История Рима от основания города

Книга XXVI

Тит Ливий. История Рима от основания города. Том II. М., изд-во «Ладомир», 2002. Сверено с изданием М., «Наука», 1991.
Перевод М. Е. Сергеенко.
Комментарий составлен В. М. Смириным, Г. П. Чистяковым и Ф. А. Михайловским. Редактор комментариев — В. М. Смирин.
Ред. перевода и комментариев (изд. 1991) В. М. Смирин. Редакторы перевода (изд. 2002) М. Л. Гаспаров и Г. С. Кнабе.

Для перевода и подготовки к печати использованы издания: Titi Livi ab urbe condita libri / Ed. W. Weissenborn, M. Müller. Lipsiae, II—III, 1905—1906; Livy with an english translation by F. G. Moore. London, Cambridge (Mass.), vol. VII, 1950; а также: Titi Livi ab urbe condita, XXI—XXV / Rec. T. A. Dorey. Lipsiae, 1971—1976.
Встречающиеся в тексте даты до н. э. в кв. скобках проставлены по маргиналиям издания Б. О. Фостера — Ф. Г. Мура.
Пагинация по изданию: Тит Ливий. История Рима от основания города. Том II. М., «Наука», 1991.
W. Weissenborn, Teubner, 1878.
F. G. Moore, Loeb Classical Library, 1950 (ed. 1995).

т. II, с. 228 1. (1) Кон­су­лы Гней Фуль­вий Цен­ти­мал и Пуб­лий Суль­пи­ций Галь­ба, всту­пив в долж­ность в мар­тов­ские иды [211 г.], созва­ли на Капи­то­лии1 сенат для сове­ща­ния с сена­то­ра­ми о поло­же­нии государ­ства, о веде­нии вой­ны, о про­вин­ци­ях и вой­ске. (2) Кон­су­лам про­шло­го года, Квин­ту Фуль­вию и Аппию Клав­дию, про­дли­ли коман­до­ва­ние вой­ска­ми, кото­рые у них были, и вдо­ба­вок веле­ли дер­жать Капую в оса­де, пока она не будет взя­та. (3) Это осо­бен­но забо­ти­ло рим­лян — не из-за гне­ва, пусть само­го спра­вед­ли­во­го. Дума­лось, что слав­ный и силь­ный город, (4) кото­рый, отло­жив­шись от Рима, увлек за собой еще несколь­ко, и теперь, буде он поко­рит­ся вновь, так же скло­нит дру­гих к ува­жи­тель­но­му при­зна­нию преж­ней вла­сти2. (5) Пре­то­рам про­шло­го года про­дли­ли коман­до­ва­ние: Мар­ку Юнию — в Этру­рии и Пуб­лию Сем­п­ро­нию — в Гал­лии, оста­вив им по два леги­о­на, какие у них были.

(6) Про­дли­ли коман­до­ва­ние Мар­цел­лу, чтобы он про­кон­су­лом закон­чил вой­ну в Сици­лии с тем же вой­ском, какое у него было; (7) если потре­бу­ет­ся ему попол­не­ние, пусть возь­мет его из леги­о­нов, кото­ры­ми коман­до­вал в Сици­лии про­пре­тор Пуб­лий Кор­не­лий, (8) толь­ко пусть не берет нико­го из тех, кому сенат отка­зал в отстав­ке и запре­тил воз­вра­щать­ся на роди­ну до кон­ца вой­ны3. (9) Гаю Суль­пи­цию, кото­ро­му выпа­ло ведать Сици­ли­ей, даны были два леги­о­на, кото­ры­ми до того коман­до­вал Пуб­лий Кор­не­лий, а попол­не­ние — из вой­ска Гнея Фуль­вия, позор­но раз­би­то­го и обра­щен­но­го в бег­ство в про­шлом году в Апу­лии4. (10) Его сол­да­там сенат опре­де­лил такой же срок служ­бы, что и сра­жав­шим­ся под Кан­на­ми. И тем, и дру­гим к вяще­му их позо­ру запре­ще­но было зимо­вать по горо­дам и раз­би­вать зим­ний лагерь бли­же чем в деся­ти милях от како­го бы то ни было горо­да. (11) Луцию Кор­не­лию в Сар­ди­нии даны были два леги­о­на, кото­ры­ми рань­ше коман­до­вал Квинт Муций; если потре­бу­ет­ся попол­не­ние, пусть кон­су­лы объ­явят набор. (12) Тит Ота­ци­лий и Марк Вале­рий5 пусть охра­ня­ют побе­ре­жья Сици­лии и Гре­ции сухо­пут­ным вой­ском и фло­том: Гре­цию — пять­де­сят кораб­лей и один леги­он; Сици­лию — сто кораб­лей и два леги­о­на. (13) В этом году на суше и на море вое­ва­ли у рим­лян два­дцать три леги­о­на6.

2. (1) В нача­ле это­го года сенат, полу­чив пись­мо от Луция Мар­ция, высо­ко оце­нил совер­шен­ное им7. Но на пись­ме Мар­ций с.229 над­пи­сал «про­пре­тор сена­ту», хотя эта власть ему не была дана ни волей наро­да, ни поста­нов­ле­ни­ем сена­та. Это сму­ти­ло мно­гих сена­то­ров: (2) избра­ние началь­ни­ка вой­ска, коми­ции вме­сте с ауспи­ци­я­ми в лаге­ре, в про­вин­ци­ях в отсут­ст­вие долж­ност­ных лиц, пере­дан­ные неосмот­ри­тель­ным сол­да­там, — все это пло­хой при­мер. (3) По мне­нию неко­то­рых, об этом деле сле­до­ва­ло доло­жить сена­ту; пред­по­чли, одна­ко, отло­жить обсуж­де­ние до отбы­тия всад­ни­ков, при­вез­ших пись­мо от Мар­ция. (4) А пока реши­ли напи­сать, что сенат поза­бо­тит­ся о про­до­воль­ст­вии и одеж­де для вой­ска. На пись­ме не напи­са­ли «про­пре­то­ру Луцию Мар­цию», чтобы не пред­ре­шать исход буду­ще­го обсуж­де­ния. (5) Всад­ни­ков ото­сла­ли, и сра­зу же кон­су­лы поста­ви­ли дело на рас­смот­ре­ние. С обще­го согла­сия реше­но было дого­во­рить­ся с народ­ны­ми три­бу­на­ми, чтобы те при пер­вом удоб­ном слу­чае спро­си­ли народ, кого послать в Испа­нию коман­дую­щим к вой­ску, кото­рым преж­де коман­до­вал Гней Сци­пи­он. (6) С три­бу­на­ми дого­во­ри­лись; все, одна­ко, были заня­ты дру­гим спо­ром.

(7) Гней Сем­п­ро­ний Блез[5]8, назна­чив день, вызвал в суд Гнея Фуль­вия и на сход­ках поно­сил его за поте­рю вой­ска в Апу­лии; мно­гие, гово­рил он, вое­на­чаль­ни­ки по лег­ко­мыс­лию и незна­нию заво­ди­ли вой­ско в места гиб­лые, (8) но до Гнея Фуль­вия никто так не раз­вра­щал свои леги­о­ны, преж­де чем погу­бить их; мож­но ска­зать, его вой­ско погиб­ло, еще не увидев вра­га, и побеж­де­но оно было не Ган­ни­ба­лом, а соб­ст­вен­ным пол­ко­вод­цем. (9) Никто, голо­суя за него, не пред­став­лял себе, кому вве­ря­ет он власть, кому вой­ско. (10) В чем раз­ни­ца меж­ду Тибе­ри­ем Сем­п­ро­ни­ем9 и Гне­ем Фуль­ви­ем? Тибе­рий Сем­п­ро­ний, полу­чив вой­ско, состав­лен­ное из рабов, выуч­кой и стро­го­стью быст­ро пре­вра­тил людей без роду и пле­ме­ни в сол­дат, опо­ру союз­ни­кам и гро­зу вра­гам10. Кумы11, Бене­вент12 и дру­гие горо­да они вер­ну­ли рим­ско­му наро­ду, вырвав их из пасти Ган­ни­ба­ла. (11) Гней Фуль­вий, имея вой­ско рим­ских кви­ри­тов13, людей бла­го­род­но­го про­ис­хож­де­ния, вос­пи­тан­ных как сво­бод­ные, зара­зил их поро­ка­ми рабов: сви­ре­пые и рас­пу­щен­ные сре­ди союз­ни­ков, мало­душ­ные и трус­ли­вые перед вра­гом, они не смог­ли выдер­жать не то что напа­де­ния пуний­цев, а одно­го их кри­ка; (12) неуди­ви­тель­но, что сол­да­ты не усто­я­ли в бою, видя, как их коман­дир кинул­ся бежать пер­вым; (13) гораздо уди­ви­тель­нее, что нашлись и сре­ди них такие, кото­рые пали, сра­жа­ясь, что не все под­да­лись, как Гней Фуль­вий, стра­ху и смя­те­нию: Гай Фла­ми­ний, Луций Павел, Луций Посту­мий, Гней и Пуб­лий Сци­пи­о­ны14 пред­по­чли уме­реть в строю и не поки­нуть вой­ско, попав­шее в окру­же­ние. (14) Гней Фуль­вий вер­нул­ся в Рим с изве­сти­ем о гибе­ли вой­ска чуть ли не один-оди­не­ше­нек. Какой позор! Вои­ны, бежав­шие под Кан­на­ми с поля боя, выве­зе­ны в Сици­лию, и их отпу­стят, толь­ко когда непри­я­тель уйдет из Ита­лии; тако­ва же, по декре­ту сена­та, участь леги­о­нов Гнея Фуль­вия, (15) а сам Гней с.230 Фуль­вий, поки­нув­ший сра­же­ние, нача­тое по его лег­ко­мыс­лию, оста­ет­ся без­на­ка­зан­ным и про­ведет ста­рость по хар­чев­ням и непотреб­ным домам, где про­во­дил и моло­дость, (16) а его сол­да­ты, чья вина толь­ко в том, что они упо­до­би­лись сво­е­му пред­во­ди­те­лю, почти что сосла­ны; они несут воин­скую служ­бу и лише­ны чести вои­на. Неоди­на­ко­ва в Риме сво­бо­да для бед­но­го и бога­то­го, для долж­ност­но­го лица и част­но­го чело­ве­ка.

3. (1) Обви­ня­е­мый сва­ли­вал вину на сол­дат: они неисто­во рва­лись в бой; он вывел их в бой не тогда, когда им хоте­лось (день кло­нил­ся к вече­ру), а на сле­дую­щий день; постро­ил он их в бое­вом поряд­ке вовре­мя и в удоб­ном месте. Убо­я­лись ли они про­слав­лен­но­го вра­га или не выдер­жа­ли его натис­ка, но все кину­лись врас­сып­ную, (2) и тол­па увлек­ла его, как это было с Варро­ном под Кан­на­ми15 и со мно­ги­ми вое­на­чаль­ни­ка­ми. (3) Да и какая поль­за государ­ству, остань­ся он один на поле боя? Раз­ве что его смерть мог­ла изба­вить государ­ство от буду­щих бед­ст­вий. (4) Не был он заведен нехват­кой про­до­воль­ст­вия в места труд­ные, не вел он свое вой­ско неиз­вест­ной доро­гой и не попал с ним в заса­ду: побеж­ден он в бою, откры­то. Серд­ца его вои­нов и вра­гов не в его вла­сти: каж­до­го чело­ве­ка дела­ет сме­лым или трус­ли­вым его при­ро­да.

(5) Два­жды высту­пал обви­ни­тель и тре­бо­вал пени16; в тре­тий раз при­влек­ли свиде­те­лей — Фуль­вия позо­ри­ли вся­че­ски, и очень мно­гие под клят­вой пока­зы­ва­ли, что нача­ло смя­те­нию и бег­ству поло­жил пре­тор: (6) поки­ну­тые им вои­ны бежа­ли, решив, что коман­дир испу­гал­ся не зря. Собра­ние пыла­ло гне­вом, потре­бо­ва­ли даже каз­ни Фуль­вия. (7) Тут воз­ник новый спор: Фуль­вий заявил, что с него два­жды тре­бо­ва­ли денег, а в тре­тий раз тре­бу­ют уже жизнь, и обра­тил­ся к народ­ным три­бу­нам. (8) Те отве­ти­ли, что не пре­пят­ст­ву­ют сво­е­му сото­ва­ри­щу, обви­ни­те­лю, — да это и раз­ре­ше­но ему обы­ча­ем пред­ков. Он волен дей­ст­во­вать, как пред­по­чтет — по зако­ну или соглас­но обы­чаю, — пока не добьет­ся каз­ни винов­но­го или денеж­но­го взыс­ка­ния17. (9) Сем­п­ро­ний18 заявил, что он обви­ня­ет Фуль­вия в тяг­чай­шем пре­ступ­ле­нии, и потре­бо­вал от город­ско­го пре­то­ра, Гая Каль­пур­ния, назна­чить день для народ­но­го собра­ния19. (10) Под­суди­мый попы­тал­ся най­ти дру­гой выход: не может ли при­быть на суд его брат Квинт Фуль­вий (он был сла­вен сво­и­ми подви­га­ми20, и наде­я­лись, что он вот-вот возь­мет Капую). (11) Фуль­вий писал и про­сил об этом, жалоб­но умо­ляя за бра­та; сена­то­ры запре­ти­ли ему, во имя государ­ст­вен­ных инте­ре­сов, остав­лять Капую. (12) Когда насту­пил день коми­ций, Гней Фуль­вий ушел в изгна­ние — в Тарк­ви­нии. Народ при­знал21 эту ссыл­ку закон­ным нака­за­ни­ем.

4. (1) Вой­на тем вре­ме­нем всей силой обру­ши­лась на Капую. Ее, одна­ко, не бра­ли при­сту­пом, а дер­жа­ли в оса­де — рабы и про­стой народ не выдер­жи­ва­ли голо­да, и нель­зя было сквозь с.231 цепь сто­ро­же­вых постов послать вест­ни­ков к Ган­ни­ба­лу. (2) Нашел­ся нуми­ди­ец, кото­рый заявил, что вра­гам не попа­дет­ся и пись­ма доста­вит. Он дей­ст­ви­тель­но отпра­вил­ся ночью, прой­дя посе­редине рим­ско­го лаге­ря. У кам­пан­цев затеп­ли­лась надеж­да, и они, пока еще были силы, ста­ли ото­всюду делать вылаз­ки: (3) хотя мно­гие кон­ные сра­же­ния кон­ча­лись для них почти бла­го­по­луч­но, пехоту одоле­ва­ли. Но рим­лян не столь радо­ва­ли победы, сколь огор­ча­ли пора­же­ния от вра­га, кру­гом оса­жден­но­го и почти обес­силев­ше­го. (4) Нако­нец при­ду­ма­ли, как при нехват­ке сил помочь делу сооб­ра­зи­тель­но­стью.

Из всех леги­о­нов выбра­ли юно­шей силь­ных, лег­ких и быст­рых, им выда­ли круг­лые щиты, мень­ше раз­ме­ром, чем у всад­ни­ков, и по семь дро­ти­ков дли­ной в четы­ре фута22, с желез­ны­ми нако­неч­ни­ка­ми, как на копьях у лег­ко­во­ору­жен­ных23. (5) Всад­ни­ки при­учи­ли этих юно­шей вска­ки­вать сза­ди них на лошадь и быст­ро по сиг­на­лу соска­ки­вать. (6) Еже­днев­но упраж­ня­ясь, юно­ши при­вык­ли сме­ло пры­гать; они и высту­пи­ли про­тив кам­пан­ских всад­ни­ков, выстро­ив­ших­ся на рав­нине, лежа­щей меж­ду лаге­рем и город­ской сте­ной. (7) Когда дошло до мета­нья дро­ти­ков, лег­ко­во­ору­жен­ные по дан­но­му сиг­на­лу спрыг­ну­ли с лоша­дей. Всад­ни­ки вне­зап­но пре­вра­ща­ют­ся в пехо­тин­цев, напа­да­ют на вра­же­скую кон­ни­цу (8) и осы­па­ют ее гра­дом дро­ти­ков; мета­ли не целясь, но рани­ли мно­го людей и лоша­дей, а глав­ное — напу­га­ли непри­я­те­ля неожи­дан­ным и необы­чай­ным при­е­мом. На смя­тен­ных вра­гов бро­са­лись всад­ни­ки: бег­ство и изби­е­ние про­дол­жа­лись до самых ворот; (9) рим­ская кон­ни­ца с тех пор все­гда оста­ва­лась победи­тель­ни­цей. (10) Реше­но было иметь лег­ко­во­ору­жен­ных в леги­о­нах; гово­рят, совет объ­еди­нять дей­ст­вия пехоты и кон­ни­цы подал цен­ту­ри­он Квинт Навий, за что вое­на­чаль­ник и отли­чил его.

5. (1) В таком поло­же­нии были дела под Капу­ей. Ган­ни­бал раз­ры­вал­ся: надо было взять тарент­скую кре­пость и нель­зя было упу­стить Капую. (2) Но Капуя зна­чи­ла боль­ше; на нее обра­ще­ны были взо­ры всех союз­ни­ков и вра­гов: ее судь­ба долж­на была стать при­ме­ром, како­вы бы ни были в свое вре­мя послед­ст­вия ее отпа­де­ния от рим­лян.

(3) Ган­ни­бал, оста­вив бо́льшую часть обо­за и все тяже­ло­во­ору­жен­ное вой­ско в Брут­тии, напра­вил­ся в Кам­па­нию с отбор­ной пехотой и кон­ни­цей, спо­соб­ной идти уско­рен­ным мар­шем. За стре­ми­тель­но дви­гав­шим­ся Ган­ни­ба­лом шло трид­цать три сло­на. (4) Он оста­но­вил­ся в укром­ной долине за Тифа­та­ми24, горой, навис­шей над Капу­ей; завла­дел кре­пост­цой Гала­ти­ей25, выгнав ее гар­ни­зон, и обра­тил­ся на оса­ждав­ших Капую. (5) Пред­ва­ри­тель­но он сооб­щил в Капую, чтобы капу­ан­цы в то самое вре­мя, когда он напа­дет на рим­ский лагерь, откры­ли все ворота и друж­но высы­па­ли на вра­га. Страх он навел вели­кий. (6) С одной сто­ро­ны он повел напа­де­ние сам, а с дру­гой — с.232 высы­па­ла вся кам­пан­ская кон­ни­ца с пехотой и с ними пуний­ский гар­ни­зон, кото­рым коман­до­ва­ли Бостар и Ган­нон. (7) Рим­ляне, чтобы в сумя­ти­це не кинуть­ся всем в одну сто­ро­ну и не остать­ся где-нибудь без при­кры­тия, (8) разде­ли­ли вой­ско так: Аппий Клав­дий про­тив кам­пан­цев; Квинт Фуль­вий про­тив Ган­ни­ба­ла; Гай Нерон, про­пре­тор, с кон­ни­цей шести леги­о­нов — вдоль доро­ги на Свес­су­лу26; легат Гай Фуль­вий Флакк с союз­ни­че­ской кон­ни­цей — по реке Вул­турн27.

(9) Сра­же­ние нача­лось не толь­ко с обыч­но­го гром­ко­го кли­ча и бес­по­рядоч­но­го гула; вдо­ба­вок к муж­ским голо­сам, кон­ско­му ржа­нью и ляз­гу ору­жия тол­па трус­ли­вых кам­пан­цев, раз­ме­стив­ших­ся по сте­нам, гре­мя медью, слов­но при лун­ном затме­нии28 в ноч­ной тишине, под­ня­ла такой крик, что отвлек­лись от боя даже сра­жаю­щи­е­ся. (10) Аппий лег­ко отбро­сил кам­пан­цев от вала; тяже­лей при­хо­ди­лось Фуль­вию, на кото­ро­го насту­пал Ган­ни­бал с пуний­ца­ми. (11) Шестой леги­он отсту­пил; когор­та испан­цев29 с тре­мя сло­на­ми дошла до само­го вала и про­рва­ла рим­ский строй в середине; они наде­я­лись ворвать­ся в рим­ский лагерь, но боя­лись, как бы не ока­зать­ся отре­зан­ны­ми от сво­их. (12) Фуль­вий, видя, что леги­он в стра­хе и лагерь в опас­но­сти, уго­ва­ри­ва­ет Квин­та Навия и дру­гих стар­ших цен­ту­ри­о­нов напасть на вра­же­скую когор­ту, сра­жаю­щу­ю­ся под валом. (13) Мину­та, гово­рит он, решаю­щая: если дать вра­гам сво­бод­но прой­ти, они ворвут­ся в лагерь, и это будет им лег­че, чем про­рвать плот­ный строй вой­ска: надо их пере­бить под валом. (14) Это — дело недол­гое: вра­гов немно­го, от сво­их они отре­за­ны; рим­ляне испу­га­лись, что их строй про­рван: вот пусть и обра­тят его на непри­я­те­ля с обе­их сто­рон, чтобы он ока­зал­ся в тис­ках. (15) Навий, услы­шав речь вождя, выхва­тил зна­мя30 у зна­ме­нос­ца вто­ро­го мани­пу­ла гаста­тов и устре­мил­ся на вра­гов, гро­зя бро­сить зна­мя в их середи­ну, если вои­ны сей­час же не пой­дут за ним в бой. (16) Он был огром­но­го роста в свер­каю­щих доспе­хах; высо­ко под­ня­тое зна­мя обра­ща­ло на него гла­за сограж­дан и вра­гов. (17) Когда он дошел до испан­ских зна­мен, в него со всех сто­рон поле­те­ли копья и чуть не весь вра­же­ский строй кинул­ся на него, но ни тол­па вра­гов, ни град дро­ти­ков не смог­ли оста­но­вить его ярость.

6. (1) И легат Марк Ати­лий со зна­ме­нем пер­во­го мани­пу­ла прин­цеп­сов того же леги­о­на дви­нул­ся на испан­скую когор­ту. Началь­ни­ки лаге­ря лега­ты Луций Пор­ций Лицин и Тит Попи­лий упор­но бились перед валом и уби­ли сло­нов, уже взби­рав­ших­ся на вал. (2) Туша­ми сло­нов зава­ли­ло ров: вот и мост или насыпь для пере­хо­да вра­гу. На тру­пах сло­нов завя­за­лась жесто­кая свал­ка. (3) От одной сто­ро­ны рим­ско­го лаге­ря кам­пан­цы и кар­фа­ген­ский гар­ни­зон были ото­гна­ны; бились у самых ворот Капуи, выхо­дя­щих к Вул­тур­ну31; (4) вры­вав­ших­ся рим­лян сдер­жи­ва­ли не столь­ко вои­ны с их ору­жи­ем, сколь­ко с.233 мета­тель­ные маши­ны, постав­лен­ные над ворота­ми и сво­и­ми сна­ряда­ми не под­пус­кав­шие к ним. (5) При­оста­но­ви­ла натиск рим­лян и рана Аппия Клав­дия: он, стоя перед зна­ме­на­ми, одоб­рял вои­нов, когда копье попа­ло ему в грудь под левое пле­чо. Очень мно­го вра­гов пере­би­ли перед ворота­ми; осталь­ных пере­пу­ган­ных загна­ли в город. (6) Ган­ни­бал, видя гибель испан­ской когор­ты и упор­ство, с каким защи­ща­ют лагерь, оста­вил оса­ду и стал отхо­дить с пехотой, при­кры­вая ее с тыла кон­ни­цей. (7) Леги­о­не­ры рва­лись пре­сле­до­вать вра­га, но Флакк велел бить отбой — доволь­но того, что и кам­пан­цам от Ган­ни­ба­ла помо­щи было мало, и Ган­ни­бал это сам почув­ст­во­вал.

(8) Уби­то было в тот день, по сло­вам опи­сы­ваю­щих эту бит­ву, восемь тысяч у Ган­ни­ба­ла, три у кам­пан­цев; у кар­фа­ге­нян отня­то пят­на­дцать зна­мен; у кам­пан­цев — восем­на­дцать. (9) У дру­гих писа­те­лей я вычи­тал, что бит­ва эта вовсе не была такой труд­ной, что боль­ше было пусто­го стра­ха, чем воин­ско­го пыла, когда в рим­ский лагерь неожи­дан­но ворва­лись со сло­на­ми испан­цы и нуми­дий­цы (10) и сло­ны про­шли по лаге­рю, с шумом опро­киды­вая палат­ки, а испу­ган­ные мулы и лоша­ди, обо­рвав при­вя­зи, раз­бе­жа­лись. (11) Сума­то­ха еще уси­ли­лась обма­ном: Ган­ни­бал подо­слал людей, знав­ших латин­скую речь и оде­тых по-ита­лий­ски, чтобы они име­нем кон­су­лов объ­яв­ля­ли: лагерь-де взят, пусть каж­дый сол­дат поза­бо­тит­ся о себе и бежит в сосед­ние горы. (12) Обман, прав­да, быст­ро рас­по­зна­ли; вра­гов пере­би­ли мно­го; сло­нов выгна­ли огнем из лаге­ря.

(13) Это сра­же­ние, как бы ни нача­лось оно, как бы ни кон­чи­лось, было послед­ним перед сда­чей Капуи. Медикс тути­кус кам­пан­цев32 это­го года, Сеп­пий Лесий, вышел из про­сто­го и бед­но­го наро­да. (14) Его мать когда-то про­си­ла гаруспи­ка истол­ко­вать зна­ме­ние, послан­ное ее сыну. Тот отве­тил, что глав­ная власть в Капуе еще перей­дет к это­му маль­чи­ку. (15) Мать, как рас­ска­зы­ва­ют, и вни­ма­ния не обра­ти­ла на эти сло­ва: «Да, конец кам­пан­цам, если выс­шая власть перей­дет к мое­му сыну». Шут­ка обер­ну­лась прав­дой. (16) Кам­пан­цы были изму­че­ны вой­ной и голо­дом; надеж­ды высто­ять не было; те, кому рож­де­ние дава­ло пра­во на высо­кий пост, от него отка­зы­ва­лись. (17) Лесий, скор­бя, что пер­вые люди Капуи ей изме­ни­ли, при­нял, послед­ний из всех кам­пан­цев, выс­шую долж­ность в горо­де.

7. (1) Ган­ни­бал, видя, что он не может ни вызвать рим­лян на сра­же­ние, ни про­рвать­ся через их лагерь к Капуе, (2) и боясь, как бы новые кон­су­лы не отре­за­ли его от обо­за, решил отка­зать­ся от тщет­ных замыс­лов и снять­ся с лаге­ря. (3) Разду­мы­вая, куда бы идти, он вдруг решил дви­нуть­ся к Риму, где голо­ва всей вой­ны. Это было его все­гдаш­ним жела­ни­ем, но он упу­стил слу­чай после бит­вы при Кан­нах — на него за то мно­гие него­до­ва­ли, да он и сам в том каял­ся33. (4) При неожи­дан­ном пере­по­ло­хе, пожа­луй, удаст­ся занять какую-то часть горо­да, с.234 (5) а если Рим ока­жет­ся в опас­но­сти, то оба рим­ских вое­на­чаль­ни­ка или один из них тот­час оста­вят Капую; если они разде­лят вой­ско, то оба ста­нут сла­бее и будут содей­ст­во­вать уда­че его или кам­пан­цев. (6) Бес­по­ко­и­ло его одно: как бы кам­пан­цы не сда­лись сра­зу же после его ухо­да. Он пре­льстил подар­ка­ми гото­во­го на все нуми­дий­ца: пусть тот под видом пере­беж­чи­ка вой­дет в рим­ский лагерь и — с дру­гой его сто­ро­ны — тай­ком про­бе­рет­ся с пись­мом в Капую. (7) Пись­мо было пол­но уго­во­ров: он ушел-де на бла­го им, он отвле­чет рим­ское вой­ско и его вое­на­чаль­ни­ков от оса­ды Капуи на защи­ту Рима, (8) пусть не пада­ют духом, потер­пят еще несколь­ко дней — и рим­ляне сни­мут оса­ду. (9) Затем Ган­ни­бал при­ка­зал под­ве­сти суда, захва­чен­ные на реке Вул­турн, к малень­ко­му укреп­ле­нию, кото­рое он выстро­ил еще рань­ше защи­ты ради34. (10) Когда ему сооб­щи­ли: судов столь­ко, что он может пере­пра­вить­ся в одну ночь со всем вой­ском, он запас­ся про­до­воль­ст­ви­ем на десять дней и пере­пра­вил еще до рас­све­та свои леги­о­ны, с ночи сто­яв­шие на бере­гу.

8. (1) Обо всем этом Фуль­вий Флакк узнал еще зара­нее от пере­беж­чи­ков и напи­сал сена­ту. Люди были настро­е­ны по-раз­но­му: каж­дый смот­ря по сво­е­му харак­те­ру. (2) Все были встре­во­же­ны, сенат созва­ли немед­лен­но, Пуб­лий Кор­не­лий, по про­зви­щу Ази­на35, забыв о Капуе и обо всем на све­те, стал сзы­вать на защи­ту Горо­да все вой­ска, нахо­див­ши­е­ся в Ита­лии. (3) Фабий Мак­сим счи­тал позо­ром оста­вить Капую, пугать­ся угроз Ган­ни­ба­ла, гонять туда-сюда вой­ска по его указ­ке. (4) Ган­ни­бал, победи­тель при Кан­нах, не осме­лил­ся идти к Горо­ду, а когда его про­гна­ли от Капуи, он испол­нил­ся надеж­ды взять Рим. (5) Не оса­ждать Рим он идет, а выз­во­лять оса­жден­ную Капую. Рим защи­тят с вой­ском, в нем нахо­дя­щим­ся, Юпи­тер, свиде­тель нару­ше­ния дого­во­ра Ган­ни­ба­лом, и дру­гие боги. (6) Эти про­ти­во­по­лож­ные мне­ния победи­ло мне­ние Пуб­лия Вале­рия Флак­ка36, отверг­ше­го край­но­сти. Памя­туя и о Риме и о Капуе, он напи­сал вое­на­чаль­ни­кам, нахо­див­шим­ся под Капу­ей, какой гар­ни­зон охра­ня­ет Рим; они зна­ют сами, сколь­ко сил у Ган­ни­ба­ла и сколь­ко вой­ска нуж­но для оса­ды Капуи. (7) Поэто­му если часть вой­ска с вое­на­чаль­ни­ком во гла­ве мож­но отпра­вить в Рим, при­чем оса­да Капуи не осла­бе­ет, (8) то пусть Клав­дий и Фуль­вий дого­во­рят­ся меж­ду собой, кому оса­ждать Капую, а кому идти к Риму и не допу­стить оса­ды род­но­го горо­да.

(9) Это сенат­ское поста­нов­ле­ние было достав­ле­но про­кон­су­лу Фуль­вию в Капую; сото­ва­ри­щу его, стра­дав­ше­му от раны, при­шлось вер­нуть­ся в Рим. Ото­брав из трех войск тысяч пят­на­дцать пехо­тин­цев, он пере­вел их, а так­же тыся­чу всад­ни­ков через Вул­турн. (10) Удо­сто­ве­рив­шись, что Ган­ни­бал пой­дет по Латин­ской доро­ге, он зара­нее пред­у­предил граж­дан Сетии, Коры и Лану­вия, рас­по­ло­жен­ных при Аппи­е­вой доро­ге: (11) пусть загото­вят про­до­воль­ст­вие и у себя в горо­дах и под­ве­зут его к с.235 доро­ге из отда­лен­ных сел, пусть стя­нут в горо­да гар­ни­зо­ны, чтобы каж­дый город мог рас­счи­ты­вать на свои силы.

