История Рима от основания города

Книга XXV, гл. 40

40. (1) Пока это про­ис­хо­ди­ло в Испа­нии, Мар­целл в заво­е­ван­ных Сира­ку­зах и в осталь­ной Сици­лии все устра­и­вал чест­но и доб­ро­же­ла­тель­но, к вящей сла­ве сво­ей и рим­ско­го наро­да. Он отвез в Рим укра­шав­шие город ста­туи и кар­ти­ны, кото­ры­ми изоби­ло­ва­ли Сира­ку­зы. (2) Они были добы­чей, захва­чен­ной у вра­га, были взя­ты по пра­ву вой­ны. Одна­ко отсюда пошло и вос­хи­ще­ние работа­ми гре­че­ских искус­ни­ков, и рас­про­стра­нив­ша­я­ся рас­пу­щен­ность, с какой ста­ли гра­бить свя­ти­ли­ща, как и про­чие зда­ния. Эта рас­пу­щен­ность впо­след­ст­вии обра­ти­лась и про­тив рим­ских богов, и того само­го хра­ма, кото­рый впер­вые был изу­ми­тель­но укра­шен Мар­цел­лом. (3) Чуже­стран­цы чаще все­го посе­ща­ли хра­мы у Капен­ских ворот, освя­щен­ные с.226 Мар­цел­лом¹⁴¹, ради их заме­ча­тель­ных укра­ше­ний — из них сохра­ни­лась лишь очень малая часть¹⁴².

(4) К Мар­цел­лу при­хо­ди­ли посоль­ства почти ото всех горо­дов Сици­лии; прось­бы их были раз­ны­ми, как и их поло­же­ние: тех, кото­рые до взя­тия Сира­куз не отпа­ли или воз­об­но­ви­ли ста­рый союз, при­ни­ма­ли как вер­ных союз­ни­ков, так с ними и обра­ща­лись; тем, кто сдал­ся из стра­ха после того, как Сира­ку­зы были взя­ты, победи­тель дик­то­вал зако­ны как побеж­ден­ным. (5) А вой­на не вовсе утих­ла: под Агри­ген­том про­тив рим­лян оста­лись Эпи­кид и Ган­нон, уцелев­шие в преды­ду­щих сра­же­ни­ях; к ним при­со­еди­нил­ся и тре­тий вождь, послан­ный Ган­ни­ба­лом в заме­ну Гип­по­кра­та: уро­же­нец Гип­па­к­ры¹⁴³, ливифи­ни­ки­ец родом¹⁴⁴ — зем­ля­ки зва­ли его Мут­ти­ном, чело­век дея­тель­ный и хоро­шо изу­чив­ший у Ган­ни­ба­ла воен­ное дело. (6) Эпи­кид и Ган­нон дали ему в под­мо­гу нуми­дий­цев, и он, бро­дя с ними по полям и вовре­мя при­хо­дя на помощь тому, кто в ней нуж­дал­ся, под­дер­жи­вал в союз­ни­ках чув­ство вер­но­сти. (7) Вско­ре вся Сици­лия заго­во­ри­ла о нем; сто­рон­ни­ки кар­фа­ге­нян воз­ла­га­ли на него самые боль­шие надеж­ды. (8) Теперь кар­фа­ген­ский пол­ко­во­дец и сира­ку­зя­нин, запер­тые в Агри­ген­те¹⁴⁵, осме­ли­лись вый­ти за город­ские сте­ны (с Мут­ти­ном они не посо­ве­то­ва­лись, но на него пола­га­лись) и ста­ли лаге­рем у реки Гиме­ра. (9) Мар­цел­лу донес­ли об этом; он тот­час вышел с вой­ском и милях в четы­рех от непри­я­те­ля оста­но­вил­ся, выжидая, что тот будет делать и пока­жет­ся ли. (10) Мут­тин, одна­ко, не поз­во­лил, мед­ли­тель­но раз­мыш­ляя, выби­рать место и вре­мя: он пере­шел реку и ринул­ся, наво­дя страх и все опро­киды­вая, на вра­же­ские пере­до­вые посты. (11) На сле­дую­щий день про­изо­шло почти пра­виль­ное сра­же­ние, и он загнал вра­га в укреп­ле­ния. Но Мут­ти­ну при­шлось вер­нуть­ся: в лаге­ре вос­ста­ли нуми­дий­цы и почти три­ста чело­век их ушло в Герак­лею Мино­со­ву. Он отпра­вил­ся успо­ка­и­вать и воз­вра­щать их. Гово­рят, он насто­я­тель­но уго­ва­ри­вал обо­их вождей не завя­зы­вать сра­же­ния, пока он не вер­нет­ся. (12) Его слу­ша­ли с доса­дой, и осо­бен­но Ган­нон, кото­ро­му уже дав­но не дава­ла покоя сла­ва Мут­ти­на: ему, кар­фа­ген­ско­му пол­ко­вод­цу, послан­но­му сена­том и наро­дом, будет ука­зы­вать какое-то афри­кан­ское отро­дье. (13) Он заста­вил Эпи­кида, кото­рый не торо­пил­ся, перей­ти реку и гото­вить­ся к бою: если под­жидать Мут­ти­на и они выиг­ра­ют сра­же­ние, то вся сла­ва, конеч­но, доста­нет­ся Мут­ти­ну.