­ща­ют, учредил тор­же­ст­вен­ный выезд всад­ни­ков в квинк­тиль­ские иды¹⁶⁷.