9. (1) Ган­ни­бал, перей­дя Вул­турн, в тот же день стал лаге­рем неда­ле­ко от реки. (2) На дру­гой день, мино­вав Калы, он про­шел в область сиди­ци­нов: один день гра­бил ее и опу­сто­шал, а затем пошел через обла­сти Свес­сы, Аллиф и Кази­на по Латин­ской доро­ге37. Под Кази­ном Ган­ни­бал посто­ял два дня, опу­сто­шив всю окру­гу, (3) минуя Инте­рам­ну и Аквин38, при­шел в область фре­гел­лан­цев39 к реке Лирис40, где увидел сло­ман­ный ими мост, чтобы замед­лить про­дви­же­ние Ган­ни­ба­ла. (4) И Фуль­вию при­шлось задер­жать­ся у Вул­тур­на: суда Ган­ни­бал сжег, а плоты, чтобы пере­пра­вить вой­ско, Фуль­вий соорудил с трудом — едва хва­ти­ло леса41. (5) После пере­пра­вы на плотах остав­ший­ся путь был для Фуль­вия уже легок: не толь­ко в горо­дах, но и вдоль доро­ги были забот­ли­во сло­же­ны съест­ные при­па­сы; сол­да­ты шли бод­ро, уго­ва­ри­вая друг дру­га при­ба­вить шагу: идут ведь защи­щать род­ной город.

(6) Гонец из Фре­гелл шел днем и ночью, вести, при­не­сен­ные им, ужас­ну­ли Рим. Их раз­нес­ли по горо­ду, добав­ляя к услы­шан­но­му пустые выдум­ки, кото­рые еще силь­нее пере­по­ло­ши­ли всех. (7) Жен­ский плач слы­шал­ся не толь­ко из домов; жен­щи­ны высы­па­ли на ули­цы, бега­ли из хра­ма в храм, обме­та­ли рас­пу­щен­ны­ми воло­са­ми алта­ри42 и, (8) стоя на коле­нях, возде­вая руки к небу, моли­ли богов вырвать Город из вра­же­ских рук, изба­вить от наси­лия мате­рей-рим­ля­нок и малень­ких детей. (9) Сена­то­ры нахо­ди­лись на фору­ме: каж­дый из долж­ност­ных лиц мог в любую мину­ту к ним обра­тить­ся: одни полу­ча­ли рас­по­ря­же­ния и отправ­ля­лись испол­нять свои обя­зан­но­сти, дру­гие спра­ши­ва­ли, нет ли како­го-нибудь пору­че­ния. В кре­по­сти, на Капи­то­лии, по сте­нам, вокруг горо­да, даже на Аль­бан­ской горе и в Эфу­ле43, в кре­по­сти, ста­вят охра­ну. (10) Сре­ди всей этой тре­во­ги доно­сят: про­кон­сул Квинт Фуль­вий высту­пил с вой­ском из Капуи. Дабы власть его не была ума­ле­на по при­бы­тии в город, сенат поста­но­вил при­рав­нять власть Квин­та Фуль­вия к кон­суль­ской. (11) Ган­ни­бал в отмест­ку за раз­ру­ше­ние моста жесто­ко опу­сто­шил область Фре­гелл и через обла­сти фру­зи­на­тов, ферен­тин­цев и ана­г­ний­цев44 дошел до Лаби­кан­ских земель45. (12) Оттуда он напра­вил­ся через гору Аль­гид к Туску­лу. Город его не при­нял, и он спу­стил­ся вниз пра­вее, в сто­ро­ну Габий, затем пошел в Пупи­нию46 и стал лаге­рем в вось­ми милях от Рима. (13) Чем бли­же под­хо­дил непри­я­тель, тем боль­ше бежен­цев гиб­ло от рук нуми­дий­цев, шед­ших впе­ре­ди, тем боль­ше бра­ли в плен людей вся­ко­го зва­ния и воз­рас­та.

10. (1) Сре­ди это­го смя­те­ния Фуль­вий Флакк вошел с вой­ском в Рим через Капен­ские ворота47, напра­вил­ся через центр Горо­да и Кари­ны48 к Эскви­ли­ну и рас­по­ло­жил­ся лаге­рем меж­ду Эскви­лин­ски­ми и Кол­лин­ски­ми ворота­ми49. Пле­бей­ские с.236 эди­лы доста­ви­ли туда про­до­воль­ст­вие; кон­су­лы и сена­то­ры при­бы­ли в лагерь, (2) где сове­ща­лись о важ­ней­ших государ­ст­вен­ных делах. Поста­нов­ле­но было, что кон­су­лы ста­вят свои лаге­ри око­ло Кол­лин­ских и Эскви­лин­ских ворот50; город­ской пре­тор Гай Каль­пур­ний началь­ст­ву­ет в Капи­то­лии и кре­по­сти, сенат в пол­ном соста­ве соби­ра­ет­ся на фору­ме: вдруг пона­до­бит­ся что-то немед­лен­но обсудить. (3) Тем вре­ме­нем Ган­ни­бал подо­шел к реке Ание­ну и стал в трех милях от Горо­да. Рас­по­ло­жив­шись лаге­рем, он с дву­мя тыся­ча­ми всад­ни­ков про­ехал до Кол­лин­ских ворот и до само­го хра­ма Гер­ку­ле­са51. Он раз­гляды­вал совсем вбли­зи сте­ны и рас­по­ло­же­ние Горо­да (4) с такой дерз­кой бес­печ­но­стью, что Флакк не выдер­жал и выслал всад­ни­ков с при­ка­зом ото­гнать вра­га назад в его лагерь. (5) Когда сра­же­ние завя­за­лось, кон­су­лы при­ка­за­ли, чтобы нуми­дий­цы-пере­беж­чи­ки, сто­яв­шие тогда на Авен­тине чис­лом до тыся­чи двух­сот чело­век, про­шли через город на Эскви­лин; (6) сочте­но было, что никто луч­ше них не суме­ет драть­ся сре­ди лощин, ого­род­ных изго­ро­дей, гроб­ниц и дорог, иду­щих овра­га­ми. Люди, увидев из кре­по­сти и с Капи­то­лия, как кон­ные нуми­дий­цы спус­ка­ют­ся по Пуб­ли­ци­е­ву взво­зу52, закри­ча­ли, что Авен­тин взят. (7) Нача­лось смя­те­ние, бегот­ня; не будь сра­зу за Горо­дом кар­фа­ген­ско­го лаге­ря, пере­пу­ган­ная тол­па высы­па­ла бы из Рима, а теперь, укры­ва­ясь в домах и построй­ках, люди ста­ли бро­сать кам­ни и дро­ти­ки в про­хо­дя­щих сограж­дан, при­ни­мая их за вра­гов. (8) Успо­ко­ить смя­те­ние и объ­яс­нить ошиб­ку было невоз­мож­но: ули­цы были пере­пол­не­ны ста­да­ми скота и селя­на­ми, кото­рых неожи­дан­ная, страш­ная беда гна­ла в Город. (9) Кон­ное сра­же­ние было счаст­ли­во; вра­га отби­ли. И посколь­ку то тут, то там по пустя­кам воз­ни­ка­ла зряш­ная тре­во­га и при­хо­ди­лось людей успо­ка­и­вать, поста­нов­ле­но было, чтобы все быв­шие дик­та­то­ры, кон­су­лы и цен­зо­ры полу­чи­ли воен­ную власть на вре­мя, пока враг не отой­дет от город­ских стен. (10) Оста­ток дня и сле­дую­щая ночь были тре­вож­ны, но пустые тре­во­ги были рас­се­я­ны.

11. (1) На сле­дую­щий день, перей­дя Аниен, Ган­ни­бал вывел в бое­вом строю все вой­ско; Флакк и кон­су­лы от сра­же­ния не укло­ни­лись. (2) Оба вой­ска при­гото­ви­лись к бит­ве — награ­дой победи­те­лю был бы Рим, — как вдруг хлы­нул ливень с гра­дом; сол­да­ты, чуть не побро­сав ору­жие, укры­лись в лаге­ре, но вовсе не из стра­ха перед вра­гом. (3) И на дру­гой день вой­ска, выстро­ив­ши­е­ся на том же месте, заста­ви­ла разой­тись такая же буря, но сто­и­ло сол­да­там укрыть­ся в лаге­ре, насту­па­ла уди­ви­тель­но ясная и тихая пого­да. (4) Кар­фа­ге­няне сочли это зна­ме­ни­ем; слы­ша­ли буд­то бы и сло­ва Ган­ни­ба­ла: никак-де не овла­деть ему Римом: то ума недо­станет, то сча­стья. (5) Надеж­ду Ган­ни­ба­ла ума­ли­ли еще два обсто­я­тель­ства: одно неваж­ное, дру­гое важ­ное. Важ­ное состо­я­ло в том, что, пока сам он сидит с вой­ском под сте­на­ми Рима, в Испа­нию отпра­ви­лось попол­не­ние рим­ско­му с.237 вой­ску; неваж­ное — в том, (6) что, как узнал он от како­го-то плен­но­го, поле, где он сто­ит лаге­рем, толь­ко что про­да­но, да еще без вся­кой скид­ки. (7) Выхо­дит, в Риме нашел­ся поку­па­тель на зем­лю, кото­рую он, Ган­ни­бал, захва­тил, кото­рой вла­де­ет. Он так воз­му­тил­ся, что тот­час же вызвал гла­ша­тая и велел ему объ­явить: про­да­ют­ся лав­ки менял, рас­по­ло­жен­ные вокруг рим­ско­го фору­ма.

(8) Рас­стро­ен­ный всем этим, Ган­ни­бал стал лаге­рем у реч­ки Тутия53 в шести милях54 от Горо­да, а оттуда отпра­вил­ся в рощу Феро­нии55, к хра­му, слав­но­му в те вре­ме­на сво­им богат­ст­вом. (9) Жите­ли Капе­ны и соседи их при­но­си­ли туда пер­вин­ки уро­жая и дру­гие дары, смот­ря по сред­ствам. Храм был бога­то укра­шен золо­том и сереб­ром. Все это тогда было раз­граб­ле­но; после ухо­да Ган­ни­ба­ла там нашли толь­ко груды мед­ных облом­ков; сол­да­ты набро­са­ли их56, убо­яв­шись богов. (10) О раз­граб­ле­нии это­го хра­ма все пишут с уве­рен­но­стью. А Целий рас­ска­зы­ва­ет, что Ган­ни­бал еще по пути к Риму свер­нул к хра­му от Эре­та, к кото­ро­му шел от Реа­ты, Кути­лий и Ами­тер­на57. (11) Сна­ча­ла57a, из Кам­па­нии он про­шел в Сам­ний, оттуда к пелиг­нам; затем, мино­вав Суль­мон, к марру­ци­нам; оттуда через область Аль­бы58 к мар­сам; отсюда в Ами­терн и дерев­ню Фору­лы. (12) И нет тут ошиб­ки — путь, про­де­лан­ный таким вождем и таким вой­ском, не мог в люд­ской памя­ти иска­зить­ся за столь корот­кое вре­мя. Так и шел Ган­ни­бал — это несо­мнен­но; (13) вся раз­ни­ца в том: шел ли он этим путем к Риму или воз­вра­щал­ся от Рима в Кам­па­нию59.

12. (1) Рим­ляне оса­жда­ли Капую с бо́льшим упор­ст­вом, чем Ган­ни­бал защи­щал ее. (2) Он напра­вил­ся через Сам­ний, Апу­лию и Лука­нию в область брут­тий­цев, к про­ли­ву и Регию, и шел с такой быст­ро­той, что почти захва­тил врас­плох бес­печ­ных горо­жан. (3) Капую в эти дни оса­жда­ли с обыч­ным усер­ди­ем, но все же капу­ан­цы почув­ст­во­ва­ли, что при­был Флакк; уди­ви­лись, поче­му тут же не вер­нул­ся и Ган­ни­бал. (4) Потом при пере­го­во­рах они поня­ли, что бро­ше­ны и поки­ну­ты, что пуний­цы поте­ря­ли надеж­ду удер­жать Капую. (5) А тут еще по поста­нов­ле­нию сена­та был объ­яв­лен вра­гам про­кон­суль­ский указ: кам­па­нец, кото­рый до опре­де­лен­но­го дня перей­дет к рим­ля­нам, оста­нет­ся без­на­ка­зан­ным. (6) Пере­шед­ших не было: людей удер­жи­ва­ла не вер­ность, а страх: отпав от рим­лян, капу­ан­цы совер­ши­ли такие пре­ступ­ле­ния, про­стить кото­рые было невоз­мож­но. (7) Никто не пере­хо­дил к вра­гам по соб­ст­вен­но­му реше­нию; не при­ду­ма­ли и выхо­да, спа­си­тель­но­го для всех. (8) Знать отмах­ну­лась от горо­да; собрать сенат было невоз­мож­но; (9) выс­шую долж­ность зани­мал чело­век, чести этим себе не при­ба­вив­ший, а досто­ин­ство долж­но­сти уни­зив­ший60. Никто из знат­ных не пока­зы­вал­ся ни на фору­ме, ни в дру­гом обще­ст­вен­ном месте; запер­шись дома, жда­ли со дня на день гибе­ли род­но­го горо­да и сво­его кон­ца.

с.238 (10) Все заботы лег­ли на Боста­ра и Ган­но­на, началь­ни­ков пуний­ско­го гар­ни­зо­на. Они, одна­ко, были боль­ше встре­во­же­ны судь­бой не союз­ни­ков, а сво­ей соб­ст­вен­ной. (11) В пись­мах к Ган­ни­ба­лу они уко­ря­ли его не то что сво­бод­но, а рез­ко: он не толь­ко вру­чил вра­гам Капую, но пре­дал их обо­их и весь гар­ни­зон на пыт­ку и муче­ния; (12) сам ушел в Брут­тий — отвер­нул­ся от Капуи, не поже­лал глядеть, как ее берут у него на гла­зах; под­сту­пом к Риму не сумел отвлечь рим­лян от оса­ды Капуи. (13) Рим­ляне посто­ян­нее во враж­де, чем кар­фа­ге­няне в друж­бе. Если он вер­нет­ся в Капую и все воен­ные дей­ст­вия сосре­дото­чит вокруг нее, то и они, пуний­цы, как и кам­пан­цы, будут гото­вы к вылаз­ке. (14) Не затем они пере­шли Аль­пы, чтобы вое­вать с Реги­ем или Тарен­том: кар­фа­ген­ское вой­ско долж­но быть там, где рим­ские леги­о­ны. Под Кан­на­ми, у Тра­зи­мен­ско­го озе­ра, все шло хоро­шо, пото­му что схва­ты­ва­лись с вра­гом, испы­ты­ва­ли судь­бу.

(15) Такое пись­мо было вру­че­но нуми­дий­цам, пообе­щав­шим за пла­ту его доста­вить. Под видом пере­беж­чи­ков они при­шли к Флак­ку в лагерь, чтобы, улу­чив удоб­ную мину­ту, оттуда уйти. В Капуе уже дав­но был голод, и пере­ход их к рим­ля­нам нико­му не пока­зал­ся подо­зри­тель­ным. (16) Но вдруг в лагерь при­хо­дит жен­щи­на-кам­пан­ка, подруж­ка одно­го из пере­беж­чи­ков, и заяв­ля­ет рим­ско­му вое­на­чаль­ни­ку, что нуми­дий­цы пере­шли к нему с хит­рым умыс­лом, у них с собой пись­ма для Ган­ни­ба­ла; (17) один из них ей про­го­во­рил­ся, и она его может изоб­ли­чить. Его при­ве­ли; сна­ча­ла он утвер­ждал, что не зна­ет этой жен­щи­ны; нако­нец, видя, что его гото­вят­ся пытать, сознал­ся и отдал пись­мо. (18) Вдо­ба­вок выяс­ни­лось, что и дру­гие нуми­дий­цы под видом пере­беж­чи­ков бро­дят по рим­ско­му лаге­рю. (19) Их захва­ти­ли боль­ше семи­де­ся­ти, вме­сте с вновь при­быв­ши­ми, высек­ли и, отру­бив руки61, про­гна­ли в Капую.

13. (1) Это тяж­кое зре­ли­ще сло­ми­ло муже­ство кам­пан­цев. Народ сбе­жал­ся к курии и вынудил Лесия созвать сенат. Знать дав­но уже не участ­во­ва­ла в обсуж­де­нии государ­ст­вен­ных дел, и Лесий при наро­де при­гро­зил: если они не явят­ся в сенат, люди при­дут к ним домой и выта­щат силой. (2) Испу­гав­шись, они при­шли в пол­ном соста­ве. Раз­го­вор шел об отправ­ке послов к рим­ско­му вое­на­чаль­ни­ку. Спро­си­ли мне­ние Вибия Виррия, винов­ни­ка отпа­де­ния от рим­лян62. (3) Он отве­чал, что те, кто гово­рит о послах, о мире и о сда­че, забы­ва­ют о том, как бы посту­пи­ли они сами с рим­ля­на­ми, ока­жись те в их вла­сти, да и о том, что́ при­дет­ся пре­тер­петь им самим. (4) «Вы дума­е­те, — ска­зал он, — сдать­ся на тех же усло­ви­ях, что и в преж­ние вре­ме­на, когда мы про­си­ли помо­щи про­тив сам­ни­тов63 и все­це­ло отда­ва­лись в их власть? (5) Вы забы­ли, в каком поло­же­нии были рим­ляне, когда мы отпа­ли от них? Как мы изде­ва­лись над рим­ским гар­ни­зо­ном и заму­чи­ли его? Его ведь мож­но было с.239 выпу­стить!64 (6) Сколь­ко раз мы тре­во­жи­ли оса­ждаю­щих вылаз­ка­ми, напа­да­ли на их лагерь, при­зы­ва­ли про­тив них Ган­ни­ба­ла? Совсем недав­но мы отпра­ви­ли его отсюда оса­ждать Рим. (7) Вспом­ни­те все, что́ мы от них пре­тер­пе­ли, — вы увиди­те, на что вам наде­ять­ся. В Ита­лии враг-чуже­зе­мец, и враг этот не кто-нибудь, а Ган­ни­бал, все в огне вой­ны, а они, забыв обо всем, забыв о самом Ган­ни­ба­ле, посла­ли обо­их кон­су­лов и два кон­суль­ских вой­ска оса­ждать Капую. (8) Вто­рой год дер­жат они нас в оса­де и морят голо­дом, сами вме­сте с нами тер­пят тяж­кие лише­ния и вели­кие опас­но­сти: их часто изби­ва­ли око­ло рва и вала, их почти выго­ня­ли из лаге­ря.

(9) Нече­го об этом: извеч­ная и обык­но­вен­ная судь­ба оса­жден­но­го горо­да — тер­петь лише­ния и опас­но­сти. А вот свиде­тель­ства смер­тель­ной нена­ви­сти и гне­ва: (10) Ган­ни­бал с огром­ной пехотой и кон­ни­цей напал на их лагерь и овла­дел частью его: даже в такой опас­но­сти не сня­ли они оса­ду. Он пере­шел Вул­турн и выжег Калий­скую область; такое бед­ст­вие союз­ни­ков не отвлек­ло их. (11) Он повел вой­ско на сам Город; они и вни­ма­ния не обра­ти­ли на навис­шую угро­зу. Он пере­пра­вил­ся через Аниен65 и стал лаге­рем в трех милях от Горо­да, подо­шел, нако­нец, к самым город­ским сте­нам и воротам: да он же Рим возь­мет, если они не оста­вят Капую, — они не оста­ви­ли. (12) Дикие зве­ри, ослеп­лен­ные бешен­ст­вом, забу­дут о нем и кинут­ся на помощь сво­им, если ты подой­дешь к их лого­ву и их дете­ны­шам. (13) Оса­жден­ный Рим, жены и дети, чей плач был, пожа­луй, слы­шен здесь, алта­ри, домаш­ний очаг, осквер­нен­ные хра­мы богов и моги­лы пред­ков не поме­ша­ли рим­ля­нам оса­ждать Капую: так неисто­во домо­га­ют­ся они каз­ни для нас; так жаж­дут наглотать­ся нашей кро­ви. (14) Они пра­вы; мы, пожа­луй, посту­пи­ли бы так же, улыб­нись нам судь­ба. Бес­смерт­ные боги суди­ли ина­че. Я готов к смер­ти, но, пока я сво­бо­ден, пока я сам себе вла­ды­ка, я избег­ну муче­ний и позо­ра, кото­рые гото­вит враг, и умру достой­ной и даже лег­кой смер­тью. (15) Я не уви­жу Аппия Клав­дия и Квин­та Фуль­вия, у кото­рых голо­ва кру­жит­ся от небы­ва­лой победы; меня не про­та­щат в око­вах всем напо­каз по Риму в три­ум­фаль­ном шест­вии66; не спу­стят в тюрь­му67, не при­вя­жут к стол­бу, не истер­за­ют роз­га­ми; я не под­став­лю шею под рим­ский топор. Я не уви­жу род­ной город в огне и раз­ва­ли­нах; не уви­жу, как пово­ло­кут наси­ло­вать наших мате­рей, деву­шек и бла­го­род­ных отро­ков. (16) Аль­бу68, откуда они сами родом, они уни­что­жи­ли до осно­ва­ния, чтобы и памя­ти не оста­вить о сво­ем про­ис­хож­де­нии. И они поща­дят Капую? Да мы им нена­вист­нее Кар­фа­ге­на. (17) Так вот: тех из вас, кто решил уме­реть рань­ше, чем увидеть столь­ко горь­ко­го горя, я при­гла­шаю на обед. (18) Уго­стим­ся, выпьем; всех, начи­ная с меня, обой­дет кубок, и этот напи­ток изба­вит тело от муче­ний, душу от обид, гла­за и уши от горь­ких и недо­стой­ных речей и зре­лищ — от все­го, что ждет с.240 побеж­ден­ных. Во дво­ре ждут те, кто поло­жит наши без­ды­хан­ные тру­пы на боль­шой костер: (19) мы умрем смер­тью, достой­ной сво­бод­ных людей. Сами вра­ги изу­мят­ся нашей доб­ле­сти, а Ган­ни­бал пой­мет, каких муже­ст­вен­ных союз­ни­ков он поки­нул и пре­дал».

14. (1) С этой речью Виррия мно­гие были соглас­ны; мень­ше ока­за­лось муже­ст­вен­ных людей, гото­вых осу­ще­ст­вить то, что сами одоб­ри­ли. (2) Боль­шин­ство сена­то­ров, рас­счи­ты­вав­ших на мило­сер­дие рим­лян, не раз испы­тан­ное в вой­нах, пона­де­я­лись, что сни­зой­дут и к ним: Капую реши­ли сдать и с этим и отпра­ви­ли послов к рим­ля­нам. (3) К Вибию Виррию пошло при­мер­но два­дцать семь сена­то­ров; ото­беда­ли, поста­ра­лись заглу­шить вином мыс­ли о навис­шей беде и при­ня­ли яд. (4) Вста­ли, обме­ня­лись руко­по­жа­ти­ем, перед смер­тью в послед­ний раз обня­лись, пла­ча над собой и над род­ным горо­дом. Одни оста­лись, чтобы телам их сго­реть на общем кост­ре, дру­гие разо­шлись по домам. (5) Яд на сытых и пья­ных дей­ст­во­вал мед­лен­но; боль­шин­ство про­жи­ли целую ночь и часть насту­пив­ше­го дня, но все же умер­ли рань­ше, чем отво­ри­лись перед вра­га­ми ворота.

(6) На сле­дую­щий день Юпи­те­ро­вы ворота69, нахо­див­ши­е­ся про­тив рим­ско­го лаге­ря, по при­ка­зу про­кон­су­ла были откры­ты и через них вошел один леги­он и две алы кон­ни­ков70 во гла­ве с лега­том Гаем Фуль­ви­ем. (7) Он преж­де все­го рас­по­рядил­ся сне­сти к нему все ору­жие, какое было в Капуе, рас­ста­вил у всех ворот кара­у­лы, чтобы никто не мог ни вой­ти, ни вый­ти, захва­тил пуний­ский гар­ни­зон и при­ка­зал кам­пан­ским сена­то­рам идти в лагерь к рим­ским вое­на­чаль­ни­кам. (8) Когда они при­шли туда, всех их немед­лен­но зако­ва­ли в цепи и веле­ли пере­чис­лить кве­сто­рам золо­то и сереб­ро, какое име­ли. Золота было две тыся­чи семь­де­сят фун­тов71, сереб­ра — трид­цать одна тыся­ча две­сти. (9) Сена­то­ров, извест­ных как глав­ных зачин­щи­ков отло­же­ния от рим­лян, отпра­ви­ли под стра­жу: два­дцать пять — в Калы; два­дцать восемь — в Теан.

15. (1) О каре для кам­пан­ских сена­то­ров Фуль­вий и Клав­дий никак не мог­ли дого­во­рить­ся: мож­но было уго­во­рить Клав­дия, Фуль­вий был неумо­лим. (2) Аппий пре­до­ста­вил реше­ние рим­ско­му сена­ту, (3) тем более что сена­то­ры име­ют-де власть и могут порас­спро­сить, не сове­ща­лись ли кам­пан­цы с каки­ми-нибудь латин­ски­ми союз­ни­ка­ми и не поль­зо­ва­лись ли их помо­щью в ходе вой­ны. (4) Фуль­вий реши­тель­но вос­про­ти­вил­ся: это-де недо­пу­сти­мо; нель­зя бес­по­ко­ить пусты­ми подо­зре­ни­я­ми вер­ных союз­ни­ков и судить о них по доно­сам; донос­чи­ку ведь без­раз­лич­но, что ска­зать, что сде­лать. Он, Фуль­вий, не доз­во­лит подоб­но­го допро­са и пре­кра­тит его. (5) Аппий не сомне­вал­ся, что его сото­ва­рищ, столь кру­той в речах, в деле столь важ­ном станет ждать писем из Рима. (6) Фуль­вий как раз и боял­ся, что они ему поме­ша­ют; он рас­пу­стил воен­ный совет и при­ка­зал воен­ным с.241 три­бу­нам и пре­фек­там союз­ни­ков объ­явить двум тыся­чам всад­ни­ков: после полу­но­чи быть нагото­ве.

(7) С этой кон­ни­цей он отпра­вил­ся в Теан, на рас­све­те въе­хал в город­ские ворота и напра­вил­ся к фору­му. Люди сбе­жа­лись при появ­ле­нии всад­ни­ков; Фуль­вий позвал сиди­цин­ско­го маги­ст­ра­та72 и велел при­ве­сти кам­пан­цев, сидев­ших в тюрь­ме. (8) Всех выве­ли, высек­ли роз­га­ми и отру­би­ли голо­вы73. Затем Фуль­вий понес­ся в Калы. Он уже вос­седал там на три­бу­на­ле74, а выведен­ных кам­пан­цев при­вя­зы­ва­ли к стол­бу, когда из Рима при­мчал­ся всад­ник и вру­чил Фуль­вию пись­мо от пре­то­ра Гая Каль­пур­ния и сенат­ское поста­нов­ле­ние. (9) От три­бу­на­ла и по все­му собра­нию пошел ропот: дело о кам­пан­цах откла­ды­ва­ет­ся, пере­да­ет­ся сена­ту для ново­го рас­смот­ре­ния. Фуль­вий, пола­гая, что так оно и есть, спря­тал, даже не рас­пе­ча­тав, полу­чен­ное пись­мо за пазу­ху и через гла­ша­тая при­ка­зал лик­то­ру делать, что велит закон. Так были каз­не­ны и нахо­див­ши­е­ся в Калах. (10) Тогда про­чи­та­ны были пись­мо и сенат­ское поста­нов­ле­ние — слиш­ком позд­но; Фуль­вий изо всех сил торо­пил­ся с каз­нью, боясь, как бы ему не поме­ша­ли.

(11) Фуль­вий уже под­ни­мал­ся с крес­ла, когда кам­па­нец Таврея Вибел­лий, про­брав­шись через тол­пу, обра­тил­ся к нему по име­ни. Удив­лен­ный Флакк сно­ва сел: (12) «Вели и меня убить: смо­жешь потом хва­лить­ся, что убил чело­ве­ка гораздо более муже­ст­вен­но­го, чем ты». (13) Флакк вос­клик­нул, что тот не в сво­ем уме, что сенат­ское поста­нов­ле­ние запре­ща­ет это, хоть бы он, Флакк, и хотел это­го. (14) Тут Таврея ска­зал: «Мое оте­че­ство захва­че­но, род­ных и дру­зей я поте­рял, соб­ст­вен­ной рукой убил жену и детей, чтобы их не опо­зо­ри­ли, и мне не дано даже уме­реть так, как мои сограж­дане. Пусть доб­лесть осво­бо­дит меня от этой нена­вист­ной жиз­ни». (15) Мечом, кото­рый он пря­тал под одеж­дой, он пора­зил себя в грудь и, мерт­вый, упал к ногам вое­на­чаль­ни­ка.

16. (1) В том, что каса­лось каз­ни кам­пан­цев, и во мно­гом дру­гом Флакк дей­ст­во­вал по соб­ст­вен­но­му усмот­ре­нию. Неко­то­рые поэто­му рас­ска­зы­ва­ют, что Аппий Клав­дий умер перед самой сда­чей Капуи75. (2) Рас­ска­зы­ва­ют так­же, что этот самый Таврея не сво­ей волей ока­зал­ся в Калах и погиб не от соб­ст­вен­ной руки. Как и дру­гих, его при­вя­за­ли к стол­бу — сре­ди обще­го шума не слыш­но было его кри­ков, и Флакк при­ка­зал всем замол­чать. (3) Тогда Таврея и ска­зал сло­ва, при­веден­ные выше: его, мужа доб­лест­но­го, убьет чело­век, сто­я­щий неиз­ме­ри­мо ниже его. Тут гла­ша­тай по при­ка­зу про­кон­су­ла про­кри­чал: «Лик­тор, добавь розог доб­лест­но­му мужу и каз­ни его пер­вым». (4) Неко­то­рые писа­те­ли сооб­ща­ют, что сенат­ское поста­нов­ле­ние было про­чте­но до каз­ни, но в нем были сло­ва «если он сочтет нуж­ным76, пусть пере­даст все дело сена­ту». Сло­ва эти были истол­ко­ва­ны так: ему, Фуль­вию, пре­до­став­ле­но-де судить, что полез­нее государ­ству.

