История Рима от основания города

Книга XXV, гл. 37

37. (1) С гибе­лью вой­ска, каза­лось, утра­че­на и вся Испа­ния, но все спас один чело­век¹³². (2) В вой­ске слу­жил некий Луций Мар­ций, сын Сеп­ти­мия, рим­ский всад­ник, моло­дой чело­век, энер­гич­ный, муже­ст­вом и даро­ва­ни­ем воз­вы­сив­ший­ся над тем сосло­ви­ем, в кото­ром он родил­ся. (3) К тому же он полу­чил хоро­шую выуч­ку в вой­ске Гнея Сци­пи­о­на, под нача­лом кото­ро­го он про­слу­жил мно­го лет и у кото­ро­го научил­ся воин­ско­му искус­ству. (4) Мар­ций, собрав раз­бе­жав­ших­ся было вои­нов и каких-то людей из город­ских гар­ни­зо­нов, соста­вил вну­ши­тель­ное вой­ско, с кото­рым и при­со­еди­нил­ся к вой­ску Тибе­рия Фон­тея, Пуб­ли­е­ва лега­та. (5) Но сре­ди сол­дат про­стой рим­ский всад­ник поль­зо­вал­ся боль­шим вли­я­ни­ем и ува­же­ни­ем. Когда они укре­пи­ли лагерь по сю сто­ро­ну Ибе­ра, они захо­те­ли на воин­ском собра­нии избрать себе пред­во­ди­те­ля¹³³, (6) то все сол­да­ты, череду­ясь меж­ду собой и в охране вала и в кара­у­лах, еди­но­глас­но выбра­ли Луция Мар­ция. (7) Теперь все вре­мя — а его было мало — он занят был укреп­ле­ни­ем лаге­ря и под­во­зом с.222 при­па­сов: вои­ны выпол­ня­ли все при­ка­за­ния бод­ро, не падая духом.

(8) При­шло изве­стие о при­бли­же­нии Газ­д­ру­ба­ла, сына Гисго­на, кото­рый пере­шел Ибер, чтобы покон­чить с вой­ной. Когда рим­ские сол­да­ты увиде­ли знак к бит­ве, выстав­лен­ный их новым пред­во­ди­те­лем, (9) они вспом­ни­ли, какие пол­ко­вод­цы еще недав­но води­ли их в бой и с каки­ми сила­ми выхо­ди­ли они на поле бит­вы. Все вдруг раз­ры­да­лись: ста­ли бить­ся голо­вой оземь, одни, воздев руки к небу, кори­ли богов, дру­гие, рас­про­стер­шись на зем­ле, взы­ва­ли, назы­вая по име­нам, каж­дый к сво­е­му пол­ко­вод­цу. (10) Невоз­мож­но было оста­но­вить этот поток жалоб, хотя цен­ту­ри­о­ны и успо­ка­и­ва­ли сво­их вои­нов, и сам Мар­ций и уте­шал, и журил их: они уме­ют толь­ко, как жен­щи­ны, без тол­ку пла­кать, а сле­до­ва­ло бы вос­пря­нуть духом, защи­тить себя и государ­ство, ото­мстить за сво­их уби­тых вождей. (11) Вне­зап­но услы­ша­ли кри­ки и звук тру­бы: непри­я­тель ока­зал­ся почти у само­го вала — вне­зап­но скорбь пере­пла­ви­лась в гнев, вои­ны рас­хва­та­ли ору­жие и в неистов­стве, не пом­ня себя, кину­лись к воротам и набро­си­лись на бес­печ­но и нестрой­но под­хо­див­ших пуний­цев. (12) Они, тако­го не ожи­дая, ото­ро­пе­ли от стра­ха и от удив­ле­ния — откуда вдруг столь­ко вра­гов, ведь все вой­ско было почти уни­что­же­но; откуда такая дер­зость, такая уве­рен­ность в себе у раз­би­тых и обра­щен­ных в бег­ство; что это за новый вождь объ­явил­ся — ведь оба Сци­пи­о­на уби­ты; кто рас­по­ря­жа­ет­ся лаге­рем; кто подал сиг­нал к бит­ве? (13) Невоз­мож­но было это пред­видеть, и кар­фа­ге­няне, недо­уме­ваю­щие, потря­сен­ные, отсту­пи­ли, а затем, отбро­шен­ные силь­ным уда­ром, повер­ну­ли вспять и побе­жа­ли. (14) Про­изо­шло бы или страш­ное изби­е­ние обра­тив­ших­ся в бег­ство или бес­смыс­лен­ная, опас­ная пого­ня, но Мар­ций поспеш­но дал знак к отступ­ле­нию, он пре­гра­дил путь пере­до­вым, кое-кого удер­жал сам и оста­но­вил и вер­нул в лагерь воз­буж­ден­ных сол­дат, все еще жаж­дав­ших кро­ви и убий­ства. (15) Кар­фа­ге­няне сна­ча­ла в стра­хе кину­лись прочь от вала, но, видя, что их никто не пре­сле­ду­ет, сочли, что это от стра­ха. Тогда они с преж­ней пре­зри­тель­но­стью мед­лен­ным шагом вер­ну­лись в лагерь.

(16) Столь же небреж­но лагерь и охра­нял­ся: враг был рядом, но пред­став­ля­лось, что это — жал­кие остат­ки двух армий, уни­что­жен­ных несколь­ко дней назад. (17) Поэто­му пуний­цы во всем были оди­на­ко­во небреж­ны. Мар­ций это раз­ведал, и у него созрел замы­сел, с пер­во­го взгляда ско­рее дерз­кий, чем отваж­ный: (18) напасть на вра­же­ский лагерь. Он решил, что лег­че взять лагерь одно­го Газ­д­ру­ба­ла, чем защи­тить свой от трех армий и тро­их вождей, буде они сно­ва соеди­нят­ся. (19) В слу­чае успе­ха он попра­вит бед­ст­вен­ное поло­же­ние рим­лян, а если его одо­ле­ют, то по край­ней мере пере­ста­нут пре­зи­рать того, кто пер­вый взял­ся за ору­жие.