История Рима от основания города

Книга X, гл. 38

38. (1) Сле­дую­щий год [293 г.] при­ме­ча­те­лен кон­суль­ст­вом Луция Папи­рия Кур­со­ра, про­слав­лен­но­го как отчей, так и соб­ст­вен­ной доб­ле­стью, при­ме­ча­те­лен вели­кой вой­ной и такой победой, какой до того дня, кро­ме отца его, кон­су­ла Луция Папи­рия, никто не одер­жи­вал над сам­ни­та­ми.

(2) Слу­чи­лось так, что сам­ни­ты и на этот раз при­гото­ви­лись к войне столь же тща­тель­но¹²³, разу­кра­си­ли свое вели­ко­леп­ное сна­ря­же­ние и ору­жие столь же пыш­но и вдо­ба­вок при­бег­ли к помо­щи богов, при­ведя вои­нов к при­ся­ге по неко­е­му древ­не­му обряду, слов­но это посвя­ще­ние в таин­ство. Набор же по все­му Сам­нию был про­из­веден по неслы­хан­но­му зако­ну: (3) кто из юно­шей не явит­ся по ука­зу вое­на­чаль­ни­ков или кто само­воль­но уда­лит­ся, тот голо­вой обре­ка­ет­ся Юпи­те­ру. (4) После это­го все­му вой­ску было при­ка­за­но при­быть в Акви­ло­нию. Здесь собра­лось до соро­ка тысяч вои­нов — все силы, какие были у Сам­ния. (5) Там, при­мер­но в середине лаге­ря, пле­те­ны­ми и кожа­ны­ми осад­ны­ми щита­ми огра­ди­ли пло­щад­ку почти по две­сти шагов во все сто­ро­ны, а свер­ху покры­ли полот­ни­ща­ми. (6) Про­чи­тав­ши запи­си на древ­нем полот­ня­ном свит­ке, здесь совер­шил жерт­во­при­но­ше­ние некий жрец — Овий Пак­ций, чело­век пре­клон­ных лет, заяв­ляв­ший, что такое свя­щен­но­дей­ст­вие он поза­им­ст­во­вал из ста­рин­но­го сам­нит­ско­го бого­слу­же­ния, кото­рое неко­гда отправ­ля­ли их пред­ки, замыс­лив тай­но отбить Капую у этрус­ков. (7) После жерт­во­при­но­ше­ния пол­ко­во­дец отда­вал гон­цу при­каз вызы­вать самых знат­ных по рож­де­нию и дея­ни­ям; (8) их вво­ди­ли по одно­му. Поми­мо про­чих обрядо­вых при­готов­ле­ний, спо­соб­ных вну­шить бла­го­че­сти­вый тре­пет, в том закры­том со всех сто­рон поме­ще­нии воз­вы­ша­лись посредине алта­ри, повсюду лежа­ли заклан­ные жерт­вы, а вокруг сто­я­ли с.495 цен­ту­ри­о­ны с обна­жен­ны­ми меча­ми. (9) Чело­ве­ка под­во­ди­ли к жерт­вен­ни­ку ско­рей как жерт­ву, а не при­част­ни­ка обряда и застав­ля­ли дать свя­щен­ную клят­ву не раз­гла­шать виден­ное и слы­шан­ное в этом месте. (10) Потом его при­нуж­да­ли поклясть­ся зло­ве­щим закля­ти­ем, обре­каю­щим смер­ти его само­го, его семью и род, если он не вый­дет в бой за вое­на­чаль­ни­ка­ми, если убе­жит из строя сам или если, увидев бег­ле­ца, не убьет его на месте. (11) Пона­ча­лу неко­то­рые отка­за­лись дать такую клят­ву; их обез­гла­ви­ли у алта­рей, и тела их сре­ди тру­пов жерт­вен­ных живот­ных пре­до­сте­ре­га­ли осталь­ных от отка­за. (12) Свя­зав пер­вых сре­ди сам­ни­тов таким закля­ти­ем, пол­ко­во­дец назвал поимен­но десять из них и при­ка­зал одно­му за дру­гим выби­рать себе сорат­ни­ка, пока их не набе­рет­ся шест­на­дцать тысяч. Этот леги­он, состав­лен­ный из закля­той общим закля­тьем зна­ти¹²⁴, полу­чил — по кры­ше того свя­ти­ли­ща — назва­ние «полот­ня­но­го», ему дано было вели­ко­леп­ное воору­же­ние и шле­мы с греб­ня­ми, чтобы вои­ны его выде­ля­лись сре­ди про­чих. (13) Дру­гое вой­ско — немно­гим более два­дца­ти тысяч — ни внеш­ним обли­ком, ни рат­ной сла­вой, ни сна­ря­же­ни­ем не усту­па­ло полот­ня­но­му леги­о­ну. Вот сколь­ко наро­ду — все в рас­цве­те сил — ста­ло лаге­рем у Акви­ло­нии.