с.242 (5) Фуль­вий вер­нул­ся из Кал в Капую; Ател­ла и Кала­тия77 сда­лись. Там тоже винов­ни­ки отпа­де­ния были нака­за­ны. (6) Итак, чело­век семь­де­сят вид­ней­ших сена­то­ров78 были уби­ты; око­ло трех­сот знат­ных кам­пан­цев поса­же­ны в тюрь­му; осталь­ных разо­сла­ли под стра­жу по раз­ным горо­дам союз­ни­ков-лати­нов, и они так или ина­че погиб­ли. Про­чие кам­пан­ские граж­дане во мно­же­стве были про­да­ны в раб­ство. (7) Оста­ва­лось решить79, что делать с горо­дом и его зем­ля­ми. Неко­то­рые счи­та­ли, что могу­ще­ст­вен­ный и близ­кий враж­деб­ный город дол­жен быть уни­что­жен. Победи­ла забота о насущ­ной выго­де: зем­ля была наи­бо­лее пло­до­род­ной в Ита­лии, город сохра­ни­ли как при­ста­ни­ще для зем­ледель­цев. (8) Чтобы он был люд­ным, оста­ви­ли в нем мно­же­ство отпу­щен­ни­ков — ремес­лен­ни­ков и мел­ких тор­гов­цев; все зем­ли, все обще­ст­вен­ные построй­ки ото­шли к рим­ско­му наро­ду. (9) Жить в Капуе и засе­лять ее было раз­ре­ше­но, но город был горо­дом толь­ко по име­ни: не было в нем ни граж­дан­ства, ни сена­та, ни народ­но­го собра­ния, ни долж­ност­ных лиц80. (10) Без обще­ст­вен­но­го сове­та, без вся­кой вла­сти насе­ле­ние, ничем не свя­зан­ное, не мог­ло и объ­еди­нить­ся; для судо­про­из­вод­ства сюда из Рима еже­год­но при­сы­ла­ли пре­фек­та81. (11) Так рас­по­ряди­лись Капу­ей — в соот­вет­ст­вии с замыс­лом, все­сто­ронне похваль­ным: стро­го и быст­ро нака­за­ли глав­ных винов­ни­ков, граж­дан рас­се­ли­ли по раз­ным местам без надеж­ды на воз­вра­ще­ние, (12) не жгли и не руши­ли в зло­бе ни в чем не повин­ные построй­ки и сте­ны. Так и выго­ду соблюли, и союз­ни­кам пока­за­ли види­мость снис­хо­ди­тель­но­сти, ведь в цело­сти и сохран­но­сти остав­лен был зна­ме­ни­тей­ший и бога­тей­ший город, раз­ру­ше­ние кото­ро­го опла­ки­ва­ли бы все кам­пан­цы и их соседи. (13) А вра­гам при­шлось убедить­ся, как уме­ют рим­ляне карать невер­ных союз­ни­ков и сколь бес­си­лен Ган­ни­бал защи­тить тех, кто ему дове­рил­ся.

17. (1) Покон­чив с дела­ми, касав­ши­ми­ся Капуи, рим­ские сена­то­ры поста­но­ви­ли: дать Гаю Неро­ну шесть тысяч пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков, кото­рых он сам выбе­рет из тех двух леги­о­нов, что были у него под Капу­ей; столь­ко же пехо­тин­цев и восемь­сот всад­ни­ков из союз­ни­ков-лати­нов. (2) Нерон поса­дил это вой­ско на кораб­ли в Путе­о­лах и пере­вез в Испа­нию. При­быв в Тарра­кон, он выса­дил сол­дат, выта­щил суда на сушу и, желая уве­ли­чить свои силы, воору­жил моря­ков. (3) По доро­ге к реке Ибер он при­нял вой­ско от Тибе­рия Фон­тея и Луция Мар­ция82 и про­дол­жал идти в сто­ро­ну непри­я­те­ля. (4) Газ­д­ру­бал, сын Гамиль­ка­ра, сто­ял лаге­рем у Чер­ных Кам­ней; это место нахо­дит­ся в зем­ле авзе­та­нов меж­ду горо­да­ми Или­тур­ги­сом83 и Мен­тис­сой84. Нерон занял гор­ный про­ход.

(5) Газ­д­ру­ба­лу при­хо­ди­лось туго, и он отпра­вил посла для пере­го­во­ров о мире, обе­щая, если его выпу­стят, выве­сти из Испа­нии все свое вой­ско. (6) Рим­ля­нин это­му обра­до­вал­ся, и Газ­д­ру­бал попро­сил уде­лить сле­дую­щий день лич­ным пере­го­во­рам об с.243 усло­ви­ях сда­чи город­ских кре­по­стей и о сро­ке выво­да гар­ни­зо­нов, чтобы пуний­цам спо­кой­но уйти со сво­им иму­ще­ст­вом. (7) Это­го он добил­ся, и сра­зу же, как стем­не­ло, и потом целую ночь тяже­лые части Газ­д­ру­ба­ло­ва вой­ска ста­ли выби­рать­ся из уще­лья каки­ми толь­ко мог­ли доро­га­ми. (8) Весь­ма следи­ли, чтобы за эту ночь не ушло мно­го людей — пусть тиши­на обма­ны­ва­ет вра­га, — (9) да и ухо­дить по узким тро­пин­кам мало­му отряду было лег­че. На сле­дую­щий день сто­ро­ны сошлись для пере­го­во­ров; потра­ти­ли целый день на пустые раз­го­во­ры и пустые запи­си и отло­жи­ли все на зав­тра. (10) И сле­дую­щая ночь дала воз­мож­ность выпу­стить еще сол­дат; дел же и на дру­гой день не закон­чи­ли. (11) Так про­шло неко­то­рое вре­мя: днем откры­то обсуж­да­ли усло­вия, а ночью тай­ком выпус­ка­ли из кар­фа­ген­ско­го лаге­ря сол­дат. А когда бо́льшая часть вой­ска ушла, Газ­д­ру­бал уже не при­дер­жи­вал­ся усло­вий, кото­рые недав­но сам же доб­ро­воль­но пред­ло­жил. (12) Все труд­ней ста­но­ви­лось дого­во­рить­ся — у пуний­цев страх убы­вал, без­за­стен­чи­вость воз­рас­та­ла. Уже почти вся пехота ушла из уще­лья, когда как-то на рас­све­те уще­лье заво­лок­ло густым тума­ном. Тут Газ­д­ру­бал послал к Неро­ну с прось­бой отло­жить пере­го­во­ры на зав­тра: у кар­фа­ге­нян-де это запо­вед­ный день, запрет­ный для любых важ­ных дел. (13) Обма­на и тут не запо­до­зри­ли: согла­си­лись на отсроч­ку, и Газ­д­ру­бал, вый­дя из лаге­ря с кон­ни­цей и сло­на­ми, спо­кой­но ушел. (14) Часу в чет­вер­том туман рас­се­ял­ся, и рим­ляне увиде­ли пустой вра­же­ский лагерь. (15) Тут толь­ко Клав­дий понял, что кар­фа­ге­няне его про­ве­ли85, и бро­сил­ся пре­сле­до­вать про­тив­ни­ка. Он готов был сра­зить­ся, но непри­я­тель укло­нял­ся от бит­вы; (16) про­ис­хо­ди­ли толь­ко незна­чи­тель­ные схват­ки меж­ду замы­каю­щим отрядом пуний­цев и пере­до­вым — рим­лян.

18. (1) Пока что испан­ские наро­ды, отпав­шие после пора­же­ния, не воз­вра­ща­лись к рим­ля­нам, хотя и новые не отпа­да­ли. (2) И в Риме после взя­тия Капуи и сенат и народ боль­ше забо­ти­ла уже Испа­ния, чем Ита­лия; пола­га­ли, что надо уве­ли­чить там вой­ско и послать туда коман­дую­ще­го86. (3) Кого же послать? Понят­но было толь­ко одно: выбор чело­ве­ка, кото­рый зай­мет место двух пол­ко­вод­цев, погиб­ших в один месяц87, не дол­жен быть опро­мет­чив. (4) Одни назы­ва­ли одно­го, дру­гие дру­го­го, и нако­нец реши­ли: пусть народ сам выбе­рет про­кон­су­ла88 для Испа­нии. Кон­су­лы назна­чи­ли день собра­ния. (5) Сна­ча­ла жда­ли, что счи­таю­щие себя достой­ны­ми такой вла­сти объ­явят свои име­на. Ожи­да­ние ока­за­лось напрас­ным; лишь ожи­ла скорбь о поне­сен­ном пора­же­нии и тос­ка по погиб­шим пол­ко­во­д­цам. (6) Народ, скорб­ный и рас­те­рян­ный, собрал­ся, одна­ко, в назна­чен­ный день на Мар­со­вом поле; обер­нув­шись к долж­ност­ным, огляды­ва­ли пер­вых людей государ­ства, посмат­ри­вав­ших друг на дру­га. Воз­роп­та­ли: до того пло­хо, так без­на­деж­но — никто ведь не реша­ет­ся при­нять власть над Испа­ни­ей. (7) И вдруг Пуб­лий с.244 Кор­не­лий, сын Пуб­лия Кор­не­лия, погиб­ше­го в Испа­нии, юно­ша лет два­дца­ти четы­рех89, объ­явил, что он при­тя­за­ет на эту долж­ность, и стал на воз­вы­ше­ние, чтобы его было вид­но. (8) Взо­ры всех обра­ти­лись к нему, и тут же все гром­ким при­вет­ст­вен­ным кли­ком пред­воз­ве­сти­ли уда­чу и сча­стье в высо­кой долж­но­сти. (9) При­ка­за­но было голо­со­вать; и не про­сто цен­ту­рии — все до еди­но­го чело­ве­ка — пове­ле­ли вру­чить Пуб­лию Сци­пи­о­ну власть и коман­до­ва­ние в Испа­нии. (10) Когда же все было покон­че­но и буря вос­тор­гов улег­лась, вдруг все стих­ло и люди погру­зи­лись в мол­ча­ли­вое разду­мье: уже­ли рас­по­ло­же­ние потем­ни­ло разум? (11) Осо­бен­но бес­по­ко­и­ла юность Сци­пи­о­на, неко­то­рых пуга­ла судь­ба его дома: остав­ляя обе скор­бя­щие семьи90, он отправ­ля­ет­ся в Испа­нию, где меж­ду моги­ла­ми отца и дяди пред­сто­ит ему вое­вать.

19. (1) Сци­пи­он понял, поче­му люди, так вос­тор­жен­но его избрав­шие, встре­во­же­ны и обес­по­ко­е­ны. Он созвал народ и с таким вооду­шев­ле­ни­ем гово­рил и о сво­ем воз­расте, и о вру­чен­ной ему вла­сти, и о пред­сто­я­щей войне, (2) что остыв­шее рас­по­ло­же­ние вспых­ну­ло с новой силой; он вну­шил людям более вер­ную надеж­ду, чем та, какую обыч­но вну­ша­ет вера в чело­ве­че­ское обе­ща­ние, или дове­рие к сво­е­му избран­ни­ку, или разум­ное убеж­де­ние, под­ска­зан­ное достиг­ну­тым успе­хом. (3) Сци­пи­он был чело­ве­ком уди­ви­тель­ным не толь­ко по сво­им истин­ным досто­ин­ствам, но и по уме­нию, с каким он с юно­сти выстав­лял их напо­каз. (4) Он убедил тол­пу, что дей­ст­ву­ет, пови­ну­ясь сно­виде­ни­ям и нис­по­слан­ным с неба зна­ме­ни­ям91, воз­мож­но, он сам был во вла­сти суе­ве­рия, буд­то немед­лен­но выпол­ня­ют­ся при­ка­за­ния и сове­ты, дан­ные ора­ку­лом. (5) Он под­готов­лял людей к этой вере с того само­го вре­ме­ни, как нача­лась его поли­ти­че­ская дея­тель­ность: когда он облек­ся в тогу взрос­ло­го, не про­хо­ди­ло дня, чтобы он не пошел на Капи­то­лий и не посидел в хра­ме в оди­но­че­стве и без­мол­вии92. Без это­го он не брал­ся ни за какое дело, ни обще­ст­вен­ное, ни част­ное. (6) Всю жизнь хра­нил он этот обы­чай, с умыс­лом или неволь­но вну­шая людям веру в свое боже­ст­вен­ное про­ис­хож­де­ние. (7) Пото­му-то и разо­шел­ся о нем тот же слух, что когда-то об Алек­сан­дре Вели­ком93 (рос­сказ­ней о них обо­их ходи­ло доста­точ­но): Сци­пи­он-де был зачат от огром­но­го змея и в спальне его мате­ри очень часто виде­ли при­зрак это­го чуди­ща, стре­ми­тель­но исче­зав­ший при появ­ле­нии людей94. (8) Сци­пи­он нико­гда не рас­се­и­вал веры в это диво: не отри­цая его и откры­то на нем не наста­и­вая, он лов­ко укреп­лял веру в него. (9) Мно­же­ство таких рас­ска­зов — и прав­ди­вых и вымыш­лен­ных — поро­ди­ло чрез­мер­ное вос­хи­ще­ние этим юно­шей: разде­ляя его, государ­ство и вру­чи­ло незре­ло­му юнцу такое труд­ное дело и такую власть.

(10) В Испа­нии к тем силам, что оста­лись от при­быв­ших с Гаем Неро­ном из Путе­ол, доба­ви­лось десять тысяч пехо­тин­цев и тыся­ча всад­ни­ков. Марк Юний Силан, про­пре­тор, назна­чен был с.245 Сци­пи­о­ну в помощ­ни­ки. (11) Сци­пи­он с трид­ца­тью кораб­ля­ми — все квин­кве­ре­мы — отбыл из устья Тиб­ра, мино­вал этрус­ское побе­ре­жье, Аль­пы и Галль­ский залив, обо­гнул Пире­ней­ский мыс и выса­дил вой­ско в Эмпо­ри­ях95; это гре­че­ский город: его насе­ля­ли уро­жен­цы Фокеи. (12) Оттуда, повелев флоту сле­до­вать за ним, он сушей напра­вил­ся в Тарра­кон, куда при изве­стии о при­бы­тии Сци­пи­о­на стек­лись посоль­ства из всей про­вин­ции. (13) В Тарра­коне выта­щи­ли кораб­ли на берег, и Сци­пи­он отпра­вил обрат­но четы­ре три­ре­мы мас­си­лий­цев, кото­рые по дол­гу веж­ли­во­сти сопро­вож­да­ли его от самой Мас­си­лии96. (14) Послы бес­по­ко­и­лись, ведь столь­ко все­го слу­чи­лось. Но Сци­пи­он отве­чал им с боль­шим досто­ин­ст­вом, с пол­ной уве­рен­но­стью в себе; у него не вырва­лось ни одно­го оскор­би­тель­но­го сло­ва — во всем, что он гово­рил, ощу­ща­лось не толь­ко вели­чие, но и дове­рие.

20. (1) Высту­пив из Тарра­ко­на, Сци­пи­он посе­тил горо­да союз­ни­ков и зим­ний лагерь97. Он похва­лил сол­дат: потер­пев пора­же­ние в двух почти одно­вре­мен­ных бит­вах, (2) они не поз­во­ли­ли вра­гу вос­поль­зо­вать­ся пло­да­ми сво­их успе­хов, не пусти­ли его за Ибер и чест­но обе­ре­га­ли союз­ни­ков. (3) Мар­ция он дер­жал при себе и ока­зы­вал ему боль­шой почет, явно не боясь, что кто-то затмит его сла­ву. (4) Силан сме­нил Неро­на; в зим­ний лагерь при­шли ново­бран­цы. Сци­пи­он быст­ро упра­вил­ся с неот­лож­ны­ми дела­ми, побы­вал всюду, где нуж­но, и отбыл в Тарра­кон. (5) Сре­ди вра­гов Сци­пи­он был не менее сла­вен, чем сре­ди сограж­дан и союз­ни­ков, — в этом было какое-то пред­чув­ст­вие буду­ще­го. Он вну­шал страх тем более силь­ный, чем менее разум мог его одо­леть. (6) Кар­фа­ге­няне раз­би­ли зим­ние лаге­ря в местах раз­ных: Газ­д­ру­бал, сын Гисго­на, на оке­ан­ском побе­ре­жье око­ло Гаде­са; Магон в глу­бине стра­ны за Касту­лон­ски­ми гора­ми; Газ­д­ру­бал, сын Гамиль­ка­ра, близ Ибе­ра, око­ло Сагун­та98.

(7) В кон­це того лета, когда взя­та была Капуя, а Сци­пи­он при­был в Испа­нию, кар­фа­ген­ский флот из Сици­лии был отправ­лен в Тарент, чтобы не допу­стить под­во­за при­па­сов рим­ско­му гар­ни­зо­ну, сидев­ше­му в тарент­ской кре­по­сти. (8) Вся­кий доступ к кре­по­сти с моря был закрыт. Но оса­да затя­ги­ва­лась, и союз­ни­кам кар­фа­ге­нян при­шлось с про­до­воль­ст­ви­ем туже, чем их про­тив­ни­ку. (9) Хотя побе­ре­жье было спо­кой­но, гава­ни были откры­ты, пуний­ский флот нес сто­ро­же­вую служ­бу, все-таки не было воз­мож­но­сти под­во­зить горо­жа­нам боль­ше хле­ба, чем потреб­лял его сам флот с пест­рой, раз­но­языч­ной тол­пой моря­ков. (10) Мало­чис­лен­ный же гар­ни­зон кре­по­сти мог про­су­ще­ст­во­вать на сво­их запа­сах и без под­во­за, а тарен­тин­цам и флоту не хва­та­ло даже того, что под­во­зи­ли. (11) Нако­нец флот отпу­сти­ли с боль­шей радо­стью, чем встре­ча­ли99; съест­ное не слиш­ком поде­ше­ве­ло: с уда­ле­ни­ем мор­ской охра­ны ста­ло невоз­мож­но под­во­зить хлеб.

с.246 21. (1) На исхо­де того же лета Марк Мар­целл из Сици­лии, сво­ей про­вин­ции, при­был в Рим; Гай Каль­пур­ний, пре­тор, созвал сена­то­ров выслу­шать Мар­цел­ла в храм Бел­ло­ны100. (2) Там Мар­целл рас­ска­зал обо всем им соде­ян­ном, слег­ка пожа­ло­вал­ся на судь­бу, не столь­ко свою, сколь­ко сол­дат: с про­вин­ци­ей все ула­же­но и устро­е­но, а выве­сти вой­ско ему не поз­во­ли­ли; и он попро­сил раз­ре­ше­ния вой­ти в Город с три­ум­фом. Раз­ре­ше­ния он не полу­чил. (3) Мно­го­ре­чи­во рас­суж­да­ли, что́ непри­стой­нее: отка­зать ли в три­ум­фе при­сут­ст­ву­ю­ще­му здесь сей­час пол­ко­вод­цу, за чьи успе­хи, когда он отсут­ст­во­вал, государ­ство назна­ча­ло молеб­ст­вия и бла­го­да­ри­ло богов, (4) или же пре­до­ста­вить три­умф как бы за завер­ше­ние вой­ны тому, кто полу­чил при­ка­за­ние пере­дать вой­ско пре­ем­ни­ку (а это зна­чит, что вой­на в про­вин­ции не окон­че­на), — и не при­шло сюда вой­ско, свиде­тель того, заслу­жен три­умф или не заслу­жен. При­ня­ли реше­ние сред­нее: раз­ре­шить ова­цию101. (5) Народ­ные три­бу­ны по пове­ле­нию сена­та доло­жи­ли наро­ду, что Марк Мар­целл на день ова­ции сохра­ня­ет пол­ноту вла­сти. (6) Нака­нуне вступ­ле­ния в Город Мар­целл спра­вил три­умф на Аль­бан­ской горе102; потом с ова­ци­ей вошел в Город с огром­ной добы­чей: (7) перед ним нес­ли изо­бра­же­ние взя­тых им Сира­куз103, ката­пуль­ты, бал­ли­сты и раз­ное ору­жие; дра­го­цен­но­сти, нако­пив­ши­е­ся за годы дол­го­го мира и цар­ст­вен­но­го изоби­лия: (8) мно­же­ство сереб­ря­ных и брон­зо­вых изде­лий, про­чую доро­гую утварь и одеж­ду и мно­го зна­ме­ни­тых ста­туй, кото­ры­ми Сира­ку­зы были укра­ше­ны как немно­гие из гре­че­ских горо­дов. (9) В знак победы над кар­фа­ге­ня­на­ми вели восемь сло­нов, и еще одно заме­ча­тель­ное зре­ли­ще — в золотых вен­цах шест­во­ва­ли сира­ку­зя­нин Сосис и Мерик, испа­нец: (10) один ночью ввел рим­лян в Сира­ку­зы, дру­гой пре­дал ост­ров с нахо­див­шим­ся там гар­ни­зо­ном104. (11) Им обо­им дано было рим­ское граж­дан­ство и по пять­сот юге­ров зем­ли105: Сосис — в Сира­куз­ском окру­ге из земель цар­ских или при­над­ле­жав­ших вра­гам рим­ско­го наро­да и дом в Сира­ку­зах, какой он захо­чет из иму­ще­ства пока­ран­ных по пра­ву вой­ны; (12) Мери­ку и испан­цам, кото­рые пере­шли вме­сте с ним к рим­ля­нам, при­ка­за­но было дать в Сици­лии город с его зем­лей — из чис­ла тех, что отпа­ли от рим­лян. (13) Мар­ку Кор­не­лию106 пору­че­но было выбрать город и зем­лю по сво­е­му усмот­ре­нию и выде­лить там четы­ре­ста юге­ров Бел­ли­ге­ну107, уго­во­рив­ше­му Мери­ка перей­ти к рим­ля­нам.

(14) После отъ­езда Мар­цел­ла из Сици­лии там выса­ди­лось восемь тысяч пехо­тин­цев-кар­фа­ге­нян и три тыся­чи всад­ни­ков-нуми­дий­цев. От рим­лян отпа­ли горо­да Мур­ган­тия108 и Эрге­тий, а вслед за ними Гиб­ла, Мацел­ла109 и неко­то­рые дру­гие, не столь извест­ные, (15) нуми­дий­цы во гла­ве с Мут­ти­ном раз­бре­лись по всей Сици­лии и ста­ли жечь усадь­бы союз­ни­ков рим­ско­го наро­да. (16) А рим­ское вой­ско, раз­дра­жен­ное и тем, что вое­на­чаль­ник не вывез их из про­вин­ции110, и тем, что им было запре­ще­но с.247 зимо­вать по горо­дам, не усерд­ст­во­ва­ло в служ­бе. Мятеж готов был вот-вот вспых­нуть — не хва­та­ло зачин­щи­ка; (17) в этом труд­ном поло­же­нии пре­тор Марк Кор­не­лий сумел ути­хо­ми­рить сол­дат, то уте­шая, то бра­ня их; отпав­шие горо­да вер­нул под власть рим­лян, а из них Мур­ган­тию отдал испан­цам — тем, кото­рым по реше­нию сена­та долж­но было пре­до­ста­вить город и зем­лю.

22. (1) Обо­им кон­су­лам, ведав­шим Апу­ли­ей, веле­но было бро­сить жре­бий: кому ведать Апу­ли­ей, а кому — Македо­ни­ей (Ган­ни­бал и кар­фа­ге­няне уже не так пуга­ли). Суль­пи­ций полу­чил Македо­нию, где сме­нил Леви­на. (2) Фуль­вия вызва­ли в Рим для выбо­ров кон­су­лов. Цен­ту­рия млад­ших Воту­ри­е­вой три­бы, голо­со­вав­шая пер­вой111, выбра­ла кон­су­ла­ми Тита Ман­лия Торк­ва­та Млад­ше­го и Тита Ота­ци­лия[6]. (3) Ман­лий нахо­дил­ся тут же; поздра­вить его собра­лась целая тол­па, нель­зя было усо­мнить­ся в еди­но­ду­шии ее выбо­ра. Боль­шая тол­па окру­жи­ла три­бу­нал кон­су­ла; (4) он попро­сил выслу­шать несколь­ко слов и при­ка­зал вер­нуть цен­ту­рию, голо­со­вав­шую пер­вой. (5) Все напря­жен­но ожи­да­ли, чего он потре­бу­ет; Ман­лий отго­ва­ри­вал­ся болез­нью глаз: (6) бес­со­ве­стен корм­чий или вое­на­чаль­ник, ска­зал он, кото­рый тре­бу­ет, чтобы ему вру­чи­ли и жизнь и судь­бу людей, а сам глядит на все чужи­ми гла­за­ми. (7) Поэто­му он при­ка­зы­ва­ет цен­ту­рии млад­ших Воту­ри­е­вой три­бы голо­со­вать вновь и пом­нить при выбо­ре кон­су­лов о войне в Ита­лии и о нынеш­нем поло­же­нии государ­ства: (8) в ушах еще сто­ят кри­ки вра­гов, потря­сав­шие сте­ны Рима несколь­ко меся­цев назад. Вся цен­ту­рия закри­ча­ла, что она сво­его реше­ния не пере­ме­нит и назо­вет кон­су­ла­ми тех же самых людей. (9) «Ни я, — вос­клик­нул Торк­ват, — став кон­су­лом, не пере­не­су ваших нра­вов, ни вы — моей вла­сти. Голо­суй­те вновь и помни­те, что кар­фа­ге­няне в Ита­лии, а вождем у них Ган­ни­бал». (10) На цен­ту­рию подей­ст­во­ва­ли и авто­ри­тет Ман­лия, и сто­яв­ший кру­гом шум почти­тель­но­го изум­ле­ния. Она обра­ти­лась к кон­су­лу с прось­бой при­гла­сить цен­ту­рию стар­ших Воту­ри­е­вой три­бы: (11) жела­тель­но пого­во­рить со стар­ши­ми по воз­рас­ту и выбрать кон­су­лов по их ука­за­нию. При­гла­си­ли стар­ших: им было дано вре­мя сек­рет­но пере­го­во­рить в «овчарне»112. (12) Стар­шие ска­за­ли: пого­во­рим о тро­их — Квин­те Фабии и Мар­ке Мар­цел­ле, уже осы­пан­ных поче­стя­ми, и Мар­ке Вале­рии; если нужен новый вое­на­чаль­ник в войне с кар­фа­ге­ня­на­ми, то он пре­вос­ход­но вое­вал и на суше, и на море с царем Филип­пом. (13) Дер­жа­ли совет о всех тро­их; потом стар­ших рас­пу­сти­ли, а млад­шие при­сту­пи­ли к голо­со­ва­нию: кон­су­ла­ми выбра­ли в их отсут­ст­вие Мар­ка Клав­дия113, слав­но­го тогда поко­ри­те­ля Сици­лии, и Мар­ка Вале­рия. Все цен­ту­рии голо­со­ва­ли так, как пер­вая.

(14) Пусть теперь изде­ва­ют­ся над поклон­ни­ка­ми ста­ри­ны114: я не думаю, чтобы в государ­стве муд­ре­цов, кото­рое фило­со­фы с.248 выду­ма­ли, нико­гда не видев его в дей­ст­ви­тель­но­сти115, пра­ви­те­ли мог­ли быть достой­нее и рав­но­душ­нее к вла­сти, народ — спо­кой­нее и бла­го­ра­зум­нее. (15) Жела­ние цен­ту­рии млад­ших посо­ве­то­вать­ся со стар­ши­ми о том, кому вру­чить власть, кажет­ся почти неве­ро­ят­ным — столь мало ценит­ся в наше вре­мя даже оте­че­ское суж­де­ние.

23. (1) Затем состо­я­лись выбо­ры пре­то­ров: выбра­ны были Пуб­лий Ман­лий Воль­сон, Луций Ман­лий Аци­дин, Гай Лето­рий и Луций Цин­ций Али­мент116. (2) По окон­ча­нии выбо­ров (так сов­па­ло) при­шла весть о том, что в Сици­лии скон­чал­ся Тит Ота­ци­лий, кото­ро­го народ в его отсут­ст­вие, как каза­лось, дал бы Пуб­лию Ман­лию в сото­ва­ри­щи[3], если бы не был нару­шен ход выбо­ров. (3) Игры в честь Апол­ло­на117 справ­ля­лись в про­шлом году, и, по пред­ло­же­нию пре­то­ра Каль­пур­ния, сенат поста­но­вил спра­вить их и в этом и справ­лять во веки веков.

(4) В том же году сооб­щи­ли о несколь­ких чудес­ных зна­ме­ни­ях: в ста­тую Победы, что воз­вы­ша­лась над хра­мом Согла­сия118, уда­ри­ла мол­ния, ста­туя сва­ли­лась, но фигур­ки Победы по краю кров­ли удер­жа­ли ее от паде­ния. (5) В Ана­гнии и Фре­гел­лах мол­ния попа­ла в сте­ну и город­ские ворота; в Субер­тан­ском фору­ме целый день тек­ли ручьи кро­ви; в Эре­те шел камен­ный дождь, а в Реа­те оже­ре­би­лась сам­ка мула. (6) В искуп­ле­ние при­не­се­ны в жерт­ву круп­ные живот­ные, назна­че­но одно­днев­ное молеб­ст­вие и пред­пи­са­но совер­шать девять дней жерт­во­при­но­ше­ния. (7) В этот год умер­ло несколь­ко жре­цов и были постав­ле­ны новые: на место децем­ви­ра Эми­лия Нуми­дий­ско­го[4] — Марк Эми­лий Лепид; на место пон­ти­фи­ка Мар­ка Пом­по­ния Мато­на — Гай Ливий; на место авгу­ра Спу­рия Кар­ви­лия Мак­си­ма — Марк Сер­ви­лий. (8) Пон­ти­фик Тит Ота­ци­лий Красс умер в кон­це года, поэто­му на его место пока нико­го не назна­чи­ли. Гай Клав­дий, фла­мин Зев­са, невер­но объ­яс­нил зна­ме­ние при жерт­во­при­но­ше­нии и ушел из фла­ми­нов.

24. (1) Марк Вале­рий Левин, раз­уз­нав­ши в беседах с гла­зу на глаз образ мыс­лей это­лий­ских ста­рей­шин, к назна­чен­но­му дню при­был пря­мо на их совет со сна­ря­жен­ным фло­том119. (2) Он рас­ска­зал о сда­че Сира­куз и Капуи, чтобы этим пока­зать, как успеш­но идут дела в Ита­лии и Сици­лии, и доба­вил, (3) что рим­ляне, сле­дуя обы­чаю, заве­щан­но­му им пред­ка­ми, ува­жа­ют союз­ни­ков: неко­то­рым из них они пре­до­ста­ви­ли пра­во граж­дан­ства, урав­няв их тем самым с собою, дру­гие чув­ст­ву­ют себя столь бла­го­по­луч­но в сво­ем поло­же­нии, что пред­по­чи­та­ют оста­вать­ся союз­ни­ка­ми. (4) Это­лий­цы же будут в тем боль­шем поче­те, что они пер­вы­ми из замор­ских наро­дов вошли в друж­бу с рим­ля­на­ми; (5) с Филип­па и македо­нян, труд­ных соседей, он уже сбил спесь, сло­мив их силу, он не толь­ко заста­вил их уйти из горо­дов, отня­тых у это­лий­цев, — сама Македо­ния сей­час под угро­зой; (6) акар­нан­цев, отторг­ну­тых к доса­де это­лий­цев от их сою­за, он заста­вит с.249 при­знать усло­вия ста­ро­го дого­во­ра: они будут в под­чи­не­нии у это­лий­цев.

(7) Эти сло­ва и обе­ща­ния рим­ско­го вое­на­чаль­ни­ка под­кре­пи­ли сво­им авто­ри­те­том Ско­пад, тогдаш­ний вое­на­чаль­ник это­лий­цев, и Дори­мах, гла­ва их. Они пре­воз­но­си­ли мощь и досто­ин­ство рим­ско­го наро­да с мень­шей сдер­жан­но­стью и с боль­шей верой; (8) ими дви­га­ла надеж­да овла­деть Акар­на­ни­ей. Под­пи­са­ны были усло­вия, на кото­рых это­лий­цы вошли в друж­бу и союз с наро­дом рим­ским; (9) было добав­ле­но, что, если им угод­но, они могут на таких же усло­ви­ях заклю­чить дру­же­ст­вен­ный союз с элей­ца­ми, лакеде­мо­ня­на­ми, с Атта­лом, Плев­ра­том и Скер­ди­ле­дом (Аттал был царем в Азии, а те двое — во Фра­кии и Илли­рии120); (10) это­лий­цы долж­ны тот­час же начать вой­ну с Филип­пом на суше; рим­ляне при­шлют им в помощь не мень­ше два­дца­ти пяти квин­кве­рем. (11) От гра­ниц Это­лии и до Кор­ки­ры зем­ля и зда­ния горо­дов121, их сте­ны и паш­ни пусть при­над­ле­жат это­лий­цам, а вся осталь­ная добы­ча — рим­ско­му наро­ду; рим­ляне поста­ра­ют­ся отдать Акар­на­нию это­лий­цам; (12) это­лий­цы могут поми­рить­ся с Филип­пом при усло­вии его отка­за от воен­ных дей­ст­вий про­тив рим­лян, их союз­ни­ков и под­дан­ных; (13) точ­но так же рим­ский народ заклю­чит дого­вор с царем, но чтобы у царя не было пра­ва вое­вать с это­лий­ца­ми и их союз­ни­ка­ми. (14) Копии это­го дого­во­ра были поло­же­ны два года спу­стя это­лий­ца­ми в Олим­пии, рим­ля­на­ми — в Капи­то­лии в под­твер­жде­ние свя­то­сти дого­во­ра. (15) Про­мед­ли­ли пото­му, что это­лий­ских послов задер­жа­ли в Риме; это, одна­ко, не поме­ша­ло веде­нию дела. Это­лий­цы сра­зу нача­ли вой­ну с Филип­пом: Левин взял при­сту­пом Закинф, кро­ме его кре­по­сти, — это малень­кий ост­ров око­ло Это­лии с един­ст­вен­ным горо­дом того же име­ни — и отдал это­лий­цам Эни­а­ды и Насос, ото­бран­ные у акар­нан­цев, (16) а потом вер­нул­ся в Кор­ки­ру, решив, что Филипп цели­ком занят пред­сто­я­щей вой­ной и ему не до Ита­лии, кар­фа­ге­нян и дого­во­рен­но­сти с Ган­ни­ба­лом.

25. (1) Филипп зимо­вал в Пел­ле; туда ему донес­ли об отпа­де­нии это­лий­цев122. (2) Он соби­рал­ся ран­ней вес­ной дви­нуть­ся с вой­ском в Гре­цию, но, чтобы обез­опа­сить Македо­нию с тыла — от бес­по­кой­ных илли­рий­цев и сосед­них им горо­дов, неожи­дан­но вторг­ся в зем­ли Ори­ка и Апол­ло­нии123: ее горо­жане высту­пи­ли про­тив него, но он жесто­ко напу­гал их и загнал обрат­но в город. (3) Опу­сто­шив сосед­ние Илли­ри­ку зем­ли, так же стре­ми­тель­но повер­нул в Пела­го­нию124 и взял Син­тию, город дар­да­нов125, где гото­ви­лось втор­же­ние в Македо­нию. (4) Быст­ро покон­чив с этим и пом­ня о войне с это­лий­ца­ми (а она неиз­беж­но повле­чет вой­ну с Римом), он спу­стил­ся в Фес­са­лию через Пела­го­нию, Линк и Бот­ти­ею126 — (5) он наде­ял­ся под­нять фес­са­лий­цев про­тив это­лий­цев, — оста­вил в фес­са­лий­ском уще­лье Пер­сея с четырь­мя тыся­ча­ми вои­нов, чтобы пре­гра­дить вход это­лий­цам, с.250 (6) а сам, отло­жив пока дела более важ­ные, повел вой­ско через Македо­нию во Фра­кию и к медам127. (7) Пле­мя это посто­ян­но втор­га­лось в Македо­нию, лишь толь­ко узна­ва­ло, что царь вою­ет где-то на сто­роне и защи­щать его зем­ли неко­му. (8) Надо было сло­мить их силу — и царь стал опу­сто­шать их область и оса­дил их сто­ли­цу и кре­пость Иам­фо­ри­ну.

(9) Ско­пад, узнав, что царь вою­ет во Фра­кии, воору­жил всю это­лий­скую моло­дежь и соби­рал­ся вое­вать с акар­нан­ца­ми. (10) Акар­нан­цы пони­ма­ли, что силы у них нерав­ны, они поте­ря­ли Эни­а­ды и Нас, им гро­зит вой­на с рим­ля­на­ми — но в гне­ве, не разду­мы­вая, они нача­ли вой­ну. (11) Жен, детей и ста­ри­ков стар­ше шести­де­ся­ти лет они отпра­ви­ли по сосед­ству в Эпир; муж­чи­ны от пят­на­дца­ти до шести­де­ся­ти лет покля­лись друг дру­гу вер­нуть­ся домой толь­ко с победой; (12) а бежав­ше­го с поля боя да не при­мет никто: ни в горо­де, ни в доме, ни за сто­лом, ни у оча­га. Сопле­мен­ни­ков обя­за­ли к это­му страш­ной клят­вой, к госте­при­им­цам-ино­пле­мен­ни­кам воз­зва­ли, закли­ная их всем свя­тым; (13) к эпир­цам обра­ти­лись с моль­бой: всех акар­нан­цев, пав­ших на поле боя, похо­ро­нить в общей моги­ле и на могиль­ном хол­ме поста­вить над­пись: (14) «Здесь лежат акар­нан­цы, при­няв­шие смерть, сра­жа­ясь за роди­ну про­тив это­лий­цев, зло­де­ев и насиль­ни­ков». (15) Пол­ные оду­шев­ле­ния, рас­по­ло­жи­лись они на гра­ни­це, пре­граж­дая доро­гу вра­гу. Они сооб­щи­ли Филип­пу, в сколь опас­ном они поло­же­нии, и при­нуди­ли его пре­кра­тить вой­ну, кото­рую он вел: Иам­фо­ри­на уже сда­лась, и Филип­пу вооб­ще вез­ло. (16) До это­лий­цев дошел слух о клят­ве акар­нан­цев, и они не торо­пи­лись высту­пить; услы­шав о при­бы­тии Филип­па, ушли в глубь стра­ны. (17) И Филипп, хоть и дви­гал­ся боль­ши­ми пере­хо­да­ми, спе­ша на защи­ту акар­нан­цев, не пошел даль­ше Дия128. Оттуда он, услы­хав об ухо­де это­лий­цев из Акар­на­нии, и сам ушел в Пел­лу.

26. (1) Левин ран­ней вес­ной отбыл с кораб­ля­ми из Кор­ки­ры, обо­гнул мыс Лев­ка­ту и, при­быв в Нав­пакт, объ­явил: он пой­дет на Анти­ки­ру, пусть Ско­пад и это­лий­цы при­гото­вят­ся и будут там. (2) Анти­ки­ра нахо­дит­ся в Лок­риде, сле­ва от вхо­да в Коринф­ский залив129; (3) сушей идти неда­ле­ко; недол­го и плыть от Нав­пак­та. Почти что на тре­тий день нача­ли оса­ду и с суши, и с моря; оса­жден­ным при­хо­ди­лось осо­бен­но труд­но со сто­ро­ны моря: тут оса­ду вели рим­ляне, а у них на кораб­лях сто­я­ли вся­кие маши­ны — и мета­тель­ные и про­чие. Через несколь­ко дней город сдал­ся и был отдан это­лий­цам, добы­ча, как было услов­лен­но, — рим­ля­нам. (4) Тем вре­ме­нем Леви­на пись­мом изве­сти­ли, что он в отсут­ст­вие свое избран кон­су­лом и на сме­ну ему при­е­дет Пуб­лий Суль­пи­ций. Левин, одна­ко, дол­го про­бо­лел, так что в Рим при­был гораздо поз­же, чем жда­ли.

(5) Марк Мар­целл, в мар­тов­ские иды всту­пив в долж­ность кон­су­ла [210 г.], в тот же день по обы­чаю созвал сенат, но с.251 объ­явил, что в отсут­ст­вие сото­ва­ри­ща он ниче­го не пред­при­мет ни в граж­дан­ских, ни в воен­ных делах, ни в рас­пре­де­ле­нии про­вин­ций. (6) Он зна­ет, что сей­час по при­го­род­ным вил­лам его недоб­ро­же­ла­те­лей живет мно­го сици­лий­цев, он им не пре­пят­ст­ву­ет раз­гла­шать по все­му Риму о его пре­ступ­ле­ни­ях, выду­ман­ных вра­га­ми. Он бы и сам пред­ста­вил сици­лий­цев сена­ту, (7) если бы они не при­тво­ря­лись, буд­то им бояз­но гово­рить о кон­су­ле в отсут­ст­вие его сото­ва­ри­ща. Тот при­будет — и он, Мар­целл, тут же — до вся­ких дру­гих обсуж­де­ний — при­ведет сици­лий­цев в сенат. (8) Марк Кор­не­лий, ска­зал он, почти что набор про­из­вел по всей Сици­лии130, чтобы как мож­но боль­ше людей при­шло в Рим жало­вать­ся на Мар­цел­ла, желая при­ни­зить заслу­ги Мар­цел­ла, он навод­нил-де Город лжи­вы­ми доне­се­ни­я­ми о мни­мой войне в Сици­лии. (9) Снис­кав в этот день сла­ву чело­ве­ка урав­но­ве­шен­но­го, кон­сул отпу­стил сена­то­ров — каза­лось, до при­бы­тия вто­ро­го кон­су­ла все дела будут при­оста­нов­ле­ны.

(10) При без­дей­ст­вии, как водит­ся, пошли в наро­де раз­ные тол­ки, послы­ша­лись жало­бы: вой­на черес­чур затя­ну­лась, при­го­род­ные поля, где про­шел со сво­им вой­ском Ган­ни­бал, опу­сто­ше­ны, Ита­лия исто­ще­на воин­ски­ми набо­ра­ми; почти еже­год­но гиб­нут вой­ска, (11) в кон­су­лы выбра­ли людей воин­ст­вен­ных, слиш­ком горя­чих и рья­ных: они спо­соб­ны воз­будить вой­ну сре­ди обще­го мира и покоя, а уж в воен­ное вре­мя они не дадут государ­ству вздох­нуть.

27. (1) Этим раз­го­во­рам поло­жил конец ноч­ной пожар, вспых­нув­ший нака­нуне Квин­ква­т­рий131 во мно­гих местах вокруг фору­ма. (2) Одно­вре­мен­но заго­ре­лись семь лавок (позд­нее их было пять) и те лав­ки менял, что теперь назы­ва­ют­ся «Новы­ми»132. (3) Затем заня­лись част­ные построй­ки (бази­лик тогда еще не было133); заня­лись и тем­ни­ца, и рыб­ный рынок, и Цар­ский атрий134. (4) Храм Весты едва отсто­я­ли — осо­бен­но ста­ра­лись три­на­дцать рабов, они были выкуп­ле­ны на государ­ст­вен­ный счет и отпу­ще­ны на сво­бо­ду. (5) Пожар про­дол­жал­ся всю ночь и сле­дую­щий день; никто не сомне­вал­ся, что это под­жог: огонь ведь вспых­нул одно­вре­мен­но во мно­гих — и раз­ных — местах. (6) Кон­сул, по реше­нию сена­та созвав народ, объ­явил, что тот, кто назо­вет под­жи­га­те­лей, будет награж­ден: сво­бод­ный — день­га­ми, раб — сво­бо­дой. (7) Эта награ­да побуди­ла раба кам­пан­цев Кала­ви­ев (зва­ли его Ман) доне­сти на сво­их гос­под и еще пяте­рых знат­ных кам­пан­ских юно­шей, чьих роди­те­лей каз­нил Квинт Фуль­вий; они-де наде­ла­ют еще бед, если их не забе­рут. (8) Их забра­ли и самих и рабов: те сна­ча­ла ста­ра­лись опо­ро­чить донос­чи­ка и донос: нака­нуне-де его высек­ли, он сбе­жал, со зла и по вздор­но­сти вос­поль­зо­вал­ся слу­ча­ем обо­лгать невин­ных. (9) Устро­и­ли очную став­ку и на фору­ме ста­ли пытать пособ­ни­ков пре­ступ­ле­ния135. Созна­лись все; и гос­по­да, и рабы-соучаст­ни­ки были нака­за­ны; донос­чи­ку дали сво­бо­ду и два­дцать тысяч сестер­ций.

с.252 (10) Когда кон­сул Левин про­хо­дил мимо Капуи, его окру­жи­ла тол­па кам­пан­цев и со сле­за­ми умо­ля­ла раз­ре­шить им идти в Рим и про­сить сенат — уже­ли сена­то­ры не уми­ло­сер­дят­ся! — спа­сти их от окон­ча­тель­ной гибе­ли, не поз­во­лить Квин­ту Флак­ку совсем уни­что­жить народ кам­пан­цев. (11) Флакк отве­чал, что лич­ной враж­ды к кам­пан­цам у него ника­кой нет, но он нена­видит и будет нена­видеть их, пока они так отно­сят­ся к рим­ско­му наро­ду. Нету-де на зем­ле пле­ме­ни, нет наро­да, более враж­деб­но­го рим­ля­нам; (12) он поэто­му и дер­жит их вза­пер­ти в горо­де, а кому уда­ет­ся ускольз­нуть, тот бро­дит, как дикий зверь, тер­за­ет и уби­ва­ет, что ни встре­тит­ся; (13) одни пере­бе­жа­ли к Ган­ни­ба­лу, дру­гие отпра­ви­лись под­жи­гать Рим. Кон­сул най­дет на полу­со­жжен­ном фору­ме следы пре­ступ­ле­ния кам­пан­цев: (14) они посяг­ну­ли на храм Весты, где горит веч­ный огонь, а во внут­рен­нем покое хра­нит­ся залог рим­ской вла­сти136. Он, Флакк, счи­та­ет небез­опас­ным пус­кать кам­пан­цев в Рим. (15) Левин велел кам­пан­цам идти с ним в Рим после того, как Флакк заста­вил их поклясть­ся, что, полу­чив ответ от сена­та, они на пятый же день вер­нут­ся в Капую. (16) Окру­жен­ный тол­пой кам­пан­цев и сици­лий­ца­ми, вышед­ши­ми ему навстре­чу, чтобы сопро­вож­дать его в Рим, Левин, каза­лось, скор­бел о гибе­ли двух зна­ме­ни­тей­ших горо­дов137 и вел с собой побеж­ден­ных — обви­нять слав­ней­ших мужей. (17) Но сна­ча­ла оба кон­су­ла доло­жи­ли сена­ту о поло­же­нии государ­ства и о рас­пре­де­ле­нии про­вин­ций.

28. (1) Левин рас­ска­зал о поло­же­нии в Македо­нии, Гре­ции, у это­лий­цев, акар­нан­цев и лок­рид­цев, о сво­их дей­ст­ви­ях на суше и на море: (2) Филип­па, соби­рав­ше­го­ся вое­вать с это­лий­ца­ми, он ото­гнал назад, заста­вил уйти в глубь цар­ства; из Македо­нии мож­но выве­сти рим­ский леги­он: флот и один не пустит царя в Ита­лию. (3) Сооб­щив это о себе и о про­вин­ции, ему вру­чен­ной, кон­сул доло­жил обо всех про­вин­ци­ях. Сена­то­ры поста­но­ви­ли: одно­му кон­су­лу оста­вать­ся в Ита­лии и вести вой­ну с Ган­ни­ба­лом; дру­го­му полу­чить флот, кото­рым преж­де коман­до­вал Тит Ота­ци­лий, и вме­сте с пре­то­ром Луци­ем Цин­ци­ем ведать Сици­ли­ей; (4) им дано было два вой­ска: одно из Этру­рии, дру­гое из Гал­лии, то есть четы­ре леги­о­на. Два город­ских леги­о­на преды­ду­ще­го года отпра­вить в Этру­рию; два, кото­ры­ми коман­до­вал кон­сул Суль­пи­ций, — в Гал­лию. (5) Гал­лию же и эти леги­о­ны пору­чить тому, кого назна­чит кон­сул, в чьем веде­нии будет Ита­лия. (6) В Этру­рию был послан Гай Каль­пур­ний, кото­ро­му после пре­ту­ры власть была про­дле­на на год; Квин­ту Фуль­вию пору­че­на Капуя и про­дле­на на год власть; (7) веле­но было умень­шить вой­ско, состо­я­щее из граж­дан и союз­ни­ков, из двух леги­о­нов соста­вить один в пять тысяч пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков, уво­лить сол­дат, слу­жа­щих всех доль­ше; (8) союз­ни­ков оста­вить семь тысяч пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков и уво­лить ста­рых сол­дат, так же учи­ты­вая годы их служ­бы. (9) Гнею Фуль­вию, кон­су­лу про­шло­го с.253 года, оста­вить, ниче­го не меняя, и Апу­лию и вой­ско, у него быв­шее; власть про­длить на год. Пуб­лию Суль­пи­цию, его кол­ле­ге, веле­но рас­пу­стить все вой­ско, кро­ме моря­ков138. (10) Вой­ско, кото­рым в Сици­лии преж­де коман­до­вал Марк Кор­не­лий, веле­но было так­же рас­пу­стить, как толь­ко туда при­будет кон­сул. (11) Луций Цин­ций, пре­тор, дол­жен дер­жать Сици­лию в пови­но­ве­нии с помо­щью сол­дат, сра­жав­ших­ся под Кан­на­ми, — их было леги­о­на два. (12) Столь­ко же леги­о­нов для Сар­ди­нии дано пре­то­ру Пуб­лию Ман­лию Воль­со­ну; ими в про­шлом году в этой же про­вин­ции коман­до­вал Луций Кор­не­лий. (13) При набо­ре город­ских леги­о­нов кон­су­лам веле­но не брать нико­го, кто слу­жил в вой­сках Мар­ка Клав­дия, Мар­ка Вале­рия и Квин­та Фуль­вия. В этом году чис­ло рим­ских леги­о­нов не долж­но быть боль­ше два­дца­ти одно­го.

29. (1) Когда эти сенат­ские поста­нов­ле­ния были состав­ле­ны, кон­су­лы при­сту­пи­ли к жере­бьев­ке про­вин­ций: (2) Мар­цел­лу выпал жре­бий управ­лять Сици­ли­ей и коман­до­вать фло­том, Леви­ну — быть в Ита­лии и вое­вать с Ган­ни­ба­лом. Итог жере­бьев­ки при­вел сици­лий­цев (они сто­я­ли на виду у кон­су­лов, ожи­дая, чем она кон­чит­ся) в такое отча­я­ние, слов­но Сира­ку­зы были взя­ты вто­рич­но. Все сра­зу обер­ну­лись на их вопли и жало­бы — о них заго­во­ри­ли. (3) Сици­лий­цы в тра­ур­ной одеж­де ходи­ли по домам сена­то­ров и заяв­ля­ли: если Мар­целл вер­нет­ся пол­но­власт­ным пра­ви­те­лем, они и все их сограж­дане поки­нут не толь­ко род­ные горо­да, но вооб­ще Сици­лию. (4) Он и рань­ше без вся­кой их вины был неумо­ли­мо жесток; что он будет тво­рить в гне­ве, зная, что сици­лий­цы при­хо­ди­ли в Рим жало­вать­ся на него? Луч­ше их ост­ро­ву погиб­нуть от огней Этны или погру­зить­ся в море, чем быть отда­ну на рас­пра­ву вра­гу.

(5) Эти жало­бы сици­лий­цев раз­но­си­лись и обсуж­да­лись в раз­го­во­рах сна­ча­ла в домах знат­ных людей, вызы­вая то состра­да­ние к сици­лий­цам, то нена­висть к Мар­цел­лу, и нако­нец дошли до сена­та. (6) От кон­су­лов потре­бо­ва­ли пере­го­во­рить с сена­том об обмене про­вин­ци­я­ми. Мар­целл ска­зал, что если бы сици­лий­цы уже были выслу­ша­ны сена­том, то он, может стать­ся, гово­рил бы по-дру­го­му; (7) теперь же он готов, если сото­ва­рищ его согла­сит­ся, обме­нять­ся про­вин­ци­я­ми: пусть не гово­рят, буд­то сици­лий­цы не мог­ли сво­бод­но изло­жить свои жало­бы, убо­яв­шись того, в чьей вла­сти ско­ро ока­жут­ся. (8) Но он про­сит изба­вить его от пред­ре­шаю­ще­го суж­де­ния сена­та139: ведь неспра­вед­ли­во было бы пре­до­ста­вить его сото­ва­ри­щу сво­бод­ный выбор жре­бия и тем более неспра­вед­ли­во, даже оскор­би­тель­но пере­дать ему жре­бий Мар­цел­ла.

(9) Сена­то­ры ниче­го не поста­но­ви­ли, но дали понять, чего жела­ют; затем сенат был рас­пу­щен. Кон­су­лы сами обме­ня­лись про­вин­ци­я­ми — судь­ба бро­си­ла Мар­цел­ла про­тив Ган­ни­ба­ла. (10) И тот, кто после всех зло­клю­че­ний вой­ны пер­вым140 про­сла­вил­ся с.254 выиг­ран­ной бит­вой, тот и послед­ним141 из рим­ских пол­ко­вод­цев погиб в его сла­ву, как раз тогда, когда воен­ное сча­стье было у рим­лян142.

30. (1) После обме­на про­вин­ций сици­лий­цев при­ве­ли в сенат. Они крас­но́ гово­ри­ли о неиз­мен­ной вер­но­сти царя Гиеро­на рим­ско­му наро­ду, ста­вя ее в заслу­гу сво­е­му государ­ству. (2) Гиеро­ни­ма же, гово­ри­ли они, а потом тира­нов Гип­по­кра­та и Эпи­кида все нена­виде­ли, меж­ду про­чим, и за их изме­ну рим­ля­нам и пере­ход к Ган­ни­ба­лу. Поэто­му Гиеро­ни­ма и уби­ли знат­ные юно­ши почти что с одоб­ре­ния все­го наро­да; (3) семь­де­сят143 знат­ней­ших юно­шей сго­во­ри­лись убить Эпи­кида и Гип­по­кра­та, но Мар­целл обма­нул их, про­мед­лил и не подо­шел в наме­чен­ное вре­мя с вой­ском к Сира­ку­зам; на заго­вор­щи­ков донес­ли, и тира­ны всех каз­ни­ли. (4) Мар­целл жесто­ко раз­гра­бил Леон­ти­ны144 и тем укре­пил тира­нию Гип­по­кра­та и Эпи­кида. (5) Пер­вые в Сира­ку­зах люди посто­ян­но при­хо­ди­ли к Мар­цел­лу и обе­ща­ли пере­дать ему город, когда ему будет угод­но, но он сна­ча­ла поже­лал взять его при­сту­пом; (6) когда же все попыт­ки с суши и с моря ока­за­лись тщет­ны­ми, он пред­по­чел, чтобы город ему был пере­дан мед­ни­ком Соси­сом и испан­цем Мери­ком, а не знат­ней­ши­ми сира­ку­зя­на­ми, кото­рые по соб­ст­вен­ной воле неод­но­крат­но и напрас­но пред­ла­га­ли сдать ему город. Так полу­чил он более закон­ный повод изби­вать и гра­бить ста­рей­ших союз­ни­ков рим­ско­го наро­да. (7) Если бы не Гиеро­ним пере­шел к Ган­ни­ба­лу, а сира­куз­ский народ и сенат, если бы не Гип­по­крат и Эпи­кид, тира­ны, утес­нив­шие сира­ку­зян, а сами сира­ку­зяне по соб­ст­вен­но­му реше­нию закры­ли перед Мар­цел­лом город­ские ворота, (8) если бы сира­ку­зяне вое­ва­ли про­тив рим­ско­го наро­да с таким же озлоб­ле­ни­ем, как кар­фа­ге­няне, то и тогда не смог бы Мар­целл более жесто­ко нака­зать сира­ку­зян — раз­ве толь­ко уни­что­жив их город. (9) От горо­да дей­ст­ви­тель­но оста­лись толь­ко раз­ва­ли­ны город­ских стен, опу­стев­шие дома, раз­граб­лен­ные хра­мы; даже сами боги были уве­зе­ны, как и их укра­ше­ния, — Сира­ку­зам ниче­го не оста­ви­ли. (10) У мно­гих иму­ще­ство ото­бра­ли145; про­кор­мить себя и свою семью с клоч­ка голой зем­ли остат­ка­ми уцелев­ше­го было невоз­мож­но. Они про­сят сена­то­ров рас­по­рядить­ся: пусть, если все­го вер­нуть невоз­мож­но, хоть доступ­ная опо­зна­нию часть иму­ще­ства будет воз­вра­ще­на хозя­е­вам. (11) Когда они изло­жи­ли свои жало­бы, Левин при­ка­зал им уйти из хра­ма146, чтобы сена­то­ры мог­ли обсудить их тре­бо­ва­ния. (12) «Пусть оста­нут­ся, — ска­зал Мар­целл, — я отве­чу при них же, раз усло­вия тако­вы, что мы вою­ем за вас, чтобы дер­жать ответ перед побеж­ден­ны­ми, чтобы два горо­да, взя­тых в этом году, обви­ня­ли: Капуя — Фуль­вия, Мар­цел­ла — Сира­ку­зы».

31. (1) Послов воро­ти­ли в сенат и Мар­целл ска­зал: «Я не настоль­ко забыл о вели­чии рим­ско­го наро­да и досто­ин­стве вла­сти, кото­рою я обле­чен, чтобы, будучи кон­су­лом, оправ­ды­вать­ся с.255 перед гре­ка­ми во взведен­ных на меня обви­не­ни­ях. (2) Разо­брать­ся, одна­ко, пред­сто­ит не в том, что сде­лал я, — защи­той моим дей­ст­ви­ям пра­во вой­ны, — а в том, что над­ле­жит пре­тер­петь им. Если бы не были они вра­га­ми, то раз­гро­мил ли я Сира­ку­зы при жиз­ни Гиеро­на или сей­час, это все рав­но. (3) Но если они изме­ни­ли рим­ско­му наро­ду, если под­ня­ли руку на наших послов147 и гро­зи­ли им тюрь­мой и смер­тью, если запер­ли город­ские ворота и иска­ли защи­ты от нас у кар­фа­ген­ско­го вой­ска, то мож­но ли воз­му­щать­ся, что с вра­га­ми и посту­пи­ли по-вра­же­ски. (4) Я-де не при­нял пред­ло­же­ние их зна­ти сдать мне город и пред­по­чел вве­рить столь важ­ное Мери­ку, испан­цу, и Соси­су. Вы ведь не послед­ние сре­ди сира­ку­зян, коль ско­ро попре­ка­е­те дру­гих их про­стым зва­ни­ем. (5) Кто из вас обе­щал мне открыть город­ские ворота, кто обе­щал впу­стить в город моих сол­дат? Вы нена­види­те, вы про­кли­на­е­те тех, кто это сде­лал, и даже тут не може­те воз­дер­жать­ся от бра­ни и поно­ше­ний. (6) Вот как сами вы дале­ки от того, чтобы когда-нибудь сде­лать такое. Отцы-сена­то­ры, самое низ­кое зва­ние тех людей, кото­рым попре­ка­ют меня, луч­ше все­го дока­зы­ва­ет, что я не отверг нико­го, кто чест­но ста­рал­ся бы ради наше­го государ­ства.

(7) Преж­де чем оса­дить Сира­ку­зы, я пытал­ся заклю­чить мир: посы­лал послов, сам всту­пал в пере­го­во­ры: у них хва­ти­ло бес­стыд­ства оскор­бить послов и не дать мне отве­та, когда я сам подо­шел к город­ским воротам148. Я мно­го потра­тил труда и на суше, и на море и взял Сира­ку­зы силой ору­жия. (8) На свою судь­бу жите­лям взя­то­го горо­да пра­виль­ней было бы жало­вать­ся Ган­ни­ба­лу и побеж­ден­ным кар­фа­ге­ня­нам, а не сена­ту наро­да-победи­те­ля. (9) И если бы я, отцы-сена­то­ры, хотел отри­цать, что раз­гра­бил Сира­ку­зы, то нико­гда не укра­сил бы Рим сво­ей добы­чей149. У кого-то я, победи­тель, что-то отнял, кому-то что-то дал — по пра­ву вой­ны и, как я уве­рен, каж­до­му по его заслу­гам. (10) Утвер­ди­те вы сде­лан­ное мной, отцы-сена­то­ры, нет ли, это гораздо важ­нее для государ­ства, чем для меня. Я свой долг выпол­нил, дело государ­ства — не остудить пыл буду­щих вое­на­чаль­ни­ков отме­ной моих рас­по­ря­же­ний. (11) Вы соб­ст­вен­ны­ми уша­ми выслу­ша­ли и меня и сици­лий­цев; мы вме­сте уйдем из хра­ма: сенат без меня сво­бод­нее все обсудит». Сици­лий­цев отпу­сти­ли, а Мар­целл ушел на Капи­то­лий про­из­во­дить воин­ский набор.

32. (1) Вто­рой кон­сул доло­жил сена­ту о жела­ни­ях сици­лий­цев. Спо­ри­ли дол­го; зна­чи­тель­ная часть сена­то­ров согла­си­лась с Титом Ман­ли­ем Торк­ва­том. (2) Они счи­та­ли, что вой­ну надо было вести с тира­на­ми, вра­га­ми и сира­ку­зян и рим­ско­го наро­да; город — при­нять150, а не брать; при­няв, вос­ста­но­вить в нем порядок ста­рин­ны­ми зако­на­ми и сво­бо­дой; изму­чен­ных жал­ким раб­ст­вом — не доби­вать вой­ной. (3) Погиб пре­крас­ный зна­ме­ни­тый город, кото­рый ока­зал­ся награ­дой победи­те­лю в борь­бе меж­ду рим­ским вое­на­чаль­ни­ком и тира­на­ми. А был он неко­гда и с.256 хлеб­ным амба­ром, и каз­на­чей­ст­вом для рим­ско­го наро­да, часто в труд­ные вре­ме­на выру­чал сво­ей щед­ро­стью наше государ­ство — и даже в эту вой­ну с пуний­ца­ми151. (4) Если бы вос­стал из пре­ис­под­ней царь Гиерон, вер­ней­ший при­вер­же­нец рим­ско­го вла­ды­че­ства, и увидел бы род­ной город, раз­граб­лен­ный, в раз­ва­ли­нах, а в Риме — чуть что не при самом вхо­де в город добы­чу из Сира­куз152, каки­ми гла­за­ми взгля­ну­ли бы вы на него? (5) Все это гово­ри­лось, чтобы вну­шить нена­висть к кон­су­лу и состра­да­ние к сици­лий­цам, (6) но сенат вынес реше­ние более мяг­кое: меры Мар­ка Мар­цел­ла, пред­при­ня­тые им в ходе вой­ны и после победы, одоб­рить, а на буду­щее сена­ту взять на себя заботу о сира­ку­зя­нах, а кон­су­лу Леви­ну пору­чить помочь горо­ду, но не в ущерб государ­ству. (7) Двух сена­то­ров посла­ли на Капи­то­лий за кон­су­лом; вновь вве­ли сици­лий­цев и про­чли сенат­ское поста­нов­ле­ние; мило­сти­во обра­ти­лись к послам и отпу­сти­ли их. (8) Послы упа­ли к ногам Мар­цел­ла153, умо­ляя про­стить им сло­ва, ска­зан­ные в надеж­де облег­чить горь­кую беду; пусть при­мет их и Сира­ку­зы под свою защи­ту как кли­ен­тов. Кон­сул обе­щал сде­лать это, лас­ко­во пого­во­рил с ними и отпу­стил их.

33. (1) Затем высту­пить перед сена­том дали кам­пан­цам; речь их была жалоб­нее, а поло­же­ние затруд­ни­тель­нее. (2) Отри­цать, что нака­за­ние ими заслу­же­но, они не мог­ли: тира­нов, чтобы сва­лить вину на них, не было. Одна­ко кам­пан­цы счи­та­ли, что уже понес­ли доста­точ­ное нака­за­ние: столь­ко сена­то­ров погиб­ло от яда, столь­ко каз­не­но; мало уце­ле­ло зна­ти — толь­ко те, кого созна­ние сво­ей вины не толк­ну­ло к само­убий­ству, и те, кого мино­вал гнев победи­те­ля. (3) Они про­си­ли сво­бо­ды себе, сво­им и хотя бы доли сво­его иму­ще­ства. С Римом мно­гих свя­зы­ва­ло граж­дан­ство154, ста­рин­ные узы — род­ст­вен­ные и брач­ные.

(4) Кам­пан­цев уда­ли­ли из хра­ма155; неко­то­рое вре­мя коле­ба­лись, не при­гла­сить ли из Капуи Квин­та Фуль­вия Флак­ка (кон­сул156 Клав­дий умер после взя­тия Капуи), чтобы дело раз­би­ра­лось перед коман­дую­щим, вед­шим воен­ные дей­ст­вия, — как раз­би­ра­лось меж­ду Мар­цел­лом и сици­лий­ца­ми. Но, увидав в сена­те Мар­ка Ати­лия и Гая Фуль­вия, бра­та Флак­ка, его лега­тов157, (5) а так­же Квин­та Мину­ция и Луция Вету­рия Фило­на, тоже лега­тов Клав­дия, участ­во­вав­ших во всех воен­ных дей­ст­ви­ях, реши­ли Фуль­вия из Капуи не отзы­вать и не откла­ды­вать дела кам­пан­цев. (6) Спро­си­ли мне­ния Мар­ка Ати­лия Регу­ла: из быв­ших под Капу­ей он наи­бо­лее заслу­жи­вал дове­рия. (7) «Я, — ска­зал он, — при­сут­ст­во­вал после взя­тия Капуи на сове­ща­нии кон­су­лов; зада­ли вопрос, нет ли сре­ди кам­пан­цев кого-нибудь, ока­зав­ше­го услу­гу наше­му государ­ству. (8) Дозна­лись, что есть две жен­щи­ны: Вестия Оппия из Ателл, про­жи­вав­шая в Капуе, и Паку­ла Клу­вия, когда-то про­мыш­ляв­шая сво­им телом. Одна еже­днев­но при­но­си­ла жерт­вы о бла­го­ден­ст­вии и победе рим­ско­го наро­да; дру­гая тай­ком достав­ля­ла еду голод­ным плен­ным. с.257 (9) Осталь­ные кам­пан­цы отно­сят­ся к нам так же, как кар­фа­ге­няне, и Квинт Фуль­вий каз­нил ско­рей самых знат­ных, чем самых винов­ных. (10) Я не счи­таю воз­мож­ным, чтобы сенат зани­мал­ся дела­ми кам­пан­цев, рим­ских граж­дан, не будучи упол­но­мо­чен на то наро­дом. Так посту­пи­ли и пред­ки наши с отпав­ши­ми сат­ри­кан­ца­ми158: Марк Анти­стий, народ­ный три­бун, запро­сил сна­ча­ла народ: поста­но­вит ли он, чтобы сена­ту пре­до­став­ле­но было пра­во выне­сти реше­ние о сат­ри­кан­цах. (11) Итак, я пола­гаю, надо обра­тить­ся к народ­ным три­бу­нам: пусть один из них или несколь­ко запро­сят народ о нашем пра­ве выне­сти при­го­вор по делу кам­пан­цев». (12) Луций Ати­лий, народ­ный три­бун, по рас­по­ря­же­нию сена­та запро­сил народ в таких сло­вах: «Обо всех кам­пан­цах, ател­лан­цах, кала­тий­цах, саба­тин­цах, кото­рые, сдав­шись про­кон­су­лу Квин­ту Фуль­вию, (13) отда­ли себя во власть наро­ду рим­ско­му и в рас­по­ря­же­ние; обо всех, кого они отда­ли вме­сте с собой; обо всем, что они отда­ли вме­сте с собой, будь то зем­ля и город, боже­ское и чело­ве­че­ское, утварь и все осталь­ное, что ими отда­но, — обо всем этом спра­ши­ваю я вас, кви­ри­ты, како­во жела­ние ваше: что с этим долж­но быть сде­ла­но?» (14) Народ при­ка­зал так: «Что сенат, при­сяг­нув, боль­шин­ст­вом при­сут­ст­ву­ю­щих поста­но­вит, того мы жела­ем и это при­ка­зы­ваем».

34. (1) В соот­вет­ст­вии с этим народ­ным реше­ни­ем сенат преж­де все­го поста­но­вил вер­нуть иму­ще­ство и сво­бо­ду Оппии и Клу­вии159; если у них есть еще прось­ба к сена­ту, пусть при­дут в Рим. (2) О кам­пан­цах были выне­се­ны опре­де­ле­ния по отдель­ным семьям160 — пере­чис­лять все не сто­ит труда. (3) Было поста­нов­ле­но: у одних иму­ще­ство ото­брать в каз­ну, а самих с их детьми и жена­ми про­дать (кро­ме доче­рей, кото­рые до пере­хо­да во власть Рима вышли замуж в дру­гие горо­да); (4) дру­гих поса­дить в тюрь­му и отло­жить реше­ние их уча­сти: об осталь­ных рас­судить, при­ни­мая в рас­чет сум­му их цен­за, отби­рать ли в каз­ну их иму­ще­ство или нет161; (5) захва­чен­ный скот, кро­ме лоша­дей и рабов, кро­ме взрос­лых муж­чин, и вооб­ще все дви­жи­мое иму­ще­ство вер­нуть хозя­е­вам. (6) Всем кам­пан­цам, ател­лан­цам, кала­тий­цам, саба­тин­цам (кро­ме тех, кто сам или чьи роди­те­ли были на сто­роне вра­гов162) дали сво­бо­ду, (7) но с тем, чтобы никто из них не был рим­ским граж­да­ни­ном или лати­ном и чтобы те из них, кто был в Капуе, пока дли­лась оса­да, не оста­ва­лись в горо­де или в Кам­па­нии после опре­де­лен­но­го сро­ка. (8) Для посе­ле­ния им пре­до­став­ля­ли место за Тиб­ром, но не по бере­гу; тех же, кто на про­тя­же­нии вой­ны не был в Капуе, ни в дру­гом, отпав­шем от Рима кам­пан­ском горо­де, — по сю, счи­тая от Рима, сто­ро­ну реки Лирис, (9) пере­шед­ших на сто­ро­ну Рима рань­ше, чем Ган­ни­бал подо­шел к Капуе, пере­се­ли­ли на сю сто­ро­ну Вул­тур­на, не доз­во­лив ни стро­ить­ся, ни иметь зем­лю бли­же чем в пят­на­дца­ти милях от моря163. (10) Высе­лен­ным за Тибр, как самим, так и потом­ству их, поз­во­ли­ли при­об­ре­тать зем­лю толь­ко с.258 в обла­сти Вей, Сут­ри­на и Непе­те — с тем чтобы никто из них не имел боль­ше пяти­де­ся­ти юге­ров. (11) Иму­ще­ство всех сена­то­ров и долж­ност­ных лиц Капуи, Ател­лы и Кала­тии про­да­ли в Капуе; сво­бод­ных людей, при­суж­ден­ных к про­да­же, отпра­ви­ли в Рим и про­да­ли там. (12) Изо­бра­же­ния и брон­зо­вые ста­туи, кото­рые счи­та­ли взя­ты­ми у вра­гов, пере­да­ли кол­ле­гии пон­ти­фи­ков: пусть реша­ют, какие из них свя­щен­ные, какие — нет. (13) Кам­пан­цев отпу­сти­ли; они были удру­че­ны эти­ми поста­нов­ле­ни­я­ми и ушли из Рима еще в боль­шей печа­ли, чем при­шли. И жало­ва­лись они уже не на сви­реп­ство Квин­та Фуль­вия, а на неспра­вед­ли­вость богов, на свою горь­кую судь­бу.

35. (1) Отпу­стив кам­пан­цев и сици­лий­цев, про­из­ве­ли воин­ский набор. Когда вой­ско было набра­но, заня­лись попол­не­ни­ем соста­ва греб­цов. (2) Не хва­та­ло людей, пла­тить было нечем — каз­на в ту пору была пуста. (3) Кон­су­лы изда­ли указ: пусть част­ные лица соот­вет­ст­вен­но сво­е­му состо­я­нию и зва­нию выста­вят греб­цов, как это быва­ло и рань­ше164, выдав им жало­ва­нье и доволь­ст­вие на трид­цать дней. (4) Указ этот встре­ти­ли таким ропотом, таким него­до­ва­ни­ем, что для мяте­жа недо­ста­ва­ло толь­ко вождя. Твер­ди­ли, что кон­су­лы, разо­рив сна­ча­ла сици­лий­цев и кам­пан­цев, взя­лись теперь и за рим­ский про­стой народ: (5) пле­беи исто­ще­ны мно­го­лет­ней пода­тью — у них нет ниче­го, кро­ме голой зем­ли. Построй­ки сожгли вра­ги; рабов-паха­рей све­ло государ­ство: то поку­па­ло их за гро­ши для воен­ной служ­бы, то заби­ра­ло в греб­цы. (6) Если у кого что-то еще и было, все ушло на жало­ва­нье греб­цам и на еже­год­ные пода­ти165. Ника­кой силой, ника­кой вла­стью нель­зя их при­нудить дать то, чего у них нет. Пусть про­да­ют их иму­ще­ство, пусть тер­за­ют тело — послед­нее их досто­я­ние, выку­пить­ся им будет не на что.

(7) Все это гово­ри­лось не тай­ком, а откры­то, на фору­ме, в лицо кон­су­лам, кото­рых окру­жа­ла огром­ная взвол­но­ван­ная тол­па; (8) они не мог­ли успо­ко­ить ее ни бра­нью, ни уго­во­ра­ми. Нако­нец они объ­яви­ли, что дают людям три дня сро­ку оду­мать­ся, а сами вос­поль­зо­ва­лись вре­ме­нем, чтобы все иссле­до­вать и рас­пу­тать. (9) Созван­ный назав­тра сенат обсуж­дал, как попол­нить состав греб­цов. Мно­го гово­ри­ли о том, поче­му прав про­стой народ, отка­зы­ва­ясь выста­вить греб­цов, но заклю­ча­ли все­гда оди­на­ко­во: прав­дой ли, неправ­дой ли, но бре­мя это при­дет­ся воз­ло­жить на част­ных лиц. (10) Ина­че откуда еще взять моря­ков, если каз­на пуста? А как без флота удер­жать Сици­лию, не пустить в Ита­лию Филип­па, как вооб­ще охра­нять ита­лий­ское побе­ре­жье?

36. (1) Поло­же­ние было труд­ное, что делать — было неяс­но, все сиде­ли в каком-то оце­пе­не­нии. (2) Тогда кон­сул Левин ска­зал, что долж­ност­ные лица долж­ны пода­вать при­мер сена­ту, а сенат наро­ду; это­го тре­бу­ет более высо­кое их досто­ин­ство. (3) «Если, — ска­зал он, — ты тре­бу­ешь чего-то от ниже­сто­я­ще­го, с.259 потре­буй это­го преж­де все­го от себя и сво­их близ­ких — и все лег­че тебя послу­ша­ют­ся: ника­кой рас­ход не будет в тягость, если увидят, что любой име­ни­тый чело­век берет на себя еще боль­ший. (4) Мы хотим, чтобы у рим­ско­го наро­да был вполне исправ­ный флот и част­ные лица не отка­зы­ва­лись выста­вить греб­цов? Отда­дим этот при­каз преж­де все­го себе самим: (5) мы, сена­то­ры, зав­тра же отда­дим в каз­ну все наше золо­то, сереб­ро и мед­ные день­ги: пусть каж­дый оста­вит лишь по коль­цу себе само­му, жене и детям, да бул­лу166 сыну, да еще жене или доче­ри по унции167 золота; (6) те, кто зани­мал куруль­ные долж­но­сти168, пусть оста­вят себе сереб­ря­ный кон­ский убор169 и фунт сереб­ра на солон­ку и блюдо для при­но­ше­ния богам. (7) Осталь­ные сена­то­ры оста­вят себе толь­ко по фун­ту сереб­ра да мед­ных денег по пяти тысяч ассов на каж­до­го отца семей­ства. (8) Все про­чее золо­то, сереб­ро и мед­ные день­ги отне­сем сей­час же три­ум­ви­рам, ведаю­щим каз­ной170, не дожи­да­ясь сенат­ско­го поста­нов­ле­ния. Пусть доб­ро­воль­ные пожерт­во­ва­ния побудят сорев­но­вать­ся в помо­щи государ­ству спер­ва всад­ни­ков, а потом и осталь­ной народ. (9) Мы, кон­су­лы, мно­го тол­ко­ва­ли меж­ду собой — дру­го­го пути нет, с помо­щью богов мы и пой­дем им. Будет государ­ство цело, оно охра­нит и состо­я­ния част­ных лиц; пре­не­бре­жем государ­ст­вен­ным — не сбе­ре­жем и сво­его».

(10) Реше­ние было еди­но­душ­ным; кон­су­лов побла­го­да­ри­ли. (11) Сена­то­ры разо­шлись; все напе­ре­бой ста­ли отда­вать в каз­ну золо­то, сереб­ро, медь, каж­дый хотел видеть свое имя в офи­ци­аль­ных спис­ках если не пер­вым, то из пер­вых: три­ум­ви­ры не успе­ва­ли при­ни­мать, а пис­цы запи­сы­вать взно­сы. (12) Сена­то­ры были еди­но­душ­ны; за ними после­до­ва­ли всад­ни­ки, за всад­ни­ка­ми про­стой народ. Таким обра­зом, без ука­зов, без при­нуж­де­ния государ­ство полу­чи­ло и недо­стаю­щих греб­цов, и день­ги на жало­ва­нье им. При­гото­вив все нуж­ное для вой­ны, кон­су­лы отпра­ви­лись в свои про­вин­ции.

37. (1) Нико­гда за все вре­мя вой­ны ни кар­фа­ге­няне, ни рим­ляне так не чув­ст­во­ва­ли, сколь пере­мен­чи­во воен­ное сча­стье — то страх, то надеж­да вла­де­ли ими. (2) Так шли дела у рим­лян в про­вин­ци­ях: неуда­чи в Испа­нии, уда­чи в Сици­лии сме­ши­ва­ли печаль с радо­стью. (3) В Ита­лии тоже утра­та Тарен­та была тяже­лым уда­ром, но гар­ни­зон удер­жал вопре­ки ожи­да­ни­ям кре­пость — и это радо­ва­ло. (4) Вне­зап­ный ужас вдруг охва­тил Рим, боя­лись, что Город будет оса­жден, но Капуя ока­за­лась поко­ре­на спу­стя несколь­ко дней, и страх сме­ни­ло лико­ва­ние. (5) Его уме­ри­ли собы­тия за морем: Филипп в недоб­рый час стал вра­гом, но появи­лись новые союз­ни­ки: это­лий­цы и Аттал, цар­ст­во­вав­ший в Азии: судь­ба слов­но уже обе­ща­ла рим­ля­нам гос­под­ство над Восто­ком. (6) Кар­фа­ге­няне так­же утра­ти­ли Капую, зато взя­ли Тарент, хва­ли­лись, что бес­пре­пят­ст­вен­но подо­шли к сте­нам Рима, (7) и доса­до­ва­ли, что тем и кон­чи­лось. Им было стыд­но: в то самое вре­мя, когда они были у стен Рима, рим­ское вой­ско, с.260 не обра­щая на них ника­ко­го вни­ма­ния, дру­ги­ми ворота­ми ухо­ди­ло в Испа­нию. (8) В самой Испа­нии тоже кар­фа­ге­няне совсем было воз­на­де­я­лись, что если два таких вой­ска истреб­ле­ны, вожди их171 уби­ты, то и вой­на завер­ше­на, и рим­ляне изгна­ны. Тем силь­нее было их раз­дра­же­ние тем, что одер­жан­ная победа ока­за­лась напрас­ной, а лишил их ее пло­дов Луций Мар­ций, в сумя­ти­це воз­гла­вив­ший рим­лян. (9) Судь­ба урав­но­ве­си­ла для обе­их сто­рон успех и неуда­чу: та же надеж­да, тот же и страх — как буд­то толь­ко еще начи­на­ет­ся вой­на.

38. (1) Ган­ни­бал осо­бен­но тре­во­жил­ся пото­му, что судь­ба Капуи, кото­рую рим­ляне оса­жда­ли упор­нее, чем он ее защи­щал, отвра­ти­ла от него мно­го ита­лий­ских наро­дов. (2) Он не мог управ­лять все­ми, раз­ме­стив всюду гар­ни­зо­ны — дро­бить вой­ско было совсем не ко вре­ме­ни; выве­сти гар­ни­зо­ны он тоже не мог, не дове­ряя ни обна­де­жен­ным, ни пере­пу­ган­ным союз­ни­кам. (3) Поте­ряв голо­ву от жад­но­сти и жесто­ко­сти, он решил раз­гра­бить и разо­рить все, что не в силах был обе­речь: пусть ничто не доста­нет­ся вра­гу. (4) План был и заду­ман гнус­но, и осу­щест­влен гнус­но. Отшат­ну­лись от Ган­ни­ба­ла не толь­ко без­вин­но тер­пев­шие, но и боль­шин­ство тех, кому про­ис­хо­дя­щее слу­жи­ло толь­ко при­ме­ром. (5) Да и рим­ский кон­сул не пре­не­бре­гал ника­ким слу­ча­ем, если была надеж­да соблаз­нить город сдать­ся.

(6) В Сала­пии172 началь­ст­во­ва­ли Дазий и Бла­тий. Дазий — друг Ган­ни­ба­ла; Бла­тий сочув­ст­во­вал рим­ля­нам, но был осто­ро­жен: через тай­ных лазут­чи­ков он обе­щал Мар­цел­лу выдать город; одна­ко без помо­щи Дазия ниче­го нель­зя было сде­лать. (7) Бла­тий дол­го мед­лил, и нако­нец, не в надеж­де на успех, а про­сто не при­ду­мав ниче­го луч­ше­го, при­гла­сил Дазия; тому был про­ти­вен и самый замы­сел, он нена­видел сопер­ни­ка по вла­сти и все открыл Ган­ни­ба­лу. (8) Ган­ни­бал при­звал обо­их; он раз­би­рал какое-то дело, а потом соби­рал­ся начать след­ст­вие над Бла­ти­ем. Посто­рон­них уда­ли­ли; обви­ни­тель и под­суди­мый сто­я­ли; тут Бла­тий обра­тил­ся к Дазию, скло­няя его к измене173, (9) тот, как о чем-то оче­вид­ном, вос­клик­нул: вот, мол, с ним пря­мо на гла­зах Ган­ни­ба­ла заго­ва­ри­ва­ют об измене. Ган­ни­ба­лу и всем при­сут­ст­ву­ю­щим замы­сел пока­зал­ся слиш­ком дерз­ким, чтобы быть веро­ят­ным: конеч­но, он выду­ман из зави­сти и нена­ви­сти к сопер­ни­ку. (10) Да и выду­мать такое обви­не­ние было тем лег­че, что иметь свиде­те­ля обви­ни­тель не мог. Обо­их отпу­сти­ли. (11) Бла­тий не отка­зал­ся от дерз­ко­го замыс­ла, покуда, твер­дя и наста­и­вая, не убедил сопер­ни­ка, что и для них самих, и для род­но­го их горо­да спа­се­нье в одном: выдать Мар­цел­лу пуний­ский гар­ни­зон — пять­сот нуми­дий­цев. (12) Выдать без жесто­кой сечи было невоз­мож­но: во всем кар­фа­ген­ском вой­ске нуми­дий­ская кон­ни­ца была луч­шей. И хотя схват­ка была неожи­дан­ной и от лоша­дей в горо­де тол­ку не было, нуми­дий­цы, в сума­то­хе воору­жив­шись, попы­та­лись про­рвать­ся; (13) уйти они не смог­ли и пали, с.261 сра­жа­ясь до кон­ца. Вра­ги захва­ти­ли живы­ми не боль­ше пяти­де­ся­ти чело­век. (14) Для Ган­ни­ба­ла поте­ря это­го кон­но­го отряда была тяже­лей, чем поте­ря Сала­пии. И нико­гда потом Пуни­ец не был силен сво­ей кон­ни­цей, кото­рой дол­го пре­вос­хо­дил рим­лян.

39. (1) В это самое вре­мя в тарен­тин­ской кре­по­сти почти голо­да­ли; и рим­ский гар­ни­зон, и началь­ник гар­ни­зо­на и кре­по­сти, Марк Ливий, всю надеж­ду воз­ла­га­ли на под­воз из Сици­лии. Флот, кораб­лей в два­дцать, сто­ял в Регии, (2) выжидая, когда без­опас­но мож­но будет прой­ти вдоль бере­гов Ита­лии. (3) Рас­по­ря­жал­ся фло­том и пере­воз­кой при­па­сов Децим Квинк­ций, чело­век про­ис­хож­де­ния тем­но­го, но слав­ный мно­ги­ми воин­ски­ми подви­га­ми. (4) Мар­целл сна­ча­ла пору­чил ему пять кораб­лей, в том чис­ле две боль­шие три­ре­мы; Квинк­ций рас­по­ря­жал­ся дель­но; Мар­целл доба­вил еще три квин­кве­ре­мы. (5) В кон­це кон­цов Квинк­ций сам потре­бо­вал от союз­ных Регия, Велии и Песту­ма174 кораб­ли, кото­рые они по дого­во­ру долж­ны были дать (об этом гово­ри­лось рань­ше). (6) Он создал флот в два­дцать судов. С этим фло­том, вышед­шим из Регия, и встре­тил­ся милях в пят­на­дца­ти от Тарен­та Демо­крат, шед­ший к Сапри­пор­ту175 с таким же чис­лом тарент­ских кораб­лей. (7) Рим­ля­нин шел под пару­са­ми, не ожи­дая сра­же­ния. Под Крото­ном и Сиба­ри­сом176 он попол­нил коман­ду греб­цов; боль­шие суда у него были пре­вос­ход­но воору­же­ны и снаб­же­ны всем, что поло­же­но. (8) Как раз в ту пору ветер совсем упал, вра­ги ока­за­лись на виду один у дру­го­го; вре­ме­ни убрать сна­сти177 и при­гото­вить­ся к пред­сто­я­ще­му бою хва­ти­ло и греб­цам и сол­да­там. (9) Ред­ко насто­я­щие флоты сра­жа­лись с таким пылом: бились ведь за нечто боль­шее, чем своя жизнь: (10) тарен­тин­цы стре­ми­лись отво­е­вать у рим­лян свой город, кото­рым те вла­де­ли почти сто лет178, осво­бо­дить кре­пость, чтобы отре­зать под­воз про­до­воль­ст­вия и, победив в мор­ском сра­же­нии, стать хозя­е­ва­ми на море; (11) рим­ляне же хоте­ли удер­жать кре­пость и дока­зать, что Тарент отнят был у них не мечом и доб­ле­стью, а изме­ной и пре­да­тель­ст­вом.

(12) С обе­их сто­рон был подан сиг­нал; кораб­ли уда­ри­лись носа­ми и уже не мог­ли рас­це­пить­ся; корабль захва­ты­ва­ли желез­ным крю­ком179, и тут уже стрел не тре­бо­ва­лось: сра­жа­лись вру­ко­паш­ную. (13) Носы, сце­пив­шись, не дви­га­лись; кор­мы при­хо­ди­ли в кру­го­вое дви­же­ние, сооб­щае­мое им вра­же­ски­ми греб­ца­ми. Кораб­ли на узком про­стран­стве сби­лись в кучу; вряд ли хоть одно копье зря упа­ло в море; кораб­ли шли, как пехота, в лобо­вую ата­ку, и бой­цы сво­бод­но пере­хо­ди­ли с кораб­ля на корабль. (14) Заме­ча­тель­на была схват­ка двух кораб­лей, воз­глав­ляв­ших флоты. Рим­ским кораб­лем коман­до­вал сам Квинк­ций, а тарент­ским — Никон, по про­зви­щу Пер­кон, (15) нена­вист­ный рим­ля­нам и нена­видев­ший их не про­сто как враг, но и как один из пре­да­те­лей, сдав­ший Тарент Ган­ни­ба­лу. (16) Квинк­ций и сра­жал­ся и обо­д­рял сво­их сол­дат, но не осте­рег­ся, и Никон прон­зил его с.262 копьем, и Квинк­ций, как был с ору­жи­ем, упал за борт перед кора­бель­ным носом. (17) Коман­да, поте­ряв вождя, рас­те­ря­лась, победи­тель-тарен­ти­нец быст­ро пере­шел на рим­ский корабль, потес­нил вра­гов и овла­дел носо­вой частью кораб­ля; сбив­ши­е­ся на кор­ме рим­ляне защи­ща­лись пло­хо. Вдруг со сто­ро­ны кор­мы появи­лась дру­гая вра­же­ская три­ре­ма; так с двух сто­рон и захва­ты­ва­ют вра­ги рим­ский корабль. (18) Ужас обу­ял сол­дат, когда они увиде­ли, что взят корабль вое­на­чаль­ни­ка; нача­лось бес­по­рядоч­ное бег­ство: одни суда зато­ну­ли в откры­том море; дру­гие, при­ча­лив­шие к бере­гу, вско­ре ста­ли добы­чей жите­лей Фурий и Мета­пон­та. (19) Из гру­зо­вых судов, сле­до­вав­ших с про­ви­ан­том, вра­гам доста­лись немно­гие; дру­гие, ста­вя пару­са по вет­ру, ушли в откры­тое море.

(20) Совсем не так хоро­шо в те же дни шли дела у тарен­тин­цев на суше. Око­ло четы­рех тысяч чело­век вышли из горо­да и раз­бре­лись во все сто­ро­ны, гра­бя поля. (21) Ливий, коман­до­вав­ший кре­по­стью и рим­ским гар­ни­зо­ном и насто­ро­жен­но выжидав­ший счаст­ли­во­го слу­чая, выслал из кре­по­сти Гая Пер­сия, храб­ро­го сол­да­та, во гла­ве двух с поло­ви­ной тысяч вои­нов. (22) Тот напал на раз­бред­ших­ся повсюду людей. Дол­го дли­лась бой­ня; лишь немно­гих, опро­ме­тью бежав­ших, загнал Пер­сий в город­ские полу­рас­кры­тые ворота; и город едва не был тут же захва­чен. (23) Так урав­ня­лись успе­хи сто­рон под Тарен­том: рим­ляне победи­ли на суше, тарен­тин­цы — на море. И те и дру­гие оди­на­ко­во обма­ну­лись в рас­че­тах на хлеб, кото­рый вот-вот дол­жен был им достать­ся.

40. (1) Тогда же кон­сул Левин почти уже к кон­цу года при­был в Сици­лию; ста­рые и новые союз­ни­ки его ожи­да­ли. Левин счел нуж­ным пре­кра­тить неуряди­цу и при­ве­сти все дела в порядок в зами­рен­ных неза­дол­го до того Сира­ку­зах. (2) Затем он повел леги­о­ны на Агри­гент — послед­ний оплот вой­ны, — где засел силь­ный кар­фа­ген­ский гар­ни­зон. Фор­ту­на бла­го­при­ят­ст­во­ва­ла замыс­лу Леви­на. (3) Коман­дую­щим у кар­фа­ге­нян был Ган­нон, но вся надеж­да у них была на Мут­ти­на и нуми­дий­цев. (4) Мут­тин бро­дил по всей Сици­лии, гра­бя рим­ских союз­ни­ков; и ни силой, ни хит­ро­стью не уда­ва­лось отре­зать его от Агри­ген­та, не дать про­рвать­ся, где бы ему ни захо­те­лось. (5) Сла­ва Мут­ти­на затме­ва­ла сла­ву вое­на­чаль­ни­ка, кото­рый воз­не­на­видел его180. Даже успе­хи были ему из-за Мут­ти­на не в радость. (6) Под конец он назна­чил на место Мут­ти­на сво­его сына, рас­счи­ты­вая, что, лишен­ный вла­сти, Мут­тин лишит­ся и вли­я­ния на нуми­дий­цев.

(7) Вышло совсем иное: он стал им еще доро­же, пото­му что Ган­нон его нена­видел. Не выне­ся неспра­вед­ли­во­стей и обиды, Мут­тин тай­но отпра­вил к Леви­ну послов — пере­го­во­рить о выда­че Агри­ген­та. (8) Дове­рие было уста­нов­ле­но, сго­во­ри­лись о поряд­ке дей­ст­вий: когда нуми­дий­цы зай­мут ворота со сто­ро­ны моря181, про­гнав или пере­бив кара­уль­ных, они впу­стят в город с.263 рим­лян. (9) Рим­ский отряд с гамом и топотом всту­пал уже в центр горо­да, на форум, когда Ган­нон решил, что это воз­му­ти­лись нуми­дий­цы (такое слу­ча­лось и рань­ше). Он отпра­вил­ся усми­рять мятеж, (10) но изда­ли увидел: людей что-то боль­ше, чем нуми­дий­цев; уло­вил звук слиш­ком зна­ко­мо­го кри­ка рим­лян — и кинул­ся бежать, пока еще было мож­но. (11) Он был выпу­щен через про­ти­во­по­лож­ные ворота к морю; с ним были Эпи­кид и немно­го­чис­лен­ная охра­на. По сча­стью, нашлось малень­кое суде­ныш­ко, на кото­ром они и пере­пра­ви­лись в Афри­ку, оста­вив вра­гам Сици­лию, из-за кото­рой столь­ко лет сра­жа­лись. (12) Остав­ша­я­ся тол­па кар­фа­ге­нян и сици­лий­цев даже не пыта­лась сра­жать­ся, а кину­лась опро­ме­тью бежать. Их пере­би­ли воз­ле запер­тых ворот: уйти было некуда.

(13) Взяв город, Левин глав­ных долж­ност­ных лиц Агри­ген­та каз­нил; осталь­ных про­дал вме­сте с добы­чей, а все день­ги ото­слал в Рим.

(14) Весть о постиг­шем Агри­гент бед­ст­вии обо­шла всю Сици­лию; все вдруг ста­ло бла­го­при­ят­ст­во­вать рим­ля­нам: вско­ре им измен­ни­че­ски было выда­но два­дцать горо­дов; шесть взя­то при­сту­пом; око­ло соро­ка сда­лось доб­ро­воль­но. (15) Их пра­ви­те­лей и ста­рей­шин кон­сул награ­дил или пока­рал, как они того заслу­жи­ли; сици­лий­цев при­нудил бро­сить ору­жие и занять­ся зем­леде­ли­ем, (16) чтобы пло­до­род­ный ост­ров не толь­ко кор­мил свое насе­ле­ние, но чтобы и в Риме, да и по всей Ита­лии, жизнь ста­ла дешев­ле; ведь так быва­ло уже мно­го раз. Из Ага­фир­ны182 он увел в Ита­лию бес­по­рядоч­ную тол­пу в четы­ре тыся­чи чело­век; (17) это был все­воз­мож­ный сброд: изгнан­ни­ки, долж­ни­ки, мно­го пре­ступ­ни­ков, нару­шив­ших зако­ны сво­их государств. В Ага­фирне все они собра­лись слу­чай­но; но участь их была оди­на­ко­вой — они кое-как пере­би­ва­лись, живя воров­ст­вом и раз­бо­ем. (18) Левин решил, что на ост­ро­ве, толь­ко что зами­рен­ном, еще не набрав­шем­ся сил, опас­но остав­лять этих людей, все­гда что-то зло­умыш­ляв­ших, а в Регии они при­го­дят­ся: там подыс­ки­ва­ют шай­ку раз­бой­ни­ков, чтобы опу­сто­шать Брут­тий. Вой­на в Сици­лии в этом году была завер­ше­на.

41. (1) В Испа­нии Пуб­лий Сци­пи­он в нача­ле вес­ны спу­стил суда на воду, созвал ука­зом в Тарра­кон вспо­мо­га­тель­ные отряды союз­ни­ков, велел флоту и гру­зо­вым судам идти в устье реки Ибер, а леги­о­нам — высту­пить из зим­них лаге­рей и собрать­ся там же. (2) Сам он с пятью тыся­ча­ми союз­ни­ков отпра­вил­ся из Тарра­ко­на к вой­ску, при­дя туда, он созвал сол­дат и, обра­ща­ясь преж­де все­го к ста­рым вои­нам, выдер­жав­шим столь­ко бед­ст­вий, начал свою речь: (3) «Ни один из пред­ше­ст­во­вав­ших мне коман­дую­щих не имел воз­мож­но­сти бла­го­да­рить — по пра­ву и по заслу­гам — сво­их сол­дат, еще не про­ве­рив, како­вы они в бою; (4) я же по воле судь­бы обя­зан, не озна­ко­мив­шись еще ни с про­вин­ци­ей, ни с лаге­рем, обра­тить­ся к вам со сло­ва­ми с.264 бла­го­дар­но­сти: вы были вер­ны отцу мое­му и дяде, живым и мерт­вым; (5) власть над про­вин­ци­ей, утра­чен­ную после тако­го пора­же­ния, вы сво­ей доб­ле­стью вер­ну­ли во всей пол­но­те рим­ско­му наро­ду и мне, их пре­ем­ни­ку. (6) Сей­час мы, с помо­щью богов, поста­ра­ем­ся не толь­ко самим остать­ся в Испа­нии, но не оста­вить здесь ни одно­го пуний­ца; будем не то что сто­ять на бере­гу Ибе­ра, не поз­во­ляя вра­гу перей­ти через реку, а сами через нее перей­дем и пой­дем вой­ной даль­ше. (7) Боюсь, не пока­жет­ся ли кому-либо из вас этот замы­сел слиш­ком дерз­ким: память о недав­них пора­же­ни­ях жива, а я слиш­ком молод. (8) Одна­ко никто луч­ше мое­го не пом­нит о неуда­чах в Испа­нии: за трид­цать дней погиб­ли у меня отец и дядя; одни за дру­ги­ми сле­до­ва­ли похо­ро­ны в нашей семье. (9) Но если домаш­няя скорбь — сирот­ство, почти оди­но­че­ство тер­за­ет серд­це, то судь­ба роди­ны, сча­стье ее и доб­лесть запре­ща­ют отча­и­вать­ся в исхо­де. Нам выпал осо­бый жре­бий, чтобы во всех труд­ных вой­нах мы, ока­зы­ва­ясь побеж­де­ны, побеж­да­ли.

(10) Остав­лю ста­ри­ну: Пор­се­ну, гал­лов, сам­ни­тов; нач­ну с Пуни­че­ских войн. Сколь­ко фло­тов, сколь­ко пол­ко­вод­цев, сколь­ко войск поте­ря­ли мы в первую вой­ну! Ну, а что гово­рить о нынеш­ней? (11) При всех наших пора­же­ни­ях я либо при­сут­ст­во­вал сам, либо, если не при­сут­ст­во­вал, боль­ше всех горе­вал сам с собой. Тре­бия, Тра­зи­мен­ское озе­ро, Кан­ны — памят­ни­ки погиб­шим вой­скам и кон­су­лам! (12) К это­му — отпа­де­ние Ита­лии, боль­шей части Сици­лии, Сар­ди­нии. К это­му — тот страш­ный день, когда пуний­ский лагерь был раз­бит меж­ду Ание­ном и сте­на­ми Рима, и почти в воротах Рима увиде­ли мы победи­те­ля — Ган­ни­ба­ла. И сре­ди этих бед­ст­вий сто­я­ла несо­кру­ши­мо одна толь­ко доб­лесть наро­да рим­ско­го; она под­ня­ла и воз­двиг­ла из пра­ха все поверг­ну­тое наземь. (13) Вы, вои­ны, под води­тель­ст­вом и ауспи­ци­я­ми мое­го отца пер­вые пре­гра­ди­ли путь Газ­д­ру­ба­лу, кото­рый после Канн направ­лял­ся к Аль­пам и в Ита­лию; соеди­нись он с бра­том, от рим­ско­го наро­да име­ни бы не оста­лось. Ваш успех пред­от­вра­тил даль­ней­шее бед­ст­вие. (14) Теперь по мило­сти богов в Ита­лии и Сици­лии все хоро­шо и бла­го­по­луч­но и с каж­дым днем луч­ше и радост­нее. (15) В Сици­лии взя­ты Сира­ку­зы и Агри­гент183; со все­го ост­ро­ва враг изгнан, про­вин­ция во вла­сти рим­ско­го наро­да. В Ита­лии Арпы воз­вра­ще­ны, Капуя взя­та; (16) Ган­ни­бал в трус­ли­вом бег­стве выме­рял всю доро­гу от Рима; загнан­ный в самый даль­ний угол Брут­тия, он молит богов толь­ко о том, чтобы целым и невреди­мым убрать­ся из вра­же­ской зем­ли. (17) В те дни, когда одно пора­же­ние сле­до­ва­ло за дру­гим и, кажет­ся, сами боги помо­га­ли Ган­ни­ба­лу, вы, пред­во­ди­мые мои­ми отца­ми (да будут они урав­не­ны в поче­те этим име­нем), под­дер­жа­ли в годи­ну раз­ру­хи пошат­нув­ше­е­ся сча­стье наро­да рим­ско­го. Так вам ли падать духом теперь, когда в Ита­лии все радост­но и бла­го­по­луч­но? (18) То, что слу­чи­лось недав­но — о, если бы все мино­ва­ло, не огор­чив ни вас, ни меня <>184.

с.265 Теперь бес­смерт­ные боги, охра­ни­те­ли рим­ско­го государ­ства, вну­ши­ли всем цен­ту­ри­ям вру­чить коман­до­ва­ние мне. Зна­ме­ния, пти­це­га­да­ния и даже ноч­ные виде­ния пред­ве­ща­ют радость и бла­го­по­лу­чие. (19) И душа моя, вер­ная до сей поры вещу­нья, пред­ска­зы­ва­ет: Испа­ния — наша, все кар­фа­ге­няне ско­ро будут отсюда изгна­ны и с позо­ром побе­гут по морям и суше. (20) Пред­у­га­дан­ное духом под­твер­жде­но трез­вым разу­мом: оскорб­лен­ные союз­ни­ки кар­фа­ге­нян при­сы­ла­ют к нам послов умо­лять о друж­бе; трое кар­фа­ген­ских вождей185 рассо­ри­лись почти до раз­ры­ва, раз­дро­би­ли свое вой­ско и пове­ли его в три раз­ные сто­ро­ны. (21) Их ожи­да­ет судь­ба, недав­но постиг­шая нас: союз­ни­ки их поки­нут, как рань­ше поки­ну­ли нас кельт­ибе­ры186. Они разде­ли­ли вой­ско, сде­лав то, что и погу­би­ло моих отца и дядю; (22) внут­рен­ние раздо­ры не дают им соеди­нить­ся, а про­ти­во­сто­ять нам врозь они не смо­гут. Вы, вои­ны, толь­ко бла­го­во­ли­те к семье Сци­пи­о­нов, к потом­ку ваших вождей, это­му побе­гу от сруб­лен­ных дере­вьев. (23) Ста­рые вои­ны, про­веди­те новое вой­ско и ново­го вождя через Ибер, про­веди­те их в зем­ли, кото­рые вы исхо­ди­ли, где совер­ши­ли мно­го подви­гов. (24) Вы види­те, что я похож на отца и на дядю лицом, его выра­же­ни­ем и телес­ным скла­дом; (25) ско­ро вы увиди­те сход­ство в харак­те­ре, вер­но­сти, доб­ле­сти, и каж­дый из вас ска­жет: ожил или рож­ден вновь коман­дую­щий Сци­пи­он».

42. (1) Этой речью он вос­пла­ме­нил души сол­дат; оста­вив охра­нять эту область Мар­ка Сила­на во гла­ве трех тысяч пехоты и трех­сот всад­ни­ков, сам с осталь­ным вой­ском — два­дца­тью пятью тыся­ча­ми пехоты и дву­мя с поло­ви­ной тыся­ча­ми кон­ни­цы187 — пере­шел Ибер. (2) Так как кар­фа­ге­няне уве­ли свои вой­ска в трех раз­ных направ­ле­ни­ях, то Сци­пи­о­ну сове­то­ва­ли напасть на бли­жай­шее, но он опа­сал­ся, как бы все они не соеди­ни­лись про­тив него: про­ти­во­сто­ять несколь­ким вой­скам он со сво­им, един­ст­вен­ным, не мог и пока что решил оса­дить Новый Кар­фа­ген. (3) Город этот и сам по себе был богат, а вра­ги еще оста­ви­ли там все, чего тре­бу­ет вой­на: было ору­жие, были день­ги, были залож­ни­ки со всей Испа­нии. (4) Отсюда было очень удоб­но пере­пра­вить­ся в Афри­ку: гавань была доста­точ­но вме­сти­тель­на для любо­го флота и чуть ли не един­ст­вен­ная на испан­ском побе­ре­жье, обра­щен­ном в сто­ро­ну наше­го моря. (5) Никто не знал, куда направ­ля­ет вой­ско Сци­пи­он, кро­ме Гая Лелия. Ему было веле­но плыть туда морем, раз­ме­ряя ход кораб­лей так, чтобы вой­ти в гавань одно­вре­мен­но со Сци­пи­о­ном, веду­щим вой­ско по суше. (6) На седь­мой день после пере­хо­да через Ибер подо­шли к Ново­му Кар­фа­ге­ну188 сра­зу и с суши, и с моря189; лагерь раз­би­ли к севе­ру от горо­да190; с тыла лагерь был защи­щен валом, спе­ре­ди — самой при­ро­дой.

(7) Поло­же­ние Ново­го Кар­фа­ге­на тако­во191. Почти в середине испан­ско­го побе­ре­жья есть залив, откры­тый афри­кан­ско­му с.266 вет­ру и вдаю­щий­ся в сушу на две с поло­ви­ной мили; шири­на его чуть боль­ше тыся­чи двух­сот шагов. (8) У вхо­да в этот залив нахо­дит­ся ост­ро­вок, защи­щаю­щий гавань от всех вет­ров, кро­ме афри­кан­ско­го; посе­редине зали­ва про­хо­дит полу­ост­ров, это и есть тот холм, на кото­ром осно­ван город. С восто­ка192 и с юга он омы­ва­ет­ся морем; с запа­да и чуть с севе­ра — лагу­ной, глу­би­на кото­рой меня­ет­ся с при­ли­ва­ми и отли­ва­ми193. (9) С мате­ри­ком полу­ост­ров соеди­нен пере­шей­ком шири­ною почти в две­сти пять­де­сят шагов. Тут лег­ко было бы постро­ить укреп­ле­ния, но рим­ский вое­на­чаль­ник вала не воз­вел, (10) то ли чтобы гор­де­ли­во пока­зать вра­гу уве­рен­ность в себе, то ли чтобы облег­чить себе отступ­ле­ние после мно­го­крат­ных при­сту­пов.

43. (1) Соорудив про­чие нуж­ные ему укреп­ле­ния, Сци­пи­он при­вел в бое­вой порядок флот, сто­яв­ший в гава­ни, как бы пока­зы­вая, что город оса­жден и с моря. Он обо­зрел весь флот и отдал капи­та­нам судов при­каз: неусып­но дер­жать ноч­ную стра­жу — все и повсюду могут пред­при­нять оса­жден­ные. (2) Затем он вер­нул­ся в лагерь, чтобы объ­яс­нить сол­да­там, поче­му он начал вой­ну с оса­ды горо­да, и вну­шить им надеж­ду на взя­тие горо­да; созвав сход­ку, он про­из­нес такую речь: (3) «Тот, кто дума­ет, что вас при­ве­ли сюда оса­ждать один толь­ко город, оши­ба­ет­ся: он берет в рас­чет тре­бу­е­мые от вас уси­лия, но не то, чем они будут воз­на­граж­де­ны. Вам дей­ст­ви­тель­но пред­сто­ит оса­ждать сте­ны одно­го горо­да, но, взяв этот город, вы заво­ю­е­те всю Испа­нию. (4) Здесь залож­ни­ки от всех зна­ме­ни­тых царей и наро­дов — они немед­лен­но ока­жут­ся в вашей вла­сти и тем самым пере­да­дут в вашу власть все, что под­чи­не­но сей­час кар­фа­ге­ня­нам. (5) Здесь все день­ги вра­гов — без них они не смо­гут вести вой­ну, ведь вой­ско у них наем­ное; эти день­ги очень при­го­дят­ся и вам, чтобы рас­по­ло­жить к себе вар­ва­ров. (6) Здесь сте­но­бит­ные и мета­тель­ные маши­ны, ору­жие — все, потреб­ное для вой­ны: вы и себя снаб­ди­те, и вра­га оста­ви­те без сна­ря­же­ния. (7) Мы овла­де­ем пре­крас­ным бога­тей­шим горо­дом и пре­вос­ход­ной гава­нью, откуда сушей и морем мож­но достав­лять все, потреб­ное для вой­ны, все это пой­дет нам на поль­зу, а вра­ги лишат­ся гораздо боль­ше­го. (8) Ведь здесь их твер­ды­ня, жит­ни­ца, каз­но­хра­ни­ли­ще, склад ору­жия — сюда сте­ка­ет­ся все. Сюда пря­мой путь из Афри­ки; это един­ст­вен­ная при­стань меж­ду Пире­не­ями и Гаде­сом; (9) отсюда Афри­ка угро­жа­ет всей Испа­нии <>194.

44. (1) Магон, началь­ник кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на, воору­жил горо­жан195. Видя, что город будет оса­жден с моря и суши, он рас­пре­де­лил свое вой­ско так: (2) две тыся­чи горо­жан напро­тив рим­ско­го лаге­ря; пять­сот вои­нов в кре­по­сти и пять­сот на восточ­ной сто­роне хол­ма196, по кото­ро­му рас­по­ло­жен город. Осталь­ным горо­жа­нам велел быть нагото­ве и спе­шить туда, куда позо­вут их кри­ки. (3) Затем он открыл ворота и выпу­стил сол­дат, кото­рым надо было идти на доро­гу, веду­щую к вра­же­ско­му лаге­рю. с.267 Рим­ляне по при­ка­зу само­го коман­дую­ще­го нена­дол­го отсту­пи­ли, чтобы в бою быть побли­же к под­креп­ле­ни­ям. (4) Вна­ча­ле силы про­тив­ни­ков были рав­ны, но к рим­ля­нам все вре­мя под­хо­ди­ли из лаге­ря све­жие силы, и они не толь­ко обра­ти­ли вра­гов в бег­ство, но сме­ша­лись с бежав­ши­ми врас­сып­ную, и, если бы не дан был отбой, они, веро­ят­но, ворва­лись бы в город.

(5) Смя­те­ния на поле боя было все-таки мень­ше, чем во всем горо­де. Пере­пу­ган­ная стра­жа бежа­ла со сво­их постов; со стен кара­уль­ные спрыг­ну­ли, где кому было удоб­но. (6) Сци­пи­он, взой­дя на холм, назы­вае­мый Мер­ку­ри­е­вым197, увидел, что во мно­гих местах сте­ны остав­ле­ны без защи­ты, и при­ка­зал, чтобы все сол­да­ты, взяв с собой из лаге­ря лест­ни­цы, шли на при­ступ. (7) В сопро­вож­де­нии тро­их креп­ких юно­шей198, кото­рые засло­ня­ли его щита­ми (со стен лете­ло мно­же­ство вся­ко­го рода дро­ти­ков и копий), он обо­д­рял вои­нов, отда­вал при­ка­за­ния. (8) Мно­го муже­ства при­да­ва­ло сол­да­там его при­сут­ст­вие: Сци­пи­он сво­и­ми гла­за­ми увидит, кто храбр и кто тру­сит. (9) Они рину­лись под град дро­ти­ков; ни сте­ны, ни воору­жен­ные люди на них не смог­ли оста­но­вить взби­рав­ших­ся напе­ре­гон­ки. (10) Одно­вре­мен­но нача­ли при­ступ со сто­ро­ны моря. Впро­чем, тут было боль­ше суто­ло­ки, чем насто­я­щих уси­лий: (11) то при­став­ля­ли лест­ни­цы, то вдруг их поспеш­но тащи­ли; вои­ны торо­пи­лись выса­дить­ся на берег, где кому было удоб­нее, — спе­ша и сорев­ну­ясь, они толь­ко меша­ли друг дру­гу.

45. (1) Меж­ду тем кар­фа­ген­ские сол­да­ты опять заня­ли сте­ны; у них было более чем доста­точ­но дро­ти­ков, запа­сен­ных в огром­ном коли­че­стве. (2) Но ни люди, ни ору­жие — ничто не мог­ло защи­тить эти сте­ны так, как защи­ща­ли себя они сами. Ред­кие лест­ни­цы были для них доста­точ­но высо­ки, а чем выше были они, тем нена­деж­нее. (3) Пер­вый сол­дат еще не успе­вал добрать­ся довер­ху, как за ним уже лез­ли дру­гие: лест­ни­цы под­ла­мы­ва­лись под их тяже­стью; у неко­то­рых от высоты тем­не­ло в гла­зах, и даже с лест­ниц, сто­яв­ших креп­ко, люди вали­лись наземь. (4) Повсюду пада­ли люди и лест­ни­цы — вра­ги тор­же­ст­во­ва­ли, обо­д­ри­лись и пове­се­ле­ли; тут дан был отбой, и у оса­жден­ных воз­ник­ла надеж­да не толь­ко на пере­дыш­ку после труд­но­го боя, но и на буду­щее. (5) Город не взять ни лест­ни­ца­ми, ни оса­дой: укреп­ле­ния надеж­ны, и у кар­фа­ген­ских пол­ко­вод­цев будет вре­мя прий­ти на помощь горо­ду.

(6) Едва улег­лась сума­то­ха, как Сци­пи­он рас­по­рядил­ся взять лест­ни­цы у ране­ных и утом­лен­ных и со све­жи­ми сила­ми идти на при­ступ. (7) Ему донес­ли, что начал­ся отлив; от тарра­кон­ских рыба­ков, избо­роздив­ших всю лагу­ну на лег­ких чел­но­ках и дви­гав­ших­ся вброд там, где чел­но­ки сади­лись на мель, он знал199, что по мел­ко­во­дью лег­ко подой­ти к город­ским сте­нам. (8) Он взял с собой пять­сот вои­нов; око­ло полу­дня200 начал­ся отлив, а тут еще под­няв­ший­ся силь­ный север­ный ветер погнал воду с.268 туда же, куда она и сама отхо­ди­ла, и так обна­жил отме­ли, что вода была где до пупа, а где даже чуть повы­ше колен. (9) Обо всем этом Сци­пи­он раз­уз­нал зара­нее, но объ­явил зна­ме­ни­ем201: боги-де отве­ли море и спу­сти­ли воду в лагуне, чтобы открыть перед рим­ля­на­ми путь, еще никем не хожен­ный, и он при­ка­зал, сле­дуя за Неп­ту­ном202, пой­ти пря­мо через лагу­ну к сте­нам.

46. (1) Рим­ля­нам, шед­шим на при­ступ с суши, при­хо­ди­лось нелег­ко: сте­ны были высо­ки и взо­брав­ших­ся осы­па­ли дро­ти­ка­ми спра­ва и сле­ва: бокам доста­ва­лось боль­ше, чем груди. (2) А с про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны пять­сот сол­дат лег­ко пере­шли через лагу­ну и взо­бра­лись на сте­ну; там не было укреп­ле­ний — счи­та­ли, что лагу­на и сама при­ро­да доста­точ­но защи­ща­ют город, не было ни кара­у­ла, ни сто­ро­же­во­го поста: все силы наце­ле­ны были туда, где опас­ность была оче­вид­ной. (3) Рим­ляне вошли в город без боя и воз­мож­но более быст­рым шагом про­сле­до­ва­ли к воротам, где шла оже­сто­чен­ная схват­ка. (4) Ею были цели­ком захва­че­ны и зре­ние, и слух не толь­ко участ­ни­ков сра­же­ния, но и зри­те­лей, кото­рые обо­д­ря­ли сра­жав­ших­ся. (5) Что город взят с тыла, оса­жден­ные поня­ли, толь­ко когда копья поле­те­ли с тыла и враг ока­зал­ся с обе­их сто­рон. (6) Защит­ни­ки горо­да испу­га­лись и при­шли в заме­ша­тель­ство: сте­ны были взя­ты; ворота лома­ли изнут­ри и сна­ру­жи и рас­тас­ки­ва­ли облом­ки, чтобы они не загро­мож­да­ли доро­гу; рим­ские сол­да­ты ворва­лись в город, (7) пере­ле­за­ли через сте­ны и всюду изби­ва­ли горо­жан; те, что вошли в ворота, соблюдая строй, во гла­ве со сво­и­ми коман­ди­ра­ми про­шли через середи­ну горо­да, до само­го фору­ма. (8) Видя, что кар­фа­ге­няне убе­га­ют — одни на восточ­ную сто­ро­ну хол­ма203, заня­тую гар­ни­зо­ном в пять­сот чело­век, а дру­гие в кре­пость, где нахо­дил­ся Магон и почти все кар­фа­ген­ские сол­да­ты, про­гнан­ные со стен, Сци­пи­он послал часть вой­ска занять холм, а дру­гую повел сам на кре­пость. (9) Холм был взят с ходу. Магон попы­тал­ся защи­щать­ся, но, видя, что все захва­че­но вра­га­ми и ему не на что наде­ять­ся, сдал кре­пость и сдал­ся сам вме­сте с гар­ни­зо­ном. (10) Пока про­ис­хо­ди­ла сда­ча, по все­му горо­ду изби­ва­ли людей, не щадя нико­го из встре­чен­ных взрос­лых. По дан­но­му сиг­на­лу изби­е­ние пре­кра­ти­лось; победи­те­ли заня­лись добы­чей: она была огром­на и раз­но­об­раз­на.

47. (1) Сво­бод­ных людей муж­ско­го пола захва­че­но было око­ло деся­ти тысяч. Тех из них, кото­рые были граж­да­на­ми Ново­го Кар­фа­ге­на, Сци­пи­он отпу­стил; он воз­вра­тил им город и все иму­ще­ство, уцелев­шее от вой­ны. (2) Было взя­то око­ло двух тысяч ремес­лен­ни­ков; Сци­пи­он объ­явил их раба­ми рим­ско­го наро­да, но обна­де­жил ско­ро осво­бо­дить, если они будут усерд­но изготов­лять все, нуж­ное для вой­ны. (3) Мно­го моло­дых неграж­дан и силь­ных рабов он отпра­вил на суда, чтобы попол­нить чис­ло греб­цов, а восемь захва­чен­ных кораб­лей при­ба­вил к сво­е­му флоту. (4) с.269 Кро­ме мно­го­чис­лен­ных жите­лей в горо­де были испан­ские залож­ни­ки; Сци­пи­он поза­бо­тил­ся о них, как о детях союз­ни­ков. (5) Взя­то было огром­ное воен­ное сна­ря­же­ние: сто два­дцать очень боль­ших ката­пульт и мень­ших две­сти восемь­де­сят одна, два­дцать три боль­ших бал­ли­сты и пять­де­сят две мень­ших; (6) очень мно­го боль­ших и малых скор­пи­о­нов204, мно­же­ство мечей и мета­тель­но­го ору­жия; семь­де­сят четы­ре зна­ме­ни. (7) Сци­пи­о­ну при­нес­ли гру­ду золота и сереб­ра: две­сти семь­де­сят шесть золотых чаш (каж­дая весом почти в фунт); сереб­ра в слит­ках и моне­те восем­на­дцать тысяч три­ста фун­тов, боль­шое коли­че­ство сереб­ря­ной посуды. (8) Все это кве­стор Гай Фла­ми­ний пере­счи­тал и взве­сил. Захва­ти­ли четы­ре­ста тысяч моди­ев пше­ни­цы и две­сти семь­де­сят тысяч моди­ев ячме­ня, (9) отби­ли у вра­гов шесть­де­сят три гру­зо­вых суд­на, неко­то­рые были нагру­же­ны зер­ном, ору­жи­ем, брон­зой и еще желе­зом, хол­стом, спар­том205 и раз­ным судо­стро­и­тель­ным мате­ри­а­лом. (10) По срав­не­нию со всем этим богат­ст­вом Новый Кар­фа­ген сам по себе сто­ил мало­го.

48. (1) В тот день Сци­пи­он при­ка­зал Гаю Лелию и моря­кам охра­нять город, (2) а сам отвел леги­о­ны в лагерь, пусть отдох­нут сол­да­ты, кото­рые за один такой день выпол­ни­ли труды целой вой­ны: ведь они и сра­жа­лись в строю, и с таким трудом при такой опас­но­сти бра­ли город, и, взяв город, сра­жа­лись в невы­год­ных усло­ви­ях с укрыв­ши­ми­ся в кре­по­сти. (3) На сле­дую­щий день созвал он сол­дат и моря­ков. Преж­де все­го он воздал хва­лу и при­нес бла­го­дар­ность бес­смерт­ным богам, кото­рые за один день не толь­ко сде­ла­ли его хозя­и­ном бога­тей­ше­го из всех горо­дов Испа­нии, но и еще до того собра­ли в нем богат­ства всей Испа­нии и Афри­ки, чтобы ниче­го не оста­лось вра­гам, а все было сохра­не­но для него и его вой­ска. (4) Затем он похва­лил вои­нов за муже­ство: их не испу­га­ли ни вылаз­ка вра­гов, ни высота стен, ни незна­ко­мое им дно лагу­ны, ни укреп­ле­ние на высо­ком хол­ме, ни хоро­шо защи­щен­ная кре­пость: они сокру­ши­ли и пре­одо­ле­ли все пре­гра­ды. (5) И хотя каж­до­му сол­да­ту обя­зан он всем, но полу­чить «стен­ной венок» удо­сто­ит­ся тот, кто пер­вым взо­шел на сте­ну: пусть объ­явит­ся тот, кто счи­та­ет себя достой­ным это­го почет­но­го дара. (6) Объ­яви­лись двое: Квинт Тре­бел­лий, цен­ту­ри­он чет­вер­то­го леги­о­на, и моряк Секст Диги­тий. Они оже­сто­чен­но спо­ри­ли, (7) но еще боль­ше вол­но­ва­лись те, кто пред­став­лял сто­ро­ну каж­до­го: моря­ков под­дер­жи­вал Гай Лелий, началь­ник флота, леги­о­не­ров — Марк Сем­п­ро­ний Туди­тан. (8) Немно­го­го недо­ста­ва­ло для мяте­жа, но Сци­пи­он заявил, что он назна­ча­ет трех тре­тей­ских судей, кото­рые, разо­брав дело и выслу­шав свиде­те­лей, решат, кто из них пер­вым взо­шел на сте­ну. (9) От обе­их сто­рон при­гла­ше­ны были Гай Лелий и Марк Сем­п­ро­ний, третьим был Пуб­лий Кор­не­лий Кав­дин, чело­век сто­рон­ний. Сци­пи­он велел им во всем разо­брать­ся. (10) Вол­не­ние рос­ло — от пока­за­ний отстра­не­ны были достой­ней­шие люди, не столь­ко с.270 под­дер­жи­вав­шие, сколь­ко уме­ряв­шие при­тя­за­ния сто­рон. (11) Тогда Гай Лелий оста­вил сове­ща­ние и, подой­дя к Сци­пи­о­ну, сидев­ше­му на три­бу­на­ле, объ­яс­нил, что сто­ро­ны при раз­би­ра­тель­стве ведут себя бес­чин­но — ско­ро дой­дет до руко­паш­ной, а если даже обой­дет­ся без дра­ки, то все рав­но будет дан самый гнус­ный при­мер — ведь ложью и клят­во­пре­ступ­ле­ни­ем доби­ва­ют­ся награ­ды за доб­лесть. (12) Тут сто­ят леги­о­не­ры, там — моря­ки; те и дру­гие гото­вы поклясть­ся все­ми бога­ми в истин­но­сти того, что им не столь­ко извест­но, сколь­ко желан­но. Они навле­ка­ют про­кля­тие клят­во­пре­ступ­ле­ния не толь­ко на себя самих, но на орлов и зна­ме­на: они кощун­ст­ву­ют. (13) Он, Гай Лелий, гово­рит это Сци­пи­о­ну с ведо­ма и согла­сия Пуб­лия Кор­не­лия и Мар­ка Сем­п­ро­ния. Сци­пи­он, побла­го­да­рив Лелия, созвал сол­дат и про­воз­гла­сил: он удо­сто­ве­рил­ся — Квинт Тре­бел­лий и Секст Диги­тий одно­вре­мен­но взо­шли на сте­ну, и он обо­их награж­да­ет за доб­лесть «стен­ным вен­ком». (14) Затем он награ­дил осталь­ных сол­дат соот­вет­ст­вен­но заслу­гам каж­до­го. Наи­выс­ших похвал удо­сто­ил­ся Гай Лелий, началь­ник флота, — Сци­пи­он при­рав­нял его к себе и даро­вал золо­той венок и трид­цать быков.

49. (1) Сци­пи­он велел позвать залож­ни­ков-испан­цев. Доса­да берет назы­вать их чис­ло: у одних писа­те­лей я нахо­жу, что их было око­ло трех­сот206, у дру­гих — три тыся­чи семь­сот два­дцать четы­ре; такое же раз­но­гла­сие и в осталь­ном. (2) Один пишет, что кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на было десять тысяч, дру­гой — семь, тре­тий207 — не боль­ше двух тысяч; в плен взя­то, соглас­но одно­му208, десять тысяч, соглас­но дру­го­му, боль­ше два­дца­ти пяти. (3) Силен209, гре­че­ский писа­тель, гово­рит, что захва­ти­ли око­ло шести­де­ся­ти боль­ших и малых «скор­пи­о­нов»; Вале­рий Анти­ат210 — шесть тысяч боль­ших и три­на­дцать тысяч малых: пре­де­ла его вымыс­лам нет. (4) Даже в име­нах пол­ко­вод­цев есть рас­хож­де­ния: боль­шин­ство счи­та­ет началь­ни­ком флота Лелия, но неко­то­рые — Мар­ка Юния Сила­на. (5) Началь­ни­ка кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на, сдав­ше­го­ся рим­ля­нам, Вале­рий Анти­ат назы­ва­ет Ари­ном, а дру­гие писа­те­ли — Маго­ном. (6) Раз­лич­но чис­ло захва­чен­ных кораб­лей, раз­лич­ны сум­мы захва­чен­ных денег и слит­ков золота и сереб­ра. Если надо с кем-то согла­шать­ся, то прав­до­по­доб­нее сред­ние чис­ла.

(7) Созвав залож­ни­ков, Сци­пи­он преж­де все­го успо­ко­ил их: (8) они теперь во вла­сти рим­ско­го наро­да, кото­рый пред­по­чи­та­ет не устра­шать, а бла­го­де­тель­ст­во­вать и при­вя­зы­вать к себе чужие наро­ды дове­ри­ем и сою­за­ми, а не дер­жать их в при­скорб­ном раб­стве. (9) Узнав име­на их горо­дов, он под­счи­тал, сколь­ко у него плен­ных, како­го они пле­ме­ни, и послал к ним домой: пусть при­хо­дят за сво­и­ми211. (10) Если тут же слу­ча­лись послы како­го-нибудь наро­да, он тут же воз­вра­щал им их зем­ля­ков; осталь­ных пору­чил забот­ли­во­му попе­че­нию кве­сто­ра Гая Фла­ми­ния. (11) Меж­ду тем из тол­пы залож­ни­ков высту­пи­ла знат­ная с.271 жен­щи­на, супру­га Ман­до­ния, бра­та Инди­би­ли­са, царь­ка илер­ге­тов; пла­ча, пала она к ногам Сци­пи­о­на и закли­на­ла его212: пусть он вну­шит их охране, что с жен­щи­на­ми надо обра­щать­ся почти­тель­нее и вни­ма­тель­нее. (12) Сци­пи­он отве­тил, что у них отныне ни в чем не будет недо­стат­ка. «Для нас это неваж­но, — ска­за­ла жен­щи­на, — чего не доволь­но в такой судь­бе! Мое­му досто­ин­ству жен­щи­ны ничто не угро­жа­ет: я боюсь за этих моло­дых деву­шек». (13) Око­ло нее тол­пи­лись доче­ри Инди­би­ли­са и дру­гие столь же знат­ные девуш­ки; все в рас­цве­те юно­сти и кра­соты; все они почи­та­ли, как мать, жену Ман­до­ния. (14) «Ни я, ни народ рим­ский, — отве­тил Сци­пи­он, — не допу­стим, чтобы оскорб­ле­но было то, что где-либо почи­та­ет­ся свя­ты­ней. (15) Я еще вни­ма­тель­нее отне­сусь к вам, ува­жая ваше досто­ин­ство и муже­ство: и в беде не забы­ли о чести сво­бод­ной жен­щи­ны». (16) Он пору­чил охра­ну их чело­ве­ку без­упреч­но­му и посо­ве­то­вал ему вести себя с эти­ми жен­щи­на­ми так же ува­жи­тель­но, как с жена­ми и дочерь­ми гостя.

50. (1) Сол­да­ты при­ве­ли к Сци­пи­о­ну плен­ни­цу: зре­лую девуш­ку такой ред­кой кра­соты, что, куда бы она ни шла, все на нее обо­ра­чи­ва­лись. (2) Сци­пи­он рас­спро­сил о ее родине и роди­те­лях и, меж­ду про­чим, узнал, что она про­сва­та­на за кельт­ибер­ско­го знат­но­го юно­шу Аллу­ция. (3) Он тут же при­гла­сил и ее роди­те­лей и жени­ха и, узнав, что юно­ша без ума влюб­лен в свою неве­сту, обра­тил­ся не к роди­те­лям, а к нему с речью, тща­тель­но обду­ман­ной: (4) «Я гово­рю с тобой, как юно­ша с юно­шей, — не будем стес­нять­ся друг дру­га. Когда наши сол­да­ты при­ве­ли ко мне твою взя­тую в плен неве­сту и я узнал, что она тебе по серд­цу — (5) это­му пове­ришь, взгля­нув на нее, — то, не будь я погло­щен дела­ми государ­ства и мож­но бы мне было насла­дить­ся радо­стя­ми юной, брач­ной и закон­ной люб­ви и дать себе волю, я поже­лал бы твою неве­сту со всем пылом влюб­лен­но­го, — но сей­час я, насколь­ко могу, толь­ко покро­ви­тель­ст­вую тво­ей люб­ви. (6) С неве­стой тво­ей обра­ща­лись у меня так же почти­тель­но, как обра­ща­лись бы в доме ее роди­те­лей или у тво­е­го тестя. Я соблюдал ее для тебя, чтобы нетро­ну­той вру­чить ее тебе как дар, достой­ный меня и тебя. (7) И за этот пода­рок я выго­ва­ри­ваю себе толь­ко одно: будь дру­гом рим­ско­му наро­ду. Если ты счи­та­ешь меня хоро­шим чело­ве­ком, — эти наро­ды еще рань­ше при­зна­ли таки­ми мое­го отца и дядю, — то знай, в рим­ском государ­стве мно­го похо­жих на меня, (8) и нет сего­дня на зем­ле ни одно­го наро­да, кото­ро­го ты бы мень­ше хотел иметь вра­гом и друж­бы кото­ро­го боль­ше желал бы себе и сво­им».

(9) Юно­ша, робея и раду­ясь, взял пра­вую руку Сци­пи­о­на и молил всех богов воздать ему, ибо у него нет воз­мож­но­сти отбла­го­да­рить его, как он хотел бы за все им соде­ян­ное. При­гла­си­ли роди­те­лей и род­ст­вен­ни­ков девуш­ки; (10) они при­нес­ли с собой для выку­па нема­ло золота, а ее отда­ва­ли даром. (11) Тогда они с.272 ста­ли про­сить Сци­пи­о­на при­нять это золо­то в дар; их бла­го­дар­ность за это, утвер­жда­ли они, будет не мень­шей, чем за воз­вра­ще­ние девуш­ки нетро­ну­тою. (12) Сци­пи­он согла­сил­ся на их настой­чи­вые прось­бы, велел поло­жить себе к ногам это золо­то и при­гла­сил Аллу­ция: «Сверх при­да­но­го, кото­рое ты полу­чишь от тестя, вот тебе мой сва­деб­ный пода­рок» — и велел взять золо­то. (13) Юно­ша, обра­до­ван­ный и дара­ми и поче­том, вер­нул­ся домой и неустан­но вос­хва­лял зем­ля­кам Сци­пи­о­на: с неба, гово­рил он, явил­ся бого­по­доб­ный юно­ша, побеж­даю­щий все не толь­ко ору­жи­ем, но и доб­ротой и бла­го­де­я­ни­я­ми. (14) Набрав вои­нов сре­ди сво­их кли­ен­тов, он с отбор­ной кон­ни­цей в тыся­чу четы­ре­ста чело­век вер­нул­ся через несколь­ко дней к Сци­пи­о­ну.

51. (1) Сци­пи­он дер­жал при себе Лелия, пока, поль­зу­ясь его сове­та­ми, рас­по­ря­жал­ся плен­ны­ми, залож­ни­ка­ми и добы­чей. (2) Все ула­див, он дал ему квин­кве­ре­му213, поса­дил на нее плен­ных — Маго­на и чело­век пят­на­дцать кар­фа­ген­ских сена­то­ров, взя­тых в плен вме­сте с ним, — и послал Лелия вест­ни­ком победы в Рим. (3) Сам он задер­жал­ся в Кар­фа­гене на несколь­ко дней и про­вел их, упраж­няя в воен­ном искус­стве и вои­нов, и моря­ков. (4) В пер­вый день леги­о­не­ры в пол­ном воору­же­нии про­бе­жа­ли четы­ре мили; на вто­рой — полу­чи­ли при­каз: сидя у пала­ток, почи­стить и при­ве­сти в порядок свое ору­жие; на тре­тий — бить­ся дере­вян­ны­ми меча­ми, разыг­ры­вая насто­я­щее сра­же­ние, и метать друг в дру­га тупые дро­ти­ки; на чет­вер­тый — им дали отдых; на пятый — опять бег с ору­жи­ем. (5) Такое чере­до­ва­ние труда и отды­ха соблюда­лось, пока сто­я­ли в Новом Кар­фа­гене. (6) Греб­цы и моря­ки, вый­дя в тихую пого­ду в откры­тое море, про­ве­ря­ли подвиж­ность сво­их судов в при­мер­ных мор­ских сра­же­ни­ях. (7) Эти упраж­не­ния на суше и на море, за горо­дом, укреп­ля­ли тело и под­дер­жи­ва­ли воин­ский дух. В горо­де было шум­но: ремес­лен­ни­ки, запер­тые в город­ской мастер­ской, изготов­ля­ли раз­лич­ное ору­жие. (8) Сци­пи­он оди­на­ко­во вни­ма­тель­но наблюдал за всем: он бывал на судах и в доках, бегал вме­сте с леги­о­не­ра­ми, следил за работа­ми в мастер­ских, ору­жей­ных скла­дах и доках, где огром­ное мно­же­ство работ­ни­ков труди­лось, состя­за­ясь друг с дру­гом. (9) Когда нача­ло при­готов­ле­ни­ям было поло­же­но, а повреж­ден­ные сте­ны вос­ста­нов­ле­ны, Сци­пи­он, оста­вив гар­ни­зон охра­нять город, сам отпра­вил­ся в Тарра­кон. (10) По доро­ге к нему обра­ща­лось мно­го посольств; одним он давал ответ и отпус­кал тут же; дру­гих отсы­лал в Тарра­кон, куда велел собрать­ся и новым, и ста­рым союз­ни­кам. Собра­лись почти все живу­щие по сю сто­ро­ну Ибе­ра; мно­го людей собра­лось и из даль­ней про­вин­ции.

(11) Кар­фа­ген­ские вожди ста­ра­тель­но подав­ля­ли слу­хи о взя­тии Ново­го Кар­фа­ге­на, а когда ста­ло ясно, что город взят и это­го уже никак не скрыть, они поста­ра­лись реча­ми ума­лить зна­че­ние слу­чив­ше­го­ся. (12) Что бла­го­да­ря неожи­дан­но­му при­бы­тию и чуть ли не кра­же в Испа­нии был захва­чен за один день один город, и, воз­гор­дясь успе­хом столь мало­го дела, неопыт­ный юнец неуме­рен­ной радо­стью при­дал ему види­мость вели­кой победы; (13) но когда он услы­шит, что при­бли­жа­ют­ся три вождя, три победи­те­ля (во гла­ве) вра­же­ско­го вой­ска, то сра­зу вспом­нит о гибе­ли род­ных. (14) Всё это они непре­стан­но твер­ди­ли сол­да­там, но сами отнюдь не были в неведе­нии, насколь­ко поте­ря Кар­фа­ге­на лиши­ла их сил во всех отно­ше­ни­ях[1].

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Пер­вое заседа­ние сена­та в нача­ле кон­суль­ско­го года (мар­тов­ские иды) все­гда про­во­ди­лось на Капи­то­лии. Ср.: XXIII, 31, 1; XXIV, 10, 1.
  • 2Т. е. вла­сти Рима.
  • 3Речь идет о сол­да­тах из вой­ска, потер­пев­ше­го пора­же­ние в Канн­ской бит­ве (ср.: XXIII, 25, 7; XXIV, 18, 9; XXV, 5, 10 — 7, 4).
  • 4Ср.: XXV, 21.
  • 5Марк Вале­рий Левин. В 215 г. до н. э., избран­ный в пре­то­ры, он полу­чил в свое веде­ние сна­ча­ла судеб­ные дела ино­зем­цев, но вско­ре ему при­шлось при­нять уча­стие в воен­ных дей­ст­ви­ях (см.: XXIII, 32, 5 и при­меч. 125 к кн. XXIII). Он был отправ­лен сна­ча­ла в Апу­лию, но после того, как рим­ляне пере­хва­ти­ли послов от македон­ско­го царя к Ган­ни­ба­лу, — в рай­он назре­вав­шей Македон­ской вой­ны, где с тех пор и оста­вал­ся (с еже­год­но про­дле­вае­мы­ми пол­но­мо­чи­я­ми), следя с фло­том за ситу­а­ци­ей или ведя бое­вые дей­ст­вия.
  • 6Не счи­тая вое­вав­ших в Испа­нии.
  • 7Ср.: XXV, 37, 1 — 39, 18.
  • 8Он был народ­ным три­бу­ном (ср. ниже, гл. 3, 8).
  • 9В ори­ги­на­ле здесь, види­мо, про­пуск. Пере­вод по вос­ста­нов­ле­нию Мадви­га, при­ни­мае­мо­му изда­те­ля­ми.
  • 10Ср.: XXIII, 35, 7—9.
  • 11О сня­тии оса­ды с Кум см.: XXIII, 35, 10 — 37, 9.
  • 12О бит­ве при Бене­вен­те см.: XXIV, 14—16.
  • 13Т. е. рим­ских граж­дан. Сол­дат ред­ко назы­ва­ли кви­ри­та­ми; здесь — для про­ти­во­по­став­ле­ния рабам.
  • 14Гай Фла­ми­ний погиб при Тра­зи­мен­ском озе­ре (XXII, 7, 5), Луций Эми­лий Павел — при Кан­нах (XXII, 49, 6; 50, 7), Луций Посту­мий — в Гал­лии (XXIII, 24, 11), а Сци­пи­о­ны — в Испа­нии (XXV, 34, 11; 36, 13—14).
  • 15Ср.: XXII, 48, 4—5.
  • 16На пер­вом и еще раз на вто­ром слу­ша­нии дела он изла­гал свои дово­ды и тре­бо­вал штра­фа, если обви­ня­е­мый будет ули­чен.
  • 17О подоб­ной про­цеду­ре ср.: XXV, 3, 13 и далее.
  • 18Гай Сем­п­ро­ний Блез (см. выше, гл. 2, 7).
  • 19Вопрос о каз­ни рим­ско­го граж­да­ни­на, обви­нен­но­го в тяг­чай­шем пре­ступ­ле­нии, мог быть решен толь­ко на цен­ту­ри­ат­ных коми­ци­ях (ср.: I, 26, 5 и далее).
  • 20Он был кон­су­лом в 237, 224, 212 (и впо­след­ст­вии в 209) гг. до н. э. Еще до вой­ны с Ган­ни­ба­лом про­сла­вил­ся в вой­нах с гал­ла­ми доли­ны Пада, а в 212 г. до н. э. захва­тил лагерь кар­фа­ге­нян под Бене­вен­том. См.: XXV, 13, 9 и далее.
  • 21Про­го­ло­со­вав в пле­бей­ском собра­нии. Ср.: XXV, 4, 9.
  • 22Рим­ский фут — 29,57 см.
  • 23Речь идет о «лег­ких пехо­тин­цах» (ср.: XXI, 55, 11). Они, впро­чем, обыч­но не дей­ст­во­ва­ли вме­сте с кон­ни­цей.
  • 24Ср.: XXIV, 12, 3.
  • 25Бли­же неиз­вест­на. Не путать с Кала­ти­ей, отпав­шей от рим­лян в 216 г. до н. э. (XXII, 61, 11) и воз­вра­щен­ной ими под свою власть лишь в 211 г. до н. э. (см. ниже, гл. 16, 5).
  • 26Близ Свес­су­лы (к юго-восто­ку от Капуи) нахо­дил­ся Клав­ди­ев лагерь — важ­ная база рим­лян (см.: XXIII, 17, 3 и др.).
  • 27Т. е. к севе­ру от Капуи.
  • 28Ср.: Тацит. Анна­лы, I, 28, 1—2; Плу­тарх. Эми­лий Павел, 17, 4; Пли­ний. Есте­ствен­ная исто­рия, II, 54.
  • 29Сло­во когор­та озна­ча­ет про­сто «отряд».
  • 30См. при­меч. 62 к кн. XXV.
  • 31Кре­пость (позд­нее город) в устье одно­имен­ной реки. Ср.: XXV, 20, 2.
  • 32Выс­шее долж­ност­ное лицо кам­пан­цев. См.: XXIII, 35, 13 и при­меч. 76 к кн. XXIV.
  • 33См.: XXII, 51, 2—4.
  • 34Т. е. для охра­ны пере­прав­ля­ю­ще­го­ся вой­ска. Не путать с кре­по­стью, упо­мя­ну­той в гл. 6, 3 (при­меч. 31).
  • 35Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Ази­на, быв­ший кон­сул 221 г. до н. э. (ср.: XXII, 34, 1).
  • 36Он был кон­су­лом в 227 г. до н. э.; в 218 г. до н. э. — одним из послов, отправ­лен­ных тогда под Сагунт к Ган­ни­ба­лу, а потом в Кар­фа­ген (XXI, 6, 8).
  • 37Ган­ни­бал, кото­рый уже блуж­дал в этих местах в 217 г. до н. э. (см.: XXII, 13), вышел у Кази­на (см. при­меч. 81 к кн. XXII), к Латин­ской доро­ге (см. при­меч. 76 к кн. XXII), вед­шей к Риму, и пошел даль­ше по Лацию.
  • 38Инте­рам­на (Сука­зин­ская или Лирен­ская — совр. Тер­ми­ни), рас­по­ло­жен­ная при сли­я­нии двух рек (Казин и Лирис), нахо­ди­лась тогда на Латин­ской доро­ге (см.: X, 16), кото­рая впо­след­ст­вии про­хо­ди­ла север­нее. При той же доро­ге сто­ял и Аквин (совр. Акви­но) — при­мер­но в 120 км от Рима.
  • 39Фре­гел­лы рас­по­ла­га­лись при впа­де­нии Тре­ра в Лирис. С 320 г. до н. э. — сам­нит­ский город (см.: IX, 12, 5). Во вре­мя Пирро­вой и Ган­ни­ба­ло­вой войн сохра­ня­ли вер­ность Риму. О даль­ней­шей судь­бе горо­да см. в пери­о­хе LX кни­ги.
  • 40Лирис — река в Сред­ней Ита­лии. Тек­ла с Апен­нин и впа­да­ла в Тиррен­ское море око­ло Мин­ту­ры (сей­час ее верх­нее тече­ние — р. Лири, а ниж­нее отне­се­но к р. Гари­лья­но). У Фре­гелл Латин­ская доро­га пере­се­ка­ла Лирис (по мосту).
  • 41Фуль­вий, дви­нув­шись вслед за Ган­ни­ба­лом к Риму, пошел дру­гой доро­гой — Аппи­е­вой (см. выше, § 10, и при­меч. 16 к кн. XXII), кото­рая пере­се­ка­ла р. Вул­турн у горо­да Кази­ли­на (сто­яв­ше­го на раз­вил­ке дорог Аппи­е­вой и Латин­ской). Нехват­ка дре­ве­си­ны для пло­тов была есте­ствен­ной в Кам­па­нии — стране садов и вино­град­ни­ков, где леса недо­ста­ва­ло.
  • 42Ср.: Поли­бий, IX, 6, 3. Ср. так­же у Ливия: III, 7, 8.
  • 43Эфу­ла (Эфу­лы) — город в Лации на склоне Аль­бан­ской горы (при­мер­но в 5 км от Тибу­ра). Был виден из Рима (ср.: Гора­ций. Оды, III, 29, 6—8). Впро­чем, сам город при Гора­ции и Ливии, види­мо, уже не суще­ст­во­вал.
  • 44Фру­зи­нон (совр. Фро­зи­ноне — 86 км от Рима) и Ферен­тин (совр. Ферен­ти­но — 78 км от Рима) — горо­да на Латин­ской доро­ге. Ана­гния (совр. Ана­ньи) — чуть север­нее ее. От Ана­гнии до цен­тра Рима оста­ва­лось (по Пре­не­стин­ской и Лаби­кан­ской доро­гам) все­го 63 км.
  • 45Лаби­ки — горо­док в 22—23 км к юго-восто­ку от Рима. Стра­бон (V, 237), писав­ший на рубе­же нашей эры, гово­рит о Лаби­ках как о «древ­нем горо­де», кото­рый «теперь раз­ру­шен».
  • 46Пупи­ния — область меж­ду Римом и Туску­лом (к восто­ку или юго-восто­ку от Рима).
  • 47К Капен­ским воротам и вела Аппи­е­ва доро­га. Таким обра­зом, Фуль­вий вошел в Рим с юго-восточ­ной его сто­ро­ны.
  • 48Кари­ны — бога­тый рай­он Рима (у под­но­жия Эскви­лин­ско­го хол­ма, с его запад­ной сто­ро­ны). Эскви­лин­ские ворота были рас­по­ло­же­ны на южной око­неч­но­сти так назы­вае­мо­го Сер­ви­е­ва вала, защи­щав­ше­го город с восточ­ной сто­ро­ны. Они вели к Лаби­кан­ской и Пре­не­стин­ской доро­ге.
  • 49Кол­лин­ские ворота, вед­шие к Номен­тан­ской доро­ге, нахо­ди­лись на север­ной око­неч­но­сти Сер­ви­е­ва вала.
  • 50Таким обра­зом, все три лаге­ря были постав­ле­ны с восточ­ной сто­ро­ны Сер­ви­е­ва вала, т. е. с той сто­ро­ны, с кото­рой жда­ли напа­де­ния.
  • 51Точ­ное место­на­хож­де­ние это­го хра­ма Гер­ку­ле­са неиз­вест­но.
  • 52Пуб­ли­ци­ев взвоз — ули­ца, под­ни­мав­ша­я­ся от Боль­шо­го цир­ка на Авен­тин.
  • 53При­ток Ание­на.
  • 54При­мер­но в 9 км.
  • 55Роща Феро­нии, боги­ни, почи­тав­шей­ся в Сред­ней Ита­лии (см. при­меч. 22 к кн. XXII), нахо­ди­лась в Капен­ской обла­сти (Южная Этру­рия) близ совр. Ско­ра­но.
  • 56В каче­стве при­но­ше­ния богине.
  • 57Эрет — город в Сабин­ской обла­сти в 27 км от Рима по Соля­ной доро­ге, вед­шей к Кол­лин­ским воротам; Реа­та — сабин­ский город на той же Соля­ной доро­ге (око­ло 74 км от Рима); Кути­лии нахо­ди­лись при­мер­но в 13 км от Реа­ты, а Ами­терн (тоже сабин­ский город) в 123 км от Рима. Таким обра­зом, здесь (в § 10) Ливий, пере­да­вая рас­сказ Целия Анти­па­тра (см. при­меч. 133 к кн. XXI) о похо­де Ган­ни­ба­ла к Риму, сам как бы дви­жет­ся от горо­да к горо­ду в обрат­ном направ­ле­нии.
  • 57aЗдесь (в § 11) Ливи­ев пере­сказ Целия меня­ет ход изло­же­ния с «обрат­но­го» на пря­мой. Ган­ни­бал выхо­дит из Кам­па­нии и через обла­сти гор­ных пле­мен (Суль­мон был горо­дом пелиг­нов) при­хо­дит к тому само­му Ами­тер­ну, кото­рым закан­чи­ва­ет­ся пере­чис­ле­ние горо­дов в преды­ду­щем пара­гра­фе.
  • 58Это Аль­ба Фуцин­ская (102 км от Рима по Вале­ри­е­вой доро­ге). Ср.: X, 1, 1; XXX, 17, 2.
  • 59Соб­ст­вен­но, Ган­ни­бал и не воз­вра­щал­ся в Кам­па­нию, а быст­ро напра­вил­ся на юг Ита­лии (см. ниже, гл. 12, 2). Итак, Ливий фак­ти­че­ски пред­ла­га­ет чита­те­лю (без окон­ча­тель­но­го реше­ния, хотя одна изло­же­на подроб­но, дру­гая сжа­то) две вер­сии рас­ска­за о похо­де Ган­ни­ба­ла на Рим. Поли­бий (IX, 5, 8) пишет, что он шел через Сам­ний. Дру­гие источ­ни­ки добав­ля­ют и дру­гие рас­хож­де­ния в дета­лях. Соот­вет­ст­вен­но, нет еди­но­го мне­ния и сре­ди новых иссле­до­ва­те­лей.
  • 60Сеп­пий Лесий (см. выше, гл. 6, 13—17).
  • 61Ср.: XXII, 33, 1.
  • 62См.: XXIII, 6, 1—3.
  • 63См.: VII, 30—31.
  • 64См.: XXIII, 7, 3. Рас­ска­за­но несколь­ко по-ино­му.
  • 65Соглас­но пред­ше­ст­ву­ю­ще­му изло­же­нию, пер­вый свой лагерь под Римом в трех милях (око­ло 4,5 км) от Горо­да Ган­ни­бал поста­вил, не пере­хо­дя Аниен (гл. 10, 3), и лишь потом пере­нес его на дру­гой берег (гл. 11, 1). Ср. так­же: Поли­бий, IX, 5, 9 и при­меч. 59 к наст. кни­ге (о раз­ных вер­си­ях Ган­ни­ба­ло­ва марш­ру­та при похо­де к Риму).
  • 66Во вре­мя три­ум­фа самых важ­ных плен­ни­ков про­во­ди­ли в про­цес­сии перед колес­ни­цей три­ум­фа­то­ра, а затем отво­ди­ли в тюрь­му и каз­ни­ли.
  • 67Име­ет­ся в виду под­зем­ное отде­ле­ние (так назы­вае­мый Тул­ли­ан) Мамер­тин­ской тюрь­мы, воз­веден­ной, по Ливию, при царе Анке Мар­ции (см.: I, 33, 8 и при­меч. 109 к кн. I), — круг­лое куполь­ное поме­ще­ние, куда спус­ка­ли (через дыру в потол­ке) смерт­ни­ков.
  • 68Рим был осно­ван потом­ка­ми царей Аль­бы Лон­ги (см.: I, 3—6), кото­рая впо­след­ст­вии, при царе Тул­ле Гости­лии, была раз­ру­ше­на рим­ля­на­ми. См.: I, 29.
  • 69В сто­ро­ну горы Тифа­ты с хра­мом Юпи­те­ра.
  • 70Ала — здесь: под­разде­ле­ние союз­ни­че­ской кон­ни­цы (500 чело­век).
  • 71Рим­ский фунт — 327,45 г.
  • 72Медикс тути­кус сиди­ци­нов, глав­ным горо­дом кото­рых был Теан.
  • 73Их каз­ни­ли не как воен­но­плен­ных, а как рим­ских граж­дан, карае­мых смер­тью за пре­да­тель­ство, соглас­но зако­нам XII таб­лиц (см.: Диге­сты Юсти­ни­а­на, XLVIII, 4, 3).
  • 74См. при­меч. 141 к кн. XXII.
  • 75Соглас­но Ливию, он умер (от раны, полу­чен­ной рань­ше) после взя­тия Капуи (см. ниже, гл. 33, 4).
  • 76Эти сло­ва — про­стая фор­му­ла веж­ли­во­сти в рас­по­ря­же­нии, но Фуль­вий Флакк пред­по­чел понять их бук­валь­но.
  • 77Ател­ла и Кала­тия — кам­пан­ские горо­да непо­да­ле­ку от Капуи (пер­вая на пол­до­ро­ге к Неа­по­лю, вто­рая по пути к Бене­вен­ту). С 313 г. до н. э. — под вла­стью рим­лян (IX, 28, 6). В 216 г. до н. э. после Канн­ской бит­вы отпа­ли от Рима (XXII, 61, 11).
  • 78Вклю­чая 53 каз­нен­ных в Теане и в Калах (см. выше, гл. 15, 7—9).
  • 79В Риме, в сена­те.
  • 80Необ­хо­ди­мые эле­мен­ты город­ско­го строя по рим­ским (и вооб­ще антич­ным) пред­став­ле­ни­ям.
  • 81Такой пре­фект назна­чал­ся в Риме (так как кам­пан­цы теперь не име­ли само­управ­ле­ния). Это пара­док­саль­ным обра­зом сбли­жа­ло их поло­же­ние с поло­же­ни­ем пол­но­прав­ных рим­ских граж­дан, про­жи­вав­ших вне Рима, и, види­мо, со вре­ме­нем, когда отдель­ные пра­ва ста­ли к ним воз­вра­щать­ся (ср.: XXXVIII, 28, 4; 36, 5 сл. — 189—188 гг. до н. э.), облег­чи­ло их пере­ход к граж­дан­ско­му пол­но­пра­вию. Вопрос о юриди­че­ской ква­ли­фи­ка­ции ста­ту­са нака­зан­ных кам­пан­цев неясен.
  • 82Ср. выше, гл. 2, 1—6, а так­же: XXV, 37, 2—6.
  • 83См.: XXIII, 49, 5 и 12; XXIV, 41, 8 и 11, а так­же при­меч. 167 к кн. XXIII.
  • 84Бли­же неиз­вест­на.
  • 85Ср.: Фрон­тин. Воен­ные хит­ро­сти, I, 5, 19.
  • 86Гай Клав­дий Нерон был все­го лишь про­пре­то­ром и не мог счи­тать­ся достой­ной заме­ной погиб­шим Луцию и Гнею Сци­пи­о­нам[7].
  • 87См.: XXV, 34, 11 сл.; 36, 13.
  • 88Т. е. пол­ко­во­д­ца с кон­суль­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми — не обя­за­тель­но быв­ше­го кон­су­ла (ср.: XXIX, 13, 7). Избра­ние про­кон­су­ла на народ­ном собра­нии было, конеч­но, экс­тра­ор­ди­нар­ной про­цеду­рой.
  • 89По Поли­бию (X, 6, 10), — два­дца­ти семи. В свое вре­мя сем­на­дца­ти­лет­ним он отли­чил­ся в бит­ве при Тицине (ср.: XXI, 46, 7 сл.; при­меч. 158 к кн. XXI), Ливий сле­ду­ет источ­ни­кам, соглас­но кото­рым избра­ние Сци­пи­о­на коман­дую­щим при­хо­дит­ся на 211 г. до н. э., а взя­тие им Ново­го Кар­фа­ге­на на 210 г. до н. э. В кн. XXVII, 7, 5 он, одна­ко, упо­ми­на­ет и о суще­ст­во­ва­нии дру­гой точ­ки зре­ния, соглас­но кото­рой оба собы­тия долж­ны дати­ро­вать­ся годом поз­же (с чем согла­ша­ют­ся совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли).
  • 90Тра­ур в доме был пре­пят­ст­ви­ем для уча­стия в рели­ги­оз­ных цере­мо­ни­ях (ср. при­меч. 25 к кн. II). Одна­ко в любом слу­чае (ср. о дати­ров­ках в пред. при­меч., а так­же в при­меч. 125 и 131 к кн. XXV) годич­ный срок тра­у­ра уже про­шел.
  • 91Ср. у Поли­бия (X, 2, 12 сл.): «Пуб­лий вну­шал сво­им вой­скам такое убеж­де­ние, буд­то все пла­ны его скла­ды­ва­ют­ся при уча­стии боже­ст­вен­но­го вдох­но­ве­ния…»
  • 92Подроб­нее см.: Гел­лий, VI (VII), 1, 6. Тогу взрос­ло­го рим­ля­нин наде­вал по дости­же­нии воз­рас­та «зре­ло­сти» (он не был твер­до фик­си­ро­ван и при­хо­дил­ся на 14—17 лет). В соот­вет­ст­ву­ю­щий день юный рим­ля­нин посвя­щал домаш­ним богам Ларам (см. при­меч. 93 к кн. I) свою отро­че­скую окайм­лен­ную тогу и наде­вал «муж­скую» (назы­вав­шу­ю­ся так­же «чистой», т. е. чисто белую, без кай­мы). Затем род­ные и дру­зья при­во­ди­ли его на форум, где его запи­сы­ва­ли в соот­вет­ст­ву­ю­щую три­бу как пол­но­прав­но­го граж­да­ни­на. После это­го он мог участ­во­вать в обще­ст­вен­ной жиз­ни и начи­нать воен­ную служ­бу.
  • 93Ср.: Плу­тарх. Алек­сандр, 2, 4.
  • 94Ср.: Гел­лий, VI (VII), 1, 1—5. Изло­же­ние Гел­лия, более цель­ное и более после­до­ва­тель­ное, снаб­же­но ссыл­ка­ми на био­гра­фов Сци­пи­о­на: Гая Оппия и Гая Юлия Гиги­на. Пер­вый из них при­над­ле­жал к окру­же­нию Цеза­ря, а позд­нее Окта­ви­а­на (писал во 2-й поло­вине I в. до н. э.). Вто­рой был совре­мен­ни­ком Ливия, отпу­щен­ни­ком и биб­лио­те­ка­рем Авгу­ста. Труд­но сомне­вать­ся, что Ливий поль­зо­вал­ся теми же источ­ни­ка­ми или одним из них. Змей, по рим­ским пред­став­ле­ни­ям, мог быть гени­ем дома, а пред­став­ле­ния о чудес­ном рож­де­нии вели­ко­го чело­ве­ка от домаш­не­го боже­ства были не чуж­ды рим­ля­нам. Ср.: Плу­тарх. Ромул, 2; Овидий. Фасты, VI, 631 сл. (о Сер­вии Тул­лии).
  • 95В § 11 неко­то­рые изда­те­ли пред­по­ла­га­ют лаку­ну после сло­ва «Аль­пы». Об Эмпо­ри­ях см. при­меч. 212 к кн. XXI.
  • 96См. при­меч. 71 к кн. XXI.
  • 97Воен­ный сезон под­хо­дил к кон­цу. Ср. ниже, § 6.
  • 98Поли­бий (X, 7, 5) несколь­ко по-ино­му лока­ли­зу­ет эти три кар­фа­ген­ских вой­ска.
  • 99Ср.: Поли­бий, IX, 9, 11 (о том, что Бомиль­кар с фло­том и при­был в Тарент, и ушел оттуда по прось­бе тарен­тин­цев). Ливий об отплы­тии Бомиль­ка­ра с фло­том от Сици­лии к Тарен­ту сооб­щал в кн. XXV, 27, 12, но там — при изло­же­нии собы­тий пред­ше­ст­ву­ю­ще­го 212 г. до н. э.
  • 100Храм Бел­ло­ны, боги­ни вой­ны (см. при­меч. 29 к кн. VIII), был постро­ен по обе­ту Аппия Клав­дия (Слеп­ца), дан­но­му в 296 г. до н. э. (X, 19, 17), на Мар­со­вом поле. Нахо­див­ший­ся вне город­ской чер­ты, он исполь­зо­вал­ся для встреч сена­та с теми, кому не раз­ре­ша­лось вхо­дить в город, будь то ино­зем­ные послы или не сло­жив­ший воен­ную власть пол­ко­во­дец (напри­мер, домо­гаю­щий­ся три­ум­фа).
  • 101Ова­ция («малый три­умф») пре­до­став­ля­лась сена­том победо­нос­но­му пол­ко­вод­цу, если осно­ва­ния для три­ум­фа были недо­ста­точ­ны­ми (необъ­яв­лен­ная вой­на, недо­стой­ный про­тив­ник, бес­кров­ная победа) или если лич­ность победи­те­ля была неугод­на сена­то­рам, а пря­мой отказ невоз­мо­жен. При ова­ции пол­ко­во­дец всту­пал в город вер­хом (а не на колес­ни­це, как три­ум­фа­тор) или даже пеш­ком; на нем была окайм­лен­ная тога (а не оде­я­ние три­ум­фа­то­ра) и мир­то­вый (а не лав­ро­вый) венок; сопро­вож­да­ли его флей­ти­сты (а не тру­ба­чи); не вой­ско сле­до­ва­ло за ним, а сенат (и, види­мо, неболь­шой кон­ный эскорт); на Капи­то­лии он при­но­сил в жерт­ву овцу (а не быка). От этой-то овцы древ­ние и про­из­во­ди­ли сло­во «ова­ция», хотя более веро­ят­но, что оно про­ис­хо­дит от гре­че­ско­го вос­кли­ца­ния «эвоэ!».
  • 102Три­умф на Аль­бан­ской горе (с жерт­во­при­но­ше­ни­ем в хра­ме Латин­ско­го Юпи­те­ра — см. в при­меч. 238 к кн. XXI) — вто­рая (наряду с ова­ци­ей) фор­ма «мало­го три­ум­фа» (неред­ко они, как в дан­ном слу­чае, соче­та­лись). Победо­нос­ный пол­ко­во­дец справ­лял его соб­ст­вен­ной вла­стью, кон­суль­ской или про­кон­суль­ской (пото­му-то и вне город­ской чер­ты), и за соб­ст­вен­ный счет. Тем не менее он зано­сил­ся в офи­ци­аль­ный спи­сок три­ум­фов. Впер­вые такой три­умф состо­ял­ся в 231 г. до н. э. (см.: Вале­рий Мак­сим, III, 5, 5), но во вре­ме­на позд­ней Рес­пуб­ли­ки этот вид три­ум­фа уже вышел из употреб­ле­ния.
  • 103Такие изо­бра­же­ния были харак­тер­ной при­над­леж­но­стью три­ум­фа. В три­ум­фаль­ном шест­вии Луция Сци­пи­о­на Ази­ат­ско­го (брат Пуб­лия Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, кон­сул 190 г. до н. э.) нес­ли изо­бра­же­ния 234 горо­дов. См.: XXXVII, 59, 3.
  • 104О Мери­ке см.: XXV, 30, 2—8; ср. так­же при­меч. 116 к кн. XXV. О том, как Сосис ввел рим­лян в город, выше не гово­ри­лось; ниже (гл. 30, 6) он назван мед­ни­ком. Види­мо, это не тот же Сосис, кото­рый упо­ми­на­ет­ся в кн. XXIV и XXV.
  • 105Югер — око­ло чет­вер­ти гек­та­ра.
  • 106Марк Кор­не­лий Цетег — пре­тор 221 г. до н. э.[2] (см.: XXV, 41, 12), пре­ем­ник Мар­цел­ла в Сици­лии; буду­щий кон­сул 204 г. до н. э.
  • 107Ср.: XXV, 30, 2, где он упо­ми­на­ет­ся, хотя и не назван по име­ни.
  • 108О Мур­ген­тии (Мур­ган­тии — у Ливия встре­ча­ют­ся оба напи­са­ния) см. в при­меч. 109 к кн. XXIV. Эрге­тий бли­же неиз­ве­стен.
  • 109Гиб­ла — назва­ние несколь­ких горо­дов в Сици­лии. По-види­мо­му, здесь име­ет­ся в виду Гиб­ла Гелей­ская (ср.: Фукидид, VI, 62, 5; Цице­рон. Про­тив Верре­са, III, 102; Пли­ний. Есте­ствен­ная исто­рия, III, 91), совр. Патер­но. Рас­по­ла­га­лась у под­но­жья Этны (с южной сто­ро­ны), на пол­до­ро­ге меж­ду Мур­ган­ти­ей и Ката­ной. Мацел­ла бли­же неиз­вест­на.
  • 110Для уча­стия в пред­по­ла­гав­шем­ся три­ум­фе. Конец фра­зы ука­зы­ва­ет на «опаль­ную» часть вой­ска. Ср. выше, гл. 1, 10; 2, 14.
  • 111Ср.: XXIV, 7, 12 и 9, 3, а так­же при­меч. 25 к кн. XXIV.
  • 112Ого­ро­жен­ное место для голо­со­ва­ния на Мар­со­вом поле.
  • 113Т. е. Мар­цел­ла.
  • 114Ср.: VI, 41, 8.
  • 115Ливий име­ет в виду при­ду­мы­вае­мые фило­со­фа­ми моде­ли иде­аль­но­го государ­ства. Луч­ши­ми при­ме­ра­ми это­го жан­ра фило­соф­ской уто­пии могут слу­жить «Государ­ство» и «Зако­ны» Пла­то­на (V—IV вв. до н. э.).
  • 116Полу­чив­ший впо­след­ст­вии извест­ность как один из пер­вых рим­ских исто­ри­ков. Ср.: XXI, 38, 3 и при­меч. 199 к кн. XXI.
  • 117Ср.: XXV, 12, 9—15.
  • 118Ср.: XXIII, 21, 7 и при­меч. 77 к кн. XXIII. Субер­тан­ский форум — горо­док в Этру­рии.
  • 119Ливий воз­вра­ща­ет­ся тут к собы­ти­ям Пер­вой Македон­ской вой­ны. Рас­сказ о дого­во­ре про­пре­то­ра Мар­ка Вале­рия Леви­на с это­лий­ца­ми он поме­ща­ет сре­ди изло­же­ния собы­тий 211 г. до н. э., но совре­мен­ные спра­воч­ни­ки дати­ру­ют его 212 г. до н. э. Для 212, как и для 213 г. до н. э. Ливий огра­ни­чи­ва­ет­ся ука­за­ни­я­ми на «про­вин­цию» Леви­на, а изло­же­ние пред­ше­ст­ву­ю­щих собы­тий пре­ры­ва­лось на 214 г. до н. э. (см. соот­вет­ст­вен­но: XXV, 3, 6; XXIV, 44, 5; 40, 2). Такая фраг­мен­тар­ность сжа­то­го рас­ска­за об этом теат­ре воен­ных дей­ст­вий объ­яс­ня­ет­ся, види­мо, его вто­ро­сте­пен­но­стью для Ливи­е­ва повест­во­ва­ния. Это­лия — гори­стая область в Запад­ной Гре­ции (южнее Эпи­ра и Фес­са­лии, север­нее Коринф­ско­го зали­ва, запад­нее Фокиды). Ее воин­ст­вен­ные пле­ме­на, объ­еди­нен­ные в Это­лий­ский союз, в III в. до н. э. ста­ли важ­ной поли­ти­че­ской силой в Гре­ции. Этот союз имел общее народ­ное собра­ние, совет и долж­ност­ных лиц (глав­ным из них был стра­тег). Упо­ми­нае­мые ниже (§ 7) Ско­пад и Дори­мах были стра­те­га­ми сою­за по несколь­ку раз (Ско­пад, в част­но­сти, в 211—210 гг. до н. э. во вре­мя похо­да на Анти­ки­ру — гл. 26, 1). Акар­на­ния — при­бреж­ная область вдоль запад­ных рубе­жей Это­лии.
  • 120Сре­ди потен­ци­аль­ных союз­ни­ков Это­лий­ско­го сою­за в рим­ско-это­лий­ском дого­во­ре упо­ми­на­лись: элей­цы — жите­ли Элиды, обла­сти на севе­ро-запад­ном побе­ре­жье Пело­пон­не­са, под­верг­шей­ся за несколь­ко лет до того напа­де­нию Филип­па V Македон­ско­го; спар­тан­цы; Аттал I, цар­ст­во­вав­ший в Пер­га­ме (во вре­ме­на Ливия — рим­ская про­вин­ция Азия) с 241 по 197 г. до н. э.; Скер­ди­лед (Скер­ди­ла­ид) и его сын-сопра­ви­тель Плев­рат, цар­ст­во­вав­шие в Илли­рии.
  • 121Речь идет о разде­ле буду­щей воен­ной добы­чи меж­ду это­лий­ца­ми и рим­ля­на­ми в горо­дах Акар­на­нии и зна­чи­тель­ной части Эпи­ра. Кор­ки­ра (совр. Кор­фу) — ост­ров (и город) у бере­гов Эпи­ра.
  • 122Начи­ная вой­ну, это­ляне тем самым разо­рва­ли дого­вор с Филип­пом, заклю­чен­ный ими шесть лет назад. Пел­ла — запад­нее Фес­са­ло­ник, по дру­гую сто­ро­ну Аксия, выше его впа­де­ния в море.
  • 123См.: XXIV, 40, 3 и при­меч. 143 к кн. XXIV.
  • 124Область на севе­ро-запа­де Македо­нии (позд­нее это же назва­ние полу­чил ее глав­ный город, назы­вав­ший­ся до тех пор Герак­ле­ей).
  • 125Дар­да­ны — по Стра­бо­ну (VII, 316), илли­рий­ское пле­мя, север­ные соседи Македо­нии (оби­та­ли в Верх­ней Мёзии).
  • 126Линк (Лин­кести­да) — гор­ная область в Верх­ней Македо­нии (меж­ду верх­ним тече­ни­ем Пенея и рекой Аой). Бот­ти­ея — область в Македо­нии. Путь Филип­па шел через Тем­пей­скую доли­ну (меж­ду гора­ми Олим­пом и Оссой). Пер­сей — сын Филип­па V, в буду­щем послед­ний царь Македо­нии.
  • 127Меды — фра­кий­ское пле­мя (соседи дар­да­нов). Через их зем­ли про­те­ка­ла р. Стри­мон (совр. Стру­ма).
  • 128Дий — город в Македо­нии у под­но­жья Олим­па; укреп­лен­ный, он гос­под­ст­во­вал над доро­гой, вед­шей из Фес­са­лии в Македо­нию, и над доро­гой, веду­щей вниз через про­ход севе­ро-запад­нее горы.
  • 129Ф. Г. Мур, сле­дуя Стра­бо­ну (IX, 434), раз­ли­ча­ет Анти­ки­ру в Лок­риде и более извест­ную одно­имен­ную гавань в Фокиде на том же север­ном бере­гу Коринф­ско­го зали­ва (немно­го восточ­нее). Эрнст Мей­ер пишет, что Ливий здесь, как и Стра­бон в ука­зан­ном месте (ср.: IX, 416 и 418), оши­боч­но «пере­но­сит» Анти­ки­ру в Лок­риду. Нав­пакт — важ­ней­ший пор­то­вый город Запад­ной Лок­риды тоже на север­ном бере­гу Коринф­ско­го зали­ва (запад­нее Анти­ки­ры). Мыс Лев­ка­та на южном бере­гу ост­ро­ва Лев­ка­ды (у акар­нан­ско­го побе­ре­жья) в древ­но­сти был опас­ным для моря­ков местом. Здесь сто­ял храм Апол­ло­на. Отсюда, по пре­да­нию, бро­си­лась в море Сафо. Мимо это­го места Гер­мес, по Гоме­ру, вел Одис­сея в загроб­ный мир (Одис­сея, XXIV, 11).
  • 130Ср. выше, гл. 21, 13 и 17.
  • 131Квин­ква­т­рии (Квин­ква­т­ры) празд­но­ва­лись 19 (позд­нее 19—23) мар­та. Пер­во­на­чаль­но это был празд­ник Мар­са, но потом стал вос­при­ни­мать­ся как празд­ник Минер­вы (день посвя­ще­ния ее хра­ма на Авен­тине) (см.: Фест, 304 сл. L.; там же о про­ис­хож­де­нии назва­ния празд­ни­ка).
  • 132Лав­ки на фору­ме, рас­по­ла­гав­ши­е­ся ряда­ми по сто­ро­нам фору­ма, при­над­ле­жа­ли горо­ду и сда­ва­лись в арен­ду. Новые лав­ки были на север­ной сто­роне. См. так­же при­меч. 84 к кн. III.
  • 133Бази­ли­ка — тип обще­ст­вен­но­го зда­ния. На рим­ском фору­ме появи­лись в нача­ле II в. до н. э. (ср.: XLIV, 16, 9). Исполь­зо­ва­лись для вся­ко­го рода дело­вых опе­ра­ций и (в поряд­ке исклю­че­ния) для судеб­ных заседа­ний.
  • 134Цар­ский атрий рань­ше отож­дествля­ли с атри­ем Весты, где жили вестал­ки; сей­час пред­по­ла­га­ют, что он был одним из поме­ще­ний «Цар­ско­го дома» (быв­ший дво­рец Нумы, рези­ден­ция вели­ко­го пон­ти­фи­ка). О под­ряде на вос­ста­нов­ле­ние этих раз­ру­шен­ных зда­ний см.: XXVIII, 11, 16.
  • 135Т. е. рабов. О знат­ном кам­пан­ском семей­стве Кала­ви­ев см.: XXIII, 2, 2 сл.; 8, 2 сл.
  • 136Пал­ла­дий — кумир Афи­ны, по пре­да­нию, выве­зен­ный Эне­ем из Трои.
  • 137Капуи и Сира­куз.
  • 138Речь идет о вой­ске, кото­рым Левин рас­по­ла­гал в Македо­нии. Одна­ко один леги­он вме­сте с фло­том был остав­лен на сле­дую­щий год его пре­ем­ни­ку. Ср.: XXVII, 7, 15.
  • 139Сенат­ское реше­ние об обмене про­вин­ци­я­ми (будь тако­вое при­ня­то) ока­за­лось бы «пред­ре­шаю­щим суж­де­ни­ем» (praeiu­di­cium), кото­рое мог­ло бы повредить Мар­цел­лу при рас­смот­ре­нии жалоб сици­лий­цев по суще­ству (ср. ниже, гл. 30) и повли­ять на оцен­ку сена­том все­го обра­за дей­ст­вий Мар­цел­ла в Сира­ку­зах (ср. ниже, гл. 31, 10 — 32, 5).
  • 140Мар­целл ока­зал­ся пер­вым рим­ским пол­ко­вод­цем, кото­рый сра­зил­ся с Ган­ни­ба­лом, не потер­пев пора­же­ния (в 215 г. до н. э. у Нолы). См.: XXIII, 46, 1—7.
  • 141послед­ним… — в войне с Ган­ни­ба­лом.
  • 142Это слу­чи­лось дву­мя года­ми поз­же — в пятое кон­суль­ство Мар­цел­ла. См.: XXVII, 27.
  • 143Восемь­де­сят, соглас­но кн. XXV, 23, 6.
  • 144Ср.: XXIV, 30—32.
  • 145Ото­бран­ные зем­ли ста­но­ви­лись «обще­ст­вен­ной зем­лей» рим­лян, кото­рая сда­ва­лась в арен­ду (цен­зо­ра­ми, а в поряд­ке исклю­че­ния и пол­ко­во­д­ца­ми — ср.: XXVII, 3, 1).
  • 146Латин­ское сло­во templum, тра­ди­ци­он­но пере­во­ди­мое как храм, име­ло более широ­кий смысл, чем соот­вет­ст­ву­ю­щее рус­ское сло­во, и мог­ло обо­зна­чать вся­кое место, освя­щен­ное авгур­ски­ми обряда­ми. Так мож­но было назвать и курию (зда­ние для заседа­ний сена­та). Ср.: I, 30, 2.
  • 147Ср.: XXIV, 33, 2—3.
  • 148Ср.: XXIV, 33, 4—8; но Мар­целл там не упо­мя­нут.
  • 149Ср. выше, гл. 21, 8; XXV, 40, 1—2.
  • 150при­нять… — от тех, кто, по сло­вам сици­лий­ских послов (см. выше: гл. 31, 5), хотел пере­дать город рим­ля­нам. В этом слу­чае сира­ку­зян при­шлось бы рас­смат­ри­вать как преж­них союз­ни­ков, желаю­щих теперь вос­ста­но­вить свой ста­тус, а не как побеж­ден­ных вра­гов. Тит Ман­лий Торк­ват был «прин­цеп­сом сена­та» (т. е. «стар­шим в сена­те», пер­вым в спис­ке) и, соглас­но поряд­ку, выска­зы­вал­ся пер­вым. Его харак­те­ри­сти­ку см.: XXII, 60, 5; ср. там же далее (§ 2—27) — речь, рас­кры­ваю­щую его образ мыс­лей.
  • 151Ср.: XXII, 37; XXIII, 21, 5; 38, 13.
  • 152Речь идет об убран­стве двух хра­мов, соору­жен­ных Мар­цел­лом за город­ской сте­ной у Капен­ских ворот (см. при­меч. 141 к кн. XXV). В 210 г. до н. э. (о кото­ром идет здесь речь) эти хра­мы еще не были отстро­е­ны.
  • 153Ср.: Плу­тарх, Мар­целл, 23.
  • 154Ср. ниже, § 10; см. при­меч. 14 к кн. XXIII. О род­ст­вен­ных отно­ше­ни­ях меж­ду кам­пан­ской и рим­ской зна­тью см. хотя бы: XXIII, 2, 6 (с отно­ся­щи­ми­ся сюда при­ме­ча­ни­я­ми).
  • 155См. выше, при­меч. 146.
  • 156В то вре­мя — про­кон­сул. О его смер­ти см. выше, гл. 16, 1.
  • 157Т. е. быв­ших его лега­тов, участ­во­вав­ших в оса­де Капуи.
  • 158Ливий рас­ска­зы­ва­ет об этих собы­ти­ях в кн. IX, 32, 6—10, но там ниче­го не рас­ска­зы­ва­ет­ся об опи­сан­ной здесь про­цеду­ре и Марк Анти­стий даже не упо­ми­на­ет­ся.
  • 159См. выше, гл. 33, 8.
  • 160Речь идет о кам­пан­ской зна­ти.
  • 161Эти сохра­ня­ли ста­тус сво­бод­ных.
  • 162Т. е. в кар­фа­ген­ском вой­ске.
  • 163Чтобы они не мог­ли зани­мать­ся мор­ской тор­гов­лей.
  • 164В 214 г. до н. э. Ср.: XXIV, 11, 7—9.
  • 165Соб­ст­вен­но, речь здесь идет о пря­мом нало­ге с рим­ских граж­дан (tri­bu­tum). См. при­меч. 165 к кн. XXIII, ср.: XXIII, 31, 1; 48, 8.
  • 166Бул­ла — аму­лет (обыч­но в виде поло­го шари­ка), кото­рый носи­ли на груди сво­бод­но­рож­ден­ные дети.
  • 167Унция (как мера веса) — 112 фун­та: у рим­лян = 27,29 г.
  • 168Т. е. долж­но­сти кон­су­лов, пре­то­ров и куруль­ных эди­лов.
  • 169Собств. фале­ры — бля­хи на сбруе. Ср.: XXII, 52, 5.
  • 170См.: XXIII, 21, 6; ср.: XXIV, 18, 12.
  • 171Пуб­лий и Гней Сци­пи­о­ны.
  • 172О Сала­пии см. при­меч. 83 к кн. XXIV. Ср. так­же: XXIV, 20, 15; 47, 9—10. Исто­рия, рас­ска­зы­вае­мая в насто­я­щей гла­ве и завер­шаю­ща­я­ся в кн. XXVII, 1, 1 (с добав­ле­ни­ем в гл. 28, 5—13 той же кни­ги), Аппи­а­ном изло­же­на в дру­гой вер­сии (Вой­на с Ган­ни­ба­лом, 45, 191 — 47, 206).
  • 173Ср.: Вале­рий Мак­сим. III, 8, ино­зем­ные при­ме­ры, 1 (сле­ду­ет Ливи­е­вой вер­сии).
  • 174Регий — см. при­меч. 109 к кн. XXIII. Пестум — см. при­меч. 173 к кн. XXII. Велия (греч. назва­ние Элея) — город на тиррен­ском побе­ре­жье Лука­нии, осно­ва­ли выса­див­ши­е­ся и осев­шие здесь гре­ки (фокей­цы) в VI в. до н. э. Город про­сла­вил­ся фило­соф­ской шко­лой, кото­рая была осно­ва­на Ксе­но­фа­ном из Коло­фо­на. К ней при­над­ле­жа­ли Пар­ме­нид и его не менее зна­ме­ни­тый уче­ник Зенон (оба — V в. до н. э.). Ко вре­ме­ни Ган­ни­ба­ло­вой вой­ны была союз­ни­ком Рима.
  • 175Место­на­хож­де­ние неиз­вест­но.
  • 176Преж­нее (до 443 г. до н. э.) назва­ние Фурий. Труд­но ска­зать, поче­му Ливий здесь (един­ст­вен­ный раз) им вос­поль­зо­вал­ся.
  • 177Ср.: XXI, 49, 11.
  • 178Но с 272 г. до н. э., когда Тарент, взя­тый рим­ля­на­ми, пере­шел под их власть, про­шло все­го 62 года.
  • 179Ср.: XXX, 10, 16; XXXVI, 44, 8.
  • 180Ср.: XXV, 40, 12.
  • 181Агри­гент был рас­по­ло­жен при­мер­но в 3,5 км от моря. Ср.: Поли­бий, IX, 27.
  • 182Город на север­ном побе­ре­жье Сици­лии.
  • 183Это про­изо­шло в кон­це воен­ной кам­па­нии это­го (210 г. до н. э.) года (ср. выше, гл. 40, 1), а речь Сци­пи­о­на отне­се­на к нача­лу вес­ны (ср. выше, § 1—6).
  • 184Лаку­на в ори­ги­на­ле.
  • 185Этот момент под­черк­нут в крат­ком изло­же­нии Сци­пи­о­но­вой речи у Поли­бия (X, 6, 5; ср. так­же: 7, 3).
  • 186Ср.: XXV, 33; Поли­бий, X, 6, 2.
  • 187Поли­бий (X, 9, 6) дает те же циф­ры для вой­ска Пуб­лия Сци­пи­о­на, а для отряда Мар­ка Сила­на — с очень неболь­шим рас­хож­де­ни­ем (500, а не 300 кон­ни­ков — там же, 6, 7).
  • 188В ори­ги­на­ле этот город назван Новым Кар­фа­ге­ном лишь при пер­вом упо­ми­на­нии, а даль­ше он име­ну­ет его про­сто Кар­фа­ге­ном (т. е. так же, как его мет­ро­по­лию).
  • 189Ком­мен­та­то­ры сомне­ва­ют­ся в воз­мож­но­сти пре­одо­леть это рас­сто­я­ние (по антич­ным источ­ни­кам, при­мер­но 450—475 км) столь ско­ро.
  • 190По мне­нию Ф. Г. Мура, ско­рее — к восто­ку.
  • 191Ливи­е­во опи­са­ние рас­по­ло­же­ния Ново­го Кар­фа­ге­на пря­мо или кос­вен­но вос­хо­дит к более подроб­но­му Поли­би­е­ву (X, 10), вос­про­из­во­дя (как пишет Мур) и ошиб­ки в ори­ен­та­ции по стра­нам све­та.
  • 192По ком­мен­та­рию Мура, с юга. Для осталь­ных стран све­та он дает ту же коррек­ти­ров­ку при­мер­но на 90° по часо­вой стрел­ке (вме­сто юга — запад, вме­сто запа­да — север, вме­сто севе­ра — восток).
  • 193По Муру (со ссыл­кой на Скал­лар­да), — с пере­ме­ной вет­ра, так как при­ли­вов на восточ­ном побе­ре­жье Испа­нии нет.
  • 194В утра­чен­ных заклю­чи­тель­ных фра­зах этой речи Сци­пи­он, види­мо, обе­щал сол­да­там награ­ды за храб­рость и сооб­щал, что явив­ший­ся ему во сне бог Неп­тун обе­щал свою помощь. Ср.: Поли­бий, X, 11, 6 сл.
  • 195Нача­ло этой гла­вы так­же утра­че­но. Пер­вые четы­ре сло­ва пере­во­да вос­ста­нов­ле­ны по гл. 46, 8 и по Поли­бию (X, 12, 2), чье­му изло­же­нию явно сле­ду­ет здесь Ливий. У Поли­бия, одна­ко, это­му пред­ше­ст­во­вал еще сле­дую­щий текст: «На дру­гой день Пуб­лий, назна­чив Гая <Лелия> началь­ни­ком флота, при­ка­зал запе­реть город с моря с помо­щью кораб­лей, снаб­жен­ных для это­го все­воз­мож­ны­ми мета­тель­ны­ми сна­ряда­ми; с суши он поста­вил око­ло двух тысяч храб­рей­ших сол­дат вме­сте с людь­ми, нес­ши­ми лест­ни­цы, и в третьем часу начал при­ступ». («Тре­тий час» отсчи­ты­вал­ся от рас­све­та.)
  • 196Кре­пость воз­вы­ша­лась над севе­ро-запад­ной частью сте­ны, над ворота­ми, веду­щи­ми к мосту через узкий про­лив. Восточ­ная сто­ро­на «воз­вы­шен­но­сти, на кото­рой рас­по­ло­жен город» (Поли­бий, X, 10, 5), была соб­ст­вен­но южной (ср. при­меч. 192) — на ней рас­по­ла­гал­ся еще холм со свя­ти­ли­щем Эску­ла­па.
  • 197Мер­ку­ри­ев холм нахо­дил­ся восточ­нее горо­да за суже­ни­ем пере­шей­ка, соеди­няв­ше­го город с мате­ри­ком. Здесь был рим­ский лагерь.
  • 198Ср.: Поли­бий, X, 13, 2.
  • 199Ср.: Поли­бий, X, 8, 1: «…Пуб­лий… во вре­мя зим­ней сто­ян­ки занял­ся соби­ра­ни­ем подроб­ных сведе­ний об этом горо­де от людей знаю­щих». И даль­ше в § 7: «Через рыба­ков, работаю­щих в тех местах, Пуб­лий дознал­ся, что воды на всем этом про­стран­стве мел­ки и пере­хо­ди­мы вброд, что обык­но­вен­но каж­дый день к вече­ру здесь быва­ет зна­чи­тель­ный отлив».
  • 200Ср. при­меч. 193, а так­же пред. при­меч.
  • 201Ср. выше, гл. 19, 4 и 41, 18—19.
  • 202Ср. при­меч. 194.
  • 203Т. е. южную (см. при­меч. 196).
  • 204См. при­меч. 124 к кн. XXIV.
  • 205См. при­меч. 114 к кн. XXII.
  • 206У Поли­бия (X, 18, 3) — «три­ста чело­век с лиш­ним».
  • 207У Поли­бия (X, 12, 2—3) — регу­ляр­ный гар­ни­зон — 1000 чело­век; вспо­мо­га­тель­ный отряд горо­жан — 2 тыс.
  • 208Соглас­но Поли­бию (X, 17, 6).
  • 209Силен в годы вой­ны нахо­дил­ся при Ган­ни­ба­ле и напи­сал исто­рию его войн (см.: Кор­не­лий Непот. Ган­ни­бал, 13, 3). Его сочи­не­ни­ем широ­ко поль­зо­вал­ся Целий Анти­патр (см.: Цице­рон. О пред­виде­нии, I, 49).
  • 210См. при­меч. 138 к кн. XXV.
  • 211Ср. Поли­бий, X, 18, 4 сл.
  • 212Ср. там же, § 7 сл.
  • 213И с ней, види­мо, несколь­ко кораб­лей для кон­воя. Ср.: XXVII, 7, 4.
  • ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ САЙТА

  • [1]Про­пу­щен­ный фраг­мент, выде­лен­ный серым цве­том, в пере­во­де с латин­ско­го О. В. Люби­мо­вой. (Прим. ред. сай­та).
  • [2]Марк Кор­не­лий Цетег был пре­то­ром 211 г. до н. э. (Прим. ред. сай­та).
  • [3]В ори­ги­на­ле T. Man­lio — «Титу Ман­лию», то есть кан­дида­ту в кон­су­лы (ср. 22). (Прим. ред. сай­та).
  • [4]В ори­ги­на­ле M’. Aemi­li Nu­mi­dae — «Мания Эми­лия Нумиды». (Прим. ред. сай­та).
  • [5]В ори­ги­на­ле C. Sempro­nius Blae­sus — «Гай Сем­п­ро­ний Блез». (Прим. ред. сай­та).
  • [6]В ори­ги­на­ле prae­ro­ga­ti­va Vo­tu­ria iunio­rum T. Man­lium Tor­qua­tum et T. Ota­ci­lium [ab­sen­tem con­su­les di­xit] — «Цен­ту­рия млад­ших Воту­ри­е­вой три­бы, голо­со­вав­шая пер­вой, Тита Ман­лия Торк­ва­та и Тита Ота­ци­лия [в его отсут­ст­вие выбра­ла кон­су­ла­ми]. (Прим. ред. сай­та).
  • [7]Речь идёт о Пуб­лии и Гнее Сци­пи­о­нах. (Прим. ред. сай­та).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1260010226 1327007032 1327008059 1364002601 1364002602 1364002603